Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Купер по-отечески взял Сашину ладонь в свою. Тёрнер закусила губу и наморщила лоб, сдерживая неуместную влагу, которая начинала скапливаться где-то в уголках глаз.

– Я сама виновата в этом, – продолжила она. – Из-за своих детских комплексов я упрямо не желала вспоминать и говорить с кем-либо о человеке, который любил меня больше всего на свете. Я в глубине души винила маму в том, что она передала мне гены, которые могут убить меня с вероятностью в 50 %. Как будто она была в этом виновата! Как будто эта вероятность становилась меньше от того, что я не вспоминаю вслух о маме и ношу фамилию этого кретина, который является моим биологическим отцом! Я всегда понимала, что это – ужасная тупость. Понимала, что я веду себя как неблагодарный, эгоистичный ребёнок. Но я не могла перебороть себя.

– Ты ни в чём не виновата, Саша. Ты потеряла маму в 4 года. Тебе было больно, тяжело и страшно.

– Знаешь, когда я была там, на кладбище…

Саша замялась, с трудом сдерживая эмоции.

– … я, кажется, осознала наконец, какой дурой я была. Поняла, сколько времени потратила напрасно, бегая сама от себя.

– Ты ничего не потратила понапрасну, Саша, – улыбнулся ей Купер, продолжая сжимать её ладонь. – И ни от чего ты не убегала. Ты могла выбрать себе какую угодно судьбу, какую угодно профессию, которая не напоминала бы тебе о Лианне. Но ты выбрала себе именно тот путь, который для тебя выбрала бы она. Сознательно или нет, но всю свою жизнь ты провела так, будто верила, как и Лианна, что «Лиам» уцелел, что у проекта «Пионер» еще есть будущее. Ты как будто все эти годы готовила себя именно к тому, чтобы стать тем, кем ты в итоге и стала.

Саша подняла на Доминика задумчивый взгляд.

– Кем «я стала», Дом? Кем ты видишь меня в этом проекте? Я до сих пор не понимаю этого достаточно ясно. Ты меня знаешь, я не такая уж скромняга. Но здесь действительно хватает выдающихся учёных и инженеров. Настоящая «dream team». Какую такую добавочную стоимость могу принести сюда я?

– Мы ещё успеем поговорить об этом, девочка моя. Сегодня на тебя и так навалилось слишком многое.

Саша благодарно кивнула, соглашаясь отложить это объяснение.

– Я не задала тебе ещё один вопрос, который беспокоил меня всё это время.

– Да? – вопросительно поднял брови Купер.

– Где второй фрагмент кода?

– А, ты об этом?

Старик улыбнулся с редким для него хитрым выражением, словно ребёнок, успешно воплотивший в жизнь забавную шалость.

– Он был при мне. Всегда. В моей голове, – признался Доминик, картинно постучав кулачком себе по черепушке. – А если точнее, то во внутреннем блоке памяти моего нейроядра.

– Но ведь наёмники наверняка покопались там первым делом!

– Наши похитители сразу инстинктивно почувствовали, где им следует искать. Но они быстро убедились, что мой старенький Neuratech, который в своё время помогала мне модифицировать твоя мама – таит немало сюрпризов. Взломать стоящую на нём систему шифрования, которую я разработал сам, пользуясь обилием свободного времени на пенсии, им оказалось не под силу. А если бы они попробовали изъять нейропроцессор из моей головы – защитная система безвозвратно уничтожила бы данные. Они не знали, как ко мне подступиться. Вот и решили расколоть меня с помощью угрозы насилия над тобой и твоими ни в чём не повинными друзьями. Им бы это непременно удалось, если бы так вовремя не подоспел мистер Форд.

– Значит, второй фрагмент до сих пор у нас?! – воскликнула Саша с нетерпеливым интересом.

– Да. Но пользы от него немного. Один фрагмент бесполезен без другого. Такой и была наша с Лианной задумка, чтобы защитить «Лиама».

Саша изумлённо покачала головой. Купер был прав – на неё навалилось так много информации, что переварить её было трудно.

