Текст книги "Сочинения"

Автор книги: Владимир Высоцкий

Банька по-белому

 
Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю,
На полоке, у самого краюшка,
Я сомненья в себе истреблю.
 
 
Разомлею я до неприличности,
Ковш холодной – и все позади, —
И наколка времен культа личности
Засинеет на левой груди.
 
 
Протопи ты мне баньку по-белому, —
Я от белого свету отвык, —
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.
 
 
Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс!
А на левой груди – профиль Сталина,
А на правой – Маринка анфас.
 
 
Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет отдыхал я в раю!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.
 
 
Протопи ты мне баньку по-белому, —
Я от белого свету отвык, —
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.
 
 
Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: «Пособи!» —
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.
 
 
А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили,
Чтоб он слышал как рвутся сердца.
 
 
Протопи ты мне баньку по-белому, —
Я от белого свету отвык, —
Угорю я – и мне, угорелому,
Пар горячий развяжет язык.
 
 
Ох, знобит от рассказа дотошного!
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.
 
 
Застучали мне мысли под темечком:
Получилось – я зря им клеймен, —
И хлещу я березовым веничком
По наследию мрачных времен.
 
 
Протопи ты мне баньку по-белому, —
Чтоб я к белому свету привык, —
Угорю я – и мне, угорелому,
Ковш холодной развяжет язык.
Протопи!..
Не топи!..
Протопи!..
 

x x x

 
У Доски, где почетные граждане,
Я стоял больше часа однажды и
Вещи слышал там очень важные…
 
 
"…В самом ихнем тылу,
Под какой-то дырой,
Мы лежали в пылу
Да над самой горой, —
 
 
На природе, как в песне – на лоне,
И они у нас как на ладони, —
Я и друг – тот, с которым зимой
Из Сибири сошлись под Москвой.
 
 
Раньше оба мы были охотники —
А теперь на нас ватные потники
Да протертые подлокотники!
 
 
Я в Сибири всего
Только соболя бил, —
Ну а друг – он того —
На медведя ходил.
 
 
Он колпашевский – тоже берлога! —
Ну а я из Выезжего Лога.
И еще (если друг не хитрит):
Белку – в глаз, да в любой, говорит.
 
 
Разговор у нас с немцем двухствольчатый:
Кто шевелится – тот и кончатый, —
Будь он лапчатый, перепончатый!
 
 
Только спорить любил
Мой сибирский дружок —
Он во всем находил
Свой, невидимый прок, —
 
 
Оторвался на миг от прицела
И сказал: "Это мертвое тело —
Бьюсь на пачку махорки с тобой!"
Я взглянул, говорю: "Нет – живой!
 
 
Ты его лучше пулей попотчевай.
Я опричь же того ставлю хошь чего —
Он усидчивый да улежчивый!"
 
 
Друг от счастья завыл —
Он уверен в себе:
На медведя ходил
Где-то в ихней тайге, —
 
 
Он аж вскрикнул (негромко, конечно.
Потому что – светло, не кромешно),
Поглядел еще раз на овраг —
И сказал, что я лапоть и враг.
 
 
И еще заявил, что икра у них!
И вообще, мол, любого добра у них!..
И – позарился на мой браунинг.
 
 
Я тот браунинг взял
После ходки одной:
Фрица, значит, подмял,
А потом – за спиной…
 
 
И за этот мой подвиг геройский
Подарил сам майор Коханойский
Этот браунинг – тот, что со мной, —
Он уж очень был мне дорогой!
 
 
Но он только на это позарился.
Я и парился, и мытарился…
Если б знал он, как я отоварился!
 
 
Я сначала: "Не дам,
Не поддамся тебе!"
А потом: «По рукам!» —
И аж плюнул в злобе.
 
 
Ведь не вещи же – ценные в споре!
Мы сошлись на таком договоре:
Значит, я прикрываю, а тот —
Во весь рост на секунду встает…
 
 
Мы еще пять минут погутарили —
По рукам, как положено, вдарили, —
Вроде на поле, на базаре ли!
 
 
Шепчет он: "Коль меня
И в натуре убьют —
Значит, здесь схоронят,
И – чего еще тут…"
 
 
Поглядел еще раз вдоль дороги —
И шагнул как медведь из берлоги, —
И хотя уже стало светло —
Видел я, как сверкнуло стекло.
 
