355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владимир Чистяков » М. С. » Текст книги (страница 8)
М. С.
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 04:06

Текст книги "М. С."


Автор книги: Владимир Чистяков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 70 страниц)

Я вот на фронте, хотя вовсе не обязана. А сколько тех, кто там обязан быть, по тылам кантуется? Да не один миллион, небось, наберётся! И все на оборону работают, или белый билет имеют. Все вокруг такие больные! А иной из этих 'больных' быка кулаком убить в состоянии. Только вот папенька министр или директор, неизвестно за какие деньги любимое чадо от фронта отмазал. А на хрена привилегии, если ты сам ни черта на пользу другим не делаешь смысл в них? Я от того, что мне по пресловутой крови положено, сознательно отказалась. Понимаешь, сознательно! А то что у меня сейчас есть, я ведь кровью заработала! В самом прямейшем смысле кровью! Своей кровью! Мне двадцати нет, а меня за сорокалетнюю принимают. Ты понимаешь, как это тяжело для женщины? А сколько всевозможного дерьма имеет всё тоже, что и я, но ни приложив при этом абсолютно никаких усилий. Родились они, видите ли, такими! Выродки! Вроде как я Еггт, и мне всё от рождения положено. Но я-то ведь не такая! Почему, почему же я другая? Да потому, что у меня ещё совесть есть! Понимаешь, есть! А у них уже ни у кого нет!

– Но у меня-то есть. Или тоже скажешь, что нет?

– А! – Марина махнула рукой – Ты ведь тоже белая ворона, вроде меня. Или я вроде тебя. А таких ворон – одна на сотню тысяч, так что таких, даже среди пресловутой элиты ещё с пару десятков наберётся. А элита выродилась, раз люди похожие на нас в этой среде белыми воронами кажутся!

Я вот такой случай помню: механик-водитель из нашей части встретил земляка-пехотинца. Офицера. И тот в разговоре сказал, из каких же сволочей состоит элита. И тот сержант его избил. Знаешь почему? Потому что из всей истинной элиты механик видел только одного человека – меня. И он посчитал, что, оскорбляя элиту офицер, прежде всего, оскорбляет меня. Я его спасла от трибунала. Но мне было стыдно. Ведь прав был как раз тот офицер, а не мой сержант. Но он видел только меня. И защищая меня, он защищал и тех, кого на самом деле, стоило бы убивать. Нынешняя элита превратилась в паразитов. Да, они ещё могут являться кумирами того достаточно широкого социального слоя, чей девиз – ' хлеба и зрелищ' . Точнее, тех кто просто не умеет думать и тупо жрёт всё то, что ему дает пропаганда… Или какие-нибудь другие субъекты из разряда совесть нации. Помнишь, недавно кто-то из этих интеллигентов– писателей помер, так что про него газеты писали – 'У нашей нации больше нет совести' цитата! Сообщение о его похоронах во всех столичных газетах заняло первые полосы! Вместо фронтовых сводок. А ты ведь помнишь, что в те дни на фронте творилось! У журналюг этих что шизофрения в дебильной стадии!

Или он не так давно участвовал в сборе средств пострадавшим от наводнения. Шуму-то было, особенно о том, как он страдал душевно мучаясь! Сколько они там набрали? Я не помню. А что у этой совести нации гонорары от книг астрономическими цифрами измеряются, я знаю. И сумма гонорара только за один его роман была куда больше, чем они насобирали во время той кампании. Взял бы да пожертвовал! Скромный наш. Знаешь, года четыре назад Херт одно своё имение продавал. Тоже, блин, пропагандистская акция была. Деньги в фонд обороны! Ну он-то то, что выручил на самом деле и пожертвовал. Но не о нём вовсе речь. Знаешь, кто имение через подставных лиц купил? Этот скромненький! Думал, дурак, что Херт не узнает! Как же! Он первым и узнал о покупателе. От Бестии. И очень веселился. И даже бриллиантовую брошь из своей коллекции ей подарил. Ибо давно его не одна новость так ни забавляла. А имение-то огромное было. И Херт – то по нормальной цене продал! А она-то астрономическая!

