Текст книги "Сочинения"

Автор книги: Владимир Высоцкий

x x x

 
Надо с кем-то рассорить кого-то,
Только с кем и кого?
Надо сделать трагичное что-то.
Только что, для чего?
 
 
Надо выстрадать, надо забыться.
Только в чем и зачем?
Надо как-то однажды напиться.
Только с кем, только с кем?
 
 
Надо сделать хорошее что-то.
Для кого, для чего?
Это, может быть, только работа
Для себя самого!
 
 
Ну, а что для других, что для многих?
Что для лучших друзей?
А для них – земляные дороги
Души моей!
 

x x x

 
Мне в душу ступит кто-то посторонний,
А может, даже плюнет, – что ему?!
На то и существует посторонний
На противоположном берегу.
 
 
Он, посторонний, – он поту-сторонний —
По ту, другую сторону от нас…
Ах, если бы он был потусторонний,
Тогда б я был спокойнее в сто раз.
 

x x x

 
Цыган кричал, коня менял:
"С конем живется вольно.
Не делай из меня меня,
С меня – меня довольно!
 
 
Напрасно не расстраивай,
Без пользы не радей…
Я не гожусь в хозяева
Людей и лошадей.
 
 
Не совещайся с гадиной,
Беги советов бабских…
Клянусь, что конь не краденый
И – что кровей арабских".
 

x x x

 
Запомню, оставлю в душе этот вечер —
Не встречу с друзьями, не праздничный стол:
Сегодня я сам – самый главный диспетчер,
И стрелки сегодня я сам перевел.
 
 
И пусть отправляю составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
 
 
Свое я отъездил, и даже сверх нормы, —
Стою, вспоминаю, сжимая флажок,
Как мимо меня проносились платформы
И реки – с мостами, которые сжег.
 
 
Теперь отправляю составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
 
 
Они без меня понесутся по миру —
Я рук не ломаю, навзрыд не кричу, —
А то мне навяжут еще пассажиров —
Которых я вовсе сажать не хочу.
 
 
Итак, я отправил составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
 
 
Растаяли льды, километры и годы —
Мой первый состав возвратился назад, —
Он мне не привез драгоценной породы,
Но он – возвратился, и рельсы гудят.
 
 
Давай постоим и немного остынем:
ты весь раскален – ты не встретил реки.
Я сам не поехал с тобой по пустыням —
И вот мой оазис убили пески.
 

x x x

 
Я стою, стою спиною к строю, —
Только добровольцы – шаг вперед!
Нужно провести разведку боем, —
Для чего – да кто ж там разберет…
 
 
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов… Так, Леонов…
И еще этот тип
Из второго батальона!
 
 
Мы ползем, к ромашкам припадая, —
Ну-ка, старшина, не отставай!
Ведь на фронте два передних края:
Наш, а вот он – их передний край.
 
 
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов… Так, Леонов…
И еще этот тип
Из второго батальона!
 
 
Проволоку грызли без опаски:
Ночь – темно, и не видать ни зги.
В двадцати шагах – чужие каски, —
С той же целью – защищать мозги.
 
 
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов… Так, Леонов…
Ой!.. Еще этот тип
Из второго батальона.
 
 
Скоро будет «Надя с шоколадом» —
В шесть они подавят нас огнем, —
Хорошо, нам этого и надо —
С богом, потихонечку начнем!
 
 
С кем обратно идти?
Так, Борисов… Где Леонов?!
Эй ты, жив? Эй ты, тип
Из второго батальона!
 
 
Пулю для себя не оставляю,
Дзот накрыт и рассекречен дот…
А этот тип, которого не знаю,
Очень хорошо себя ведет.
 
 
С кем в другой раз идти?
Где Борисов? Где Леонов?..
Правда жив этот тип
Из второго батальона.
 
 
…Я стою спокойно перед строем —
В этот раз стою к нему лицом, —
Кажется, чего-то удостоен,
Награжден и назван молодцом.
 
 
С кем в другой раз ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
И парнишка затих
Из второго батальона…
 

О моем старшине

 
Я помню райвоенкомат:
"В десант не годен – так-то, брат, —
Таким, как ты, – там невпротык…" И дальше – смех:
Мол, из тебя какой солдат?
Тебя – хоть сразу в медсанбат!..
А из меня – такой солдат, как изо всех.
 
