Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Глава 14: Обратно в игру

Тюрьма Клерво, департамент Об, Шампань, Франция.

10 июля 2120 года. 14:15 по местному времени (12:15 по Гринвичу).

Саша никогда не думала, что попадёт в место, где за последние 150 лет окончила жизнь большая часть самых известных во Франции осужденных преступников, включая легендарного террориста Карлоса Шакала. Впрочем, женская секция зоны максимальной безопасности, где её содержали, мало напоминала о славной истории тюрьмы. Это был ультрасовременный комплекс, оснащённый по последнему слову техники и организованный так, чтобы исключить вероятность побега либо нанесения увечий кому-либо (включая самих себя) со стороны заключенных настолько неистовых и отчаянных, что содержать их в любом другом месте власти опасались.

В век нейросетей обеспечить безопасность было довольно просто. Никогда не дремлющий искусственный интеллект и дублирующие его сотрудники тюремной администрации контролировали все аспекты жизни заключенных благодаря прямой связи с их нейросетями и тысячам камер, расставленным в каждом уголке тюрьмы. Они были готовы просто-напросто «отключить», повергнув в паралич или сон, любого заключённого, который окажется достаточно глуп, чтобы буянить.

Саша была помещена в изолированную одиночную камеру и не имела возможности общаться с сокамерниками. Впрочем, расстраиваться из-за этого едва ли стоило. Саша успела выяснить, что её соседкой слева была скромная тихая художница из Нанта, которая, как подозревала полиция, убила свою подругу, нарисовала картину её кровью и выставила ту на выставку в галерее. Можно было не сомневаться, что уж теперь-то картина точно станет знаменитой. Камеру справа занимала радикальная биоконсерваторша из движения «Чистое тело», которую обвиняли в том, что она с сообщниками похитила и замучила до смерти нескольких человек, вынимая из их тел кибернетические импланты. У обвинения вряд ли возникнут трудности с доказыванием её вины, учитывая, что та опубликовала видеозапись процесса, вместе с манифестом движения, в Сети.

Европа XXII века была достаточно гуманным местом, чтобы с каждым, кто был задержан по подозрению даже в самом серьёзном преступлении, но ещё не осуждён, обращались достаточно уважительно и прилично. Нейросети были полностью блокированы во избежание несанкционированных контактов с внешним миром. Не были разрешены и любые онейропрограммы (столько «чистых ночей» подряд Тёрнер не имела, пожалуй, со школьных лет). Но учитывая, что содержание под стражей было мерой пресечения, а не наказанием, Саше без возражений предоставляли бумажные книги для чтения, настольные игры и другие оффлайн-развлечения, а также позволяли под контролем администрации просматривать новости и связываться с адвокатом так часто, как она пожелает. Если на что-то и приходилось жаловаться – то разве что на кухню, до такой степени пресную и безвкусную, что целые династии французских поваров должны были переворачиваться в гробу из-за творений их бездарных соотечественников.

Тем днём Саша, осилив довольно скучно написанную книгу немецкого астронома Конрада Анбауха «Современные рассуждения о свойствах и отличиях звёзд», до которой прежде никак не доходили руки, развлекалась игрой в го против виртуального интеллекта.

– Мадемуазель Тёрнер, к вам посетитель. Пожалуйста, приготовьтесь к выходу через пятнадцать минут, – бесстрастно-вежливым женским голосом сообщил тюремный ВИ.

– Кто на этот раз пожаловал?

– Ваш дядя.

Саша редко видела дядю таким беспокойным. А ведь к своим шестидесяти годам Дюк Юфирти успел повидать в жизни многое. Дядя был интеллигентным и благообразным мужчиной афроевропейской внешности (во многом пошел в своего деда-бербера), похожим на легендарного американского актёра начала прошлого века, Моргана Фримэна, если не считать более светлой кожи. На его лбу и щеках практически всегда можно было увидеть многочисленные складки и морщины, из-за которых дядя порой напоминал пожилого французского бульдога.

