Текст книги "Плач кукушонка"

Автор книги: Вольдемар Грилелави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Будем в корне менять твой имидж, – заявил Влад Светлане, покидая автобус. – Нас не дожидаться, возможно, опоздание, – предупредил он водителя.

Света вопросительно смотрела на Влада. Слово очень умное, но незнакомое и пугающее.

– Это значит – начнем с прически. У тебя великолепный волос, и, возможно, когда повзрослеем, мы отрастим себе большую красивую прическу. А сейчас просто приведем ее в порядок. Но в симпатичный. Однако, сугубо для истории, предлагаю начать с фотоателье, чтобы запечатлеть начальную стадию нашей семейной биографии.

– Папочка, а можно понятней все объяснить? Замучил меня совсем. Что, где и зачем?

– Попробую. Сначала сфотографируемся. А то потом никто не поверит, какую я нашел тебя.

В фотоателье задержались минут на пять, не больше. А затем пошли в парикмахерскую.

Знакомые женщины в парикмахерской бурно приветствовали Влада, а Марина повисла у него на шее и бессовестно целовала, чем вызвала ревность у Светы.

– Марина, не так жарко и откровенно. Муж прознает – нам несдобровать.

– Все, Влад, нет мужа. Укатил в далекие края по какому-то объявлению в Амурскую область на заработки. Вернуться не обещал, только прислал заявление на развод и обещал платить алименты, в чем я лично очень сомневаюсь. Он на деньги всегда скупердяйничал, – Марина залпом вывалила все новости и все наболевшее: и длительные его запои во время болезни сына, и не прекращающиеся загулы после его выздоровления. А затем просто однажды совсем исчез и все. Только через месяц известил. Так что, на данный момент, Марина вполне свободная незамужняя женщина. И, если Влад по-прежнему настаивает, то она, так и быть, согласная.

– Влад не настаивает, – огорчил он женщину. – У него иные намерения. Знакомьтесь – девочка Света, моя самая любимая и единственная.

Света зарделась и попыталась закопаться в рубашке на животе у папы.

– Девочки, нам нужна красивая прическа. Не просто красивая, а модная, стильная, в духе моды и современности. Постарайтесь на славу, я не обижу, а мы с Мариной полюбезничаем.

Заметив растерянные испуганные глаза дочери, Влад поспешил успокоить ребенка:

– Милая, не волнуйся. Девчата у меня просто кудесницы, и в мгновение ока мы превратимся в принцессу.

– Покороче, подлиннее? – уточнила Гульнара.

– Покрасивее, – неопределенно посоветовал Влад.

– Ты что, Влад, случаем, сума не сошел? – спросила Марина, прикуривая в подсобке, куда они ушли посекретничать. – Я много слышала о ней. Побирушка, замарашка. Одна наследственность чего стоит. С помоек не вылезает, да еще уродина. И ты всерьез решил взять ее себе? Или шутишь.

– Хреново, Марина, холостая жизнь на тебя влияет, – Влад отнял у нее сигарету и затушил в раковине. – Завязывай с куревом. Не к лицу, и стоять рядом неприятно. Вот что, дорогая, сказать хочу тебе. Дите твое спасал я не для тебя, а для блага всей цивилизации. Нужен сын твой миру всему, отслужить делами жизнь и здоровье. Ты хорошая баба, потому и разговариваю с тобой. Я заберу у тебя сына. Не сейчас, не так скоро. И, если ты станешь той Мариной, которую я раньше знал, то заберу вместе с тобой. В свой город, в Россию. Не женой и не любовницей, а просто, как мать ребенка, в котором я нуждаюсь. Хорошими друзьями станем. Сегодня раскрывать все карты я не намерен, но планами на счет твоего сына располагаю космическими. Еще гордиться и уважать его будет весь мир, не говоря уже о тебе, матери. Не требуй алиментов от мужа. Сын в будущем свободней будет, да и сама ты хороша, нового и папу, и мужа разыщите. Для тебя с твоими данными – это не проблема. Вместо папаши я буду платить, и много и регулярно. У меня демобилизация через год. Так вот, перед отъездом мы с тобой встретимся и поговорим серьезно и обстоятельно. Договорились? А пока живи и очень люби и береги сына.

