Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Глава 26: Общая мечта сближает

Копакабана, Рио-де-Жанейро, Бразилия.

9 августа 2120 года. 19:40 по местному времени (22:40 по Гринвичу)

В Копакабане происходило немало событий, заслуживающих освещения в бульварной прессе. Особенно – в пятничный вечер. Особенно – в роскошном пятизвёздочном отеле «Атлантик», ресторан на вершине которого считался едва ли не самым дорогим и пафосным местом, в котором можно выпить и поесть, во всём Рио. Впрочем, сегодняшнее мероприятие было уникальным даже по меркам этого гламурного места.

– Такое впечатление, что сегодня карнавал, – буркнула себе под нос Саша, с удивлением глядя из окна аэромобиля на приближающееся шестидесятиэтажное здание отеля.

Не только отель, но и целый ряд соседних зданий служили в эту минуту полотнами для грандиозного светового шоу. Вместо обычной рекламы потребительских товаров (а минута такой стоила колоссальные деньги) сейчас там изображались сцены, связанные с историей освоения космоса и, в частности – историей «Терра Новы». Батарея мощных прожекторов была направлена в вечернее небо, образуя там исполинский цветной логотип компании в виде двух планет, окруженных одним кольцом – так, словно две планеты и впрямь застыли на земной орбите. Ресторан на крыше отеля был освещён особо ярко и празднично, приковывая к себе всеобщее внимание. Сосредоточение дронов различных медиа вокруг ресторана было таким, что аэромобили прибывающих к ресторану гостей вынуждены были двигаться очень медленно, чтобы не поцарапать свои блестящие глянцевые бока об этот назойливый летающий планктон.

– О, поверь, в день карнавала тут творится нечто куда похлеще, – заверила её Мария Гизу. – Но мы постарались.

Мария не выказывала заметного волнения ни в эту минуту, ни в предшествующие ей несколько часов, преисполненных бурной подготовительной суеты. Эти часы прошли в её роскошной квартире здесь же, в Копакабане. Там их сразу же по приезду ждал целый отряд вымуштрованных стилистов, визажистов и имиджмейкеров в состоянии полной боевой готовности, словно команда обслуживания, поджидающая болид «Формулы-1» во время пит-стопа.

Саша ощущала себя безвольной тряпичной куклой, которую безжалостно истязает эта стая, усаживая то в одно кресло, то в другое, натягивая на неё то одно платье, то другое, и сосредоточенно колдуя над её волосами, ногтями и лицом, ничуть не заботясь о её предпочтениях и мнении на этот счёт. Джилл, чьё лицо периодически мелькало в этой суете рядом, чувствовала себя похожим образом, с той лишь разницей, что её происходящее явно приводило в восторг. А бразильянка руководила всей этой гламурной братией спокойно и хладнокровно, как опытный полководец на поле очередной битвы.

Сейчас Мария выглядела настолько потрясающе, что на неё сложно было смотреть, не ослепнув. И без того прекрасные черты лица были доведены идеальным макияжем до такого неземного совершенства, что было удивительно, как толпы поклонников не бегут за их аэромобилем, одурманенные желанием хотя бы краем глаза взглянуть на это произведение искусства. Утончённые и невероятно дорогие украшения с россыпями брильянтов не постеснялась бы примерить на себя и принцесса. Смотреть на неё, не завидуя или не желая – было выше человеческих сил. Самое же удивительное, что она вела себя при этом вполне спокойно и естественно.

«Что ж» – подумала про себя Саша, даже не пытаясь обмануть себя относительно того, что где-то в глубине её души сжимается в смущенный и жалкий завистливый комочек маленькая девочка, мечтающая, как и все девочки, быть самой красивой. – «Если бы будущее проекта зависело исключительно от блеска нашей сеньориты – можно было бы считать, что корабль уже построен и запущен. Одного я не могу понять. На кой ляд тут нужна я?!»

– До чего же вы красивые, это просто очуметь! – пораженно воскликнула Джилл – наверное, уже в шестой или седьмой раз за вечер.

