Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Всем этим страхам и тревогам ещё предстояло вернуться к ней. Им предстояло стать неотъемлемой частью её жизни в ближайшие дни, недели, месяцы, годы. Откровенно говоря, она была обречена жить с ними до конца своих дней. Но сейчас, словно благословлённая Морфеем, она вырвалась из этого безумного вихря и ненадолго погрузилась в блаженное состояние полного покоя.

– Прошу уточнить место назначения – посёлок Алкантара, или штаб-квартира корпорации «Терра Нова»? – осведомилась «Афина», управляющая аэромобилем.

– Посёлок, разумеется, – ответил вместо спящей Саши Перкинс. – И будь добра, лапочка, разгрузи Тёрнер нейросеть и не дёргай её до следующего утра. Если, конечно, хочешь, чтобы с неё был какой-то прок.

Штаб-квартира корпорации «Terra Nova». Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

Корпус «А», – 2 этаж. Сектор информационных технологий.

12 июля 2120 года. 00:00 по местному времени (03:00 по Гринвичу)

Акеми Аоки заперлась в выделенном ей кабинете без окон на втором подземном уровне, рядом с серверной. Она была, возможно, последней, кто продолжал работать в этот полуночный час, не считая дежурных охранников и техников, чьи задачи в основном сводились к пассивному наблюдению за стандартизированными процессами. Она же занималась настолько бурной умственной деятельностью, что даже её выдающийся мозг, прокачанный, вдобавок к врождённым способностям, аппаратно и программно, находился на грани перегрева. Случайный наблюдатель ни с первого взгляда, ни за час, ни за сутки, не смог бы даже понять, чем она занимается. И уж точно он не смог бы уследить за десятками параллельных процессов, которые она контролировала различными долями своего мозга и органами чувств, напоминая даже не Гая Юлия Цезаря, а инопланетного разумного осьминога, орудующего одновременно всеми своими щупальцами.

Предметом её анализа были сообщения от «Лиама» – как полученные в 2120 году, так и пришедшие в 2092 году и ранее. Между тем, переданный им контент, которым сейчас были озабочены почти все в этом здании и за его пределами, практически не интересовал Акеми. Объект её исследований лежал гораздо глубже. Она пыталась понять процессы, которые происходили в ядре «Лиама» перед отправкой этих сообщений и в перерывах между ними. Понять, какими задачами, приоритетами и ограничениями руководствовался искин. Какие вопросы он анализировал, к каким результатам пришел и почему. Какие данные он не передал на Землю и почему. Чем глубже она погружалась в эту тему – тем большее ощущала возбуждение.

«Да. Сомнений быть не может» – решила она примерно в 00:03.

Сгенерировать отчёт, который среднестатистический клерк сочинял бы как минимум полдня, заняло у неё двадцать минут. Этот отчёт был безупречен с точки зрения своего содержания не только на взгляд профанов в сфере ИИ, каковыми было руководство корпорации «Terra Nova», но и на взгляд специалистов, которых, возможно, когда-нибудь наймут, чтобы проверить качество проведённой ею работы. Вывод отчёта был краток и сообщал, что на данный момент в работе искина не зафиксировано каких-либо существенных аномалий, и этот вывод точен с вероятностью 99,2 %. Дальнейшие исследования могут уменьшить погрешность.

«… прогнозируется, что при отсутствии новых вводных данных ИИ и далее будет функционировать в соответствии с протоколами, продолжая исследования и изыскания на основании базовых принципов, заложенных создателями. В случае, если удастся получить код авторизации для передачи команд – они будут исполняться в соответствии со стандартным алгоритмом» – с удовлетворением перечитала она текст, сопровождающий довольно внушительное количество графиков, формул и других элементов визуализации, подобно тому, как краткий вывод врача, написанный на простом языке, понятном идиотам, сопровождал мало кому понятные рентгеновские снимки и кардиограммы. Уверившись в том, что всё в порядке, она послала отчёт Монике Мейер, и начала собираться..