Марина растерянно кивала. Она перепугалась напора Влада и его откровения. Хотя из его монолога ничего не поняла. Зачем он хочет забрать сына, зачем ему она, если даже в любовницы не зовет, не то, что замуж.

– Потом все поймешь, а сейчас прими все, как есть. По-моему, ты помнишь, насколько был страшно болен твой сын, и видела, что я умею. Вот так же и со Светланкой. Она не только очень скоро выздоровеет, но еще скорее превратится в необыкновенную красавицу-принцессу, что просто от ее вида все кавалеры попадают. А наследственность у нее бабкина, отличная. И напоследок повторюсь: не смей грубить и, не дай тебе бог, посметь ударить сына.

Гуля постаралась на славу. Даже Влад поразился красотой прически. Темные волосы чуть до плеч с небольшой волной и пушистостью кверху. Вытянутое личико даже слегка округлилось.

– Инопланетянка, – только и смог выговорить Влад, вспомнив одну из звездных гостей. Он обнял Свету, прижав плотно к себе. Затем расплатился с девушками, распрощался с ними, и двинулся с ребенком в сторону универмага обновлять гардероб.

Прилавки детского отдела не изобиловали товаром, больше наоборот – наблюдалось его отсутствие. Поэтому Влад, не задерживаясь возле пустых полок, сразу зашел в кабинет заведующей отделом Сании, подруги Риты. Чтобы не затягивать разговоры с воспоминаниями и строительствами планов и перспектив, Влад сразу положил ей на стол 50 рублей, пообещав товар оплатить отдельно. Сания, окинув оценивающим взглядом Светлану, скрылась в подсобке. Вышла через 20 минут с двумя большими свертками и чеком на сумму, которая сразу же исчезла в кармане ее синего халата. Нежно поцеловав Санию в щеку, хотя она целилась в губы требовательно и сексуально, они покинули кабинет.

Проходя мимо отдела игрушек, Влад увидел вспыхнувший взгляд Светы на небольшого медвежонка в клетчатом костюме.

– Нравится?

– Похожий был, давно, еще бабушка жива была.

Влад снял с полки, дал ей в руки, и они направились к кассе. Неожиданно посреди пути она резко остановилась и попросила вернуться, поставить медвежонка на место.

– Не надо, папочка.

Влад пристально посмотрел ей в глаза.

– Почему?

Света молча, показала на цену.

– Ну и что?

– Дорого, папочка, ты и так столько денег на меня потратил. Проживем без медвежонка.

– Нет, милая, как раз без медвежонка мы не сможем. Он нам очень нужен, как память.

И уже на улице:

– Ну что, ребенок, устала?

– Не-а, – весело ответила Света. – Папа, это что, все мне? Так много всего!

– Ну не мне же. Согласись, что из всего я могу только медвежонка на руках поносить.

Света, счастливо смеясь, вскарабкалась к нему на ручки, попросившись немного посидеть у любимого папочки.

– Я уже не помню, когда меня брали на ручки. Наверное, никогда, хотя и бабушка, и дедушка меня очень любили. Бабушку я уже плохо помню. А деда сам болел, что в пору, хоть самого на ручках носи. Мне всегда так хотелось на ручки, но, казалось, что этого никогда не случится. И я мечтала свою дочурку все время носить на ручках. Я слезу, ты, наверно, устал.

– Да нет, ты воздушная, совсем без веса. Так что, посиди еще. Идем в кафе, перекусим немножко.

– Папа! – воскликнула Света удивленно. – Мы сегодня ели уже, ты что, забыл?

– Забыл, – грустно вздохнул Влад. Он понял, что ребенок последние годы даже один раз в день не всегда питался. Не скоро привыкнет к человеческой жизни. И, если бы не его постоянный контроль за жизненно важными процессами в организме, то она и от этой еды давно бы уже загибалась. Но с самим исцелением он пока не спешил. Ему требовалась натуральная справка о состоянии ее здоровья, чтобы вынудить чиновников пойти на разрешение удочерить вопреки закона. Главное – получить настоящее свидетельство о рождении с записью в строке с отцом со своим именем. А на чистоту законности плевать. Пусть законы правильные сочиняют.