– Джилл, ты тоже выглядишь отменно! – не осталась в долгу Саша.

– А я и не спорю! Сама в шоке. Я сегодня та ещё штучка, без пяти минут Кира из «Города грехов»! Но вы двое – это вообще атас!

Глаза индуски практически с равным восторгом перемещались с Марии на Сашу, будто она не знала, кем из них ей хотелось полюбоваться больше. Тёрнер была уверена, что так подруга пытается ей польстить и подбодрить её, понимая, что для измождённой работой Саши неожиданно свалившееся на голову мероприятие было в тягость. При взгляде на собственное отражение Саше казалось, будто она видит перед собой другого человека. Это ощущение было скорее странным и тревожным, чем восторженным. И ей казалось, что все, кто смотрят на неё со стороны, видят то же, что и она.

Как и любая женщина, она следила за собой. Конечно, куда меньше, чем те, кто зарабатывают внешностью на хлеб, или для кого она является главным средством удержания подле себя партнёра. Но уж точно не настолько мало, чтобы расхаживать на людях с жирными немытыми волосами, облезшими поломанными ногтями или обсыпанной прыщами физиономией. Между тем, до сих пор Саша лишь поддерживала отточенный годами нарочито-небрежный образ дерзкой симпатичной пацанки. Это было не в напряг, учитывая, что этот образ довольно точно соответствовал внутреннему содержимому.

Никогда в жизни, наверное, с момента выпускного вечера, она не делала себе такой вычурной укладки и такого яркого макияжа. Никогда не надевала на себя такого претенциозного вечернего платья с вырезом на спине и не менее претенциозных туфелек на высоком подборе. В этом совершенно чуждом ей облачении она чувствовала себя актрисой, играющей совсем не свою роль.

– Ну что, все готовы? – бодро спросила у них Мария, когда аэромобиль преодолел беспокойное море из множества дронов, сверкающих вспышками фотокамер.

– Совсем в этом не уверена, – проворчала Саша. – А что, ещё можно всё отменить?

– Будьте обаятельны и ослепительны. Следуйте корпоративной политике, общаясь с гостями и прессой. Вот и всё, что от вас требуется. Идём!

Миг спустя напыщенное безумие накрыло их с головой. Двигаясь от площадки, на которой приземлился аэромобиль, к дверям ресторана, за которыми они окажутся недоступны своре неаккредитованных на мероприятии журналистов и их дронов, девушки, как настоящие селебритиз, щурились от вспышек и едва не глохли от сыплющихся со всех сторон комментариев и вопросов.

– Только что на место мероприятия прибыла звезда «Терра Новы» – Александра Тёрнер, которая получила всеобщую известность благодаря скандальным событиям в Лаосе и Франции. Её сопровождает её подруга Джиллиана Капур, ещё одна участница событий в Лаосе. Также мы видим Марию Гизу, сестру основателя компании – Рикардо Гизу.

– Мисс Тёрнер, расскажите нам о своей роли в проекте! Вы действительно выполняете какую-то работу, или они держат вас при себе, как талисман?!

– Доктор Тёрнер, скажите как астронавт – вы бы сама полетели на Землю-2 на корабле, проект которого сегодня презентуете?! Ведь корабль предназначен для перевозки людей, не так ли?!

– Мисс Тёрнер, мисс Капур – вы обе всё ещё находитесь в международном розыске по обвинениям, выдвинутым против вас корпорацией «Орион». Скажите – вы чувствуете себя в безопасности здесь, в Бразилии?! Появившись в обществе сестры самого Рикардо Гизу, вы хотели напомнить всем, что пользуетесь его покровительством?!

– Сеньорита Гизу, сегодняшнее мероприятие многое значит для вас с братом. Ходят слухи, что «Терра Нова» остро нуждается в финансировании. Скажите – вы сильно нервничаете?!

Мария оказалась единственной, кто смогла сориентироваться под этим шквалом и дать ответ. Обаятельно улыбнувшись во множество объективов, она заверила:

– Дела «Терра Новы» идут прекрасно, и пойдут ещё лучше после этого вечера. Мы идём впереди конкурентов и намерены сохранять наш темп. Детали – в презентации, которую мы опубликуем вскоре. А сейчас – прошу меня простить.