– Но ведь всё было не так, как думала мама, верно? – наконец спросила она. – «Лиам» перестал выходить на связь из-за технической поломки, так ведь?

– Так он нам отрапортовал, – невинно пожал плечами Купер.

В его словах Саша сразу почувствовала двойное дно.

– Ты говоришь так, словно он может… врать нам? – нахмурилась Саша. – Ты что, тоже считаешь «Лиама» разумным?

Некоторое время задумчиво поглядев за окно, где на тёмном небе уже начали загораться первые звёзды, Доминик ответил:

– Я не уверен, Саша. Наш новый специалист по искинам попробует разобраться в этом подробнее.

– Эта японка, Акеми? – припомнила Тёрнер неулыбчивую айтишницу. – Она мне показалась той ещё штучкой.

– Понимаю тебя. Но, если бы ты видела свою мать в её возрасте – ты бы удивилась, как она была на неё похожа. Похоже, замкнутость и нелюдимость – это черта характера многих специалистов по ИИ. Но от этого они не перестают быть экспертами в своей области.

– Что ж, неправильно судить о людях с первого взгляда. Уверена, она знает своё дело.

Некоторое время они сидели молча, погруженные в мысли, вызванные их разговором, со взглядами, устремлёнными в окно.

– Давно не слышал ничего о твоей подруге, Рейчел, – произнёс Дом, видимо, желая отвлечь Сашу от гнетущих мыслей. – Как она поживает?

– Насколько я знаю – у Хилл всё хорошо, – неопределённо буркнула Тёрнер. – Она всё ещё работает на «SpaceCo». Перед тем, как началось всё это безумие с Землёй-2 – проходила подготовку для участия в проекте «Overcomer».

– Строительство обитаемой станции на Титане? – припомнил Купер, хмыкнув и уважительно кивнув. – Очень интересный проект.

– Ага. Бессмысленное и расточительное безумие, но интересное в исполнении, конечно. Хилл всегда любила принимать вызовы.

– В этом вы с ней похожи.

«А ведь мне вначале казалось, что совсем не похожи» – подумала про себя Саша, легко погружаясь в омут воспоминаний. Они всегда называли друг друга по фамилии – «Тёрнер» и «Хилл». Практически никогда – по имени. И на первых порах это было именно тем, чем выглядело – проявлением официоза, а не близости.

Рейчел принадлежала к гордому семейству потомственных астронавтов и военных лётчиков, в котором и мужчины, и женщины в основном служили в ВВС США или работали в NASA, а чаще всего – переходили ко второму, начиная с первого. Как полагается истинной дочери рода Хилл, она с отличием закончила Академию ВВС в Колорадо-Спрингз. С первой попытки она успешно окончила базовые курсы астронавтов (BAC) и углубленные курсы астронавтов (AAC) по целому ряду направлений. А затем – сумела пройти отбор в RPS, контракт с которым позволял ей как можно раньше воплотить в жизнь свои честолюбивые планы и начать работать в космосе. Человек из мира орденов и звёздно-полосатых флагов, всегда и во всём первая и лучшая, вдоль и поперёк состоящая из перфекционизма, трудоголизма, чувства долга и ответственности, Хилл сразу дала понять напарнице, что им следует сохранять дистанцию. Саша же дала понять в ответ, что у неё с такой высокомерной выскочкой иначе и не вышло бы.

А затем наступили долгие месяцы вдвоём на марсианской орбитальной станции, где их жизни полностью зависели друг от друга. И бесчисленные часы в необходимом для сложных работ нейрослиянии, когда мысли одной становились мыслями другой, и граница между ними почти стиралась. И это изменило всё. Они стали даже ближе, чем родные сёстры. Но вряд ли между нами ещё когда-то всё будет так, как прежде.

