Текст книги "Под Одним Солнцем (СИ)"

Автор книги: Владислав Крапивин

Соавторы: Сергей Снегов,Сергей Абрамов,Роман Подольный,Георгий Гуревич,Анатолий Днепров,Дмитрий Биленкин,Евгений Войскунский,Исай Лукодьянов,Владимир Савченко,Александр Шалимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 206 страниц)

Послесловие автора

Лил дождь, светило солнце, из земли лезли грибы, из жизни – герои. Они торопились в будущее. Планета, населенная гениями! Это хорошо только в сказке. Ну, так пусть это будет сказкой! И сказкой не страшной, не древней, а волшебной…

Прошло сорок лет – и вот идет по Москве Тихон, отягощенный всеми почестями, какие только могут достаться человеку. Даже академиком он остался поскольку лишь из-за него не ликвидировали старинную Академию наук (кого выдвигать, коли все кругом – гении, кто индивидуально, а кто коллективно).

Игорь постарел сильнее всех – счастье не красит человека, а ему так везло.

Леонид щурится на свет – очки ему не идут, а он недавно женился (ведь Вики давно уже нет) и должен думать о своей внешности.

Игорь живет на Марсе, Леонид – в Малаховке, а Карлу поставлен памятник на Новодевичьем. Большой и красивый.

Роман Подольный

ВСЕЛЕННАЯ ЗА УГЛОМ

На окраине города стоял двухэтажный кирпичный домик. Со всех сторон его теснили светлые многоэтажные громады. Соседний домишко уже зиял темными провалами окон, и ребята шныряли в его пустых недрах, играли в разведчиков, татакали, изображая автоматные очереди. Дальше улица была перегорожена забором стройки, оставался только узкий проход по тротуару.

Всю свою жизнь, без малого сто лет, стоял этот домик на углу двух городских улиц, а теперь и улиц вроде не стало, и вообще он на отшибе очутился. Справа – забор стройки, слева, через дорогу, – забор заводского стадиона: только у строителей забор новенький, плотный, и желтые доски смолой пахнут, а забор стадиона давно посерел от дождей и расшатался. Напротив – скверик с высокими старыми деревьями, за ними прежних приземистых строений не видно, а поодаль уже возносятся новенькие нарядные девятиэтажники, и куда тягаться с ними невзрачному старенькому домишке, давно пришедшему в негодность.

Домик доживал последние дни. Жильцы ездили смотреть новые квартиры в новых домах, одна семья уже переехала и квартира на первом этаже пустовала. Но в остальных жизнь пока шла своим чередом. В последние дни население домика даже несколько увеличилось: к Кудрявцевым приехал в гости дядюшка с Украины, а у Анны Лазаревны Левиной поселился, ожидая обещанного места в общежитии, ее дальний родственник, студент Володя Лобанов.

Субботний вечер 9 сентября обитатели домика провели вместе: праздновали день рождения Галины Михайловны Кудрявцевой. В доме всегда жили дружно (ведь всего-то жильцов было – четыре квартиры, четыре семьи), а за последние недели общие заботы и предстоящая разлука окончательно сблизили оставшихся.

За столом и говорили в основном о переезде да о новых квартирах.

– Дотянули до начала учебного года, – пожаловался Костя Ушаков, учитель физики, – теперь придется мне через весь город двумя автобусами мотаться.

– Дадут нам поближе квартиру, что ты! – Его жена-Леночка беззаботно улыбнулась. – Мне тоже со своим заводом расставаться неохота. Я с начальником райжилотдела уже говорила. Зайду еще разок, проникновенно погляжу на него…

Леночка очень убедительно изобразила, как она посмотрит на начальника райжилотдела, – дядюшка с Украины даже крякнул и заявил, что за такой взгляд можно горы своротить.

– Ну, друзья, давайте выпьем за исполнение желаний! – предложила Галина Михайловна. – Пусть каждый выскажет желание, и мы выпьем за то, чтобы оно исполнилось. Дяде Мирону, как гостю, первое слово!

– А какие у меня могут быть желания? – воспротивился дядюшка. – Абы хуже не было! Живу, работаю, на здоровье не жалуюсь, семья тоже в норме…

– По службе, может, пожелания имеются? – иронически-заботливо осведомился Виктор Павлович Кудрявцев.

– И по службе у меня все в порядке! – упрямился дядюшка.