– Сеньорита Гизу, а что вы скажете о!..

– Доктор Тёрнер, расскажите нам о!..

Два часа спустя…

Умостившись в уголке, Тёрнер с тоской смотрела на интерьер роскошного ресторана. Тут были красные дорожки, красивая хрустальная посуда, вышколенные официанты и всё прочее, что требовалось для фуршета на триста VIP-персон.

В центре зала нависал над гостями огромный голографический герб «Терра Новы» с венчающими его цифрами «62». Невдалеке были размещены голографические модели «Пионера» и перспективного корабля под рабочим названием «Пионер-2».

Последняя модель бессовестно перевирала предварительные наброски, которые к этому моменту с трудом удалось наработать инженерам, и была в большей степени плодом фантазии дизайнера, нежели чем-то хотя бы отдалённо правдоподобным. Гости, однако, рассматривали модель с интересом и серьёзностью. С таким же искренним любопытством они разглядывали совершенно фантастические модели орбитальных и поверхностных станций, научно-исследовательских комплексов и других объектов перспективной инфраструктуры, которая, согласно сырым задумкам планировщиков проекта, могла появится на Земле-2 через десятки и даже сотни лет в том случае, если сбудутся около миллиона «если».

«Театр абсурда» – в который уже раз за неделю недовольно подумала Тёрнер. – «Ведущие мировые учёные и инженеры превратились в сценаристов дешёвой космической оперы по велению маркетологов, желающих выдурить деньги из людей, ничего не смыслящих в науке, но ценящих хорошие байки и зрелищные спецэффекты. И все в восторге!».

– Саманта выглядит совсем измотанной, – отметила Джилл, которая стояла рядом с Сашей и рассматривала гостей.

С этими словами она кивнула в сторону, где доктор Шульц с натянутой улыбкой общалась с целой толпой репортёров. Саманта явно чувствовала себя неуютно. Она выглядела непохожей на себя в вечернем наряде и с укладкой, автор которой каким-то невообразимым способом всё-таки заставил её непослушные волосы лежать прямо.

– Я успела обмолвиться с ней парой-тройкой слов. Её всё это уже в доску задолбало. Как и меня. Но, в отличие от меня, она не может никуда от всего этого спрятаться и окунуться в рутину. Она тут явно не в своей тарелке. Подумывает о том, чтобы уволиться и вернуться на «Discovery».

– Бедняжка.

«А мы с тобой – не бедняжи?» – подумала Саша, хмыкнув себе под нос. В ушах у неё до сих пор стоял гомон сыплющихся со всех сторон настойчивых вопросов, на которые она не отвечала или отвечала невпопад, едва успевая читать подсказки, подбрасываемые «Афиной» в дополненную реальность. Она даже не успевала понять, кто из этих людей есть кто – журналисты, политики, бизнесмены… А ещё эти чёртовы вспышки каждую секунду! Кому вообще нужен миллион её одинаковых фотографий?!

– Неприятный тип, правда? – пробормотала Джилл, чей взгляд переместился на Рамона Эспозито.

Со своей обычной лицемерной улыбкой колумбиец обхаживал вдалеке гостей, которые, если верить подписям в дополненной реальности, принадлежали к руководству бразильского энергетического гиганта Energobras.

– До сих пор не могу понять, за какие такие заслуги его сделали вице-президентом корпорации, – пожала плечами подруга. – Спрашивала об этом Марию, но она ответила мне как-то уж очень уклончиво.

– Угу, – без особого интереса ответила Тёрнер, подавив зевок.

– Не крути носом, подружаня, – подбодрила её Джилл, стукнув бокалом о бокал Саши, заставляя ту приоткрыть слипающиеся от усталости глаза. – Ты ведь – талисман проекта. Саманта вот-вот приведёт к тебе ещё каких-то репортёров или важных гостей, которые захотят фото со звездой. Твой звёздный час!

