Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Замыкали пятёрку Токийский линейный коллайдер (TLC) и Джедданский королевский адронный коллайдер (JRAC), расположенный в Саудовской Аравии. Эти два производителя также представляли интерес для «Терра Новы». Но и с ними всё тоже было не так просто, как хотелось бы.

В мире строились ещё три промышленных коллайдера – в России, Индии и, находящийся на раннем этапе постройки – в Корее. Целый ряд стран, включая и Бразилию, имели планы по созданию аналогичных устройств. Но всё это были «журавли в небе», возлагать надежды на которых на данном этапе было рановато. Предложение на рынке было малым и неэластичным. А это означало, что резкое повышение спроса непременно вызовет взрывной рост цен.

Тео Сальгадо держал в поле зрения малейшие движения на этом рынке. Поэтому он видел, какие кульбиты он совершал в последние недели. Сегодняшние же события были для него подобны разорвавшейся бомбе. О цене в 523 млн. кредитов за грамм антиводорода, по которой они ещё в середине июля забронировали у Swiss Energy первую партию в 2 грамма (максимум, на что им удалось наскрести 50 %-ую предоплату) – теперь можно было и не мечтать. Но хуже было другое. Европейское космического агентство – ESA – присоединилось к проекту «Star Bridge». А это означало, что швейцарцы окажутся под сильным давлением европейских властей, направленным на то, чтобы сделать их сотрудничество с этим проектом эксклюзивным.

– Все видели новости, – ответила Моника на мысль Тео, прекращая размышлять о перипетиях их корпоративной энергетической стратегии. – Давай, подключаемся.

Благодаря нейросети топ-менеджерского уровня «Technocracy» от «Neuratech» у Мейер не возникало сложностей с тем, чтобы держать в памяти имена, должности и даже дни рождения десятков тысяч людей, с которыми она пересекалась или которых держала в поле зрения в силу своей работы. Нейропроцессор снабжал её через дополненную реальность всеми данными, которые необходимы для делового общения: от мельчайших подробностей прошлой беседы, которая могла состояться год назад, до мелочей, полезных для поддержания small talk вроде недавнего повышения, места последнего отпуска или милых подробностей из жизни детей и питомцев, которыми собеседники недавно делились в соцсети.

Впрочем, двое мужчин средних лет, которые представляли Swiss Energy на переговорах, были мало чем примечательны. Она не видела их сейчас воочию, но хорошо помнила их выхолощенные безликие образы компетентных администраторов. Они располагали лишь к одному: как можно скорее переходить к делу.

– Примите мои поздравления, коллеги, – передала первую мысль Мейер, как только Тео закончил с приветственными расшаркиваниями и реверансами. – Сегодня – важный день для развития вашей корпорации и рынка антиматерии в целом.

– Благодарим вас, доктор Мейер. Мы надеемся, что сможем соответствовать тем новым ожиданиям, которые возлагает на нас человечество.

– Я в этом не сомневаюсь. Как и в том, что вы догадываетесь о цели этого разговора.

– Мы ждали его. И мы рады заверить, что все взятые нами обязательства будут выполнены, несмотря на изменение рыночной ситуации. Для нас нет ничего дороже нашей репутации надёжного партнёра.

Мейер про себя улыбнулась, оценив, как менеджер энергетической компании применил приём, хорошо знакомый ей самой – подал саму собой разумеющуюся вещь как большой шаг навстречу другой стороне. Обязательство швейцарцев поставить «Терра Нове» 2 грамма антиматерии до конца 2121 года было скреплено контрактом, нарушение которого стоило бы им слишком дорого. Никто и не думал, что они попробуют расторгнуть уже достигнутую сделку. Но проблема была в другом. Мейер требовалась куда более крупная сделка.

– Спасибо вам. Уверена, вы покажете себя столь же надёжным и приятным партнёром и в рамках нашего дальнейшего, гораздо более масштабного сотрудничества. И мы хотели бы заложить первый его кирпичик уже сегодня.

– Мы ожидали этого.

