Текст книги "Раз в четыре года (СИ)"

Автор книги: Яфаров Дмитрий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Учебник истории и экономики, начальная школа. – произнес мужчина кивая. – Человечество подтолкнул технический рывок, мы оставили планету и помогаем восстанавливать понесенный экологический урон. Или хотя бы не мешаем. Все мы, родившиеся на других небесных телах, на станциях и кораблях, относимся к этому месту как к живой сказке. В детстве представляли сказочные леса, населенные дикими чудесными зверями и птицами. Бесконечные зеленые моря, в которых затеряны нити рек. Ты для меня не просто смотритель, а ожившая лесная нимфа среди страниц детской истории и мифологии ребят. Я вижу сон, а сон всматривается в меня.

– Мы оба ничего толком не видим. – грустно и тихо сказала девушка и развела руками. – И не сможем заставить себя, пока не окажемся на краю. Снова.

Она подошла к перилам и оперлась на них локтями. Птах пошёл следом, вглядываясь в едва наметивший себя багрянец вечернего солнца. Казалось, чем тут удивить: он видел закаты нескольких звезд, больших и меньших. Преимущественно закаты, потому что рассветы чаще всего требовали больших усилий. Но после перемен, смотря на солнце, словно проживал первый день жизни. Вдыхал воздух с ещё незнакомыми нотками, прокручивая в голове сценарии, предположения и желания с безумной скоростью. А затем, по запуску сети Анной, на улицы, слой за слоем, наложилась прежняя реальность. Она собрала траву в аккуратные формы клумб, дорожек и секций, оставленные покрытия дорог пробегали вокруг оживших домов. На улицах появились люди, машины и искусственное освещение.

– За углом этого дома площадка для игр. Сдвинь точку обзора, стоит того. Дети и взрослые могли тратить там дни вне работы, мы потратим минуты на реконструкцию. – продолжила девушка, указав рукой в сторону ближайшего двора. – Жители неслись над землёй, работали в небоскрёбах и играли на зеленой траве в командные игры. В любое время, на настоящей зелени. Да я первые дни не могла перестать дышать и начать думать о чём-либо кроме запахов, с примесью городов и смога, то ли ничтожной, то ли надуманной. Потом стала собирать оживающий пазл из картинок. Поняла, как дёшево стоило счастье на каждом углу. Каждый переулок принялся оживать, наполняясь подсмотренными историями.

– Но ты же не сравниваешь наши миры? – изумился Птах. – Медицина, когнитивные науки и космос, не говоря об индустрии развлечений. Эта свобода стала намного сложнее, но вместе с тем и приятнее. Мне никогда не собрать весь жемчуг миров за жизнь, если бы не работа. Знаешь, лет десять назад я всматривался в рисунки далёких звёзд в отражении чистейшего озера. Позже, в последние полевые вылазки, работая над проектом сети для системы станций в другой части галактики, наблюдал за наступлением холодов. Корка льда превращала свою сеть в прозрачное стекло, собирая по частям чужое небо. Зазеркалье крепло ночь за ночью, как и понимание – это небо тоже моё. Мы изменились, наш дом стал шире. Разобрали орбитальное кольцо над планетой и переместили. Не бросили и не отправили на солнце. Передвинули границу. Расширили мир.

– Да, но внутри мы те же. – покачала головой Анна. – И так же одиноки под небом и в темноте.

– Но если быть честным к себе, ничего не меняется и в объятиях, и под крышей, в уюте и тепле. Нельзя изменить реальность, закрыв за собой дверь, выбрав засов понадёжнее и закутавшись в теплое одеяло. – ответил Птах. – Разве легче становится не от желания забыться в инстинктах? Что тогда думать про одиночество?

Мужчина усмехнулся, подчеркивая сомнение в последних фразах девушки. Встретился глазами со спутницей, выдохнул и перевел взгляд вдаль. Всматривался в тишине, нарушаемой шелестом листвы под вой порывов ветра, пока не зацепился за что-то глазами. Затем слегка прищурился, нахмурив лицо.