– Она написала мне, когда я сидела в Клерво, – после колебаний поделилась она с Купером непростым воспоминанием. – Её сообщение дошло до меня, в отличие от многих других, которые отфильтровала тюремная администрация. А это само по себе кое о чём говорит. Сказала, что знает о произошедшем в Марселе, и рада, что я жива. А дальше начала говорить штампами. О том, что «меня втянули в это безумие люди, преследующие свои корыстные интересы», «ещё не поздно всё исправить», и прочее бла-бла-бла.

– Люди иногда вынуждены говорить то, чего от них хотят другие.

– Это – не тот случай, Дом. Я знаю Хилл. У неё в голове стоит система распознавания «свой-чужой», как на истребителе. Она очень твёрдая в убеждениях и верная – не только близким людям, но и идеалам, на которых выросла. Она будет в этой гонке на той стороне, на которой будет её страна и американские аэрокосмические корпорации. А это значит – не на нашей.

Купер вздохнул и с сожалением пожал плечами.

– Как жаль, что мы поделены на все эти «стороны». Как будто там, в космосе, не хватает вызовов, тайн и опасностей, перед которыми нам стоило бы сплотиться.

– Мне тоже жаль, Дом. Но наш мир – таков, каков он есть.

Некоторое время они молчали, обдумывая сказанное и услышанное.

– Кажется, нам обоим следует отдохнуть, – наконец изрекла Саша. – У меня в голове ужасный сумбур. А Мейер хочет, чтобы я уже завтра всерьёз приступила к работе.

– Отправляйся спать, Саша.

– Как насчёт тебя?

– Мне ещё требуется сделать пару вещей у себя в кабинете.

– Ты же не собираешься провести здесь всю ночь, правда?

Доминик добродушно улыбнулся.

– Не беспокойся за меня, девочка моя. Старикам требуется намного меньше времени для сна.

Глава 17: Чувства и грёзы

Посёлок Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

10 июля 2120 года. 21:40 по местному времени (00:40 по Гринвичу)

Фирменный беспилотный аэромобиль – такой же, как тот, что доставил их с Марией с аэродрома в штаб-квартиру «Terra Nova» – высадил Сашу прямо у порога выделенного ей симпатичного одноэтажного таунхауза, расположенного на одной из террас живописного посёлка на берегу Южной Атлантики. Круглосуточное служебное аэротакси принадлежало к числу корпоративных сервисов, которые были доступны Саше с того момента, как она заполнила и скрепила своей электронной подписью формуляры, официально сделавшие её заместителем руководителя направления аэронавтики и астронавтики сектора космической инженерии компании «Terra Nova» (ещё никогда у неё не было должности, состоящей из стольких слов). Саша так устала, что лишь бегло пробежалась по строкам акцептированного ею предложения о трудоустройстве. Отметила лишь, что цифры в нём выглядят весьма прилично (в RPS, со всеми надбавками за вредную и опасную работу в космосе, она зарабатывала лишь немногим больше, а переменчивый доход от собственного бизнеса до этих цифр частенько не дотягивал). Её мысли были в тот момент очень далеки от финансовых вопросов.

Ночное освещение и фоновая музыка из её плэйлиста включились автоматически, как только она отперла замок, приложив к сканеру отпечаток пальца, введя персональный код доступа и позволив видеокамере зафиксировать свой лицевой паттерн. В коридоре стояли две дорожных сумки и небольшой штабель из коробок с вещами – все её пожитки из Паксе. Воздух внутри был насыщен озоном и хорошо увлажнённым, как она любила.

– Добро пожаловать домой, доктор Тёрнер. – услышала она в ушных раковинах приятный синтетический женский голос. – Я – «Афина», центральный искусственный интеллект компании «Терра Нова». С этого момента я нахожусь в вашем распоряжении всегда и всюду, где доступны телекоммуникации. Согласно условиям подписанного вами контракта, я заменила все используемые вами ВИ-модули, и буду теперь выполнять их функции.

Тот факт, что продвинутый корпоративный искин, стоящий сотни миллионов криптокредитов, будет выполнять рутинные действия вроде управления её персональными аккаунтами в различных приложениях и домашней электроникой, мог навести на мысль о напрасной трате ресурсов. Однако Саша знала, что квантовый компьютер, являющийся ядром «Афины», мог без труда выполнять миллиарды процессов одновременно.