– Тогда побалуемся мороженым. Не против?

– Не знаю. Я его, наверно, никогда не еле. Только издалека видела.

– Мы с тобой еще много чего увидим. И съедим.

Влад усадил ее за столик возле кафе и сбегал за мороженым. Научив, как лучше и безопасней его съесть, Влад отлучился к киоску за газетами и журналами. Когда вернулся, Света умудрилась даже испачкать новую прическу. Говорить он ничего не стал, так как ребенок был на грани истерики. Просто подвел ее к колонке и слегка отмыл.

– Леди катастрофа, – резюмировал он. Любой прием пищи заканчивается банно-прачечной процедурой. Хорошо, в запасе было два пакета с одеждой. И Влад прямо возле колонки сменил ей платье. – Я так думаю, что с тобой надо всегда иметь запас платков и верхней одежды.

2

Когда был жив дедушка, Света очень редко смотрела телевизор, так как он часто ломался, а денег на ремонт не было. Дедушкин знакомый дядя Вася иногда ремонтировал его, тяжело вздыхая, напоминая, что его ремонтировать не имеет смысла. Пора обновлять на цветной. Но такое было просто нереальным.

И вот сейчас, когда папа уходил на службу, Света просто не могла оторваться от экрана, поражаясь, как много информации и интересного передает этот, как все обзывают, ящик. А еще, можно одновременно что-нибудь читать или несложное решать и слушать, одним глазом поглядывая на экран.

Папа вечерами слушает только новости, поэтому Света тоже не смотрела на экран, стараясь больше времени общаться и слушать папу. Он тоже не меньше телевизора знает. А еще его можно переспросить.

На третий день, то есть в среду, Света влипла в курьез, что до сих пор стыдно и смешно. После обеда, проводив папу, она читала, писала, так как на улице в обед обычно никого нет, несмотря на каникулы. Но в жару гулять не хочется никому. Этого хватает вечером допоздна. Потом ей захотелось просто отвлечься и погулять по квартире. Она любила изучать свое новое жилье.

Случилось это на кухне. Открыв холодильник, увидела половину банки своего любимого какао с торчащей в ней чистой ложкой. Облизнулась, проглотила слюну, но не решилась брать без спроса. Тем более, только что папа кормил обедом. Однако холодильник закрывать тоже не хотелось. Банка манила магнитом, не оторваться. Любовалась долго. Потом осмелела и облизала ложку. Так вкусно, что прямо голова закружилась. Далее уже плохо соображала, как еще раз-другой облизала. Опомнилась только, когда уже банку натирала пальчиком до блеска, облизывая с него следы вкуса какао.

Она ужаснулась от содеянного. Что теперь будет, как она посмела без спроса съесть все дочиста? Ждала прихода Влада с ужасом, тряслась, как в лихорадке. Чего только не лезло в голову. И выгонит из дома, что тогда делать ей? А ведь будет прав. Нельзя было уступать своим вкусовым инстинктам. Как теперь оправдаться, чтобы поверил и простил.

Когда скрипнула входная дверь, она вжалась в диван и прижала к лицу, уже полюбившегося, купленного в воскресение, медвежонка в клетчатом костюмчике.

Влад с порога крикнул:

– Салют, принцесса, встречай папульчика! – и очень удивился тишине. Он заглянул в комнату и увидел, притихшего перепуганного ребенка. Подошел к ней вплотную, присел и поднял подбородок. – Ясненько. В зеркало смотрелась? Весь лоб в пятнах от какао. Ну, а зачем трагедия такая?

Света встала и решительно пошла на кухню.

– Вот, – поставила на журнальный столик пустую и очень блестящую чистую банку. И опять обреченно села в ожидании приговора.

– Язык покажи.

Света удивилась, но высунула язык.

– Целый, странно. Чем же ты вычистила до такого блеска? пальцем? Глупо. Идем со мной.

Он привел е на кухню и показал в столе большую горку с банками какао. Достал одну из них и показал, как можно открыть.