– Мне казалось, что сезон лесных пожаров миновал этот край. – начал он, набираясь уверенности с каждым словом. – Ты же видишь дым чуть правее заходящего солнца? Это не внесено сетью...

Девушка проследила направление. И нахмурилась, уйдя в собственные мысли. Птах размышлял, что именно она сейчас выясняет, какую информацию запросила с орбитальных станций. Спустя пару минут Анна молча повернулась и заспешила к лестнице. Мужчина побежал за ней, слабо надеясь быстро получить ответы.

– Никогда бы не подумала, что ты боишься летать. – с осторожной иронией в голосе, Аня старалась отвлечь спутника. – Нет, у меня есть страх застрять в узком лазе, пауки не вызывают восторга и одиночества сильно не хочется. В страхах честно признавалась и раньше. Но ты же ничем себя не выдавал, ни при взлётах, ни при посадках. Хочу пояснить: прежде ты не проявлял желание вырвать подлокотники кресла, находясь в воздухе. И тут такая неожиданность.

– Турбулентность и тряска. Неожиданно. – сказал в ответ мужчина, через силу выдавливая из себя ухмылку и слова. – Боязнь не скрыть в неожиданных ситуациях. А сейчас меня трясёт, сильно трясёт в металлической трубе на высоте одиннадцати тысяч метров, пока мозг отказывается считать происходящее приемлемым. Я совсем не против каждого метра по отдельности, но вместе и с воздушными ямами – это провал.

– Понимаю, много навалилось. – сказала в ответ Аня, кивнув. – Я тоже переживаю, несмотря на упрямую статистику в пользу полётов. Ведь обычные дороги с обычными ямами намного опасней. А здесь мы вместе, выше облаков, где всегда чистое небо и так мало людей над головой. Даже дышится легче. А ещё эти ночные города, скопления искр под крылом самолёта. Песня, одним словом, только в путь и наслаждаться.

– Хорошая попытка. – тем же напряжённым голосом произнёс мужчина, выдавливая слово за словом. – Иррационального простого человеческого страха во мне предостаточно. Даже современные системы со всеми мерами безопасности могут ошибаться. С плачевными результатами. Вспышка, резкая боль и только доли секунды – мы даже не поймём, что случилось. В хвосте есть шанс на секунду, что не сильно лучше.

– И как ты обычно справляешься с ярой паранойей? – спросила Аня. – Все эти нервные мысли не проступают на поверхность в обычные дни. Расскажи секрет использования тихого омута.

– Никакой нечисти, только множество внутренних опор. – уже спокойнее ответил он. – Моя семья, ты, моя работа, тихие вечера, послужной список – всего понемногу. Только это не различные инструменты, вроде тридцати двух зубов. Если одна часть расшаталась, то остальные принимают на себя нагрузку. Ты это даже не замечала в подавляющем большинстве случаев. Такая защита работает всегда...

– Почти всегда. – перебила его Анна, почувствовав усиление трясти и дрожи в голосе. – Сегодня занавес сорвало страхом, случаются тотальные неудачи... а с чем скрытым я ещё не встречалась в совместной жизни?

– Думаю, я не менял серьёзно основные конструкции. – вытирая пот со лба, ответил он. – Не требовал перемен, не старался кардинально изменить направление, раз жизнь и так идёт своим чередом. И без изменений достаточно проблем. Остались детские страхи и комплексы, не более.

Шум в салоне держался, но никто не спешил покидать кресла. Только в хвосте и у штор стояла пара человек, настолько же подверженных общей нервозности. Постоянные маски улыбок бортпроводниц не помогали снимать напряжение. Ни у кого день не обещал закончиться легко и быстро, что объясняло повисшее напряжение лучше любой статистики. Девушка подумала, что спёртый воздух, вода в одноразовой посуде и замкнутое помещение давят на человека, заставляя забыть о доступности полётов. Транспорт в экономичных условиях превращался в пытку, трата денег на наслаждение полётом попахивала безумством. Безвыходность положения не оставляла особых вариантов.

