Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Глава 28: Потерявшиеся близняшки

Посёлок Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

10 августа 2120 года. 00:30 по местному времени (03:35 по Гринвичу)

«Этот день длился вечность» – пронеслось в голове у Саши, когда она показалась на пороге своего жилища. Дом встретил её обманчивым радушием, которое смотрелось столь же неискренне, как слова «Добро пожаловать», сказанные портье большого отеля, где редко кто останавливался дольше, чем на пару-тройку ночей. Работа десятков неутомимых электронных устройств, призванных обеспечить все мельчайшие аспекты её быта, маскировали пустоту.

В прихожей она бросила взгляд на зеркало. Оттуда на неё глядела всё та же совсем не похожая на неё девушка в элегантном вечернем платье. Она была босой, а ненавистные туфли на высоком каблуке, нещадно натёршие её ноги – держала в руке. Укладка и макияж слегка пострадали, пока она дремала в аэромобиле по дороге из Рио. Но всё же карета не превратилась в тыкву, как в сказке. Остатки её лоска смотрелись ещё достаточно впечатляюще, чтобы она мало походила на обычную версию себя.

В её голове крутился калейдоскоп мыслей, сделавшийся особо хаотичным из-за беспокойной смеси кислого сухого вина, горького крепкого кофе и множества мелких банкетных закусок – вычурных и довольно бестолковых в качестве полноценной пищи, которые наполняли сейчас её желудок.

Большая часть мыслей касались настоящего и будущего проекта, людей и идей, с которыми она работала, задач, дедлайнов, проблем и их решений. Эти мысли, несмотря на всю их серьёзность и нервозность, были уже ей привычны. Но также не выходил из головы и её разговор с Рикардо Гизу. Воспоминания же о нём заводили её в странные дебри, от которых она с непривычки шарахалась, так как не была пока ещё готова даже признать их существования.

– Не знаю, что с тобой происходит. Но давай ты подумаешь об этом завтра, – произнесла она, обращаясь к отражению. – Глубокая ночь после сумасшедшей пятницы плохо подходит для того, чтобы раскладывать всё по полочкам.

– Не могли бы вы уточнить команду, доктор Тёрнер? – раздался у неё в ухе голос «Афины», решившей, что Саша, находясь одна в комнате, может обращаться только к ней.

– Хочу, чтобы ты смыла с меня этот дурацкий макияж, раздела, уложила в кроватку и заботливо подоткнула одеяло, – шутливо-капризным голосом заявила та.

– К сожалению, в вашем жилище нет электронного оборудования, с помощью которого я бы могла выполнить указанные действия, доктор Тёрнер, – не поняв юмора, ответил искин. – Боюсь, что вам придётся выполнить их в ручном режиме.

– Никакого с тебя толку, – пробурчала Саша, проходя в ванную комнату.

«Болтать и дурачиться с мультирумом – это апофеоз одиночества, детка. Заведи себе кошку, что ли?» – подумала она самоиронично.

– Разгрузи тогда мои нейросети, – приказала она «Афине». – Чтобы до восьми… нет, до десяти утра меня никто не мог побеспокоить, будь это хоть сама Мейер.

– К сожалению, протоколы безопасности не позволяют отключить вас от приёма сигналов категории «особо срочно», исходящих от сотрудников корпорации с категорией допуска «А» и выше. Президент корпорации имеет уровень «А++».

– Короче говоря – просто отключи всё, что можешь, – проворчала Саша, принявшись раздраженно смывать с себя макияж.

– Будет сделано, доктор Тёрнер. Желаете ли также провести сеанс чистого сна?

После небольшого раздумья она отрицательно покачала головой.

– Не в этот раз.

Чистый сон выглядел соблазнительно, учитывая, что она не знала его со времени своего заточения в Клерво. В её дополненной реальности уже не первый день тревожно мерцал оранжевый индикатор, предупреждающий о чрезмерной нагрузке на головной мозг. Но Саша заранее приготовила себе три трёхчасовых онейропроцессинговых программы для трёх ночей, которые отделяли её от понедельника. Это была необходимая для дальнейшей работы, но несложная обработка информации, на которую жалко было тратить часы бодрствования. Если пропустить хотя бы один из этих трёх сеансов – понедельник она начнёт с ощущением тотального цейтнота.

