Текст книги "Раз в четыре года (СИ)"

Автор книги: Яфаров Дмитрий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Анна обернулась на шум. Дверь дрогнула и закрылась у нее перед глазами. Через секунду череда звуков окружила девушку. За закрывшейся дверью негромко загудел пылесос, словно не замечая происходящего. Дверь рядом затряслась от ударов, сквозь плотное дерево доносились крики, но девушка чувствовала всё спиной. Не придавая значение голосам позади, она осела, опираясь на дверь и задрав голову вверх. Волосы спадали на глаза, но совсем не мешали. Анна всматривалась в темноту за решёткой, из-за которой под появившийся гул спускалась вниз дымка. Она чувствовала, как глаза наливаются свинцом, тело становится тёплым и расслабленным, а звуки тонут в мерном дыхании. С каждым вздохом внутри становилось спокойнее, пока тело не вздрогнуло, окончательно заснув. В тот же момент огонек над её головой загорелся зелёным.

G

Даже сейчас, испуганная и растерянная, Кира выглядела красивой в походной форме. Кам долго приглядываться к ней, улыбчивой, всегда доброй и спокойной. Смотрел за походкой девушки сейчас, с трудом отрывал взгляд ранее. И не знал, видит ли желаемое или нашел необходимое. Он видел её волосы, бёдра, умелой рукой природы высеченное лицо, но так и не смог разобраться, чего больше в его решении: желания обладать ей или порыва спастись с ней. Нетерпение заставило мужчину пересилить себя, оставить страх и раскрыть собственные мысли другому человеку. Он хотел увести Киру за собой, поминутно помогал, поддерживал её, старался мягко обнять за плечи и успокоить.

Основной проблемой оставалось время. Кам подумал, что после подготовки к бегству и после настройки окна в системе безопасности, у него останется неделя, от силы две. В четырнадцать дней оставалось искать удобные случаи и минуты, в которые Кам должен был и умещал так много рассказов. И как прекрасен мир сверху, и как он ей понравится, с какой радостью он покажет Кире уютные места и захватывающие дух виды. Только на шестой день затея стала казаться Каму удачной и реализуемой.

Возможно, благодаря положению в Общине, с их пути сразу убрались все остальные. Кам помнил, как на него смотрели, когда мужчина вернулся с отстранённым взглядом и перемазанный кровью. С тех пор, став техником, в глазах рядовых членов Общины он стал почти жрецом древних племён. Он знал тайны браслетов, он обладал наибольшей свободой, с ним ассоциировался Разум, пусть люди и заблуждались в смелых убеждениях. Но и смотря в глаза Киры, Кам видел благоговейный трепет перед ним. Девушке хотелось стать ближе, чтобы почувствовать себя особенной, защищённой и нужной рядом.

Но сейчас Кира казалась совсем другой. И дело было не в золотых лучах солнца, светивших сквозь её волосы, а в самой девушке. Кам помнил, что уже три раза объяснил про повязку на браслете, которая спасала девушку от контроля Разума до достижения надёжного укрытия. Но спутница всё также боялась неба над головой. Девушка изредка отрывала взгляд от земли, тут же спохватывалась и неуверенно оступалась. Она стояла на тех же красивых и сильных ногах, но сейчас они перебирались неровной походкой по незнакомым тропинкам. Аккуратные и не загрубевшие от забот руки старались опереться на что-то, обхватывая пальцами кору деревьев и судорожно перебирая воздух. От этого зрелища Кам некоторое время не мог прийти в себя, молча переставляя ноги и не слыша ничего вокруг. Что только усугубило происходящее.

Под заходящим солнцем свершение планов оказалось несколько другим, нежели представлял себе мужчина. Спутница была та же, но обезображенная глупым страхом и упёртым нежеланием выслушать его. Сам Кам чувствовал себя иначе, проклиная собственную поспешность и наивность. Ему казалось, что идею загубил он сам, поддавшись нетерпению и желанию обладать своей жизнью, девушкой, судьбой. Но сдаваться и возвращаться возможностей у него не осталось. А отпускать спутницу он не мог себя заставить, даже чувствую, как шириться пропасть между ними. Опасность наваливалась с каждой секундой, пожилая возможность и определяет, что именно пойдёт не так.