– Тряска почти утихла, – сказала Аня, поглаживая по руке спутника – попробуй подремать. Даже если не удастся заснуть, время пробежит быстрее.

– Хорошо. – выдохнул он. – Не дождусь прогулки по твёрдой земле. Без спёртых пространств, без багажа и без конкретной цели. Какие ещё у тебя планы? Составишь мне компанию?

– Постараюсь смотреть в окно на проплывающие облака и наслаждаться видом. – ответила девушка. – Хочу остаться наедине со временем.

– Это тоже неплохая компания. – кивнула мужчина, закрывая глаза. – Но мне такие затеи всегда казались рискованным. День за днём, одно и то же, лезут одинаковые мысли и заботы. Дай только шанс размышлениям и созерцанию, как ненужные мысли и сомнения тут же попрут напролом. Попахивает неудачной идеей эта бравада, как по мне.

– Возможно. – сказала Анна, отворачиваясь к иллюминатору и доставая наушники, не собираясь включать музыку, уже погружённая в гул двигателей, потоки облаков и собственных мыслей. – Но мне хочется помечтать.

11

После самолета и автобуса ноги ещё расходились, не вернув себе подвижность, словно сплетённые из жёстких прутьев. После ожидания багажа и тряски в дороге путешественников встретили просторные улицы, залитые светом витрин, фонарей и фар. Потоки горожан сновали, окруженные шумом и медленным движением машин. Непривычно тёплая погода, отсутствие снега и совсем другие люди сложили перемену мест.

Девушка думала, что еще утром проснулась в другом мире. Мире, в котором люди говорили на ее языке, где снег и холод вовсю кружили вокруг, а грязь липла к ногам. Магия переместила её сюда, за несколько порталов: такси, самолёт и автобус. Ноги ступали по дороге, неровности которой оживлял подпрыгивающий чемодан цвета груши, чьи колёсики едва поспали за хозяйкой. Вечер и утро разделили непредставимые расстояния и различия, вкладывая в путешествие магию непонятных сознанию перемен.

Правда, волшебство с секундами немного отодвинули переживания последних недель. Её проблемы и заботы, радости и впечатления не отличались оригинальностью. Анна чувствовала и знала, что мотивы и модели поведения людей вокруг с лёгкостью сравнимы с героями обветшалых рукописей, порой так ненавидимых школьниками. Она складывалось ожидания от путешествий изтэ прочитанного и просмотренного.

Вроде бы магические отличия книг и реальности бросались в глаза. Но что-то достроилось за века из кирпичиков культуры и науки: города стали похожи друг на друга. Схожие машины, одинаково разные лица, освещённые тем же светом витрин, фонарей и фар, знакомые названия и имена витрин – уже известные детали неуловимо приглашали проникнуться происходящим. Но даже на небольшой глубине находились разительные открытия отличий: темп разговоров, черты лиц и мотивы музыки наделяли каждый город собственной душой. Осознание неповторимости места приносило и грусть и радость одновременно, ведь хорошее знакомство должно занимать годы, а не время дороги от аэропорта до отеля.

Номер в последнем оказался меньше, чем на фотографии. Маленький обман, ловкость рук игрока в напёрстки. Светлый и приятный, но не тот, что представлен на сайте. На осмотр девушка потратила не так много времени: по прошествии десяти минут Аня поправила макияж и отошла от зеркала в ванной.

– Ты хочешь отдохнуть вечером? – спросила она, присев рядом с молодым человеком на край кровати. – В целом, здравая мысль, но хочется отойти от дороги перед сном. И размять ноги без сумок тоже заманчиво. Что скажешь?

– Я только за. – ответил он, не отрывая лица от подушки. – Но ноги отказываются нести тело в порядке ультиматума. Может улицы сами справятся с этим вечером, без нашего участия?