– Слушал я вас тут слушал – неожиданно встрял в разговор лейтенант – и пришёл к выводу: бардак у нас в стране куда больший, чем я думал. И прогнило не почти всё, а всё абсолютно.

– С чего ты взял – неожиданно флегматично поинтересовалась Марина?

– А подумайте сами: Стоят тут ненаследные принц и принцесса, знатнейшие люди империи и что же несут? А несут они, до какой степени эта самая империя прогнила. Ладно бы это была оппозиция из салона. Так нет – оба боевые офицеры. Оптимистично – аж жуть. Каковы же масштабы бардака, если представители царствующего дома говорят такое, что хоть сейчас стучи на них в безопасность?

– На тебя там помнишь сколько настукано? – поинтересовался Сордар

– На пару самосвалов примерно. С прицепами.

– А по какому поводу? – осведомилась Марина

– А я тебе разве не говорил, что это натуральный бывший революционер? – спросил Сордар

– Если уж на то пошло, то революционер я не бывший, а просто временно вырванный из благодатной для деятельности среды.

– А поподробнее – сказала Марина

– А подробнее расскажу я. Слыхала о заговоре пятилетней давности?

Марина кивнула.

– Ну, вот перед тобой один из бывших руководителей этого заговора.

Лейтенант с развязанной ухмылкой кивнул.

– Да, я тот самый.

– И как это тебя тогда не расстреляли? – поинтересовалась Марина

– Польщён вашей добротой – ответил лейтенант, отвесив церемониальный поклон. Марина хрюкнула от смеха.

– Ну вот, о программе, целях и задачах своего мероприятия он, если надо, сам объяснит, а после того, как сцапали, то наши судейский и парламентские чины… Только без комментариев в адрес их достоинств – поспешил добавить Сордар, прекрасно зная, что язычок у сестры, мягко говоря не сахар – Ну так вот, и эти чины не придумали ничего лучше, как отправить их всех на фронт. В общем, ко мне он угодил после того, как трижды посылали в офицерское училище, и трижды выгоняли оттуда, прочитав биографию. А я, пообщавшись с ним, получил ещё одно подтверждение того, что справедливости на свете нет. Да за три последних года, будь моя воля, он бы уже давно кавторангом, если не каперангом был. А не дают. Лейтенанта и то со скрипом дали.

– Дашь ему кавторанга – а он ещё на каком-нибудь крейсере бунт учинит. Топить его придётся. Вместе с крейсером. Людей лишних, конечно, предостаточно… А лишних крейсеров не бывает.

Лейтенант тут же встрял в разговор.

– Попробуй, не дай, когда в аттестационную комиссию ненаследный принц в придворной форме и с пулемётом под мышкой явился. А двери высаживают с полсотни явно нетрезвых матросиков с ломами.

– Сордар, ты в своём репертуаре.

– Стараюсь.

– Слушай, революционер, – сказала Марина – а я вот что-то не поняла, а зачем твоя революция? С вашими теориями я неплохо знакома. Всё-то в них гладко да ладно. Как-нибудь, может быть до власти доедете. А дальше? Я не про идеалы, всё одно, дорожки, вымощенные благими намерениями, ведут в направлении заднепроходного отверстия. Я про то, чем всё это закончится. Создадите или не создадите вы принципиально новую социальную систему– это ещё не известно. А вот что после победы распадётесь на пяток грызущихся между собой группировок – так это факт. И гражданская война будет – это ещё один факт. И от интервенции наверняка придётся отбиваться – это тоже факт. И не факт, что отобьетесь. А даже если так, то чем всё кончится? Если повезёт, и вас не сожрут, или сами друг друга не пережрёте? А кончится всё новым императором, только и всего. Сами же его и породите. Ибо он будет одним из вас. И это всё уже было ни раз и ни два. И не обязательно, что он окажется лучше нынешнего. Да и теория и практика слишком различные вещи.