 
А на войне как на войне,
А мне – и вовсе, мне – вдвойне, —
Присохла к телу гимнастерка на спине.
Я отставал, сбоил в строю, —
Но как-то раз в одном бою —
Не знаю чем – я приглянулся старшине.
 
 
…Шумит окопная братва:
"Студент, а сколько дважды два?
Эй, холостой, а правда – графом был Толстой?
А кто евонная жена?.."
Но тут встревал мой старшина:
«Иди поспи – ты ж не святой, а утром – бой».
 
 
И только раз, когда я встал
Во весь свой рост, он мне сказал:
"Ложись!.. – и дальше пару слов без падежей. —
К чему две дырки в голове!"
И вдруг спросил: "А что в Москве,
Неужто вправду есть дома в пять этажей?.."
 
 
Над нами – шквал, – он застонал —
И в нем осколок остывал, —
И на вопрос его ответить я не смог.
Он в землю лег – за пять шагов,
За пять ночей и за пять снов —
Лицом на запад и ногами на восток.
 

Песенка прыгуна в высоту

 
Разбег, толчок… И – стыдно подыматься:
Во рту опилки, слезы из-под век, —
На рубеже проклятом два двенадцать
Мне планка преградила путь наверх.
 
 
Я признаюсь вам, как на духу:
Такова вся спортивная жизнь, —
Лишь мгновение ты наверху —
И стремительно падаешь вниз.
 
 
Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я.
У кого толчковая – левая,
А у меня толчковая – правая!
 
 
Разбег, толчок… Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
"Да ты же, парень, прыгаешь в длину!
 
 
У тебя – растяженье в паху;
Прыгать с правой – дурацкий каприз, —
Не удержишься ты наверху —
Ты стремительно падаешь вниз".
 
 
Но, задыхаясь словно от гнева я,
Объяснил толково я: главное,
Что у них толчковая – левая,
А у меня толчковая – правая!
 
 
Разбег, толчок… Мне не догнать канадца —
Он мне в лицо смеется на лету!
Я снова планку сбил на два двенадцать —
И тренер мне сказал напрямоту,
 
 
Что – начальство в десятом ряду,
И что мне прополощут мозги,
Если враз, в сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.
 
 
Но я лучше выпью зелье с отравою,
И над собой что-нибудь сделаю —
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую!
 
 
Трибуны дружно начали смеяться —
Но пыл мой от насмешек не ослаб:
Разбег, толчок, полет… И два двенадцать —
Теперь уже мой пройденный этап!
 
 
Пусть болит моя травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты, —
Но я все-таки был наверху —
И меня не спихнуть с высоты!
 
 
Я им всем показал «ху из ху», —
Жаль, жена подложила сюрприз:
Пока я был на самом верху —
Она с кем-то спустилася вниз…
 
 
Но съел плоды запретные с древа я,
И за хвост подергал все же славу я, —
Хоть у них толчковая – левая,
Но моя толчковая – правая!
 

x x x

 
Вагоны не обедают,
Им перерыва нет.
Вагоны честно бегают
По лучшей из планет.
 
 
Вагоны всякие,
Для всех пригодные.
Бывают мягкие,
Международные.
 
 
Вагон опрятненький,
В нем нету потненьких,
В нем все – десятники
И даже сотники.
 
 
Ох, степь колышется!
На ней – вагончики.
Из окон слышится:
«Мои лимончики!..»
 
 
Лежат на полочке
Мешки-баллончики.
У каждой сволочи
Свои вагончики.
 
 
Порвешь животики
На аккуратненьких! —
Вон едут сотники
Да на десятниках!
 
 
Многосемейные
И просто всякие —
Войдут в купейные
И даже в мягкие.
 
 
А кто с мешком – иди
По шпалам в ватнике.
Как хошь – пешком иди,
А хошь – в телятнике.
 
 
На двери нулики —
Смердят вагончики.
В них едут жулики
И самогонщики.
 
 
А вот теплушка та —
Прекрасно, душно в ней, —
На сорок туш скота
И на сто душ людей.
 
 
Да в чем загвоздка-то?
Бей их дубиною!
За одного скота —
Двух с половиною.
 
 
А ну-ка, кончи-ка,
Гармонь хрипатая!
Вон в тех вагончиках —
Голь перекатная…
 
 
Вестимо, тесно тут,
Из пор – сукровица…
Вагоны с рельс сойдут
И остановятся!
 

x x x

 
В тайгу!
На санях, на развалюхах,
В соболях или в треухах,
И богатый, и солидный, и убогий.
 