– Прекрасно. В таком случае я предлагаю перейти сразу к делу. Нам потребуется от вас как минимум впятеро больше антивещества, чем мы уже заказали. Это по самым скромным оценкам. И я бы хотела забронировать его немедленно.

– Вы не хуже меня понимаете, доктор Мейер, что рынок, на котором мы работаем – изменился.

– Я с этого начала разговор. Все мы – взрослые люди. Назовите ваши условия.

– Боюсь, всё не так просто.

– Расскажите, насколько именно всё непросто.

– Наши мощности полностью загружены заказами до конца 2122 года.

– 22-го? Не 21-го?

– Верно.

«Star Bridge забронировал все оставшиеся слоты до конца 22-ого» – тут же передал ей мысленное личное сообщение Тео. Она и сама уже это понимала.

– В таком случае меня интересуют 23-ий и последующие года. Мы ведём долгосрочный проект.

– Мы очень рады вашему интересу и готовы заверить, что вы получите возможность сотрудничать с нами в 23-ем, и далее, наравне с другими заказчиками.

– Говорите прямо. Брони не будет?

– Мы сейчас – не в том положении, чтобы спрогнозировать конъюнктуру рынка на столько времени вперёд. Не только мы, но и другие производители антиматерии, с которыми вы также ведёте переговоры. Учитывая изменившиеся рыночные условия, продажа всех слотов, которые не забронированы для EHES, начиная с 23-го года, будет осуществляться на условиях аукциона.

«Что ж, это не самое худшее, что могло быть» – мысленно вздохнула Моника с облегчением. Бороться с конкурентами на аукционе будет баснословно дорого. Но это всё же лучше, чем если бы швейцарцы решили сотрудничать с кем-то из них эксклюзивно.

– Это – ожидаемое решение. Можете ли сориентировать по срокам и условиям?

– Мы думаем, что аукцион на 23-ий год пройдёт не позднее конца этого месяца.

– Так рано? Вы правда считаете, что такая спешка необходима? – нахмурилась президент «Терра Новы», надеясь, что сумела передать по нейросвязи свои эмоции.

Мейер готова была найти финансовый ресурс где угодно и использовать его немедленно, если бы это помогло ей забронировать определённую партию антиводорода по разумной, фиксированной договорной цене. Но если речь шла о перспективе схлестнуться с конкурентами на аукционе – Моника хотела подойти к нему как можно позже, надеясь, что к тому времени «Терра Нова» привлечёт дополнительные инвестиции и будет иметь больше ресурсов, чтобы сражаться с тяжеловесами на равных.

– Мы вынуждены идти навстречу рынку, – уклончиво ответил главный из швейцарцев.

«ESA надавило на них, чтобы они провели аукцион как можно раньше» – сразу догадалась Моника.

– Вы, разумеется, будете предупреждены заранее, – дабы как-то смягчить слова коллеги, подключился к обсуждению второй представитель энергетической компании. – Аукцион пройдёт с неограниченным количеством раундов. Каждый участник, которого наблюдатели МАГАТЭ одобрят к допуску к торгам в соответствии с 2-ым протоколом к Мадридской конвенции, будет иметь возможность предложить любую стартовую цену, или несколько цен на определённые объёмы необходимых ему энергоносителей. Весь выставленный на торги объём будет продан тем участникам, которые предложат самую высокую цену и обеспечат своё предложение финансовой гарантией на всю сумму.

– На всю сумму? – недоверчиво прищурилась Мейер. – До недавних пор ваша политика предусматривала 50 %-ую предоплату, и остальные 50 % – непосредственно перед получением энергоносителей.

– Как мы с вами уже неоднократно подмечали во время сегодняшнего разговора, доктор Мейер – рынок меняется, и мы вынуждены меняться с ним.

Распрощавшись со швейцарцами, Моника сделалась ещё мрачнее. Как и Тео, она уже видела перед собой мириаду альтернативных прогнозов, от оптимистичных до пессимистичных, в отношении того, какую цену им потребуется предложить, чтобы выиграть аукцион. Эти прогнозы не могли быть и отдалённо точны. Ведь строящий их искин не способен был в полной мере учесть непредсказуемый человеческий фактор. Конкуренты, имеющие гораздо более толстые кошельки, чем «Терра Нова», могли поднимать цену сколь угодно высоко, лишь бы оставить соперников без топлива, даже в том случае, если им самим хватило бы и той антиматерии, которой они и так обладают. Во всяком случае, Моника на их месте поступала бы именно так.