– Как скажете, доктор Тёрнер. Прошу вас, однако, учесть, что такое решение противоречит рекомендациям Всемирной организации здравоохранения…

– Это место давай опустим.

– Как скажете. Прошу уточнить, учитывая полученные команды – должна ли я отклонить вызов, который поступает вам в этот момент?

– Прямо сейчас? – недоумённо нахмурилась Саша, как раз завершившая избавление от макияжа. – Покажи абонента.

В следующую секунду она задумчиво застыла на месте, закусив губу. Ступор продлился секунд десять, на протяжении которых она смогла хоть как-то привести свои мысли в порядок, а затем выйти из ванной и перейти в гостиную, перед тем, как принять видеозвонок.

Рейчел Хилл выглядела практически так же, как и в тот день, когда они с ней виделись в последний раз – всё та же подтянутая, героического вида блондинка возраста Саши, похожая на капитана Марвел из одноимённой серии комиксов. Светло-серый космический комбинезон с красной эмблемой «SpaceCo» напоминал о том, что Хилл оставалась верной профессии, которая свела их вместе. А её белая, как молоко кожа – о том, что Рейчел не помешал бы солярий или часок-другой на пляже.

– Привет, Хилл, – поздоровалась Саша немного растерянно.

Начинать разговор с человеком, с которым вы были близки, как родные сёстры, но практически перестали поддерживать связь по не до конца понятным ей самой причинам, было немного неловко.

– Привет, Тёрнер. Рада тебя видеть.

– Я тебя тоже. Ты звонишь мне прямо с?..

– Как видишь, – кивнула та, перевернувшись с ног на голову, дабы продемонстрировать, что находится в невесомости. – Я уже и позабыла, каково это – чувствовать твёрдую почву под ногами.

– Не так уж плохо, – заверила её Саша, картинно потоптавшись босыми ногами по приятному деревянному полу гостиной. – После Марса мне казалось, что эта планета дьявольски сильно притягивает меня к себе. Но со временем – это снова начинает нравиться.

Рейчел улыбнулась. Саша вдруг поняла, что скучала по этой улыбке. Ведь в мире было не так много людей, относительно которых она была уверена – она знает, что происходит в их душе в тот момент, когда видит на их лице улыбку.

– Забавно, – молвила Рейчел.

– Что именно?

– Ты сейчас передо мной в том самом платье, в котором я в эту же секунду вижу тебя в выпуске новостей.

Осознав в этот момент, что она так и не освободилась от дурацкого платья, Саша смущенно прыснула.

– Господи. Не смотри на это, умоляю.

– Почему это? Выглядишь ты потрясающе. С каким это пор ты стала такой модницей, Тёрнер?

– Да вот с сегодняшнего дня. И не сказать, чтобы по своей воле.

– Тебе очень идёт.

– Спасибо. Знаю. Меня это удивляет. И немного тревожит. Будто я превращаюсь в кого-то, кто мне не совсем по душе, хотя выглядит и симпатично.

– Не переживай. Достаточно было пообщаться с тобой всего минуту, чтобы убедиться: ты – всё та же Тёрнер.

Некоторое время они обе улыбались. Саша хотела сказать, что она скучала. Также она хотела сказать, что сама не знает, почему ни разу не позвонила ей за столько времени. Она не сказала ни того, ни другого. Но Рейчел поняла её и без слов.

Саше не хотелось сразу переходить к делам. Хотелось просто поболтать с ней час или два обо всём на свете, забыв об усталости, или даже просто помолчать ещё немного этим особенным молчанием, наполненным смыслом, во время которого они двое так хорошо чувствовали настроение друг друга. И всё же она сделала это.

– Как продвигается твой проект? Надеюсь, не возникло проблем с финансированием из-за?..

– Если ты о проекте «Overcomer» – то можешь забыть о нём, – без предисловий сказала Хилл.