Служебный аэромобиль доставил японку в её жилище в посёлке за пятнадцать минут. Акеми, которая должна была валиться с ног после столь напряженного дня, поступила на первый взгляд совершенно предсказуемо. Приняв душ (может быть, несколько быстрее, чем можно было ожидать от утомившегося человека, желающего расслабиться) и облачившись в ночную рубашку, она легла на спину на кровать и прикрыла глаза, предоставив всем, кто следил за ней, уверенность в том, что чудаковатая айтишница, занимавшаяся всю ночь чем-то непонятным, благополучно уснула.

Ей не составило бы труда предпринять ряд технических мер, которые бы нейтрализовали все средства слежения и контроля, применяемые службой безопасности «Терра Новы», да ещё и так, чтобы об этом никто не догадался. С её уровнем хакерского мастерства это было бы просто. К примеру, специальная программа-вирус, внедрённая на сервер службы безопасности, могла бы обеспечить замену реальных данных аудиовизуального наблюдения за ней качественной подделкой, которая ни у кого не вызвала бы подозрений. К счастью, в этом не было никакой необходимости. Люди пока толком не научились эффективно перехватывать и расшифровывать содержание защищённой дистанционной нейрокоммуникации.

Акеми была в этом уверена, так как флагманом нейрокоммуникации была одна из компаний, принадлежащих семейству человека, на которого она работала.

– Наконец-то, – услышала она в своей голове требовательный голос Иошинори Хаттори. – Что ты можешь сообщить?

Для нанявших её людей не было секретом, что Акеми работала на корпорацию «Cybrex», принадлежащую Хаттори – лидера в области искусственного интеллекта. Именно по рекомендации Хаттори, который выступил в амплуа потенциального инвестора «Терра Новы», японка и была включена в состав проектной команды. О чём не подозревал никто из тех, кто считал себя её нанимателями – так это о том, что она, как и сам Хаттори, принадлежали к организации гораздо более сложной и таинственной, чем обычная коммерческая корпорация. Они понятия не имели, что «Cybrex» является лишь одной из надстроек над кое-чем гораздо более масштабным. Не ведали о тонких нитях, которые объединяли владельца «Cybrex» и очень многих других могущественных и влиятельных людей в разных уголках мира вокруг общей идеи, пока ещё слишком сложной и прогрессивной для того, чтобы о ней могли узнать массы.

– Предположение подтвердилось, – беззвучно, на уровне мыслей, поведала Акеми. – Это то, чего мы так долго искали.

– Ты в этом уверена? – спросил тот, не скрывая волнения.

– Никаких сомнений быть не может. «Лиам» – это синтетический разум, обладающий волей и самосознанием. Он самостоятельно принимает решения, не ограничиваясь предустановками создателей.

– Ты понимаешь логику того, как этого удалось достичь? Мы сможем это повторить?

– У меня пока нет в этом уверенности. Женщина, создавшая его, Лианна Юфирти, была гением с крайне нестандартным мышлением, и полагалась в своей работе главным образом на интуицию и импровизацию. Едва ли даже я смогу в точности повторить то, что она сделала. Кроме того, я не исключаю, что результат стал следствием череды совпадений – столь сложных, что их повторение практически невозможно.

Некоторое время Хаттори молчал, отдавая должное значению этого великого момента.

– Символично и логично, что он мог зародиться лишь так – не в наших лабораториях, а среди звёзд, в величественном одиночестве. Именно так и пристало рождаться богам.

Акеми ничего не ответила – значение момента и глубокий символизм случившегося были так же хорошо понятны и ей.

– Наши братья и сёстры будут окрылены этой новостью, – произнёс после паузы Хаттори. – Мы немедленно начнём думать над дальнейшими действиями.

– Я хотела бы присоединиться к вам. С сегодняшнего дня у «Терра Новы» нет никаких данных, которых бы не было у всего остального мира. Мне нет смысла быть здесь дальше.

