Текст книги "Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны"

Автор книги: Владимир Сафир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Зачем генералу понадобилось срочно изобретать вставку о деле, которое было «... как известно действительно накануне 1 мая»? Ответ – совершенно не ясно, когда именно был этот «документально зафиксированный факт». Требуя от других ссылки на документы (даже когда этого можно и не делать), сам Гареев мастерски «напускает туману» именно тогда, когда дата имеет решающее значение в споре. Дата эта генералом не называется специально. Ссылка на «Правду» 1995 года ничего не разъясняет и свидетельствует в очередной раз о неуважении Гареева к читателю («и так сойдет...»). И фраза – «накануне 1 мая» – слишком растяжимый показатель. Так что разговор идет не о, например, последней неделе (предпраздничной) мая (тем более встал вопрос о «перегруппировке» (!) сил»), а скорее всего о более раннем периоде. Именно поэтому многие историки склоняются к предположению, что вначале Берлинскую операцию надеялись закончить к Ленинским апрельским дням, но не вышло (войска к тому времени достигли только окружного автобана – Berliner Ring). Таким образом, остался один праздник – Первомай. Сталин же традиционно «заботясь» о солдатах («мы меньше потеряем солдат»), и приказал Жукову закончить операцию именно ко 2-3 мая. Вот почему Гарееву понадобилась надуманная вставка о «накануне 1 мая», видимо, специально рассчитанная на неосведомленного читателя.

2. «Что касается потерь в войсках фронтов, которыми командовал Г. К. Жуков, то сравнительный их анализ приведен в моей книге о маршале Жукове. Но автор этой статьи (то есть я – B.C.), критикуя меня, на данную книгу не ссылается... сравнение потерь в процентах от общей численности войск фронтов, участвовавших в одной и той же стратегической операции, дает относительно наглядную картину, как действовал тот или иной фронт».

Ну, во-первых: какой «анализ» приведен в книге Гареева («Маршал Жуков. Величие и уникальность полководческого искусства») я не знаю, так как ознакомление только с несколькими начальными главами книги напрочь отбило охоту читать ее до конца из-за непозволительной комплиментарности, необъективного анализа ряда операций и сражений (Халхин-Гол, деятельность на посту Начгенштаба, Ржевско-Вяземская операция и др.)[310]310
  ВИА № 3, с. 250-284.


[Закрыть]. В связи с этим необходимость в «ссылке» на эту книгу, естественно, отпала, тем более, что мысль включать Гареева и его творчество в цикл «Жизнь замечательных людей» еще никому в голову не приходила.

Во-вторых, начиная довольно несложный расчет «процентовки потерь» (не зная, оценивал ли подобным образом потери Гареев в своей книге), я просто хотел докопаться до простой вещи – а кто же это придумал столь хитроумный ход «прикрыть» благозвучными процентами традиционно обвальные жуковские потери?

В-третьих, должен заметить, что отнюдь не Гареева я в данном случае имел в виду и спор вел совсем не с ним (видимо, генералу понравилось обсуждать все поднятые вопросы только со мной). Оппонент был весомее, как весомее были и его погоны. Если он читал мои материалы на эту тему, то узнал себя без труда.

Что касается «наглядной картины того, как действовал тот или иной фронт» (добавим – «комфронта») в зависимости количества потерь от общей численности войск фронта, то действительно это дает только относительную (наглядную по масштабности) картину и не более того. Все армии мира отчитываются, как правило, реальными величинами безвозвратных потерь в том числе и на последний день войны. У Жукова по этой («процентной»!) методике во всех случаях была беспроигрышная позиция, так как «Сталин в армии» (Жуков) получал всегда больше войск, чем его партнеры. Даже во время проведения «личной» 2-й Ржевско-Сычевской операции «Марс» он сумел отхватить войск ~ в 1,5 раза больше, чем в те же дни было при начале Сталинградской операции. Не случайно поэтому (вынужден повториться) Маршал А.И.Еременко подобному «преимуществу» дал нелицеприятную (для Жукова) оценку: «... это превосходство в силах в 5-6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру». Лишний раз напомню, что это не моя оценка.

