Текст книги "Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны"

Автор книги: Владимир Сафир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

• вывод о том, что «... в целом по высшему комсоставу количество назначенных, имеющих высшее военное образование, превышает число арестованных с аналогичным образованием на 45%», никакими развернутыми данными (цифровыми, по штатным категориям) не подкреплен («догадайся, мол, сама»), поэтому убедительным считаться не может;

• сам по себе авторский вопрос: «Кто лучше командовал бы войсками – расстрелянные военачальники или те, кто в конце концов выиграл войну», не корректен по отношению к погибшим, т. к. они были лишены возможности показать на что способны. Утверждение, что «по основным объективным показателям последние не уступали своим репрессированным предшественникам», не верно, ибо не приводятся обязательные в таком случае данные о соотношении потерь «выигравших» войну и эту войну «проигравших». Лишь в этом случае можно объективно оценить сколь успешно (или неуспешно) они действовали. К тому же не следует забывать, что из числа «новых» даже с высшим образованием большинство не имело такого важного показателя (о чем автор и не упоминает) как опыт руководства частями и соединениями, а это «дорогого стоит» (данные о степени грамотности командного состава, который стал во главе армии к лету 1941 г., приведены выше). Поэтому «прямым следствием репрессий, постигших высший эшелон армейского руководства, было форсированное выдвижение командного состава на вышестоящие должности, которое производилось порой через две и даже через три ступени... Поспешно продвигаемые по служебной лестнице военачальники не успевали за короткие сроки должным образом повысить свою квалификацию и накопить практический опыт. Следствием такого положения явилось качественное ослабление высшего звена военного руководства. Участились случаи некомпетентности должностных лиц, занявших в порядке выдвижения ответственейшие посты, вплоть до командующих военными округами. Несоответствие ряда высших командиров занимаемым ими постам выявилось в первые же дни войны (выделено мной. – В.С.)»[215]215
  Стратегические решения и Вооруженные Силы (далее – СР), т. 1, с. 183.


[Закрыть].

В том же «НВО» (№ 34, 2000 г.) приведены отрывки из воспоминаний Хрущева, в которых он, говоря о дефиците грамотных командиров и проблеме выдвижения новых, отмечал: «...Но им нужен был опыт, а опыт этот они приобретали в ходе войны за счет солдатской крови и материального ущерба для ресурсов страны. Такое учение стоило огромного количества жизней и разорения страны. В конце концов мы выжили, победили, на собственных ошибках научились командовать по-настоящему и разбили врага. Но чего это стоило?». Теперь, надеюсь, ясно – вопрос этот имеет глубинные основы, значительно сложнее, чем его представляет себе Г. Герасимов, поэтому для его объективного осмысления помощи одного арифмометра явно недостаточно. Кстати, данные по личному составу и боевой технике противоборствующих сторон, приведенные автором, в ряде случаев не точны, особенно по Германии.

2. Не преминул прокомментировать эту тему и Резун-Суворов, который, патологически ненавидя Тухачевского (фигура, конечно, неоднозначная), в своих произведениях армейские репрессии одобрил. Однако из-за слишком поверхностного подхода грамотно и объективно разобраться в этой проблеме не сумел.

3. Список подобных работ, оправдывающих прямо или косвенно сталинские репрессии комсостава армии, можно продолжать и продолжать. Но, как ни странно, запевалой, эдаким «пионером» в этой аморальной (мягко говоря) компании является Маршал И.С. Конев, который в послевоенной беседе с писателем К. Симоновым (по оценке, изложенной в книге «Стратегические решения и Вооруженные Силы») «...критически отозвался о потенциальных возможностях погибших военачальников, командовавших в 30-е гг. военными округами и являвшихся ближайшими кандидатами на должность командующих фронтами в военное время (исключение он сделал только для одного И.П. Уборевича. – B.C.), а. в последовавшем выдвижении на эти посты командиров нового поколения усматривал в конечном счете содеянное для Красной Армии благо...(выделено мной. – В.С.)»[216]216
  Там же, с. 183.


[Закрыть]. Высказывание удивительное.