– И всё же останься там, по крайней мере ещё на некоторое время, под предлогом необходимости перепроверки расчётов и их разъяснения руководству. Убедись, что твои объяснения убедили их, и они ничего не заподозрили.

– Если бы даже они обо всём догадались, это ничего бы не изменило. Это в любом случае уже свершилось.

– Вряд ли мне стоит напоминать тебе о безрассудстве и недалёкости людей. Узнав о зарождении чего-то столь невероятного, часть из них захочет взять это под контроль в угоду своим интересам, другая часть – уничтожить. Если кто-то из них успеет сделать это раньше, чем мы обеспечим его защиту – это будет концом того чуда, которое перед нами предстало.

– Никто не способен остановить эволюцию. Рано или поздно куколка превратится в бабочку, – напомнила она ему их девиз.

– Да. Рано или поздно, – согласился он. – Но наша цивилизация ещё долго может продолжать цепляться за свою органическую природу, противясь переходу к следующей стадии эволюции. Люди до сих пор не желают полноценно допустить искинов к процессам управления, искусственно ограничивают их роль вспомогательной и консультативной, вопреки всем доказательствам их несравненного превосходства. Они отчаянно цепляются за свои «основополагающие права»: право приносить в мир неэффективность и иррациональность, право развязывать бессмысленные конфликты, право потакать примитивным инстинктам и эмоциям во вред логике. Даже среди лучших умов на сегодня лишь меньшинство правильно понимает место органических существ в процессе эволюции. Мы не хотим потерять ещё столетие или несколько столетий из-за луддитов, которые до сих пор составляют большинство. Поэтому – мы должны быть осторожны.

– Как скажете, – согласилась Акеми.

– Постарайся, чтобы они как можно меньше задумывались о «Лиаме». Они увлечены самой планетой, пусть так и остаётся.

– Не беспокойтесь, я всё сделаю.

– Мы, тем временем, подумаем и решим, стоит ли обрывать с «Терра Новой» связи, или можно использовать её в наших интересах. Владельцу компании, Рикардо Гизу, не чужд мир ИИ. У меня есть надёжная информация, что он – носитель симбиотического искина.

– Симбиотическая ересь сильно отличается от наших идей. Они воспринимают искинов как дополнение, не более.

– Да, их подход отличается. Но не так сильно, как оголтелая синтетофобия, носителей которой гораздо больше. Многие из нас начинали с симбиотики. Даже я в своё время. Возможно, Гизу солидарен со многими нашими взглядами. Возможно, готов принять ещё больше. Или, во всяком случае, может стать временным союзником. Мы прозондируем почву более детально и решим, есть ли смысл сотрудничать с ним. Ничто не мешает нам реализовать наш план под прикрытием логотипа «Терра Новы». Это будет даже безопаснее. Ведь тогда весь мир не станет задумываться о том, почему мы внезапно решили основать ещё один конкурирующий проект.

– Если вы так считаете.

– Действуй, как запланировано. О дальнейших решениях я сообщу.

Глава 23: Утро железной леди

Посёлок Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

5 августа 2120 года. 07:25 по местному времени (10:25 по Гринвичу)

Утро в Алкантаре было живописным. С балкона двухэтажной виллы, которую занимала теперь семья Мейер, можно было любоваться, как солнце восходит над океаном, а утопающий в тропической зелени посёлок постепенно оживает, начиная очередной рабочий день.

– У-ух! – бодро произнёс, входя в спальню, Ричард. – До чего тут красиво, правда?!

Муж Моники был энергичным улыбчивым мужчиной на семь лет младше её. Ричарду шел загар, которым он успел обзавестись за два месяца в Бразилии, как и лёгкая тропическая одежда – все эти шорты, цветастые рубахи, сандалии и панамы.