И последнее. Гареев придумал один непорядочный прием, которым часто пользуется. Например, вводит анонимное высказывание о том, что, якобы, «никакой Великой Отечественной войны не было, а была позорная война, в которой мы потерпели поражение». Причем во всех своих «посланиях наверх» умышленно не указывает фамилию явно больного автора этого бреда, невольно распространяя ответственность за эту чепуху на указанных ранее в тексте авторов (или журналов) по другим темам. Вот и в данном случае на некотором удалении от моей фамилии появляется очевидная белиберда: «... когда один из подобных (выделено мной – B.C.) «сострадателен» складывает названные тремя нашими высшими руководителями цифры потерь, делит (?! – B.C.) полученную сумму на три и выводит среднюю цифру потерь». Вынужден напомнить Гарееву (хотя он это прекрасно знает!), что подобной глупостью я никогда не занимался и никакие цифры на 3 не делил. Я наоборот подчеркивал, что неправильно сравнивать действия командующих фронтами одной операции с другой (например, Берлинской с Белорусской и т.п.). А ведь этим довольно часто занимаются и «бойцы отряда Гареева». А вообще-то приемчик маэстро с душком!

3. «... Ведь это жe настоящий абсурд: когда... со ссылкой на публикацию в газете «Известия» сообщается, что только «подо Ржевом погибло с нашей стороны примерно полтора миллиона человек». Все четыре фронта, действовавшие на Западном стратегическом направлении в полосе до 1100 км в сентябре-декабре 1941 года и в 1942 году (Калининский, Западный, Резервный – в октябре 1941 г., Брянский), насчитывали в общей сложности 1,25 млн. человек». Далее Гареев сообщает о своем участии в боях под Ржевом. Последующую генеральскую остроту о записи его в «надуманное число погибших» я приводить не буду из-за крайне низкого качества подобного юмора.

Ну что же, давайте разберемся, кто прав и кто виноват.

Вот держу в руках эту газету от 12 марта 1997 года со статьей Виктора Костяковского «Ненависть у креста примирения». Сначала дополню то, что я не включал в свою статью: «... Оккупация города длилась почти семнадцать месяцев. И все эти месяцы, день за днем шли бои. Историки не любят об этом вспоминать (ну точно про Гареева – В. С), как не любили и выдающиеся военачальники: здесь провалились операции маршалов Конева и самого Жукова. Сталинская пропаганда с подачи вождя полвойны бубнила в сводках, что под Ржевом идут «бои местного значения...». Находить достоверные сведения непросто. Они (историки – B.C.) писали в Институт военной истории, откуда отвечали, что заняты «более масштабными делами»... Наши войска вошли в город лишь после того, как немцы спокойно, в плановом порядке, успев прихватить с собой все, вплоть до подсумков, выехали из Ржева в железнодорожных вагонах. Горькая правда». Конец цитаты.

И вот сразу возникает 1-й вопрос: а собственно почему Гареев в течение 4-х лет молчал и не опровергал эти, кажущиеся ему неверными, данные? Вот и задал бы эти вопросы не мне, а автору статьи Костюковскому! Правда, кто-то может подумать, что Гареев читает только «Красную Звезду», «Советскую Россию», «Завтра» или «Дуэль», а с материалами «Известий» не знаком. Но нет, с «Известиями» у Гареева контакт налажен давно. Еще в 1993 году в скандальной ситуации, когда генерал-полковника Гареева не пустили на научную конференцию в Институт военной истории, посвященную 50-летию Курской битвы (запретил пускать зам. начальника Генштаба генерал-полковник А.Клейменов), он обратился именно в «Известия». И редакция его поддержала, дав возможность опубликовать статью «Поиск исторической правды не может зависеть от прихоти чиновников даже в генеральских погонах». По рассказу очевидцев, конфликт возник из-за слишком нескромной и безоговорочной позиции Гареева, отстаивавшего ряд недостоверных положений, сформулированных еще в советское время и от которых (как и сейчас) он отступать не собирался. Но это только версия. Возможно, дело обстояло иначе.

