Текст книги "Звезда Надежды (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Багров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава девятая. Пилот с «Ветра»

Скалт Бо – пятидесяти двухлетний, располневший, небольшого роста мужчина, с маленькими, близко посаженными карими глазами, вошел в просторный кабинет первого секретаря Департамента Космических Сообщений, Иила Мавра. Вошел широкими тяжелыми шагами, на ходу расстегивая воротник белоснежной рубашки, в светло – сером костюме. Начищенные до блеска черные туфли, сверкнули на освещенном Светилом паркете.

– Добрый день, Иил, – Скалт Бо приблизился к столу, протянул руку сидевшему, и после рукопожатия, тяжело упал в мягкое кресло напротив: – Ну и жарища! Ты бы хоть окно открыл, что ли.

– Работает кондиционер, – тот со сдержанным недовольством во взгляде, смотрел на посетителя: – Остынешь.

– Да? Не заметил.

Долгие годы знакомства не сделали обоих друзьями.

– У меня мало времени, Скалт.

– А где гостеприимное – присаживайся?

– Ты уже присел.

– До тебя не пробиться. Мне потребовалось устроить скандал в секретариате комиссии, чтобы меня записали на прием. Ты Иил, становишься недоступным. Это плохо. Для репутации плохо.

Иил Мавр откинулся на спинку своего коричневого кресла, положил сухощавые руки на мягкие подлокотники и, глядя в лицо Бо, произнес:

– Не хотел тратить на тебя время, Скалт. Потому и не пускали.

– Даже так? Еще хуже, чем я думал, – Скалт Бо положил перед ним на полированный стол зеленую, пухлую папку: – Ты меня выслушаешь или я дойду до Совета.

Скалт Бо, похоже только теперь заметил с краю стола стоявший прозрачный графин с водой и стакан, чем безо всяких церемоний воспользовался.

Пока он пил, Иил Мавр следил за тем, как дергается его кадык и на оголенной шее проступают блестящие капли пота. Посетитель со стуком поставил стакан рядом с графином, крякнул и поудобнее устроился в кресле.

– А ты без церемоний.

– Не люблю я все эти ваши, кабинеты, – Скалт довольный, усмехнулся: – Приступим.

– Зря пришел. Я уже изучил твое дело.

– Ты меня знаешь, Иил – Скалт просто и открыто улыбнулся: – Тебе придется звать сюда ту девицу, что – бы вытащить меня вон.

Под «девицей» он подразумевал секретаршу – флорианку, что сидела в приемном помещении.

Иил Мавр устало вздохнул, сказал:

– Слушаю.

– Моя лаборатория произвела на свет открытие, и на мой взгляд…

– Короче.

– И на мой взгляд никто, как именно мой проект…

Иил Мавр раздраженно поморщился и бросил:

– Еще короче. У меня нет времени на весь твой треп, Скалт!

– Мне нужен корабль.

– Какой?

– Космолет повышенной защиты класса С. При чем, с моими доработками. Доработки будут существенными.

Иил Мавр посмотрел в закрытое окно. Там в ослепительном свете наступившего лета, метались в небе стайки мелких пичуг, а стоявший напротив небоскреб, казалось был охвачен ярким огнем. Он перевел взгляд на посетителя, и сказал:

– Ты – наглец. Я думал речь пойдет о буксировщике, а тебе крейсер подавай! Пришел ко мне дурака валять. У меня нет времени обсуждать с тобой…

– Иил, я говорю об экспедиции на Объект! Она может решить судьбу Флории и всех Транспортов, в том числе. Я уже не говорю об остальных мирах Содружества.

– Послушай…

– Дай мне пятнадцать минут! А потом я уйду.

– Жаловаться в Совет.

– Жаловаться в Совет, – повторил его слова Скалт Бо: – Угадал.

– Валяй. Корабль ему нужен… Класса С!

Скалт похлопал ладонью по зеленому пластику папки, заговорил, теперь спокойно:

– Что мы имеем? Мы имеем Объект! Мы уже столетия пытаемся осуществить будущую эвакуацию Флории на Надежду, тратим огромные усилия, чтобы предотвратить грядущую катастрофу, когда все можно решить кардинально и загодя. Я имею в виду возможность уничтожения самого Объекта, не ожидая еще шестьсот лет, пока он приблизится к планетам Содружества и разрушит Флорию. И это не будет его последней песней. Он совершит полет по своей траектории и через девятьсот лет после…

– Скалт, ты пришел мне лекции читать?