Тёрнер недоверчиво моргнула.

– Ты серьёзно? Проект же был забюджетирован в программе NASA до 2125 года. Миллиарды уже потрачены на подготовку. Вы готовились два года…

– Тёрнер, ты и сама всё прекрасно понимаешь, правда? Держу пари, ты так же точно подшучивала над идеей строительства станции на Титане, как это делают все. И как бы ревниво мы тут ни относились к нашему детищу – мы тоже всё понимаем. У русских есть пословица: «на безрыбье – и рак рыба». В этом была вся суть этого проекта. Прогрессивное человечество, раззадоренное освоением Марса, изголодалось по новым космическим подвигам, и готово было броситься на любую кость, даже если в этом было крайне мало практического смысла. Но «безрыбье» – закончилось. В тот миг, когда передача с «Пионера» достигла Земли – на нашем авантюрном проекте можно было ставить крест навсегда.

– Ты не выглядишь расстроенной, – отметила Саша, поразившись, как стойко Рейчел восприняла новость о крушении мечты, которой она посвятила всю себя в последние два года.

– Ты ведь меня знаешь. Я не из тех, кто долго ревёт в подушку. Кроме того…

Хилл колебалась какое-то время, прежде чем произнести.

– … собственно, я ведь поэтому и позвонила тебе. Решила, что тебе стоит знать.

– В чём дело?

– Вчера мне предложили участвовать в проекте «Star Bridge». И я, разумеется, согласилась. Собственно, это и слово-то не совсем подходящее. Ты же меня знаешь. Раздумья заняли у меня секунд тридцать.

Некоторое время Саша молчала, переваривая услышанное.

– Вау! – наконец ахнула она. – Да это же… это же офигеть как круто, Хилл! Я тебя поздравляю. Ты заслужила это.

– Я так не считаю. Мне скорее повезло. В мире не так много астронавтов, которые в последние два года проходили усиленную подготовку к дальним космическим путешествиям. Так что…

– Это уже решено? «Star Bridge» планирует обитаемый полёт?

– Как ты понимаешь – я не смогу сказать тебе ничего, за исключением того, что я уже тебе сказала. Мне и так пришлось очень долго объяснять, на кой ляд я вообще сочла нужным поделиться этим с тобой. К счастью, мой командир понимает, что такое нейроспарка. Он сам бывал в ней.

– Я очень рада, что ты сказала мне. И я рада за тебя. Искренне.

– Знаю, Тёрнер. И это очень важно для меня. Поговорить с близким мне человеком, который понимает, что это для меня значит, и способен искренне порадоваться.

Некоторое время тянулось молчание, наполненное зародышами слов, которым так и не суждено было родиться. Они обе понимали, что значит это её решение в контексте перспектив их дальнейшего общения. Хилл долго колебалась, прежде чем произнести:

– Как жаль, что ты не захотела остаться на Марсе и пойти со мной в «Overcomer».

– Нам бы всё равно не позволили работать вместе. Никому не позволяют слишком долго работать в спарке, ты же знаешь.

– Знаю. И всё же… я бы очень хотела, чтобы мы сейчас были вместе. По одну сторону баррикады.

Саша лишь вздохнула, наполняясь решительностью. Она не хотела сейчас думать о том, что Рейчел будет работать на проект, у руля которого будут стоять люди из «Ориона» – те самые люди, которые стояли за её похищением, а могли бы стоять за её пытками и убийством. Не хотела, чтобы это соображение помешало ей искренне порадоваться за Хилл, которая не имела никакого отношения к преступлениям «Ориона». И всё же эти мысли лезли в голову без приглашения.

Одна её часть успокаивающе шептала, что мир – не настолько прост и линеен, что в нём есть много истин. Другая – орала в ответ, что некоторые вещи достаточно просты и однозначны.

– Я – там, где я есть, Хилл. И тому есть много очень серьёзных причин.

Рейчел прочитала всё, что стояло за этими словами, по выражению её лица.

– Я это знаю, Тёрнер. И мне очень жаль, что мы не можем сесть и спокойно обсудить это. Мне многое хотелось бы сказать. И обо много спросить.

– Мы не можем, Хилл. И вряд ли уже когда-то сможем.

Расстроенно закусив губу, подруга покачала головой и попросила.

– Давай не будем говорить «никогда». Ты же помнишь?

С этими словами Хилл положила руку на заднюю часть шеи, где, как Тёрнер хорошо знала, было изображено объединяющее их тату. Повторив этот жест, но не ответив на просьбу, которая показалась ей отчаянной и наивной, словно желание маленькой девочки ухватить за подол платья уходящего навсегда близкого человека, Саша какое-то время провела в глубокой задумчивости.

– Я могу сказать тебе лишь одно, Хилл. Я надеюсь, что мы с тобой ещё увидимся. Не на этой планете – так на другой.

Уже в середине этого разговора Саша понимала, что неминуемо последует за ним. Поэтому, когда Рейчел отключилась – она не удивилась поступившему сразу за ним требовательному вызову от человека с категорией допуска «А».

– Твою мать, Тёрнер, – вместо приветствия напустилась на неё Наоми Санчез, которая выглядела особенно злой из-за того, что, кажется, недавно проснулась. – Ты же понимаешь, как сильно ты только что нарушила все протоколы безопасности, не так ли?! Считаешь, что если ты – любимица Купера, то тебе всё будет сходить с рук?!

– У меня есть свои боссы, чтобы на меня орать, Санчез. А ты – придержи лучше свои коготки. Хотела бы – давно бы отрубила мне связь. Но ты только слушала, надеясь, не выболтает ли чего-то она.

– Можешь даже не сомневаться, что твои боссы завтра же объяснят тебе, что такое корпоративная безопасность, если ты считаешь, что это – детские игры. Ещё один такой фокус – и ты либо отправишься с чемоданами на выход, либо будешь дальше работать с такими ограничителями на нейросети, что ты даже пописать сходить не сможешь без моего особого разрешения!

– Ты, я смотрю, всё никак не усвоишь, что я – не тот человек, с которым можно говорить на языке угроз. У «Ориона» не вышло, а у тебя – не выйдет и подавно. Мне позвонить Марии Гизу, чтобы она дала тебе команду «к ноге»? Или сама угомонишься?

По взгляду Санчез после упоминания Марии и особенно слов «к ноге» Тёрнер поняла, что этими словами нажила себе в корпорации ещё одного злейшего врага.

– У «Ориона», говоришь, не получилось? – переспросила та насмешливо. – А ты, я смотрю, чувствуешь себя донельзя крутой, кичась этой историей перед всеми, кто готов её слушать, после того, как мы спасли тебя из лап наёмников целую и невредимую. Если бы они начали делать с тобой то, что обещали – думаешь, ты бы оставалась такой же крутой? Тебе когда-то доводилось переносить пытки? Хотя бы видеть людей, которые их перенесли? Нет? Тогда лучше помалкивай о том, в чём не смыслишь. Я повидала побольше тебя, и побольше твоей патронессы, ещё одной принцесски в красивом платьице, которой ты собираешься звонить и плакаться, жалуясь на злую тётку Наоми. Я тебя разочарую: не она поставила меня на это место, присматривать за вами, заигравшимися детишками. И не в её власти избавить тебя от моего присмотра. Ты сейчас находишься в моей стране. Одной из немногих стран, которые ещё готовы тебя принять. Так что не зарывайся.

Саша не считала себя робким человеком, а на грубость привыкла реагировать ответной грубостью. Но угроза, прозвучавшая в словах Санчез, неприкрыто намекнувшей на свою связь с бразильскими спецслужбами, была слишком явной и серьёзной, чтобы отнестись к ней легкомысленно. И она сумела сдержать очередной вызывающий ответ на языке.

– О, ты всё-таки умеешь контролировать свои эмоции, когда хочешь? – с притворным удивлением едко прокомментировала её молчание Санчез. – Слава Богу, а то я уже начала терять всякую надежду на понимание. А теперь, раз уж твоя выходка разбудила меня среди ночи – изволь выслушать лекцию, которая прямо и непосредственно относится к моим обязанностям. Выслушать и хорошенько усвоить. Когда дефилируешь в красивых платьицах, попиваешь дорогое винишко, закусывая устрицами, раздаёшь интервью и кокетничаешь с миллиардерами – может показаться, что наш проект – это дурацкое реалити-шоу, а ты в нём – главная героиня, которой уготовано купаться в лучах славы. Но реальность сильно отличается от этих девичий фантазий.

При слове «миллиардер» Саша покраснела, поняв, что Наоми Санчез в деталях осведомлена о её сегодняшнем разговоре с Рикардо Гизу. Хотелось крикнуть «Да он сам ко мне подошел!», но это даже в мыслях звучало эпически тупо.

– Мы – в состоянии войны. Холодной войны. Но от этого – не менее жестокой. И на кону в этой войне – нечто гораздо большее, чем детские мечты девочки по имени Саша, старика-инженера по имени Доминик или даже амбициозного богача по имени Рикардо. На кону – обладание такими колоссальными ресурсами, рядом с которыми те, за которые государства испокон веков рвали друг другу глотки – это пыль. Моя страна согласилась вложить в этот проект десятки миллиардов криптокредитов, которые могли бы быть потрачены на социальное обеспечение нуждающихся, на строительство нового жилья или сохранение экологии. Мы отдали этому проекту самые передовые технологии нашей нации, всю нашу космическую промышленность, свернув десятки других хороших и перспективных программ. Мы сделали это ради наших потомков. Но всё это будет напрасно, если мы – проиграем. И кем же ты, мать твою, себя возомнила, если считаешь себя вправе ставить всё это под угрозу?!

– Да что я такого сделала?! – ошеломленная таким натиском, спросила Саша.

– Если бы ты сделала что-то, что навредило проекту – ты бы не выслушивала от меня нотацию, а завтра же сидела за решёткой. Но и того факта, что ты, не имея на то права, подвергла проект риску – достаточно, чтобы вздрючить тебя по самое глубокое «не могу». Рейчел Хилл – агент «Star Bridge». Она никогда не позвонила бы тебе без санкции и прямого указания своего руководства. И цель её звонка могла быть лишь одной – нанести прямой или косвенный урон нашему проекту. Заполучить наши секретные данные, дезинформировать нас, попробовать завербовать тебя или сломить твой моральный дух. Я надеюсь, что ты хоть это понимаешь, и не купилась на тошнотворно-слащавые пассажи в стиле «сестрички-близняшки навсегда».

– Мне жаль тебя, Санчез, если у тебя нет близких людей, которые могут пару минут поговорить с тобой без задней мысли, – огрызнулась Саша.

И тут же об этом пожалела, увидев, как сузились зрачки бразильянки.

– Это очень забавно – иметь любящего мужа, выносить и вырастить троих детей, а затем слушать о «близких людях» от женщины, у которой нет и не было ни нормальной семьи, ни нормальных отношений. Лишь на моей памяти, за сраный месяц, ты переспала с почти незнакомым мужиком, вдобавок ещё и китайским клоном, не переставая при этом флиртовать со своим бывшим, который тоже работает на корпорацию, а едва выпала возможность – начала подбивать клинья к акционеру. Ты тут что, всех собираешься перетрахать, ненасытная моя?

– А тебе какое нахрен дело?! – совершенно огорошенная нападением ещё и с этой стороны, возмутилась Саша. – Ты тут ещё и полиция нравов?!

– О, вот теперь ты хочешь оставить личную жизнь при себе, принцесса? Надо было думать об этом до того, как упоминать моих близких. И я больше никогда не советую тебе переходить эту границу.

Наслаждаясь тем, как она умело размазывает Сашу по стенке, мегера продолжила:

– Рейчел Хилл – это представитель нашего врага, и никто больше. Сотрудница корпорации «SpaceCo», человек из семьи американских военнослужащих и работников NASA. Никакая не «подруга», не «сестрёнка», не «близкая» и никто больше. Уясни это раз и навсегда. Если бы ты немедленно уведомила меня о звонке с её стороны, как велят протоколы – возможно, я и позволила бы тебе провести с ней разговор под моим контролем, по заранее запланированному сценарию, заранее проинструктировав тебя, как попробовать выудить из неё сведения, не выдав ей ничего важного. Но ты не имела никакого грёбаного права болтать с ней без моего ведома и согласия!

– Может, лучше выдашь мне список того, на что я имею право?! Сдаётся мне, что он покороче, чем список запретов.

– Всё это есть в твоём контракте. Но ты, конечно же, не читала его. Ведь для тебя всё это – лишь забавное приключение.

– А не пошла бы ты на хрен, сука?! – наконец не выдержала Саша. – Думаешь, что на тебе, жирной паучихе со своей шпионской сетью, тут свет клином сошелся?! Так иди, сконструируй и построй этот грёбаный корабль! Валяй! Что, слабо?! Мозг горазд только на то, чтобы плести интриги и унижать людей?! Я уже битый час слушаю тебя с открытым ртом, словно тупая провинившаяся школьница, вместо того, чтобы послать тебя на хер, лишь по одной причине! Я целый месяц выворачивала свой мозг наизнанку, пытаясь создать что-то! Создать то, что наши боссы сегодня пытались втюхать инвесторам, чтобы проект вконец не захирел! А ты что создала, а, сука?! И ты ещё смеешь попрекать меня этим дурацким лицемерным маскарадом, на который меня притащили силком, и разговором с Гизу, на который он сам меня вывел?! Знаешь, что?! Можешь строчить на меня какие угодно доносы своим боссам, но твоей хари я до понедельника чтоб больше не видела!

– Вау, – присвистнула Санчез, выслушав её, и театрально похлопала в ладоши. – Это было неплохо. Серьёзно. А я уже думала, что все эти истории про «бабу с яйцами» – это пустой трёп.

Саша внезапно с изумлением осознала, что бразильянка – совершенно спокойна. И, по всей видимости – оставалась такой на протяжении всего разговора, в нужные моменты лишь изображая эмоции.

– Это было что – долбанное стресс-интервью?! – нахмурившись, осведомилась она.

– Тебе-то какая разница? У тебя же всё равно нет другого режима конфликтного общения, кроме как бежать на соперника с саблей наголо. Вывести тебя из себя, надавив на пару-тройку больных мозолей – плёвое дело. Так что не удивляйся, что кто-то беспокоится по поводу твоего бесконтрольного общения с людьми, которые могут жаждать выведать корпоративные тайны.

Тёрнер вздохнула, усилием воли заставив себя выпустить пар и успокоиться. Вновь прокрутив в голове прошедший разговор, она пришла к выводу, что он оставляет исключительно гадкое впечатление вне зависимости от того, в какой степени Санчез угрожала ей и унижала её искренне и от души, а в какой – намеренно её провоцировала.

– Не знаю, что это было и зачем – но подругами нам точно не стать, – заключила она наконец, холодно посмотрев на бразильянку.

– Уж как-нибудь переживу, – махнула рукой та. – А теперь я вернусь ко сну, от которого ты меня оторвала, и запишу в отчёте, что ты клятвенно пообещала больше никогда не общаться с Рейчел Хилл либо любым другим человеком, связанным с любым из конкурирующих проектов, не поставив в известность корпоративную службу безопасности.

– Пиши что хочешь – только исчезни.

– Спокойной ночи, принцесса.

Саше, которую основательно взбодрила эмоциональная пикировка с Санчез, понадобился успокаивающий тёплый душ, чтобы окончательно привести свои дыхание и пульс в норму. Выходя из ванной, она чувствовала себя уже почти спокойной, но окончательно и жестоко выжатой всем произошедшим на этой неделе.

«Женщина, у которой нет и не было ни нормальной семьи, ни нормальных отношений» – лишь эта фраза, которую стерва Санчез коварно воткнула в неё, словно булавку в куклу вуду, по-прежнему не желала выходить из головы. В такт ей звучала царящая в доме стерильная тишина, нарушаемая лишь мерным шумом очистительных приборов.