– Лучше просто добей меня, – попросила Саша, сердито опрокидывая в себя бокал противного кислого вина, вместо того, чтобы неторопливо потягивать его губами, как делали вальяжные джентльмены и шикарно разодетые дамы вокруг. – Я сплю по 4–5 часов в сутки, да ещё и в режиме онейропроцессинга, чтобы не терять ни минуты, необходимой для работы. А сегодня я была вынуждена потратить впустую: два часа – на сборы и дорогу в Рио; три часа – чтобы из меня сделали восковую фигуру мадам Тюссо перед этим мероприятием; и вот уже два часа – чтобы любоваться на то, как какие-то напыщенные сукины дети пьют, жрут и несут чушь!

– М-да, – усмехнулась Джилл. – А ведь при твоём сленге слесаря 1-го разряда на тебе шикарно сидит вечернее платье!

– Да брось. Я чувствую себя в нём ужасно.

– Ты что, издеваешься?! Да ты выглядишь в нём как топ-модель! Твоя попка под ним – ну просто персик! Не то что моя бедная обвисшая целлюлитная задница…

Джилл прибеднялась – она была в лучшей форме, чем когда-либо в жизни, пусть это и стало результатом сомнительного с точки зрения здоровья воздействия её киберимпланта «Biogen». Но Саша не успела сказать ей об этом.

– Доктор Тёрнер скучает тут. И не мудрено, – внезапно раздался у них за спинами приятный мужской голос, который каждая из них знала достаточно хорошо, чтобы от удивления встрепенуться.

Рикардо Гизу подкрался к ним сзади в одиночестве, без свиты увивающихся за ним гостей, что уже само по себе казалось неимоверным. А ведь ещё минуту назад они видели его белоснежный фрак вдалеке, рядом с красным вечерним платьем сестры и синим нарядом Моники Мейер, в окружении группы важных людей во главе с высоким худым японцем, нашпигованным экзотическими киберимплантами, который, по слухам, мог стать новым совладельцем компании.

Как всегда в присутствии большой шишки, ещё и явившейся в момент, когда она шутила о собственной покрытой целлюлитом заднице, Джилл потеряла дар речи. Но прежде, чем она смогла вымолвить заикающимся голосом хоть слово, Рикардо ласково пропел:

– Не возражаете, если я украду у вас доктора, мисс Капур?

Не успела её подруга боязливо кивнуть, а обескураженная Саша – найтись с какой-то репликой, как бразилец уже увлекал её, уважительно и ненавязчиво положив руку на её плечо, в сторону террасы. Неожиданность происходящего заставила Тёрнер окончательно проснуться.

– Я должен принести извинения, что вынужден был просить о твоём присутствии тут, Саша, – произнёс Рикардо, радушно указывая ей на одно из двух уютных кресел за небольшим столиком в беседке в конце террасы, где можно было побеседовать в одиночестве, будучи прикрытым от назойливых дронов.

Бразилец улыбался ей так естественно и говорил так по-свойски, будто они в последний раз вели такую же беседу час-другой назад.

– Знаю, что работы у вас с Домиником и Львом – невероятно много. Но сегодняшнее мероприятие действительно важно, – продолжил он, присаживаясь рядом.

Рикардо протянул бокал официанту, подскочившему к нему, словно тень, и тот обновил в нём напиток. Тёрнер в ответ на вопросительный жест официанта, глядящего на пустой бокал в её руке, отрицательно покачала головой.

– А мне сделайте, пожалуйста, эспрессо. А то я скоро усну прямо тут.

Коснувшись вина одними губами и поставив бокал, Гизу задумчиво посмотрел на ночную Копакабану, хорошо просматривающуюся с террасы. Не иначе как в честь торжественного приёма, элитный район Рио был этим вечером освещён ярче обычного.

– Как раз сейчас решается вопрос о значительных инвестициях в наш проект, – сказал он. – Об инвестициях, от которых может зависеть его дальнейшая судьба.

Кивнув головой в сторону гостей, которых он оставил, он добавил:

– Человека, с которым я только что говорил, зовут Иошинори Хаттори.

– Тот, с чёрными глазами? – переспросила Саша, поморщившись.