– И так, по порядку. Сколько за все время, как Объект вторгся в нашу систему, было попыток его изучения?

– Дальше.

– Четыре пилотируемых и девять автоматических. Все неудачные. Экипажи и космолеты погибли, автоматические станции пропали. Через шестьсот лет Объект снова будет здесь. Конечно же, обустройство Надежды – дело благородное. Мы тащим этот проект уже без малого триста лет! Но есть возможность устранить саму причину угрозы. Я говорю о проекте «Хлопок».

Скалт выжидательно посмотрел на Иила, но последний и глазом не повел, устало и терпеливо глядел на собеседника. Скалт Бо продолжил:

– Проект «Хлопок» – это наше новое прорывное открытие в области гравитации. По сути мы можем создать устройство, способное вызвать мощный гравитационный всплеск в пространстве, своего рода взрыв, который способен уничтожить гарантированно любое планетоидное тело. По данным радио телескопов, Объект представляет из себя планету – гигант, состоящую из углерода. Алмаз, гигантский алмаз. Только с помощью нашей установки можно превратить его в пыль! Он сейчас очень далеко от планет Содружества, идет по эллипсоидной орбите, и еще не достиг апогея. Расстояние позволяет уничтожить его практически безболезненно для наших миров.

– Крейсер тебе зачем?

– Отец родной, – почти пропел Скалт, и расплылся в вызывающей улыбке: – Так и установка наша не маленькая! Плюс, она очень энерго затратная. И это не все. Ты слышал о докладе руководителя группы Психо – Дельта?

– О том, что Объект разумен? Большой компьютер? – И Иил Мавр махнул рукой: – Бредятина. Я считаю их дармоедами. Занимаются черте чем.

– Иил. Это не школьники – прогульщики. И у них огромная лаборатория в Ледовом поясе…

– Ничего не получишь. Ничего!

– Они проанализировали всю историю с появлением Объекта в нашей системе и катастрофические происшествия с нашим Светилом… Не перебивай меня! Объект прилетел из межзвездного пространства – раз. При его приближении к Светилу, произошла Большая вспышка – два! Миры Содружества были откинуты на сотни лет назад из – за выхода из строя всей микро электроники, плазмо энергетики, потери всей космонавтики…

– Нет ни одного доказательства, что тому причиной Объект – раз! – Мавр вытянул вперед руку и прямо перед носом Скалта Бо стал загибать пальцы, продолжая говорить: – Я достаточно серьезно занят, чтобы выслушивать весь этот бред – два! И три. Если ты сейчас же не встанешь и не вынесешь из моего кабинета свою научную особу, то эту особу вынесет моя секретарша!

– Не груби мне, Иил. Я тоже не в игрушки играю.

– Ха! Не уже ли ты решил, что я дам добро на твою авантюру с «Хлопком»? Чтобы ты хлопнул где – то своей хлопушкой, да так, что нас всех хорошенько тряхнуло! Еще на триста лет! Я читал твой доклад, и доклад комиссии по безопасности тоже читал. Успокойся и езжай на Свежесть, там прекрасные пляжи. И забудь про свою хлопушку. Корабля ты не получишь! Ни зачто.

– Мне нужен строящейся новый крейсер «Стрела», – словно не слыша его слов, произнес Скалт Бо: – И не только из – за «Хлопока». Корабль должен быть защищен от воздействия Объекта, и эту защиту ему обеспечит установка «Барьер». Только крейсер, Иил, только крейсер с его энергетикой может все это потянуть!

– Зову Оолию.

– Напрасно стараешься. Я подарил ей презент – сувенир с Грозовой, очень знаешь ли пикантная вещь, – и Скалт Бо подмигнул глазом Иилу.

Не хорошо так, подмигнул.

– Ты – проходимец. Рассказывай дальше.

– Можешь еще ознакомиться с докладом центра по изучению гравитации. Тебе будет полезно. Вкратце – речь идет о влиянии на элементарные частицы сил, которые не поддаются пока регистрации. То есть они выявили следы, влияние чего – то на материю и излучения, обнаружили «тайное воздействие».

– Слышал я про это. По – моему, тоже мутная история.