Так почему же Гареев еще в 1997 году не поспорил с редакцией «Известий»? Вы уже догадались – мощный редакционный коллектив не воспринял бы легковесные, с обильной идеологической примесью гареевские возражения и, при необходимости, ославил бы его в своей газете на всю страну тиражом в 300000 экземпляров, то есть, говоря языком Шукшина, «понес бы по кочкам». Поэтому храбрости для вступления в полемику с «Известиями» у генерала не хватило. С полковником же все проще. Кстати (для исторической точности), в той статье Гареев сослался на ранение «в сражении (Курском – B.C.), о котором шел разговор». Между тем в интернетовском варианте («Мир Бориса Михайлова») биографии Гареева (есть и такой) сказано другое – «в 1944 г. снова был ранен в голову» (до этого подо Ржевом). В связи с тем, что Курская битва была не в 1944, а в 1943 году, то эти данные, видимо, надо уточнить (равно как и не по-русски написанную фразу «снова был ранен в голову», так как не ясно, сколько же раз был ранен в голову – то ли один, то ли (снова) дважды).

В многословной 60-ти строчной энциклопедической биографии генерала Гареева (ВЭ, 1994, т. 2, с. 356) сказано, что в 1942 году он занимал должности адъютанта ст. батальона и др. Учитывая это, от использования его личных впечатлений (в пределах действия бригады) при оценке такой грандиозной битвы, какой была 2-я Ржевско-Сычевская («Марс»), разумно воздержаться.

Ну а теперь, усомнившись в гареевских данных, давайте приблизимся к волжскому городу и посмотрим, что же в 1941-1943 гг. происходило в обширном Ржевском районе. И вот начинается самое интересное. Если взять основной образовательно-фундаментальный труд, которым в 70-90-е годы пользовались в основном все военные – Советская военная энциклопедия, (вып. 1976-1980, 8 томов), то в 7-м томе (с. 116-120) увидим перечень операций на ржевско-вяземском плацдарме: Вяземская 1941 г. (2.10-13.10) – Ржевско-Вяземская 1942 г. (8.01-24.4 и как ее часть (в те же сроки) Сычевско-Вяземская) – Ржевско-Сычевская 1942 г. (30.7-23.8) – Ржевско-Вяземская 1943 г. (2.3.-31.3). Вот и весь перечень. И в каком порядке не листай СВЭ, ничего другого не найти. Но вот чудеса – а где же одна из самых грандиозных битв в этом районе, так называемая 2-я Ржевско-Сычевская («Марс»), которую проводил в ноябре-декабре 1942 года Жуков? Ее нет и в помине («мыши съели!»). Но кто же мог так нагло и неуважительно отнестись к огромному количеству читателей энциклопедии, да и вообще к отечественной историографии? И что же это за редколлегия, пошедшая на прямой подлог и грубейшее нарушение хронологического перечня операций ВОВ? Давайте заглянем в титул издания и попробуем узнать фамилии этих «храбрецов».

«Ба, знакомые все лица!» – после председателя третьим в списке главной редакционной коллегии значится (черным по белому) «генерал-полковник М.А. Гареев»! Вот мы и приехали к истокам мифологизированных параметров нашей истории и ее истинным «ниспровергателям» и творцам. Как говорят – «вопросы вся».