 
Бегут!
В неизведанные чащи, —
Кто-то реже, кто-то чаще, —
В волчьи логова, в медвежие берлоги.
 
 
Стоят!
Как усталые боксеры,
Вековые гренадеры —
В два обхвата, в три обхвата и поболе.
 
 
И я
Воздух ем, жую, глотаю,
Да я только здесь бываю —
За решеткой из деревьев – но на воле.
 

x x x

 
Нараспашку – при любой погоде,
Босиком хожу по лужам и росе.
Даже конь мой иноходью ходит,
Это значит – иначе, чем все.
 
 
Я иду в строю всегда не в ногу,
Сколько раз уже обруган старшиной.
Шаг я прибавляю понемногу,
И весь строй сбивается на мой.
 
 
Мой кумир – на рынке зазывалы,
Каждый хвалит свой товар вразвес.
Из меня не выйдет запевалы —
Я пою с мелодией вразрез.
 
 
Знаю, мне когда-то будет лихо,
Мне б заранее могильную плиту.
На табличке «Говорите тихо!»
Я второго слова не прочту.
 
 
«Говорите тихо!» Как хотите, —
Я второго слова не терплю,
Я читаю только – «Говорите» —
И, конечно, громко говорю.
 
 
Из двух зол – из темноты и света —
Люди часто выбирают темноту,
Мне с любимой наплевать на это,
Мы гуляем только на свету.
 
 
Ах, не кури, когда не разрешают,
Закури, когда невмоготу.
Не дури, когда не принимают
Наготу твою и немоту!
 

Бег иноходца

 
Я скачу, но я скачу иначе, —
По камням, по лужам, по росе.
Бег мой назван иноходью – значит:
По-другому, то есть – не как все.
 
 
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!
 
 
Мне сегодня предстоит бороться, —
Скачки! – я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца, —
Но не я – жокей на мне хрипит!
 
 
Он вонзает шпоры в ребра мне,
Зубоскалят первые ряды…
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!
 
 
Нет, не будут золотыми горы —
Я последним цель пересеку:
Я ему припомню эти шпоры —
Засбою, отстану на скаку!..
 
 
Колокол! Жокей мой «на коне» —
Он смеется в предвкушенье мзды.
Ох, как я бы бегал в табуне, —
Но не под седлом и без узды!
 
 
Что со мной, что делаю, как смею —
Потакаю своему врагу!
Я собою просто не владею —
Я прийти не первым не могу!
 
 
Что же делать? Остается мне —
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне, —
Под седлом, в узде, но – без него!
 
 
Я пришел, а он в хвосте плетется —
По камням, по лужам, по росе…
Я впервые не был иноходцем —
Я стремился выиграть, как все!
 

Баллада о брошенном корабле

 
Капитана в тот день называли на ты,
Шкипер с юнгой сравнялись в талантах;
Распрямляя хребты и срывая бинты,
Бесновались матросы на вантах.
 
 
Двери наших мозгов
Посрывало с петель
В миражи берегов,
В покрывала земель,
 
 
Этих обетованных, желанных —
И колумбовых, и магелланных.
 
 
Только мне берегов
Не видать и земель —
С хода в девять узлов
Сел по горло на мель!
А у всех молодцов —
Благородная цель…
И в конце-то концов —
Я ведь сам сел на мель.
 
 
И ушли корабли – мои братья, мой флот, —
Кто чувствительней – брызги сглотнули.
Без меня продолжался великий поход,
На меня ж парусами махнули.
 
 
И погоду и случай
Безбожно кляня,
Мои пасынки кучей
Бросали меня.
 
 
Вот со шлюпок два залпа – и ладно! —
От Колумба и от Магеллана.
 
 
Я пью пену – волна
Не доходит до рта,
И от палуб до дна
Обнажились борта,
А бока мои грязны —
Таи не таи, —
Так любуйтесь на язвы
И раны мои!
 
 
Вот дыра у ребра – это след от ядра,
Вот рубцы от тарана, и даже
Видны шрамы от крючьев – какой-то пират
Мне хребет перебил в абордаже.
 
 
Киль – как старый неровный
Гитаровый гриф:
 
 
Это брюхо вспорол мне
Коралловый риф.
Задыхаюсь, гнию – так бывает:
И просоленное загнивает.
 