– Но почему-то это ведь было. И будет впредь. Значит, человек ещё верит, что что-то можно изменить. И дать людям более достойную жизнь. Построить общество, основанное на идеях справедливости. В этом смысл любой революции.

– Изменить, конечно, можно. Дубину на меч, его на мушкет, потом на автомат, можно ещё добавить промежуточную стадию капсюльного ружья или ручного пулемета. А люди как были теми, что с дубинами, так ими и остались. Если хуже не стали. И вообще, человек – это такая свинья с которой настоящая свинья в одном хлеву сидеть постесняется!

– Просто потрясающий оптимизм! Чего угодно ждал от восемнадцатилетней принцессы, но только не такого.

– Ты меня просто слишком плохо знаешь. Такая оптимистка я уже давно. И только удивляюсь, почему не все вокруг такие. Времена меняются – она криво усмехнулась – люди тоже, впрочем, меняются. Иногда смотришь на них – и думаешь, что термин эволюция неизвестно зачем выдуман. Нету её. Тысячи лет цивилизации существуют. Вроде хоть чуточку должно стать общество мягче и добрее. А нет – становится всё жестче и жестче. И с каждым поколением всё меньше и меньше красоты и благородства. И всё больше зла и ненависти. Или того хуже – увидеть прекрасное – и со скотским ржанием с грязью смешать. Словно ничего прекрасного в мире и не было. И следа не осталось.

– Да будь хоть половина подобна вам, человечества уже бы не существовало.

– Весьма спорный вопрос – целесообразность существования человечества. Чем уничтожать друг дружку медленно и постепенно, не лучше ли гробануться всем и сразу.

Навстречу парочка – полковник и симпатичная деваха не старше Марины. Только мордочка смазливая. Кривейший взгляд и гадливейшую ухмылочку их высочества не заметит только слепой. А она ещё чмокнула и проблеяла.

– Муси-пуси. Помолодели бляжьи войска. Интересно подешевели или как? За стольник со мной пойдешь?

Весьма сложно побороть желание дать по физиономии за подобную выходку. Но ещё сложнее не заметить возвышающегося рядом Сордара. Впрочем взгляд полковника вполне способен убить. А девчонка чуть не заплакала, к немалой радости Марины. Неужто и вправду любовь у них?

– Ребятки, я что-то не пойму, вы оба не старые да здоровые, так что с собой фронтовых подружек не прихватили? Тоже небось, девахам погулять охота. Насколько я помню, почти у любого начиная от майора по какой-нибудь связисточке обретается. А то и не по одной за раз. Да и у лейтенантов нет-нет, да и попадается кто-то.

Абсолютно бесцветным голосом адмирал ответил.

– Против эрзац-жен как явления принципиально не возражаю – неизбежное зло. Но очень возражаю против злоупотребления властными полномочиями.

– Ка-а-кие принципиальные.

– Если хочешь строить новый мир, то начни с себя. – столь же бесцветно сказал лейтенант.

– Знаешь что, революционер… – понизив голос начала было Марина, интонация при этом явно позаимствована от кобры…

Но тут вмешался Сордар. Он-то прекрасно знает о вспышках Еггтовского бешенства, и о том, что взрыву всегда предшествует как раз такой полушопот. Одну вспышку удалось погасить. Не факт что удастся другую.

– Знаете что вы оба. Убить друг дружку вы ещё успеете, а у меня есть более интересная идея. – Сордар выразительно щёлкнул себе по горлу. Марина на это посмотрела весьма заинтересованно. Естественно не стал возражать и лейтенант.

Город мирно готовился ко сну…

Сначала Марина проснулась. Глаза открыла уже несколько позднее. Сказать, что в голове гудит после вчерашнего – значит не сказать ничего. Там словно марширует по брусчатке полк в стельку пьяных барабанщиков. Кажется, что мозг и прочие органы функционируют безо всякой координации друг с другом. Сначала попыталась сообразить, где же находиться? Первое, и самое очевидное – лежит на кровати уткнувшись носом в одеяло. Второе – а почему это собственно она лежит в кровати, да ещё поперёк? Третье – а где собственно говоря, эта кровать находится, и чья она вообще? Четвёртое – как ты сюда попала? Пятое – с кем вчера пила? Простой поворот головы не дает ответа ни на один вопрос, за исключением установления размера кровати – очень большая.