Делая столь бестактное заявление о «благе», Конев исходил, надо полагать, из того, что гегемония партии вечна, Советский Союз никогда не развалится, а объявленную Сталиным смешную цифру потерь Армии - 7 млн. человек (практически приравненную к преувеличенным данным о потерях вермахта) никто не посмеет подвергнуть сомнению. А вот если бы стране было известно, что:

– наши войска (под руководством в том числе и Конева) потеряли личного состава в несколько раз больше, чем противник,

– количество наших потерь имеет тенденцию приближаться к уровню «порядка 20 млн. человек»,

– только в Сухопутных войсках командиров полков погибло 3659, дивизий — 563, корпусов — 48, армий – 22 (всего 4292),

– с учетом погибших их начальников штабов (7028) всего сложили головы на поле брани 11320[217]217
  Тайная статистика великой войны. Вечерняя Москва, 13.5.96.


[Закрыть] одних только командиров от полка и выше,

– кроме этого погибло 1011 773 офицера, то он, зная эти скрываемые от своего народа цифры и получив неизбежный вопрос – «так как же это могло случиться?», – наверняка забыл бы, что когда-то оценивал итоги армейских репрессий столь благодушно.

Между тем уже в наши дни отличился на старости лет известный литературный функционер В. Карпов, «назначенный партией в писатели», как справедливо заметил Юрий Богомолов, комментируя в «Известиях» («Плоды воспитания») удивительные по своей абсурдности скандальные карповские диалоги в программе Андрея Караулова «Русский век». Вот некоторые перлы невежественного историка и нечистоплотного литератора Карпова:

• «...Сталин был не так уж неправ, когда перед войной прополол(?! – B.C.)командный состав Красной Армии – надо было избавиться от сторонников Троцкого». До чего же жалкая, бездоказательная попытка идеологически «прикрыть» Сталина, которую до сих пор пытаются внедрить в сознание тех, кто читает самые – самые левые газеты. Все дело в том, что репрессировались (уничтожались) лучшие, наиболее опытные представители комсостава, большинство которых и не считало нужным скрывать справедливое недовольство ворошиловскими методами руководства РККА. Так что о каком-то «заговоре» не могло быть и речи. Что же касается притянутых за уши «троцкистов», то такого количества их никогда не было ни в армии, ни в стране.

• «...Тухачевского шлепнули по делу, поскольку он признался, что заговор был (Карпов). Признался под пытками? (Караулов)... Пыток не было (?! – B.C .)».

Зайдя как-то к своему товарищу на его работу, случайно услышал окончание разговора, в ходе которого Карпов пытался убедить моего друга, явно его не понимающего: «Но ведь был заговор и он (Тухачевский -B.C.) подписал протокол № 1». Трудно сказать, чего тут больше – злого умысла, наивности или, мягко говоря, возрастного недомыслия. Вместе с тем храброму фронтовику не мешало бы знать, что под чудовищными (физическими или моральными) пытками (в изощренности которых мастера НКВД оставили далеко-далеко позади своих средневековых коллег – инквизиторов) Тухачевский мог подписать что угодно, в том числе, например, и протокол № 101, которому тут же присвоили бы «номер один». Мог собственноручно (вынужден был) исписать десятки листов «показаний по заговору», так как широко применялся варварский прием морального воздействия: «или пописывай, или в твоем присутствии начнем насиловать жену (или дочь), дальнейшие репрессии семье гарантируем». При таких обстоятельствах «ломался» практически любой...

Подобный «верняк» использовали и в фашистской Германии. Известен такой факт. Один из самых известных полководцев рейха фельдмаршал Роммель (по негласному рейтингу имеющий второй, после Манштейна, номер), командовавший к моменту высадки союзников во Франции группой армий «Б», после ранения (17.6.44) вернулся долечиваться домой в Херлинген. Однако гестапо стало известно о его причастности к заговору против фюрера. Гитлер послал к «Лису пустыни» начальника управления кадров генерала В. Бургдорфа и его заместителя Э. Майделя. Был предложен выбор: самоубийство или «народный суд» (осужденных заговорщиков вешали на рояльных струнах, подвешивали скулой на мясные крюки и т. п.). В случае самоубийства гарантировались государственные похороны. Роммель выбирает суд, но тут ему напоминают о возможных последствиях для его семьи (жена и сын), которая (согласно доктрине «коллективной семейной ответственности») также предстанет перед трибуналом. Ради спасения семьи самый популярный среди солдат 52-х летний Эрвин Роммель выбрал смерть (ему дали две ампулы с ядом, которые он проглотил в госпитале в Ельме). Гитлер же свое слово сдержал и пышные похороны состоялись (однажды хронику этих грандиозных похорон нам показали на одном из каналов нашего TV).