Кира шла, смотря на грязную обувь, чувствую усталость и ожидаемое волнение, от которого время растягивались в душном, застоявшемся воздухе. Притягательность спутника и его восторженность не могла придать больше сил, и девушка знала, что Кам читает это в её глазах. Небо, непривычное и заполненное облаками, казалось слишком текстурным и высоким. Ничего приятного и спокойного, ничего понятного и уютного впереди даже не мерещилось, при том, что она чётко понимала: закрытый браслет не связывает больше с прошлым, к которому нет возврата. Она знала, насколько притягательной для Кама казалась идея совместного бегства, как он хотел остаться с ней. Но особой уверенности в его глазах девушка не могла найти: одержимость, желание или пугающий блеск – да, но не понимание и защиту. Позднее тревожные мысли перетекли в осознание собственной обречённости и зависимости, забирая остатки уверенности, от чего каждый шаг становился тяжелей. И он это видел, но не понимал. Напряжение нарастало, ожидая подходящего момента. Кам нервничал, Кира никак не могла найти точку опоры, чтобы успевать следом. Силы уходили очень быстро. Красоту девушки оттеняла усталость лица и походка стёртых ног. Кам утратил облик жреца вне Общины, не зная, когда лучше организовать привал и стоит ли подыскать перевалочный пункт ближе к оставленному дому. Неприятности оставались вопросом времени, стремительно приближаясь, пока Кам никак не мог найти решение.

Ноги отмеряли шаги в ночи, налитые усталостью, тяжёлые, как и мысли обладателя. Кам шел, стараясь не думать ни о чём в ночной тишине. До собранных и спрятаны заранее вещей оставалось идти не больше часа, но теперь даже тридцать минут не волновали ни капли мужчину. Кам перебирал черты лица девушки, путаясь и стараясь сохранить произошедшее в собственной голове, запихнуть воспоминание в надежный раздел памяти. Выложить из произошедшего барьер для отчаяния, чтобы сохранить одиночество до удобного случая. Что ему оставалось хранить внутри?

Он помнил, как Кира заплакала и упала на землю, содрогаясь и пугая его с каждым новым вскриком. Он помнил, как пытался уговаривать её, обрисовывая картины и будущее, насколько радужно то виделось самому. Кам старался услышать что-то, затем пробовал молчать, пытался обнять и успокоить девушку. Но от каждой попытки или от бездействия становилось только хуже.

Черты лица, мелькавшие за намокшими локонами волос, превратили милое лицо в страшную гримасу боли. Кам терялся ещё больше и не сразу смог решиться на что-то осознанное, оставив в отчаянии спешные и сумбурные решения. Сейчас это казалось главной ошибкой, но тогда он вспомнил один из врезанных в память образов.

Уверенно подойдя к Кире, он предупредил девушку, что понесёт её на руках, раз она сама не может идти за ним. Не разбираясь в желаниях и причинах, мужчина попробовал подхватить на руки девушку, но тут что-то пошло вразрез с ожиданиями. Кира принялась отбиваться, в какой-то момент начав отталкивать руки мужчины, а затем и вовсе принялась вырываться, стараясь подняться на ноги.

Кам не помнил, он схватил за руку девушку или Кира ударила его запястьем. Или не хотел помнить, особого значения не имело. Но помнил уже знакомое выражение глаз, обмякшее тело, желание умереть вслед за ней. За пределами разрешенной зоны, оказавшись со сброшенным блокирующим элементом, девушка чувствовала, как браслет вводит яд, не успевая понять, за что время сжалось из будущего в остатки секунд. А для Кама мир сжался до точки. В которой он решил не ночевать, в которой он принял одиночество, в которой счастливые образы сменили навязчивые мысли и желание спрятаться, скрыться ото всех и от себя. Боль в усталых ногах, запах немытого тела и скудная еда стали его спутниками в дороге. И страшные воспоминания, которые отходили в пути на второй план, подымались из-за горизонта только вместе со звездами по ночам. Сон перемежался кошмарами, не оставляя способов бегства. Но камень не оставлял попыток.

