Текст книги "Явка в Копенгагене: Записки нелегала"

Автор книги: Владимир Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Бабушка души не чаяла во внуке и радовалась его успехам, не подозревая, что она натворила. Встал вопрос: муж едет один, поскольку там прикрытие, там работа государственной важности. Как объяснить окружающим исчезновение жены и ребенка? Фатальной аварией на дороге? А сердце матери? Как бросить, пусть даже с бабушкой, маленького ребенка? Отдать в детдом? Как живется детям в детдоме, хорошо известно. Кончилось тем, что жена не захотела отпустить мужа одного, ребенка пришлось оставить у бабушки, а в стране пребывания по возвращении надеть «траур» по своему собственному живому ребенку и принимать соболезнования от друзей и соседей, что было совсем нелегко. К счастью, вскоре у них появились дети – двое близнецов. Вот как у нас бывает. В кои-то годы соберешься в отпуск (в моем случае это было лишь через семь лет), а поедешь, где гарантии, что все обойдется без досадных накладок.

По истечении четырех месяцев работы в стране я стал готовиться к посещению аргентинского консульства в Каире (в Александрии, где я в то время работал, консульства Аргентины не было). Прикрепленный ко мне оперработник в течение двух недель проводил инструктаж: мы отрабатывали все возможные варианты вопросов, которые могли задавать в консульстве, я тренировался ставить свою новую подпись на документах и т. п. Затем мне учинил проверку сам резидент.

Накануне посещения консульства я в своей комнате подержал руки в горячей воде, после чего стал натирать их отработанным машинным маслом, смешанным с грязью и песком с тем, чтобы придать рукам «рабочий» вид (ведь я должен был представиться механиком). Под ногтями появилась чернота, столь характерная для рук механика, а после того, как руки помыл бензином, кожа стала грубой и шероховатой.

Утром, одевшись попроще, я направился в аргентинское посольство, располагавшееся в районе Замалек, в нескольких кварталах от нашего посольства. Прошелся по маршруту проверки. Чисто. «Хвоста» нет. Несмотря на то, что морально и психологически я был подготовлен к этому крайне важному для меня мероприятию, я все же чувствовал дрожь в коленях. Ведь от этого визита зависело, насколько успешной будет моя командировка, как, впрочем, и все мои планы на будущее. В случае неудачи я был бы обречен на длительное прозябание дома, пока приготовят другие документы, если вообще когда-либо станут для меня готовить. По пути в консульство зашел в бар, принял двойную порцию коньяку для храбрости, зажевал мускатным орехом, он отбивает запах алкоголя.

Небольшой особняк на тихой улочке. Надпись на медной табличке: «Посольство Республики Аргентина. Консульский отдел». Прохожу мимо полицейского, стоящего в полосатой черно-белой будке с автоматом на плече. Вхожу в вестибюль. Никого. Может, слишком рано? Пробегает темнокожий слуга-суданец, в белом одеянии, с подносом, на котором стоят фарфоровые чашечки и медный кофейник. Пахнуло ароматом свежеприготовленного кофе.

– Мистер? – замедлил о шаг, вопросительно глядя на меня.

– А где тут консульство? – спросил я его по-английски (ведь он тоже обратился ко мне по-английски).

– Сюда, мистер, – указал он на одну из дверей, выходивших в вестибюль, на которой табличка «Консульский отдел», Ф. Маркес. Захожу вслед за слугой, который, подойдя к столу, с поклоном поставил поднос с кофе перед сидевшим спиной к окну чиновником.

– Сеньор Маркес! Вот молодой человек, он к вам по делу, – сказал слуга и сразу же вышел.

– Проходите, сеньор, – сказал приветливо чиновник, смуглолицый худощавый молодой человек среднего роста с усиками, в очках в металлической оправе. – Чем могу быть полезен? Вы говорите по-английски? Тем лучше. Я здесь не так давно и арабский еще не освоил.

– Видите ли, – сказал я, предъявляя ему свидетельство о рождении и удостоверение (вид на жительство) апатрида, отпечатанное на голубом картоне (оно было передано мне резидентом накануне), – я родился в Аргентине и хотел бы выяснить вопрос относительно своего гражданства.

Мельком взглянув на голубые корочки, он принялся внимательно изучать свидетельство о рождении.

– Вы не говорите по-испански?

– Нет, поскольку мне никогда не приходилось вращаться в испаноязычной среде. Из Аргентины меня увезли еще ребенком, и я не имел возможности изучить испанский язык.