– Думаешь, что я буду таскать тебя всё путешествие? – с улыбкой, раскачивая мужчину, спросила Аня. – Девушка в номере и рикша в остальное время. Очень странные желания и ограниченные фантазии. На что ты рассчитываешь?

– На твоё ангельское терпение и своё дьявольское обаяние. – повернувшись, ответил мужчина. – Ещё на минимальное количество движения в ближайшее время. А составленные и, я уверен, чудесные планы подождут день другой. Выспаться и отдохнуть нам важнее. Прекрасен наш союз, но сейчас я слишком устал. Не вижу смысла спешить отдыхать, чтобы устать еще больше. Какой в этом толк?

– Как это чудесно у тебя получается. – чуть громче, с напускным изумлением возразила девушка. – Ты отдыхаешь, тебя уговаривают, тебе предлагают. Думаешь, что приятные улочки, впечатления от света фонарей и шума шагов сами тебя найдут?

– Счастье должно получаться само. – миролюбиво усмехнулся мужчина. – Дай рассказать тебе эту идею. Избыточные вещи зачастую остаются незамеченными: ещё одна сигарета, бокал сверх меры или излишняя надежда. Привычка, осадок на дне и неприятный привкус во рту. Зависимость впивается внутрь, уже завладев нервной системой. Когда выдается спокойная минута вне зоны воздействия наркотика, мысли обретают конкретные формы, вопросы и ответы. Приходит разочарование от прежней спешки, а разве оно нужно? Жизнь складывается сама в приятные вещи, не стоит торопить события. Они случаться и без меня, ничего в этом страшного. Ты со мной согласишься, стоит попробовать.

– Ну, знаешь ли... – начала Анна, поднимаясь на ноги. – Если мир вокруг чудеснее без тебя, это приложенные им усилия. И можно выпасть при таком отношении дел из собственных дел. Если не будешь стараться, счастливых и особенных моментов и людей в жизни поубавиться. Потраченные силы придают ценность, упущенные возможности оставляют только сожаления.

– Не у меня! – с улыбкой ответил собеседник, зажмурив глаза и потирая лицо ладонями. – Аня, я не страдаю занудством и не буду жалеть, а буду спать! Спокойным и сладким сном.

Она поднялась, сдерживая недовольство. Уверенная, что он пропустит слова и уснёт в ближайшие пять минут на том же месте. Они делили номер, время и планы, но не переживания. Сколько бы Аня не старалась, не рассказывала и не спрашивала его мнение – взять обратно слова и разрушить чужие планы оказывалось феноменально просто. Никаких сомнений: сиюминутная лень и нежелание напрягаться брали верх над любыми преградами.

Множество вопросов без ответов собирались в её голове, не давая успокоиться и предрекая ночь без сна. Утренняя звезда ждёт её. Дьявол, он же знал, что она постарается подготовится, чтобы провести полный впечатлениями отпуск с ним, от первого вечера до вылета домой. Что она не любит сидеть в номере, когда вокруг масса интересного. Он сам декларировал те же мысли до первого соприкосновения с мягкой горизонтальной поверхностью. И мог просто предупредить, пока она спрашивала его мнение несколько раз до этого, а не саботировать уже на месте, поставив перед фактом. Не факт, что завтра что-то сдвинется, но это уже совсем другая история. Что ж, можно заранее выбирать и другой отдых, и другую страну, и другие планы. А что из них теперь оставалось? Что ей дальше делать? Сейчас и в целом.

С планами у девушки всегда оставалась одна проблема. Аня не знала, что из них сбудется, а что нет. Расстраивалась чуть больше необходимого от неоправданных ожиданий. Чаще всего, по независимым от неё причинам. Взять совместную жизнь – одни вопросы о будущем: сколько они будут жить вместе, что собираются делать дальше и каким будет это "дальше"? Спрашивать – совершенно бесполезное занятие. Ожидание – совершенно безблагодарное. Потому Аня часто задавались ещё одним вопросом: приятное внимание или привязанность удерживала её последнюю пару лет? Что не позволяло задаваться вопросами прежде? Что должно измениться, чтобы в их жизни к ответственности прибавились гарантии? В чью пользу шло время? И ответы постепенно накатывались, неприятно проступая в ежедневной рутине, разрастаясь от мелочей к крупным проблемам.