В детстве и юности Дюк во многом заменил Саше отца. Мудрый и рассудительный интеллектуал, располагающий к себе своим мягким добродушием и способный переубедить самого ярого спорщика, не вступая в конфликт, он был непревзойденным наставником для девчонки-подростка со сложным характером, не признающей никаких авторитетов. Даже удивительно, что его собственный сын – Сашин кузен Энди – вырос таким самовлюблённым и напыщенным засранцем.

Тюремщица провела Сашу на кресло для свиданий с посетителями, не снимая наручников. Саша возмутилась бы по этому поводу, если бы не знала – много кто в зоне максимальной безопасности Клерво лишен свиданий вовсе, в наручниках или без.

– Как ты? – спросил дядя участливо.

– Здесь на удивление плохо кормят. Но уж точно получше, чем в Судане.

– Кончай паясничать.

– А что ты хочешь от меня услышать? Я пока провела тут всего месяц. Маловато, чтобы впасть в отчаяние.

Они говорили по-французски, как было заведено между ними ещё с Сашиного детства. Когда-то она знала этот язык так же хорошо, как английский. Даже думала на нём. Как-никак, после маминой смерти она много лет прожила в доме у бабушкины с дедушкой в окрестностях Марселя и окончила там начальную школу. За годы скитаний по свету английский потеснил французский на вторую роль. Но заключение во французской тюрьме оказалось хорошим поводом наверстать упущенное.

– Мне сложно поверить, что моя племянница угодила в Клерво. Мне вообще сложно поверить во всё, что происходит.

– Знаю, Дюк, – вздохнула она. – Мне тоже. Кстати, спасибо тебе большое за адвоката. Он хорош. С удовольствием смотрела сегодня в новостях, как он вещает.

– Тебе позволяют смотреть новости?

– Да, час в день, при хорошем поведении. Но я не буяню.

– Он лучший во Франции. Нам бы не хватило наших сбережений долго оплачивать его гонорары. К счастью, твои новые друзья о вас не забывают. А для них, насколько я понимаю, финансовая проблема остро не стоит.

Саша задумчиво кивнула.

– Я так понимаю, у тебя есть какие-то новости?

– Да. На этот раз хорошие.

– Неужели?

– Вчера в Каракасе удалось договориться о совместном международном доступе к данным, которые поступают от «Лиама». Перуанские военные согласить допустить на станцию «Эхо-12» группу международных специалистов, действующих под эгидой UNOOSA – Управления ООН по вопросам космического пространства. Все данные, которые будут поступать с этого момента, станут достоянием общественности.

– Это отлично. Хоть я и не представляю себе, как Гизу пошел на это.

– Он выдает это за жест доброй воли. Хотя больше похоже, что его принудили к компромиссу бразильские власти. Ситуация была близка к серьёзному международному конфликту: сильное давление США на Перу, заступничество Бразилии, первые дипломатические движения со стороны ЕКФ и КНР… Пришлось договариваться, чтобы ситуация не зашла слишком далеко. Так или иначе, тебе на этот раз повезло. Ваша немедленная экстрадиция под бразильскую юрисдикцию была одним из условий договорённости.

Саша недоверчиво поморщилась.

– Французы просто освободят нас безо всяких условий? Всех семерых? Прямо под носом у «Ориона»?

– Да. «Орион», конечно, в бешенстве. Их юристы сейчас всячески пытаются заблокировать вашу экстрадицию через все возможные суды, всех возможных лоббистов и дипломатические каналы. Но у них ничего не выйдет. Думаю, тебя доставят в аэропорт уже этим вечером.

Саша с облегчением вздохнула. Как бы она не хорохорилась и не пыталась продемонстрировать, что держится бодрячком, месяц, проведённый в четырёх стенах, показался ей годом. Учитывая неопределённость сроков освобождения, нервы уже начинали сдавать.

– Дюк, я не знаю, как благодарить тебя.

– Саша, не преувеличивай до такой степени влияние своего старого дяди. Ты теперь в большой игре. Очень большой. Твоё освобождение – не моя заслуга.

Саша кивнула.

– Да уж. Я успела это обмозговать за последний месяц.

– И что намозговала?

– То, что в дела я влезла в те ещё.