 
Я нажал – выстрел был первосортненький,
Хотя «соболь» попался мне вертненький.
А у ног моих – уже мертвенький…
 
 
Что теперь и наган мне —
Не им воевать.
Но свалился к ногам мне —
Забыл, как и звать, —
 
 
На природе, как в песне – на лоне,
И они у нас как на ладони.
…Я потом разговор вспоминал:
Может, правда – он белок стрелял?
 
 
Вот всю жизнь и кручусь я как верченый.
На доске меня этой зачерчивай!
…Эх, зачем он был недоверчивый!"
 

x x x

 
С Средней Азии – безобразие
(Мне письмо передали с оказией):
 
 
Как воскресение – так землетрясение,
В аэропортах – столпотворение…
 
 
И если в Кении – наводнение,
То, скажем, в Сопоте – песнопения.
 
 
Грущу я в сумерки и в новолуние:
В Китае – жуткая маоцзедуния…
 
 
…Остановился вдруг на середине я:
В Каире жарко и насерединия.
 

x x x

 
Угадаешь ли сегодня, елки-палки,
Что засядет нам назавтра в черепа?!
Я, к примеру, собираю зажигалки,
Ну а Севка – начал мучать черепах.
 
 
Друг мой Колька увлекается Ириной,
Друг мой Юрка бредит верховой ездой,
Друг мой Витька дни проводит под машиной,
Друг мой Левка летом ходит с бородой.
 
 
Если я задурю, захандрю —
Зажигалки я вмиг раздарю —
Или выбросить просто могу,
Или одновременно зажгу.
 

x x x

 
Как тесто на дрожжах, растут рекорды,
И в перспективе близкой, может быть,
Боксеры разобью друг другу морды
И скоро будет не по чему бить.
 
 
Прыгун в длину упрыгнет за границу,
А тот, кто будет прыгать в высоту, —
Взлетит – и никогда не приземлится,
Попав в «ТУ-104» на лету.
 
 
Возможности спортсмена безграничны,
И футболисты – даже на жаре —
Так станут гармоничны и тактичны,
Что все голы забьют в одной игре.
 
 
Сейчас за положенье вне игры – жмут,
А будет, тот, кто вне, тот – молодец,
Штангисты вырвут, вытолкнут и выжмут
Всю сталь, чугун, железо и свинец.
 
 
Сольются вместе финиши и старты,
Болельщикам – задышится легко,
Любители азарта – сядут в карты,
Стремясь набрать заветное «очко».
 
 
И – враз и навсегда поставят маты
Друг другу все гроссмейстеры в момент,
А судьи подадутся в адвокаты, —
Любой экс-чемпион для них клиент.
 

Песенка про метателя молота

I

 
Я раззудил плечо – трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник – Джон ли, Крамер ли, —
Рекорд уже в кармане у меня!
 
 
Заметано, заказано, заколото, —
Мне кажется – я следом полечу.
Но мне нельзя, ведь я – метатель молота:
Приказано метать – и я мечу.
 
 
Эх, жаль, что я мечу его в Италии:
Я б дома кинул молот без труда, —
Ужасно далеко, куда подалее,
И лучше – если б враз и навсегда.
 
 
Я против восхищения повального,
Но я надеюсь: года не пройдет —
Я все же зашвырну в такую даль его,
Что и судья с ищейкой не найдет…
 
 
Вокруг меня корреспонденты бесятся.
"Мне помогли, – им отвечаю я, —
Подняться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и – семья".
 

II

 
Два пижона из «Креста и полумесяца»
И еще один из «Дейли телеграф» —
Передали ахинею с околесицей,
Обзывая меня «Русский Голиаф».
 
 
Два приятеля моих – копьеметатели —
И еще один товарищ-дискобол —
Показали неплохие показатели…
Я – в гостинице позвал их в нижний холл.
 
 
И сказал я им: "Товарищи, внимание!
Взявши в руки копья, диски всех систем, —
При метаньи культивируйте желание
Позакидывать их к черту насовсем!"
 

Песня про правого инсайда

 
Ох, инсайд! Для него – что футбол, что балет,
И всегда он играет по правому краю, —
Справедливости в мире и на поле нет —
Потому я всегда только слева играю.
 
 
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире…
Они играют по системе «дубль-вэ», —
А нам плевать, у нас – «четыре-два-четыре».
 