Марина подтянула к лицу руку, и несколько удивилась тому, что костяшки пальцев в нагрузку к шрамам ещё и в запёкшейся крови и в порезах от стекла. Так. Значит она вчера не только пила. Но и кого-то била. Но кого? И за что?

Так. Похоже, надо всё-таки встать.

С некоторым трудом удается осуществить намеченное. Оглядевшись по сторонам, по крайней мере смогла сообразить, что находится в спальне в городской квартире Сордара. Несколько позже обнаружился и он сам, мертвецким сном спящим в кресле. Судя по виду мундира, драка вчера была более чем серьёзная. Но Сордар в ней явно практически не пострадал.

''Чего не скажешь о прочих участниках вчерашнего мероприятия '– думает Марина, имея ввиду вовсе не себя. Чуть не стукнулась лбом но всё-таки, оперлась о стену. Глаза почему-то упорно пытаются разбежаться в разные стороны. Но с кем дралась, в голове ещё не всплыло. А равно, как и по какому поводу вчера нажралась. Зато всплыла идея добраться до кухни и найти там что-либо для проветривания мозгов. В мечтах представлялся заполненный банками с ледяным пивом огромный холодильник.

Через несколько минут удалось завершить путешествие. На кухне обнаруживается только лейтенант. Вроде бы знакомый. Собутыльничек. Сидит за столом, обхватив руками голову. На Марину посмотрел самым страдальческим взглядом. Холодильник в поле зрения не наблюдается. А вот кухня выглядит так, словно на ней лет десять никого о двух ногах не бывало, разве что о четырёх или о шести…

– Ни хрена, кроме кофе, нет, и тот почти семилетний.

Вот, блин, обрадовал!

– Плевать – ответила Марина, подсаживаясь за стол– Курево есть?

– Не курю.

– А куда я свои дела?

– Не знаю.

Пришлось довольствоваться кофе. Что-то похожее на возможность соображать у Марины до какой-то степени, наконец, восстановилось. Она даже выглядывает в окно, упершись лбом в стекло.

Сордар живёт на третьем этаже знаменитого 'Дома у Старого Замка '– огромном помпезном сооружении в 'Староеггтовском' стиле, здании последних лет предыдущего царствования, построенного как роскошный отель для провинциальных аристократов. В этом качестве здание не прослужило и трех сезонов. С воцарением Саргона изменилось многое, в том числе и расходы на содержание двора и его статус. Теперь пребывание при дворе не давало ничего. Отель стал не нужен, и император распорядился перестроить его в жилой дом для высокопоставленных сановников. Одну из квартир демонстративно занял сам: 'Власть должна быть ближе к народу' – в полном соответствии с популярным в те года лозунгом. С тех пор изменилось многое. И наряду с министрами живут здесь потомки шоферов прежних министров. Только слава дома потускнела не сильно. Хотя из действительно крупных фигур, в Доме временами живет только Сордар. Точнее, эта квартира принадлежит ему, но за последние шесть лет адмирал провёл в столице от силы несколько месяцев. Настил палуб ему давно милее паркетов.

В данном доме имелся ещё совсем недавно очень ухоженный внутренний двор. Вернее, ухоженным он был когда-то. Сейчас же двор больше походит на танкодром. После учений с боевыми стрельбами минимум танковой дивизии во время сильнейшего ливня.

Цветник и газоны уничтожены, скамейки переломаны, заборчики обращены в щепки, якобы древние скульптуры доведены до состояния крупной щебенки. А непосредственный виновник безобразия – открытый трофейный вездеход пребывает в нежных объятиях росшего среди протараненной живой изгороди дерева. Марина почему-то вспомнила, что вездеход бронированный, и вообще по сути дела является броневиком с обрезанным верхом. Но, как не крути, а дерево теперь годно только на дрова. А вездеход – на металлолом. И почему это они не в реанимации?