Хотелось верить, что он ошибался, теряя время. Она попробует изменить сказку о потере, только потому что соглашаться и мириться по каждому вопросу не намерена. Некоторым планам необходим толчок для воплощения. И нечего ждать помощи, поддержки и понимания.

12

Венера взошла в утреннем небе. Анна стояла в холоде осени, просыпаясь в ранних звуках леса. Свежесть сумрака разрезал свет нового дня. Первые минут заполнял шёпот листвы, пение птиц и шелест ветра.

– Что это было? – спросил Птах, подходя к ней. – Среди всех собранных данных исследований особенно выделяется ряд видео дневника. Записи, снятые ночью. И твои записи за ночи – не сны и не видения. Они забирают много сил, понятно почему ты почти отсутствуешь днём, часть дня, когда бродишь механическим призраком. Мутный взгляд, пелена вокруг уплотняется, физическая и социальная: ты не общаешься с близкими, не обсуждаешь работы коллег, не встречаешься с живыми людьми. Ежедневные препараты и процедуры, работа твоего помощника в нейросети – все держит тело в форме, но не более. Что ты делаешь?

– Высматриваю и наблюдаю. – сказала девушка улыбаясь, но повернув голову продолжила уже серьёзней. – Со стороны рассматриваю жизнь. Например, знаешь ли ты, что любишь? Жизнь, приятные мысли и радости известны. Нравится в жизни знакомое: собственные идеи, мечты и известные места. Любой человек уверен в их особенности, исключительности в центре собственного эгоизма. Сопереживание и мысли не могут сдвинуть такие рамки. Мы уверены, что собственная личность и окружение превосходно, потому что оно знакомо. Но что если "я" размножить и всматриваться в независимые отражения? Хочешь почувствовать и понять ситуацию со стороны: переживай жизнь, оставаясь собой.

– Я ни черта не понимаю. – опустив голову, пробурчал Птах. – Что нужно пережить? Ты рассуждаешь как опьянённая, уставшая и увлечённая обрывками собственных идей. Как животное в охоте за блестящим хламом. Можешь пояснить для неокрепшего разума?

– Наше сознание – структурированная информация. – пустилась в пояснения девушка. – Гены и переживания, наследственность и приобретенный опыт. Словно отпечаток в янтаре, переливающийся на солнце. Чтобы увидеть, нам нужен верный угол и яркие лучи. С помощью стимуляции моей сети, ряда препаратов и собственной психологической настройки я почти переживаю две жизни в одном сознании. Волны впечатлений, словно прибой, каждое утро выносят меня на берег, собирая заново из пены. Может забвение это дар, получаемый взамен обречения на адские круги из повторений. Но сейчас я лучше понимаю себя. Переживаю информацию, которая, теоретически, проходила через мои гены на этой планете множество поколения тому назад. Точнее ещё не могу описать, что это такое, где и когда, в этом ли мире вообще проносится зазеркалье. Сил уходит слишком много, информации слишком мало. И теперь слишком много дел, нужно торопиться...

– Об этом можно поподробней? – повернулся к ней мужчина. – Данные спутников в обработке ничего не дали: никаких экологических, технических или космических аномалий. Нет предупреждений сетей, не происходит ничего странного. Но мы покидали город в спешке, а сейчас ты сворачиваешь свои посадки. Я вижу, как ты осматривала и закрывала оранжереи: лицо каменное, губы сжатые, руки не находят себе места. Происходит что-то серьёзное, верно?

– Да. И дело не в прогнозе погоды или предсказании иной опасности. – девушка вернулась через десяток секунд со стаканом воды. – На вероятности и расчёты можно полагаться, но здесь я научилась изредка доверять неполной картине, опираясь на интуицию. Мы всегда что-то упускаем из внимания, иногда ошибаемся в условиях моделирования. Лучше перестраховаться интуицией. Помнишь Противников разложения?