 
Вот инсайд гол забил, получив точный пас.
Я хочу, чтоб он встретился мне на дороге, —
Не могу: меня тренер поставил в запас,
А ему сходят с рук перебитые ноги.
 
 
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире…
Они играют по системе «дубль-вэ», —
А нам плевать, у нас – «четыре-два-четыре».
 
 
Ничего! Я немножечко повременю,
И пускай мне дают от команды квартиру —
Догоню, я сегодня его догоню, —
Пусть меня не заявят на первенство миру.
 
 
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире…
Они играют по системе «дубль-вэ», —
А нам плевать, у нас – «четыре-два-четыре».
 
 
Ничего! После матча его подожду —
И тогда побеседуем с ним без судьи мы, —
Попаду, чует сердце мое – попаду
Со скамьи запасных на скамью подсудимых.
 
 
Мяч затаился в стриженой траве.
Секунда паузы на поле и в эфире…
Они играют по системе «дубль-вэ», —
А нам плевать, у нас – «четыре-два-четыре».
 

x x x

 
У нее
все свое – и белье, и жилье, —
Ну а я
ангажирую угол у тети.
Для нее —
все свободное время мое,
На нее
я гляжу из окна, что напротив.
 
 
У нее
и под утро не гаснет окно,
И вчера
мне лифтер рассказал за полбанки:
У нее
два знакомых артиста кино
И один
популярный артист из «Таганки».
 
 
И пока
у меня в ихнем ЖЭКе рука,
Про нее
я узнал очень много нюансов:
У нее
старший брат – футболист «Спартака»,
А отец —
референт в Министерстве финансов.
 
 
Я скажу,
что всегда на футболы хожу —
На «Спартак», —
и слова восхищенья о брате.
Я скажу,
что с министром финансов дружу
И что сам
как любитель играю во МХАТе.
 
 
У нее,
у нее на окошке – герань,
У нее,
у нее – занавески в разводах, —
У меня,
у меня на окне – ни хрена,
Только пыль,
только толстая пыль на комодах…
 

x x x

 
Я все чаще думаю о судьях.
Я такого не предполагал:
Если обниму ее при людях —
Будет политический скандал.
 
 
Будет тон в печати комедийный,
Я представлен буду чудаком:
Начал целоваться с беспартийной,
А теперь целуюсь с вожаком!
 
 
Трубачи, валяйте, дуйте в трубы!
Я еще не сломлен и не сник:
Я в ее лице целую в губы
Общество «Франс – Юньон Советик».
 

x x x

Марине

 
То ли – в избу и запеть,
Просто так, с морозу,
То ли взять и помереть
От туберкулезу.
 
 
То ли выстонать без слов,
А может – под гитару?..
Лучше – в сани рысаков
И уехать к «Яру»!
 
 
Вот напасть! – то не всласть,
То не в масть карту класть, —
То ли счастье украсть,
То ли просто упасть
В грязь…
 
 
Навсегда в никуда —
Вечное стремленье.
То ли – с неба вода,
То ль – разлив весенний…
 
 
Может, эта песня – без конца,
А может – без идеи…
А я строю печку в изразцах
Или просто сею.
 
 
Сколько лет счастья нет,
Впереди – все красный свет…
Недопетый куплет,
Недодаренный букет…
Бред!
 
 
Назло всем – насовсем
Со звездою в лапах,
Без реклам, без эмблем,
В пимах косолапых…
 
 
Не догнал бы кто-нибудь,
Не почуял запах, —
Отдохнуть бы, продыхнуть
Со звездою в лапах!
 
 
Без нее, вне ее —
Ничего не мое,
Невеселое житье, —
И былье – и то ее…
Е-мое!
 

x x x

 
Возвратился друг у меня
Неожиданно.
Бабу на меня променял —
Где же это видано?
 
 
Появился друг,
Когда нет вокруг
Никого – с этим свыкнулся! —
Ну а он в первый раз
Враз все понял без фраз
И откликнулся.
 
 
Может, это бред, может – нет,
Только знаю я:
Погасить бы мне красный свет!
И все же зажигаю я…
 
 
Оказался он,
Как брони заслон,
А кругом – с этим свыкнулся! —
Нет как нет ни души —
Хоть пиши, хоть вороши…
А он откликнулся.
 
 
Правда, этот друг – если нет
Ну ни грамма вам!
(А у меня – уже много лет,
С детства самого) —
 
 
Он передо мной,
Как лист перед травой,
А кругом – с этим свыкнулся! —
Ни души святой,
Даже нету той…
А он откликнулся.
 