– Мой «Барьер» исключит всякое воздействие на корабль – тайное и явное. Полностью! Это гарантия того, что экспедиция пройдет успешно и без помех.

Иил Мавр произнес:

– Вторая волна?

– Вторая волна.

– Хм. Это, конечно… Но как утверждают психиатры – пилот мог просто обезуметь.

– И весь его экипаж вместе с ним? И предыдущие, тоже?

– От первых трех космолетов, посланных к Объекту, никаких сообщений не поступило. Они исчезли.

– Зато последний успел послать предупреждение, – Скалт многозначительно поднял брови, и по памяти произнес короткую речь, давно погибшего пилота: «Только я и Мэг, остались. Все мертвы. Это была волна. Идет вторая». И все. Какая волна? О чем он говорил? Почему все погибли? Какова причина гибели экипажей? Иил, ты ведь не глупый человек.

– Я глупый, если до сих пор слушаю тебя.

– На лицо внешнее воздействие на человека, но с сообщением с «Лагуны», пришли и данные телеметрии. Они были еще достаточно далеки от Объекта, и все системы космолета, работали исправно! Исправный корабль, никаких излучений, проникающих через обшивку, и вдруг – «все погибли, вторая волна!» Мой «Барьер» даст гарантию от всяких волн – и вторых и первых. Дай согласие, а дальше все пойдет своим чередом через Совет Содружества.

Иил Мавр налил в стакан воды из графина, отпил половину и поставил стакан перед собой, сказал спокойно:

– Скалт, допустим я принимаю твои доводы… Я сказал – допустим. Все это понятно. Только бездоказательно, а без фактов, все эти доклады Психо – Дельта и прочих, немногого стоят перед Советом. Крейсер!… У Содружества их всего два. Старичок «Упрямый», которому давно пора на слом, и сравнительно новый крейсер «Восток». ССК с большим трудом одобрил постройку нового крейсера, взамен на слом старого «Упрямого». Воевать нам не с кем, эти корабли ни разу не использовались для боевых действий. Но новый крейсер тебе никто не даст. Будь уверен. Дальше. У Содружества нет неиссякаемых ресурсов, Скалт. Катастрофа на Четвертом, вообще выбила всех из колеи. Теперь всю близкую к Светилу орбитальную металлургию, придется переносить гораздо дальше! А это пять космических заводов и два больших, сборочных! Теперь ты – не перебивай! Я не говорю, например, о буксировщиках, это отдельная тема. Строительство только одного такого корабля – эпопея! Он не многим меньше крейсера. А ты знаешь статистику гибели в Ледовом поясе? Нет? Каждый год мы теряем там до десяти буксировщиков с их экипажами, износ экипажей – критический. А ведь надо еще и заменять старые или разбитые буксировщики на новые. Все космические верфи заняты! Все расписано до мелочей, по суткам. И они должны регулярно таскать кометы из Ледового пояса на Надежду по графику, в противном случае, к моменту заселения планеты, у нее просто не будет атмосферы! И они таскают, Скалт, и они гибнут, уходят туда безвозвратно, Скалт. Мне неоткуда взять свободных мощностей, даже если весь Совет Содружества, навалится на меня скопом! Негде и некем строить для тебя, крейсер. Я уж не говорю о кадрах. Пилоты нужны как воздух, инженеры, монтажники… Мы стали отправлять на Транспорта недоучек, Скалт! Кадровый голод. Есть еще отбор – не всякого возьмут в космос. Я говорю тебе это, чтобы ты не рисовал в своей голове «упрямого Иила». Я не упрямый. Я – функционер.

Они с минуту оба хранили молчание, слушая как жужжит залетевшая в кабинет, муха.

– Мухи еще эти! – Иил Мавр хотел было встать, приподнялся в своем кресле, потом сел и откинулся на спину, произнес:

– Теперь ты уйдешь?

– Я уйду. – И Скалт Бо, поднявшись на ноги, оперся о стол, навис над Иилом: – Уйду. Но ты, мой дорогой друг, дашь рекомендацию Совету для рассмотрения моего проекта, и возможность выделения дополнительных мощностей для строительства нового крейсера.

Иил Мавр молчал.

– И я вообще Иил, не пойму, неужели старичок «Упрямый» так плох, что не побегает еще десяток лет? А?