Птах задумался, наблюдая за стеклом стакана. Он просвечивал, преломляя отражения листьев, стволов и неба, маскируя свою чужеродность, искусственность и строгость среди природной непосредственности. Кожа шеи откликнулась на пару глотков. Мужчина заставил свои мысли вернуться к подобранным данным. Пересмотрел информацию ещё раз, в поисках структур и ассоциаций. Потерпев неудачу, потёр подбородок рукой и решил оставить новые попытки.

– Ортодоксальная секта, объединившая противников перемещений. – прочел он собранную информацию. – Страх перемещений вызван неподтвержденными представлениями о смерти прежнего "я" в момент перехода. Не сталкивался, но видел разных фанатиков: собаки без потребностей, души полные ужаса перед подключением искусственной сети к разуму или перед перелётами на кораблях. Думаю, что отмежевание крайностей и баланс разумных мнений удерживает общество в равновесие. Может, потому и нужны... дилетантские выводы, не более того. Сам не знаю, как уживаться с сектантами.

– Не совсем сектантами. Добровольное отделение, в меньшей степени вынужденное. – заметила Анна. – Люди терпимы и человек волен выбирать себе дорогу сам. Со всеми стараются поддерживать связь – политика корпораций, официальная этническая позиция. Но так было не всегда. Если подумать, только одно разделение до сих пор оставляет отдельные группы за бортом жизни осознанно.

– Выгода, в цифрах или положении, в способе жить. – предложил Птах. – Ты же говоришь о местных поселениях, верно?

– Да, конечно. – согласилась Анна. – Невыгодные люди за бортом прогресса. Потомки тех, кто решил остаться в своих домах. Они не представляли интереса и варились в собственном соку здесь, внизу, несколько поколений. Не самый изученный процесс, тема не очень популярная и совсем не оплачиваемая. Могу рассказать то, в чём уверена, но и того наберётся немного. Например, я уверена, что их культурный уклад со временем скатился из самобытного в образ жизни общин кочевников. Собиратели с психологией собственников "что нашёл, то моё". Отсюда конфликты за территорию; даже в условиях зачистки мест хранения вооружения способы найти или изготовить орудия убийства остаются. Многие вещи просто лежат под ногами. Физически кочевники не сильно отличаются от нас: чуть плотнее, нации смешаны, в большей части кожа смуглая от загара. Но ограниченный генофонд и изоляция части групп дают о себе знать.

– Генетические болезни. – хмуро заключил мужчина, провожая взглядом пролетающую галку. – Больные дети и беззубые старики?

– Отсутствуют по моим скромным наблюдениям. Хот внешнее однообразие черт налицо. Что возвращает нас к вопросу моральных ценностей. – девушка посмотрела на собеседника. – Вряд ли забота о ближнем или социальные нормы входят в число сохраненных ими благ. Но какие-то культурные институты сохранили собственное значение. Никто толком не может в этом разобраться, потому что мы теперь говорим на разных языках, в прямом и переносном смыслах. Местные жители не животные, но правила выживания и общения у них иные. Это же не кочевые племена в привычном понимании. Обиженные брошенные собиратели, избалованные богатством под ногами. Нас они ненавидят, от гордости и затаённой обиды, накопленной с достатком. И зайдут достаточно далеко, если позволить. Мурашки по коже.

– Я знаю о чём ты. – Птах опустил голову. – Убийство одного из смотрителей, лет пять тому назад. Дни траура прокатились по всем населенным мирам. Произошедшее запомнилось прочитанной, постановочной жестокостью. Изуродованные части тела, соединенные вновь с издевательским порядком. Узоры, выведенные из крови, рамки у стен, выложенные из осколков битого стекла. Множество следов, но спешный и продуманный отход, скорее всего по лесу. Поисковые отряды нашли несколько групп неподалёку, но те перемещались и окончательно спутали карты. Даже показательная кара правосудия, цивилизованная месть, не удалась.