Восприятие искинов как неделимых единиц было не более чем капризом человеческого мозга, который со свойственным ему антропоморфным мышлением упрямо желал воспринимать всё, что имеет человеческий голос, как некий отдалённый аналог личности. Но на самом деле искин являлся совокупностью бесчисленного множества виртуальных сущностей, которые могли выполнять определённые задачи вместе или отдельно, и могли и вовсе не быть связаны друг с другом.

Тот факт, что частичка «Афины» будет организовывать пополнение продуктов в холодильнике Саши и помогать ей в навигации по Алькантаре, не помешает другим частичкам «Афины» в ту же секунду администрировать какую-нибудь сверхважную нейроконференцию по распоряжению доктора Мейер и проводить сверхсложные математические вычисления для проекта.

– Желаете ли вы, чтобы я выступила гидом по вашему жилищу и помогла с обустройством? Или вы сразу хотите перейти к вопросам, связанным с проектом?

– Пока ничего не нужно. Просто разгрузи мою нейросеть и дай мне прийти в себя, – проворчала Саша, проходя в своё обиталище и на ходу стягивая с себя одежду.

– Как скажете, доктор Тёрнер. Не буду вас беспокоить. Обратитесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

Душ без ограничений по времени, с нормальным шампунем и гелем, без присмотра французской тюремщицы был именно тем, что было нужно Саше в этот момент. Она провела много времени в душевой кабине, наслаждаясь волшебным ощущением того, как тёплые струйки воды обволакивают её тело, сбрасывая с него накопившееся напряжение. Тёрнер провела жизнь, в которой экстрим и экшн преобладали над комфортом и уютом. В её жизни было немало периодов, когда она могла лишь мечтать о такой роскоши как длительный тёплый душ. И это научило её получать от таких моментов максимум удовольствия. Ведь кто знает, что её ждёт завтра.

Выйдя из душа, вытершись, но ещё не накинув халат, она бросила на себя короткий взгляд в зеркало. Там она увидела 32-летнюю женщину, находящуюся в самом расцвете сил, красоты и здоровья. В её теле, главным образом в головном мозге, находились некоторые кибернетические импланты, без которых она не смогла бы сделать карьеру в сфере, которой решила посвятить жизнь. Но внешне ни один из них не был заметен – разве что нейропорт, если заглянуть за правое ухо.

При росте 174 сантиметра и весе 61 килограмм она не имела ни грамма лишнего веса, но смотрелась не худощавой, а стройной и спортивной. Мускулатура, которую она поддерживала в тонусе не препаратами, а регулярными физическими упражнениями и занятиями по муай-тай, не была гипертрофирована, как у культуристок, но всё же тело выглядело скорее тренированным и атлетическим, чем хрупким и нежным. Кубики брюшного пресса, подкачкой которых она заморочилась в юности, всё ещё чёткими линиями выделялись под плоским животом. Груди второго размера были подтянутыми и упругими. Круглые ягодицы – такими же подтянутыми и подкачанными, без намёка на целлюлит – хоть показывай в рекламе фитнесс-клуба. Смуглая кожа не была такой идеально-бархатной и шелковистой, как у барышень, которые выкладывали на уход за ней тысячи кредитов в месяц, но оставалась чистой и здоровой, свидетельствуя о правильном образе жизни. Короткая стрижка пепельно-чёрных волос, обычно причёсанных нарочито небрежно, и прямой, пронзительный, даже задиристый взгляд тёмно-зелёных глаз, делали её образ далёким от ангельского или кукольного и как бы вызывающе говорили: «да, я не подарок».

Вписывались в образ и её татуировки: два вычурных многогранных ключика к неизвестным дверям на одной связке, с крыльями, словно у ангела или красивой птицы – сзади на шее; хитросплетение взаимосвязанных шестерёнок, рычагов, труб и вентилей – на левом предплечье; чешуйчатый змей Уроборос, заглатывающий собственный хвост – обвивает её левую ногу от середины бедра до середины голени.