Только не наблюдается ли туда очереди по нашей вине?

Или может сперва позвонить патологоанатомам?

Молча выцедили кофе. Под столом Марина усматривает что-то подозрительно похожее на пачку сигарет. При визуальном контакте установлено, что это они и есть. Вроде не её. Но как-то без разницы.

– Кто вчера был за рулём? – поинтересовалась вылезая из-под стола с сигаретой в зубах.

Закуривая от газовой зажигалки, случайно сдвинула рычажок, и пламя слегка опалило чёлку. Даже не дернулась.

Лейтенант честно ответил:

– Не помню.

– И кто за всё это будет отвечать? – Марина, кажется, начала вспоминать, что танкодром во дворе – только последний аккорд вчерашней гулянки. И задала ещё один, очень животрепещущий с момента отключения мозгов около восьми вечера, вопрос.

– Мы никого вчера не убили?

Лейтенант поднял на слабо замутненный взгляд. Похоже, вчера мозги у него отключились ещё раньше. Однако, за четырнадцать часов не контролируемой работы мозга можно проиграть войну средних размеров. Или, наоборот выиграть.

– Вроде, обошлось без покойников.

– А ты хоть помнишь, что вчера было?

– Нет.

– Я тоже. Может, Сордар помнит?

– Может, и помнит, только мы его всё равно не разбудим. Так что лучше пока пребывать в неведении.

Лейтенант прислушивается.

– А он, похоже, проспался.

Марина тоже навострила уши.

– Там ещё кто-то есть – сказала она машинальным движением расстёгивая кобуру, почему-то теперь болтающуюся на заду.

– Хреново дело – лейтенант явно несколько отрезвел. Он не особо опасался посторонних. Он больше опасался, что может выкинуть излишне нервная сестрёнка вице-адмирала. Некоторые эпизоды вчерашнего дня с трудом, но всплывают в памяти. В наиболее красочных эта, с позволения сказать, принцесса, принимает весьма деятельное участие. А она вон что даёт – чуть что – сразу за пистолет. Да ещё с похмелья. Сказал бы он про некоторых… аристократок.

Он не испытывает ни малейшего почтения к тем кого называли аристократами. Более того, он их откровенно ненавидит. Но уважает Сордара как смелого, честного и мужественного человека. Они немало воевали вместе. И ещё больше вместе пили. А что до политических взглядов – Сордар, с точки зрения лейтенанта, прежде всего честный служака, по мнению которого хорош любой режим, заинтересованный в наличии сильной армии. Но вот его сестрёнка… по происхождению – типичнейшая аристократка, а вот по всему остальному… Восемнадцать лет – и два высших ордена, и слепому видно – их заработали. А манеры… В общем, девчонка из разряда коня на скаку остановит, да и шею ему пожалуй, свернет. Да ещё и в политике разбирается! Да для девиц её круга это практически противоестественно! Впрочем, она и так всем своим видом и поступками прямо демонстрирует, в каких местах она тот социальный слой, из которого произошла, видала. В таких местах друзей обычно видеть не желают.

– Пошли?

– Да.

Но едва они высунулись в коридор, как сразу стало ясно – поводов для волнения нет. Для оптимизма, впрочем, тоже. У входной двери стоит сержант внутренней безопасности, которую давно уже чуть ли не в лицо называют внутренним органом, а деятели вроде Софи даже уточняют каким именно – аппендиксом. Да ещё и больным. Марина и Сордар примерно такого же мнения. Мнение же лейтенанта о организмах цензурными словами непередаваемо. Нецензурными впрочем, тоже. Ну нет просто таких слов в языке.

– Проходите в комнату – говорит сержант приказным казенно-хамским тоном. Он что, не понял, кто перед ним?