– Что с японцами и арабами? – спросила президент корпорации хмуро, имея в виду два оставшихся доступными для них коллайдера – TLC и JRAC.

– Японцы не принимают пока заказы даже на 21-ый. Скорее всего, тоже в итоге будут проводить аукционы. Переговоры же с саудитами ведёт напрямую сеньор Гизу, и не посвящает меня в детали. Он считает, что так будет лучше всего, учитывая его дружеские отношения с принцем Саидом.

«Принц Саид вертел Рикардо на одном месте. И это не считая того, что он является наследным принцем одного из арабских эмиратов, а не саудитом!» – подумала Мейер, но не стала передавать эту мысль собеседнику. Сальгадо всё ещё оставался в большей степени креатурой Гизу, чем её человеком.

– Короче говоря, – резюмировала ситуацию Моника. – В конце августа нам надо будет выходить на торги в Швейцарии. Какой бюджет у нас будет на закупку антиводорода, Тео?

– Если мы получим все траншы от Банка Бразилии, на которые рассчитываем, и все остальные затраты не будут отличаться от плановых…

– Мне нужна цифра, а не твои чёртовы оговорки!

– 2,2 миллиарда криптокредитов.

Моника громко чертыхнулась себе под нос. Это были копейки в сравнении с тем, сколько им требовалось, чтобы приобрести необходимый объём топлива.

– Мы все надеемся, что на пятничном мероприятии будут достигнуты договорённости со стратегическими инвесторами… – несмело потянул Тео.

Конечно же, он не мог упомянуть о пятничном мероприятии – об этой священной корове, на которую молились все в корпорации.

Чтобы подчеркнуть преемственность по отношению к проекту – предшественнику, руководство «Терра Новы» решило отмечать дни рождения компании, считая от 9 августа 2058 года – даты, когда была основана изначальная «Terra Nova». Первая дата вышла не круглой – 62 года. Но отметить её планировали с невероятной помпой в лучшем ресторане Рио, куда были приглашены миллиардеры, политики, лидеры общественного мнения и другие сильные мира сего. У этого решения была лишь одна цель – это была площадка, на которой можно было расправить павлиньи перья перед потенциальными инвесторами и заполучить деньги, в которых корпорация позарез нуждалась.

Моника молилась на пятницу так же, как все. Но слышать о ней от своего финансита – категорически не желала.

– С таким же успехом мы можем надеяться на помощь Всевышнего. Он либо ниспошлёт её, либо нет. Если ты сидишь сейчас на заднице и надеешься на пятницу – то мне срочно нужен новый финансовый директор!

Не ожидавший такой атаки Тео заметно смешался. Он был членом правления, и Мейер не имела власти, чтобы единолично уволить его. Но такую власть имел Гизу, в чьих руках находилось больше 50 % акций корпорации. Сальгадо надеялся, что его патрон не поступит с ним так после пятнадцати лет в его бизнес-структурах. Но он слишком хорошо знал жестокие реалии корпоративного мира, чтобы быть полностью уверенным в своём иммунитете.

– Я всего лишь имел в виду…

– Я хочу, чтобы мы делали всё от нас зависящее, чтобы ни одна сотая криптокредита, которая вращается на мировых финансовых рынках, не прошла мимо нас. Я готова выпускать какие угодно ценные бумаги – хоть акции, хоть облигации, хоть сертификаты на земельные паи на Земле-2! Готова взять кредит у самого захудалого сенегальского банка под самый немыслимый процент! К одному я точно не готова – выйти в конце месяца на торги со сраными 2 миллиардами за душой, и смотреть, как весь швейцарский антиводород уплывает к Кенджи Исикаве. Работай, Тео, чёрт бы тебя побрал! Или скоро тебе придётся искать другую работу, как и нам всем!