Песня о двух красивых автомобилях

 
Без запретов и следов,
Об асфальт сжигая шины,
Из кошмара городов
Рвутся за город машины, —
И громоздкие, как танки,
«Форды», «линкольны», «селены»,
Элегантные «мустанги»,
«Мерседесы», «ситроены».
 
 
Будто знают – игра стоит свеч, —
Это будет как кровная месть городам!
Поскорей – только б свечи не сжечь,
Карбюратор… и что у них есть еще там…
 
 
И не видно полотна —
Лимузины, лимузины…
Среди них – как два пятна —
Две красивые машины, —
Будто связанные тросом
(А где тонко, там и рвется).
Акселераторам, подсосам
Больше дела не найдется.
 
 
Будто знают – игра стоит свеч, —
Только вырваться – выплатят все по счетам!
Ну а может, он скажет ей речь
На клаксоне… и что у них есть еще там…
 
 
Это скопище машин
На тебя таит обиду, —
Светло-серый лимузин,
Не теряй ее из виду!
Впереди, гляди, разъезд, —
Больше риску, больше веры!
Опоздаешь!.. Так и есть —
Ты промедлил, светло-серый!
 
 
Они знали – игра стоит свеч, —
А теперь – что ж сигналить рекламным щитам?!
Ну а может, гора ему с плеч, —
И с капота… и что у них есть еще там…
 
 
Нет, развилка – как беда,
Стрелки врозь – и вот не здесь ты!
Неужели никогда
Не сближают нас разъезды?
Этот – сходится, один!
И, врубив седьмую скорость,
Светло-серый лимузин
Позабыл нажать на тормоз…
 
 
Что ж съезжаться – пустые мечты?
Или это есть кровная месть городам?..
Покатились колеса, мосты, —
И сердца… или что у них есть еще там…
 

Я не люблю

 
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
 
 
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
 
 
Я не люблю, когда – наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
 
 
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или – когда все время против шерсти,
Или – когда железом по стеклу.
 
 
Я не люблю уверенности сытой, —
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово «честь» забыто
И что в чести наветы за глаза.
 
 
Когда я вижу сломанные крылья —
Нет жалости во мне, и неспроста:
Я не люблю насилье и бессилье, —
Вот только жаль распятого Христа.
 
 
Я не люблю себя когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более – когда в нее плюют.
 
 
Я не люблю манежи и арены:
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены —
Я это никогда не полюблю!
 

1969 год
Оловянные солдатики

Н. Высоцкому

 
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой, —
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, стали в строй.
 
 
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Только – на войне как на войне —
Падают бойцы в обеих армиях,
Поровну на каждой стороне.
 
 
Может быть – пробелы в воспитании
И в образованье слабина, —
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
 
 
Совести проблемы окаянные —
Как перед собой не согрешить?
Тут и там – солдаты оловянные, —
Как решить, кто должен победить?
 
 
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия.
Ордам оловянных египтян.
 
 
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего, —
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво.
 
 
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
 
 
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил, —
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
 
 
Нервничает полководец маленький,
Непосильной ношей отягчен,
Вышедший в громадные начальники,
Шестилетний мой Наполеон.
 
 
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину тех солдат
Я покрасил синим – шутка гения, —
Утром вижу – синие лежат.
 
 
Я горжусь успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетет:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?..
 

x x x

 
У меня долги перед друзьями, —
А у них зато – передо мной,
Но своими странными делами
И они чудят, и я чудной.
 
 
Напишите мне письма, ребята,
Подарите мне пару минут, —
А не то моя жизнь будет смята,
И про вас меньше песен споют.
 
 
Вы мосты не жгите за собою,
Вы не рушьте карточных домов.
Бог с ними совсем, кто рвется к бою
Просто из-за женщин и долгов!
 
 
Напишите мне письма, ребята,
Осчастливьте меня хоть чуть-чуть, —
А не то я умру без зарплаты,
Не успев вашей ласки хлебнуть.
 

x x x

 
Я лежу в изоляторе,
Здесь кругом резонаторы:
Если что-то случается —
Тут же врач появляется.
 
 
Здесь врачи – узурпаторы,
Злые, как аллигаторы!
Персонал – то есть нянечки —
Запирают в предбанничке.
 