– А если очень жалко остатки, то можно плеснуть пару капель из чайника, ополоснуть и выпить. Тоже вкусно.

– Папочка, – жалобно пропищал ребенок. – А ты, разве, ругать меня не будешь?

– За что? Что язык чуть не порезала?

Света вдруг поняла, что страхи ее излишни и беспочвенны, и она радостно повисла на шее, целуя и наговаривая много слов любви:

– Ты самый лучший папа в мире.

На следующий день Влад договорился с доктором Сергеем, и они съездили в пограничный госпиталь. Главный врач хорошо знал Влада, поэтому пошел ему навстречу – провел полное обследование Светланы с рентгеном, анализами и прочими врачебными заморочками. Вечером он уже пригласил Сергея с Владом без ребенка. Вид у врача был потерянным и удрученным. Он никак не мог начать разговор, пока Влад не подтолкнул его.

– Смелее, Семен Антонович. Вы меня ничем не удивите и не напугаете. Я обо всем догадываюсь.

– Сомневаюсь, – прокашлялся доктор. – Всего вы даже представить не можете. Лечение не имеет смысла, все очень запущено, – доктор передал бумаги Сергею. И, пока Сергей знакомился с вердиктом и результатами всех анализов, Семен Антонович, подбирая нужные слова, сам произнес в вольной форме приговор ребенку. – Максимум два месяца. От силы три, если поместить в клинику под капельницу. Но даже я на себя такую ответственность не возьму. Меня просто уволят. Что я хочу вам посоветовать…

– Не надо, доктор, я все это знал, и мне даже вашего подтверждения не надо было. Мне нужен лишь ваш вердикт. Заключение с полным обоснованием и выводами. С печатью, разумеется, и с подписями. Это поможет официально удочерить ее. Поскольку, ни у кого смелости не хватит взять на себя ответственность за судьбу ребенка. И они сделают это с уверенностью, что все равно смерть дитя спишет их отступление от закона.

– Зачем вам это? Ведь и так никто не отнимает ее у вас. Живите, сколько отпущено, да и все.

– Нет, вы, доктор, не правы. Ребенок, никогда не имевший ни папы, ни мамы, истосковавшийся и изголодавшийся по таким родным словам, должен сам лично увидеть официальный документ, подтверждающий, что она не брошенная, не одинокая, не ничья. У нее есть настоящий папа, папочка, как она любит говорить. Я ни до, ни после не стану меньше любить и лелеять, но этот документ станет ее гарантом свершившегося и незыблемого.

Доктор долго, молча, рассматривал Влада, чтобы понять его намерения и убедиться в искренности. Затем пожал ему руку и поблагодарил за проявленную сердечность к трагической судьбе.

Единственная ошибка Влада, а может он и не стремился к секретности, не предупредил и не просил о конфиденциальности информации. Семен Антонович – опытный и порядочный врач, а вот Сергей по пути еще до эскадрильи двум-трем женщинам шепнул по секрету. И на завтра к концу дня Света прибежала с улицы мрачнее тучи с повышенной серьезностью.

– Папочка, я умру? И так скоро? – спросила она без дрожи и слез в голосе. – Ты за меня не бойся, я догадывалась, что долгое счастье мне не дано. Но и этим дням я безумно рада. Ты не представляешь, какое это счастье – быть вместе с папочкой, быть любимой. Жить без страха и без опаски. Тебе, ведь, со мной тоже хорошо было? Я понимаю, что уродина, ни какая не принцесса, что многие вздрагивают от одного моего только вида. Но это не главное. Главное, что ты меня любишь. Правда, ведь?

– Правда, Светик, правда. Идем со мной, – Влад взял ее за руку и повел в спальню. Усадил на пуфик возле трюмо и поставил к зеркалу небольшую, 9 на 13, фотографию, где они вместе позировали у фотографа перед парикмахерской. – Жалко, что не в тех лохмотьях, в каких я домой тебя принес. Я сейчас, милая моя дочурка, небольшую речь скажу. Что не поймешь, потом обсудим. Ведь о твоем физическом состоянии я понял еще в первый день на поляне. И срок, отведенный, видел. Доктор слегка преувеличил. Не надо так реагировать, я еще не все сказал. От такой жизни такие маленькие дети долго не живут. Большую роль в твоей трагедии, конечно, сыграло зимнее купание и двухмесячная картофельная диета. Ты еще тогда была умереть. Импульсы защиты, видать, сами вычислили тебя, поддержали и, каким-то магнитом свели нас. Даже объяснять не буду, сам ничего не понял. Но запомни, не обязательно понимать, просто запомни. Мы с тобой встретились не для смерти. А сколько ты проживешь, я даже предсказывать не берусь. Но, это – очень много, до не приличия долго.

