Текст книги "Раз в четыре года (СИ)"

Автор книги: Яфаров Дмитрий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Девушка чувствовала, как тело слилось с костюмом, как стимулируются мышцы и как им помогает каждая частица одежды. Она бежала быстрее и дольше любого животного стаера. Но их преследовали люди, готовые к погоне. Запас хода вездеходов и вертолётов не уступали запасу энергии костюмов. Дистанция сохранялась, но спутники чётко давали понять: противное чувство загнанного зверя не врёт, им в спину дышат гончие. Спущенные, объединенные животным порывом и ограниченные простотой мыслей. Если бы они хотели напасть, то уже напали бы раньше. Убивать здесь и сейчас никто никого не хотел, даже если демонстрация силы представляла собой сервировку.

– Не прощу себя. – прошептала она сквозь зубы.

– Что? – закричал Птах, чуть сбавляя темп. – Слушай, я могу один остановить, задержать происходящее. Они преследуют нас...

– Не смей! – закричала на него девушка. – Это слишком просто, у них нет выбора. Нас не хотят убить. Чёрт, скорее всего так.

– Но что тогда? – ответил Птах. – Мы как лягушки, не сдадимся и не заметим критичной разрядки, когда защищаться не останется сил. Нас сварят заживо, вот увидишь. Вопрос времени, большого или малого. Смотря, куда гонка ведёт теперь.

– Мы проходим ближайший город по касательной. – сказала Анна, огибая пару сросшихся деревьев. – Следующий чертовски далеко. Минута-другая и слева могут проскальзывать остатки строений. Нужно что-то придумывать, потому как через час группа окружает нас справа. Другой дороги не останется. Нужно прекращать бег.

– Чёрт, уже загнали! – закричал мужчина, оборачиваясь. – Это ловушка, нужно разворачиваться и защищаться. Иного выхода нет.

Спустя несколько минут после остановки, лес вокруг затих. Аня смотрела на лицо спутника, на котором ненависть сменилась удивлением, а затем ожидание выдавило спокойствие наружу. После десяти минут непривычной тишины, мужчина наконец опустил руки и посмотрел на девушку.

– И ты знала это. – спокойно сказал он. – Ослепший дурак. Почему сеть не остановила меня? Зачем мы неслись, если могли идти с этим эскорт о пешком?

– Думаю, Алиса полностью контролирует входящие данные. Может статься, что уже давно. – девушка пошла вперёд, уже не спеша и не скрывая сожаления. – Мы в пьесе, где остальные актёры напрочь лишены слов и права импровизировать. Но проверять постановку на прочность не хотелось. Может инерция размещал бы нас? Верить теперь тоже не легче, ни во что. Предлагаю не ждать нового откровения и идти к городу.

– Да, конечно. – ответил Птах, быстро пройдя вперёд. – С выбором дороги не возникнет проблем. Нам только сигнальные огни не выложили.

Из леса выходили две почти заросшие трассы. Туннели спускались под город, в то же время один из них, грузовой, более крупный, разветвлялся и спускался в открытый подземный вход. И если остальные въезды частично обвалились и заросли, то от этого в сторону уходила грунтовая дорога. Судя по карте, её полотно закрывала вооружённая группа в каких-то сотнях километрах отсюда.

– Вот и понятно, откуда взялась взрывчатка, техника и аппаратура. – Птах двинулся к проходу, озираясь. – Готов поспорить, что за нами сюда не пойдут. Город не был законсервирован, а вот хранилище запечатывалось. Несмотря на это склад обворован, может быть и подготовлен к торжественной встрече. Тут нас могут попросить вернуться к предложению. Отвергнутая и оскорбленная девчонка, не больше и не меньше.

Пока пара спутников заходила внутрь, свет костюмов блёк в тускло обхватывающем пространство свечении панелей. Часть потолка оказалась повреждённой, неоднородной и покрытой тенями. Но и под ним оставались в сохранности различимыми уходящие вдаль готовые и частично собранные машины, запчасти и материалы. В темноте терялись почти опустошённые ряды, покрытые заметным слоем пыли. Дорожки между ними выглядели одинаковыми и пустынными.

– Это точно декорации. – нарушил тишину Птах. – Что-то вскоре здесь оживёт. Либо в темноте за решетками по границе зала, либо что-то из предметов. Что скажешь?

– Оставь надежду всяк сюда входящий. – ответила Аня и ухмыльнулась.

– Не мир пришёл я принести, но меч. – парировал Птах, вглядываясь в полумрак. – Пойдём, интересно узнать, что нам приготовили.

Вступив в лес машин, спутники осматривались, сначала задерживаясь у каждого нового экземпляра. Роботы переносчики, копатели и медики, ремонтники и чернорабочие. Вековой сон разбавляться гулом в отзвуках шагов под сводом. Местами люди обходили трупы небольших животных, некоторые из которых изувечили перед или после смерти. Тошнотворный запах раздавался и предупреждал заранее в застоявшемся воздухе, поэтому только раз они наткнулись на трупик в кабине лодки, закрытый внутри и кишащий белыми личинками и мухами. Мужчина только успел отстранить девушку подальше от увиденного, как тело быстро согнулось пополам и его вырвало.

– Вход открыли специально. – сказал Птах. – Факт, животных мало, но немного паутины вокруг и мертвые насекомые на полу – разгерметизация неполная. Затворы открывали и закрывали. Не знаю, сами ли сюда забирались зверьки. Но я хочу побыстрее выбраться отсюда наверх.

– Думаю, скоро всё закончится. – поддержала его Аня. – Посмотри, этот лес техники и припасов тянется в глубину больше километра. И мы уже прошли через большую часть музея, где расставленные экспонаты, реликты прогресса, оставались столетиями на местах. Предлагаю пройтись по оставшейся экспозиции, раз единственный известный нам выход охраняет вооружённая орда. Тем более, что часть склада напоминает арт-объект.

Птах поднял глаза и проследил за взглядом девушки. Смешанные ряды в хаотичном порядке не слишком выбивались из всего увиденного. Но вскоре мужчина понял, что именно в ближайшем скоплении промышленных роботов казалось необычным. Собранные из трёх манипуляторов каждый, они стояли в форме одинаковых крестов. Холодок пробежал по затылку. Птах невольно повёл плечами, не спеша зашагав к лесу.

– Мы оба знаем, что нас ждёт ещё одно представление. – бросил он назад, догонявшей его Анне. – Давай поговорим об отвлечённых вещах, не теряя особо концентрации и не замыкаясь в то же время. Мне кажется, что мы привязались друг к другу не благодаря происходящему. Скорее, нам нравится быть вместе, но ещё и случились обстоятельства. К чему я: мы бы и так стали интересны друг другу, но шансы серьёзно подтасовали. Я стал раскапывать твои вещи, желая увидеть человека за сухим и коротким профайлом. Ты перетерпела грубость, странность и навязчивость, перешла от неприязни к попытке показать мир вокруг. Дай нам чуть больше или чуть меньше времени, может ничего бы не вышло. И тут возникает основной вопрос...

– Не привела ли я нас сюда? – смотря под ноги, перебила Анна. – Алиса через меня, отчасти – через тебя, дёргал за ниточки. Может быть мои воспоминания вложены, я думала об этом. Но сейчас никакой разницы нет, мы всё равно оказались бы в таком положении. Что не фатально, если посмотреть на общую картину. Не думаю, чтобы такой сложный план требовал от нас смерти. Такие усилия, чтобы двое сгинули, как шум ночной в лесу глухом? Чушь, скорее от нас ждут проникновения в идеи и определённой покорности в исполнении. Значит, ждать нужно иного.

В этот момент скрип слева от головы девушки сменился ударом и скрежетом металла. Когда она повернулась, Птах рукой отводил один из манипуляторов. По лицу было видно, что часть удара прошла через костюм, сантиметров на пять ниже локтя. Отведя сопротивляющийся механизм под сопровождение скрежета конструкции, мужчина перехватил стальную тёмно-зелёную руку и сжал в перчатке. Согнутая и сломанная, та словно обмякла. Но тут же вслед за ней вокруг стали оживать остальные манипуляторы, словно заразная идея охватывала скрипучие промышленные роботы. Аня посмотрела, что до границы механического леса оставалось добираться с минуту. И бросилась, в одном движении увлекая за собой спутника.

Пару раз за последние двадцать шагов девушка в последний момент уходила от резкого движения, ощущая порывы воздуха и блеск стали в трёх-пяти сантиметрах от кожи. Один раз траекторию движения пришлось кардинально менять. Почти в тот же момент послышался глухой удар значительной силы, который не смог бы полностью поглотить костюм. Обернувшись, девушка увидела согнутую фигуру. Манипулятор ещё давил на лопатку, когда Птах вывернулся, всем телом поддаваясь вперёд. На лице отчетливо проступила боль, которую ещё не успела подавить сеть амуниции. Через мгновение Анна остановилась, почувствовав резкое движение шлема вправо. Она бросилась в ту же сторону, ведомая уже полностью системами костюма. На дисплее медленно затягивалась царапина, оставленная металлом секунду назад.

Девушка вывалилась из ожившего леса. Она не успела увернуться ещё от двух ударов, но те почти не прошли через костюм. Повреждения не считались критичными, но Анна ещё какое-то время лежала и успокаивалась, сбавляя частоту дыхания и вглядываясь в слабое свечение плит потолка над головой. За прошедшее время к ней успел подползти Птах. Он также тяжело дышал, но уже снял шлем и смотрел в лицо спутнице, отключив свои и её системы защиты.

– Давай выключили наши боевые костюмы. – сказал он, ещё тяжело дыша. – Не знаю, в них ли дела. В любом случае, мы переломали с десяток этих отличнейших железяк, но теперь я хочу остаться с тобой, только наедине .

– Ты ещё медлил. – улыбнулась Анна, переводя взгляд. – Да, после такого танца приличные люди могут побыть друг с другом. Но что-то подсказывает мне, что твои волнения касаются не столько наших сердец, сколько глаз. Я заметила, что происходящее напоминало танец своим рисунком.

– А я отметил декорации. – быстро поддержал Птах, кивнув головой. – К части технического исполнения вернусь, но стены наталкивают на определенные мысли и без содержимого. Как думаешь, что это такое?

Анна обвела взглядом минималистичные укреплённые своды и технику вокруг, вспомнила последние данные карты и оставленные позади предметы.

– Мы на закрытом и стёртом с карт военном складе. – наконец ответила девушка.

– А значит, не только мы лишились информационной поддержки, но и сигналы снаружи внутрь не проходят. – ещё раз кивая, согласился Птах. – Датчиков движения, дыхания или иных систем слежения рядом нет, я проверил. А значит, представления запустили мы сами. Мы заражены, скорее всего, вся техника. Вряд ли вирус смог адаптироваться к симбиозу нейросетей внутри нас, но внешняя часть точно поражена. Только костюмы взаимодействовали с окружающими предметами.

– Их придётся оставить здесь. – согласилась Анна. – И мне хочется поскорее выбираться отсюда, пускай и с какими-то потерями. Не будем мешкать?

Выдохнув, она остановила службы костюма и поднялась, оставив его на полу. Птах уже зашагал прочь от своего, в сторону черных паукообразных машин с вместительным туловищем-кабиной. Улучив несколько секунд без опеки, Аня успела достать горсть скарба, нехотя осознавая глупость ситуации, когда в остатки одежды удалось спрятать последний предмет, небольшой деревянный крестик на верёвке. Через десять секунд она уже нагнала спутника, успевшего подойти к ближайшему вездеходу.

– Биологические мотивы – дань дет последних военных проектов на планете. – сказала она быстро. – Значит, это не самая древняя модель.