Её лицо было достаточно волевым, смелым и решительным, чтобы отпугнуть любого, кто привык воспринимать женщину как милое и беззащитное существо, нуждающееся в опеке и покровительстве. Однако каждый, кто не был склонен чрезмерно зацикливаться на её вызывающей эмансипированности, легко проникал взглядом за кажущиеся колючки и обнаруживал под ними открытость, искренность и эмпатию, которые располагали к себе.

– Ладно-ладно. Хороша, конечно, но хватит любоваться, – пробормотала себе под нос Саша, подмигнув отражению.

В этот момент к ней неожиданно обратилась «Афина»:

– Доктор Тёрнер, прошу прощения за беспокойство, но к вам гость.

– Кто?

Вместо ответа ИИ отобразил фрагмент записи с наружной видеокамеры. В вечерней тишине, нарушаемой стрекотанием сверчков и шумом редких транспортных средств, проносящихся невдалеке, ночной визитёр – человек в спортивной одежде с капюшоном – появился тихо, как призрак. Подозрительно оглядываясь по сторонам, он аккуратно вышел на освещённое настенным фонарём пространство из тени тропических кустарников, густо растущих на противоположной стороне маленькой извилистой улочки, крутыми изгибами спускающейся вниз, к океану. По его движениям в нём можно было легко заподозрить домушника или киллера, если бы он не прошел открыто к двери и не позвонил в неё.

Закусив губу, Саша быстро накинула халат и вышла в прихожую.

– Я уже как-то раз говорила тебе, что подобным образом ведут себя только маньяки, – сказала она, открывая дверь.

– От привычек не так просто избавиться, – ответил Сай спокойно, снимая с головы капюшон.

– Долго ты сидел в кустах? Наслаждался компанией цикад и москитов?

Он ничего на это не ответил – просто переступил порог и прильнул к ней в поцелуе. Он сделал это спокойно и уверенно – без нервных колебаний, характерных для застенчивых подростков, смертельно боящихся неудачи, и без чрезмерной наглой порывистости, которую часто проявляют раззадорившие себя перед очередным приключением самоуверенные мачо. Сай поцеловал её так, словно делал это уже далеко не в первый раз, словно иначе и быть не могло.

В какой-то момент Саша была близка к тому, чтобы как-то остановить всё это. Собиралась сказать, что её поступок в самолёте был импульсивным, что она ещё ничего не обдумала, что им обоим требуется отдых и время на размышления. Но ей нравилось то, что происходило – нравилось до приятных мурашек, пробирающих тело от макушки до пяток, до резко участившегося пульса. Не отрываясь от Сая, она решительно захлопнула дверь. Халат спал вниз с её свежего и тёплого после душа тела.

Они не говорили долго. Не говорили – не значит «не общались». Ведь физическая близость является формой общения, которая часто может передать гораздо больше эмоций и открыть больше тайн, чем самый откровенный разговор. Сай оказался замечательным любовником – терпеливым, внимательным и искусным. Он не торопился сам и умело, ласково сдерживал её нетерпеливость, позволяя их телам и умам лучше понять и прочувствовать друг друга, настроиться на одну частоту, на которой они смогут получить наибольшее наслаждение. Не опускаясь к грубости и вульгарности, он оставался пытливым и раскованным, и не пожалел усилий, чтобы отыскать именно те тайные кнопочки, нажатие на которые творило с её телом магию. Женский оргазм – капризная штука, и его редко удаётся достичь с мужчиной, с которым отсутствует эмоциональная близость, зачастую образующаяся гораздо позже первой-второй встречи. Однако с Саем она достигла вершины удовольствия сразу. А через некоторое время, благодаря терпеливому продолжению его ласк, экстаз вернулся снова – как новая приливная волна, накатившая после отлива.