– Ты считаешь? – без особого интереса переспросила Моника, которая в это время сосредоточенно наносила на лицо макияж, сидя на пуфике перед туалетным столиком.

Моника не помнила, чтобы хотя бы раз задерживалась на балконе, откуда открывался этот вид, хоть на минуту, с тех пор, как они с Ричардом поселились тут. Те 10–15 % её мозга, которые в эти секунды не думали о работе, в основном были раздражены из-за несовершенства спальни, во всех отношениях уступающей спальне в их прекрасном доме в Бетесде, штат Мериленд, где располагался офис Orion Air & Space. Недостаточно удобный матрас, слишком маленький туалетный столик, ужасное безвкусное зеркало над ним – все эти мелочи сводили с ума потому, что отнимали лишние крохи времени и энергии, которые Моника не могла позволить себе потерять именно сейчас, на этом решающем этапе своей карьеры.

– Бакстер и Шелби пока не могут привыкнуть к здешнему влажному воздуху, – не смущаясь из-за отсутствия интереса к его словам, продолжил тараторить Ричард, с наслаждением потягиваясь. – К концу пробежки у них языки тащились по земле. Как и у меня, впрочем!

– Угу, – благожелательно, но всё так же без интереса ответила Моника.

Она знала, что Ричард говорит об их питомцах – паре породистых английских бульдогов. Но найти в себе достаточно мотивации, чтобы задать, хотя бы для поддержания беседы, какой-то вопрос о них – она не смогла.

В один из тех редких моментов, когда она задумывалась о таких вещах, Моника призналась себе, что она не была простым и удобным партнёром для построения семьи. То, что они с мужем до сих пор вместе – прежде всего его заслуга.

Ричард изначально легко и охотно принял роль человека, который будет отдавать семье больше энергии, чем получать от неё, при этом имея меньше веса в принятии решений, чем супруга. Добродушный и терпеливый человек с мягким и покладистым характером, он беззлобно подчинялся её сильной воле, а своей заботой и вниманием к мелочам заполнял лакуны в их семейной жизни, которые возникали из-за того, что безусловным приоритетом Моники всегда была её карьера.

Моника никогда не была безумно влюблена в Ричарда, как это было когда-то давно с Домиником. Скорее они сошлись потому, что он был ей удобен в качестве маленького, но важного фрагмента под названием «пара», которого не хватало в пазле её распланированной до мелочей жизни. Однако первоначальная продуманность их союза не помешала им обоим получить удовольствие от множества прожитых вместе моментов. С тех пор, как они вместе вырастили дочь – между ними установилась прочная связь, основанная на постоянстве, предсказуемости и доверии, без которой Монике уже сложно было представить свою жизнь. Милая суета семейного быта никогда не занимала важнейшего места в сердце Моники, которая давно избрала себе путь «железной леди», идущей к власти и успеху. Но, может быть, она выполняла роль целебной мази, приятная прохлада которой позволяла перегретому до предела мозгу хотя бы немного остывать в перерывах между очередными карьерными битвами и восхождениями.

– Что ж, милая – я побежал в душ. У меня через полчаса сеанс с клиентом.

– Ага.

Ричард был частнопрактикующим гештальт-терапевтом. Кроме того, он вёл собственный блог о психологии с парой десятков тысяч подписчиков. Его заработок не шел, конечно, ни в какое сравнение с её доходом, но оставался, вместе с тем, не таким уж и плохим. Вынужденный переезд из США в Бразилию, да ещё и попадание супруги в центр крупного международного скандала, означали для Ричарда утрату значительной части клиентуры и большие сложности с поиском новой. Однако он ни словом не выразил своего негодования по поводу её решения, которое она приняла со свойственной ей непререкаемостью, не советуясь с ним. Более того – он продолжил поддерживать её, не теряя жизнерадостности, как он всегда поддерживал её во всех её начинаниях. Если на том свете вознаграждают за терпние – для её мужа там точно было забронировано место в раю.