В приемной послышался шум голосов, и тут красного дерева дверь, резко распахнулась, ударившись о стену, и в кабинет широким шагом вошел молодой, темноволосый парень. В безукоризненном мундире пилота, застегнутым на все пуговицы (в такую – то жару), он быстро оказался возле стола Иила, положил перед ним маленькую, синюю карточку из пластика для электронных записей, поздоровался:

– Добрый день, – на стоявшего рядом Скалта Бо, он даже не взглянул, стоял ровно как палка, смяв в левой руке пару белых, парадных перчаток. На его мундире сверкала золотая бляха Представителя ССК.

В кабинет начальника запоздало вбежала высокая, молодая флорианка, в цветном, коротком платье без рукавов.

– Это просто наглость! – Воскликнула она и встала рядом с молодым пилотом: – Совсем потеряли субординацию! Прошел, как к себе домой.

– Все в порядке, Оолия. Я разберусь, – примирительно сказал Иил, и флорианка не охотно, но все – таки покинула кабинет.

Скалт Бо с интересом ждал продолжения.

Иил Мавр как – то скис.

– Джил Ри, пилот от космонавтики! – Представился парень: – Вот мои данные. Прошел медкомиссию, признан годным. Имею стаж пилотирования. Действующий пилот. Требую, чтобы вы зачислили меня в отряд Глубокого Флота на любой буксировщик!

Иил сдержанно произнес:

– Молодой человек, вы не в том учреждении, чтобы, что – то требовать. Дайте свою заявку в секретариат, как положено, и…

Пилот отстегнул золотую бляху ССК, твердо положил ее на стол перед Иилом, сказал:

– Тогда это просьба. И вот это… Этого мне больше не надо.

Он резко развернулся на каблуках, и также стремительно, как вошел в кабинет – вышел, не закрыв за собою дверь.

– Так просто? – Скалт рассмеялся: – Мне надо было выучиться на пилота, чтобы открывать твою дверь с ноги!

– Этот пилот с погибшего «Ветра». И катитесь вы все к чертовой матери!

Глава десятая. Ты – не охотник

Вид – сокращенное, от Видимый – Вид Зимний, пробирался через бурелом густого кустарника и часто растущих здесь молодых елок, правой рукой защищая глаза от сучьев и веток, а левой держа на левом плече лямку рюкзака – она постоянно норовила соскочить. Двенадцати зарядное ружье «Рейка – 20», болталось у его правого бедра, при каждом шаге ударяя своим вороненным стволом по голенищу сапога.

Войлочная, походная кепка, с низко надвинутым козырьком, мокла от пота. Собака – безродная дворняга по кличке Шустрый, исчезла. Как обычно пес искал для себя свои пути, изредка появлялся, коротко лаял, вилял облепленным репейниками, грязно – белым хвостом, и вновь пропадал из вида.

Веселое весеннее Светило, как и положено утром, вылезло из – за горизонта на Востоке, мелькало за большими стволами сосен с права – большое, слепящее. К обеду станет совсем жарко и можно будет снять куртку, но с начала надо пройти это место, выбраться к лесной речке, там, где начинается березняк.

И еще сапоги!

Сесть на старое, покрытое мхом, давным давно упавшее дерево на маленькой поляне, и снять сапоги, дать задохнувшимся ногам отдохнуть.

Ближе к вечеру он выйдет на свое место – к ущелью в предгории Желтых Скал, как обычно разобьет маленькую палатку, запалит костер. И, конечно же, сварит ухи. Только рыбу для нее еще предстоит наловить.

Иногда Вид останавливался, поправлял кепку и прислушивался к окружающему его миру – все тихо, если не считать щебет невидимых отсюда пичуг. Можно было отчетливо слышать возню пернатой жимолости, звонкое посвистывание и почти какой – то утробный клекот птицы Бо.

От этого места до заповедника, с его диким не потревоженным миром, не более ста километров, но в прошлом году именно здесь он и повстречал медведя.

Пахло прелой листвой и хвоей.

Он выбрался на участок леса, где непролазный бурелом сменил низкий, густой папоротник и сосны – старые, редкие, уходящие кронами далеко вверх, заслоняющие небо, как старожилы мира, о чем – то беседующие друг с другом, о своем лесном, сокровенном, высились над ним подобно сказочным великанам.