– Негусто.

– Ещё я решила, что буду и дальше заниматься проектом.

Дюк усмехнулся.

– Чего лыбишься?

– Я не настолько плохо знаю свою племянницу, чтобы я мог предполагать какое-либо другое решение.

– Ты считаешь, я не права?

– Ты – взрослая девочка, Саша.

Тёрнер с благодарностью кивнула.

– Бабушка с дедушкой не обижаются из-за истории с маминой могилой?

– Забудь. Ты же знаешь, для них главное, чтобы с тобой всё было в порядке. Мама о тебе спрашивает каждый день. Хотела приехать сюда. Но я не позволил. «Я тут проведывала внучку в тюряге» – не самая лучшая история для чая с подругами.

– Да уж.

– Значит, ты теперь перебираешься в Бразилию? Небось, и Энди с собой позовешь?

– Я только минуту назад узнала от тебя о том, что вообще выхожу из этой дыры. До этого я не исключала, что состарюсь тут и умру, как Карлос Шакал.

– Ну прям уж таки.

– В общем, дай мне пару дней, Дюк, чтобы прийти в себя.

– Тебе стоит быть осторожной, Саша. Наш мир за этот месяц очень сильно изменился. Твоё имя теперь на слуху у всего человечества. У тебя могущественные враги. А насчёт друзей… лучше подумай дважды, прежде чем причислять кого-то к этой категории. Политика – грязное дело. Большой бизнес – ничем не лучше.

– Я угодила в политику случайно, Дюк, и не собираюсь в ней задерживаться. Как и в большом бизнесе. Пусть ими занимаются те, кому это по душе. А я – займусь тем, что умею получше.

– Удачи тебе в этом, mon sher.

Международный аэропорт Страсбург-Энтсайм, Эльзас, Франция

10 июля 2120 года. 19:25 по местному времени (17:25 по Гринвичу)

Передача семерых освобожденных из-под ареста людей французскими органами правопорядка представителям бразильских властей проходила на лётном поле страсбургского аэропорта с пафосом, достойным обмена шпионами во времена Холодной войны. Дорогу из тюрьмы Саша провела в одиночестве, в наручниках, на заднем сиденье правительственного аэромобиля с тонированными стёклами, который доставил её прямо под трап гиперзвукового военно-транспортного самолёта с эмблемой в виде короткого золотого меча с крылышками – гербом бразильских военно-воздушных сил – Forca Aerea Brasileira (FAB). Лишь на лётном поле, по знаку строгого сотрудника французского Министерства юстиции, жандармы наконец освободили её.

– Как вам французские каникулы?! – перекрикивая шум двигателей, прокричала Саша, обращаясь к Арни Дипвеллу, Герте Вебер и Паоло Герреро, которых вывели из соседнего аэромобиля.

За этот месяц они не виделись ни разу.

– В Кэмп-Лежен кормили даже хуже, – отшутился Арни, упомянув знаменитую военную базу Корпуса морской пехоты США.

Как и полагается «морскому котику», Арни не терял присутствия духа.

– Да, не так уж плохо, – пробурчала суровая немка. – Если не считать того, что мои побратимы из GSG 9 будут подтрунивать надо мной до конца дней на встречах ветеранов. Подумать только – угодить в засаду к бездарям-лягушатникам из GIGN! Мы на учениях всегда делали их в одну калитку.

Вскоре Саша увидела и Сая с Фордом. По иронии судьбы их вывели из одной и той же машины, вместе с Ленни Картером. Кореец бросил на Сашу быстрый взгляд и коротко кивнул. Она ответила тем же. Тёрнер понимала, что человек, отсидевший месяц в тюрьме из-за бескорыстного желания помочь ей, заслуживает большего, чем просто кивок. Но сейчас было не место и не время.

Форд, пересчитав взглядом своих людей, удовлетворённо кивнул. Чего у него было не отнять, так это чувства ответственности. Он выглядел всё такой же спокойной горой мышц и имплантов, как и всегда, и, казалось, не был ни капли удивлён освобождению.