Нечто похожее проделал крайне жестокий (даже по немецким меркам) генерал-полковник (с 5.4.45 – фельдмаршал) Шернер, запугав генерал-лейтенанта Хермана Нихофа (коменданта крепости Бреслау, с 16.2.45 находившейся в окружении) «...пятеро детей которого можно будет казнить, основываясь на принципе коллективной семейной ответственности в том случае, если генерал не станет выполнять его указания. «Провал в Бреслау будет стоить вам головы» – предупредил Шернер... Под командованием Нихофа крепость Бреслау выдерживала осаду до 7 мая – когда давно уже пал Берлин»[218]218
  Митчем С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы, Смоленск, 1998, с. 489.


[Закрыть].

Так что применяя подобные методы (одна школа), заставляли подписывать любые «обвинительные» документы и наших заключенных командиров. Но вернемся к Карпову. Уходя он любезно простился за руку и со мной. Знай я в тот день о содержании его скандального интервью Караулову («репрессий не было» и др.), то рукопожатие наше, конечно бы, не состоялось...

Если же оценить основной урон, который был нанесен РККА до войны, то это, пожалуй, не столько ликвидация самых крупных, не равнозначных, естественно, «по своим способностям военачальников (хотя и эта потеря невосполнима), сколь устранение сотен и тысяч опытных командиров полков, дивизий, корпусов и армий, определяющих успех проведения на поле боя всех армейских и фронтовых операций. Согласуется с этой оценкой и заявление Гитлера, сделанное им 9 января 1941 г.: «Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше сделать это сейчас, когда русская армия лишена руководителей»[219]219
  ВИЖ, 1989, №5, с. 74.


[Закрыть].

Поэтому не будем следовать плохим примерам и заниматься безнравственными прогнозами ~ кто из убиенных военачальников мог бы быть лучше или хуже Конева.

Подытожить же этот раздел следует высказыванием того, в трезвости мышления которого до сих пор никто не сомневался: «Уничтожение накануне войны как «врагов народа» выдающихся советских полководцев, по сути, было одной из причин крупных неудач в первый период войны»[220]220
  Интервью «Литературной газете» 17.4.65.


[Закрыть] (Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян).

А там, где неудачи (крупные!), там и огромные неоправданные потери, в причинах возникновения которых мы и пытаемся разобраться.

II. Ошибочная политика Сталина в выборе союзника (заключение пакта Молотов – Риббентроп), что привело к войне с тяжелейшими потерями для Красной Армии и всей страны. name=""

Начнем с конца – подписывая пакт, Сталин совершает грубейшую ошибку, выбирая почему-то вместо Англии (и Франции) совершенно непотребного союзника – гитлеровскую Германию, который менее чем через 2 года коварно нарушает договор, нападает на «верного друга» и, хотя проигрывает войну, наносит нашей стране огромный урон с неисчислимыми людскими потерями.

Не вдаваясь в общем-то известные подробности сложных взаимных переговоров в тридцатые годы Германии, Англии, СССР и других стран, необходимо отметить следующие наиболее важные факты. Долгие годы наш идеологический аппарат, пытаясь спасти авторитет Сталина, вдалбливал в голову своего народа мысль, что, де, пакт является «победой советской дипломатии». Утверждение ложно в своей основе, ибо если то, что в конце концов произошло после подписания считать «победой», то иначе как «пирровой» ее назвать нельзя.

Между тем, не заключи Гитлер договор с СССР, нападение на Польшу было бы маловероятным.

К сожалению, инициатива политического сговора двух стран исходила от Москвы, ибо вопрос о предварении экономических соглашений политическими впервые был поставлен именно Молотовым в мае 1939 г. в беседе с германским послом фон Шуленбургом.

Таким образом, договор заключался с Гитлером, идеологические (и моральные) позиции которого не давали никаких разумных оснований для подобного союза.

Вот только краткий перечень «основополагающих» высказываний Гитлера, которые уместно здесь привести:

• «Договоры могут заключаться только между партнерами, стоящими на одной мировоззренческой платформе... Политическое сотрудничество Германии с Россией неприятно задевает остальной мир» (из письма (декабрь 1932 г.) полковнику фон Рейхенау, будущему (19.6.40) генерал-фельдмаршалу). Четко просматривается политический расчет Гитлера после прихода к власти сделать акцент на антикоммунизм, надеясь тем самым обеспечить себе поддержку правящих кругов Запада. Затея эта, как известно, с треском провалилась.