Лёжа на спине с закрытыми глазами на мокрой простыне, Саша погрузилась в неописуемое приятное состояние, являющееся парадоксальной смесью опустошенности и наполненности. Сай ощутил, что она достигла своего пика. Он не пытался зайти на третий круг и не мешал ей наслаждаться послевкусием – лишь поглаживал её так нежно и легко, словно это было дуновение едва ощутимого ветерка. Лишь проплыв на этих приятных волнах столько, сколько ей хотелось, Саша повернулась к нему, улыбнулась и спросила:

– Ты уверен, что тебя готовили именно для спецназа?

Посмотрев ей в глаза и ласково погладив по щеке, Сай улыбнулся в ответ.

– Однажды я провёл около года на Бали, – ответил он некоторое время спустя. – Прятался, как всегда, а заодно пытался найти себя, ответы на некоторые вопросы. И поиски привели меня туда. Там я научился тантрическому сексу.

– Так это то, чем мы сейчас занимались?

– Не совсем. В классическом варианте тантрический оргазм достигается вообще без касаний к… – улыбнувшись, Сай опустил взгляд ниже. – Это может занять иногда несколько часов. Но ощущения – невероятно глубокие.

Саша с интересом хмыкнула.

– Надо будет как-то попробовать. Но если у меня не хватит на это терпения и я перейду к более традиционным «практикам» – не обессудь.

Сай в ответ улыбнулся, продолжая мягко её поглаживать.

– Терпеливость – это не про тебя, верно?

– Да, наверное, – согласилась она. – Я ведь не знаю, сколько ещё времени мне осталось.

– Никто из нас не знает.

Некоторое время они наслаждались тишиной.

– Думаю расспросить тебя о значении твоих тату, – через некоторое время произнёс Сай.

В сознании Саши сразу же предстала та, которую она видела реже всего – два не похожих один на другой ключика на одной связке, с крыльями фенникса. Тату была набита в том месте, где начинается шейный отдел позвоночника.

Эта татуировка появилась на её теле последней и была особенной уже даже тем, что была набита не на Земле. Она сделала её в 2117-ом, по окончанию её марсианского контракта, как символ того родства, которое установилось между ней и Рейчел Хилл. Рисунок символизировал их индивидуальность и их связь. Каждая из них была ключиком к своему замку, но особую ценность они приобретали вместе. Ведь требовалось отпереть оба замка на двери, чтобы получить доступ к тому, что внутри. Крылья же феникса подчёркивали бессмертие их связи, способность их дружбы возродиться из пепла, какое бы расстояние не разделяло их, и какое время не прошло между их встречами.

Тёрнер не хотела рассказывать об этом Саю. Три года спустя, когда их с Хилл действительно разделяло так многое – тогдашние их чувства казались слишком наивными и сентиментальными. Словно у маленьких девочек, которые скрещивают пальчики и клянутся в «дружбе навсегда», искренне веря, что школа, колледж, парни, карьера, семья – вовсе не те вещи, которые могут что-то изменить в их отношении друг к другу. У Саши никогда не было этого в детстве. Ведь она моталась из одного города в другой и переходила из одной школы в другую слишком часто, чтобы у неё могла установиться с кем-то столь близкая связь. Может быть, именно поэтому она попалась на эту сентиментальную удочку уже будучи взрослой.

– Есть история о каждой, – заверила она. – Но тебе расскажу для начала о первой – той, что на руке. С ней всё просто. Она появилась во времена, когда мозгов у меня в голове было куда меньше, чем желания сойти за свою в тусовке байкеров, в которую я тогда затесалась. Я тогда училась в MIT, и решила, что со всеми этими шестерёнками и рычагами я буду выглядеть как крутой технарь, а не как занудная зубрила.

Сай понимающе улыбнулся.

– Я рассказал бы тебе о своей. Но её больше нет. Да и была она не столь красива – всего лишь QR-код, нанесённый на подошву моей правой стопы. Заводская маркировка «Женьли».

Вспомнив о том, в каком ужасном месте прошла юность Сая в те времена, когда Саша училась и развлекалась в MIT, она не сразу нашлась, что ответить.

– Я рада, что ты решил остаться, – наконец сказала она.