«Не сомневался, что босс не оставит тебя на произвол судьбы? Или просто строишь уверенную мину по своему обыкновению?» – взглядом спросила у него Саша. Тот в ответ улыбнулся одними краями губ – так, чтобы это могла заметить лишь она. Было время, когда эта улыбка пробуждала в ней определённые чувства. Возможно, их отголоски бродили где-то в памяти до сих пор.

Французская жандармерия явно постаралась очистить лётное поле от нежелательных лиц. Ни одного представителя СМИ не было видно даже на горизонте, не исключая даже журналистских дронов в небе.

У трапа самолёта их ждала небольшая делегация во главе с важным бразильским дипломатом. Глаза Саши расширились от удивления, когда она увидела в рядах этой делегации не только Марию Гизу (столь же раздражающе безупречную, как и во время их первой встречи), но и Джилл. Узнать подругу, впрочем, было сложно. И дело было не только в том, что она скинула килограмм пятнадцать (Саша ещё помнила Джилл в те времена, когда та поддерживала себя в хорошей форме). Она была одета, причёсана и накрашена так, что если бы Саше её представили как какую-нибудь большую шишку из дипведомства, та бы легко поверила. Изменился даже её взгляд – был теперь уверенным и полным самодовольства.

Было довольно легко связать эту метаморфозу с тем, что Джилл стояла рядом с Марией, будто они подруги, а также с тем фактом, что за последний месяц Джилл дала, наверное, с сотню интервью и комментариев об обстоятельствах своего похищения, в каждом следующем из которых в её голосе прибавлялось уверенности, а в рассказе – подробностей. «Орион» выдвинул против неё обвинение во лжесвидетельстве и иск о защите чести и достоинства с требованием об опровержении и многомиллионной компенсации. Однако Джилл это, кажется, не смущало.

При виде Саши Джилл улыбнулась и, плюнув на официоз, радостно помахала ей рукой. «С тобой мы ещё поговорим» – подумала Тёрнер, улыбнувшись подруге.

– Согласно договорённости, мы готовы принять этих людей на борт, – сообщил глава бразильской делегации с натянутой радушной улыбкой.

Представитель французского Министерства юстиции хмуро кивнул. По его знаку жандармы, которые до этого момента продолжали слегка придерживать арестантов за плечи, отпустили их. Почувствовав свободу, пленники вначале неуверенно огляделись по сторонам, и лишь затем – осторожно двинулись в сторону трапа.

– Прошу представителя ООН подтвердить, что оговоренные семь лиц освобождены из-под стражи и переданы бразильской стороне согласно договорённости, достигнутой в Каракасе, – обратился глава французской делегации к старшему из маленькой группки людей, стоящей чуть в стороне.

– Подтверждаю. Благодарю обе стороны за сотрудничество, – ответил международный наблюдатель. – Не соблаговолят ли руководители делегаций символически пожать друг другу руки? Для отчётности полагается сделать официальное видео.

– Разумеется.

Пока дипломаты заканчивали с церемониалом, Саша достигла трапа, и в ту же секунду ощутила у себя на шее Джилл.

– Скучала по тебе, подружаня! Рада, что ты в порядке!

От подруги пахло дорогой туалетной водой, свежестью и достатком.

– Спасибо, Джилл. Ты, я погляжу, тоже в норме, – не удержалась от иронии Саша.

– Раз уж жизнь изменилась – предпочитаю видеть в этом возможности, а не проблемы, – шепнула та ей на ухо, и подмигнула. – Ты ведь хотела, чтобы я вернулась в реал? Так я уже месяц из него не вылезаю.

– Поднимайтесь на борт, прошу, – пригласила всех Мария. – В пути у нас будет время на приветствия.

Салон самолёта, предназначенного в основном для перевозки дипломатических делегаций, напоминал салон бизнес-класса регулярного рейса. Саша заняла место в кресле у иллюминатора и уставилась на лётное поле, по которому всё ещё расхаживали жандармы. Рядом, хмуро оглядываясь по сторонам, присел Сай. Бразильские дипломаты вскоре окончили церемониал и поспешили подняться на борт. Как только все оказались в салоне, сразу стало ясно, кто на самом деле главный.

– Благодарю за содействие, сеньор Августо, – сказала Мария Гизу руководителю делегации с той вежливостью, с которой обычно говорят с людьми рангом ниже.

– Всегда рады помочь, сеньорита, – поклонился тот в ответ куда более почтительно.

– Что ж, – Мария улыбнулась пассажирам. – Вот теперь будет вполне уместно отметить освобождение наших друзей бокалом шампанского. Давайте сделаем это, пока мы ещё не оторвались от французской земли, чтобы оставить о ней хотя бы какие-то приятные воспоминания!

Саша не успела заметить, как в её руке оказался бокал, который услужливый стюард в униформе бразильских ВВС наполнил золотистым игристым напитком. С таким же удивлением и некоторым подозрением бокал в своей руке рассматривал Сай.

– Хотелось бы мне, чтобы мы возвращались победителями, мэм, – виновато, но с достоинством молвил Форд, принимая свой бокал.

– Вы все действовали храбро и самоотверженно. У вас не было никакой возможности противостоять целой армии французских полицейских. Будь у нас с братом возможность передать вам какое-то сообщение в той ситуации, мы бы велели вам немедленно сдаться, чтобы не подвергать свои жизни опасности.

– Нам платят за то, что мы подвергаем свои жизни опасности, мэм, – ответил Форд.

– А нам с Саем просто в кайф, – сыронизировала Саша.

– Доктор Тёрнер, вы заслуживаете от нас особой благодарности и особых извинений. То, через что вам пришлось пройти – воистину невероятное испытание. Позвольте заверить, что ваш вклад в наше общее дело будет оценен по достоинству. Давайте же выпьем за ваше освобождение!

Тёрнер ответила латиноамериканке поднятием бокала и сделала глоток терпкого пенистого напитка. У неё было очень много назойливых вопросов по поводу того, что уже произошло и чему ещё предстояло произойти. Но она решила, что для них ещё представится время. Минуту спустя Джилл и Мария уже сидели на сдвоенном сиденье напротив Саши с Саем, пристёгнутые ремнями, а самолёт – стремительно набирал разгон для взлёта.

– Я надеюсь, шеф, нам полагается пара выходных и премиальные? – устало облокотившись на спинку кресла, спросил у Форда Герреро, попутно сделав знак стюарду, дабы тот заново наполнил осушенный бокал.

Однако командир не принял шутливый тон подчиненного, а обратил на него тяжелый и требовательный взгляд.

– Если к нашей работе нет претензий у сеньоры Гизу, это не значит, что их нет у меня, Герреро. Мы потерпели поражение и не выполнили задачу. Если бы французы не были к нам милостивы – мы бы все уже были мертвы. Если ты и можешь рассчитывать на что-то в ближайшие дни, то это на усиленные тренировки, или на увольнение. Выбор за тобой.

– Бляха. Да босс – просто заноза в заднице, – шепнул Ленни Картер на ухо Арни Дипвеллу так, чтобы никто больше их не слышал. – Не знаю как ты, а я, едва доберусь до паба, выпью не одну пинту доброго лагера, а не этой французской мочи с пузырьками. И пусть меня хоть завтра уволят.

Мария Гизу, тем временем, доброжелательно посмотрела на Сашу.

– Доктор Купер безапелляционно требовал включить его в состав этой делегации. Но доктор Мейер строжайше это запретила. Доктор слишком ценен для нас и слишком нужен «Ориону», чтобы рисковать, позволяя ему покинуть Бразилию.

– Как он? Дом? – спросила Саша.

– Замечательно. Работает 16 часов в сутки, полон энтузиазма и фонтанирует идеями. Хотела бы я быть такой же бодрой и вдохновлённой в 86 лет. Скоро он сам всё вам расскажет.

– Так куда мы летим?

– Космодром Алкантара. Там теперь расположена штаб-квартира «Терра Новы». Все мы теперь работаем там. Я очень надеюсь, доктор Тёрнер, что случившееся не поколеблет вашего желания работать над проектом. Потому что работы для вас – выше крыши.

– Даже если бы я передумала – мне было бы довольно сложно найти другую работу, будучи в международном розыске по подозрению в терроризме и Бог знает в чём ещё.

Взглянув на сидящего рядом Сая, который выглядел встревоженно и угрюмо, прикрыв глаза, как во время медитации, Саша требовательно спросила:

– Что насчёт Сая?

– Мы обещали позаботиться о ваших друзьях. Как видите, Джилл уже стала важной частью нашей команды. Безусловно, у нас найдётся работа и для мистера Парка, если он пожелает с нами остаться.

– Парк – не моя фамилия, – не открывая глаз, спокойно произнёс Сай. – Французские полицейские меня так записали, так как под этим именем я засветился однажды в их базе данных, и его выдал искин, когда они отсканировали мои отпечатки пальцев. От полиции это просочилось в прессу. На самом же деле – это был всего лишь один из очень многих фальшивых паспортов.

– Весь мир знает тебя теперь как Парка, – возразила Саша. – Это как дурацкое прозвище, которое тебе дают в первом классе, и оно уже не отлипнет, если не перейдешь в другую школу. С той лишь разницей, что в твоём случае «другой школой» может стать разве что другая планета.

– Что ж, это в любом случае звучит лучше, чем «серийный номер J-233».

Открыв глаза и посмотрев на Марию, Сай сказал:

– Я провёл большую часть жизни, прячась от китайских властей. Старался быть призраком. Тенью. Теперь они точно знают, где меня искать. И уж точно не забудут обо мне, пока не отыщут. Так что мне нужно быть осторожным вдвойне. Я неплохо знаю ситуацию в разных странах. Бразилия – не та страна, где такие, как я, могут чувствовать себя в безопасности.

При слове «в безопасности» Сай покосился на Джилл, которая поглядывала на него с нескрываемой опаской. Саша нахмурилась и устремила на подругу гневный взор.

– В Бразилии пока всё сложно с юридическим статусом лиц, появившихся на свет путём клонирования, – дипломатично ответила Мария. – Наша страна привержена христианским ценностям. А позиция католической церкви по поводу лиц, не рождённых традиционным путём, всё ещё достаточно консервативна. На сегодняшний день невозможно предоставление гражданства или официального убежища лицам с вашей биографией. Однако у моего брата достаточно влияния, чтобы обеспечить вам полную безопасность и неприкосновенность. Если вы согласитесь работать на нас в Алкантаре – вам там ничего не будет угрожать.

– Работать кем? – уточнил Сай.

– Вас ведь готовили к проведению специальных операций, не так ли? Нам удалось навести некоторые справки о программе, в рамках которой вы появились. Она имела военное назначение.

Саша глянула на Сая с некоторым удивлением. До этого момента она считала, что слухи, которые бродят на этот счёт в СМИ – журналистские утки. Впрочем, если припомнить некоторые детали в поведении Сая, которые она отмечала (искусство рукопашного боя, акробатические навыки, умение взламывать системы защиты на огнестрельном оружии), то это не казалось таким уж невероятным.

«Сколько ещё мне предстоит о тебе узнать?» – подумала она, пытаясь понять, что же она всё-таки чувствует в отношении Сая (за долгий месяц, проведённый в Клерво, она пальпировала эту мысль с разных сторон, но так и не пришла к ясному ответу).

Кореец (или, вернее, китаец?) на прямой вопрос не ответил. Однако Мария, похоже, посчитала молчание достаточно ясным ответом.

– Думаю, у нас найдётся для вас место в службе безопасности, – решила она.

– Начальник вашей службы безопасности скорее сдохнет, чем согласится, чтобы я был в его команде, – усмехнулся Сай, покосившись в сторону Форда, и добавил: – И это взаимно.

– Да, это действительно плохая идея, – подтвердила Саша, поморщившись при мысли о тандеме из этих двоих. – Поверьте.

