Текст книги "Взгляд на звёзды (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Саша вдруг подумала о том, что бы сказала бабка, если бы видела их сейчас. Наверное, просто попросила бы оставить её бедную доченьку в покое. Впрочем, бабушка была неглупым и прагматичным человеком. В конце концов она согласилась бы, что иного выхода нет. Если прах Лианны не потревожат они – это непременно сделает кто-то другой.

– У нас мало времени, – сказал Форд, посмотрев на Сашу, как бы испрашивая у неё разрешения на то, что им предстоит.

Та пожала плечами.

– Делайте, что нужно. Только избавьте меня от необходимости копаться там самой.

– Конечно. А-ну начали, ребята!

За дело они взялись втроем – Форд и двое его людей. Все трое были крепкими, приученными в армии к рытью окопов – податливую разрыхленную землю ворочали быстро. Саша зачем-то внимательно наблюдала за их вознёй, время от времени возвращаясь глазами к надгробной надписи: «Светлая память и вечный покой».

Она вдруг вспомнила себя пятилетнюю, на похоронах, стоящую в этом самом месте за руку с дедушкой Эмилем. Она никогда прежде этого не вспоминала, словно в её памяти был установлен какой-то защитный блок. Но в этот момент она явственно ощутила себя такой, какой была тогда – растерянной, наивной и беззащитной девочкой, ещё не успевшей ничего понять и осознать, не успевшей выстроить вокруг своей психики слепленный из чего попало, как уличная баррикада, грубый защитный панцирь.

«Мамочка теперь сможет поспать?» – спросила она тогда у деда. – «Она же так хотела поспать».

«Да» – ответил ей этот обычно гордый, жизнерадостный и энергичный мужчина, безуспешно пытаясь сдержать рыдания. – «Она обрела покой, Сашенька».

«А долго она проспит?».

«Ей нужно хорошо выспаться, милая. Она очень долго не спала».

«Но я буду по ней скучать. Она же проснётся, да, деда? Скоро проснётся?».

Он не мог ответить ей – только рыдал.

– Твоя мать умерла такой молодой, – вывел её из тяжких раздумий Сай, оставшийся стоять с ней. – Это был несчастный случай?

Саша никогда не говорила об этом. Ни с кем, кроме тех, кто и так знал. Да и с теми, кто знал, тоже. За исключением миссис Вачовски, психотерапевта. Но здесь, сейчас, в этом месте, в этот момент – она почему-то не смогла просто промолчать.

– Это была болезнь, – ответила Саша.

Сай не задавал больше вопросов, тактично молчал. Но она неожиданно всё же выдавила из себя, чего не говорила, пожалуй, ни разу в жизни:

– Это была фатальная семейная бессонница. FFI.

– Что это такое?

Удивительно, но объяснение далось ей легко.

– Очень редкое заболевание, при котором больной неизбежно умирает от бессонницы. За всю историю наблюдений известно меньше тысячи случаев. В результате генетического дефекта некоторые белковые молекулы в головном мозге превращаются в прионы – инфекционные агенты, отдалённо подобные вирусам. Прионы размножаются как раковые клетки, замещая здоровые клетки. Остановить этот процесс невозможно. В таламусе – отделе мозга, отвечающем за сон – накапливаются амилоидные бляшки. Начинается тяжелая бессонница, панические атаки и фобии. Никакие снотворные не помогают. Со временем панические атаки усиливаются, начинаются галлюцинации. Больной уже неадекватен, его приходится помещать в психлечебницу. В какой-то момент человек полностью утрачивает способность спать, начинает быстро терять вес. Затем – перестаёт говорить и не реагирует на окружающее. Но даже в этом состоянии больной не спит. Пока не умирает. Болезнь может продлиться несколько месяцев или лет. У моей матери – девять месяцев.

– Это ужасно! – поразился Сай. – И ты наблюдала всё это?

– Мне было четыре, когда она заболела. Я была сообразительной девочкой, но всё же мало что понимала. Видела, что с моей мамой что-то не в порядке. Но не могла понять что именно. У меня были заботливые родные. Они оградили меня от подробностей происходящего насколько могли. Я почти не видела, как она страдала и медленно сходила с ума. Почти.

Сай пораженно покачал головой.

– Так несправедливо, что молодая женщина, не сделавшая никому ничего плохого, с маленькой дочкой – умирает от болезни, которой заболевает один из многих миллионов! Почему не какой-то мерзавец?! – произнёс он недовольно, хотя и был уже достаточно взрослым человеком, чтобы не искать понапрасну ответов на такие вопросы. – Не знаю, что хочет сказать нам судьба такими роковыми случайностями.

– Случайность тут ни при чём, Сай, – мрачно ответила Саша, сама не заметив, как её откровенность переходит все границы. – Болезнь неспроста называется «семейной». Это доминантно-наследуемое заболевание – дефект в генетическом коде. Если один из родителей заболел, дети заболевают с вероятностью ровно 50 %.

– Но ведь с тобой всё в порядке? – подумал, что утешил её Сай.

Тёрнер отрицательно покачала головой и горько усмехнулась.

– Болезнь начинается в возрасте от тридцати до шестидесяти лет. В среднем – в пятьдесят. У моей матери – началась ровно в сорок. Пока она не начнётся, никакие исследования мозга не предскажут её вероятность более точно. Предотвратить заболевание, уменьшить вероятность – невозможно. А лечить прионные заболевания никто так и не научился. Они слишком сложны и редки.

Саша не стала добавлять, что родилась в 2088-ом, и ей сейчас 32. Она и так рассказала только что то, что никому и никогда не рассказывала. Самый потаенный свой страх, который красной нитью проходит через всю её жизнь.

– Я понятия не имею, зачем я рассказала тебе это, – произнесла она какое-то время спустя, видя, что Сай всё ещё таращит на неё глаза. – Но если об этом узнает от тебя ещё хоть одна живая душа – я пойму, что ошиблась.

– Не узнает, – заверил он, и несмело добавил: – Саша, я уверен, с тобой всё будет…

– Нахрена говорить такое?! – недовольно нахмурилась она. – Ты не знаешь этого. И никто в сраном мире не знает. Вероятность – 50 %, не больше и не меньше. Она всегда будет со мной, пока я не умру от чего-то другого. И от этого никуда не деться.

– Прости.

– Не надо смотреть на меня так, будто я вот-вот рассыплюсь. Ты не отпугнешь прионы, если будешь со мной вежлив и заботлив. И не воодушевишь их, если будешь орать и колотить меня башкой об камень. Нет никаких доказательств, что внешние факторы влияют на развитие болезни. Так что забить на эту хрень, положить на неё – это единственное и самое лучшее, что возможно сделать мне самой и окружающим. В мире есть куча вещей, которые могут убить нас, и на которые мы никак не можем повлиять, начиная от треклятых птиц, которые могут попасть в двигатель самолёта, и заканчивая кирпичами, которые ненароком полетят с крыши в тот момент, когда ты будешь проходить внизу. В моей жизни – на одну такую вещь больше.

– Ты права, – кивнул Сай.

Саша не была искренней, говоря, что этот факт не влияет на её жизнь. Миссис Вачовски всегда видела её насквозь. Всегда могла вычислить и объяснить взаимосвязь каких угодно её поступков (упрямого нежелания вспоминать о матери; навязчивого стремления ни в чём не быть на неё похожей; чрезмерной тяги к риску, начиная от мотогонок и заканчивая работой в «горячих точках», на орбите Марса и испытанием спасательных капсул) с закравшимся в глубинах Сашиного сознания страхом, что она в любой момент может узнать, что её жизнь вскоре ужаснейшим образом оборвётся, или никогда не узнать об этом – с беспощадной котировкой 1:1, которую не изменят никакие МРТ, никакие гадалки.

Призрак FFI всегда был с ней. И всегда будет.