Она прервала нейросвязь на этой раздраженной ноте в тот самый миг, как её аэромобиль приземлился на посадочной площадке на крыше здания. Доступ сюда был открыт лишь топ-менеджменту корпорации и особо важным гостям. Отсюда она могла попасть в свой кабинет на десятом этаже, минуя людный холл и лифт.

Выходя из аэромобиля, она кинула мимолётный взгляд вниз, и с удовлетворением убедилась, что к 07:50 к зданию уже стянулось немало наземного и воздушного транспорта, на котором сотрудники корпорации спешили к своим рабочим местам. В этот критически важный для проекта период она требовала максимальной отдачи от всех. Поскольку удалённая работа над проектом была строго ограничена из соображений безопасности – присутствие в этом здании являлось, как в старые времена, каким-никаким признаком того, что сотрудник проявляет достаточное усердие.

Охранник в униформе службы безопасности уважительно вытянулся по струнке, когда Мейер, воспользовавшись сканерами отпечатков пальцев и сетчатки глаза, вошла в штаб-квартиру корпорации.

– … а вот об экспериментах с участием лабораторных животных – давай, пожалуй, лучше не будем, – донёсся до неё энергичный, но подозрительно весёлый и благожелательный как для такого паскудного утра голос Саманты Шульц. – Мы с тобой обе понимаем, что это необходимо. Но поверь моему опыту, детки часто реагируют на это очень эмоционально…

– Да понимаю я, Сэм, – донёсся следом искаженный брутальным акцентом голос Мариетты Шабо. – Ты и представить себе не можешь, как сложно нам с Яношем было в своё время объяснить нашей дочке, что мама с папой, мучающие маленьких мышек и кроликов в страшных биолабораториях – не такие уж и злодеи…

Моника застала двух женщин беседующими с кружками кофе в руках в коридоре около одного из конференц-залов, в котором, очевидно, проходила подготовка к какому-то мероприятию. Причёски этих двух, наводящие на мысль, что они только что вместе держались руками за оголенный провод под высоким напряжением, разительно контрастировали с идеальной укладкой Моники. В такой же диссонанс с её внутренним настроем входило и их весёлое щебетание.

– О, доктор Мейер, – встрепенулась Мариетта, слегка пролив свой кофе.

Она, кажется, уже догадалась, что ничего хорошего в ответ не услышит.

– Доброе утро, Моника! – лучезарно улыбнулась Саманта, которая уловила надвигающуюся угрозу не так хорошо.

– Рада, что оно хоть у кого-то доброе. Я сейчас не в духе, так что, Бога ради, скажите мне, что вы тут заняты чем-то серьёзным и важным, – сердито произнесла Мейер.

– Безусловно! – бодро закивала Саманта. – С самого утра на ногах и в боевом настроении, как видишь! У нас всего через пятнадцать минут начнётся большая презентация о нашем проекте для Young Technic – одной из крупнейших обучающих платформ для детей во всей Северной Америке! Мари любезно согласилась…

– Довольно, – строго прервала её Моника, фокусируя на ней взгляд, сверлящий собеседницу, как дрель. – Саманта, ты, я смотрю, до сих пор ещё не поняла, кем являешься в этой организации. А ведь я пытаюсь втемяшить тебе это уже второй месяц!

– Моника, я э-э-э…

– Ты больше не популяризатор науки! Не ведущая телепередачи! Не блоггер! Ты – директор по коммуникациям коммерческой корпорации, которая находится в состоянии перманентного кризиса и борьбы за выживание! Я могу заснуть лишь при мысли, что ты в это время не спишь, а напряженно работаешь над тем, чтобы оградить нас от информационных атак и угроз, и создать у потенциальных инвесторов именно такое представление о нас, какое нужно, чтобы они вложили в нас деньги!

– Не сомневайся, я именно этим и…

– Ага. И что же я вижу, придя в офис? Я вижу, как ты весело обсуждаешь с одним из наших ведущих научных сотрудников, которая тоже должна находиться сейчас совсем в другом месте и заниматься другими делами, научно-популярную передачу для детишек?!