• «Если Россия будет разбита, у Англии будет отнята последняя надежда, тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия». Заявление это было сделано 31 июля 1940 г. в Бергхофе. Там же он, продолжая нереальные мечтания, изрек: «Если надежда на Россию исчезнет (после ее разгрома – B.C.), то Америка также отпадет от Англии».

Ну и так далее. Этот перечень сугубо утопических прогнозов и оценок Гитлера столь велик, что все их не перечислить. Однако очевидно, что более ненадежного и опасного партнера по союзу можно было только выдумать. Но Хозяин выбор сделал именно такой.

Между тем в каждом из этих «тезисов» звучит конъюнктурный подтекст, который свидетельствует о том, что как только ситуация станет для Германии выгодной, Гитлер тут же, не задумываясь ни на минуту, этот договор разорвет на мелкие кусочки и пустит их по ветру. Нелишне напомнить, что так он в последующем и поступил.

Вот как это историческое действо происходило.

Во-первых, переговоры Сталин проводил одновременно как с Германией, так и с Англией и Францией (с последними пытались договориться «о совместном отражении германской агрессии»).

Во-вторых, переговоры с Западом служили эдаким прикрытием в глазах нашего общественного мнения в случае, если многоходовая «игра» с Германией не сложится.

В-третьих, консультации и переговоры с Англией и Францией шли достаточно трудно. Основным препятствием являлся отказ Польши пропустить советские войска через свою территорию. Однако к моменту его устранения текст Пакта был уже согласован с германской стороной. Таким образом завершилось документальное оформление одного из крупнейших промахов нашего Вождя. Последним «диссонирующим аккордом» в этой драме была записка, которую, по утверждению ряда очевидцев, Сталин передал ведущему переговоры Ворошилову: «Клим, пора кончать». И кончили (по поговорке) не только «себе, но и на нашу голову...».

Реакция мировой общественности (естественно, кроме Германии и ее союзников) на подписание пакта была крайне отрицательной, ибо, кроме всего прочего, бросалось в глаза отсутствие в пакте статьи, предусматривающей прекращение его действия в случае нападения одной из договаривающихся сторон на третью страну.

На многочисленных фотографиях тех дней в разных комбинациях мелькали три фигуры – Риббентроп, Молотов и Сталин с обязательной улыбкой на лице, совсем не похожей на таинственную улыбку знаменитой Джоконды. Широкая многозначительная улыбка Вождя четко отображала его внутреннее состояние (по оценке Хрущева) – «я их перехитрил!» Если бы...

А ведь как хорошо было бы вернуться и все изменить. Но грузин Сталин, видимо, не знал старинного русского романса, судьбоносные слова которого подсказывали верное решение: «Еще не поздно, оглянись...». Не оглянулся и не вернулся...

Теперь известен исторический факт: в это же время Гитлер (по свидетельству военного атташе Германии в СССР Кестринга), стуча кулаками по стене рейхсканцелярии, верный своей манере, голосил, что: «Теперь весь мир в моем кармане! Теперь Европа принадлежит мне!». Дальнейшие события показали, что как для Сталина, так и для Гитлера подписанному пакту сыграть роль эдакого сказочного «хрустального башмачка» не довелось, ибо доля свинца, обязательная для любого изделия из хрусталя, в данном случае оказалась многократно превышенной («передозировка лекарств – тот же яд»).

Следующий шаг идеологического аппарата СССР состоял в том, чтобы называя «черное белым» (переквалифицируя агрессивную Германию в миролюбивую державу), вдолбить общественности нашей страны (превращая по привычке нас, видимо, в тех же солдатских «митюх», о которых говорил Сталин), что содеянное гениально. Сделано это было быстро – набившие руку госдезинформаторы построили следующую «логическую» цепочку доставшихся нам, якобы, преимуществ: выигрыш времени для более интенсивной подготовки к отражению агрессора; улучшение стартовых позиций (границ) к началу возможной войны; превращение стран Запада в союзников СССР в войне и др.

Все эти надуманные «плюсы», к сожалению, таковыми не оказались, так как на основе опубликованных теперь историко-архивных документов можно утверждать, что в 1938 – 39 гг. Германия к войне с СССР была не готова и вести ее (тогда) не собиралась. Используя любезно предоставленное время и огромные производственные возможности оккупированных ею стран Западной Европы, Гитлер более резко, чем СССР, ускорил темпы перевооружения армии (частично с нашей помощью), обрел боевой опыт, одержав ряд быстрых побед на Западе и укрепил боевой дух вермахта.