– Их действия походили на ритуал. – почти шепотом сказала Анна. – Они готовятся к нападению, планируют отступление, но событие сводится к непонятной жестокости. Во всём словно сквозит ответ на вопрос, но решение осталось неизвестным. Большая часть жертвы дошла до нас узорами на стенах и деревьях. Но никто из нападавших не взял отслеживаемые вещи, не нашёл закономерности знаков или подписей. Ничего личного. Сама не была знакома с несчастной, но уже работала на земле, когда её убили. Вереница беспорядочных проверок, ряд опросов и установка защитной системы. Никаких новостей или выводов, только несколько ночных кошмаров. Что ж, тогда я хотя бы ещё видела настоящие сны. Единственное утешение.

D

Он не сходил с ума и пытался себя в этом убедить. Тело болело не слабее разума, но Кам заставлял себя ползти прочь от сцены основных событий. Мужчина хотел верить, что ещё различает тёмное и светлое в холодном грязном безвременье. Отчётливо помнил падение от броска, очень сильного. Хотя боль удара, до сих пор не умолкающая в теле, заглушила многие мысли. Но не главные: Кам окончательно уверился, что в руках у девушки оказался крест его матери. Та самая деревяшка, которую сын оставил на особом месте, чувствуя, а не понимая смысл. И теперь она не отдала крест, не вернула вещь по какой-то неясной причине. Значит Каму не удастся вернуть память, её символ, к остальным. Ничего не вернуть и не исправить. Подобные мысли заставляли мужчину ползти и ныть, ненавидеть и желать смерти всему живому. Он ненавидел, как его ненавидели. Да и было за что, откровенно говоря.

Его этому научили. Кам помнил, как вместе с группой из Общины пробрался в дом одного из чужаков сверху. Пускай не своими руками, не по собственной воле, но он поучаствовал во многих противоречивых действиях. За прошедшие годы много, очень много раз переосмысливал события. Переживал заново отрывки прошлого, стараясь найти в себе что-то хорошее и успокоиться. Сейчас, изнывая от усталости, Кам дополз до ближайшего подсобного помещения, будки для хранения вещей. С трудом влез внутрь и привалился к стене, стараясь принять наименее мучительное положение, вызывающее в теле меньше боли. Ворочаясь, Кам постарался уйти в воспоминания, опираясь спиной на стену, сев лицом к распахнутой двери.

Сквозь проём внутрь заглядывали деревья и залетал ветер. Мужчина смутно различал движения ветвей и предметы, хранившиеся внутри маленького помещения. Сильно потея, он старался успокоиться, чтобы в забытье найти необходимый отдых. Кам вспоминал, что именно якорем тянуло мысли к идее о заслуженной боли. Что не давало остановиться и обвинить в случившемся людей, сверху и снизу, мелькавших в его жизни, сейчас и в прошлом. Проклинал собственное любопытство, жмурясь от раздражения. Что заставило его пойти за парой оттуда, сверху? Почему он подумал, что встреча девушки вновь, спустя годы, не простое совпадение? Почему он обманулся, да и что могло заставить её не испугаться?

13

Мелкий снег кружил над головами прохожих. Улыбки в быстром движении толпы сменялись задумчивыми выражениями, погружёнными в телефоны лицами и любопытными взглядами. Центральные улицы наполнялись светом и движением, просторные, не погруженные в рекламу, несмотря на открытые высокие витрины. Выходя после ужина, Аня почувствовала морозную лёгкость ветра.

Порывы не были такими свежими, как воздух её маленького городка. Там улицы уже успели укутаться в белое полотно, а уставшие люди прятались в тепле квартир. Здесь же, комфортные и приятные, аллеи не покрывались ни белой спокойной пеленой, ни подвижной серой массой грязи и реагентов. Слегка морозным вечером, после ужина, желание прогуливаться под темнеющим небом оставалось и даже становилось сильнее. В этот раз движение взяло вверх.