– Но Моника, ты ведь сама поставила мне задачу повысить нашу узнаваемость! Эту передачу, в конце концов, увидят больше миллиона детей и их родителей… – развела руками Саманта, явно не ждавшая такого шторма.

Мари посмотрела на неё сочувственно. Имей она возможность дать совет Саманте, посоветовала бы не пытаться вступать с Мейер в дискуссии в такие моменты, как этот. Это было всё равно, что оказаться на тропе у носорога.

– Саманта, – едва сдерживая рвущееся наружу негодование, назидательно произнесла Моника. – Сегодня утром в новостях сообщили о появлении у нас двух мощнейших конкурентов, готовых сожрать нас с потрохами. В эту пятницу состоится мероприятие, на которое приглашены сотни потенциальных инвесторов и партнёров, от чьих решений зависит будущее нашей корпорации. У тебя всё нормально с расстановкой приоритетов? Ты будешь и дальше «повышать узнаваемость», да ещё и среди детишек, проекта, который вскоре может исчезнуть? Или всё-таки поработаешь над тем, чтобы проект ещё пожил?!

– Я… э-э-э… – растерялась Саманта.

– Всё в порядке, Сэм. Доктор Мейер, конечно же, права. Займись более важными делами, а я – позабочусь о презентации, – решила вставить реплику Мари, о чём сразу же пожалела, почувствовав на себе пресс взгляда президента корпорации.

– Очень рада, Мариетта, что ты решила с пользой провести то дополнительное время, которое ты вымолила у меня в пятницу на доработку своего отчёта о возможностях и угрозах биосферы Земли-2, – с беспощадной иронией произнесла Моника.

– Виновата, доктор, – покаянно склонила голову астробиолог. – Моя команда занимается этим днём и ночью. Ещё буквально несколько дней, и…

– Сегодня в 18:00 у меня должен лежать этот отчёт. И до этого времени – лучше не попадайся мне больше на глаза. По-хорошему советую.

Оставив двух женщин, оказавшихся не в нужное время и не в нужном месте, в замешательстве и смущении, Мейер, словно разбушевавшийся торнадо, влетела в свою приёмную.

– Доброе утро, доктор Мейер! – встретила её там широкая улыбка её личного ассистента Ирвина Майклсона.

Из панорамного окна за спиной Ирвина открывался отличный вид на космодром Алкантара. Как и всегда по понедельникам, средам и пятницам, там было заметно оживление, связанное с запуском спутников. Однако Мейер было не до того, чтобы рассматривать царящую на космодроме суету.

– Да что же оно, у всех, кроме меня, сегодня доброе, это утро? – проворчала она.

– Мэм, сделаю всё возможное, чтобы скрасить его вам и попробовать не попасть под раздачу, – не растерялся Ирвин, сразу почувствовав настроение босса и обезоружив её своей обаятельной улыбкой.

– Тогда организуй мне завтрак. И пусть никто не суётся, пока я не закончу разговор с учредителем. А сразу после – пусть ко мне зайдёт доктор Купер!

– Будет сделано, – бодро кивнул Майклсон.

Глава 24: Между провалом и триумфом

Штаб-квартира корпорации «Terra Nova». Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

Корпус «А», 10 этаж. Административный сектор. Кабинет президента.

5 августа 2120 года. 08:00 по местному времени (11:00 по Гринвичу)

Сеанс связи с Гизу был запланирован на 08:00 с использованием обычной видеосвязи. Такие разговоры, как этот, лучше было вести, видя собеседника. В службе безопасности ручались, что кабинет Мейер, как и кабинет их акционера в хэд-офисе «Gizu Projects» на Авенида Варгас в Рио, достаточно защищены от прослушки, чтобы позволить себе это.

– Приветствую, Рикардо, – поздоровалась она, избегая называть утро «добрым».

– Здравствуй, Моника, – ответил бразилец тем же.

Он выглядел так же безупречно, как всегда – будто сошел прямиком с обложки журнала Best, куда однажды попал с пафосной подписью «Наследник империи Гизу – самый красивый и стильный бизнесмен современности».

Сложно было представить себе, что всего час-другой назад он, как и все люди, продрал слипшиеся со сна глаза и отправился, в пижаме и комнатных тапочках, в ванную комнату совершать утренний туалет.