Саша не принадлежала к убеждённым биоконсерваторам. Но в краткий миг, когда по ней пробежался сканирующий взор нечеловеческих глаз японца, её едва не передёрнуло от отвращения. До чего нужно быть одержимым идеями трансгуманизма, чтобы променять собственные глаза и руку на бионические?! Тёрнер не знала, не лишился ли японец «родных» частей тела вследствие случайного увечья или заболевания. Но очень сомневалась в этом. Ведь иссиня-чёрные бионические импланты были сконструированы так, чтобы подчеркнуть их синтетическое происхождение, а не скрыть его.

– Да. Он – владелец корпорации «Cybrex».

– Разработчик ИИ? – догадалась Тёрнер, припомнив, что ей и ранее приходилось слышать об этом типе как о личности весьма экстравагантной.

– И нейротехнологий. Но главное – не это. Он – невероятно влиятельный человек. Его отец, Микайо-сама – глава «Fujisan», одного из великих японских кэйрэцу. Кроме того, стратегическим партнёром «Cybrex» является «Boston Robotics» – крупнейший производитель роботетхники, которым владеет корейский чеболь «Jeonja». Так что смотреть нужно не только на вершину айсберга. «Cybrex» может стать не просто нашим партнёром, который поможет создать искина для управления нашим кораблём, но и локомотивом, который притянет за собой инвестиции «Fujisan» и «Jeonja». Речь просто о колоссальных ресурсах. Их приток убедит всех остальных сомневающихся, что у проекта есть будущее.

Тёрнер кивнула, не уверенная насчёт того, зачем основатель «Терра Новы» говорит ей это и какой должна быть её реакция.

– Разве приход таких гигантов не будет означать, что ты больше не будешь играть в управлении проектом первую скрипку? – всё же задала она пришедший в голову вопрос, запоздало подумав о том, не был ли он лишним.

Рикардо понимающе улыбнулся.

– Будет, конечно. Оперативное управление будет сосредоточено в руках у Моники, а я сделаюсь всего лишь одним из акционеров компании. Сохраню за собой место в наблюдательном совете, конечно. Но единолично диктовать какие-то условия я не смогу. Так работают все публичные компании. Иначе проекты такого масштаба не творятся.

Гизу не выглядел расстроенным. По всей видимости, рассчитывал сохранить достаточное влияние на проект с помощью различных сложных союзов, договорённостей и интриг. «Не сомневаюсь, в этом деле ты мастер» – подумала про себя Тёрнер.

– Что ж, надеюсь, всё выгорит, – произнесла она. – Буду держать кулаки.

Рикардо кивнул.

– Думаю, теперь тебе более понятно, зачем тебя выдернули сюда. Как бы цинично и по-коммерсантски это ни звучало, люди, которые отдают большие деньги, хотят увидеть и пощупать то, за что они платят. А ты, так уж получилось, являешься одним из символов нашего проекта.

– Я думала, обо мне уже начали забывать за тот месяц, который я корпела над чертежами и не высовывалась, – буркнула Тёрнер.

– А ты бы хотела этого, не так ли? – понимающе кивнул Рикардо. – Ирония судьбы! Человек, равнодушный к славе, вынужден скучать на пафосном мероприятии, куда не смогли попасть многие, кто был готов продать душу ради этого. Но так происходит часто. Слава, деньги, даже любовь – их роднит то, что они редко приходят к людям, которые слишком настойчиво их ищут.

– Мой жизненный опыт говорит об обратном, – не согласилась она.

Внимание учредителя компании было неловким, но в какой-то степени интригующим. Ярко мелькнув на небосклоне, словно комета, в июне-июле, Саша с головой ушла в сложную инженерную работу, и теперь находилась далеко от центров принятия решений, за исключением сугубо технических. Стратегические совещания, где присутствовало высшее руководство «Терра Новы», чаще всего посещали Доминик и Лев. Саша не слишком туда стремилась, считая болтовню с профанами напрасной тратой времени. В результате глобальная политика, экономика, финансы, соперничество с конкурентами, и всё прочее, из чего состояла многогранная жизнь их корпорации, помимо технических аспектов, проходили мимо неё.