 
Что мне север, экваторы,
Что мне бабы-новаторы,
Если в нашем предбанничке
Так свирепствуют нянечки!
 
 
Санитары – как авторы,
Хоть не бегай в театры вы! —
Бьют и вяжут, как веники,
Правда, мы – шизофреники.
 
 
У них лапы косматые,
У них рожи усатые
И бутылки початые,
Но от нас их попрятали.
 

x x x

 
Нет рядом никого, как ни дыши!
Давай с тобой организуем встречу!
Марина, ты письмо мне напиши,
По телефону я тебе отвечу.
 
 
Пусть будет так, как года два назад,
Пусть встретимся надолго или вечно,
Пусть наши встречи только наугад, —
Хотя ведь ты работаешь, конечно.
 
 
Не видел я любой другой руки,
Которая бы так меня ласкала, —
Вот по таким тоскуют моряки…
Сейчас – моя душа затосковала.
 
 
Я песен петь не буду никому!
Пусть, может быть, ты этому не рада, —
Я для тебя могу пойти в тюрьму, —
Пусть это будет за тебя награда.
 
 
Не верь тому, что будут говорить, —
Не верю я тому, что люди рады.
Когда-нибудь мы будем вместе пить
Любовный взор и трепетного яда.
 

Ноль семь

 
Для меня эта ночь – вне закона,
Я пишу – по ночам больше тем.
Я хватаюсь за диск телефона,
Набираю вечное ноль семь.
 
 
«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» – «Тома».
"Семьдесят вторая! Жду дыханье затая…
Быть не может, повторите, я уверен – дома!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
 
 
Эта ночь для меня вне закона,
Я не сплю – я кричу: «Поскорей!..»
Почему мне в кредит, по талону
Предлагают любимых людей!
 
 
"Девушка, слушайте! Семьдесят вторая!
Не могу дождаться, и часы мои стоят…
К дьяволу все линии – я завтра улетаю!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
 
 
Телефон для меня – как икона,
Телефонная книга – триптих,
Стала телефонистка мадонной,
Расстоянье на миг сократив.
 
 
"Девушка, милая! Я прошу – продлите!
Вы теперь как ангел – не сходите ж с алтаря!
Самое главное – впереди, поймите…
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!"
 
 
Что, опять поврежденье на трассе?
Что, реле там с ячейкой шалят?
Мне плевать – буду ждать, – я согласен
Начинать каждый вечер с нуля!
 
 
«Ноль семь, здравствуйте! Снова я». – «Да что вам?»
"Нет, уже не нужно, – нужен город Магадан.
Не даю вам слова, что звонить не буду снова, —
Просто друг один – узнать, как он, бедняга, там…"
 
 
Эта ночь для меня вне закона,
Ночи все у меня не для сна, —
А усну – мне приснится мадонна,
На кого-то похожа она.
 
 
"Девушка, милая! Снова я, Тома!
Не могу дождаться – жду дыханье затая…
Да, меня!.. Конечно, я!.. Да, я!.. Конечно, дома!"
«Вызываю… Отвечайте…» – «Здравствуй, это я!»
 

x x x

 
Не писать мне повестей, романов,
Не читать фантастику в углу, —
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую – сам сяду на иглу.
 
 
Кто-то раны лечил боевые,
Кто-то так, обеспечил тылы…
Эх вы парни мои «шировые»,
Поскорее слезайте с иглы!
 
 
В душу мне сомнения запали,
Голову вопросами сверлят, —
Я лежу в палате, где глотали,
Нюхали, кололи все подряд.
 
 
Кто-то там проколол свою душу,
Кто-то просто остался один…
Эй вы парни, бросайте «морфушу» —
Перейдите на апоморфин!
 
 
Тут один знакомый шизофреник —
В него тайно няня влюблена —
Говорит "Когда не будет денег —
Перейду на капли Зимина".
 
 
Кто-то там проколол свою совесть,
Кто-то в сердце вкурил анашу…
Эх вы парни, про вас нужно повесть,
Жалко, повестей я не пишу.
 
 
Требуются срочно перемены!
Самый наш веселый – тоже сник.
Пятый день кому-то ищут вены —
Не найдут, – он сам от них отвык.
 
 
Кто-то даже нюхнул кокаина, —
Говорят, что – мгновенный приход;
Кто-то съел килограмм кодеина —
И пустил себя за день в расход.
 