В комнате находятся ещё двое 'организмов' , и их начальник в звании майора. Увидев Марину и лейтенанта, он сказал, обращаясь не к ним, а к сидящему в кресле Сордару. Тот по виду больше всего напоминает не выспавшегося медведя. У косолапого тоже примерно такая же рожа, когда разбудили среди зимы, но из берлоги ещё не выгнали. А тут 'будильнички' ещё и непосредственно в берлогу влезли…

– Господин вице-адмирал, можете проводить свою даму…

Договорить не удалось. Сордара словно пружиной выбрасывает из кресла, и пудовый кулак адмирала вступает в непосредственное соприкосновение с лицом сотрудника внутренних органов.

– Свинья!!! – взревел Сордар при этом.

Грохот падающего тела.

– Перелом основания черепа. Летальный исход – решил поупражняться в похмельном остроумии лейтенант.

– Нокаут – флегматично констатирует Марина.

Ещё примерно через полчаса, когда майора привели в чувство, Сордар перед ним извинился, а затем майор извинялся перед Мариной, за то, что не узнал их высочество, перешли, наконец, к делу.

– Собственно говоря, ваше высочество, я послан с поручением пригласить вас к их величеству, как сказано для очень серьёзного разговора. Ещё раз приношу свои извинения за мою ошибку.

– Бывает – скучным тоном сказало их высочество, попивая пиво из банки. Любимая марка светлого. Настроение плавно приблизилось к состоянию благодушного. Пивко холодненькое. Хоть в чём-то повезло. Аж герб на банке красуется. Поставщик двора Его Императорского величества. А вот интересно, самолёты зачастую из дерева делают, а на пивные банки алюминий или из чего их там делают почему-то находится… Или это поставщиков интересы важнее интересов Министерства Авиации? Ну, да у нас ещё и не такое бывает. И как говорится, кто виноват?

За пивом по её приказанию, и к плохо скрываемой радости Сордара и лейтенанта, бегал сержант этих самых органов. И когда она отдала этот приказ, то мягко говоря, обалдели, все присутствующие – Ну, на такие просьбы грех отвечать отказом. Сейчас это допью, – она взболтнула банку – и поедем.

– И я заодно – сказал Сордар

Майор взглянул на Марину.

– Не возражаю.

Такое поведение Марины объясняется очень просто: Согласно всем писанным и несписанным законам, второй по значимости титул в стране, после императора, имеет тот человека, (не обязательно члена императорского дома) кто носит титул Младшего Еггта. Правда, титул совершенно не обязательно должен подкрепляться какой-либо значимой должностью. Различные феодальные и придворные чины в стране уже давно жаловались просто за какие-нибудь значимые достижения. Реального содержания в них уже практически нет. Но титул Младшего Еггта, наверное, единственное исключение. И именно Младшим Еггтом и является Марина. Когда-то очень давно несколько Младших Еггтов были правителями государства, ставшего впоследствии ядром грэдской империи.

И по сегодняшний день Еггты считаются самой знатной фамилией империи. Вот только, по мнению Марины, все прочие Еггты, за исключением разве что Софи мало отличаются от табуреток по своим качествам. К тому же, на табуретках можно по крайней мере, сидеть. А вот для чего можно использовать прочих Еггтов, остается почти государственной тайной. Лично Марина, будь на то её воля, использовала бы всю аристократию в одном, идеально подходящем для неё месте – на лесоповале. Или при копании какого-нибудь канала. С прочих Еггтов и начала бы.

Миррены серьёзнее грэдов относятся к пожалованию дворянства. Хотя и у них титулы не играли особой роли, жаловали их только за военные или административные заслуги, обычно лицам, имеющим высокое звание или чин.

У грэдов право на титул дает награждение многими орденами. И не только.

Дворянство щедро раздается известным писателям, певцам, артистам да и прочим людям искусства. А моральный облик этих деятелей таков, что далеко не монахиня старшая дочь императора Софи характеризует их одним словом – извращенцы. И никогда не появляется на церемониях пожалования дворянства. Особенно высшего. Из принципа.

А эти самые новые дворяне страшно гордятся. И всячески стараются продемонстрировать внешние проявления своего статуса. Доходит до анекдотов: дорогие автомобили с нарисованными на дверцах гербами приобщенных к дворянству.