– В свете всего, с чего началась эта неделя, мне бы очень хотелось услышать от тебя хорошие новости о твоих переговорах с принцем Саидом, – начала беседу Моника, так как Рикардо с началом не спешил.

– Ты их не услышишь, – не теряя самообладания и достоинства, отрицательно покачал головой Гизу. – Но ты услышишь инсайт, который ещё не просочился в прессу. Несколько часов назад в AISA решили присоединиться к проекту «Синьцзы».

Судьба сегодня не давала «Терра Нове» много времени на передышку, прежде чем огреть чем-то тяжелым снова. Гизу не стал объяснять Мейер, что значила эта новость. Она прекрасно понимала и сама. Бесчисленные арабские деньги, за которыми они с Гизу охотились с первых же дней основания компании, уплыли к китайцам и русским. А вместе с тем для «Терра Новы» был потерян JRAC – один из трёх коллайдеров, к которым корпорация ещё рассчитывала сохранить доступ.

Сокрушаться по поводу случившегося не имело смысла – это всё равно ничего не изменило бы. Понимая это, Моника решила сыронизировать:

– Надеюсь, большая плохая новость будет сбалансирована хотя бы маленькой хорошей в виде возможности избавиться от Эспозито. Полагаю, ты надеялся снискать милость принца Саида, когда в своё время пролоббировал назначение этой сомнительной личности вице-президентом. По всей видимости, твоя ставка – не сработала. Так мы можем наконец выставить его за дверь?

Неприязнь Моники к Рамону не была секретом. Мейер готова была поклясться, что Рикардо и сам недолюбливает хитрожопого колумбийца. Но до недавнего времени какие-то соображения (как она доселе полагала – тайные договорённости с главой AISA) заставляли Гизу уклончиво огибать эту тему каждый раз, когда Моника к ней подходила.

К её удивлению, так случилось и в этот раз.

– Договорённости, по условиям которых Рамон вошел в правление – всё ещё в силе. Он не работает больше на AISA. Он работает на нас.

– Не буду спрашивать что за договорённости и с кем. Вижу, что ты всё равно не ответишь. Спрошу то, что меня беспокоит гораздо больше – ты не думаешь, что он будет шпионить на «Синьцзы»?

– Я так не думаю. Но это не значит, что корпоративная служба безопасности не учитывает такой возможности и не контролирует его. Как и всех остальных сотрудников, какую бы должность они не занимали.

«Включая тебя» – добавил он красноречивым взглядом, им же напомнив, что контроль за службой безопасности сохраняет семья Гизу в лице его сестры.

– Я могу, по крайней мере, поинтересоваться, чем занимается этот человек, который, в конце концов, находится в моём подчинении? Он делает что-то ещё, кроме вялых попыток окучить Energobras? – проворчала Мейер недовольно.

– Energobras – крупнейшая энергетическая компания Южной Америки. И теперь, когда стало ясно, что AISA не будет участвовать в нашем проекте, она может стать основным инвестором в энергетическое направление экспансии.

– Да брось. Наш проект – неинтересен энергетикам, Рикардо. Кроме таких, как принц Саид, которые готовы инвестировать в далёкое-далёкое будущее. Эспозито сам сказал мне об этом в одну из первых своих недель тут. И это – чуть ли не единственное из всего сказанного им до и после, чему я поверила. Не знаю, что тебе пообещали в обмен на лоббирование его назначения. Но я уверяю тебя, что он просто водит нас за нос и изображает бурную деятельность, за которой пытается скрыть свою абсолютную бесполезность. Надеюсь, ты это понимаешь так же хорошо, как я.

– Я верю в энергетическое направление нашего проекта больше, чем в него веришь ты, Моника. Когда-нибудь я расскажу тебе, почему. Но давай отложим этот разговор до момента, когда у нас не будет более насущных тем.

– Согласна.