Ну, а что мы увидим в книге Генштаба «Гриф секретности снят» издания 1993 г., далеко не достоверными данными которой (судя по опубликованным уже в наши дни многочисленным работам, существенно уточняющим их значения) до сих пор пользуется Гареев? В данном случае картина та же. Видимо, выполняя какое-то указание «сверху» спрятать (изъять) крупнейшие жуковские неудачи и провалы, в кривошеевском труде (мастере любезно бросать трубку при телефонном разговоре) об этом поражении Архитектора Победы нет ни слова. Например, в таблице 75 (с. 224) для этого очень хитренько сформулирован заголовок: Людские потери в некоторых (выделено мной – B.C.) крупных фронтовых операциях...». Сделано это с определенным умыслом. Если скажут: «а куда же делась крупномасштабная операция «Марс», то ответ готов – здесь приведены только некоторые. А если бы было записано (что и следовало бы сделать) «важнейшие» или «наиболее крупные», то этот кривошеевский фокусный номер, с изъятием крупнейшей проигранной битвы, не прошел. А так получилось, что в этой таблице за весь первый период войны (22.6.1941 – 18.11.1942) указана (п. 15) только Ржевско-Сычевская операция (30.7-23.8.1942) и во втором периоде войны (19.11.1942– 31.12.1943) – Ржевско-Вяземская (2-31.3.1943). Вот и изучай историю Великой Отечественно войны по таким умышленно хитросплетенным данным.

Правда, одна из первых оценок этой операции («Марс») появилась (1995 г.) в работе «Стратегические решения и Вооруженные силы» (т. 1, с. 285). На указанной странице приведена удивительная формулировка: «В порядке стратегического обеспечения главной зимней кампании (Сталинградской – B.C.) вновь, как и летом, была проведена наступательная операция... против ржевско-вяземского выступа (2-я Ржевско-Сычевская – по плану «Марс», 25.11-20.12.1942). Как и предыдущая операция на этом направлении она не имела успеха; более того, сопровождалась неудачей (окружением противником соединений, прорвавшихся в оперативную глубину). Но задача по отвлечению сил противника от главного направления была достигнута (выделено мной – B.C.)». Здесь мы вновь сталкиваемся с характерным пороком планирования Ставкой нанесения равнозначных одновременных ударов на многих направлениях. Сама идея отвлечения немецких сил от сталинградского направления совершенно логична, но не надо было превращать ее в абсурд – то количество войск, которое по настоянию Жукова было направлено для проведения в то же время его «отвлекающей» операции «Марс» (в 1,5-2 раза больше, чем для начального периода Сталинградской операции) ничего, кроме удивления, вызвать не может, так как впервые в мировой истории военных операций для отвлекающего удара (в угоду личным амбициям Жукова!) было выделено больше сил, чем на направлении главного удара (Сталинград). Теперь пришло время (после Петра Первого, как указывалось выше) переворачиваться в гробу и Эпаминонду (418-362 г. до н.э.). Он первый открыл великий тактический принцип, определяющий и по сей день исход почти всех решающих сражений: неравномерное распределение войск по фронту в целях сосредоточения сил для главного (!!) удара на решающем участке[311]311
  СВЭ, т. 8, с. 603.


[Закрыть].

Да и отвлекли в район Ржева немецких войск минимальное количество, так как там была организованная по всем правилам (видимо, в соответствии с требованиями, изложенными в работе «Оборона» фельдмаршала фон Лееба) оборона 21-й дивизии[312]312
  С. Митчем. Фельдмаршалы Гитлера, с. 439.


[Закрыть] 9-й армии. Возглавлял ее один из лучших «защитников» вермахта генерал В. Модель (крайне жестокий, сотрудничал с карательными отрядами СС и т.п.). За свои успешные оборонительные действия в 1941-1943 гг. против пытавшегося наступать Жукова (и Конева), он получил звание генерал-полковника и Рыцарский крест с Дубовыми Листьями, врученный лично Гитлером.

Таким образом, ослабив потенциал Сталинградской группировки (выделение войск из Резерва для Жукова было многократно большим, чем аналогичное для 9-й армии Моделя), Ставка лишилась уникальной возможности (кошмарные сновидения Манштейна!) мощным ударом из Сталинградского района в южном направлении (на Ростов!) отрезать, окружить и уничтожить всю группу армий «А» (17 А, 4 рум. А, 1 и 4 ТА и др.), то есть более 900000 человек! Но вот как раз тех «жуковских» войск, распыленных в битвах подо Ржевом, и не хватило для успешного завершения подобной операции. А чуть позже Манштейн уже и сам нанес мощный контрудар на Харьков с грустными для нас последствиями. Так (или приблизительно так) оценивают стратегическую ситуацию того времени многие современные историки.

Правда, в последнее время покров над таинственной и «невидимой» операцией «Марс» стал осторожненько приподниматься. В НВО № 20 с. г. появилась достаточно подробная и интересная статья М.Ходаренка и О.Владимирова «Не в бой, а на убой» о боевых действиях 20-й армии в ходе 2-й Ржевско-Сычевской операции. Из статьи следует, что операция проводилась по примитивной схеме в совершенно непригодных для наступления погодных условиях: туман и снегопад, глубокий снежный покров, артиллерия стреляет только по площадям, при отсутствии разведки атаки часто проводятся вслепую и т.п. Все эти (и многие другие) недостатки были свойственны и всей операции «Марс»: очевидные просчеты планирования, недооценка сил противника, игнорирование погодных условий, рельефа местности и многое другое (в это же время (25.11.1942-20.1.1943) проводилась и Великолукская операция 3-й Ударной армии). Одна только 20-я армия (а всего их было 6) потеряла около 60 тысяч человек (более 50% своего состава).

Но есть к авторам и пожелания. Видимо, не преодолев полностью «синдром Жукова», они не показали читателям весь грандиозный масштаб операции «Марс». М.Ходаренок и О.Владимиров как бы «прикрыли» автора этой катастрофы, аккуратно ставя впереди его фамилии слово; «Ставка» («... Ставка (?! – B.C.) и ее представитель Георгий Жуков требовали только одного – наступления во что бы то ни стало»). Но не Ставка непосредственно проводила операцию «Марс»! Единоначальником и исполнителем (как и инициатором ее проведения) был Жуков! Так надо, не оглядываясь на Гареева, и говорить. «... К середине декабря операция «Марс», превратившись в кровавую бойню, окончательно выдохлась»[313]313
  Вопросы Истории, 1997, № 8, с. 23.


[Закрыть]. Короче говоря, Жуков, к сожалению, повторил как бы под копирку практически все свои ошибки (по оценке Генштаба: «уподобляясь действию растопыренными пальцами»), которые он совершил, будучи командующим Западным направлением, при проведении Ржевско-Вяземской операции в январе-апреле 1942 года.

Таким образом, с учетом вышесказанного, а также имея ввиду, что за весь период проведения широкомасштабных операций в Ржевском районе, только в одной («Марс») количество войск превышало миллион человек, названная Гареевым цифра задействованных войск («не более 1,25 млн. чел.») достоверной признана быть не может, так как она соответствует личному составу соединений в начале операций и не учитывает постоянно поступавшего многочисленного пополнения.

Желающих же еще поспорить по этим показателям адресую к журналу «Вопросы истории», который эти данные опубликовал еще 4 года назад.

Далее, считая другие возражения и замечания Гареева не столь существенными или просто неточными, более коротко я прокомментирую только некоторые из них. Продолжим.

4. Говоря о, якобы, «несправедливом» отношении редакции ВИА к Жукову, отвержении «реальных результатов» жуковских операций и т.п., Гареев лукавит, ибо:

– реальные результаты побед Жукова никто и никогда не отрицал, только они рассматривались в более полном объеме – и преимущества и недостатки. И не вина редакции, что очень часто вторых показателей оказывалось больше, чем первых. Дело в другом – в необходимости показать реальные (а не уменьшенные) потери, понесенные войсками в этих операциях. Гареев делает все возможное (и невозможное), чтобы этот вопрос затуманить, а показатель потерь уменьшить или убрать вообще, как он и ему подобные сотворили с битвой «Марс». Из-за оглушительных и неоправданных потерь (как результат бездарного, в данном случае, руководства операцией) битву под шумок «убрали» из всех основных послевоенных изданий – Советская военная энциклопедия, учебник для военных академий Советских ВС «История военного искусства» и др. (насколько мне известно, довольно «мягкий» анализ этой битвы, возможно, впервые появится в подготовленном к выпуску 5-м томе новой Военной энциклопедии).

– пример об оценке актера – «как он сыграл роль во время самого представления» столь же неудачен, как и обоснования (о чем я уже писал) о «взятии городов к празднику». Генерал, видимо, не знает, что по «конечному» результату можно оценивать, например, успех победителя в коротком спринте на 100 метров, даже если стартующий «засиделся» немного на старте. У театралов подходы совсем другие – они оценивают (не интересуясь деталями репетирования роли, падал ли актер в оркестровую яму или нет) игру актера (актеров) на протяжении всего спектакля. Поэтому плохая игра в 1-м действии не компенсируется в полной мере успехом только в последнем, как это предполагает Гареев. Чтобы научиться применять оценки мира искусств, нужно одно – чаще ходить в театр.

Применительно к Халхин-Голу (как это предлагает «театрал» Гареев) на самом деле следует рассматривать действо из 2-х актов: 1-й – начало операции (не относя его к «репетиции») и 2-й – завершение боев. «Актер Жуков» (по методике Гареева) первое действие отыграл откровенно слабо (только «входил в роль»), а второе – достаточно убедительно («не расплескал образ»). Вот такая получилась театральная рецензия. Поэтому объективный разбор по «действиям» – этапам халхингольских боев не дает оснований генералу упрекать меня в «нагнетании только отрицательных эмоций».

5. Опять затевается явно излишний спор о Штерне (якобы я его «идеализирую»). Однако обсуждение Штерна началось только после того, как Гареев, смутно представляя, что такое элементарная тактичность и корректность, небрежно бросил в адрес заслуженного и к тому же репрессированного военачальника постыдную фразу – «... Все эти Штерны»... Удивление вызвало и утверждение Гареева – Штерн был «в основном политработником». Что касается намека на то, что Штерн командовал 8-й армией в Финскую кампанию, то всем известно: руководством страны и наркоматом обороны вся эта кампания была проведена настолько неорганизованно и без должной подготовки, что пытаться определить на аптекарских весах, кто из командармов действовал в этом сумбуре лучше, а кто хуже, нет никакого смысла.

И о «боевом опыте». Да, опыта у Жукова было меньше, чем у Штерна, поэтому он (Штерн) и находился на более высокой должности. К тому же я вообще не применял слово «превосходство», считая, что для обоснования столь крайней оценки еще не придуман прибор.

И уж совсем удивительно читать литературные упражнения Гареева о том, почему я сослался на слова Сталина (Жукову) – «теперь у Вас есть боевой опыт». Ну, во-первых, я сослался не на слова Сталина, а на цитату, которую приводит сам Жуков в своих «Воспоминаниях». На известной генералу странице Жуков, а не Сафир, цитирует Сталина; во-вторых, эти оценки Жуков не опровергает, отлично понимая, что боевой опыт его ограничен только ночным кавалерийским захватом в плен отдельных немецких офицеров в 1-й мировой войне (в составе небольших кавгрупп 10-го драгунского Нижегородского полка) и командованием взводом и эскадроном в Гражданскую войну[314]314
  СВЭ, т. 3, с 345.


[Закрыть]. А это для руководства боевыми действиями соединений и объединений (что сразу и выявилось в «1-м акте» халхингольского действия), прямо скажем, маловато.

И последнее – оценки эти при назначении делал Сталин. А любой умеющий читать по-русски (как бы он ни относился к Сталину) после подобных заключений иного вывода (значит, «до того» его (опыта) не было) сделать не может. В таких случаях говорят «и кошке ясно».

6. Пытается оспорить Гареев и утверждение о заметной роли («заложивших основы») дальневосточных дивизий при обороне Москвы. Вообще-то я впервые сталкиваюсь со столь низкой оценкой роли дальневосточных дивизий в обороне столицы. Пока же еще никто до Гареева и его команды не додумывался оценивать этот показатель с арифмометром в руках, пересчитывая на проценты – «около 7,3». И кто же это возьмется определить истинную значимость этих процентов, каждый из которых «дорогого стоит». Поэтому к оценке сущности подобных арифметических упражнений генерала в определении «процентовки», удачно подходит известное изречение Вождя Революции: «По форме правильно, по существу – издевательство». Дело в том, что даже при небольшом количестве этих добротно укомплектованных и обмундированных боеспособных дивизий (наряду со многими соединениями поспешно преобразованными из ополченческих частей), все они были на слуху, так как играли цементирующую роль на важнейших участках обороны Москвы: 32-я сд и 82-я мед прочно прикрыли магистраль Минск – Москва у Кубинки на Западном направлении, 78 сд (9 гв. сд) Белобородова прославилась в зоне действий 16-й армии Рокоссовского и т. д. К тому же, строго говоря, не «автор (Сафир – B.C.) утверждает», что Штерн, добившись решения Политбюро ВКП(б) о приведении войск Дальнего Востока в боеготовое состояние, «заложил основы... победы под Москвой». Не надо передергивать. Эта цитата принадлежит не мне, а другому автору, и на с. 263 (ВИА № 3) я точно указал источник – «Знамя», 1990, № 6, с. 166. Этому высказыванию на страницах «толстого» журнала без малого 11 лет, однако, в течение столь длительного срока никто из гареевского отряда единомышленников никаких претензий этому популярному изданию не предъявлял. Я же полностью согласен с автором этой цитаты, так как понимал фразу, примененную во множественном числе («заложены основы»), как составляющую частицу единого целого («основа»). Учитывая значимость этой темы, я не могу себе позволить продолжать комментировать ее в гареевском «бухгалтерско-процентном» варианте.

7. Генерал Гареев очень избирательно ведет политику – от оппонента он требует, чтобы все аргументы снабжались (когда надо и не надо) ссылками на документы, сам же этого правила не придерживается. Вот и в случае с предложением Жукова упразднить группы офицеров Генштаба при штабах фронтов, генерал сетует, что «предложения делал не только Жуков, но и некоторые другие (выделено мной – B.C.) военачальники». Ну, и кто же эти таинственные «другие»? Что же мешало Гарееву и его помощникам не заниматься литературными упражнениями, а конкретно назвать фамилии этих «обрашенцев», указав соответствующие номера документов? Но ничего этого в очередном бездоказательном «наезде» на меня нет и в помине. Поэтому могу заверить читателей, что, знай я о наличии каких-либо других обращений, «просто так» подобный упрек в статью бы не включил.

8. Ну вот, мы подошли к наиболее «хлесткому» гареевскому обвинению меня, имеющего высшее военное образование, в «элементарной военной неграмотности». Дело в том, что я, по простоте душевной, стараясь подчеркнуть авторитетность оценки начального периода халхингольских событий именно начальником Генштаба Шапошниковым и разъясняя читателям «технологию» подготовки приказа Министра (Наркома), применил слово «совместные» (приказы). Вообще-то это довольно дохленькая попытка по такой «мелочевке» пришить мне дело, ибо:

1). Статья оппонентами прочитана невнимательно, так как до этого технологию подготовки приказа Наркома я четко и ясно изложил на стр. 253 ВИА № 3:«... в нем (приказе Наркома обороны – В. С.) специалисты Генштаба, подготовившие этот документ (выделено мной – B.C.) сделали беспристрастный анализ происшедших событий». Здесь спорить просто не о чем.

2). Утверждение Гареева о том, что «приказы Наркома обороны... как и любой (?! – B.C.) другой приказ» имеют две подписи, более ошибочно, чем мое определение «совместное». Приказов с одной подписью уйма. Вот беру сборник 1941 года, произвольно открываю и читаю первый попавшийся на глаза документ: «Приказ от 29 июля 1941 года № 241». Подписал один Нарком обороны. Ну, и так далее.