25

– Ты очень красивая. – Птах улыбнулся, пока девушка поднималась на локтях. – Хоть и кажешься немного сумасшедшей, это прибавляет реальности. Чёрт, пока летел сюда только и упражнялся в дурацких планах, угождая слабостям. Думал, как прилечу, спрячусь и останусь здесь. И не будет желания вернуться, ничто не вытеснит ежедневные заботы и созерцание. Знаешь, хотел постоянно смотреть на звёзды, солнце, траву, снег. Но сомневался, не думал, что выдержу изоляцию и не улечу в первые же дни. А вот сейчас снег спускается хлопьями, я вырываю светом поток и понимаю – смог бы. Это не страшно, затеряться. Страшно потерять себя.

Анна очнулась, рассчитав оставшееся время. С десяток минут на крыше с рефлексирующим, не выспавшимся и пребывающим в неизвестности мужчиной. Девушка зевнула, подумав не только о необычной красоте этого момента в середине ночи, но и о том, почему мужчина заговорил именно сейчас.

– И что же тебя остановило? – спросила она, осматриваясь. – Тебя не приковывали, тебя не влюбляли, мной не предлагались экскурсии и увеселительные прогулки. Шансов пережить происходящее сейчас не представлялось, вероятность приключений была ничтожной...

– Но мы здесь. – остановил ее собеседник. – Мне стало интересно, куда заведёт это знакомство. Увидел тебя спящей в зале, ничего не изменилось. Но что-то подтолкнуло покопаться в твоей работе, чтобы обнаружить чужие эмоции. Ты собираешь чувства и память, осколки совсем забытых жизней. Которые тлели черепками, чтобы найтись и сложиться в пёструю мозаику.

– Знаешь, я живу в рутине будней. – ответила девушка, посмотрев на собственные ноги. – Ищу что-то ценное, выращиваю цветы, отсылаю отчёты по задачам. Много рутины, меньше свободы, почти нет людей и совсем плохо с желаниями. Вероятность застрять здесь, ввязаться в приключения, по подсчётам систем казалась ничтожно. Поэтому мой дом здесь, поэтому ввязались в преследование. Я уверена, что многое ещё в этой истории остаётся в тени. Но мне ясно точно – это приключение зря выбрало меня. И твоё новое ощущение возврата в самую гущу событий случайность. Присмотрись ты после – шум листьев или хруст снега здесь одинаковый, из года в год я переживаю дни и месяцы одна, сама ищу внутри что-то новое.

– Тем интереснее. – мужчина перевёл взгляд на призрачные силуэты зданий вокруг, чуть различимые через поредевшую белую завесу. – Тут новое затеряно в забытом и оставленном. Нет, я не сторонник возвратов к природе, не спешу лезть на дерево, собирать плоды не стремлюсь. Но иногда хочется установить границу для новой техногенной или социальной волны, пока её не приняло на себя общество. Потоки воды разбиваются о волнорезы, волны гасят ветер. Мне кажется, что постоянные расколы на не слышащее ничего большинство людей и оставленное с ненавистью меньшинство общество так ничему и не научили.

Некоторое время они просидели молча, всматриваясь в середину ночи, в крупные хлопья поредевшего снегопада и бессмысленные пустые здания вокруг. Ни в одном из них не проявлялось ни следа, ни движения. Складывалось чёткое ощущение, что ловушку оставили без физических наблюдателей рядом. Что если и есть кто-то рядом, то присутствие незримо и неслышно. Поэтому движение намного раньше людей отметила сеть.

– Аня, посмотри. – встревоженно сказал Птах, подымаясь и освещая часть купола фонарём. – Около люка для воды. Ты видишь?