 
Ветры кровь мою пьют
И сквозь щели снуют
Прямо с бака на ют, —
Меня ветры добьют:
Я под ними стою
От утра до утра, —
Гвозди в душу мою
Забивают ветра.
 
 
И гулякой шальным все швыряют вверх дном
Эти ветры – незваные гости, —
Захлебнуться бы им в моих трюмах вином
Или – с мели сорвать меня в злости!
 
 
Я уверовал в это,
Как загнанный зверь,
Но не злобные ветры
Нужны мне теперь.
 
 
Мои мачты – как дряблые руки,
Паруса – словно груди старухи.
 
 
Будет чудо восьмое —
И добрый прибой
Мое тело омоет
Живою водой,
Моря божья роса
С меня снимет табу —
Вздует мне паруса,
Словно жилы на лбу.
 
 
Догоню я своих, догоню и прощу
Позабывшую помнить армаду.
И команду свою я обратно пущу:
Я ведь зла не держу на команду.
 
 
Только, кажется, нет
Больше места в строю.
Плохо шутишь, корвет,
Потеснись – раскрою!
 
 
Как же так – я ваш брат,
Я ушел от беды…
Полевее, фрегат, —
Всем нам хватит воды!
 
 
До чего ж вы дошли:
Значит, что – мне уйти?!
Если был на мели —
Дальше нету пути?!
Разомкните ряды,
Все же мы – корабли, —
Всем нам хватит воды,
Всем нам хватит земли,
 
 
Этой обетованной, желанной —
И колумбовой, и магелланной!
 

Охота на кабанов

 
Грязь сегодня еще непролазней,
Сверху мразь, словно бог без штанов, —
К черту дождь – у охотников праздник:
Им сегодня стрелять кабанов.
 
 
Били в ведра и гнали к болоту,
Вытирали промокшие лбы,
Презирали лесов позолоту,
Поклонялись азарту пальбы.
 
 
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, —
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
 
 
Кабанов не тревожила дума:
Почему и за что, как в плену, —
Кабаны убегали от шума,
Чтоб навек обрести тишину.
 
 
Вылетали из ружей жаканы,
Без разбору разя, наугад, —
Будто радостно бил в барабаны
Боевой пионерский отряд.
 
 
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, —
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
 
 
Шум, костер и тушенка из банок,
И «охотничья» водка – на стол.
Только полз присмиревший подранок,
Завороженно глядя на ствол.
 
 
А потом – спирт плескался в канистре,
Спал азарт, будто выигран бой:
Снес подранку полчерепа выстрел —
И рога протрубили отбой.
 
 
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, —
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
 
 
Мне сказали они про охоту,
Над угольями тушу вертя:
"Стосковались мы, видно, по фронту, —
По атакам, да и по смертям.
 
 
Это вроде мы снова в пехоте,
Это вроде мы снова – в штыки,
Это душу отводят в охоте
Уцелевшие фронтовики…"
 
 
Егерей за кровожадность не пинайте,
Вы охотников носите на руках, —
Любим мы кабанье мясо в карбонате,
Обожаем кабанов в окороках.
 

x x x

 
Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца, —
Но недаром клуб «Фиорентина»
Предлагал мильон за Бышевца.
 
 
Что ж, Пеле, как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.
 
 
Муром занялась прокуратура, —
Что ему – реклама! – он и рад.
Здесь бы МУР не выбрался из МУРа —
Если б был у нас чемпионат.
 
 
Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене – и рад.
А у Пеле – «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.
 
 
Может, не считает и до ста он, —
Но могу сказать без лишних слов:
Был бы глаз второй бы у Тостао —
Он вдвое больше б забивал голов.
 
 
Что ж, Пеле, как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.
 
 
Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене – и рад.
А у Пеле – «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.
 

x x x

 
Не покупают никакой еды —
Все экономят вынужденно деньги:
Холера косит стройные ряды, —
Но люди вновь смыкаются в шеренги.
 
 
Закрыт Кавказ, горит «Аэрофлот»,
И в Астрахани лихо жгут арбузы, —
Но от станка рабочий не уйдет,
И крепнут все равно здоровья узы.
 
 
Убытки терпит целая страна,
Но вера есть, все зиждется на вере, —
Объявлена смертельная война
Одной несчастной, бедненькой холере.
 
 
На трудовую вахту встал народ
В честь битвы с новоявленною порчей, —
Но пасаран, холера не пройдет,
Холере – нет, и все, и бал окончен!
 