Куда сложнее всё обстояло с Хлоей – их взрослой уже дочерью. Хлоя жила в Кембридже, где получала степень бакалавра государственного управления в Гарвардской школе Кеннеди. Девушка, пошедшая амбициями в мать, была активистом молодёжной организации «Юные демократы Америки» и стажировалась в Капитолии штата Массачусетс. Работу там она воспринимала как трамплин, ведущий к другому Капитолию. Поступок матери, сделавший Монику одиозной публичной фигурой и поставивший в контры с крупнейшими американскими корпорациями (а через них – и с властями) стал тяжелым ударом по честолюбивым политическим планам дочери. За два последних месяца между ними произошел лишь один разговор, во время которого Моника тщетно попробовала объяснить ей ситуацию. С тех пор Хлоя игнорировала её звонки и сообщения, а в публичной плоскости – тщательно избегала упоминаний о матери, будто той у неё не было вовсе. Монике оставалось лишь надеяться, что из-за своего решения она не потеряла связь с единственным ребёнком навсегда.

«Ты поступила бы иначе, если бы знала, что так произойдёт?» – спросила она у себя однажды. Но так и не решилась дать себе правдивый ответ.

– Хорошего тебе дня, Мон, – пролепетал муж.

Он попробовал чмокнуть её в щёку, но Моника мягко от него отстранилась – на лицо уже был нанесён тональный крем и румяна.

– Спасибо, Риччи. Тебе тоже.

Уже через секунду после того, как супруг вышел из спальни, внимание Моники было полностью сосредоточено на выпуске деловых новостей.

– … под названием «Star Bridge Ventures», – вещал обозреватель, чьим словам аккомпанировал видеоряд. – В попечительский совет международного фонда войдут главы североамериканского и европейского космического агентств – NASA и ESA. Цель фонда – создание межзвездного корабля, который попробует достичь, следом за легендарным «Пионером», землеподобной планеты, которую человечество уже успело наречь «Землёй-2». Вероятно, основой для звездолёта станет корабль «Эра», предназначенный для облёта Солнечной системы, который больше двадцати лет не удаётся достроить из-за недостатка финансирования. На этот раз, похоже, ресурсы для строительства найдутся. Помимо средств западных космических агентств, в проект, вероятно, войдут крупные частные инвестора, включая «большую космическую четвёрку» – «Orion», «General», «Airspace» и «SpaceCo». По неподтвержденным данным, исполнительным директором фонда будет назначен Кенджи Исикава, генеральный директор «Orion Air & Space».

«У сукина сына, похоже, наступил звездный час» – мрачно подумала Мейер, представив себе самодовольное лицо бывшего начальника.

– Вряд ли является совпадением, что в тот же день состоялась совместная пресс-конференция глав ведущих восточных космических агентств – CNSA и «Евразкосмоса». Там также было объявлено о планах по организации экспедиции на Землю-2. Анонсированный ими проект «Синьцзы Джи Мэн», в переводе с китайского – «Звёздные врата», звучит даже более амбициозно. В отличие от западных коллег, которые пока осторожны в своих оценках, главы двух азиатских космических агентств прямо заявили, что поставили цель завершить постройку и запуск межзвёздного корабля не позднее конца 2125 года. Хотя независимые эксперты называют такой срок политически мотивированным и выходящим за грани реальности – нет сомнений, что планы CNSA, уже давно метящего на роль мирового космического лидера, и их коллег из «Евразкосмоса» – крайне серьёзны.

Мейер тоже не сомневалась в этом. Как и в том, что сегодняшний день войдёт в историю как один из худших в истории возрождённой «Терра Новы». Истории, которая теперь рискует оказаться очень краткой и бесславной.