Сделав паузу, во время которой он, по привычке, прошелся по своему кабинету, Гизу изрёк:

– Перед нами предстало много вызовов. Некоторые из них весьма неудачно совпали один с другим, создав ощущение «идеального шторма». Но мы знали, что наша борьба не будет лёгкой, когда включались в неё. Мы были полны решимости идти до конца. Надеюсь, эта решимость не покинула тебя?

– Рикардо, мы с тобой достаточно взрослые и опытные люди, чтобы обойтись без мотивационных лозунгов, – фыркнула Мейер. – Я поставила на кон не меньше тебя, и сожгла все мосты, когда пошла против «Ориона». Само собой, я пойду до конца.

– Рад это слышать.

– Вопрос в том – когда настанет час признать, что этот самый «конец» уже наступил, дабы успеть подстелить себе хоть немного соломки перед болезненным падением?

– Не рановато ли ты задумалась о соломке? – вопросительно поднял брови бразилец.

– Будем реалистами. Потенциально доступные нам ресурсы в этом мире – не безграничны. И значительная их часть захвачена конкурентами. Я буду яростно драться за оставшиеся. Но мне хотелось бы иметь и план «Б».

– Просвети меня, о чём речь.

– Ты прекрасно знаешь о чём. Мы с самого начала пытались привлечь к сотрудничеству китайцев, россиян и арабов. Они не захотели присоединиться к нам. Предпочли основать собственный проект, в котором первую скрипку будет играть Пекин. Что ж, не лучший расклад для нас. Но значит ли это, что возможности для сотрудничества с ними полностью утрачены? Пусть даже на правах младшего партнёра, как бы нам ни было неприятно переходить на такую роль…

От этой мысли учредитель корпорации пренебрежительно отмахнулся.

– Я не верю в аналитику, которая говорит, что «Синьцзы» с высокой долей вероятности предложит нам сотрудничество. Они сосредоточили в своих руках колоссальные ресурсы, рядом с которыми наши – это капля в море. Максимум, что им может быть интересно в нашем проекте – это несколько десятков уникальных мозгов. А эти мозги и так постепенно перетекут к ним, если наш проект не «взлетит». Интересна ли им политическая поддержка Бразилии и деньги бразильских инвесторов? Если и да, они станут говорить о них с Сильвией Перес, или напрямую с инвесторами, но не с тобой или со мной. Не обманывай себя насчёт плана «Б», Моника, и не смотри в сторону китайцев. Поздно отступать или искать обходные пути. Игра идёт ва-банк.

Мейер вздохнула, нехотя признавая его правоту.

– Как я понимаю, ты тоже возлагаешь надежды на пятницу? – спросила она.

– Не знаю, кого ты там имела в виду, говоря «тоже». Что до меня – то я строю планы, а не «возлагаю надежды», – порывисто поправил её Рикардо, нахмурив густые чёрные брови от того, что уловил в её интонации явный скепсис.

– Я это и имела в виду.

– Но всё же подобрала слова неудачно. Я собаку съел на инвестициях, Моника. И я не раз доказывал это, приумножая капитал «Gizu Projects». Неужели ты думаешь, что теперь, начав восхождение на самую высокую из вершин, на которые я когда-либо зарился, я подхожу к вопросу спустя рукава? У меня есть планы, выверенные до таких мелких деталей, которые не выверяют и чёртовы инженеры у вас в Алкантаре. Целая матрица планов. Я прекрасно знаю, какие ресурсы хочу получить и от кого. Я знаю, как подобрать ключик к ним. И я их обязательно получу. Но лишь при одном условии. Если мне не придётся продавать им воздух, приправленный ветром, сервированный с аппетитным ничто!

Лишь последняя фраза, прозвучавшая импульсивнее предыдущих, выдала, что Рикардо вовсе не настолько спокоен, как пытается показать.

– Я понимаю, о чём ты, – деловито кивнула Мейер. – В этом здании несколько сотен лучших мозгов, которые нам удалось найти, круглосуточно работают над тем, чтобы превратить наш проект из калейдоскопа фантазий в набор конкретных инженерных решений.