Тёрнер не была из-за этого расстроена. Она всегда считала, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужие без необходимости. Но в редкие минуты, когда ей удавалось поднять голову от чертежей и моделей, она всё же задумывалась, что вообще происходит вокруг, и какое будущее ждёт их проект. А сейчас перед ней сидел, по-свойски ей улыбаясь, человек, который не только знал, но и во многом предопределял ответы на эти вопросы.

– Тебе не нравится быть здесь? – просто спросил Рикардо.

«Похоже, моя кислая мина слишком уж бросалась в глаза» – подумала Саша, подавив страдальческий вздох, и ощутив себя при этом немного виноватой.

– Это – тоже в какой-то степени часть моей работы. Я живу проектом, и готова делать разные вещи, чтобы он стал реальностью. Не только те, которые мне нравятся. Так что я ни на что не жалуюсь, Рикардо. И если мне надо пошире улыбаться всем этим людям – я буду стараться.

– А я и не думал упрекать тебя в недостаточной ширине улыбок, – обезоруживающе улыбнулся он. – Я совершенно не сомневаюсь в твоей ответственности и преданности проекту. Мой вопрос касался только твоих чувств.

«Надо же! Решили продемонстрировать заботу о сотрудниках, сеньор Гизу?» – про себя хмыкнула Саша. Что ж, в корпоративном мире модно повторять мантру о том, что человеческий капитал является наивысшей ценностью, не переставая при этом выжимать людей, как лимоны. В то же время, вокруг не было ни одного из гостей и не было видно камер. Так что, если это и было представление, то лишь для одного зрителя. И это было уже само по себе удивительно. Ведь Тёрнер была всё-таки мелкой сошкой в тех масштабах, в которых привыкли мыслить воротилы уровня Гизу.

Чувствуя на себе пытливый взгляд Рикардо, Тёрнер вздохнула, и призналась:

– Я не сильна в притворстве. Разумеется, я чувствую себя тут не в своей тарелке, и я бы лучше предоставила эту часть работы тем, кому такое по нраву.

– Таким, как я? – понимающе кивнул он, поразительно точно угадав невысказанную ею часть фразы.

Разговор принимал всё более причудливый оборот. Саша сочла за лучшее не отвечать на провокационный вопрос. Но проницательный Гизу явно почувствовал её скрытое технократическое высокомерие по отношению ко «всем этим болтунам», к которым она мысленно причисляла и его самого.

– Не подумай только, что я обижаюсь, – вновь чудным образом прочитав её мысли, успокоил Сашу Рикардо. – Мой собственный публичный образ достаточно хорошо мне известен. И мне совсем несложно догадаться, какие чувства этот образ может вызывать у тебя. Я лишь об одном хочу спросить. Ты так уверена, что правильно рассмотрела за обёрткой содержимое?

– Это имеет значение? – спросила она, до последнего не желая идти на откровенность, на которую он её вызывал.

– Да, имеет. Зачем мне всё это, по-твоему? – спросил он, кивнув головой в сторону, где продолжался праздничный фуршет. – Как ты думаешь?

«Ну ладно. Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы не раскачивать лодку и не лезть в неприятности» – подумала Саша, смиряясь.

– Думаю, ты любишь всё это, – ответила она, смело посмотрев ему в глаза. – Деньги, славу, власть. Азарт большой игры. Любишь чувствовать себя победителем, покорителем вершин и самым матёрым альфа-самцом. Но ты, конечно же, скажешь, что на самом деле у тебя гораздо более благородные и возвышенные мотивы. Ведь таковы правила игры. Публичное пространство – огромный слоёный торт из лжи, заправленный враньём и посыпанный сверху сладкими байками. Наш мир таков. Таков путь к богатству, влиянию и успеху. И я вовсе не хочу судить никого, кто по нему пошел. Бедняки, которые сетуют на несправедливость жизни и злых бездушных богачей, на самом деле завидуя им и втайне желая занять их место, смотрятся жалко. Я – не такой человек. Но у меня всё же несколько другие приоритеты в жизни. И я инстинктивно тянусь к тем, у кого они схожи с моими. Вот и всё.