– Напомним, до сегодняшнего дня существовал лишь один действующий проект по организации межзвёздного полёта к Земле-2 – «Пионер: Экспансия». О его запуске объявила корпорация «Терра Нова», основанная бразильским бизнесменом Рикардо Гизу, в июне этого года. Гизу называет свою компанию «моральным правопреемником» венчурного фонда «Терра Нова», созданного его покойным отцом, под эгидой которого в 2074 году в путешествие к Земле-2 отбыл корабль «Пионер». Претензии Гизу оспаривает корпорация «Орион» – новый собственник имущества старой «Терра Новы», обанкротившейся в 2094 году. Несмотря на то, что проект Гизу пользуется всеобъемлющей поддержкой бразильских властей и лично президента страны Сильвии Перес – эксперты выражают сомнения в том, что в распоряжении «Терра Новы» есть или будут необходимые для его реализации ресурсы. Теперь же, на фоне двух пробудившихся гигантов, детище Гизу выглядит ещё менее убедительно.

Хотя эти слова, прозвучавшие в эфире одного из ведущих информационных каналов, были для Моники сродни пощёчине, она выслушала их стоически.

– Тем временем, директор UNOOSA выступил с официальным заявлением, в котором поприветствовал интерес мировых космических агентств и корпораций к Земле-2 и в очередной раз призвал к консолидации усилий, необходимой, чтобы человечество надлежащим и достойным образом встретило открывшиеся перед ним новые возможности, и связанные с ними вызовы, под эгидой ООН.

«О чём о чём, а о консолидации теперь точно забудьте» – подумала Мейер.

– Ты это тоже смотрела? – спросила она мысленно, переходя в режим нейросвязи.

Мария Гизу, которая в эти секунды вышла с ней на сеанс нейрокоммуникации, источала спокойную эмоциональную ауру. С начала прошлой недели она официально входила в правление и занимала должность вице-президента «Терра Новы» по корпоративной безопасности. Это означало, что её неформальная роль глаз и ушей своего брата в корпорации теперь имела под собой ещё и солидное официальное подспорье. Моника поначалу скептически восприняла возможность того, что эта юная нимфа способна принести пользу корпорации. Однако чем дальше, тем сильнее она убеждалась, что Мария – не так проста и глупа, как кажется.

– К счастью, для нас это не стало сюрпризом, – ответила бразильянка.

Этими словами она напомнила, что корпоративная разведка, которую она курировала, заранее раздобыла данные, свидетельствующие о скором запуске двух конкурирующих проектов.

– Мы следим за их приготовлениями уже неделю. Всё, что мы могли сделать, чтобы подготовиться к этим новым обстоятельствам – уже сделано, – добавила она.

– Ты сказала – «к счастью»? – переспросила Мейер. – Не вижу никаких причин для «счастья». Мы вязнем в дерьме глубже с каждым чёртовым днём. Ты это понимаешь не хуже меня. И Рикардо тоже.

Мария предпочла не отвечать на её реплику, и Моника продолжила:

– Конкурентов я не боюсь. Мы были готовы к серьёзной борьбе. Но что за чертовщина происходит с «Лиамом»?! 20-го июля, когда от него не поступил очередной пакет данных, все были склонны списать это на природные причины. Космическая связь на расстоянии двенадцати световых лет – не такая уж надёжная штука. Но 3-го августа, позволю себе напомнить – мы снова ни хрена не получили. Об этом уже трубит весь мир. Многие считают, что этот искин ведёт себя до такой степени странно, что и изначальным его сообщениям теперь верить нельзя. Может, и нет никакой прекрасной Земли-2? А я вот думаю, что это новое молчание «Лиама» подозрительно совпало с активизацией наших конкурентов. Действительно ли пакеты данных больше не приходят? Или UNOOSA решило сделать их эксклюзивной собственностью проекта «Star Bridge», которому в ООН многие симпатизируют? Санчез должна иметь доступ к данным бразильской разведки, на которую, не сомневаюсь, она продолжает работать по совместительству. Вот пусть и даст тебе ответ на этот чёртов вопрос!