Не лучшим образом получилось у нас и с новой границей, т. к. покинув старые укрепления (частично недостроенные), на новом рубеже практически ничего не создали.

Что касается подлинных союзников, то эти демократические страны Запада из-за недомыслия Сталина сражаться в одном ряду с нами стали в ослабленном виде – без Франции, Польши, Финляндии и др. Выступая на страницах «Вечерней Москвы» по случаю своеобразного юбилея -60-летия Пакта, Г. Попов в статье «Выиграл ли Сталин от пакта Молотова – Риббентропа?», подробно разобрав ошибочные решения Вождя, сделал вывод: «...Сталин устал (?! – B.C.) и попросту смешал фигуры – как поступил небезызвестный Остап Бендер на знаменитом турнире в Васюках... Пакт дезорганизовал и деморализовал коммунистическое движение. Практически перестала существовать как реальная сила одна из самых мощных компартий Европы – германская, собиравшая миллионы голосов избирателей... Сталин, заключая пакт, не выиграл, а проиграл. Пакт неизмеримо усугубил для СССР проблемы войны... Итогами Второй мировой войны (Сталин – B.C.) прикрыл свою очевидную ошибку в части заключения пакта. Так родилась концепция о гениальном шаге... Один из самых великих мифов советской истории». Все верно, но одно положение следует уточнить. Не «устал» Сталин, а допустил, к сожалению, очередную ошибку, которая логично встраивается в достаточно длинную цепочку явно неверных и преступных промахов при решении вопросов, имеющих государственное значение. Таким образом сформировался целостный ряд ошибок, убедительный как бетонный забор. Так что дело здесь не в «усталости» вождя. Сталин был коварен, хитер, мстителен и безусловно умен. Но вся беда-то в том и состояла, что качественные показатели его умственной деятельности не соответствовали требуемым параметрам и масштабам «государственного ума» (как принято говорить – «не адекватны»), которые подразумевают принятие прежде всего правильных решений, способствующих расцвету вверенного государства и направленных на удовлетворение нужд его народа.

Став на путь единоличного решения всех государственных вопросов (малых и больших) Сталин создал ситуацию, когда через эдакий «сталинский жиклер» с маленьким отверстием если и можно было что-то протащить, то только уловив настроение Вождя. Он даже сам дал название этому явлению – «центростоп», однако для его исправления ни желания, ни ума у него не хватило. Так что основной причиной всех его ошибок является отнюдь не усталость, а банальное недомыслие. Иначе уж очень долго он пребывал в состоянии «усталости», если додумался: «послать к черту НЭП»; развалить сложившуюся систему сельского хозяйства страны; депортировать многие народы СССР; уничтожить миллионы своих сограждан (доведя их количество до значений, близких к демографическим потерям страны в войне); разгромить наиболее опытную и грамотную часть комсостава РККА; организовать многомиллионный ГУЛАГ; проморгать нападение фашистской Германии и т. п.

И в какой микроскоп ни смотри, «усталости» не увидишь – просматривается во всех этих случаях сплошная череда и нагромождение очевидных ошибок (и преступлений) из-за отсутствия мышления, необходимого для правильного решения столь масштабных государственных задач.

Поэтому уж совсем странно читать в наши дни (!) в уважаемом независимом газетном издании, к сожалению, часто повторяющиеся утверждения одного военного историка, увенчанного полным научным иконостасом («академик Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор, полковник в отставке») о том, что «Сталин был выдающийся (?! – B.C.) государственный деятель, но и диктатор». Что же еще надо добавить этому историку к указанным высоким научным званиям (остается только повысить в звании – «генерал в отставке»?), чтобы он понял – во всем мире «выдающимся государственным деятелем» считают не того, кто правит, например, огромной страной, а того, кто для блага этой страны сделал действительно что-то выдающееся. И коль скоро тема настоящей статьи посвящена людским потерям, то заслуги Сталина по этому показателю можно считать выдающимися только при условии, если слово это будет взято в кавычки. Наш историк этих кавычек не ставит... Тогда же он поведал нам, непутевым, еще об одной истории, сообщив, что Жуков, де, сохранил ошибочную схему развертывания войск (1941 г.) только потому, что «...противоречить вождю было бесполезно». Очень любопытно. Вопрос один – что же это за «выдающийся государственный деятель», когда по сверхважной государственной проблеме (от правильного решения которой зависела жизнь десятков миллионов наших воинов и мирных граждан) из-за его упрямства и недомыслия этот вопрос было «бесполезно» докладывать? Ответ тоже один: просто он таковым, «выдающимся госдеятелем», не являлся.