Правда, до умных людей всё-таки доходит, что вот так, жалуя дворянство направо и налево, император попросту издевается над порядком разложившимся институтом. Но есть разница между умением видеть необходимость перемен. И желанием их осуществлять. Да и умные люди, как обычно в меньшинстве.

Император же пока только шуточки шутит. Коня консулом вот только ещё не назначил. И право же, лошадь оказалась бы более достойной личностью, чем иные парламентарии и министры с губернаторами.

По крайней мере, большая любительница непарламентских выражений Марина именно так и думает. Да ещё припоминает, что любитель лошадей консульского сана кончил не очень хорошо. Дошутился.

Выходя на улицу, Марина поинтересовалась.

– Слушай, ты не помнишь, кто из нас троих вчера машину парковал?

Сордар некоторое время заинтересованно обозревает 'танкодром' , а потом изрекает.

– Исходя из того, что я чётко помню, как лейтенант всю дорогу отбирал у тебя пистолет, то, по всей видимости, мое высочество.

Физиономия у него в этот момент – только для парламентских дебатов. Марина хихикнула. Сордар – парламентарий! Слон в посудной лавке и то уместнее смотрится. Большей глупости нарочно не придумаешь. Даже на трезвую голову.

– Рождённый плавать ползти не может. Хана вездеходу.

– Это точно… Кошку ведь так и не догнали.

– Это за ней вездеход на дерево лез?

– Наверное.

– В следующий раз привози в столицу амфибию. И езди на ней по реке. Только смотри, мосты не роняй.

– Там кошек нет.

– Рыбок давить будешь.

– Они уже и так передохли.

– Печально. Нас не дождались.

Марина направилась к машине, но Сордар её остановил.

– Пистолет в кобуре? Глянь.

Она останавливается, достает оружие некоторое время с непонимающей ухмылкой разглядывает и наконец во всеуслышанье сообщает.

– А он вообще не мой. А где тогда мой?

– В машине, наверное, значит лейтенант у тебя всё-таки отобрал.

– А это чей?

– Ремень я такой где-то видел… Наверное это того… Жирного. Которого с балкона в бассейн скинул. Я его вроде за ремень хватал – проорал он заднему фасаду сестры, торчащему из вездехододеревянной конструкции. С пьяных глаз, фасад весьма и весьма неплох. Слышится какое-то шебуршание, лязг, брязг и отборнейшая ругань. Наконец, Марина возникает вся целиком. Кобура переместилась на другую сторону фасада. Ещё один пистолет засунут за ремень. Лоб в машинном масле.

Сордар протягивает платок, похожий на небольшую простыню. Она не сразу соображает зачем. Лоб Марина не столько вытерла, сколько грязь размазала.

Машины из императорского гаража. Когда они сели, Сордар говорит Марине:

– Знаешь, сестра, воля младшего Еггта, тебе всё-таки не за этим дана. Шутить с подобными вещами не стоит.

Она как-то странно взглянула на него и ответила.

– Это одна из моих последних шуток, Сордар, я не хуже тебя знаю, какими словами не стоит бросаться.

До дворца доехали молча.

Аудиенция назначена в малом кабинете нового дворца. Хотя дворцом здание можно назвать с большой натяжкой. Есть дворцы, служащие для представительных функций, ломящиеся от роскоши и чуть ли не до крыши набитые произведениями искусства. И есть административные здания наподобие этого, откуда, действительно, управляют империей. Как эта, внешне невзрачная постройка в одном из пригородов, фактически доверху набитая разнообразной радиоаппаратурой, впрочем постройка невзрачна только внешне, а на деле это уходящий на несколько этажей под землю шедевр инженерного искусства, бетонные своды подземных этажей вполне могут выдержать прямое попадание пятитонной бомбы. Надежно упрятанные под землю кабеля обеспечивают связь не только со всеми ведомствами в столице, но и резиденциями соправителей и ставками фронтов. А благодаря мощнейшим рациям связаться можно даже с пограничными частями охраны рыбных промыслов чуть ли не за Полярным Кругом. (Рыба за полярным кругом, конечно, есть. Да не в ней дело – полигон для испытаний творческих работ по преобразованию 92 и 94 элемента периодической таблицы там достраивают). Не дворец, а мозг, откуда по проводам, как по нервам разлетаются импульсы к различным частям огромного и очень сложного организма под названием Государство.