Вид прошел вперед, к тому месту, где начинался подъем на поросший березником холм, где кончалось царство сосен, где краски леса оживали в веселых лучах Светила, играли на лепестках лесных цветов, и молодая зелень травы, не успевшая еще огрубеть и выцвести, радовала взгляд, наполняла душу красотой.

Шустрый, неожиданно выскочил из – за ствола дерева, подбежал к хозяину, ткнулся мокрым носом в ладонь.

– Где тебя носило, бродяга? – Вид ласково потрепал пса за ухо: – Шустрый ты.

Шустрый высунув язык, часто дышал, смотрел на него с готовностью идти хоть на край света.

– Я знаю, Шустрый, ты молодчина.

Пес отрывисто пролаял, мол с радостью пойдет с хозяином, куда тот не скажет, отскочил в сторону и, принюхиваясь к траве, потрусил вперед.

Вид усмехнулся, глядя на пса, поправил ремень на плече.

Он идет второй день.

Вчера пришлось переночевать у Дрянной горы, не доходя до Больших Камней – привычного места ночлега Вида. Тогда начался дождь – проливной, как из ведра, с громом и яркой, слепящей молнией. Он наспех разбил палатку и до утра слушал шум ненастья. Иногда забывался тяжелым, сумрачным сном, и его уносило далеко в неведомое, к странным местам без воздуха и света, где не было ничего. От раскатов грома Вид просыпался, вслушивался в бурю, что терзала брезент палатки, смотрел в кромешную тьму. Только всполыхи молний изредка озаряли маленькое пространство вокруг него…

В такие минуты он не чувствовал в душе ничего, как будто внутренний человек Вида – он сам, умер и перестал обращать внимание на окружающее, вдруг онемел, стал не способным для крика – дикого, иступленного, наполненного безысходностью и отчаянием.

Через полчаса он достиг вершины холма – большая, каменистая плешь в окружении берез – высоких, раскидавших во все стороны, зеленеющие ветви.

Вид Зимний остановился.

Светило почти на половину вышло из – за деревьев.

Где – то слева, внизу холма, шумел быстрый ручей.

Здесь – первый привал.

Здесь они останавливались передохнуть.

Он снял рюкзак, положил его у своих ног, ружье со старым, протертым прикладом, положил тут – же, лег где стоял – тяжело, словно неохотно, и сдвинув кепку на затылок, закрыл глаза.

Гулко билось в груди сердце, и легкий ветерок щекотал ноздри, нес в себе запахи леса.

Он приходит сюда, который год подряд – зимой или летом.

Как получится.

Это стало для Вида необходимостью, как острое желание вдохнуть свежий воздух, после душного, жаркого помещения. Некое священнодействие.

Нет, не священнодействие.

Это встреча – долгожданная и выстраданная, встреча с любимыми из далекого прошлого, словно встреча лицом к лицу, когда если очень постараться, то можно услышать их смех, увидеть лица.

Шустрый опять пропал.

Может быть пес чувствовал, что хозяин хочет побыть здесь один?

Вид не двигался, раскинув руки в стороны, лежал как убитый.

Тогда, много лет назад, они – он, Звонкая и Ясный – Яс Зимний, пришли на это место по другому пути – более близкому и простому. Всего то в трех часах хотьбы вдоль каменистого берега ручья. Они вышли с туристической базы, со смехом и нетерпением оказаться в дали от людской суеты и устроенности, окунуться в манящую атмосферу таинственности и почти, что сказки нетронутой человеком природы. Почти сказки для городских жителей.

Он и жена одели синие спортивные костюмы. Маленькому Ясу – ему тогда едва исполнилось семь лет, тоже достался такой же, но детский костюм – с веселым рисунком Светила на спине.

Четырнадцать лет назад.

Мир тогда был полон красок и чувств, а сам Вид, был тогда жив.

Очень давно.

Он тогда водил пассажирский космолет «Лазурь», летал – месяц через месяц. Месяц работы, после чего месяц был дома в отпуске. Ему казалось, что жизнь – это праздник, где каждый день насыщен счастьем и имеет свой смысл. У него была в принципе, обычная семья. Они со Звонкой (он звал ее – Колокольчик), иногда даже ссорились, но не надолго, что – бы потом быстро и легко простить друг друга и уже не вспоминать причину ссоры. В ее присутствии Вид как будто распускал крылья.