– Мистер Форд – профессионал, и будет делать то, что будет приказано, – ответила на это Мария с властностью, которая резко контрастировала с её милым личиком и приятным голоском. – Того же мы будем ожидать и от вас, мистер Парк, если вы примите предложение. У вас есть время обдумать предложение – 24 часа. В случае отказа вы получите качественные документы на другое имя и сможете отправиться, куда пожелаете.

Сочтя, что с Саем она закончила, Мария извинилась и отправилась в другой конец салона, чтобы ответить на какой-то срочный вызов. Посмотрев на Сая, Саша увидела, что тот вновь прикрыл глаза и пытается медитировать.

– Это правда? Тебя готовили к службе в китайском спецназе?

Не открывая глаза, тот ответил:

– Не так уж важно, для чего меня выращивали. Важно то, что мне удалось выбраться и я выбрал себе другую жизнь. И хотя это была нервная жизнь полевой мыши, которая непрерывно прячется по норам от летающих над ней хищных птиц – это была моя жизнь, которую я выбрал себе сам.

– А ты уверен, что китаёзы не заложили в тебя какую-то боевую программу? Типа: услышишь кодовое слово, и начнёшь мочить всех вокруг, – предположила Джилл.

– Джилл, не позорься! – напустилась на неё Саша. – Сай – человек, а не робот, с такой же свободной волей, как твоя или моя!

– Ты что, впервые слышишь о нейрохакинге? Я читала, что таким способом можно не только похищать данные, но и изменять сознание, а возможно даже и полностью брать его под контроль.

– Даже если это не очередные байки от биоконсерваторов, в чём я сомневаюсь – хакнуть могут кого угодно, у кого есть в голове процессор. У тебя его нет? Может, у меня нет? У кого-то вообще в этом самолёте? Но ты решила, конечно же, прикопаться именно к Саю!

– Ладно-ладно, остынь, подружаня. Я всего лишь спросила.

– Расскажи лучше, как ты докатилась до такой жизни. Я наблюдала за твоими перлами в новостях. Между прочим, ты просто в отличной форме. Сколько ты сбросила, кило десять?

– Ты меня недооцениваешь. Шестнадцать, подружаня.

– За месяц? Ты что, за это время вообще не ела?

– Объедалась, как никогда в жизни, – самодовольно усмехнулась её подруга, довольная, что Саша задала этот вопрос. – Помнишь, я рассказывала тебе про СКМ от Biogen? Так вот, бывает, что мечты сбываются.

Зная, что Джилл говорит об ультрасовременной системе контроля метаболизма (СКМ), которая состоит из желудочного кибернетического импланта и комплекса биостимуляторов, Тёрнер нахмурилась.

– Джилл, ты же медик по образованию! Ты лучше меня знаешь, сколько у этой штуки побочки!

– У 600-XT? Нет. Эта модель – просто чудо, Саша. Совсем не то, что 500-ые и тем более 400-ые. После её вживления вчерашний хронический язвенник способен сжирать на ночь по бургеру с тремя котлетами, с большим картофелем и майонезом, а затем спать, как младенец. Штука действительно шикарная, преимущества оправдывают риски. Кроме того, я не дура, и злоупотреблять этим чудом техники не собираюсь. Вот достигну оптимального веса, сделаю липосакцию, чтобы надёжно покончить со своей жирной задницей, а там, глядишь, может, имплант больше и не понадобится…

– Штуки, о которых ты говоришь, стоят, по-моему, не меньше, чем… – с каждой секундой всё сильнее хмурясь, пробормотала Тёрнер, не в силах с ходу сложить в уме нужную шести– (если не семи-) значную цифру.

– К счастью, у меня нашлись спонсоры, – легкомысленно подмигнула индуска.

Покосившись в сторону, куда ушла Мария, и склонившись к подруге, Саша спросила:

– Надеюсь, ты понимаешь, Джилл, что тебя используют?

Несмотря на назидательный тон, Джилл не смутилась.