Света встрепенулась и с недоверием, но уже с вернувшимся жизненным стремлением, смотрела на папу.

– У нас с тобой очень далеко идущие перспективы. Мы просто обязаны выполнить одну сногсшибательную задумку. А для этого нужно долго и счастливо жить. А теперь о главном. Пока ты уродлива, очень больная и смертельно неизлечима. Это нам с тобой пропуск в будущее. Они не захотят возиться с тобой, и просто на смерть отдадут тебя мне. Скажут, все равно такая сякая да с таким коротким жизненным сроком никому не нужна. А мы их обманем. Стоит только заполучить главный документ, как сразу превратимся в сверх прекрасную, жизнерадостную и просто очень космически здоровенькую девочку, мою принцессу.

– Папочка, а ты не успокаиваешь меня? Ведь доктор, наверное, это, ну…

– Умней меня?

– Угу, – Света кивнула головой.

– Нет, он умный, но не знает главного. А ты сейчас узнаешь. Твой папочка – колдун. Не веришь? Доказываю. Как ты себя чувствуешь? Как нога?

– Ой, правда, она совсем с первого дня не болит!

– А еще ты кушаешь все подряд, пьешь хоть чай, хоть какао или молоко. Бегаешь и прыгаешь по улице. И все в полном порядке и с легкими, и с сердцем, и с желудком. Видел бы это доктор, так точно крыша у него поехала бы.

– Куда? – удивилась Света.

– Далеко и безвозвратно. С таким диагнозом, что он написал, тебе под капельницей лежать и в утку нужду справлять. А ты здоровей всей детворы во дворе. Вот такие дела, Светик. И признаваться всему миру в своих колдовских способностях мне не хочется. Жизни спокойной вмиг лишат. И помешают основной задаче. Ведь ты не чувствуешь себя умирающей?

– Нет. Так я буду жить? Долго-долго? Ой, как здорово, папочка! А когда я красивой стану? Дедушка говорил, что я на бабушку похожа. А она очень красивой была. Мы потом эту фотографию порвем? – Света показала на снимок, который отчетливо отобразил уродство лица и ноги.

– Нет. Одну я буду носить с собой в кармане, вторую ты всегда в своей сумочке. И, когда возникнут какие-нибудь мелкие неприятности, глянешь и поймешь, что это все ничто в сравнении с этой фотографией.

– А тебе зачем?

– Чтобы любоваться результатами своего колдовства. Что было и как стало.

– Знаешь, папочка, как хочется поскорее, просто не терпится.

Влад засмеялся.

– Все вы женщины, как бабка из сказки – что не дай, а все мало, большего хочется. Совсем недавно кусочек хлеба был запредельной мечтой. А сейчас подавай ей красоту неписаную.

Они еще долго смотрели в зеркало и много говорили. И еще Влад нарушил клятву и рассказал всю правду о себе и родителях. Просто, хотелось поделиться этой тайной с единственной любимой душой. В нее он верил. Света даже расплакалась и пожалела своего папочку. Но Влад повторился, что своими считаются те, кого любишь. И не столь важно, кто родил. Ведь ему больше повезло, когда сразу забрали от злых и плохих. Света хоть и попала к любимым, но, видно, судьба решила испытать на прочность, поиздеваться, подразнить, причинить боль.

3

В субботу сразу после развода командир пригласил Влада. В кабинете сидело знакомое лицо заместителя начальника строительного управления. Когда Влад входил, Черский, стараясь незаметно от гостя, шепнул, чтобы Влад не продешевил, ломил по полной программе, мол, мужик не бедный, наворовал много. Влад пожал гостю руку.

– Я ожидал вас и приготовился во всеоружии, – он достал из планшета бумаги. – Прочтите.

Черский вопросительно посмотрел на Влада, и он разрешил командиру тоже присоединиться к чтению. Это были расписки родителей Светы и заключение главврача. В кабинете установилась гнетущая тишина. Даже Черский разволновался и несколько раз хватался за графин.

– И что от меня требуется? По-моему, я здесь бессилен, – как-то растерянно произнес Йогорович.

– Да нет, как раз на вас я и рассчитываю. Мне необходимы две юридические процедуры: лишение их родительских прав и официальное удочерение.

Теперь командир и Эрнест Йогорович удивленно, пораженные заявлением Влада, до конца не понимая происходящее, смотрели на него.

– Она, ведь, умирает, – наконец выговорил Эрнест.

– Меня больше волнуют ваши возможности. Беретесь? Если да, то поверю на слово и прямо сейчас вручу под поручительство командира подробное описание технологий клеевых растворов.

– Влад, пойми меня правильно, – залепетал неуверенно Йогорович. – Твою просьбу мне выполнить без проблем. Тем более, Татьяна Филипповна, судья, уже второй месяц просит стройматериалы на ремонт дома. Просто, как-то даже неловко. Выходит, я на твоей беде хочу выиграть. Ты мне говори сумму, не стесняйся.

– Нет, вы мне только это сделайте. Для меня сейчас главней дела нет. Сами понимаете, ребенок долго ждать не может. А чтобы совесть не мучила, пусть майор Черский попросит чего-нибудь для нужд эскадрильи.

– Понимаю, договорились, все исполню в лучшей форме, – строитель был и рад, что так почти даром приобретает ценную информацию, но немного смущен за использование ситуации. – Я сегодня же заеду к тебе, привезу список необходимых документов, справок. Сделаем по-быстрому. Она уж постарается. А я ей скидку сделаю, раз отказываешься от денег. Ну, уж командиру, то ни в чем отказа не будет. В разумных пределах. После ухода строителя, Черский немного покорил Влада, что так за дешево отдал технологию. В Эрнесте он уверен, тот все сделает, но можно было раскрутить.

– Дешево? – удивился Влад. – Нет, товарищ майор. Во-первых, на раскрутку я вам его бросил. Теперь вы с него немного вытрясите. А для меня на данный момент нет ничего дороже, чем Светлана. Ради нее, даже если и у него ничего не вышло бы, то я найду методы пробить все бюрократические препоны, и выполнить невозможное. Просто, если есть шанс воспользоваться услугой, то почему бы не поэксплуатировать. Но в Москву за звездами мы в любом случае поедем вместе, как папа с дочкой.

– Да, кстати, – словно вспомнил Черский. – Вам всем троим Героя дают. С тобой-то все сразу было ясно, а вот на Тимошенко и Шарипова вчера вечером ответ пришел. Так что, в Москву все втроем поедете. Я им сообщил, они, скорее всего, уже приступили к обмыванию. Очень, наверно, дорогим чемоданчик оказался. Влад, только пойми меня правильно, я, вроде, и понимаю, что иначе поступить ты не мог, но зачем тебе все это? Почему бы не сдать в интернат, в больницу? Это естественно, никто бы не осудил.

Влад, собравшийся уже уходить, вернулся и сел рядом с командиром.

– Я видел ее глаза перед смертью. Она не просила о помощи, она умоляла меня самому спасаться, бежать и, вроде даже, для нее мое спасение было главней ее жизни. Она готова была умереть ради меня. Такое, Александр Дмитриевич, бесследно не проходит. Я люблю ее безумно, до умопомрачения, до жестокой боли в селезенке. И готов ради нее порвать любого, как тузик тряпку даже за просто недоброжелательный взгляд. Это очень серьезно.

– Может, все обойдется? – с надеждой спроси майор.

– Не может, а точно, – загадочно ответил Влад.