– Да, вполне приличный вездеход. – согласился Птах, осматривающий ближайшую машину с каждой стороны, переходя от одной ноги к другой. – Не совсем военный – Ни вооружения, ни маркировки, только защитные системы. Все конструкции упрочнены, даже краска армированная. Черный приятный цвет, активная система маскировки и автономный запаса работы. Дай мне пять минут на поиск устройств для старта, а по пути мы пополним запасы энергии. Могу ещё поискать рации, системы доступа к спутницам или что-то подобное.

– Давай возьмём только провиант и оружие без смарт систем. – Анна положила руку на матов, слегка шероховатую поверхность возвышающейся машины. – И вырубим внутри максимум ненужного. Вместе затеряемся, прежде чем обретём что-то более весомое, чем предположения и желания. И я за ложу маршрут без навигации, по картам, по старинке. Может сработать, как думаешь?

36

Искусственный свет и комфортная прохлада в кабине заставляли мир по ту сторону серого стекла казаться иллюзорными. Не помогали наступившие солнечные дни, потепление и плавность хода. За кабиной плавно перемещались конечности вездехода, но на смещения плоскости внутри они сказывались минимально. Комфортный ход несущественно замедлял продвижение, утро суток отметилось солнцем и плюсовой температурой. Но приближение к северному морю не сулило особых улучшений.

– Прошу тебя, попробуй успокоиться. – сказал Птах, вытягивая девушку из собственных мыслей. – Думал, раз спать не получается, может весенний пейзаж сможет тебя занять. Но не похоже, чтобы тающий снег смывал дурные мысли.

– А что меня выдало? – улыбнулась в ответ Анна, стараясь перевести тему. – Без костюмов нет ощущения связанности, защищенности и комфорта. Но эта машина компенсирует львиную долю проблем. Если с Дашей всё в порядке, мы сможем собрать людей без привлечения повышенного внимания и нынче опасной связи за месяц. Почта, механизмы и немного ожидания. Достаточное терпение может помочь. И к времени действий даже здесь станет теплее. Все прогнозы благоприятные, верно?

Птах кивнул головой, стараясь взглядом указать на интересующий его предмет. Анна проследила направление за мгновение. Понимая, что рука ещё секунду назад теребила забранный деревянный крест, девушка быстро убрала вещь к остаткам подобранного.

– Мне нравится трогать фактуру дерева пальцами, пытаться разгадать назначение вырезанных линий. – сказала она в лицо собеседнику. – Достаточно успокаивает. Направляет мысли по нужному руслу. Тут целая история: кто-то не так давно вложил в этот символ время и старания. А теперь они раскрываются в виде ощущений. Я собираю артефакты, но не знаю, чем один предмет лучше схожего. Дерево приятно смесью природного и человеческого, добавленного в обработке трудом и инструментом.

– Может в этом чувстве есть рациональность. – согласился мужчина. – Здоровое восприятие не соглашается с подменой реальности, с новыми формами взаимодействия в отрыве от тела и животных страстей. Мы боимся телепортов, не понимая воссоздание жизни по ту сторону. Мы боимся переноса в цифру по аналогичным причинам. Мы не хотим ощущений на расстоянии, воссозданных или переданных напрямую в мозг. Понимание последнего – загадка для меня. Чувства сильнее воссозданных, хочется личностного пространства и ощущения реальности – это ясно. Поэтому мы не слушаем мысли, а голоса, прикосновения и зрительный контакт остается на месте. Но при передаче данных напрямую в мозг мы же не встречаемся с защитными реакциями, вроде тошноты, психических травм и атрофии тела.

– Тут столько спорных теорий. – ответила девушка, разводя руками. – Мне кажется, что в данном случае успела сработать эволюция. Она медленно защищает и меняет физическую форму, но внутри мы успели нарастить мышцы и поставить ряд защитных механизмов. Мы не можем уйти в состояние мозга в колбе, потому что на текущем уровне развития подмена реальности приведёт к прекращению вида. Мы не готовы стать новым видом, потому психологические барьеры позволяют сохранить тело, пока оно нужно функционально. Не уверена, что надолго. Но пока мой разум не даёт телу выпить шипучки, хотя иногда тело иррационально в желаниях и поступках.