 
Я погадал вчера на даму треф,
Назвав ее для юмора холерой, —
И понял я: холера – это блеф,
Она теперь мне кажется химерой.
 
 
Во мне теперь прибавилось ума,
Себя я ощущаю Гулливером,
Ведь понял я: холера – не чума, —
У каждого всегда своя холера!
 
 
Уверен я: холере скоро тлеть.
А ну-ка – залп из тысячи орудий!
Вперед!.. Холерой могут заболеть
Холерики – несдержанные люди.
 

Песня про первые ряды

 
Была пора – я рвался в первый ряд,
И это все от недопониманья, —
Но с некоторых пор сажусь назад:
Там, впереди, как в спину автомат —
Тяжелый взгляд, недоброе дыханье.
 
 
Может, сзади и не так красиво,
Но – намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И еще – надежность и обзор.
 
 
Стволы глазищ – числом до десяти —
Как дуло на мишень, но на живую, —
Затылок мой от взглядов не спасти,
И сзади так удобно нанести
Обиду или рану ножевую.
 
 
Может, сзади и не так красиво,
Но – намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И еще – надежность и обзор.
 
 
Мне вреден первый ряд, и говорят —
От мыслей этих я в ненастье ною.
Уж лучше – где темней – последний ряд:
Отсюда больше нет пути назад,
А за спиной стоит стена стеною.
 
 
Может, сзади и не так красиво,
Но – намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И еще – надежность и обзор.
 
 
И пусть хоть реки утекут воды,
Пусть будут в пух засалены перины —
До лысин, до седин, до бороды
Не выходите в первые ряды
И не стремитесь в примы-балерины.
 
 
Может, сзади и не так красиво,
Но – намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И еще – надежность и обзор.
 
 
Надежно сзади, но бывают дни —
Я говорю себе, что выйду червой:
Не стоит вечно пребывать в тени —
С последним рядом долго не тяни,
А постепенно пробивайся в первый.
 
 
Может, сзади и не так красиво,
Но – намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И еще – надежность и обзор.
 

Черное золото

 
Не космос – метры грунта надо мной,
И в шахте не до праздничных процессий, —
Но мы владеем тоже внеземной —
И самою земною из профессий!
 
 
Любой из нас – ну чем не чародей?!
Из преисподней наверх уголь мечем.
Мы топливо отнимем у чертей —
Свои котлы топить им будет нечем!
 
 
Взорвано, уложено, сколото
Черное надежное золото.
 
 
Да, сами мы – как дьяволы – в пыли,
Зато наш поезд не уйдет порожний.
Терзаем чрево матушки-Земли —
Но на земле теплее и надежней.
 
 
Вот вагонетки, душу веселя,
Проносятся, как в фильме о погонях, —
И шуточку «Даешь стране угля!»
Мы чувствуем на собственных ладонях.
 
 
Взорвано, уложено, сколото
Черное надежное золото.
 
 
Воронками изрытые поля
Не позабудь – и оглянись во гневе, —
Но нас, благословенная Земля,
Прости за то, что роемся во чреве.
 
 
Не бойся заблудиться в темноте
И захлебнуться пылью – не один ты!
Вперед и вниз! Мы будем на щите —
Мы сами рыли эти лабиринты!
 
 
Взорвано, уложено, сколото
Черное надежное золото.
 

Маски

 
Смеюсь навзрыд – как у кривых зеркал, —
Меня, должно быть, ловко разыграли:
Крючки носов и до ушей оскал —
Как на венецианском карнавале!
 
 
Вокруг меня смыкается кольцо —
Меня хватают, вовлекают в пляску, —
Так-так, мое нормальное лицо
Все, вероятно, приняли за маску.
 
 
Петарды, конфетти… Но все не так, —
И маски на меня глядят с укором, —
Они кричат, что я опять – не в такт,
Что наступаю на ногу партнерам.
 
 
Что делать мне – бежать, да поскорей?
А может, вместе с ними веселиться?..
Надеюсь я – под масками зверей
Бывают человеческие лица.
 
 
Все в масках, в париках – все как один, —
Кто – сказочен, а кто – литературен…
Сосед мой слева – грустный арлекин,
Другой – палач, а каждый третий – дурень.
 
 
Один – себя старался обелить,
Другой – лицо скрывает от огласки,
А кто – уже не в силах отличить
Свое лицо от непременной маски.
 