Нужные документы и справки Влад собрал, как говорится, не вставая с места. Штаб с печатями и подписями находился в одном здании со столовой и учебными классами. Вообще, в этом здании находились все служебные и бытовые помещения эскадрильи. Удобства по максимуму во всех аспектах. Обитание возможно без покидания помещения. Только туалет напротив штаба метрах в тридцати за забором через плац.

Через неделю строитель приехал на своей машине за Владом и Светланой и отвез их для знакомства с судьей Татьяной Филипповной, пожилой предпенсионного возраста женщиной. Предварительно по справкам и рассказам Эрнеста Йогоровича она ознакомилась с их делом. Ей просто необходимы были уточнения и личное знакомство. Ее саму растревожила встреча с ребенком и расписки родителей, поэтому вопросы она старалась задавать поделикатней. Оказывается, она немного была знакома с дедушкой и бабушкой, помнит то уголовное дело с наездом и побегом пьяного водителя, слышала об их семье прекрасные отзывы. И вид их внучки до глубины души поразил и больно ранил по нервам. Невозможно понять, как у таких замечательных людей получился сын урод. Душевный урод, что довел собственное дитя до грани жизни и смерти.

Потом они остались переговорить с Владом наедине, где она все же не удержала слезу.

– Ты, серьезно, хочешь, чтобы она официально стала твоей дочерью на два-три месяца?

– Вы предложите оптимальный вариант? – спросил Влад. – Вы же видите, что нет иных путей. Оставить все, как есть, объяснить умирающем ребенку о своем бессилии перед буквой закона? Мы, ведь хотим порадовать дитя. И, если даже ради временного счастья, мы приложим немного усилий для радости этого, прошедшего муки ада, ребенка и капельку отклонимся от общих правил, неужели найдется судья, который посмеет осудить и упрекнуть? Разве мы просим каких-то халявных благ и льгот? Всего-то признать нас папой и дочкой без имущественных и финансовых претензий. Единственное, в чем я выигрываю, так это в отмене бездетного налога. Очень, кстати, копеечного. Ну, еще нам предоставят семейную путевку в санаторий. Самая большая льгота – она смело будет держать меня за руку и звать папочкой без страха, что кто-нибудь когда-нибудь посмеет запретить ей это делать.

– Я это сделаю. Обещаю к концу месяца, а точнее, ко дню ее рождения, к 25 июню у тебя будет такой документ.

– Мы очень шумно отметим такое событие, – радостно воспринял обещание судьи Влад, чем вызвал у нее какое-то легкое недопонимание. Судя по экспертизе и выводу медиков, как бы свидетельство о смерти не пришлось выдавать сразу за свидетельством о рождении. Но она не могла увидеть в этом корысть и выгоду. А вот любовь и нежность перли через край. Он действительно безумно любит этого ребенка.

На испуганный вопросительный взгляд Светланы, Влад нежно обнял ребенка, радуя хорошими новостями.

– Тетя очень хорошая и обещала скоро сделать нам замечательный подарок: семейный документ.

– И мы с тобой будем, как одна семья? – с надеждой спросила Света.

– Разумеется.

Внутренняя радость так захлестнули ребенка, что она не смогла выразить свой восторг, с трудом сдерживая поток слез и рыдание. Тихо взяла папину руку, прижала к щеке и наслаждалась ласковому прикосновению к любимому человеку. Говорить было страшно, чтобы не спугнуть все хорошее, что чередой после бед и мучений вливается в ее жизнь. Влад почувствовал состояние дочки и не стал навязывать общение. Просто взял ее на руки.

Она уже реже вспоминала прожитые годы, те страшные и кошмарные дни на чердаке в страхе и голоде. Позабылись и неприятные вредные людишки, обижавшие и оскорблявшие, причинявшие массу обид и боль. И, когда в дверь кто-то постучал, поскольку папа был в ванной, она сама открыла дверь и впустила посетительницу. Пригласив ее в дом, она вернулась на диван к телевизору и к своему любимому мишке. Но вдруг, словно пламенем обожгло сердце и мозг. Она вспомнила посетительницу. Это была помощница тети Веры. Она с ужасом и непониманием, что здесь может делать эта женщина, смотрела на нее, словно чувствуя исходящую от нее угрозу.

– Светик, кто там пришел? – крикнул Влад из ванной.

– Это я, – ответила за Свету посетительница. – Магомед не соизволил явиться к горе, вот гора и появилась.

– А, Рита, заходи, я уже готов, – Влад вышел из ванной в легких шортах и поцеловал в щечку гостью. – Выпроводила своего гидрографа?

– Да, три дня назад, – она настойчиво проталкивала Влада на кухню, чтобы посекретничать подальше от лишних ушей. Но, видно, не учла свой звонкий громкий голос и хорошую звукопроницаемость тонких стен. – Мне Сания все рассказала. Ты что, с ума сошел, совсем крыша поехала? – Очень громким шепотом налетела она на Влада. – Хоть бы со мной посоветовался. Ты кого в дом притащил? Да еще, слышала, удочерить хочешь. Это же побирушка помойная. Она из магазина не вылезала, все у тети Веры хлеб выклянчивала. Ты бы с ее наследственностью ознакомился. Такая же шалава, как и мамаша, вырастет. Куда потом деваться будешь?

Света закрыла лицо мишкой, со страхом и ужасом вслушиваясь в слова Риты, ожидая хоть полсловечка в ее защиту, но он молчал. Конечно, он, ведь, ее мужчина, он любит ее, она красивая. А Света действительно, уродливая, присосалась, обрадовалась, что наступила настоящая жизнь с мечтой, а оно раз, и все кончилось. Куда теперь деваться? На чердак она не пойдет, утопиться не хватит сил и смелости, ведь она познала, какая может быть интересной и прекрасной жизнь. Неужели папа больше не любит ее и никогда не возьмет на ручки, не назовет Светиком, не споет колыбельную, не расскажет сказочку.

– Я понимаю, что теперь ты сам не знаешь, как выкрутиться. Хочешь, помогу, мне до нее нет никакого дела, – продолжала распыляться Рита. – Прямо сейчас выгоню ее, и никаких проблем. Тебе о жизни думать надо, о семье, а не о подкидышах. Скажешь, своего придурка выгоню, к тебе прибегу?

Потом наступила гнетущая тишина. Никто не говорил, не передвигал на столе посуду, словно в миг никого не стало, и Света вновь одна посреди степи.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – выстрелом прозвучал приговор устами любимого папочки.

А как теперь уйти, если отнялись ноги, не слушаются руки, как покинуть навсегда то, что стало таким родным? Ее родным. Ведь у нее появился собственный гардероб. Да, она не всегда правильная дочка, вечно вся перепачкается, постоянно рвет одежду, ничего у нее не получается с помощью по дому. При попытке вымыть посуду, бьются тарелки, пробует что-нибудь постирать, так еще хуже перепачкает. Хотела зажечь газ, так чуть не устроила пожар. Правильно папа говорит: "леди-катастрофа". Только вот теперь папочки не будет, и никто не скажет Светочке, что она катастрофа.

– А еще, – продолжал Влад, – навсегда забудь мой адрес и дорогу к моему дому.

А может попросить прощения и пообещать научиться всему. Я буду стараться, я буду очень хорошей дочерью.

Она почувствовала, как он стал рядом, и как от его прикосновения тело пронзило током. Он наклонился над ней, нежно подхватил снизу под ноги и усадил на колени, прижав ее к теплой обнаженной груди. Слезы не выдержали напряжения и хлынули потоком. Света уже не сдерживала рыданий, но ничего не понимала в сложившейся обстановке. Он что, по-прежнему любит ее, и она все еще нужна ему?

– Понимаешь, Светик, – нежно шептал папочка. – Ты поплачь, а я попытаюсь объяснить. Я никогда и не любил ее, тем более, она замужняя. Вот мы иногда и встречаемся. И это не моя вина, а беда ее мужа. А сейчас она посмела обидеть мое самое любимое создание, оскорбить наши чувства своей поганой речью. Ты ее больше никогда не увидишь не только в этом доме, но и вообще рядом со мной. Я стер ее из своей жизни и памяти. Мне такие злые чувырлы без надобности. Точнее говоря, нам. Если уж случится женщина в нашем доме, то в первую очередь она должна будет признаться в любви к тебе. А я подумаю. Договорились?