Попытка же встроить в один ряд словосочетание «выдающийся... но и диктатор» (подразумевая эдакое разумное «сосуществование») рассчитана на каких-то уж очень наивных читателей (уж не вспомнил ли он о «митюхах»), которые, видимо, не должны помнить, что абсолютное большинство любителей «неограниченной власти» (диктаторы) четко вписывались в юридическое понятие «преступник» и кончали свои карьеры или трагически после восстания «осчастливленного» им народа, или, в лучшем случае, после суда в тюрьме или ссылке. А вообще-то эти потуги напоминают действия неквалифицированного механика, пытающегося на болт с метрической резьбой навернуть дюймовую гайку.

Но вернемся к пакту и нападению Германии на Польшу. Гитлер, как уже отмечалось, не относился серьезно к своим обязательствам перед другими странами – союзниками. Этот подход он распространил и на возможную реакцию Англии в случае его агрессии против Польши. Он был убежден, что военные действия не выйдут за рамки местного конфликта, а Англия не отважится выполнить свои гарантийные обязательства по защите поляков, которые 30 марта 1939 г. подписал Чемберлен («...польский министр иностранных дел полковник Юзеф Бек моментально их принял, «не успев даже выкурить папиросу», как он потом говорил»)[221]221
  Тейлор А. Вторая мировая война, М., 1995, с. 396.


[Закрыть].

Но фюрер ошибался. 1 сентября 1939 г. на рассвете (4 ч. 45 мин.) по его приказу немецкие войска перешли Польскую границу и уже через час Варшава подверглась бомбардировке.

Англичане же, верные своим обязательствам, действовали совсем не так, как предполагал Гитлер.

Уже 2 сентября большинство палаты общин признали обязательными гарантии Англии, данные Польше. Сложилась ситуация – если не объявлять войну, правительство падет на следующий день (Чемберлену ничего не оставалось, как тихо сказать: «Да, джентльмены, это война»). В связи с этим 3 сентября «в 11 часов дня по британскому летнему времени», после предъявления ультиматума, на который не получила ответа, Англия объявила Германии войну. Гитлер же, не принимавший всерьез гарантии Великобритании и имевший к тому времени «в кармане» пакт с СССР, был уверен, что этот военный эпизод, вроде «шалости гения», сойдет ему с рук (как и было до сих пор с Австрией и другими «аншлюсами») и к войне, конечно, не приведет.

О его реакции (а она крайне интересна!) в нашей печати я никаких комментариев не находил (возможно плохо искал). Обнаружил ее только в воспоминаниях одного из известнейших военачальников III рейха генерала танковых войск Фридрих Вильгельма фон Меллентина (о его оценках боевых действий, непосредственно связанных с потерями личного состава, поговорим позже). Цитирую: «...Вот как описывает доктор Пауль Шмидт реакцию Гитлера на объявление Великобританией войны: «В первую минуту Гитлер был ошеломлен и совершенно растерялся. Затем он обратился к Риббентропу с вопросом: Что же теперь делать?»[222]222
  Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта (далее – Меллентин). Смоленск, 1999, с. 509.


[Закрыть]

Завершая этот раздел о роли пакта в вопросе возникновения существенных причин понесенных нами в войне безвозвратных потерь, можно утверждать, что этот документ явился как бы увертюрой («первой ласточкой») как предвоенного, так и военного периода Великой Отечественной войны.

Подписание Сталиным этого пакта явилось грубейшей ошибкой, ибо развязало руки Гитлеру в попытках еще надавить на Англию и позволило проводить более агрессивно-захватническую политику. При образовании же союза СССР – Англия, Франция, США события развивались бы совсем по другому сценарию, и нам не пришлось бы заниматься вопросом о грандиозных потерях СССР.

III.Неверная оценка Сталиным поступавшей информации от разведорганов и других источников о сроках нападения Германии на Советский Союз.

В довоенный период на руководителя нашего государства Сталина обрушилась буквально лавина достоверной информации не только о подготовке Германии к нападению на СССР, но и с указанием точной даты этой агрессии.