Охраны в приёмной нет. Зато по дороге вниз к высочайшему хватает кордонов. И на каждом делают запись, кто прошёл и во сколько. Через первый пост их пропускают, едва взглянув. На втором документы смотрят очень тщательно. На третьем посту Марину и Сордара просят оставить личное оружие. Надо – значит надо. Не те у них должности, что бы являться к императору в любое время. Он всё-таки в первую очередь глава государства, а только уж потом их отец.

Обстановка в помещении – ничего лишнего. Отделанные деревянными плитами стены. Диваны, оббитые чёрной кожей, столики со свежими газетами, прохладительными напитками и ящиками с сигарами, да пальмы в кадках. Присутствует и три бутафорских окна, за которыми просматривается парковый пейзаж. И в самом деле поверить можно, что за окном парк, и птички поют. В паре десятков метров под землей!

Ну, и перед пресловутой дверью, изготовленной по образцу и подобию двери тронного зала, два стола одного из секретарей императора. Естественно, записывает прибывших. К некоторому удивлению Марины, её и Сордара попросили немного обождать. Это-то при всем известной пунктуальности Саргона!

Марина только пожала плечами, и отправилась на диван, покуривать казённую сигару. В голове бродит хулиганская мысля: подойти к окну, открыть форточку, и стряхнуть на пейзажик, или как там это сделали, пепел. Исключительно из соображений – загорится или нет? А если да, то кто и как тушить будет? Или может, и открыть форточки не удастся, из-за бутафорских шпингалет?

Довольно скоро Марина обратила внимание, что секретарь явно как-то странновато-маслянисто посматривает на неё. Словно не может сообразить, за какие такие заслуги в эти апартаменты попала какая-то капитан-танкист с обожжённым и грязным лицом, и в форме, состояние которой вызовет немало вопросов у любого комендантского патруля. Вопрос может быть суток на двадцать пять ареста с содержанием на столичной гауптвахте. И звёзды тут вряд ли помогут. Или это его так заинтересовали некоторые детали содержания формы? Марина уже стала забывать как на достоинства обоих фасадов её фигурки ещё совсем недавно смотрели. Некоторые. До тех пор пока она различными средствами: мало литературными словами, ударами танкистских ботинок (в том числе и промеж ног), или упёртым в лоб (или иную часть тела) пистолетом не убеждала найти для обозрения какую-нибудь иную точку на горизонте, максимально удаленную от некоторых точек на её обмундировании, а так же отказаться от попыток установить, что находится под ним.

А этот продолжает пялится, да ещё и явно принюхивается. Ладно, хоть слюни от вожделения (хе-хе, извращенец ты братец) не пускает. Боится что ли, что датчики биологической угрозы сработают? Ну и что с того, что она в состоянии 'после вчерашнего' ? В журнале регистрации записано одно из многочисленных имён их высочества с присовокуплением титула, которым Марина никогда не пользовалась. Да и не каждый знающий полную титулатуру членов императорской фамилии, вспомнит ещё и этот её титул и имя. Взгляд уже начал раздражать. Интересно, как он себя бы вел, прочтя всем известное (по крайней мере в этой канцелярии) Марина-Дина дерн Оррокост Саргон-Еггт?

''Не узнал меня, дожила блин! ' – подумала Марина, пытаясь разглядеть, один перед ней секретарь, или целых оба, и кого из них надо побить – 'Впрочем, вид моего рыльца с момента последнего издания придворного календаря явно сильно изменился. Да и сигар я тогда не курила, и пить не пила. Но если не перестанет пялится, получит в глаз. В один персонально от ненаследной принцессы, в другой– от принца. Будет о чем на старости вспомнить, если конечно, Сордар шею не сломает' .


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю