Текст книги "Латинист и его женщины (СИ)"
Автор книги: Владимир Полуботко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Глава 102. СЧАСТЛИВЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Что-то неуловимо новое появилось в характере Леонида Антоныча Татванова – он стал как бы добрее, отзывчивее, всё реже жмотничал и всё чаще проявлял не свойственную ему прежде щедрость. Словно бы какое-то верховное существо взяло его за шкирку, встряхнуло хорошенько и приказало: да стань же ты наконец нормальным человеком! И вот он – стал.
«Это мои молитвы дошли до Бога!» – радостно думала Зинаида. Но на самом деле всё объяснялось проще. Дело в том, что финансовые дела Леонида Антоныча очень существенно улучшились. Особенно сильно они пошли в гору после событий 17-го августа. Для многих в России и за её пределами этот день принёс разорение и неисчислимые беды. Но только не для Леонида Антоныча. Зина так ничего по-настоящему и не поняла из его объяснений, но главное уловила: её Лёня вовремя пронюхал всё, что нужно (вот когда пригодился его необыкновенный нюх!), вовремя снял свои деньги с каких-то там плохих счетов в плохих банках и вовремя же переложил эти же самые деньги туда, куда надо – на хорошие счета в хороших швейцарских банках. И под хорошие проценты. И теперь жить было можно.
А наши герои и жили. Сначала Лёня отказался от системы двух посещений в неделю, и стал приезжать к Зинаиде через день. А затем и вовсе поселился у неё насовсем. Но и на этом дело не остановилось: Зине наконец-таки удалось сломить сопротивление банкира (а тот не очень-то и противился), и в скором времени состоялась самая настоящая свадьба. Не очень многолюдная, но вполне достойная для людей такого общественного положения. Лёня подарил Зине красивые брильянтовые серьги, и на другой день после бракосочетания счастливые молодожёны, оставив мальчика Олега и собачонка Дымка на попечение родственников, отправились в плаванье по Средиземному морю.
Что они там видели, в какие порты и на какие острова заходили – это в данной истории несущественно. А главное вот что.
Когда они вернулись в Ростов, Зинаида посмотрела на российскую убогую действительность, и ей вдруг так стало тошно и так стало жалко, что она не там, где море, где пальмы и где Балеарские острова, что она сказала своему супругу:
– Лёнечка, послушай, а тебе не приходила в голову идея перебраться туда насовсем?
– Приходила, – ответил Лёня. – И можешь мне поверить: ещё как приходила!
– Ну так и за чем же дело стало? Разве нам не хватит тех денег, что ты заработал 17-го августа, на всю оставшуюся жизнь?
– Денег – всегда не хватает, – назидательно ответил Лёня. – А здесь, в этой прекрасной стране, я ещё не все возможности исчерпал. Тут ещё можно зарабатывать эти самые деньги и зарабатывать…
– Да ведь всех денег ведь всё равно не загребёшь! – возразила Зинаида.
– Всех, может быть, и не загребёшь, – возразил Лёня. – Но к этой цели надо постоянно стремиться. Это прекрасная цель. А по-настоящему живёт, а не прозябает лишь тот, кто находится в развитии, в движении к цели, к возвышенному идеалу.
– Но, если мы здесь пока остаёмся, то тогда, может быть, есть смысл поменять местожительство на более престижное – в лучшем районе, и в большей квартире? Сейчас такие роскошные дома понастроили на Пушкинском бульваре!.. Что это такое – пятьдесят шесть квадратных метров жилой площади? Разве на них можно поместиться такой семье, как наша?
– Да, слов нет, здесь тесновато. Что да, то да. Но переезжать отсюда пока не следует.
– Но почему?
– Чем меньше мы будем выделяться на общем фоне, тем лучше. А уезжать ведь всё равно когда-нибудь придётся рано или поздно – это ты верно сказала. Так что, какая нам разница, в какой квартире мы будем жить в ожидании неминуемого отъезда. А эта твоя трёхкомнатная – совсем не такое уж и плохое жильё. Надо потерпеть. Как говорится: бог терпел и нам велел.