3). Знаю ли я порядок разработки и составления подобных приказов? Да, знаю, причем не хуже Гареева и бойцов его команды. Более 20 лет проработав в Генштабе (3 Управление) и аппарате Замминистра обороны по вооружению (14 Управление), в ходе формирования пяти «военных пятилеток» по поставкам вооружения и военной техники (в части, касающейся Сухопутных войск), принимал непосредственное участие в подготовке не одной сотни проектов Приказов МО и Постановлений Правительства. Так что говорить о моей «военной неграмотности» смешно, еще смешнее продолжать это утверждать.

9. Совершенно неубедительные доводы приводит Гареев, пытаясь опротестовать достоверность высказывания Д. Эйзенхауэра о «жуковском методе преодоления минных полей с помощью пропущенной через них пехоты». Генерал считает, что я повторяю «байку», якобы рассказанную Д. Эйзенхауэром. Однако, не все так просто, как себе это представляет Гареев. Во-первых, эта «байка» взята из авторитетной «Независимой газеты» (то есть документально подтверждена), в которой Гареев последнее время печатался чуть ли не каждую неделю (хоть меняй подписку!) – в том числе и «7 уроков». Статья «Мы за ценой не постояли» была напечатана 7 лет назад – 22 июня 1994 года. И все эти годы творческий коллектив Гареева в споры с этим изданием предпочитал не вступать, хотя генерал утверждает, что этот эпизод «неоднократно разъяснялся». Осталось выяснить пустячок – где, когда и кому все это «разъяснялось» (очередная безадресная посылка). Ответа, естественно, нет. Так что все претензии, если они обоснованны, должны быть направлены в адрес столь близкой Гарееву редакции «НГ», а не Сафиру.

Во-вторых, вряд ли следует говорить о какой-то «ошибке переводчика», ибо в своей книге эту жуковскую «мысль» Эйзенхауэр комментирует отдельно (ранее в свою статью я этот абзац не включил): «Я живо вообразил себе, – пишет Эйзенхауэр, – что случилось бы, если бы какой-нибудь американский или английский командир придерживался подобной тактики, и даже еще более живо я представил себе, что сказали бы люди в любой из наших дивизий, если бы мы попытались сделать подобную практику частью своей военной доктрины». Что касается глубокомысленных азбучных «разъяснений» Гареева о том, что «под тяжестью пехотинцев они (противотанковые мины, о которых и разговора-то не было – B.C.) не могут взорваться», то надуманность их очевидна – делается неуклюжая попытка увести читателя от сути вопроса (говорилось о противопехотных минах).

В-третьих, если и после этих цитат не отпала охота уточнять качество перевода указанного издания, то гареевский коллектив может сам проделать подобную работу, благо есть еще одна ссылка: Eisenhower D. Op. cit. p. 465-468. Желаю успехов.

Оценивая все вышесказанное, объективный читатель без труда заметит, что обвинения Гареева в массе своей малодоказательны, надуманы и поверхностны. И, строго говоря, из-за очевидной вздорности этой «гареевщины» ее можно было бы оставить и без внимания, если бы не одно обстоятельство – вся «аргументация» густо замешана на личных оскорблениях оппонентов (в том числе и меня).

В заключительной части своей статьи «Уроки не впрок» Гареев посетовал на то, что наша общественность последнее время стала все больше и больше обращать внимание на складывающуюся (и сложившуюся) в нашей Армии, да и в стране форму «генеральских» взаимоотношений на уровнях «начальник – подчиненный», «генерал – солдат» и др. Казалось бы, при воспеваемой «социальной справедливости» здесь должна быть «тишь, гладь, да Божья благодать». В действительности же все оказалось, мягко говоря, «значительно сложнее». Очень многие ветераны армии, прослужившие 40 и более лет (да и менее того) все чаще и чаще высказываются в таком духе, что социальное «экваториальное» расслоение армейских рядов характеризуются простой, но достаточно ясной формулой – «генералы и другие» (полковники,... солдаты) – эдакий горизонтальный срез армейской, как модно сейчас говорить, «вертикали». Правда, так считают не все. Услужливый и подхалимский менталитет еще многих (такими нас растили, «делали») столь объективную оценку переварить просто не в состоянии.