 
Я в хоровод вступаю, хохоча, —
Но все-таки мне неспокойно с ними:
А вдруг кому-то маска палача
Понравится – и он ее не снимет?
 
 
Вдруг арлекин навеки загрустит,
Любуясь сам своим лицом печальным;
Что, если дурень свой дурацкий вид
Так и забудет на лице нормальном?!
 
 
Как доброго лица не прозевать,
Как честных угадать наверняка мне? —
Они решили маски надевать,
Чтоб не разбить свое лицо о камни.
 
 
Я в тайну масок все-таки проник, —
Уверен я, что мой анализ точен:
И маски равнодушия у них —
Защита от плевков и от пощечин.
 

x x x

 
Вот я вошел, и дверь прикрыл,
И показал бумаги,
И так толково объяснил
Зачем приехал в лагерь!..
 
 
Начальник – как уключина:
Скрипит – и ни в какую.
"В кино мне роль поручена, —
Опять ему толкую.
 
 
И вот для изучения —
Такое ремесло —
Имею направление.
Дошло теперь?" – "Дошло!
 
 
Вот это мы приветствуем!
Чтоб было, как с копирки, —
Еще бы вам под следствием
Полгодика в Бутырке,
 
 
Чтоб ощутить затылочком,
Что чуть не расстреляли,
Потом по пересылочкам…
Тогда бы вы сыграли!"
 
 
Внушаю бедолаге я
Настойчиво, с трудом:
"Мне нужно – прямо с лагеря,
Не бывши под судом".
 
 
"Да вы ведь знать не знаете,
За что вас осудили.
Права со мной качаете,
А вас еще не брили".
 
 
"Побреют! – рожа сплющена,
Но все же знать желаю, —
А что уже упущено —
Талантом наверстаю…"
 
 
"Да что за околесица? —
Опять он возражать. —
Пять лет в четыре месяца,
Экстерном, так сказать?"
 
 
Он даже шаркнул мне ногой
(Для секретарши Светы):
"У нас, товарищ дорогой, —
Не университеты.
 
 
У нас не выйдет с кондачка
Из ничего – конфетка.
Здесь – от звонка и до звонка,
У нас не пятилетка.
 
 
Так что, давай-ка ты, валяй!..
Какой с артиста толк?
У нас своих – хоть отбавляй," —
Сказал он и умолк.
 
 
Я снова вынул пук бумаг,
Ору до хрипа в глотке:
Мол, не имеешь права, враг, —
Мы здесь не в околотке!
 
 
Мол, я начальству доложу,
Оно, мол, разберется!..
Я стервенею, в роль вхожу,
А он, гляжу, – сдается.
 
 
Я в раже, удержа мне нет,
Бумагами трясу:
"Мне некогда сидеть пять лет —
Премьера на носу!"
 

Песенка киноактера

 
Словно в сказке, на экране —
И не нужен чародей —
В новом фильме вдруг крестьяне
Превращаются в князей!
 
 
То купец – то неимущий,
То добряк – а то злодей, —
В жизни же – почти непьющий
И отец восьми детей.
 
 
Мальчишки, мальчишки бегут по дворам,
Загадочны и голосисты.
Скорее! Спешите! Приехали к вам
Живые киноартисты!
 
 
Но для нашего для брата,
Откровенно говоря,
Иногда сыграть солдата
Интересней, чем царя.
 
 
В жизни все без изменений,
А в кино: то бог, то вор, —
Много взлетов и падений
Испытал киноактер.
 
 
Мальчишки, мальчишки бегут по дворам,
Загадочны и голосисты.
Скорее! Спешите! Приехали к вам
Живые киноартисты!
 
 
Сколько версий, сколько спора
Возникает тут и там!
Знают про киноактера
Даже больше, чем он сам.
 
 
И по всюду обсуждают,
И со знаньем говорят —
Сколько в месяц получает
И в который раз женат.
 
 
Мальчишки, мальчишки – не нужно рекламы —
Загадочны и голосисты.
Скорее! Спешите! Приехали к вам
Живые киноартисты!
 
 
Хватит споров и догадок —
Дело поважнее есть.
Тем, кто до сенсаций падок,
Вряд ли интересно здесь.
 
 
Знаете, в кино эпоха,
Может пролететь за миг.
Люди видят нас, но – плохо
То, что мы не видим их.
 
 
Вот мы и спешим к незнакомым друзьям —
И к взрослым, и к детям, —
На вас посмотреть, – все, что хочется вам,
Спросите – ответим!