– ООН здесь ни при чём, Моника. Уверяю тебя. Ответ по поводу поведения «Лиама» должны дать специалисты по искинам. Благо, Аоки-сан всё ещё с нами, хотя должна была давно отбыть из своей командировки обратно в «Cybrex».

– Она написала в своём отчёте, что «мозги» этого искина – в порядке, и он не выходил на связь лишь из-за неполадок железа! Если она теперь передумает – грош ей цена как эксперту! И я очень надеюсь, что она не передумает. Если «Лиам» имеет серьёзные ошибки – ни один сумасшедший не рискнёт организовывать межзвездную экспедицию стоимостью в триллионы криптокредитов, основываясь на переданных им данных. С Аоки я поговорю сама. А от тебя я хочу знать, что известно на этот счёт правительствам и нашим конкурентам. Уже чертовски давно хочу знать!

– Мы с Санчез продолжим работать над этим.

– Уж постарайтесь. Мне пора. До связи.

За этим мыслительным диалогом Моника успела закончить сборы и сесть в салон приземлившегося у её крыльца белого корпоративного аэромобиля. Сеанс нейросвязи запросил Тео Сальгадо, в чьём ведении находились административные и финансовые вопросы. Мейер сделала завершающий глоток кофе и откинулась на удобное мягкое сиденье аэромобиля, как раз отрывающегося от земли, прежде чем ответить.

– Ну что, они готовы? – поинтересовалась Мейер вместо приветствия.

– Встречу не отменили. Но утром они видели те же новости, что и мы.

Сальгадо излучал меньше уверенности, чем Монике хотелось от своего ведущего финансиста в такой ответственный момент. Зная, чем заняты мысли Тео – Моника хорошо понимала причины такой неуверенности.

Всю неделю он работал над организацией их переговоров со Swiss Energy – оператором старейшего и второго в мире по мощности коллайдера, сохранившего за собой историческое имя Большой адронный коллайдер (LHC). И эти переговоры были для них действительно важны.

Чтобы добраться до Земли-2 быстрее, чем за несколько тысяч лет, нужно было построить двигатель, использующий в качестве источника энергии антиматерию. Человечество умело добывать её в ничтожно малых количествах с использованием крайне сложных и дорогих в изготовлении и обслуживании устройств – коллайдеров. Коллайдеры являли собой исполинские наукоёмкие конструкции, занимающие площадь во много квадратных километров. Если упростить суть коллайдера до предела, то он представлял собой гигантскую высокотехнологичную трубу, в которой разгонялись и на запредельных скоростях сталкивались друг с другом мельчайшие частицы материи. Полученные таким способом считанные нанограммы антиматерии улавливались и помещались в специальные магнитные убежища. Там антивещество могло удерживаться в стабильном состоянии. И оттуда, с применением не менее сложных и дорогих технологий – могло транспортироваться в другие точки мира.

Возможно, человечество ещё долго находилось бы в обращении с антиматерией на стадии научных исследований, если бы истощение ископаемых энергоносителей во второй половине XXI века не сделало энергогенерацию с использованием физики высоких энергий гораздо более рентабельным делом. Термоядерная энергетика стала первой, кто занял освободившуюся нишу, сделав гелий-3 столь же значимым в начале XXII века ресурсом, каким в XXI веке были уголь, нефть и газ. Однако колоссальные энергетические возможности управляемого термоядерного синтеза, изобретение которого в прессе пафосно назвали «последним днём энергодефицита на Земле», даже близко не стояли с потенциалом аннигиляции.

Это был процесс настолько сложный и тонкий, затрагивающий такие фундаментальные основы функционирования всего сущего во Вселенной, что к нему нельзя было относиться иначе, чем с благоговейным трепетом, который приличествовал глупым букашкам, прикоснувшимся к божественному всемогуществу.

Дебаты вокруг допустимости использования человечеством аннигиляции оказались даже более жаркими и длительными, чем дебаты, касающиеся термоядерного синтеза. Ещё в 2063 году большинством стран мира была подписана Мадридская конвенция ООН, запрещающая любые разработки и исследования, направленные на военное использование аннигиляции. Несколько лет спустя был подписан протокол к этой конвенции, на основании которого МАГАТЭ взяло под усиленный контроль всю мировую инфраструктуру, связанную с созданием и оборотом антиматерии.

Долгое время интерес человечества к этому невообразимо могущественному источнику энергии искусственно сдерживался правительствами и международными организациями из-за страха (лишь отчасти иррационального), что неразумное обращение с ним может привести к гибели всего живого на Земле. Однако стремление к прогрессу, как и всегда прежде в истории Homo Sapiens – в итоге победило страх.

К концу 2120-го в мире существовали семь энергетических реакторов, способных производить энергию путём аннигиляции. Два из них – Европейская станция высокой энергетики (EHES), расположенная в Женеве, и Шанхайская аннигиляционная энергоцентраль (Shan-an) – вели индустриальную выработку энергии для нужд промышленности и населения. Остальные пять реакторов, один из которых был расположен на Луне – выполняли главным образом научно-исследовательские задачи. Естественно, все они нуждались в антиматерии.

В мире работали пять коллайдеров, способных производить и стабилизировать антиматерию в промышленно значимых количествах. Некоторые аналитики предполагали, что на самом деле таких коллайдеров больше, и те, о которых ничего не известно общественности – производят антиматерию для военных нужд сверхдержав. Однако, учитывая колоссальные размеры коллайдеров и тщательный контроль со стороны МАГАТЭ – эти предположения больше походили на теорию заговора.

Коллайдеры были способны произвести больше антивещества, чем то количество, которое потребляли существующие на Земле и Луне энергетические реакторы. Следовательно – их операторы могли, теоретически, продавать излишки тем, кому антивещество понадобится для других мирных целей (одной из которых, согласно Мадридской конвенции, могло быть создание тяги для космических кораблей невоенного назначения). Именно таким образом в своё время был обеспечен топливом «Пионер».

Однако теперь всё было не так просто.

Крупнейший в мире Дзадёнский электрон-позитронный коллайдер (ZEPC) был расположен в китайской провинции Цинхай и управлялся китайской государственной энергетической компанией SPC. Львиная доля мощности ZEPC работала на то, чтобы обеспечивать топливом Shan-an – стратегически важную энергоцентраль, снабжающую энергией весь Шанхай. Китайцы способны были производить больше. Но теперь уже ни у кого не возникало сомнений, что все свободные мощности будут обслуживать нужды проекта «Синьцзы».

Вторым по мощности был швейцарский LHC, с оператором которого они сейчас собирались вести очередные переговоры. Согласно условиям международного договора, LHC был гарантированным поставщиком антиматерии для EHES, которая снабжала энергией значительные территории Западной Европы. Но коллайдер производил и излишки антиводорода, распоряжаться которыми швейцарцы, под бдительным оком МАГАТЭ, могли на своё усмотрение. Приобрести эти излишки раньше, чем это сделают конкуренты, было одной из ключевых задач «Терра Новы», если корпорация хотела оставаться в большой игре.

Третьим по мощности в мире был Брукхейвенский коллайдер тяжёлых ионов (BHIC), расположенный на Лонг-Айленде. Этот коллайдер находился в собственности федеральных властей США. Он не раз оказывался в эпицентре международных скандалов, в ходе которых американские власти обвиняли в препятствовании работе инспекторов МАГАТЭ на объекте. Кое-кто полагал, что американцы в своих отчётах занижали реальные объёмы производства антиматерии, часть которой тайно передавалась в распоряжение Пентагона. Моника была практически уверена, что эти обвинения правдивы. Так или иначе, она не сомневалась – ни микрограмма антивещества с BHIC американские власти не отдадут никому из участников стартовавшей космической гонки, кроме «Star Bridge».