– Я хочу верить, что ты действительно понимаешь, о чём я, Моника. Потому что по продуктам, которые я от тебя получаю, создаётся иное впечатление. Кажется, будто ты не можешь совладать со всей этой академической братией и заставить её работать на результат вместо того, чтобы вести увлекательные научные диспуты и петь хором, взявшись за руки. А ведь именно для этой цели ты и нужна, Моника. Именно на этих твоих способностях ты поднялась так высоко в «Орионе». И сейчас требуется, чтобы ты раскрыла их полностью.

– Рикардо, – вздохнула она, готовясь оправдываться и защищаться.

– Не рассказывай мне о науке и об инженерии, – упредил её реплику он. – Я не вчера родился. Я понимаю, что невозможно сконструировать звездолёт и спланировать инопланетную экспансию за два месяца. Понимаю, что вы можете построить сейчас какие угодно планы, а полученные вскоре после этого новые вводные заставят вас смыть первоначальные планы в унитаз. Это понимают все разумные люди. Но в мире инвестиций принято говорить на другом языке. На языке обещаний, которые звучат абсолютно уверенно и чертовски убедительно. И неважно, насколько они правдивы.

Наблюдая за увлечённой жестикуляцией Рикардо, Моника подумала, что он был в этот момент очень похож на своего покойного отца. Тот был способен сорвать аплодисменты от любой аудитории, даже если на момент выхода к ней оттуда были готовы бросаться в него гнилыми помидорами. Мог подать любое дерьмо так, что ты запишешь его на первое место в свой wish-list. И сын, похоже, унаследовал уникальный дар отца. Не для того ли, чтобы разделить и его судьбу?

Мейер знала, что ей не следует затрагивать эту тему. Но следя за тем, какое непомерное самомнение и эго движет Рикардо, до какой степени тот утратил из виду любые берега, она не удержалась.

– Когда-то твоему уважаемому отцу пришлось пожалеть о щедро розданных им обещаниях. Не думаю, что Альберто хотел бы, чтобы его сын повторил эту ошибку.

Как она и ожидала, этот комментарий был принят в штыки.

– Не говори об отце так, будто ты была с ним знакома, Моника. Ты была в те времена скромной лабораторной мышкой. И не тебе судить, что было его ошибками.

Взглядом он предостерёг её от того, чтобы она продолжила ступать по этой опасной почве. Однако Моника не могла позволить заткнуть себя, ещё и пренебрежительно назвав «лабораторной мышкой», человеку, который в те времена и вовсе был сопливым школьником.

– Обо всём уже давно рассудила история, – безапелляционно развела руками она.

Рикардо ещё какой-то миг буравил её взглядом. Его взор напоминал роботизированный лазер, просчитывающий, хватит ли у него мощности, чтобы превратить находящуюся перед ним каменную глыбу в груду песка. Но Моника не отвела глаз. Как всегда бывало, когда Рикардо не удавалось продавить свою линию одной лишь властностью и напором – он резко сменил тактику и стиль поведения. Уж чего у него было точно хоть отбавляй, так это мобильности мышления и адаптивности.

Вместо того, чтобы разразиться праведным негодованием из-за поруганной отцовской чести, он лучезарно усмехнулся улыбкой человека, у которого ещё остался туз в рукаве.

– О, давай поговорим об истории. Я люблю историю. Отец тоже её любил. И он очень хорошо знал, что следует сделать, чтобы войти в неё.

Подкрепив мысль энергичной жестикуляцией, он напомнил:

– История показала, что отец сумел запустить корабль, который достиг в итоге своей цели. Если быть точным, то он сумел консолидировать и направить в нужное русло необходимые для этого ресурсы. Но это, в сущности – главное. Если бы не папино мастерство в управлении бизнес-проектом, рассеянные гении вроде Доминика Купера жили бы и дальше своими фантазиями, не умея объяснить обществу важность своих идей, не зная как превратить идеи в проект. Если бы не папин талант продажника, то вся заумная полемика о Земле-2 так и оставалась бы предметом интереса пары тысяч гиков. Никто не построил бы первый в мире аннигиляционный реактор стоимостью в миллиарды криптокредитов – он так и остался бы незавершенной фантазией никому не известной женщины по имени Синтия Блэйк. Никто не отправил бы корабль в другую звёздную систему.