Текст книги "Под Одним Солнцем (СИ)"

Автор книги: Владислав Крапивин

Соавторы: Сергей Снегов,Сергей Абрамов,Роман Подольный,Георгий Гуревич,Анатолий Днепров,Дмитрий Биленкин,Евгений Войскунский,Исай Лукодьянов,Владимир Савченко,Александр Шалимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 119 (всего у книги 206 страниц)

Глава 5

Причиной катаклизма, потрясшего государственный строй Южной Диктатуры, был, разумеется, Эриксен.

Сержант Беренс доказал солдатам, что вырвавшиеся у него слова об отдыхе не имеют ничего общего с его истинными намерениями. После учений взвод не шёл, а полз в казармы. Солдаты были так измучены, что половина их отказалась от ужина. Эриксен со стоном упал на койку. Ему было хуже, чем другим: сержант вымещал на нём злобу. Казарма давно храпела, а обессиленный Эриксен всё не спал. К нему подобрался Проктор.

– Слушай, парень, – сказал Проктор, переходя на «ты», что в Южной Диктатуре считалось одним из самых серьёзных проступков. – Ты всё-таки чудотворец.

– Чудотворцев не существует, – вяло возразил Эриксен.

Проктор жарко зашептал:

– Не говори так, парень. Это раньше не существовало чудес, когда жизнь была неразвита. Конечно, пока человек не овладел природой, всё совершалось по естественным причинам, как бог положил. Чудеса были технически неосуществимы, вот и всё. А сейчас, когда так высоко… понимаешь? Без чудес нынче невозможно. Мы же не дикари, чтоб обходиться без чудес.

Не дождавшись ответа, Проктор продолжал:

– Как я услышал, что сержант орёт твоим голосом твои слова, я тут же смекнул, что произошло чудо.

– Обыкновенная телепатия, – устало сказал Эриксен. – Гипноз на расстоянии. Я внушил Беренсу, что ему говорить, – только всего.

– Не телепатия, а чудо, – стоял на своём Проктор. – И не гипноз, частное дело двух человек, а энергетическая эманация, нарушившая всю структуру государства, – вот что ты сделал, парень.

– Не понимаю вас, Проктор.

– А чего не понимать? Это же не Беренс кричит на нас, а полковник Флит орёт нам голосом Беренса. А в полковнике гремит генерал Бреде, а генералом командует Его Бессмертие. Разве ты этого не проходил в школе? Во всех нас мыслит, чувствует и распоряжается Властитель-19, а если нам кажется, будто это наши мысли, наши чувства и наши голоса, так на это у нас есть свобода воображать, что мы… Ты не голос Беренса заглушил, нет. Ты заглушил в Беренсе голос Флита, то есть голос Бреде, то есть голос… ты понимаешь? И вот я спрашиваю тебя: разве это не чудо?

– Что вы хотите от меня? – спросил Эриксен, всматриваясь в возбуждённое лицо Проктора.

Проктор зашептал ещё жарче:

– Сотвори новое чудо! Раз ты сержанта Беренса так ловко… Это же одна цепочка, пойми! Одним винтиком завладеть – вся машина в руках. Слушай меня. На полюсе концентрируют тучи для атаки на северян. Двинь эти тучи на нас. Небольшого бы дождя, понял?

– А зачем вам нужен дождик?

– Во-первых, северян не зальёт, их механизмы не потонут – соваться туда будет рискованно. А во-вторых, у нас всё раскиснет – обратно не с чем соваться… И вместо войны – пшик!

– Вы не хотите войны?

– Я хочу домой… И чтоб все эти централизации и тотализации!.. Понял?

Эриксен слышал, как жарко дышит пожилой солдат. На провокатора он не был похож. Но всё, что он говорил, отдавало государственной изменой. Эриксену и в голову раньше не приходило, что в казармах могут, невредимые, существовать люди, подобные Проктору.

– А вы не боитесь нейтринных соглядатаев и гамма-карателей? – спросил после некоторого молчания Эриксен. – По-моему, этим приборам не придётся долго раздумывать, если они хоть раз к вам прислушаются.