Рядом с техническим отверстием для слива дождевой воды метрах в шести от купола действительно кто-то был. Два глаза, выхваченные фонарём, сначала показались, а затем медленно задвигались в сторону вершины. И когда свет фонарей в костюмах осветил немного шерсти и часть движений хвоста, девушка положила руку на плечо мужчины.

– Подожди. Я знаю эти усы и хвост. – улыбаясь сказала она. – Больше того, именно его мы и ждали. Знаешь, можешь смело перестать светить в мордаху Тесея. Поверь, не очень оно приятно.

– Чёрт, и у него в зубах верёвка. – Птах растерянно опустил руки. – Что это за магия? Как он нашёл нас и как сообразил захватить всё необходимое? Даже не думай рассказать мне про эволюцию котов после краткого экскурса в скоординированные действия техногенных варваров с оккультными хобби. Я не так давно здесь, но правила игры начинаю понимать и в чудеса не верю. Ты ждала серого котика, и все не так просто, верно?

– Иди ко мне, милый. – девушка, не замечая вопросов, взяла на руки кричащего кота и откинула в сторону мужчины верёвку. – Держи. Нить выведет нас из ловушки, а урчание заметно восстановит силы. Тесей тот еще герой, но он вовсе не за сражение с минотавров приобрёл своё имя и стал моим котом. После массового исхода популяция диких кошек достигла апогея. Но и естественный отбор оставил только сильнейших. Когда я подобрала умирающее животное, его хорошенько пожрала стая диких собак. Не повезло попасть на остатки вымирающего вида оборванцу, но он и был совсем котёнком. Выжившим котёнком. После лечения его пришлось подключить к общей системе, чтобы имплантированные части и вживлённые системы позволили ему полноценно развиваться. Они продлили ему жизнь, сделали умнее, но не включили в сеть как полноценную часть. Тесей уверен, что он обычный кот. Только привязался ко мне. А его подруга пару раз использовала смазливую моську в собственных коварных целях, да малыш?

Кот обнюхал рот девушки, а затем несколько раз боднул её, не прекращая урчанье. Анна разместила его за спиной в ранцевой части костюма, пока Птах привязывал к куполу верёвку, громко бормоча в пустоту:

– Очень спокойно и нормально. Кот симбиоз машины и искусственного разума, незаконно подключенный к системам, способен отвязать небольшой канат и тащить его за собой на высоту в несколько метров. Его спасительница нарушила с десяток законов, ни о чём никого не предупредила, держит на руках невиданную зверюшку и радуется. Да он меня при первой встрече запросто мог искалечить, автоматизированный зверь. Не стоило предупреждать, велика честь...

– Да перестань ты! – прервала Анна. – Можешь поблагодарить кота и перестать впустую причитать. Ничего плохого не произошло, никто не пострадал. А если ты перестанешь ныть, сможешь погладить Тесея!

– Нет уж, извольте! – Птах покачал головой, проверяя узел на прочность. – Ты права, вышло куда эффективнее спасения ближайшими машинами или экстренной помощью свыше. Но последний вопрос всё ещё не выходит из головы. Буквально вертится на языке.

– О чём ты? – спросила девушка, уже снимая крепления с соседней панели.

Аккуратно, чтобы не провалиться вниз от резкого сдвига, они вдвоём закрепили верёвку на костюмах и попробовали сдвинуть заветную панель. С третьей попытки со страшным скрипом та съехала по полозьям в сторону, открыв часть окна для света, снега, морозного воздуха и спуска.

– За нами закроют. – сказала Анна, смотря вниз. – Это не к спеху и можно спокойно оставить машинам. Что ты хотел спросить? Сейчас самый лучший момент начать доверять друг другу полностью. Можем начать разговаривать, например, отвечать на вопросы.

Внизу колыхалась неопавшая последняя листва этого года. Через прогал вниз спускался свет луны, вышедшей на несколько минут из-за туч. Снег опускался в нём, будто белая ткань свесилась до ветвей.

– Почему Тесей? – повернулся к девушке мужчина. – Какой лабиринт ему удалось пройти, какого Минотавра победить? Странное имя для кота, согласись.

– Оставляем инсинуации! – девушка поднялась на ноги, пока Птах спускал в открывшееся отверстие верёвку. – Он парадокс. Большая часть в нем заменена, но он остаётся тем же моим другом. Как галера Тесея, даже после замены всех досок, оставалась в каком-то смысле той же галерой.

– Ну, одним вопросом меньше. – отозвался Птах, примериваясь к спуску. – Придержи верёвку, на всякий случай. А я снизу постараюсь подстраховать тебя. По рукам?

– Согласна. – кивнула девушка. – И на этот раз мы оставим верёвку, но пополним запасы для синтеза. Нас ждут, а это оставляет некоторые обязательства. За городом придется отпустить нашего спутника, но сейчас предлагаю найти ночлег и никуда не спешить. Похоже, без нас никто никуда не собирается уходить.

26

Над Анной склонилось несколько лиц. Михаил, Дарья в том же костюме и длинном жилете, ещё пара знакомых коллег. Все казались немного встревоженными, но не более того. Ясность возвращалась медленно, с трудом преодолевая навязчивое головокружение. Девушку поддержали под голову и плечи, пока Михаил укладывал под её затылком свой свитер. Он остался в рубашке, которая успела местами выбиться из брюк. К слову, вид у всех был слегка растрёпанный.

– Аня, постарайся повременить с резкими движениями и подождать с вопросами. – сказал Михаил, улыбнулся и сильно потёр виски и лоб левой рукой. – Мы будем меньше шуметь. Постараемся всё закончить скоро и аккуратно. Пока отдыхай и приходи в себя, постарайся отойти. Помочь ещё успеешь.

Слова с трудом складывались в нечто цельное. Мысли путались среди тяжёлого тумана внутри черепной коробки. Пока глаза никак не могли сфокусироваться на вещах и людях, дымка окружала передвижения предметов. Когда девушке стало лучше, Михаил повернулся к паре мужчин слева и указал им кивком на стену. Один из них взял основание напольной вешалки, а второй натянул испачканные старые рабочие перчатки. Послышалось несколько ударов. Анна, с трудом продирая глаза, осмотрелась.

Мужчины ломали межкомнатную перегородку, ведущую в технические помещения. Около выхода стояла Дарья, успокаивающая коллегу. Михаил оставался рядом, время от времени переводя взгляд от одного человека к другому, встряхивая головой из стороны в сторону и почёсывая левую руку. За его спиной оставался стол, окружённый стульями и служивший последним нетронутым остатком переговорной комнаты, ныне забросанной частями перегородки, вещами и сумками, бутылками из шкафа в углу. Часть пластиковых та оказалась наполовину пустой, но по их количеству Анна поняла – с начала прошло не так много времени. Но с начало чего?

– Почему мы не пытаемся выбраться? Что происходит? – выдавила из себя девушка, едва собирая спутанные и перемешанные на языке слова.

– Мы пытаемся. – с некоторой отчуждённостью, нервно потирая глаза ответил Михаил. – Но для начала нужно отключить всё. Должны перезапуститься системы безопасности и аварийная система. Потом попробуем пробраться к выходу.

Нервозность не находила на мужчину ни разу с момента их знакомства. Это понимание заставило девушку забеспокоиться, заново взглянув на происходящее. Страхи в одиночестве и непонимании сменились замешательством. Ей показалось, что нужно скорее что-то делать. Силы возвращались медленно. Анна еще раз посмотрела за спину мужчине.

– Но почему? – спросила девушка. – Почему они ломают стену, там же серверная и часть питания. Основные системы не здесь. Эта сирена, она даже крики не заглушает. А остальные сидят, пока происходит непонятно что.

Михаил посмотрел за спину, на завалы вокруг стола. Его лицо покрылось морщинами, а потом осунулось. Он повернулся к девушке и пристально посмотрел на неё. Мужчина явно не мог что-то решить, оценивая про себя возможности. Сосредоточившись, Михаил всё-таки ответил:

– Аня, ты была без сознания с полчаса. Тебе крепко досталось, кроме снотворного ты хорошо ударилась, когда дверь открывалась. Но и дело не в этом. Ты не виновата, но нужно взять себя в руки. Позади меня пустые кресла, там нет людей. Тебе показалось. Сигнал тревоги давно отключили, но кондиционеры и правда бешеного работают. Никто не кричит, хотя шум в ушах сбивает нас всех.

– Господи... – испуганно сказала девушка, пока мысли путались, всматриваясь в предметы. – Что происходит? Предметы расплываются. Чёрт, уверена что минуту назад эти кресла походили на людей. Видела их миллион раз, но в голове абсурд.

– Успокойся. – от очередного сильного звука удара слева мужчина поморщился и продолжил не сразу. – Должно всё наладиться.

Часть стены мужчины уже отбили и вытаскивали руками. Пыль и куски с остатками обоев падали на пол. На достаточное для человека отверстие оставалось потратить с десяток минут – стена служила перегородкой, не являясь несущей. Коллеги, все серые и грязные от пыли и пота, в прилипших рубашках и лёгкой обуви смотрелись непривычно. Даша вдвоём с успокоившимся сотрудником пытались вскрыть электронный замок двери напротив. В руках у них мелькали брелок-мультитул и что-то из столовых приборов. Анна поморщилась от очередной волны тупой боли, зажмурилась и повернулась к Михаилу.

– Что наладится? – выдавила она. – Что вообще происходит? Тревога военных, теракт или стихийное бедствие? Почему-то я не могу очнуться, да и как все оказались взаперти не понять. Зачем отключать системы, пока мы не можем выбраться? Не позвать на помощь и не выйти?

– Не получается. – покачал головой Михаил. – Всем тяжело. Кто-то проник в систему безопасности и общее управление зданием . И сейчас пытается наладить связь, получить доступ в интранет, перенести данные через сеть. И все наши решения, до окончания работ смогут забрать или уничтожить. Если уже не украли. Поэтому мы хотим отрубить сеть и перезапустить системы. И не только. Нас отключили, в разное время, но с помощью системы вентиляции. В лаборатории хранятся несколько видов препаратов. Погружение в разные фазы сна для снятия показаний, расслабление для считывания эмоций, чувств и воспоминаний – вся медикаментозная часть, судя по всему, оказалась в системе вентиляции. Её запустили в процессы увлажнения и очистки, и теперь усыпляют нас, успокаивают или отрывают восприятие от реальности, словно мы лабораторные крысы. Это тоже нужно прекратить. Вся автоматика требует перезапуска.

Анна приподнялась и прислонилась к стене. Ей трудно давался смысл слов, и девушка еще собирала в голове план действий. Куски стены, отбитые несколькими движениями металлической вешалки, теперь отрывались руками. Дарья отошла к большому столу, забирая из стоящей рядом тумбочки пару бутылок с водой. Михаил сел рядом и продолжил, растирая виски пальцами:

– Я увидел предупреждение системы безопасности и проблемы с основными дверьми и заблокировал всё почти всё, оставив ход сюда и свой пропуск работающим. Техника отключилась, я решил перезапустить системы вручную. Но наткнулся на закрытую дверь и нескольких коллег. Дверь к ручном управлению не закрывается по протоколу, да и препараты в вентиляцию не попадают просто так. Очнулись мы уже запертыми, с общими синдромами: головная боль, слабые галлюцинации, пассивность и отстранён носить. Моя карточка теперь бесполезна. Не переживай, у всех предметы оживают и тени принимают различные формы. Время уходит, мне нужно возвращаться, раз ты в порядке. Если сможешь очнуться, помоги Даше с замком. Если нет – постарайся не засыпать. Физического воздействия или угрозы жизни пока нет, но кто знает. Лучше быть настороже.

Мужчина с трудом поднялся, слегка покачнувшись в конце. Неуверенной походкой он подошел к стене, подобрал загнутую железку и медленно сжал орудие руками. Происхождение её уже не отслеживалось, но несмотря на неудобные инструменты, работа сильно продвинулась. Вскоре мужчины пробили сквозное отверстие до размеров половины туловища. Аня повернула голову. Даша стояла на коленях перед замком. За её головой толком ничего нельзя было разобрать. Девушка зажмурилась от очередного наката боли, пока мысли смывались ожиданием.

Над головой лампы расплывались в кругах света. Аня протянула руки к лучам, почувствовав лёгкость и прозрачность. Пальцы тонули, исчезая в ярких дневных лампах. Девушка удивлённо выдохнула, заметив как от звуков голоса сеть потолка пришла в движение. Рябь прокатилась из угла в угол, тенью обегая яркие прямоугольники из ламп. Мешок вывалился из опрокинутой корзины и казался крупным серым котом под вой кондиционера. В ушах, между шумом от разбора стены, вплетался шёпот. Аня понимала, что всё может быть иллюзией. Она не представляла, что делать дальше, потому как защитные мысли вместе со здравым смыслом отходили на второй план. Тёплая волна нахлынула...

– Миша! – послышался крик Дарьи. – Быстрее. Концентрацию веществ увеличили. Я только что отключилась. Всего на пару секунд. Но Аня бредит уже давно. Нужно лезть так, пытаться достать, на большее нет времени! Иначе выключимся, погаснем все здесь.

Она быстро, но не совсем уверенно подошла к Михаилу. Он уже начал пробираться в получившееся отверстие, но левое плечо не проходило. Дарья отстранил его и, несмотря на атлетичное телосложение, легко пролезла внутрь. Анна почувствовала, как боль в голове и шее становится нестерпимой и перевела взгляд на лампы. Голова наполнялась туманом, становилось всё тяжелее удерживать в ней мысли. Девушка толком не заметила, погас раньше свет или она уснула вновь. Крики знакомых ей коллег доносились уже сквозь дрёму, когда секунды слились в единое целое.

27

Цели оставались в пригороде, окружённые и засыпанные завалами снега. Анна усмехнулась и свернула карту. Судя по ней и по прогнозам погоды со спутников, отправиться в путь им удастся через неделю. Все дороги заметало, люди снаружи сталкивались с непроходимой рыхлой белой стеной из крупных хлопьев снега и ветра. Всё остановилось, но с гарантированным теплом и уютом устроилась только она с Птахом. Снаружи холодало при нулевой видимости внутри метели. В таких условиях поиски еды и тепла могли стоить серьёзного обморожения.

Анна поёжилась от одной мысли о подобной перспективе, спускаясь по ступеням на уровень ниже. Девушка заказала еду и перебирала пальцами по текстурной структуре стен. Оформленные под дерево, поверхности светились изнутри, особенно ярко под местами стыков защитных вставок. Все умные технологии слегка устарели, но обладали собственным шармом. Роскошь прошлого словно переносил девушку с каждым шагом в фильмы о прошлом, другом, забытом и необычном.

Птах всё еще сидел в кресле, вперясь невидящим взглядом внутрь пелены, кружившей снаружи. Здание, созданное в качестве гостиницы, поддерживалось вместе с ограниченным районом города. Оно подымалось над границей законсервированной зоны стеклянной башней, за которой оставались лишь ангары аэропорта и космопорта. В погожий день и безоблачную ночь отсюда виднелся пригород, заваленный снегом. За ним вдалеке стоял хвойный лес. Сейчас вихрь снега заполонили пространство вокруг, по ту сторону стекла. Живая картина казалась промёрзшей и оставляла безысходное ощущение пустоты вокруг. Тёмная пелена добавила в стену контрастности, но не истёрла чувство тупика, близкое к одиночеству.

Анна выпала из оцепенения, когда по пустому помещению прокатилось эхо от тяжелого кашля. Избавившись от его причины, Птах растёр покрасневшее лицо руками. Опустил их от местами раздражённой кожи. Куски ткани вокруг него были неаккуратно сложены, но мужчина быстро подхватил один из платков, закрыв глаза от досады. Нездоровый румянец и немного стеклянный взгляд выдавали повышенную температуру. Системы извещали о болезни, но серьёзные меры не имели необходимости. Девушка подумала, что хорошие новости отлично дополнят постельный режим.

– Как мы и предполагали, они никуда не спешат. – сказала Анна, не сводя глаз с замершего лица мужчины. – Не знаю, как ты умудрился заболеть, но у тебя есть почти неделя на полнейшее выздоровление. И мне всё равно, благодаря чему: коварному плану или обильному снегопаду. Итог один – мы застряли здесь. Только ты и я, милый.

– Очень актуально. – осиплым голосом с заложенным носом прохрипел мужчина. – Почему от насморка до сих пор не изобрели лекарство? Века не властны над смертью, несколькими смертельными болезнями и заложенным носом, чёрт...

– Потому что это проявление простуды, а не сама болезнь. – спокойно вставила Анна, когда Птах опять занялся кашлем. – Ты излечиваешься, а температура и неприятные выделения обязательные спутники. И пока ты сильно ослаблен. Здесь внизу болезни, тысячелетиями натасканные на нас. Это не иная планета и не чистые коридоры станций с очищенным воздухом.

– Но я могу двигаться дальше. – подымая глаза, сказал мужчина. – Немного лекарств, побольше поддержки со стороны костюма...

– Повысятся затраты энергии, риски осложнений и сопутствующего вреда здоровью. – перебила Анна. – Подумай, это не просто незнакомые существа. Мы для них даже не полубоги или демоны, мы очень даже смертные. Они умеют такие штуки подстраивать, видят всё в реальном свете. Не спрашивай, откуда и почему. Разряженный сверх меры костюм, меньшая концентрация и ослабленное состояние, незнакомая местность, хорошая ловушка – всё может сработать в нужный момент, не по отдельности, так разом. Торопиться опасно и бессмысленно.

– Оставаться тоже не слишком безопасно. – кашляя сказал Птах и устало закрыл лицо руками. – Мне не усидеть в бездействии и при повышении температуры, а дать контролировать костюму деятельность моего серого вещества больше не позволю. Я не уверен, что это безопасно. Не смотри так, страхи бесами повыскакивали по углам, пользуясь слабостью плоти водят хоровод вокруг головы. Теперь мгновениями бред и галлюцинации находят, словно тучи на облака. И это ещё не самое страшное...

Мужчина долго смотрел на броуновское движение за стеклом, не обращая внимание на обеспокоенную и расстроенную девушку. Та поставила на стеклянный столик, чуть левее от него, стакан воды. Словно взвешивая и оценивая открытую книгу на лице мужчины, пропустила сказанное. Птах кряхтел и кашлял, периодически сморкаясь. Перестав ждать и не спрашивая собеседника, девушка подошла к внутренней грани стекла и заказала ужин. Она всматривалась в отражение сидящего спутника, пока не встретилась с ним взглядом. Что-то загнанное, не только болезненное, в выражении покрасневших глаз, заставило Анну обернуться.

– Здесь безопасно и мне станет лучше. Знаю, прости. – продолжил тише Птах. – И я заперт с тобой. Двойственная ситуация. Тебя не надо спасать, ты красивая и интересная, у тебя нет ответов и нет страха перед вопросами. И я не понимаю, чем именно привязался к тебе и достаточно болен, чтобы проявить слабость. Насколько ты оказалась близко и как так сложилось? Прости, кажется, я свалился, как снег на голову. Толком даже не знаю, насколько добровольно ты рядом все это время. Но в пелене бреда некоторые вещи становятся гипертрофированными. Без тебя страшнее теряться, оставаться в стеклянной клетке, идти следом за стайкой безумных провожатых, думать о будущем, планировать вернуться. И тени стали страшными призраками в тёмных углах...

В этот момент свет моргнул и погас. Аня, полностью подключённая к системам, постаралась провести мониторинг, как только включилось аварийное питание. Птах, снизивший нагрузку на нервную систему, всматривался в игру теней на её лице. В полумраке тусклый свет из окна дополняла слабая подсветка костюма спутницы.