– Это то самое. – произнёс мужчина, поправив пальто. – То, о чём я тебе рассказывал. И те двадцать минут повествований в тепле и уюте не смогли так ясно передать мысль: память улочек, музыка сводов и людей непременно перенесёт временные рамки.

Он посмотрел на руки девушки и сжал их, приписав дрожь прохладной погоде. Затем почувствовал, что собственные холоднее, и, немного смутившись, продолжил:

– Прости, могу только заморозить. Но я стараюсь. Похоже, живой оркестр где-то на соседней улице. За саксофон ручаюсь точно. Нас ждёт прошлое и хорошее настроение. Пошли?

– Ради бога. – смущенно улыбнулась девушка. – Только успей рассказать, что за путешествия во времени ожидаются вместо осадков?

– Ну, сейчас это тридцатые годы прошлого века. – сообщил он, увлекая за собой спутницу. – Америка, возможно, широкие брюки и ничего не подозревающие пары на площадке для танцев. Играет музыка с пластинок того века. Оркестры с громкими именами, классика жанр в настроении прежнего века.

– Поняла о чём-то. Но почему прошлое? – удивилась Анна. – Что-то новое всегда впереди: новые идеи, фильмы, книги и музыка. Новые вкусы и запахи, лекарства и возможности, в конце концов. Обычно старики ворчат об утраченном благословенном времени, вспоминая собственные юные золотые дни и мелодии тех лет. Но мы молоды и помним, что никогда не будем жить лучше, чем завтра.

– Только там мы будем чужими. – ответил мужчина, замедляя шаги. – Грусть и одиночество – бич путешественников во времени, почище инквизиции и чумы, ручаюсь. Стоит остановиться, немного отвлечься, насладиться временем – как сегодня уже прошло. А это значит, что ты устарел, модная музыка уже не та, популярные актёры родились позже тебя, да и в стандартных настройках аккаунта предлагают год хотя бы на пару другую оборотов позже твоего. Ты уже не на гребне волны, не мейнстрим, а значит нужно ценить себя за что-то настоящее, проверенное временем, а не искать мнение окружающих. При этом в прошлом осмотрительного путешественника во времени могут носить на руках, стоит прихватить с собой немножко знаний и пару образцов их воплощения. Или же прекрасную музыку.

– Как бы не отнесли тебя святые братья за такие речи прямиком на костёр. – усмехнулась девушка. – Как минимум, за занудность и пренебрежение. А какие приятные мелочи: ароматные дамы, насекомые настырнее вони, произвол и самодурство высших чинов или сословий. Войны и болезни, смертность и никаких приятностей: ни тебе повсеместного электричества и интернета, ни нормальных коммунальных услуг, ни разномастных сладостей, ничего в помине ннет большей части классики ещё нет.

– Могу пережить. – уверенно отговорился мужчина. – Не спорь, сейчас нас ждёт не такое давнее интернациональное путешествие. Скорей, поймём момент и посмотрим представление. Тебе понравится, обещаю.

Девушка была рада и мелодии, пойманной на улице, и случайному разговору. Сегодняшний день уже близился к окончанию, времени на взбалмошную идею оставалось всё меньше. Аня не могла понять, осознанно она отказывается от такого риска или пока не нашла подходящего момента. А что, если он и не наступит? До настоящей секунды годного мгновения не было. А весна уже совсем близко.

Музыка усилилась, как только ноги оказались на перекрёстке. Вскоре, завернув за угол, пара увидела уличного музыканта. Неподалеку от выхода из кофейни тот собрал приличную живую толпу, часть которой уходила, постоянно освобождая место новым слушателям, разрастаясь и обновляясь. Кто-то делал вид, что не замечает или не одобряет происходящее. Кто-то отвлекался на секунду, затем вновь вливаясь в число слушателей. Но большая часть людей не проходила мимо соло саксофона в полном сопровождении, останавливаясь и наслаждаясь представлением. Прохожие с телефонами и улыбками окружили музыканта, опуская объективы и доставая деньги в коротких паузах.