Рикардо некоторое время молчал, обдумывая её ответ, прежде чем изречь:

– Если позволишь, Саша, я поделюсь с тобой одним воспоминанием из детства.

Тёрнер кивнула, и он начал говорить, задумчиво глядя на огни космодрома:

– Однажды я задал своему отцу важный вопрос. Я тогда был ещё мальцом. Но родители не ограничивали мне доступ к информации, а наоборот, поощряли пытливость. Так что я не был похож на Сиддхартху Гаутаму до первого выхода из дворца. В пять-шесть лет я уже знал обо всех глобальных проблемах человечества. И эти знания ужаснули меня. Я не мог понять, как вообще можно думать о чём-то ином, когда на нашей планете происходят такие экологические и социальные бедствия. Так вот, я спросил у отца, почему мы, наша семья – такие плохие и корыстные люди. Он удивился этому вопросу, но понял, что он меня действительно беспокоит. Папа всю свою жизнь был крайне занятым человеком. Но каким-то невероятным образом он всегда находил время на меня. Он присел рядом со мной, улыбнулся и спросил, с чего я это взял. И я объяснил ему, что мы не можем быть хорошими, раз мы живём в таком изобилии и комфорте, когда так много людей вокруг страдают. Будь мы хорошими, мы отдали бы всё, что имеем, нуждающимся, и жили бы наравне с ними. Ведь это было бы гуманно и по-христиански. Папа отнёсся к моему вопросу серьёзно, будто говорил со взрослым. Он очень подробно рассказал мне, как много денег и усилий тратит его компания и наша семья на решение всех этих проблем: на развитие социальной инфраструктуры бедных районов нашей страны, на решение экологического кризиса и сохранение редких видов в Амазонии, на расчистку мусорных островов в Атлантике, на многое другое. Но этот ответ не удовлетворил меня. Я сказал, что мы могли бы сделать ещё больше. Папа мог бы продать все свои производства и отдать все эти деньги на благотворительность. Тогда он улыбнулся, похлопал меня по плечу, и предложил мне подумать над двумя вопросами. Во-первых, многое ли мы сможем делать дальше для решения всех этих проблем, когда останемся без средств к существованию. И во-вторых – уверен ли я, что те, кому мы продадим все наши бизнес-активы, продолжат тратить столь же значительную часть прибыли на решение этих проблем. Он сказал, что обязательно обсудит со мной этот вопрос ещё раз после того, как я подумаю. Но знаешь, что? Я больше к этому не возвращался.

Саша слушала рассказ с интересом, но не теряла скептической улыбки.

– Это очень удобно, – ответила она. – Не сомневаюсь, что такое объяснение удовлетворило ребёнка. Но не уверена насчёт взрослых.

– А ты считаешь, что оно неверно? – контратаковал он. – Почему, позволь спросить? Потому что «хорошие люди не могут быть богатыми, а богатые – хорошими»? Эта мысль, на мой взгляд, тоже несколько больше подходит ребёнку, чем взрослому человеку. Если, конечно, этот взрослый – не коммунист.

Слегка уязвлённая этим метким уколом, Тёрнер нервно заёрзала.

– Всё намного сложнее, Рикардо. Ты сам это знаешь, – ответила она. – Я не так сильна в софистике. Но не считай меня наивной девчонкой, которая изменит свои взгляды на жизнь из-за пары красивых историй. Я и так уже работаю на твою компанию. И планирую работать дальше. Тебе обязательно нужно, чтобы я вдобавок тебя ещё и обожествляла?

– Нет. Но мне хотелось бы, чтобы ты перестала относиться ко мне с незаслуженным высокомерием. Если же считаешь его заслуженным – я выслушаю твои аргументы и честно на них отвечу.