– А если… на Венеру слетать? – неожиданно подал голос десятилетний Славка, сын хозяев.

– Это мне – на Венеру? – страшно удивился дядюшка. – Ну ты сдурел, хлопец! Да что я там забыл, на той Венере!

Так дядюшка и не высказал своего желания. Зато Анна Лазаревна наговорила уйму – и все насчет сына: чтобы Шурик защитил докторскую диссертацию, чтобы его вторая жена оказалась хоть немного лучше первой и не портила ему жизнь, чтобы он вылечился от язвы и чтобы съездил в Англию…

– Ваш Александр Семенович уже и так заметная величина в кибернетике, а вам все мало, – возразил Кудрявцев. – Ну, я выскажу свое пожелание в общей форме: чтобы жизнь была интересной и неожиданной!

– Присоединяюсь! – заявила Галина Михайловна. – С одной оговоркой: чтобы неожиданности случались не у тебя в цехе! Пускай уж, на худой конец, у меня в «неотложке» – нас ничем не удивишь!

Затем Володя Лобанов сообщил, что мечтает о кругосветном путешествии; Леночка сказала, что сейчас она способна думать только о квартире и о мебели; Галина Михайловна и к ней присоединилась. А Славка объявил, что он бы лично хотел слетать на какую-нибудь планету, где имеется разумная жизнь.

– А что? Идея! – мечтательно отозвался Костя. – Встретиться бы с братом по разуму…

– С сестрой, скажи! – засмеялась Леночка.

– Неизвестно, чем обернется такая встреча, – сказал Кудрявцев. – А если у этого брата по разуму настроение не то?

– Ну, разумные существа как-нибудь найдут общий язык, – неопределенно пробормотал Костя.

– Что-то на планете Земля разумные существа нечасто находят общий язык… – меланхолически заметил Кудрявцев.

– Дядя Мирон, а если б вы встретились с марсианином, что бы вы сделали? – спросил Славка, скаля зубы.

– А ничего! – без колебаний ответил дядюшка. – Плюнул бы и пошел. Мне не до марсиан. Тут с людьми не управишься!

После этого заявления дискуссия о контакте сама собой прекратилась, и дальше говорили в основном о квартирах. Разошлись около полуночи. В половине первого весь дом крепко спал.

Володя Лобанов проснулся и увидел, что старинные часы на стене показывают без четверти восемь. Сквозь тюлевые занавески сочился ровный золотистый свет.

Володя расстроился. Он с детства приучил себя к режиму и всегда вставал ровно в семь.

Он вскочил с продавленного диванчика, натянул спортивные брюки, сунул ноги в кеды и стал торопливо завязывать шнурки. «Именины… – бормотал он при этом, фыркая от злости на самого себя. – Тосты… Портвейн!» Володя считал, что выпивать – это пошло. Да и пить он не умел. Ругался он шепотом, чтобы не разбудить Анну Лазаревну, которая спала за тонкой перегородкой в соседней комнате.

Володя на цыпочках выбрался в коридор, подхватил велосипед на плечо и осторожно спустился по узким, выщербленным ступенькам.

В доме было тихо: видимо, все еще спали после именин. Володя протиснулся через двойную дверь и, оказавшись на улице, с облегчением сбросил на землю свою нескладную ношу. Велосипед с обиженным звоном подпрыгнул на тугих шинах. Володя перевел дыхание, разогнулся, глянул вокруг… и остолбенел.

Прямо от крыльца начиналась поляна, покрытая сплошным ковром курчавой коричневой травы. А шагах в двадцати от дома ровной стеной стоял невиданный, немыслимый лес. Из коричневого травяного ковра взметывались вверх розовые стволы, суставчатые, как бамбук. Ни коры, ни ветвей на них не было; толстый розовый столб тянулся метров на пять – шесть в вышину, а там завершался пучком белоснежных листьев, похожих на гигантские страусовые перья.

У Володи засосало под ложечкой. Что же это значит? Откуда взялся этот странный лес? И куда девалось все, что было? Ведь все исчезло: Красноармейская улица, тротуар, мостовая, скверик на той стороне, забор, стройки, стадион… Все сгинуло. Только и есть, что коричневая трава да розовые деревья с белоснежной перистой листвой. И дом позади…

Володя оглянулся в страхе – не исчез ли заодно и дом? Но дом был на месте…

«Может, это мираж? – растерянно подумал Володя. – Этот лес растет где-то там, а сюда попадает изображение…»

Володя торопливо нагнулся и потрогал траву. Нет, никакой это не мираж. Трава вроде бы слегка маслянистая, скользит под пальцами. Володя ухватил два – три стебля, потянул к себе. Стебли были прочные, волокнистые, они разлохматились на изломе и оставили на ладони маслянистый коричневый след. И запах. Володя отшатнулся, сморщился – запах был горький и удушливый. Впрочем, он немедленно исчез. Володя наклонился и осторожно понюхал траву на поляне; трава пахла иначе: горьковато и пряно, скорее приятно. Ладонь начало покалывать. Володя посмотрел: она припухла. Впрочем, и краснота и жжение тоже быстро исчезли.

«Что же это?» – с тоской подумал Володя.

Он еще раз оглядел все вокруг, потом нырнул в парадное, одним духом влетел на второй этаж и тихонько постучал к Ушаковым.

Костя, сладко позевывая, открыл дверь.

– Константин Алексеич, – дрожащим голосом сказал Володя, – на улице лес!

– Тише ты, – потягиваясь, пробормотал Костя. – Ленку разбудишь!

– То есть даже не на улице… Улицы нет, ничего нет… Только лес!

– Да ты что? – встревожился Костя. – Позеленел весь… Заболел, что ли?

– Да нет же! – отчаянно зашептал Володя. – Да вы в окно посмотрите!

Ушаков недоверчиво покачал головой и пошел в комнату. Володя услышал сухое пощелкивание деревянных колец – это Ушаков отдернул штору, – потом невнятный сдавленный возглас. Вслед за этим Костя, тяжело топоча, выбежал из комнаты, распахнул дверь и кубарем скатился по лестнице.

Володя догнал его на крыльце.

За это время ничто не изменилось. Загадочный лес все так же неподвижно и молчаливо высился вокруг. И велосипед по-прежнему лежал на коричневой траве у крыльца, только на его глянцевито-черной раме проступили странные серые узоры.

– Вы слышите, как тихо? – испуганно прошептал Володя.

Ушаков обернулся. Глаза у него были слегка прищурены, губы сжаты.

– Действительно, – сказал он. – Как в сурдокамере. Или под стеклянным колпаком.

И оба они машинально глянули вверх.

Володя поежился – у него по спине побежали мурашки.

Костя помотал головой и сказал:

– Да-а…

Неба тоже не было. Над домом висела прозрачная бледно-золотая дымка. В вышине она сгущалась в непроницаемую оранжевую пелену. И эта пелена излучала тот ровный золотистый свет, который они принимали за солнечный.

– То есть это номер! – обалдело выговорил Костя. – Что же это означает?.. Слушай, а за домом что? – спросил он, помолчав. – Ты не глядел? Давай-ка посмотрим!

Они повернули за угол. И остановились. Позади дома был все тот же лес. Костя крякнул и почесал нос.

– Я сначала подумал, что это мираж, – уныло сказал Володя. – А потом траву сорвал… она масленая такая…

– Нет, какой же мираж! – рассудительно заговорил Костя совсем как на уроке. – Никаких условий для миража тут нет, да и не бывает таких миражей – кольцевых…

Костя явно целился изложить теорию образования миражей, а заодно и свои соображения по поводу этой теории, но Володе было не до того.

– А может быть, это… массовая галлюцинация? – неуверенно предположил он. – Есть же такие вещества – галлюциногены… Может, мы вчера каким-то образом наглотались?..

– У Кудрявцевых, что ли? – скептически осведомился Костя. – Галина Михайловна попотчевала салатом с галлюциногенами? Ну, знаешь… А это еще что? – Он с испугом показал на крышу дома.

Володя посмотрел туда. И тоже увидел.

Торцовая стена, у которой они стояли, странно перекосилась, будто дом сзади стал ниже, чем спереди. Вдобавок стена эта прогнулась внутрь, и верхний ее край изгибался над их головами, как застывший гребень волны. Окно ушаковской кухни, выходившее на эту стену, тоже прогнулось, перекосилось наподобие ромба, и верхняя фрамуга косо нависала над ними, выступая вперед на добрых полметра.

– Ты смотри! – встревоженно буркнул Ушаков. – Ленка еще напугается… А может, изнутри все нормально?.. У вас в квартире как?

– Не знаю, я на кухню не заходил. Я вообще в окно не смотрел…

– Пойдем, что ли, сзади еще посмотрим… – сказал Ушаков и шагнул дальше вдоль стены.

Вернее говоря – попытался шагнуть, но резко остановился и качнулся назад, будто налетел на невидимую преграду. Потом протянул руку и, словно слепой, пошарил в воздухе. На лице его выразилось крайнее изумление.

– Вот дела-то… – растерянно пробормотал он.

Володя тоже шагнул вперед, протянул руку и ощутил, что воздух впереди словно сгустился и затвердел. Он оставался прозрачным – Володя отчетливо видел ржавый крюк, криво вколоченный между кирпичами, но дотянуться до этого крюка не мог – пальцы упирались в ничто. Или – в нечто, похожее на тугую резину. Только эта резина была абсолютно прозрачна и невидима.

Ушаков начал шарить в воздухе обеими руками, ощупывая поверхность преграды. Невидимый слой, казалось, вырастал из боковой стены – примерно посредине – и постепенно расширялся, так что Володя и Костя, двигаясь вдоль его границы, все дальше отходили от дома. И с каждым шагом дом, который они видели сквозь эту прозрачную преграду, выглядел все более странно и жутко.

Боковая стена все резче прогибалась и перекашивалась. Наконец вся она повисла параллельно земле, а крыша, тоже перекошенная и изогнутая, уходила от нее вертикально вверх.

Володя и Ушаков сделали еще шаг и поравнялись с задним углом. Невидимый слой оттеснил их от дома уже на добрый метр. Стена здесь совсем сплющилась – она была в ладонь высотой, крохотная крыша опрокинулась почти параллельно земле, и из другого ее края наискось торчала еще одна стена, совсем уж игрушечная, не больше спичечной коробки.

Это была противоположная стена дома. И в ней тоже крохотной стекляшкой поблескивало перекошенное окно кухни.

Негромкое восклицание Ушакова вывело Володю из столбняка. Он оглянулся. Ушаков стоял в двух шагах от него, позади дома.

Опираясь рукой на невидимую стену, Володя подошел к нему.

И тоже тихо ахнул.

Дом исчез.

На его месте была все та же коричневая поляна, и ее все так же замыкал лес. Словно ничего другого здесь никогда и не было – только круглая коричневая поляна в бело-розовом лесу под оранжевым небом. И еще двое растерянных людей посреди этой поляны.

Ушаков криво усмехнулся и развел руками.

– Попробуем кругом обойти… – невесело предложил он.

Они пошли вдоль преграды, которая здесь по прямой пересекала поляну. Ушаков то и дело останавливался, ощупывал воздух снизу доверху; преграда поднималась от самой земли и уходила куда-то вверх. Прохода к дому нигде не было.

Потом невидимая преграда круто повернула, и они снова увидели распластанные в воздухе крохотные стены и крышу дома, – будто развернутый игрушечный домик из картона.

Чем ближе они подходили к фасаду, тем выше поднималась над землей стена, постепенно распрямляясь, пока не стала прежней, самой обыкновенной кирпичной стеной. И дом с фасада выглядел вполне мирно и обычно – занавесочки в окнах, велосипед у крыльца, тишина, спокойствие… Если б только не этот странный лес вокруг…

– Как это получается, что сзади ничего не видно? – спросил Володя, остановившись у крыльца.

Ушаков опять потер пальцем кончик носа.

– Что-то с преломлением света… – задумчиво сказал он. – Эта преграда – она вроде световода получается, лучи идут вдоль нее и огибают дом, а там уж выходят… Хотя нет, вру… Ведь спереди никакого слоя нет, – так куда же лучи выходят? М-да… Главное: откуда она взялась, эта преграда? Убей, не понимаю… И почему именно сзади и с боков?.. Черт, и выглянуть изнутри невозможно: задняя-то стена у нас глухая… Надо, правда, из кухни глянуть – может, там что-нибудь…

Дверь в квартиру Ушаковых так и оставалась распахнутой настежь.

А у двери в кухню, запрокинув голову, привалилась к стене Лена Ушакова. Костя метнулся к ней, – она повисла у него в руках, судорожно жмурясь и вздыхая.

– Ой, все плывет перед глазами… – шептала она. – Костя… только ты осторожно… там, в кухне…

Костя легко подхватил ее на руки, ногой приоткрыл дверь кухни. Секунду он стоял неподвижно, потом резко отвернулся и тряхнул головой.

– Володя, глянь-ка, что делается! – сказал он через плечо, унося Лену в комнату. – Только не стой там! Глянь – и отойди, понял?

Володя распахнул дверь кухни – и попятился.

Сначала ему показалось, что кухня тоже исчезла. Потом с большим усилием он разглядел плиту, холодильник, столик. Но все это виделось смутно и призрачно, потому что весь воздух, все свободное пространство в кухне было заполнено сверканием, слепящим блеском.

Это было одинаково непохоже и на земную действительность, и на коричневую поляну с бело-розовым лесом. Казалось, весь воздух здесь превратился в граненые глыбы застывшего света, в хаотическое нагромождение кристаллов, сверкающих, взаимно пересекающихся граней и плоскостей. Сияющие призрачные призмы, кубы, пирамиды пронизывали друг друга, причудливо изломанные грани сталкивались и пересекались во всех направлениях, словно ходы сказочного лабиринта, ослепляли миллионами мельчайших вспышек, и все вокруг словно мерцало и двигалось из-за этих бесчисленных слепящих сверканий. И весь этот причудливый мир, рассеченный сверкающими гранями, заполняли странные искаженные образы, повсюду возникали изломанные контуры, вспыхивали и гасли немыслимо яркие цветовые пятна, мелькали, рябили…

Володя почувствовал резь в глазах. Он невольно прижмурился – и тут же уцепился за дверь, чтобы не упасть: так стремительно завертелся в мозгу безжалостно сверкающий кристаллический вихрь, проникая сквозь тонкую красноватую пленку закрытых век.

Володя с трудом повернулся – и почти вывалился в переднюю, прямо на Костю.

– Говорил я тебе: сразу отойди! – наставительно заметил тот, поддерживая его своими могучими лапищами. – Позеленел весь, не хуже Ленки! Вот полюбуйся на себя!

Володя рискнул открыть глаза. Стало чуть легче, и он увидел в большом зеркале у вешалки свою вытянутую бледную физиономию.

– Что ж это такое? – трагическим шепотом осведомился он.

Костя опять осторожно глянул в кухню, отшатнулся и прикрыл дверь.

– Об этом мы еще подумаем, – сказал он. – А пока так: ты иди Анну Лазаревну проинформируй осторожненько. Главное, насчет кухни предупреди! И спускайся к Кудрявцевым, я там буду. Отошел малость? Ну, давай! – Он обернулся и крикнул: – Ленок, мы пошли! Если ты через четверть часа не явишься, я сюда поднимусь. Ладно?

– Ла-адно! – довольно бодро ответила Лена. – Приду-у!

Володя осторожно открыл дверь и, стоя в передней, прислушался.

– Володя, это вы? – слабым голосом спросила из комнаты Анна Лазаревна. – Зайдите, пожалуйста, ко мне.

Володя всунул голову в комнату.

Анна Лазаревна полусидела на кровати, опираясь на высокие подушки. Серебряные кудри ее были аккуратно расчесаны, и любимый свой японский халатик она уже надела, но веки у нее набрякли, а на стуле рядом с кроватью лежали пакетики и трубочки с лекарствами.

– Плохо вам? – участливо спросил Володя и покосился на окно.

Шторы были слегка раздвинуты, чтобы свет падал на кровать: Анна Лазаревна читала.

«Видела. Испугалась!» – решил он.

– Володя, я не понимаю, почему в воскресенье с утра уже должен быть такой шум! – строго сказала Анна Лазаревна. – Все время кто-то бегает по лестнице.

– Я не знал, что вы не спите… – сконфуженно пробормотал Володя.

– Разве это вы бегали? – с сомнением спросила Анна Лазаревна. – Как слон! А я уже целую вечность не сплю. Сначала Кудрявцевы у меня под окном разговаривали… Я не понимаю, о чем можно разговаривать в семь часов утра и почему непременно на улице? Потом этот ужасный туман… а у меня давление обязательно повышается, если туман…

– Какой туман? – удивился Володя.

– Что значит – какой? Самый обыкновенный туман.

– Но я встал без четверти восемь и никакого тумана не видел…

– Ну, значит, это было раньше, я же смотрела все время на часы. Сначала Кудрявцевы разговаривали, это было в семь часов, потом этот туман, а потом уже началась беготня по лестнице…

Володя переминался с ноги на ногу и вздыхал. Ну как ей это сказать? Она начнет спрашивать, что да как…

– Володя, вы от меня что-то скрываете! – заявила Анна Лазаревна, проницательно глядя на него поверх очков в круглой металлической оправе. – С вами что-то случилось, я же вижу!

– Не со мной! – поспешно заговорил Володя. – То есть и со мной, конечно! Анна Лазаревна, вы только не пугайтесь, пожалуйста! Но тут такое случилось… как бы вам сказать… Да вы сами посмотрите! Только не волнуйтесь!

Он подбежал к окну и отодвинул штору. Анна Лазаревна приподнялась на локте и уставилась в окно.

– Это ничего, – успокоительно бормотал Володя, с ужасом глядя на лес. – Мы скоро все выясним, сейчас я вот пойду… и мы вместе разберемся…

– Вы знаете, – это очень красивый лес! – вдруг сказала Анна Лазаревна, неотрывно глядя в окно. – Я в жизни не видела такого леса!

«Я тоже! – подумал Володя, ошеломленно моргая. – Однако какова старушка! Даже ни о чем не спрашивает: ей главное, что лес красивый!»

– Анна Лазаревна, я пока пойду, – сказал он. – Если что, вы постучите стулом в пол три раза, я прибегу. Не вставайте! И главное – в кухню не ходите! Я вам что-нибудь приготовлю на завтрак! Обещайте, что не будете вставать!

– Хорошо, я обещаю, – рассеянно ответила Анна Лазаревна, продолжая созерцать лес.

Виктор Павлович и Славка, оба светловолосые, синеглазые и худощавые, стояли на крыльце и до странности одинаково хмурились, глядя на лес. Рядом с ними высился плечистый Костя Ушаков и тоже смотрел на лес.

«Как же так? – вдруг подумал Володя. – Ведь Анна Лазаревна сказала, что Кудрявцевы в семь утра были на улице. Как же они ничего не заметили?»

– Вот и Володя, – сказал Ушаков, не оглядываясь. – Как там Анна Лазаревна?

– Говорит, что лес очень красивый… – машинально ответил Володя, думая о своем.

– Ты скажи! – удивился Ушаков. – А Ленка ругает его: какой-то, говорит, голый, противный. Вот – на вкус и цвет товарищей нет! – сентенциозно заключил он.

– Ладно, – сказал Кудрявцев, поворачиваясь к ним. – Лес, может, и красивый, но хотел бы я знать, откуда он, зачем он, и вообще – что, собственно, происходит? Ни с того ни с сего…

– Анна Лазаревна говорит, что видела туман, – торопливо сказал Володя, – уже после того, как она ваш разговор слышала…

– Какой разговор? А, с Галиной, когда она на работу шла?

– На работу? – изумился Володя.

– Ну да, она сегодня дежурит в «неотложке».

– И она… ушла?

Кудрявцев невесело усмехнулся.

– Вот именно: ушла. В десять минут восьмого, как положено уходить на дневное дежурство. Я ее проводил на крыльцо, и дом наш стоял, где ему положено стоять, и вообще все было как положено…

– В десять минут восьмого! А вы туман не видели?

– Да я сразу лег и заснул. Меня вот Костя сейчас разбудил. А что за туман и при чем он тут?

– Не знаю… – сознался Володя. – Я так просто… думал…

Он поглядел на Костю, но тот молчал, почесывая кончик носа. Зато заговорил Славка.

– А я знаю, что случилось! – заявил он. – Мы все заснули, и прошло много-много лет. А мы во сне не заметили.

– Анна Лазаревна говорит, что она не спала с семи часов! – испуганно запротестовал Володя: ему сейчас все казалось возможным.

– Это ей казалось, что она не спит! – упорствовал Славка.

Костя посмотрел на него с укоризной, как на ученика, запутавшегося в ответах.

– А ну-ка подумай, – внушительно сказал он, – в чем ошибка твоего рассуждения?

– Я знаю, что вы скажете! – упрямо возразил Славка. – Если папа с мамой утром выходили и тогда ничего не было, значит, это потом произошло, да?

– Вот теперь ты рассуждаешь правильно, – одобрил Костя.

– Ну и что? А потом папа заснул, и все заснули… И может, мы в будущее попали! В далекое! Я читал про такое!

Володя нервничал, слушая Славку. Ему самому не верилось, что за полчаса дом могло куда-то перенести, да еще так, что никто ничего не почувствовал. Славка, конечно, безбожно фантазирует, но кто знает… никто ведь ничего не знает…

– Если это будущее, откуда такой лес? – тревожно спросил он.

– А что – лес? – хладнокровно возразил Славка. – Даже за сто лет какой хочешь лес можно вырастить! А мы, может, тысячу лет проспали? Может, мы у них вроде как в заповеднике? Они нас охраняют, пока мы не проснемся. Это я тоже читал. Деревья, может, с Венеры привезли или еще откуда. И они нас все время видят, тут приборы установлены.

Володя даже передернулся, представив себе, что на него сейчас спокойно, внимательно смотрят чьи-то изучающие глаза.

– Вот ведь фантазия у парня! – сдержанно усмехаясь, сказал Кудрявцев. – Поспал я немного, когда маму проводил, это верно, но насчет тысячи лет ты хватил. Столько спать вообще невозможно.

– Ты про летаргию, что ли, вспомнил? – спросил Костя. – Так учти, что при летаргии человек тоже стареет, хоть и медленней. За сто лет у тебя седая борода до пупа выросла бы…

– А может, нас законсервировали! – не сдавался Славка.

– Ну вот что, законсервированный дед, кончай сочинять! – сказал Кудрявцев. – Дядя Мирон еще спит?

– Будь здоров как спит! – засмеялся Славка. – Я хотел его разбудить, а он меня пяткой лягнул и замычал: «М-мы приложим все усилия!»

– Я бы не прочь их приложить, – заметил Кудрявцев. – Только не знаю, к чему прилагать…

– Давайте обобщим факты, – рассудительно сказал Костя. – Во-первых, лес и трава необычные… Совершенно незнакомая флора. Затем…

– Кухня! – подсказал Славка.

– Да, во-вторых, то, что видно в кухне. В-третьих, эта невидимая преграда… И такое странное преломление…

– Нет, видели? Он стоит себе и читает лекции по физике! – ужаснулась Лена, внезапно появившись на крыльце. – Преломление, оформление!

– Ну, Леночка, тут без физики не обойдешься… – добродушно улыбаясь, возразил Костя. – Включайся в диспут!

– Да какой диспут?! – уже всерьез рассердилась Лена. – Нашли время для разговорчиков!

– А что же, по-вашему, делать? – тихо спросил Кудрявцев, глядя куда-то в сторону.

– Как – что? – удивилась Лена. – Надо идти… Надо поскорее найти людей, выяснить, посоветоваться!

– Вы уверены, что тут есть люди? – все так же тихо, словно с собой разговаривая, бросил Кудрявцев.

Лена дико посмотрела на него.

– То есть… а как же? – запинаясь, выговорила она. – Где-нибудь же должны быть…

– «Где-нибудь»!.. – со странной интонацией повторил Кудрявцев.

– А ведь здесь птиц нет! – вдруг сказал Володя. – Я все удивлялся, почему так тихо… А тут ни одной птицы нет. И вообще все будто бы застыло.

– Это, наверное, потому, что нет солнца! – заявил Славка. – И небо здесь какое-то чудное… Может, нас на Марс перебросило?!

– Эх, ты! – сказал Костя. – Фантастику читаешь-читаешь, а толку-то? На Марсе атмосферы нет… ну, практически нет. А мы пока вроде дышим! – Он сделал глубокий вдох. – Видишь: самый обыкновенный воздух. Земной… Только с горьковатым привкусом.

– Это от травы, – машинально вставил Володя.

– Ну теперь о Марсе пошел разговор! – жалобно и сердито закричала Лена. – О воздухе, о траве – о чем угодно, лишь бы не о деле! С ума вы все посходили, что ли, я не понимаю!

– Да не кричи ты, Ленка, не сотрясай воздух попусту. – Костя обнял жену за плечи, притянул к себе. – Надо же нам подумать, сообразить, где мы и как сюда попали…

– Да ты что? – Лена повернулась и запрокинула голову, чтобы видеть лицо Кости. – Да разве сейчас время об этом думать?! Прямо смотреть тошно, как вы топчетесь на крылечке – и ни с места!

Кудрявцев поглядел куда-то поверх ее головы.

– А что прикажете делать? – как-то бесстрастно спросил он.

– Что угодно! – решительно заявила Леночка. – Выход искать отсюда, любыми средствами! Ну, вы же мужчины! Идите и ищите!

Кудрявцев неопределенно усмехнулся и промолчал. Но Славка воодушевился.

– А что, правильно! – закричал он. – Пошли в лес на разведку!

– Я тоже думаю, что надо поискать, – неуверенно поддержал его Володя. – В лесу, может, дорогу найдем… Во всяком случае, надо хоть поглядеть вблизи, что это за лес…

– А я бы сначала кухню обследовал, – задумчиво сказал Костя. – Удивительный феномен с точки зрения физики!

– Через мой труп! – предупредила Лена. – Если ты свалишься, кто твои сто килограммов вытащит?

– Коллектив поможет, не переживай! – отозвался Костя. – Так что делать будем, друзья?

– Кто ж его знает! – вздыхая, сказал Кудрявцев. – Конечно, Лена в основном права: надо что-то делать… Скорее всего, надо! – поправился он. – Если тут и есть… обитатели, то они явно не спешат нам навстречу. Может, нам следует проявить инициативу…

– Я бы раньше подзакусил, – смущенно признался Костя.

– Ты же голодный! – спохватилась Лена. – Ты же не завтракал! Ой, а как же теперь? С кухней-то?

– Что-нибудь организуем, – сказал Кудрявцев. – У нас именинных пирожков целая гора в буфете, и салат на окне стоит. А потом что-нибудь придумаем. Вообще-то надо объединить наши припасы. И с водой вот… У меня всего ведро… А колонка наша теперь – фьють!

– У меня – на донышке! – сконфуженно призналась Лена. – Да и припасов кот наплакал…

– Виктор Павлович… – Володя силился унять дрожь в голосе. – А вы… а вы думаете, что мы тут… долго?!

– Ну, кто ж его знает! – сказал Кудрявцев, сочувственно поглядев на него. – Да ты не волнуйся, это я так, на всякий случай…

Он вдруг очень пожалел Володю: совсем ведь ребенок, семнадцать лет всего. Губы у него прыгают… бедняга! А сорванцу Славке все нипочем!

Когда Славка выяснил, что отец собирается идти в лес втроем, с Костей и Володей, у него дыхание перехватило от обиды.

– А я?! – взвыл он, снова получив дар речи. – Я же это и придумал – чтобы на разведку пойти!

– А ты получаешь другое важное задание, – нарочито строго сказал Кудрявцев. – Тебе поручается охранять дом. И женщин. Понятно?

– Ну да! Чего их охранять! – ныл Славка.

– Анна Лазаревна старая и больная, – внушительно объяснил Костя. – И потом, если кто-то появится, пока нас не будет, ты сразу дашь знать.

У Славки загорелись глаза:

– Правильно! Я тогда в ваше окно буду орать: «Константин Алексеич! Аврал! Аврал!»

– Почему же именно аврал? – удивился Костя.

– А это слово очень хорошо кричится! – Славка набрал в легкие воздух, чтобы продемонстрировать, как кричится «аврал», но тут же спохватился: – Ой, дядя Мирон еще спит!

– Да, кстати, дядя Мирон! – спохватился Кудрявцев. – С ним-то что делать?

– Разбудить! – предложил Костя. – И проинформировать.

– Да ну его! – поколебавшись, решил Кудрявцев. – Ему и простые-то вещи не всегда втолкуешь, у него особое устройство мозгов, информацию воспринимает весьма избирательно. А уж это все… нет, не берусь!

– Я объясню! – с восторгом вызвался Славка. – Ой, интересно будет!

– Да уж представляю… – Кудрявцев криво усмехнулся. – Ладно, поручаем это дело тебе.

– А я себе поручила обед приготовить, – сказала Лена, возникая на пороге. – И приготовлю! Из общих припасов!

– Лена, не дури! – сердито возразил Костя. – Славка, не пускай ее в кухню, слышишь!

– А я – в темных очках! Уже пробовала! – торжествующе заявила Лена, размахивая громадными круглыми очками. – И голова ничуть не кружится. Так, морально тяжело, но не слишком.