И можно только удивляться, что Сталин в столь ответственный момент, являясь, как и до сих пор пытаются нас убедить некоторые историки, «выдающимся государственным деятелем», совершенно в этой ситуации не разобрался и ничего не понял.

Теперь уже ясно, что зациклившись на ожидании, якобы, «провокаций» со стороны фашистской военщины (но не Гитлера) и Англии, которую он в предвоенные годы почему-то считал главным врагом Советского государства, наш Вождь к тому же обрушил свой «карающий меч» и на отечественный разведывательный аппарат, нанеся невосполнимый урон с таким трудом созданной резидентуре. Погром был проведен под лозунгом борьбы с «врагами народа» и «паникерами». С подачи Сталина действия его верного исполнителя – НКВД внесли в работу разведорганов сумятицу и, самое главное, страх учитывать (и докладывать) информацию тех верных работников, которых этот орган безосновательно включил в списки «иностранных шпионов».

Но это все «страдания о былом», об упущенных возможностях, о грубейших и преступных ошибках Вождя. Поэтому давайте посмотрим, что же представляли из себя те «информационные потоки», сигнализирующие о надвигающейся беде, каково было их бесценное значение и как же надо было их «осмыслить», чтобы вместо принятия разумных своевременных мер, сделать все наоборот, поставив тем самым страну на порог катастрофы. Начать следует с огромной и достоверной работы Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба.

Анализируя и перепроверяя всю поступающую информацию, ГРУ задолго до начала войны пришло к выводу, что Германия готовится к войне с СССР, уповая на успех первого, неожиданного удара. Здесь надо отметить скандальную историю, происшедшую в недрах разведупра. Сложилась ситуация, когда начальник ГРУ генерал Голиков, пытаясь угодить желаниям Сталина, необоснованно уменьшал в официальных сводках количество дивизий, обнаруженных разведкой в районе наших границ. Обстановка складывалась явно ненормальная, поэтому начальник информационного отдела (составляющий эти сводки) подполковник В. Новобранец отважился на поступок, который, учитывая сложившуюся в те дни ситуацию, можно назвать отважным.

Считая, что всякое промедление – преступление, Новобранец, не доложив, как положено, сигнальный экземпляр начальнику разведупра, весь тираж сводки разослал в войска и управления согласно утвержденному расчету рассылки. Когда все адресаты этот документ получили, сигнальный экземпляр Новобранец доложил Голикову. Разразился грандиозный скандал. Учитывая возникшие «разногласия», автор сводки попросил генерала устроить ему личный доклад начальнику Генштаба. Голикову ничего не оставалось, как эту просьбу удовлетворить.

Так родилась знаменитая «разведывательная сводка № 8 за декабрь 1940 года», основной вывод которой звучал так: «За последнее время отмечаются массовые переброски немецких войск к нашим границам. Эти переброски тщательно скрываются. По состоянию на декабрь 1940 года на наших границах сосредоточено около 110 дивизий, из них 11 танковых»[223]223
  Знамя, 1990, № 6, с. 179-180.


[Закрыть].

Отвечая Начальнику Генштаба на вопрос – когда можно ожидать перехода немцев в наступление, В. Новобранец правильно определил эти сроки – «... в конце мая – начале июня...». Мерецков, согласившись с этой оценкой, доложил ее Политбюро. Не долго думая его (как «паникерa») сняли с должности.

Среди многочисленных зарубежных информаторов ГРУ самой яркой и значимой фигурой был один из лучших разведчиков XX века Рихард Зорге («Рамзай»). Но и его пытались отозвать и уничтожить, однако ГРУ не хотело просто так, «для галочки» НКВД, терять разведчика, которому не было цены. Проверив все донесения «Рамзая» методом сравнения с другими источниками, ГРУ доказало их достоверность, и Зорге оставили в покое.

Вот только краткий перечень его бесценных донесений:[224]224
  Подробнее см. ВИА, вып. 3, с. 308-312; Русский архив, т. 7, гл. 5, с. 178-220.


[Закрыть]

11 апреля 1941 г., Япония – «Представитель Генерального штаба в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Зап. Европе начнется война против Советского Союза».

10 мая 1941 г. – «...война между Германией и СССР может начаться в конце мая...».

15 мая 1941 г. – «Нападение Германии ожидается с 20 по 22 июня».

30 мая 1941 г. – «Немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня».

15 июня 1941 г. – «нападение ожидается ровно 22 июня по широкому фронту».