Глава 103. НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ ЭПИЗОД
В середине октября они сделали вылазку на природу. Но не совсем уж за город, а просто на западную окраину Ростова. Проехали через какие-то улицы и улочки с нескончаемыми частными домами и домишками и, преодолевая разные препятствия, выбрались к берегу Дона. Ничего особенно живописного здесь не было, но просто было интересно побывать в совершенно незнакомой части города.
Расположились как обычно: складной столик, костёр, шашлыки…
Собачонок Дымок, вырвавшись на волю, сходил, как обычно, по малой нужде, высоко задрав для этого обе задние лапы вместе с туловищем и бегая на лапах передних. А затем он стал носиться как сумасшедший то вокруг костра, то вдоль берега реки. А затем заискивающе принялся клянчить кусочки мяса возле столика, когда уже шашлык был готов. Зинаида смотрела на жизнь и радовалась: муж даже и на природе – весь в работе: звонит кому-то по телефону, с кем-то спорит, что-то доказывает – деньги делает человек; сын бегает по берегу и притворяется, будто хочет спрятаться от собачонка, а карликовый пудель Дымок с весёлым лаем гоняется за ним и его длинные уши развеваются на ветру, как у Конька-горбунка…
Всё было хорошо до тех пор, пока Олег не спрятался от Дымка где-то за деревьями так основательно, что тот просто растерялся: куда бежать дальше и где искать – было теперь непонятно. А стало быть, и неинтересно. Легкомысленный собачонок разом забыл про игру и нашёл себе новое занятие: подбежал к рыболову, сидящему на берегу реки, и стал дёргать его зубами за свитер. Зинаида увидела, как рыболов отчаянно замахал руками, отгоняя от себя Дымка; ну а тот, привыкнув лишь ко всеобщему обожанию и ни к чему больше, страшно удивился и принялся гневно лаять на незнакомого человека.
– Дымок! Дымок! А ну-ка иди сюда! – закричала Зинаида и, видя, что тот не слушается, подошла к рыбаку сама.
– Уберите, пожалуйста, собаку, – сказал этот человек.
– Да вы не бойтесь, наш Дымок не кусается. Он у нас совершенно безобидный, – Зинаида взяла собачонка на руки, и тот только тогда перестал лаять. – Он у нас хороший, он у нас совсем не страшный.
– Я понимаю, – ответил незнакомый человек, но дело в том, что я с самого раннего детства терпеть не могу собак. Меня, когда я был в возрасте полутора лет, очень сильно напугала однажды огромная собака; она меня не кусала, не обижала, а просто забавлялась мною – катала по земле и облизывала, а я дико орал. Вскоре прибежала мать и отогнала пса, но я с тех самых пор не люблю всех без исключения собак – и больших, и маленьких.
Зинаида слушала рассказ незнакомого человека, и ей всё больше и больше чудилось, что она уже где-то слышала этот голос, и видела эти глаза, а когда незнакомец снял с себя кепочку и тут выяснилось, что он рыжий и лохматый, ощущение, что этого человека она уже давно знает, ещё больше усилилось.
– С этим ничего нельзя поделать, – продолжал незнакомец. – Моя нелюбовь к собакам сильнее всякого здравого смысла. Инстинкт. Так что, уж вы на меня не обижайтесь…
– Ну что вы! Что вы! Я всё понимаю, – сказала Зинаида. – Мы больше не пустим сюда нашего Дымка. Я сейчас же скажу сыну, чтобы он пошёл с ним погулять в какое-нибудь другое место, и всё будет хорошо!.. – она вдруг замолчала, а потом до невежливости пристально вглядываясь в голубые глаза незнакомца, спросила: – Скажите… простите, а мы с вами раньше никогда не встречались? Вы мне кого-то, как будто, напоминаете…
– Вряд ли, – ответил незнакомец, снова закидывая удочку. – У меня прекрасная память на лица и вообще память. Если бы я хоть раз в жизни увидел такую красивую женщину, как вы, то я бы её уже никогда не забыл. – Сказавши это, он ещё раз вежливо улыбнулся, окончательно повернулся к воде и продолжил прерванную рыбалку.
За всё время, что Зинаида со своим семейством провела на отдыхе, он ни разу даже и не оглянулся в их сторону.
КОНЕЦ РОМАНА!
Ростов-на-Дону, 1999-2002