– Кажется, что-то есть, сэр! – послышался со стороны ямы, которая за время их разговора стала довольно глубокой, взволнованный окрик Арни Дипвелла.

– Это гроб, – кивнул Картер.

– Хорошо. Очищаем от земли и достаём, – велел Форд.

За их дальнейшими действиями Саша наблюдала молча, стараясь абстрагироваться от мыслей о том, что они делают. Саша замешкалась и не сразу решилась ступить в сторону гроба даже тогда, когда Арни монтировкой отодрал крышку, а опирающийся на древко лопаты Форд устремил на неё сочувственно-приглашающий взгляд. Сай, от которого не укрылась её нерешительность, предложил Саше руку – но та, не заметив его жеста, как раз собралась наконец с силами и ступила вперёд сама.

Всё оказалось лучше и хуже, чем она полагала, одновременно.

То, что осталось от тела и без того крайне исхудавшей к моменту смерти молодой женщины 27 лет спустя, совсем не походило на Сашину мать и не могло вызывать никаких ассоциаций с ней. Это был скелет, подобный тем, которые можно увидеть в школьном кабинете биологии, с нелепо выглядящим на голых костях истлевшими остатками одежды. Череп не хранил на себе и следа от черт лица, которые когда-то носил, и которые Саша не спутала бы ни с одними другими на Земле. Своим обезьяним оскалом он натуралистично смеялся в лицо нелепым верованиям людей по поводу своего особенного Божественного происхождения. Мама не была верующей. Но у неё не спрашивали, как она желает быть погребённой. Так что решающую роль здесь сыграло католическое вероисповедование деда и бабки.

Прионы, превратившие уникальный мозг Лианны Юфирти, способный к созданию гениальных творений, в безжизненную губку, подобную кораллу, больше не присутствовали в её черепной коробке. Лишившись источника своего существования, прионы превратились в прах вместе с разложившимися живыми тканями, на которых паразитировали. Поведение прионов – этих запрограммированных на определённые действия частиц, занимающих промежуточное положение между клетками и примитивными формами жизни – напоминало поведение, казалось бы, куда более высокоорганизованных форм жизни – людей. Ведь люди так же жадно сосут соки из планеты, на которой живут, не задумываясь, что в конце концов погибнут вместе с ней.

Процессы, положившие конец жизни Лианны, продолжились после её смерти прямо тут, в этой могиле. Ведь дед с бабкой не дали согласия на то, чтобы мозг их покойной дочери был извлечён врачами для исследований. Бессмысленное и недальновидное решение, жестокое и несправедливое по отношению к тем, кто ещё заболеет в будущем. Но такое свойственное людям, что их даже сложно осуждать.

– Похоже, это то, что мы ищем, – предположил Форд, кивнув на герметичный целлофановый пакет, лежащий около правой лучевой кости.

«Всё же ты сделал это, Купер. А я-то до последнего надеялся, что это какой-то дурацкий розыгрыш!» – со злостью и одновременно волнением подумала Саша, закусив губу и протянув руку к пакету.

– Пусть никто больше не прикасается, – строго предупредил Форд своих бойцов и Сая, для верности сделав ещё и соответствующее движение рукой. – Смотрите-ка лучше в оба по сторонам. Герреро, Вебер – доложите обстановку!

– Смотритель не показывает носа из своей сторожки сэр, – сообщил Герреро.

– Но мне что-то тут не нравится, – дополнил его грубоватый женский голос с немецким акцентом. – Слишком уж тихо и безлюдно. А ведь уже не глубокая ночь.

– Я спрашивал не о предчувствиях, Вебер, а о наблюдениях! – рявкнул Форд.

Саша достала из пакета прямоугольный блестяще-серебристый алюминиевый контейнер размером с небольшую шкатулку, в которой какая-то престарелая примадонна могла бы хранить фамильные драгоценности. Несмотря на скромные размеры и отсутствие предупредительных знаков, контейнер смотрелся угрожающе, как будто вмещал в себе биологическое оружие. На нём не было ни замка, ни дисплея, ни кнопок – лишь маленькая выемка, в которую могла бы поместиться подушечка большого пальца.

Вздохнув, Саша приложила большой палец правой руки в выемку – и ощутила совсем безболезненный укол крошечной иглы, которая взяла пробу Сашиной крови, чтобы определить код ДНК.

– Ну как там? Работает? – нетерпеливо переспросил Форд.

Саша не ответила, терпеливо дожидаясь, пока компьютер, 27 лет пролежавший под землёй (и аккумуляторы всё ещё функционируют?!), «проснётся» и определит её ДНК, дабы решить, стоит ли немедленно и безвозвратно уничтожить содержимое контейнера, либо наоборот, открыть его.

Шипение, с которым крышка открылась, нарушив сохранявшуюся все эти годы герметичность, раздалось лишь около минуты спустя.

– Есть, – кивнула Тёрнер, аккуратно вытаскивая из выемки флэш-накопитель.

– Отлично, – кивнул Форд удовлетворённо. – Теперь давайте валить отсюда.

– Сэр! – вдруг раздался у него в наушнике панически звучащий голос Герреро. – На нас напа!..

Одним из преимуществ долгих лет, проведённых в спецназе, была практически полная утрата способности к деструктивному волнению, лишающему разума и воли к действиям. Если Форд и волновался, то он ощущал это как бурные волны, которые захлёстывали его тело и заставляли действовать быстрее.

Первым делом он активировал «Ос». Готовые к запуску дроны, следуя своей боевой программе, выпорхнули из багажника внедорожника и уже миг спустя витали над группкой людей у разбитой могилы, защищая магнитным щитом. Щит и спас их от роя микродронов-парализаторов, которые неслись к людям, подобно облаку прожорливых мошек, готовые вонзится в любой незащищенный участок кожи, чтобы закачать в организм мощный транквилизатор.

– За мной! – взревел Форд, крепко хватая Сашу под руку и устремляясь вперёд с прытью американского футболиста, увидевшего прореху в обороне противника.

Им не дали времени опомниться. В такую мастерски подготовленную засаду Форд не попадал ни в одной из «горячих точек», в которых бывал. А иначе он бы вряд ли был жив. Вражеские дроны появлялись словно из ниоткуда, наполняя тихое предрассветное небо рёвом пропеллеров и вступая с защищающими их «Осами» в смертельный воздушный поединок. Среди могильных крестов разрывались светошумовые и электромагнитные гранаты. Выли сирены.

– Это GIGN! Немедленно положите оружие и ложитесь на землю! – грозно ревел чей-то голос в мегафон.

Вышколенный мозг Форда соображал живо и прагматично независимо от тяжести и экстремальности ситуации, в которой оказывался его носитель. Поэтому он сразу осознал, что уйти от элитного антитеррористического подразделения Французской жандармерии, одного из лучших в мире, никому из них не суждено. Несмотря на это, они ещё могли выиграть немножко времени.

– Защищайте Тёрнер! – рявкнул он, не переставая тащить Сашу в сторону фамильного склепа из песчаника, в котором можно было найти хотя бы какое-то убежище.

Картер успел выхватить оружие и сделать несколько выстрелов, прежде чем парализующий заряд, выпущенный невидимым снайпером, попал ему в шею. Секунду спустя повалился без задних ног и Сай. Три из четырёх «Ос» были сбиты электромагнитной волной и огнём вражеских дронов, и лишь четвёртая малютка героически оставалась на лету, прикрывая своим щитом и заградительным огнём Форда, Тёрнер и Дипвелла, которые успели достичь склепа.

– Обороняй вход! – заорал он на Дипвелла, бросив Сашу на холодный каменный пол склепа, где почивала какая-то известная и богатая личность, и заняв позицию у каменного входа. – Тёрнер, передавай данные! Живо!

Несмотря на максимально стрессовую ситуацию, Саша делала то, что должно, не задумываясь. Сжавшись в комок, забившись в угол склепа и не обратив внимание на то, как рядом грузно падает тело Дипвелла, в которого угодил парализующий заряд, Саша инициировала процесс передачи данных, находящихся на найденной ими флэшке, на компьютер «Gizu Projects».

– Давай скорее! – ревел Форд, вслепую отстреливаясь от нападавших.

– Проклятье! Они блокируют передачу! – в отчаянии заорала Саша, увидев уведомление об ошибке передачи данных.

Последний дрон был подбит, и эпически рухнул среди могил, оставляя их без защиты. Миг спустя в склеп, больше не защищенный электромагнитным щитом, залетела светошумовая граната. Её ослепительно-грохочущий взрыв, от которого резало глаза и уши, был последним, что она запомнила.

Глава 10: Война так война ​

Центральный офис корпорации «Орион». Нью-Йорк, США.

13 июня 2120 года. 02:00 по местному времени (07:00 по Гринвичу).

Несмотря на позднюю ночь, глава корпорации «Orion» Оливер Хепберн – благообразный, респектабельно выглядящий белый мужчина 68 лет с приятной отеческой улыбкой и эстетичной сединой, с которыми он вполне мог бы победить на выборах как минимум губернатора какого-нибудь штата – находился в своём кабинете. За панорамными окнами «Eternity Tower» красиво переливался огнями небоскрёбов, наземных и воздушных транспортных потоков никогда не спящий Манхэттен.

Многие позавидовали бы просторному кабинету с таким роскошным видом. Но путь на эту вершину корпоративного Олимпа был долог и тернист. Хепберн шел по нему свою жизнь примерно со средней школы. Чтобы рассчитывать на успех в этом деле, требовалась комбинация очень многих факторов: неординарных врожденных задатков, блестящего образования, мощных нейроимплантов и других глубоких модификаций мозга и тела. Но даже среди тех, кто обладал всеми этими задатками – единицам удавалось забраться так высоко.

Корпорация «Orion» образовалась в 2030-ых в результате слияния нескольких технологических компаний. То было смутное время постоянных финансовых кризисов, которые положили конец старой финансовой системе и дали начало современной криптоэкономике. Американские технологические корпорации ощущали двойное давление. Государство, мучимое судорогами нарастающих внутренних противоречий и идущее к закату своей мировой гегемонии, пыталось ослабить большой бизнес антимонопольными мерами и выжать из него дополнительные налоги. В то же время не дремали могучие конкуренты – корейские, японские и китайские корпорации. Даже крупным игрокам приходилось объединяться в конгломераты, чтобы выжить и сохранить своё могущество.

На первых порах ключевые интересы «Ориона» были сосредоточены в сфере Интернет-технологий, коммуникаций, торговли и развлечения, производства гаджетов, бытовой техники и софта. Компания лишь косвенно зарабатывала на истерии, которая в то время объяла всю планету из-за готовящейся марсианской экспансии. И это оказалось удачной идеей. Марс был коммерчески неинтересен человечеству. Флагманы экспансии – «SpaceX», «Blue Origin» и «Virgin Galactic» – не только не добились в этом деле успеха, но и существенно пошатнули своё финансовое положение, которое им с трудом удалось исправить, объединившись в существующий и поныне конломерат «SpaceCo».

Однако в 50-ых приоритеты «Ориона» изменились. Набравшей силу мегакорпорации удалось поглотить «Raytheon Technologies» и «Lockeed Martin» – гигантов американской аэрокосмической и оборонной промышленности, которые в то время переживали не лучшие времена из-за снижения военных расходов на фоне разрешения Тайванского кризиса. С тех пор подразделения «Orion Air & Space» и «Orion Defense» попали в число ключевых направлений бизнеса. Именно поэтому «Орион» в своё время поглотил остатки гибнущей «Терра Новы». И именно поэтому в его распоряжении теперь оказались данные «Пионера», предоставившие «Ориону» шанс стать первой в истории транспланетарной корпорацией. Шанс, реализация которого могла стать ключевым вызовом в карьере Хепберна.