Он не отвечал долго. Достаточно долго для того, чтобы она всё поняла даже без слов.

– Я не могу здесь остаться, – всё же молвил он спокойно, с едва ощутимой грустью.

Саша хмыкнула, подавив вздох. В её подсознании зародились зачатки каких-то непростых эмоций – чего-то среднего между обидой, раздражением и печалью. Но они не смогли глубоко проникнуть в сознание, а так и остались бродить призраками где-то за его границами. В её жизни в последнее время произошло слишком много сложных и переломных моментов, чтобы она смогла выжать из себя сильные эмоции из-за отношений с Саем, какие бы виражи эти отношения не совершали. Их близость казалась ей приятным сном, кратким погружением в виртуальную реальность, после которого в любом случае последует возвращение в реальную жизнь. В жизнь, где для Сая будет очень мало места – неважно, останется ли он с ней, или нет.

– Значит, это было своего рода прощание? – спросила она, вложив в этот вопрос намного меньше иронии, чем она сделала бы это в другое время.

Сай вздохнул и задумался. Ему явно было сложно отыскать точный ответ.

– Саша, после встречи с тобой многое в моей жизни изменилось. Я уверен, что это – нечто большее, чем просто… просто случайная встреча. Ты… тоже чувствуешь это?

– Я пока не знаю, что это, – честно ответила она. – Это будет понятно позже. И ответ будет зависеть от нас двоих, а также ещё от тысячи обстоятельств.

– Я бы очень не хотел, чтобы это было нашим прощанием.

– У тебя есть простой способ сделать так, чтобы это им не было – согласиться на предложение «Терра Новы». Причём тебе стоит согласиться независимо от того, что там будет дальше у нас с тобой. Это – разумное решение. Тут ты будешь в безопасности. Тебе не надо будет прятаться и оглядываться через плечо каждую минуту. Тебе это ещё не надоело?

– Ты не представляешь себе как. Но я не перестал бы этого делать, оставшись тут, – покачал головой тот – Клон обречён всюду быть окруженным недоброжелателями. Особенно – клон с такой тёмной историей, как я. Ты ведь её даже не знаешь. Эту историю.

– Что бы там ни было – сейчас хороший шанс оставить её в прошлом навсегда.

Некоторое время он раздумывал.

– Я думал об этом. Но от себя не спрятаться и не убежать. Поверь мне, я пытался. Твоё место – здесь, Саша. Ты словно была рождена, чтобы оказаться тут. Твоя судьба последовательно вела тебя к этому моменту. Я ведь знаю, что даже сейчас, когда ты со мной, ты думаешь об этой далёкой планете. Мечтаешь о том, как вы будете изучать её. Ты ведь готова отправиться туда однажды, правда? Отправиться, невзирая на все риски? Несмотря на то, что это будет дорогой в один конец?

Саша внимательно посмотрела в глаза Сая, гадая, где и как он научился так точно читать мысли, которые и в её собственной голове ещё целиком не оформились.

– Да, – согласилась она. – Да, я думаю об этом каждую минуту с тех пор, как Доминик рассказал мне. Это – новый мир, Сай, лежащий в невообразимо далёких глубинах космоса. Невообразимо далёких, но всё же достижимых. Если он существует, то мы не обречены копошиться тут вечно, как черви в банке, пожирая друг друга, конкурируя за чистый воздух, погрязая в территориальных и религиозных конфликтах – опостылевших, как старый геморрой. Это значит, что все наши философии, замыкающиеся на этом мире, были наивны и не полны. Ведь получается, что наша Земля – это лишь начало. Получается, что человечество может ждать будущее среди звёзд. И это не наивная мечта фантастов, это реальная перспектива. Мне посчастливилось быть одной из тех счастливчиков, которые находятся в рядах первооткрывателей. Знаешь… кажется, я не думала обо всём этом разве что в момент оргазма, да и то не факт.

Слушая её, Сай улыбался.

– М-да. Я впервые занимался любовью с партнёром, который пытался прибегать при этом к фоновому нейропроцессингу.

Тёрнер виновато заёрзала. Продвинутые нейропроцессоры позволяли вести несложную фоновую обработку информации (её поиск в больших массивах, фильтрацию и запоминание) не только во сне, но и во время других занятий, не требующих полного вовлечения мозга. Однако применять эту технологию во время живого общения считалось дурным тоном, не говоря уже о сексе.

– Прости. Нечем крыть, – вздохнув, развела руками она. – Мне просто слишком много всего нужно сделать до завтрашней встрече с Мейер. И я слишком много времени провела без свободного доступа к информации о теме, которая интересует меня больше всего в мире.

– Не надо оправдываться. Это – прекрасная мечта. Цель, достойная тому, чтобы посвятить ей жизнь, – сказал Сай.

– Ты действительно так считаешь?

– Лишь наличие такой прекрасной и далёкой цели, такой чистой и искренней страсти делает жизнь человека наполненной смыслом. Мечты позволяют нам совершить то, чего мы иначе не совершили бы.

– Так почему это не может быть и твоей целью? Ведь твоя судьба, если ты веришь в такие вещи, тоже привела тебя сюда и дала этот шанс.

Он вздохнул.

– Я хотел бы этого, Саша, какой-то частью своей души, если верить, что у клонов она есть. Но есть нечто, что не отпускает меня. От чего я не могу так просто отмахнуться.

– Что именно? Семья, дети? Можешь говорить прямо, я обойдусь без скандалов.

– Ты же не серьёзно? Неужели ты думаешь, что при моём образе жизни возможно обзавестись семьёй? К тому же, все, кто появился на свет на фабрике «Женьли» – бесплодны.

– Клоны могут размножаться так же, как любые другие люди, – возразила Саша. – Есть множество примеров…

– Клонов, которых производят на этой фабрике, стерилизуют. Мы ведь всего лишь ходячее оружие. Живая сила. И нам оставляют лишь то, что нужно для исполнения нашего предназначения.

– Это ужасно! – возмутилась Саша.

– Мне ещё повезло. Я принадлежу к ранней серии, которой оставили хотя бы человеческие половые инстинкты, пусть и без возможности размножения. Более поздние серии лишены половых органов вообще. Это делает их более контролируемыми и послушными. Из них, насколько я знаю, уже никто не взбунтовался и не бежал. Производители научились на своём опыте.

Сай пытался оставаться спокойным, как всегда. Но всё-таки, когда он говорил о фабрике «Женьли», по его лицу пролегла мрачная тень. В нём не было философского смирения со своей участью – скорее он был полон выдержанного временем, сдерживаемого гнева, который ждал своего часа, как джин в бутылке. Саша внезапно ощутила, что рано или поздно этот джинн может вырваться на свободу – и тогда перед ней предстанет совсем другая личность, которой она ещё не знает. Некоторое время Тёрнер молчала, не находясь с ответом.

– Может быть, твоё призвание – открыть для нас новый мир, Саша. Это действительно чудесно, – продолжил Сай, и его голос смягчился перед тем, как вновь сделаться твёрдым. – Но я пока не в состоянии устремить свой взор к звёздам. Мир, который окружает нас, не позволяет мне забыть о своих изъянах. Каждый день, просыпаясь с утра, заглядывая в улыбающиеся жизнерадостные лица людей на улицах и в эфире, я задаю себе вопросы, на которые жажду получить ответы. Например, вопрос о том, как эти беззаботные лица могут существовать в том же самом мире, где и фабрика «Женьли»? Почему все эти добросердечные люди, жертвующие деньги на защиту беспризорных собак и реабилитацию наркоманов, спокойно живут со знанием о том, что тысячи таких же людей, как они сами, родившиеся чуть-чуть другим путём, не считаются людьми вообще? До тех пор, пока я не найду приемлемых для себя ответов на эти вопросы – я не готов поставить точку в выяснении своих отношений с этим миром. Не готов сделать вывод о том, что он заслуживает того, чтобы расширяться куда-нибудь ещё за пределы этой планеты.