Не в силах выдержать гнетущего молчания, Саша открыла настежь окно, впустив внутрь слабое дуновение ветерка, шорохи пальмовых листьев, пение цикад, хлопот кожистых крыльев беснующихся в кронах деревьев летучих мышей и далёкий шум прибоя. Тёрнер не была уверена, что противомоскитная сетка сдержит снаружи всю противную назойливую мелкую живность, которая обитала в этой знойной экваториальной зоне. И всё же так сразу стало лучше.

«Женщина, у которой нет нормальной семьи и отношений». К этому ряду стоило бы добавить и нормальный дом.

За месяц, проведенный в Алкантаре, она бывала в этих стенах слишком редко, чтобы придать им хотя бы какой-то оттенок своей индивидуальности, не считая припаркованного в гараже байка. А если честно – Саша никогда не умела и даже не пыталась превратить ни одно из своих обиталищ (сколько их уже было у неё – сотня?) в место, которое заслуживало называться «домом». Это умели многие, кого она знала – та же бабушка Лара или Меган, жена дяди Дюка. Но только не Саша – вечная кочевница, которая всё время сидит на чемоданах. Она словно чувствовала, что эта планета для неё – всего лишь аэропорт отбытия.

Мисс Вачовски считала, что с помощью такого подхода Саша убегает от жизни. Осесть где-нибудь (и с кем-нибудь) всерьёз и надолго означало вложить в это свою душу, сделать ставку во взрослой игре под названием «реальная жизнь», на кону в которой было счастье или разочарование. Но Саша боялась играть в эту игру, потому что подсознательно предчувствовала неудачу. Слишком мало успешных семейных историй было у неё в роду. И слишком много разочарований. «В конце концов тебе придётся перестать бегать от всего и ото всех, Саша» – говорила ей психолог. – «Тебе придётся признать, что это – твой мир, найти в нём нечто, что ты способна полюбить, и вложить в это всю себя. Поверь мне – это не страшно, не больно и совсем не скучно. Большинство из нас в конце концов приходит к выводу, что лишь в этом и есть смысл».

Саша догадывалась, что Марта была права насчёт этого – точно так же, как эта мудрая ворчливая женщина была на самом деле права насчёт всего на свете. Но то была одна из тех истин, от которых Тёрнер предпочитала бежать так долго и так далеко, как могла. Возвращение с Марса, почти совпавшее с её тридцатилетием, казались бесславным концом последней её серьёзной попытки бегства, после которой ей придётся посмотреть правде в глаза. Но теперь на горизонте вновь появился «Пионер» – и она ухватилась за него, приготовившись к новому забегу.

«А что, если всё произойдёт так, как ты надеешься?» – вдруг обратилась она к себе мысленно. – «Ты часто думала о различных сценариях провала. Но думала ли хоть раз о сценарии успеха? Допустим, через пять, семь или десять лет вам удастся построить этот корабль. Допустим, ты получишь место на его борту. Допустим, корабль достигнет цели, и ты переживёшь этот полёт. Допустим – окажется, что долговременное выживание человека на этой чужой планете окажется возможным. Что дальше?».

«Я не знаю» – честно ответила она себе в этом внутреннем диалоге, укладываясь в постель. – «Может быть, я вернусь к той же точке, в которой нахожусь сейчас. И пойму, что не смогла убежать от себя, даже преодолев двенадцать световых лет. Это возможно. Но я верю, и я чувствую, что может быть и иначе. Верю, что там я смогу найти те ответы, которых не могу найти здесь, и обрести новые смыслы, о которых сейчас даже не ведаю».

«Ты правда в это веришь?» – спросил второй её внутренний голос перед тем, как она погрузилась в сон.

«Да» – ответила она уверенно. И она не соврала. Закрывая глаза и думая о завтрашнем дне, она чувствовала очень много усталости, напряжения и тревоги. Но, кроме того – она чувствовала воодушевление и надежду.