– Чепуха! – нетерпеливо воскликнул Проктор. – В душу мою им не влезть. Да и не один я здесь такой, всех нас не уничтожить. Эх, Эриксен, если бы ты знал, сколько раз мы между собою… Ты только зацепись, вставь палку в колёса чёртовой машине, а мы все, как один… Чуда, Эриксен, умелого чуда! И потом жить, не оглядываясь на соседа, и делать, что по душе, только бы это не мешало другим, и чтобы никаких войн! Сердце замирает – такая простота жизни!

Эриксен снова вгляделся в рыжего Проктора. В полусумраке казармы цвет волос не был виден, зато ясно различалось, как пылает его лицо и как сверкают глаза. Он уже не шептал, а кричал тихим криком.

Эриксен с полминуты молчал, потом сказал:

– Знаете ли вы, что такой способ жизни осуществлён на Земле?

– Да, знаю, – ответил Проктор прямо. – А теперь скажи по-честному: сделаешь чудо?

Эриксен откинулся на подушку, закрыл глаза. Всю жизнь он мечтал о запретной Земле. И всю свою жизнь боялся высказать вслух сокровенные желания. И те, кто окружал его, были такие же – мечтали и молчали: Проктор первый заговорил открыто. Эриксену нечего было ответить. Против машины синхронизации реальных средств борьбы не было, а в чудеса он не верил.

– Я сделаю всё, что смогу, – сказал он потом. И снова с отчаянием ощутил, как ничтожны его силы.

Проктор убрался на свою койку. Стены казарм дрожали под давлением осатаневшего ветра. С равнины доносился такой грохот, что ныли уши, а в глазах вспыхивали глумливые искорки. Тонкая пылевая взвесь проникала сквозь щели в стенках.

Эриксен лежал с открытыми глазами, но видел не казарму, а то, что было вне её, – огромную, неласковую планету: воздух, напоённый красноватой пылью, безжизненные равнины, отполированные сухими ураганами до металлического блеска: ни деревца, ни озерка, ни травинки. Как его предков забросило сюда? Почему они остались здесь? Почему? Нет, почему они из людей превратились в бездушные механизмы?

Эриксен ворочался, снова и снова думал о том, о чём на Марсе думать было запрещено. Он видел Проктора и Властителя-19, Беренса и генерала Бреде, тучи пыли, вольно несущиеся над планетой, облака высосанной из планеты воды, хищно накапливаемые сейчас у полюса…

И вдруг Эриксен вскрикнул – такая боль свела мозг. Он вскочил, хотел позвать на помощь, протянул руку, чтобы разбудить соседа, но боль стала затихать. Голова отяжелела, Эриксену чудилось, что это не голова, а каменный шар – тяжкий шар не держался на хилой шее и покачивался вправо и влево, вперёд и назад. Эриксен поспешно лёг снова, чтоб не повалиться всем телом вперёд, за непостижимо заменившим голову шаром.

Стало легче, но в мозгу творился сумбур: Эриксен слышал стоны и визги, поскрипывания, потрескивания, что-то бормотало бесстрастным голосом прибора: «Косинус пси – девяносто девять и пять десятых, полная синхронизация! Косинус пси – девяносто девять и пять!..» Эриксен напряжённо, без мыслей, вслушивался в шумы мозга, пытаясь разобраться в них, но разобраться в них было невозможно, их можно было лишь слушать. Тогда он стал размышлять сам, но размышлять он тоже не мог, он утратил способность к размышлению. Мысли так медленно тащились по неровным извилинам мозга, так запинались на каждой мозговой выбоине и колдобине, словно каждая тянула за собой непомерный груз.

«Тучи! – трудно думал Эриксен. – Ах, да… тучи… Нет, что же?.. Тучи… Вот оно что – тучи!.. Ах, нет – синхронизация… Нет, куда же я? Ах, что… что со мной?..» Он вяло, будто в сумрачном полусне-полубреду, удивлялся себе: он переменился в эту ночь, ему не нравилась перемена. Раньше он мыслил легко и свободно, мысли вспыхивали, как огни, проносились стремительно, как тени, что же, нет, что же произошло? «Тучи, – всё снова думал Эриксен, упрямо выстраивая мысль. – Все… тучи… сюда… и маленький дождь… с полюса сюда… хочу!»

И когда ему удалось не додумать, а доделать эту тяжкую мысль, он, измученный, провалился в сон, как в пропасть.

Его разбудил шум в казарме. Солдаты вскакивали с коек, раздетые кидались к двери.

– Дождь! Дождь! – кричали солдаты.