– «Кто-то хочет использовать тебя. Кто-то хочет быть использованным тобой», – легкомысленно пропела она строки из старой песенки, и подмигнула. – Чего уставилась, как бука? А что ты ещё предлагала мне делать? Без обид, но это во многом твоими стараниями я попала в этот переплёт. Кто мне помог бы из него выбраться? Адвокаты, на которых у меня всё равно нет денег? Полицейские, которым на меня плевать? Может быть, моя старенькая мама из индийской деревни? Ты сама прекрасно понимаешь, что я – маленький человечек, который столкнулся с большими-пребольшими проблемами. Я была бы круглой дурой, если бы отказалась, когда Мария пообещала мне покровительство.

– В обмен на то, чтобы ты красочно рассказывала на каждом углу, как тебя похитили и пытали люди из «Ориона»?

– Да. А что, разве в этом есть хоть слово неправды?

– Я надеюсь, что ты осознаёшь, Джилл, каким могущественным людям ты прыгаешь в глаза? Ты уверена, что хочешь их дразнить своей физиономией со всех каналов?

– Да пошли они нахрен! Эти сукины дети мне пальцы бы поотрубали, а потом и всё остальное, глазом не моргнув! Это не я начала эту войну!

Джилл раздраженно пожала плечами, и продолжила:

– Ты так уверена, что меня бы оставили в покое, если бы я залезла в кусты и не высовывалась?! Я вот очень в этом сомневаюсь! А так, по крайней мере, я имею хорошую крышу. В прямом и переносном смыслах. И впервые за всю свою жизнь не чувствую себя в реале нищебродкой.

Саша неуверенно пожала плечами. В рассуждениях Джилл было рациональное зерно. Однако Саша сомневалась, что подруга действительно действовала так продуманно, как пыталась это ей подать. Скорее, Джилл повелась на блеск роскошной жизни, о которой всегда мечтала, как туземцы покупались на блеск красивых безделушек, которые предлагали им белые колонизаторы в обмен на землю и урожай. Не закончится ли и её история так же плачевно, как история тех туземцев? Не придётся ли Джилл очень дорого заплатить за доставшийся ей задаром лоск в тот самый момент, когда её сказанная-пересказанная история о похищении перестанет быть интересной репортёрам, и она перестанет быть нужной семейству Гизу? Честным ответом на этот вопрос был: «Хрен знает, что из этого выйдет».

– Я просто беспокоюсь, Джилл, – вздохнув, призналась Саша. – Мы с тобой впутались в историю из тех, к каким мы не привыкли. Тут нет «своих» и «чужих», «хороших» и «плохих». Ставки так высоки, что люди готовы идти по трупам. Особенно – по трупам такой мелочи, как мы с тобой.

– Знаю я, подружаня. Но ничего уже не поделаешь.

Вздохнув и согласно кивнув, Саша повернулась к Саю.

– Что ты решил?! – требовательно спросила она.

Не открывая глаз, тот продолжил глубокое медетативное дыхание.

– А ты сама как думаешь? – спросил он неторопливо.

– Я думаю, что нам нужно держаться вместе.

Глаза Сая наконец открылись. Отбросив тщетные попытки продемонстрировать непоколебимое душевное равновесие, он заговорил с едва сдерживаемым раздражением:

– Это с кем, интересно? Твою подругу при виде меня в дрожь бросает. Этот громила, под чьим руководством мне предлагают работать – даже не скрывает своей неприязни. Для них я даже не человек. Высокомерной богачке, которая бросила мне это предложение, как кость собаке – на меня плевать. С кем ты мне предлагаешь «держаться вместе»?

Саша прикрыла глаза и глубоко вздохнула, набираясь решимости. А затем – совершила один из тех спонтанных поступков, которые порой случаются в жизни у каждого человека, и которые удаётся обдумать и взвесить лишь какое-то время спустя. Её губы прикоснулись к губам Сая плотно и страстно. Ладонь – взъерошила его волосы, притягивая его к себе. Если уж она решилась что-то сделать – то делала это без робости и колебаний.

Оторвавшись от него секунд десять спустя и устремив в его изумлённые глаза короткий взгляд, который передал больше информации, чем могла бы передать беседа длиной в несколько минут, Саша отвернулась к иллюминатору – так, будто ничего не произошло.

– О, боги, – закатила глаза Джилл. – С тобой, подружка, не соскучишься.