 
Я люблю загульных, но не пьяных,
Я люблю отчаянных парней.
Я лежу в палате наркоманов, —
Сколько я наслушался здесь, в ней!
 
 
Кто-то гонит кубы себе в руку,
Кто-то ест даже крепкий вольфрам…
Добровольно принявшие муку,
Эта песня написана вам!
 

x x x

 
И душа и голова, кажись, болит, —
Верьте мне, что я не притворяюсь.
Двести тыщ – тому, кто меня вызволит!
Ну и я, конечно, постараюсь.
 
 
Нужно мне туда, где ветер с соснами, —
Нужно мне, и все, – там интереснее!
Поделюсь хоть всеми папиросами
И еще вдобавок тоже – песнями.
 
 
Дайте мне глоток другого воздуха!
Смею ли роптать? Наверно, смею.
Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?..
Отблагодарю, когда сумею.
 
 
Нервы у меня хотя луженые,
Кончилось спокойствие навеки.
Эх вы мои нервы обнаженные!
Ожили б – ходили б как калеки.
 
 
Не глядите на меня, что губы сжал, —
Если слово вылетит, то – злое.
Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, —
Где-нибудь зароюсь – и завою!
 

x x x

 
Жизни после смерти нет.
Это все неправда.
Ночью снятся черти мне,
Убежав из ада.
 

Песенка о переселении душ

 
Кто верит в Магомета, кто – в Аллаха, кто – в Исуса,
Кто ни во что не верит – даже в черта, назло всем, —
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
 
 
Стремилась ввысь душа твоя —
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья —
Останешься свиньею.
 
 
Пусть косо смотрят на тебя – привыкни к укоризне, —
Досадно – что ж, родишься вновь на колкости горазд.
А если видел смерть врага еще при этой жизни,
В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.
 
 
Живи себе нормальненько —
Есть повод веселиться:
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.
 
 
Пускай живешь ты дворником – родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь, —
Но, если туп, как дерево – родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
 
 
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком, —
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
 
 
Так кто есть кто, так кто был кем? – мы никогда не знаем.
Кто был никем, тот станет всем – задумайся о том!
Быть может, тот облезлый кот – был раньше негодяем,
А этот милый человек – был раньше добрым псом.
 
 
Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы, —
Удобную религию
Придумали индусы!
 

Поездка в город

 
Я – самый непьющий из всех мужуков:
Во мне есть моральная сила, —
И наша семья большинством голосов,
Снабдив меня списком на восемь листов,
В столицу меня снарядила.
 
 
Чтобы я привез снохе
с ейным мужем по дохе,
Чтобы брату с бабой – кофе растворимый,
Двум невесткам – по ковру,
зятю – черную икру,
Тестю – что-нибудь армянского розлива.
 
 
Я ранен, контужен – я малость боюсь
Забыть, что кому по порядку, —
Я список вещей заучил наизусть,
А деньги зашил за подкладку.
 
 
Значит, брату – две дохи,
сестрин муж – ему духи,
Тесть сказал: «Давай бери что попадется!»
Двум невесткам – по ковру,
зятю – заячью икру,
Куму – водки литра два, – пущай зальется!
 
 
Я тыкался в спины, блуждал по ногам,
Шел грудью к плащам и рубахам.
Чтоб список вещей не достался врагам,
Его проглотил я без страха.
 
 
Но помню: шубу просит брат,
Куму с бабой – все подряд,
Тестю – водки ереванского розлива,
Двум невесткам – по ковру,
зятю – заячью нору,
А сестре – плевать чего, но чтоб – красиво!
 
 
Да что ж мне – пустым возвращаться назад?!
Но вот я набрел на товары.
«Какая валюта у вас?» – говорят.
«Не бойсь, – говорю, – не доллары!»
Растворимой мне махры,
зять – подохнет без икры,
Тестю, мол, даешь духи для опохмелки!
Двум невесткам – все равно,
мужу сестрину – вино,
Ну а мне – вот это желтое в тарелке!
 
 
Не помню про фунты, про стерлинги слов,
Сраженный ужасной загадкой:
Зачем я тогда проливал свою кровь,
Зачем ел тот список на восемь листов,
Зачем мне рубли за подкладкой?!
Где же все же взять доху,
зятю – кофе на меху?
Тестю – хрен, а кум и пивом обойдется.
Где мне взять коня в пуху,
растворимую сноху?
Ну а брат и самогоном перебьется!