Эриксен тоже протиснулся к дверям. Лишь в древних преданиях и бабушкиных сказках он слышал о чём-то похожем на то, что сейчас разворачивалось перед ним. И охваченный таким же восторгом, как и другие солдаты, он ликующе вопил:

– Дождь! Дождь!

Мир стал непостижимо прозрачен. Марсианская равнина проглядывалась во все стороны на многие километры. Плотные взвеси красноватой пыли, вечно заполнявшие атмосферу, осадило водой. Постоянно ревущие ветры замолкли, и мерный шум падающей воды был так непривычно слаб сравнительно с их надрывным грохотаньем, что чудилось, будто в мире установилась ликующая тишина.

А вверху неслись тёмные, плотные тучи, из них рушились сверкающие капельки воды, змейки воды, сияющие водяные стрелы – настоящий дождь, первый дождь в жизни! И как – не переставая – изливался дождь на марсианскую саванну, так же – не переставая – солдаты орали:

– Дождь! Дождь!

Рыжий Проктор взобрался на стол и завопил во всю мощь горлового микрофона:

– Слушайте меня, солдаты! Это чудо! Чудо сотворил солдат Эриксен! Я ночью молил Эриксена о дожде, и он пообещал дождь. Славьте чудотворца Эриксена!

Истошный призыв Проктора потонул в исступлённом рёве солдатских глоток:

– Славьте чудотворца Эриксена!

Десятки рук схватили Эриксена и подняли над толпой. Солдаты, ликуя, вынесли его под дождь, а Проктор всё кричал:

– Молите чудотворца Эриксена о свободе! Пусть он отправит нас по домам! Пусть разрешит жить своей жизнью! Чуда, Эриксен!

И солдаты заглушали моление Проктора дружным рёвом:

– На волю, Эриксен! Отпусти нас в нашу жизнь, Эриксен!

Эриксен, промокший и счастливый, оглядывал таких же мокрых и счастливых, восторженно орущих солдат и был готов пообещать всё, что они требовали.

– Вы пойдёте домой! – прокричал он. – Отпускаю вас в ваши жизни!

И вдруг он понял, что дождь перестаёт. Тучи медленно поползли назад. Только что они неслись с полюса, как сорвавшиеся с цепи разъярённые псы, а сейчас какая-то мощная сила загоняла их на полюс, как побитых псов в конуру. Солдаты, замолчав, тоже следили за попятным движением туч. Эриксен попытался соскользнуть на почву, но солдаты его не пустили – он по-прежнему возвышался над всеми. И он первый разглядел катящегося к ним Беренса.

– Назад в казармы, бездельники! – издалека вопил сержант. – Бунтуете, падаль! Слезайте немедленно, образина! – зарычал он на Эриксена. – Это вы, мятежник, покусились на синхронизацию государства? Сейчас я покажу вам, чудотворец-недоделыш, истинное чудо!

Он страшно сверкнул на Эриксена лазерными бинокулярами, но очнувшиеся от оцепенения солдаты взметнули оптические щиты, и убийственный взгляд Беренса погас в броне. Новый взрыв ругательств Беренса заглушил пронзительный выкрик Проктора:

– Чуда, Эриксен! Чуда!

Солдаты разразились воплем: «Чуда, Эриксен!», и Эриксена охватило отчаяние. Короткое опьянение мнимой мощью мигом прошло, когда он увидел Беренса. Чуда не было. Что-то случайно нарушилось в государственном механизме, выпал из гнезда какой-то винтик, образовалась зияющая энергетическая отдушина – и тучи с полюса хлынули в эту прореху. А сейчас авария исправлена, винтик вставлен, и тысячи марсианских термоядерных станций, синхронизованные в едином порыве, гонят назад миллиарды тонн вырвавшейся на волю воды. Он не имеет отношения к этому происшествию, оно возникло и ликвидировано помимо его воли.

И только чтобы успокоить неистовавших солдат, а не потому, что он поверил в себя, он взметнул вверх руки и прокричал:

– Все тучи ко мне! Да погибнет всё, что мешает!

И тут, потрясённый, он узрел сотворённое им чудо. Тучи, отброшенные на юг, неслись обратно. Вокруг быстро сгущалась тьма. Прямо над головами солдат, где бешено противоборствовали сталкивающиеся облачные фронты, сверкнули молнии. Спустя минуту молнии вспыхивали непрерывно, пересекая одна другую, стремясь друг дружке в хвост. Гром в разреженной марсианской атмосфере был несилен, но вспышки ослепляли, как взгляды, усиленные умножителями, – солдаты опускали на глаза квантовые забра?ла.

Сержант Беренс в это время молчаливо и яростно врубался в гущу солдат, чтобы расправиться с Эриксеном врукопашную. Проктор предостерегающе прокричал:

– Осторожнее, Эриксен! Уничтожь его молнией!

Эриксен едва успел скомандовать, когда к нему простёрлись хищные руки сержанта:

– Прочь! Будь уничтожен!

Сержант взлетел высоко в воздух. И он ещё не успел коснуться грунта, как с бешеного неба на него низринулась река огня, а вслед устремились новые огненные реки. Сержант Беренс, превращённый в плазму, уже разметал по равнине все свои атомы, а молнии всё били и били в то место, где он находился в последний миг жизни.

И тогда Эриксен, охваченный страхом содеянного, прокричал тучам:

– Разойдись! Все по местам!

И, очевидно, в их тотально запрограммированном государстве каждой тучке была отведена особая область, потому что напиравшие фронтами облачные массы стали вдруг распадаться. А ещё через некоторое время в разрывах облаков засверкало чистое небо с дневными неяркими звёздами и далёким неярким Солнцем.

– Свершилось! – сказал кто-то среди всеобщего восхищённого молчания.

Эриксен, по-прежнему возвышавшийся над солдатами, увидел, что из Государственной Канцелярии, находившейся неподалёку от казарм, к ним идут высшие военные чины государства – генерал Бреде и полковник Флит.

Глава 6

Когда Бреде с Флитом ворвались на Пульт-Престол, Властитель-19 сидел на ПП, как на лошади, потерянно сжимая волосатыми босыми ногами бока верховного государственного механизма. Бреде, впрочем, Властитель показался похожим не на мужественного всадника, отлично управляющегося с конём, а на огромную, вспучившуюся, до полусмерти перепуганную жабу. Умный генерал утаил, какие непозволительные ассоциации являются ему на ум.

– Что случилось? – хрипло прокаркал Властитель. – Ужас что такое!

– Заговор землян, Ваша Удивительность, – доложил Флит, по обязанности младшего начинавший.

– Чудо, – мрачно установил Бреде.

– Чудес не бывает, – с испугом возразил Властитель-19. У него жалко исказилось лицо.

Бреде непочтительно пожал плечами. Ещё час назад он был бы мгновенно распылён за открытое неуважение к Высшему Синхронизатору Государства, но сейчас, когда нейтринные соглядатаи вышли из строя, а гамма-карателей обесточили, он мог позволить себе и эту вольность.

– Вы забываете о достижениях науки, Ваше Бессмертие. Мы развились до уровня, когда любое чудо стало технически возможным.

Бреде, разумеется, не знал, что повторяет мысль солдата Проктора.

– Нет, это ужасно, – сказал Властитель-19, всё больше бледнея. – Мои ноги не ощущают государства. С ума сойти, такая небывалость!

– Косинус пси ниже ноль сорока, – сказал Флит. – И он катится вниз. Энергетические станции отбились от ваших рук. – Он посмотрел на властительные ноги девятнадцатого Синхронизатора. – Мы гибнем, Ваше Бессмертие.

– Срочно доложите: что делать? – приказал Властитель-19 генералу. – Неслыханно, такая удивительность!

Бреде прошёлся вдоль щита с важнейшими государственными приборами, распахнул окно. Тучи, ринувшиеся с полюса, сгущались над резиденцией Властителя-19. Лил преступный дождь, путавший стройную схему стратегического развёртывания южан. Бреде минуту вслушивался в шум антигосударственного дождя, затем, не отвечая Властителю, обратился к Флиту:

– Вот вам те недостатки, полковник, которые являются оборотными сторонами наших достоинств – вы недавно настаивали, чтобы я их вам объяснил… Автоматическая синхронизация государства на личность одного человека привела к тому, что общественному механизму стало безразлично, кто его централизует. Какой-то пройдоха легче вписался в нашу общественную систему, чем вы, Ваше Бессмертие, и автоматы перевели синхронизацию на него. Самописцы показывают, что очаг смуты где-то в казармах Беренса.

Флит воскликнул, направляясь к командным аппаратам Квантово-взглядобойной армии:

– Сейчас я скажу проклятому сержанту пару словечек!..

Властитель-19 жалобно повторил:

– Что мне делать, господа? Какую выдать диспетчерективу?

– Сосредоточьтесь на управлении, – посоветовал Бреде. – Автоматической синхронизации вашей особы с государством больше не существует – добейтесь её силой воли. Боритесь за власть, чёрт подери!

Неистовые, глубоко запавшие глаза Властителя побелели от страха. Он яростно ударил ногами в бока Пульт-Престола.

– Я попытаюсь… Вы сказали – чёрт подери? Итак, чёрт подери! Я верну себе власть!

Он на глазах раздувался от напряжения. Вскоре он радостно вскрикнул, ощутив утраченный было контакт с государством.

В эту минуту сержант Беренс катился колесом к взбунтовавшимся солдатам. Бреде молчаливо наблюдал, как замедляется яростный бег летящих с полюса туч и как стихает разрушительный дождь. Властитель-19 был дурак, но хорошо дрался за Верховную Синхронизацию. Флит, обуянный восторгом, не то танцевал, не то маршировал вдоль Пульт-Престола.

– Косинус пси растёт! Семьдесят четыре! Восемьдесят два! Восемьдесят пять! Ура, Ваша Удивительность!

– Ура! – заверещал Властитель, подпрыгивая на ПП. – Моя берёт!

Бреде с сомнением покачал головой. В голосе Властителя-19 угадывались чужие нотки.

Настоящая борьба только начиналась. Бреде чувствовал, что неизвестный узурпатор, захвативший ночью управление государством, бросит всю свою волю в пылающее горнило Синхронизации. Даже отталкивая чужака концентрированным ударом, Властитель не мог отделаться от резонанса его могучего голоса.

И когда Властитель, вскрикнув, вдруг стал сползать с Пульт-Престола, Бреде кинулся ему на подмогу.

– Все тучи ко мне! – бормотал Властитель уже несомненно чужим голосом. – Да погибнет всё, что…

– Замолчите! – отчаянно крикнул Бреде. – Безумец, вы контрассигнуете поведение вашего противни…

Он не успел окончить фразы, не успел поддержать рухнувшего Синхронизатора. На месте, где только что находился Властитель-19, взвился столб дымного пламени. Впервые за многие десятилетия Пульт-Престол был пуст. Бреде вовремя остановился, а Флит со страхом отшатнулся от мрачной туши пустого Пульт-Престола.

– Беренс тоже распылён, – доложил Флит показания приборов. – Государство погибло. Нам остаётся пустить себе в лоб отражённый в зеркале собственный смертоносный взгляд. Боже мой, какой конец!

– До конца далеко! – энергично возразил Бреде. – Вызовите автоматы Охраны. То, что не удалось плохо вооружённому Беренсу, должно удаться нам.

– Правильно! – закричал Флит, лихорадочно отдавая команды приборам. – Лично расправлюсь с этим узурпатором, будьте покойны! От Флита ещё никто не уходил живым.

Когда они вышли из канцелярии, тучи, по команде Эриксена, возвращались на свои места. Генерал и полковник издали увидели Эриксена, восседавшего на руках солдат. До них донеслись ликующие крики толпы.

– Значит, как условились, – зашептал Флит. – Подберёмся на дистанцию прицельного попадания, и я с одного взгляда распыляю этого…

Флит исчез, не успев вскрикнуть. Рядом с Бреде кружился смерч оранжевой плазмы. Смрадная пыль сыпалась на генерала. Автоматы Безопасности отнесли Бреде подальше от места гибели Флита. Минуту генерал ошеломлённо глядел на то, во что превратился его недоброжелательный, но верный помощник.

– Так, так! – сказал Бреде. – Гамма-каратели снова действуют!

Он подошёл к толпе. Эриксен сделал знак, чтобы его опустили на грунт. Солдаты стояли вокруг Эриксена двумя стенами. Бреде преклонил перед ним колени.

– Да здравствует Властитель-20! – провозгласил он. – Рапортую, Ваше Бессмертие: ещё ни разу наше государство не было так тотально синхронизировано, как это сумели сделать вы, Ваша Удивительность! Слава Властителю-20!

Бледный Эриксен смотрел на Бреде круглыми глазами. Солдаты безмолвствовали. Бреде, не поднимаясь, закричал:

– На колени, болваны! Слава Властителю-20!

Один за другим солдаты опускались на колени. Сперва нестройно, потом всё громче загремело «ура!» Временно заколебавшийся государственный механизм снова исправно функционировал. Эриксен обернулся к Проктору. У Проктора сверкали глаза и дрожали руки, он так выгнулся вперёд, словно собирался броситься на генерала.

– Разрешите, Ваше Бессмертие, возвести вас на Пульт-Престол, – сказал Бреде, вставая с колен. – Я познакомлю вас с тайнами управления нашей несокрушимой Южной Диктатуры.

Эриксен безвольно сделал шаг вперёд. Он услышал шёпот Проктора, но не остановился.

– Я думал, ты чудотворец, а ты – Властитель, – горько сказал Проктор вслед Эриксену.

Лишь на ступеньках Государственной Канцелярии Эриксен ещё раз обернулся. Солдаты молчаливо расходились. Проктора Эриксен не разглядел. Проктора больше не существовало.

После осмотра аппаратуры Централизации Общественной Жизни Эриксен уселся на Пульт-Престол. Вокруг ПП теснились высшие чины Южной Диктатуры, явившиеся на поклон к новому владыке.

– Итак, вы утверждаете, переворот сошёл отлично? – спросил Эриксен Бреде.

– Превосходно, Ваша Удивительность! Погибло несколько дураков и нахалов, но государство вышло из кризиса крепче, чем было до него. И то, что оно само отыскало вас и сделало центром Тотальной Синхронизации, делает государству честь. Отныне уроженец Бриллиантового тупика…

– Тупик, где я родился, называется Вшивым, – поправил Эриксен.

– Полчаса назад он переименован в Бриллиантовый. А в данный момент в нём уже устанавливают вашу серебряную статую. Итак, я осмелюсь утверждать…

– Я хочу попросить разъяснения, – прервал Эриксен. – Вы, конечно, понимаете, что меня, как новичка в управлении, больше всего интересует, достаточно ли прочен тот государственный организм, нервным центром которого я… так сказать… избран… Откуда ждать опасностей? Не может ли какой-нибудь проходимец?.. Вы меня понимаете, Бреде?

Генерал отвечал с военной чёткостью:

– Только четыре причины, могут разрушить Тотальную Синхронизацию – удар извне, восстание подданных, бонапартистский переворот и технологический распад системы.

– Мне кажется, этих разрушительных причин многовато, чтоб быть спокойным…

– Удар извне, – сказал Бреде. – Его может нанести либо Земля, либо Олигархия Демократов. Земля кичится, что общество их живёт лишь для счастья своих сограждан и что во внутренние дела других планет они не вмешиваются. Агрессивной войны Земля не начнёт. Что до Северных Олигархов, то военный их потенциал ниже нашего. Думаю, о восстании подданных в нашем обществе тоже говорить не приходится. Что же касается… гм… вашего особого случая, то ожидать повторения… Нужно, так сказать, обладать вашей гениальностью, и даже высшей, чем ваша, ибо вы уже… А это, понимаете…

– Справедливо. И последняя причина – технологическая.

– Она наименее вероятна. Наша государственная система развалится, если автоматы управления начнут взаимно друг друга уничтожать и самодемонтироваться. Пока мозг Верховного Синхронизатора концентрирует управление в себе, опасности этой нет. Ну, а приказывать саморазвал, то есть вызывать почти мгновенный чудовищный взрыв, никакой Властитель не станет, ибо это равносильно самоубийству.

– Что ж, и это логично. Проктор был бы доволен.

– Проктор? Я не совсем понял, что вы хотите сказать, Ваша Удивительность…

– Я хочу сказать, что Властитель-20 начинает свою эру Синхронизации.

И прежде чем ошеломлённые сановники успели вмешаться, Эриксен, вскочив на Пульт-Престол, широко простёр руки. О том, что произошло вслед за этим, никто из них не сумел поведать миру, ибо их уже не было. Самому же Эриксену какую-то миллионную долю секунды казалось, что он в сияющих одеждах и в славе возносится в заоблачные высоты. А ещё через доли секунды миллиарды молекул его тела, разлетевшись на атомы, электроны и ядра, сияющим плазменным облачком разносились по освобождённой планете.

Сергей Снегов