– Постой, я запутался. – Птах затряс головой так, что слегка обросшие волосы пару раз пронеслись над тонким носом. – Массовое самоубийство может скрываться в уходе от реальности. И ты считаешь, что цивилизованное общество создало защитные системы? Нарушишь их и получишь социальные и психологические проблемы. Уверена, что этому есть логическое объяснение? Подтверждающие исследования?

– С контрольной группой в виде второй цивилизации людей? – улыбнулась Анна. – Да ты шутник! Я не уверена даже, какую роль играем мы в обществе: отмирающих рудиментов, капсул времени или запасных вариантов. Со стороны легко найти смысл в хаотичных событиях, если есть желание. Но сравнить есть с чем. Человечество победило большую часть зависимостей. Но их воздействие так или иначе проходило через тело. На людях эксперименты не ставились, но мыши срастались с подсоединённой напрямую к мозгу кнопкой, генерирующей счастье. Сигнал стимулировал клетки мозга и всегда приводил к эйфории, настолько важной для мышки, что та радовалась до смерти, забывая о жизни. Но люди, подсоединившие к животному эту адскую кнопку, в большинстве своём не такие. Мы действительно верим в это.

– Знаешь, поэтому с мы и боремся со страхами, верим в судьбу, любовь и прочие вещи, лежащие на другом уровне понимания смысла. – кивнул мужчина в ответ. – Может и рай там есть, но нам не скажут какой он, чтобы мы не спешили. Искали радости в вокруг себя, создавали хорошие чувства и мысли...

– Если серьёзно, такие разговоры говорят я наедине. Мы приходим и уходим отсюда одинокими. Но сейчас я бы собрала всех для борьбы. – парировала Анна, сняв фильтр и оставив стекло прозрачным. – В любом случае, это мой дом. И мне придётся найти способ прекратить его разрушение собственными руками. Думаю, что все работающие на земле люди меня поддержат. Мы можем найти способ отослать тебя назад , чтобы оставить запасной путь для отступления. Но как и что получится в итоге – сейчас сказать трудно.

– Что-то уже вырисовывается достаточно четко. Я хочу остаться с тобой здесь. Навсегда или надолго. – Птах посмотрел на солнце, не отрывая взгляда и щуря глаза.

– В каком смысле? – Анна повернулась к нему, осматривая грустное выражение лица, сжатые губы и морщинки около глаз.

– Смысл в том, чтобы остаться здесь вместе. – мужчина повернулся к девушке, словно перебирая слова в голове. – Остальное – только решения. Пока не знаю как, но мы явно сможем объявить карантин. Нечто аналоговое подойдёт, краткое или совершенно забытое. Не оставим щели, чтобы Алиса не смогла в неё влезть.

– Я не думаю, что это необходимо. – сказала Анна, нехотя смещая тему. – Но опасность возможна. Современные системы, связанные сети из машин и людей, совершенно иное. Мы прошли другую ветвь эволюции, способны на другое. Понимаешь, она изначально получила другое, а затем десятилетия обучала себя сама по тем же векторам. Мы никогда не узнаем, как думает эта ветвь эволюции, на что она действительно способна. Кроме как от самой Алисы.

– Может подноготную и не понадобится узнавать. – Птах не сводил взгляда с Анны, выдавливая её встревоженный взгляд. – Главное, не дать ей еще сильнее пустить корни вокруг и в нас в частности. Это спокойное и счастливое место, в котором ты рассказываешь сказки. Здесь меня не смазывают в единый слой, не уносит течение, но я и не отстаю от мира. Пускай даже зубастая опасность есть на планете, которую остальные определили за границы своей истории. Пусть зарывается глубже, не поможет. Я буду счастливым репатриантом, если ты позволишь мне остаться.

– Уберечь мир, остаться с принцессой и бороться со злом... – Анна ухмыльнулся в ответ. – Основная мысль ясна, но звучит она не слишком правдоподобно.

– Да, потому что сказки на самом деле довольно страшные. – Птах стёр улыбку с лица и добавил. – Алиса либо уже знает, либо скоро будет в курсе наших планов. Ей хочется живых носителей, а это значит выживание. Нас попробуют выгнать, твоих коллег распишут в кровавом месиве, не брезгуя затереть остатки наследия в пыль и пепел. Нам не дадут дышать, свободно смотреть и идти своей дорогой. Эта система научена ненависти и страху. С ней нужно бороться.

– Ты переменчив, то ли как луна, то ли как настроение ведущих новостной подборки: новая фаза, новая тема, новые эмоции. – не укрывая скепсиса, сказала девушка и добавила с улыбкой. – Но я рада, что мы уходим от бегства и паранойи, пусть и в такую передрягу. Будем искать конструктив в сопротивление. Значит мы сможем справиться вместе, верно?

– Мы точно может попробовать. Но вместе – очень растяжимое понятие. – Птах опустил глаза на руки. – Нам нужно не меньше дюжины человек и удобный способ оповещения, не привлекающий технические средства и соответствующее внимание.

– Вот поэтому мы и направляемся к Дарье. – сказала Анна. – Подожди, пусть лучше она тебе всё сама объяснит. Кроме прочего, она наш негласный лидер, так скажем. В общем, ты сам увидишь.

Через десяток минут вездеход вошёл в зону осадков. Дождь и мокрый снег падали с серого неба, нависшего над головой. Кабина плавно лавировала в рядах деревьев, принимая на себя часть потока. Струйки воды рисовали на стекле дорожки, оставляя следы и капли за собой. Негромкий стук успокаивал, в то время как восемь конечностей уверенно удерживали баланс, опираясь на мокрую землю, преодолевая упавшие стволы и корни деревьев, выбирая за доли секунды необходимые точки опоры. Движение растворялось музыкой, негромкой и ритмичной.

37

– Простые смертные сходят с ума по-своему. – Дарья сидела в плетеном кресле, разводя руками. – Я люблю менять цвет своих вьющихся волос. Люблю смотреть на обломки маяков, среди завываний ветра, от которого целые леса склонились в одну сторону. Люблю собирать то, что выкинет на берег после шторма. Здесь, на побережье, лето придёт только через четыре месяца, на которые растянется весна. И она не принесёт особых сюрпризов. Ветра, дожди и холод. Поэтому мне особенно тяжело содержать птиц и договариваться с ближайшими соседями. Это повышает социальную активность.

– Я уже понимаю, что Тесей вряд ли способствует этой сети. – кивнул в ответ Птах, с нескрываемым удовольствием отпивая горячий чай из кружки. – Но почтовые птицы? Я бы не удивился кустарной или винтажной робототехнике, садоводству или сбору генов редких видов. Что в них?

– Тут есть своя романтика, не только море хлопот и помёта. – Дарья поставила кружку на стол рядом и поправила плотную ткань брюк. – Есть тысячи лет истории, географическое и культурное наследие. Мы можем использовать соколов, ласточек, стрижей и голубей, конечно. Но это романтика практики. На самом деле, я могу часами наблюдать за птицами. Устраивать им жилища, подкармливать диких. Нет ничего приятнее, чем высаживать рябины или наблюдать из окна как обычные синицы и воробьи порхают от деревьев у кормушке и обратно, от подвешенных кусочков к безопасности крон.

– О, видела я эту релаксацию. – чуть не сдержанно и шутливо вступила Анна. – Не моё. Не успеешь забрать сытого сокола на охоте – он уже дикая птица. Уселась тебе на голову пташка – будь готова мыть волосы. С гирлянд еды, которые я развесила той зимой на паре деревьев, чаще свисали коты, вцепившиеся в привязанную добычу в прыжке на полтора метра. И звучит это смешно, но переживания совсем не радостные.

– Говори за себя. – с весёлой ухмылкой парировала Даша. – Судя по рассказу, вам крупно повезло с моим хобби. Даже для закрытого канала связи нужна безопасная передача начальных данных для идентификации. И мы выпустим послания уже завтра, если сегодня определимся с составом и текстом послания.

– Да, звучит здорово. – кивнул Птах, откидываясь на спинку дивана, стоявшего напротив. – Скорость имеет значение. Может никто больше и не пострадает, если не считать нашу проблему живой по внешним признакам. Не могу судить о сути, но для разбирательств Алиса сама не оставила нам ни времени, ни возможности. Убьём только её – устраним угрозу и убережём жизни людей...

– Я не согласна. – резко вмешалась Дарья, подаваясь всем телом вперёд. – На полную автономность и самостоятельность полагаться нельзя. Мы не можем рисковать жизнью других людей, если не предупреждаем остальной мир об опасности. Я ввела режим карантина, но в ближайший месяц от меня потребуют объяснений. А вы вдвоём ушли от рекомендованных принципов поведения намного дальше, чем могут позволить осторожность и разумная инициатива. Сколько корпоративных норм нарушено даже считать не хочу. Если проблема будет устранена – это никого не заинтересует. В противном случае, я и себе не завидую. Если мы не снимем карантин, то автоматически информационная система поднимает тревогу. Сеть примется защищать себя в случае нашей неудачи.

После сказанных слов повисла пауза. Птах ещё раз отметил, что комната, как и весь дом, только частью напоминала о своём расположении. В зале не нашлось места окнам, шум прибоя не пробивался сквозь стены, а местным происхождением явно мог похвастаться только деревянный стол, стоявший между ними. Вся остальная комната могла располагаться на любой из знакомых мужчине планет с равной долей вероятности. Даша, закончив говорить, откинулась в кресло и пару раз повела плечами, устраиваясь поудобней. Атлетичное телосложение ничуть не помешал ей женственно устроиться, обхватив кружку двумя руками.

– И ты не станешь считаться со средствами или избегать насилия? – ровным голосом спросил Птах.

– Если потребуется. – ответила девушка, повернув голову и отпивая из чашки. – Вы можете высказать собственные предложения остальным. Лично в лицо и через дешифрованную голограмму. Не вижу повода для дальнейших разногласий и споров. Напротив, вам нужно набираться сил.

Она утонула в кресле и чуть повернулась в сторону, всем видом демонстрируя отсутствие желания продолжать разговор. Аня встретилась глазами со спутником и покачала головой. Птах потёр виски, теряясь в мыслях, как они успели прийти к этой точке в разговоре. Молчание затягивалось, подчёркивая звенящую тишину комнаты.

– Ты думаешь, она может представлять опасность? – спросила Аня, повернув голову.

В очищенной от мебели зале кроме неё стоял десяток человек. Кроме пяти непосредственно присутствующих людей, шесть фигур отличал значок статуса, парящий перед проекциями. Впервые за долгое время девушка почувствовала так много глаз, следящих за её движениями вслед сказанным словам.

– Не уверена. – покачала головой Даша. – Не знаю, насколько глубока кроличья нора, но Алиса может стать сильной мыслью в общем интеллекте системы. Она может инициировать деформацию, навредить непредвиденными действиями. Не подчинить, не пойти войной. Но оказать существенное влияние. Если твой друг прав, то мы находимся в критической точке развития нашей цивилизации, что существенно меняет правила игры. Что дерзкий выпад, что потеря первой планеты, что массовая гибель сотрудников – перед лицом колоссальных перемен маленький толчок может вызвать в цунами. А может и не вызвать. Но кто из присутствующих готов ждать, наблюдать за происходящим со стороны и рисковать чужими жизнями, отсиживаясь в безопасности? Я предлагаю убрать эту возможность, пресечь на корню опасность для общего блага. Оставить меры подстраховки, но действовать.

– Что именно ты предлагаешь? – спросил незнакомый Анне молодой человек. – Какие решения? Есть конкретный план?

– План есть. – резко сказала Дарья. – По общему молчанию и невербальным сообщениям, я принимаю общую цель устранения очага опасности единогласно одобренной. Тогда для начала нужно определиться с общим мнением о средствах. Если хотим устранить опасность, я предлагаю ликвидировать её. Закрыть, но уже навсегда. Никакой особой технической или исторической ценности объект не несёт. Так верно считать. Мы можем воспользоваться знаниями наших коллег или покопаться в архивах. Спустимся и обрушим остатки шахты точечными взрывами.

– А что мы будем делать с теми людьми? – спросил Птах. – Они вряд ли согласятся по команде выйти наружу и не мешать взрывать их босса, бывшее божество и смысл жизни.

– Группа из десятка человек вполне способна одолеть любое сопротивление. – ответила Даша, не отрывая взгляд собеседника. – Перепроверим и отключить сети костюмов от внешней среды. Местные не должны нас волновать.

– Даже если мы похороним из заживо? Сотни человек? – Птах встал, осматриваясь вокруг. – Они такие же люди, как и мы. И кто-то здесь поставит себя выше, решив убивать, давить и оставлять живых людей умирать без воздуха в темноте обрушенных тоннелей.

– Не стоит лукавить и пытаться самоутвердиться с наилучшими принципами. – спокойно возразила Дарья, встречая взгляд одного участника за другим. – У нас нет другого выхода. Мы ограничены собственными ресурсами. Технические силы придётся направить на очистку систем от влияния, следов, а может еще и резервных копий Алисы. Собственными руками мы не сможем обезоружить и вынести сотни несогласных, это невозможно.

– Но тогда чем наш поступок будет отличаться от массового убийства? – спросил Птах, наконец встретив взгляд девушки. – Да, это уже оборона. Мы знаем об опасности и так хотим предотвратить угрозу. Но это же не кажется соразмерным. Если на ногу любого из вас намеренно наступит человек, мы же не убьём его семью за это?

– Повторяю, мы не знаем, насколько велика опасность. – ответила Дарья, пару раз подняв и опустив обе руки ладонями вниз. – Но она точно не минимальна. И не будем опираться на иллюзии о том, что мы идентичны. Они муравьи, которым дали общую цель, которым свободу заменили готовыми ответами. Им дают задания, им обеспечивают еду и крышу над головой. Да, за непослушание возможно отравление. Но по наблюдениям со спутников и по рассказам коллег мы не знаем об открытых протестах. Эти существа счастливы настолько, насколько понимают это слово. И насколько их воспитало окружение. Их сознания отличаются от наших, дуги внутри нас разного порядка. И давайте не будем забывать, что несколько местных жителей всё-таки уже были убиты только при попытке нападения на дом Анны. Нам необходима адекватная защита.

После этих слов Птах обмяк. Он перестал искать глазами поддержку, но вскоре поднял голову и ответил:

– Это как определять жителей Спарты на смерть, проживая в Афинах и питая к ним неприязнь. Я не собираюсь оставаться чистым, я участвовать в этом и в какой-то мере положил начало обсуждению. Но убивать никого больше не буду.

Когда мужчина сел и обсуждение деталей в отсутствие иных возражений продолжилось, Анна пододвинулась к нему и едва слышно прошептала в на ухо:

– Она ждала что-то подобное. Думаю, у нас с самого начала не было шансов.

– И ты решила, что пробовать что-то изменить ниже твоего достоинства? – с обидой спросил Птах, но тут же добавил. – Извини. Ты права. Не могу смириться с тем, что успели запачкать все руки. Вдобавок, рассчитывая нырнуть с головой. Теперь сотни людей умрут из-за нас.

– Но не мы будем тому виной. – спокойно повела плечами Анна. – Да, пытались разобраться и защититься, когда пришли непрошенные гости. Вместо поиска выхода среди сложностей наши друзья выбрали быстрое решение. Мотивы и ситуации совсем разные, ты совсем не виноват, что первое привело ко второму. Я так думаю.