Несколько удивлённая таким поворотом событий, Тёрнер слегка смешалась. Посмотрев на неё с симпатией, бразилец сказал:

– Мне нравится твоя искренность. Понравилась с первого взгляда. Так что давай, не стесняйся. Если бы я хотел тёплой ванны – я бы общался сейчас с кем-то из многочисленных липнущих ко мне подхалимов, а не с единственным человеком в компании, кто способен высказать мне нелицеприятные вещи в глаза.

«Умеет же он загнать в угол! Вот же настырный!» – поразилась Тёрнер, сама не заметив, как фраза про «единственного человека в компании» приятно пощекотала её самолюбие. Саша ненавидела расточать комплименты начальству, приберегая их для подчинённых и для тех, кто их действительно заслуживал. Но если самомнение Гизу так нуждалось в признании ею его заслуг, что он не поленился уделить ей так много времени, оставив важных гостей на попечение сестры и Мейер – должно быть, ей всё-таки стоит сделать в его сторону реверанс. Тем более, что упрекнуть его в каких-то конкретных проявлениях несправедливости по отношению к себе или другим людям, работающим над проектом, она действительно не могла.

– У меня нет никаких претензий, которые я хотела бы высказать, Рикардо, – наконец произнесла она, чувствуя себя неловко. – Ты прав насчёт меня в том плане, что если что-то накипело, то я не держу этого в себе. Но такого нет. Если бы не ты, наш проект не был бы возможен. Это действительно так. Как и Доминик, и вся наша команда, я искренне благодарна за то, что…

– Перестань, Саша, – отмахнулся он, не дослушав, и иронично улыбнулся. – Тебе явно неприятно говорить это. А мне – слышать. У нас в компании хватает людей, у которых ты могла бы поучиться лизоблюдству. Но уж лучше пусть они поучатся у тебя самоотдаче и искренности. Толку для проекта будет больше.

Ей оставалось лишь улыбнуться в ответ. Она сама не заметила, как беседа волшебным образом снизила свой градус принуждённости.

– Это тоже выглядит как предубеждение. Я настолько плотно ассоциируюсь у тебя с человеком, от которого можно слышать лишь гадости, что ты не готов услышать от меня что-то приятное? – спросила она.

В этот момент он и посмотрел на неё взглядом, который не выходил у неё из головы весь остаток вечера.

– Я очень хотел бы услышать от тебя что-то приятное, Саша, – произнёс он многозначительно, понизив голос почти до шепота, и закрепив значение этих слов долгой паузой. – Но только тогда, когда это будет сказано от души.

Поднявшись со своего кресла и подойдя к парапету террасы, он молвил:

– Мне тоже иногда хочется быть просто хорошим человеком. Честным бесхитростным спецом. Хочется, чтобы такие достойные люди, как ты и Доминик смотрели на меня как на своего, а я мог бы вместе с вами ругать каких-то абстрактных тщеславных «власть имущих» и алчных «денежных мешков». Но знаешь, что я с сожалением понял уже давно? Хорошие, добрые, честные люди – не способны самостоятельно создать возможности. Они не могут конструировать свою реальность из-за банальной нехватки ресурсов и влияния. Поэтому они вынуждены выбирать из тех опций, которые им предоставляют другие. Как правило, не оптимальных. Скрепя сердце, они всегда выбирают один из этих неидеальных вариантов, говоря себе: «это не от нас зависело». А затем создают то, что хотят от них другие, жертвуя своей мечтой. Или уходят, хлопая дверью, и говорят на прощание, что все вокруг – одинаковые говнюки, поэтому они не будут созидать вообще. Первый вариант удобен. Второй – может показаться приятным и красивым. Но что в итоге? Что останется потомкам? Лишь то, что они успели создать. И это означает одно. Вместо того, чтобы полагаться на волю сильных мира сего, инфантильно надеяться на их благоволение или ругаться из-за их немилости, нужно самому стать у руля. Нужно обрести достаточные ресурсы и влияние, чтобы воплотить в жизнь свою мечту. Это морально непростой путь. Ведь он требует принятие на себя огромных рисков и ответственности. У тебя не получится остаться всеми любимым, чистеньким и умиротворённым. Но результат, если его удастся достигнуть – того стоит.