Маленький Яс подрастал, пеленки сменились штанишками, бессвязаное, младенческое гугуканье, сменили осознанные, любознательные слова. Вид помнил, как сын просил его рассказать перед сном «историю». Этим словом он называл сочиненные Видом для него, сказки. В сказках Вида было все. И приключения, и опасности, «хорошие» и «нехорошие» люди, космические страшилища и чудовища с щупальцами и, конечно же, космолеты. И во всех этих сказках был «хороший парень Железный шлем» – герой, помощник, который вдруг появлялся в самый опасный для персонажей момент и спасал, избавлял и помогал.

Он называл его еще «Вихрь».

«Вихрь – Железный шлем»…

В тот год Яс пошел в школу, в первый класс. Он успел отучиться два месяца – два месяца восторженных возгласов о школе и горящих любопытством глаз, когда его школьный гравибас упал с полутора километровой высоты, погребя под своими обломками Яса и девятнадцать таких же маленьких школьников.

Вид помнил, как стоял в городском морге возле тела сына, лежавшего под белой простыней на холодном, мраморном столе, как провел ладонью по его холодному лбу с глубокими порезами и ссадинами.

Мир погас.

Краски мира потускнели и размазались, сравняв все дни в один бесконечный день.

А потом умерла Колокольчик.

Это случилось спустя пол года.

Сердечный приступ.

Но врач – пожилой, невысокого роста, седеющий мужчина из клиники Прибрежная, сказал Виду, что она не захотела жить.

Не захотела.

Через три месяца Вид перевелся в Глубокий флот буксировщиком, куда его приняли без лишних расспросов. Буксировщик «Бродяга».

Первый полет Вида к Ледовому Поясу и первая катастрофа. Из шестидесяти четырех членов экипажа в живых остались лишь двадцать восемь. Капитан буксировщика погиб, и Вид заменил его, ведя разбитый космолет сквозь ледяную смерть. Со следующего рейса он стал бессменным капитаном корабля прошедшего ремонт и пополненного новой командой. Еще три рейса Вид ходил на буксировщике, проводя отпуск в их старой квартире, где они когда – то жили своим большим счастьем, оказавшимся таким маленьким и хрупким, и только потом поменял квартиру на «дом в лесу». Он так его называл про себя – «дом в лесу».

Скромный кирпичный домик, бывшая контора лесничества, вполне его устроил. Он подобрал на станции щенка, оставленного там кем – то, и дал ему имя Шустрый.

По – большому счету Шустрый все время жил у соседа Вида, так как сам Вид отсутствовал подолгу. Вид думал, что собака его забудет, но пес встретил его с радостью, вспомнил. И не забывал.

У Вида осталось в жизни только это – место у ручья, место его памяти, куда он стремился попасть каждый отпуск, «домик в лесу» и собака.

Лежа на траве, Вид вспоминал.

Колокольчик и Яса.

И над его воспоминаниями, как занесенный над головой топор, висел образ гравибаса, удаляющегося прочь в бесконечность, с теми, с кем он уже никогда не встретится.

Со стороны он мог показаться умершим.

Но именно здесь, Вид считал, что не надолго оживает, и что жизнь на короткие мгновения возвращается к нему – далекая, словно уже чужая.

 
Там за рекой,
после дождя,
ты станешь ждать меня – знаю, знаю.
Отражение твое,
отражение меня,
в горсть воды,
уместилось.
Едва ли ты забудешь меня.
 

Ей нравилась эта песня.

Вид иногда заставал жену врасплох. Занимаясь своими делами, не замечая его присутствия, она напевала ее – простые слова, всегда одни и те же, а он просто стоял не двигаясь, смотрел на нее, словно боясь спугнуть призрак.

 
Отражение твое,
отражение меня…
 

Его губы в который раз за эти годы, прошепчут одни и те же слова:

– Я с вами. Прости, Колокольчик. Яс, малыш, Железный шлем не успел…

Через день он вернется обратно к своему дому, и как обычно зайдет к соседу и отдаст ему его ружье, и тот произнесет Виду свою, ставшую уже традиционной, фразу:

– Опять с пустыми руками? Ты – плохой охотник.

Они будут до темна сидеть на соседской веранде, в сумерках смотреть на костер у посыпанной гравием дорожки, пить чай и вести спокойную беседу.

Но Вид уже будет мыслями далеко.

Его ждет «Бродяга», и он снова и снова станет убегать отсюда, как можно дальше.

Пока будет жить.