Конкуренты не дремали. И речь шла не только и не столько об авантюристе Гизу, который, по большому счёту, был пигмеем рядом с лидерами глобального рынка.

Даже среди западных корпораций «Orion» не был безраздельным лидером в авиакосмической сфере. Давним историческим соперником и, пожалуй, главнейшим конкурентом «Ориона» на всех рынках оставалась корпорация «General». В конце XXI века корпорация избавилась от второго слова в своём названии, но зато обзавелась новыми активами: присоединила к себе флагмана авиастроения «Boeing», перед тем слившегося с почти столь же крупным «Northrop Grumman». Треть всего, что летало в небе над Штатами, сошло с конвейеров принадлежащих им заводов.

Столь же крупным игроком была европейская «Airspace», образовавшаяся путём слияния «Airbus», «Safran» и «Leonardo». Это был главный подрядчик Европейского космического агентства (ESA), построивший практически всё, что агентство отправило в космос за последние полвека.

Упомянутая ранее «SpaceCo» продолжала контролировать бо̀льшую часть внеземной инфраструктуры Солнечной системы, а также всего грузового и пассажирского космического транспортного сообщения. Их опыт в космическом кораблестроении оставался беспрецедентен.

Не менее, а пожалуй и более серьёзными конкурентами были восточные компании, в особенности – государственная корпорация AVCI, управляемая Китайским национальным космическим агентством (CNSA), и российский «Евразкосмос». Свои интересы в космической сфере имели японские кэйрэцу и корейские чеболи, а также другие азиатские и южноамериканские гиганты.

В эти самые секунды в недрах штаб-квартир каждого из этих игроков кипела аналитическая работа. Они уже были готовы задействовать свои ресурсы – финансовые, материальные, человеческие, информационные, а также своё влияние и свои связи в правительствах и международных организациях, чтобы извлечь максимальную выгоду из новых возможностей, представших перед человечеством.

«Что ж – в эту игру я играть умею» – подумал Хепберн, самоуверенно улыбнувшись. Он находился в расцвете своих сил, и был готов принять вызов.

В кружке у Оливера был только что приготовленный кофейный напиток. Оливер сделал за минуту пару глотков тёплого бодрящего напитка, успев за это время просмотреть ряд информационных сообщений и утвердить несколько документов, связанных с различными проектами. Ровно в 02:00, в назначенное время, он откинулся на спинку кресла, и нейропроцессор перевёл его в режим нейроконференции.

– Доброго времени суток, дамы и господа. Что мы имеем?

Остальные уже присутствовали в нейросреде. Из всех, кто участвовал в историческом совещании 8-го июня, теперь не было, и уже не будет, лишь предавшей их Моники Мейер. Вот-вот должен был появиться вице-президент по вопросам безопасности Джаред Мо.

– Расчёты показывают, что Гизу собирается выйти в информационное поле примерно в течение часа, – сообщила 48-летняя индуска Ситта Редди, вице-президент корпорации по вопросам коммуникаций и самый молодой человек в правлении.

В нейросреде они не могли на самом деле видеть друг друга. Тем не менее, все они могли представить себе Ситту такой, какой она всегда представала перед ними на совещаниях – собранную, приятную и представительную.

Редди была легендой в корпорации из-за своего невероятного таланта взбираться вверх по карьерной лестнице, используя все доступные средства: от постели, в которую её многие стремились затащить благодаря её притягательному ангельскому личику, до безжалостного устранения конкурентов с помощью паутины корпоративных интриг.

Далее Ситта пояснила:

– Выход будет масштабным: распространение новостного сообщения по ключевым мировым информагентствам, большой прямой эфир на его инфохабе «Noosfera» с участием Моники Мейер и Доминика Купера, начало активной работы GR-ов с ключевыми госструктурами. Искин считает, что нам желательно опередить их, сделав акцент на событиях в Марселе.

– Зачем? Король-то голый, – заметил Мартин Ив, вице-президент по вопросам развития.

К нейросреде не было вполне применимо понятие «тона», но все почувствовали в его словах насмешку. Можно было легко представить себе, как Ив, импозантный красавец-француз примерно шестидесяти лет, самоуверенно улыбается, сидя на борту корпоративного самолёта, везущего его на открытие очередного филиала корпорации или на встречу, посвященную планируемому поглощению удачного стартапа.

– Да, – согласилась с ним вице-президент по финансам и юридическим вопросам Вероника Тейт.

Даже не слыша её ярко выраженного британского произношения, прибавляющего каждому её слову надменности, можно было не сомневаться, что породистая 62-летняя блондинка, как обычно, покуривает электронную сигарету в своём кабинете на 88 этаже, удовлетворенная после очередных жестких переговоров, которые вызывали у неё примерно такие же эмоции, какие у нормальных людей вызывает секс. Тейт была одним из самых жестких людей в корпорации, и ей никто не хотел переходить дорогу.

– Вся «бизнес-идея» Гизу основывалась на использовании украденной у нас собственности. Без неё – они рядом с нами карлики, – продолжила Тейт.

– Похоже, Мейер перехитрила саму себя, – произнёс 75-летний японец Кенджи Исикава, генеральный директор «Orion Air & Space», бывший руководитель Мейер. – И ей придётся дорого заплатить за своё предательство.

– В этом не сомневайтесь, – заверила Тейт. – Для юрдепа это вопрос первостепенной важности. Мы будем иметь против неё многомиллиардный иск, международный арест активов и ордер на её личный арест уже через пару дней.

– Что с её заменой? – поинтересовался Хепберн деловито, хоть и не удержался от улыбки при словах о провалившемся плане Моники Мейер и о расплате, которая её непременно ждёт.

– Обрабатываем много внутренних и внешних кандидатов, – ответила Астрид Корхонен, 65-летняя скандинавка, вице-президент холдинга по управлению человеческими ресурсами. – На эту минуту самыми многообещающими выглядят Сахим, а также Симонс из Беркли и Шу из AVCI.

– Сахим этого точно не потянет, – возразил Исикава, который очень не любил, когда по корпоративной лестнице начинает слишком стремительно взбираться кто-то из его амбициозных подчинённых. – Нужен Симонс или Шу. Лучше – Шу, если удастся переманить его у китайцев…

– Искин поможет с отбором, Кенджи, – закруглил тему президент, так как Исикава позволил себе излишнее вмешательство в кадровую сферу. – Пока оставим это. К нам наконец присоединился Джаред, и ему явно есть что сказать.

Вице-президент по вопросам безопасности, находящийся сейчас во Франции, присоединился к нейроконференции последним. Никто сейчас не мог видеть грубоватого как для топ-менеджера темнокожего лица отставного военного, но все почувствовали, что он даже угрюмее обычного.

– Прошу прощения за опоздание, леди и джентльмены.

– Уверен, причины были уважительны, – отмахнулся Хепберн. – Какова ситуация?

– Французские власти оказали нам полное содействие. Объяснение по поводу возможного использования украденной у «Ориона» собственности в террористических целях показалось им достаточно убедительным, чтобы санкционировать полицейскую операцию. Семеро людей Гизу задержаны и находятся в тюрьме Клерво.

– Прекрасно. Как насчёт нашей собственности? – нетерпеливо спросил президент.

– Флэш-накопитель у нас, в целости и сохранности. Система идентификации была довольно продвинута, но современные технологии позволили её взломать без особого труда. Однако есть одна проблема.

Чувствуя, что на него обращено внимание всех членов правления, Мо нехотя признал:

– Эксперты считают, что это только половина кода.

– Половина?! – недоуменно спросил Хепберн, ощущая, как чувство триумфа тает и сменяется беспокойством. – Но мы сможем расшифровать остальное?!

– Это крайне маловероятно, – сообщила «Хелена», центральный искусственный интеллект корпорации. – Необходимы оба фрагмента кода.

– Джаред, ты уверен, что второго фрагмента там не было?! – требовательно спросил Ив. – Твои люди там всё обыскали?!

– Каждый квадратный миллиметр, Мартин. С микроскопом, – холодно ответил вице-президент по вопросам безопасности (эти двое друг друга недолюбливали). – Похоже, наш Купер не такой простофиля, как мы думали. Второй фрагмент кода спрятан, очевидно, в совершенно другом месте.

– Люди Гизу могут знать что-то о местонахождении второго фрагмента. Среди них же руководитель его службы безопасности! – предположила Вероника Тейт.

– Могут знать, а могут и не знать. У нас нет возможности выбить из них эту информацию быстро. Они официально задержаны французской полицией, им уже предоставлены адвокаты. Я имею лишь очень косвенное влияние на то, что будет происходить с ними дальше, – признал Мо.

– О юридической стороне вопроса я позабочусь, – ответила Тейт. – Наши юристы уже вовсю работают над этим во Франции. Подозрение в терроризме, которое мы притянули за уши, скоро будет снято. Но мы уже готовы предъявить частное обвинение в краже корпоративной собственности вкупе с гражданским иском на астрономическую сумму. Это позволит нам ещё очень долго продержать этих людей взаперти.

– Они меня мало интересуют, – отмахнулся Хепберн. – Давайте не останавливаться на тактике. Сосредоточимся на стратегии. Что мы имеем?

– Исходя из имеющихся данных, стратегическое преимущество находится на нашей стороне, – поведала ИИ «Хелена», завершив комплексную обработку аналитических данных. – Все дальнейшие сообщения от искусственного интеллекта «Лиам» экспедиции «Пионер» будут направлены на находящуюся под нашим контролем станцию связи «Эхо-12» в Перу. Не имея полного кода доступа, мы не сможем отдавать команды. Однако продолжим принимать данные беспрепятственно. Наши конкуренты также не имеют полного кода доступа. Поэтому не смогут ни отдавать команды, ни перенаправить дальнейшие сообщения на свой узел связи. Они – в худшем положении, чем мы.

Члены правления все как один закивали головами, хотя этого никто и не мог видеть. Сохранение статус-кво, при котором никто из противоборствующих сторон не может контролировать «Лиама», определённо было «Ориону» выгоднее, чем возрожденной «Терра Нове»

– К тому же, стоит помнить об ограничении скорости передачи данных в космосе, – продолжила «Хелена». – Любая команда, отданная с Земли «Лиаму», начала бы приводиться им в исполнение не раньше чем через 12 лет, а отчёт о ёе выполнении был бы доставлен на Землю не раньше чем через 24 года. Даже заполучи наши конкуренты полный код, они бы нескоро смогли получить от владения им какое-либо реальное преимущество.

– Это так. Но ситуация чрезвычайна, – возразил глава корпорации. – В такой ситуации необходимо мыслить не на годы, а на десятки лет вперёд. Так что я чертовски рад, что им не удалось заполучить весь код.

– Тем более, они немедленно начали бы извлекать из владения кодом репутационные преимущества, – согласилась с ним Ситта Редди. – Как и его покойный отец, Рикардо Гизу – в большей степени шоумен, чем бизнесмен. Он всегда выжимает максимум пользы из любого информационного повода.

– Что ж, – подытожил Хепберн. – Мы продолжим активно бороться на всех фронтах, чтобы заполучить второй фрагмент кода. Но, гораздо важнее – начинать работать с тем, что у нас уже есть. Для реализации второго этапа проекта «Пионер» нам понадобится консолидировать вокруг себя целый производственно-инвестиционный консорциум, и, кроме того – защитить наши интересы на международной арене. Крупные государства и международные организации непременно попытаются монополизировать право экспансии на Землю-2. Нам придётся виртуозно обращать себе на пользу противоречия между ними, чтобы нашу частную инициативу не уничтожили грубыми административными методами.