Сеньор Маркес, прихватив мои документы и еще какие-то бумаги, направился к выходу.

– Подождите в вестибюле, пожалуйста, – жестом пригласил он меня пройти в вестибюль, а сам скрылся за дверью с табличкой «Консул».

Минут через десять он пригласил меня к консулу.

В просторном кабинете за массивным письменным столом восседал лысый брюнет лет сорока, с тщательно ухоженными усами. Маркес стоял рядом. Белоснежная рубашка оттеняла загорелое лицо консула с выбритыми до синевы щеками. На манжетах сверкали золотые запонки. Величественным жестом он пригласил меня сесть.

– Так, значит, фамилия ваша Мерконис и вы претендуете на получение аргентинского гражданства? – сказал он, сверля меня взглядом черных глаз. Его английский был безукоризненным.

– Да, сэр. К тому же я хотел бы выехать в Аргентину.

– А почему же вы раньше к нам не обратились? Отчего ждали столько времени?

– Да как-то было невдомек. А недавно вот совершенно случайно встретился с одним адвокатом, и он мне посоветовал к вам обратиться.

– Какое образование имеете?

– Средняя школа-интернат в Афинах, Греция.

– Кем работаете?

– Механиком в автомастерской.

– Где работаете?

– До последнего времени в Александрии, но недавно хозяин умер, сын не хочет продолжать дело отца и продает гараж, а рабочих увольняет (что соответствовало действительности).

– Где проживаете?

– В пансионате «Зарндис».

– Расскажите вкратце о себе.

Рассказал в соответствии с легендой. Маркес в эго время делал у себя в блокноте пометки. Я ответил еще на ряд вопросов. Затем консул спросил:

– А вы знаете, что каждый гражданин Аргентины должен в обязательном порядке отслужить службу в армии?

– Да, сэр, я слышал об этом.

– Вас это не смущает?

– Ничуть.

– В случае получения аргентинского гражданства вам ведь придется как можно скорее выехать в Аргентину для прохождения воинской службы в течение одного года в одном из подразделений аргентинской армии.

– Хорошо, я поеду. Какие проблемы?

– Вот и хорошо, – сказал консул после некоторого раздумья. – Подождите в вестибюле.

Минут через двадцать вышел Маркес и пригласил меня к себе в кабинет.

– Мы должны сделать запрос и провести небольшую проверку, – сказал он. – Но я думаю, что все будет в порядке. Напишите сейчас заявление с просьбой о предоставлении вам гражданства нашей страны, давайте-ка заполним вот эту анкету, поскольку она заполняется на испанском, – принесите фотокарточки Для паспорта и военного билета. Позвоните недели через две-три. – И он дал мне свой телефон.

Выйдя из посольства, я на всякий случай еще раз проверился, по другому заранее подобранному маршруту. Хотя за все время моего пребывания в стране наружного наблюдения я не обнаружил, но это не означало, что его могло не быть в этот раз. Мероприятие было крайне ответственным, и египетской контрразведке совсем необязательно было знать, что стажер из советского посольства зачем-то посещает посольство Аргентины.

Переодевшись дома, я составил подробный отчет и направился в посольство. Там я отыскал Геннадия, который являлся моим наставником, и вместе с ним мы пошли к резиденту.

Резидент работал советником посла.

Я описал ему во всех подробностях свой визит в аргентинское посольство. Он слушал очень внимательно, делая пометки у себя в блокноте и время от времени задавая мне вопросы. Они вместе с Геннадием расспросили меня о том, как меня приняли в консульском отделе, о чем спрашивали и каким тоном.

– Было бы неплохо, если бы вы недели через две наведались в посольство и отнесли фотокарточки, а заодно справились бы, как обстоят дела с вашим гражданством, – сказал в конце беседы резидент. – А завтра поезжайте в Александрию и продолжайте изучать город. Там и сфотографируйтесь. На первый взгляд как будто все прошло нормально. Все решит ваш второй визит.

Через две недели я снова пришел в аргентинское консульство.

– Как обстоят дела, мистер Маркес? – спросил я, передавая фотокарточки.

– Ответ на наш запрос еще не пришел. Зайдите через неделю-две.

Через две недели я снова приехал из Александрии в Каир.

– Могу вас порадовать, – сказал Маркес, он торжественно потряс в воздухе двумя документами: в левой руке были темно-синие корочки с золотой тисненой надписью «Республика Аргентина», а в правой – бежевого цвета книжица, похожая на записную книжку, – военный билет. – С нашим паспортом вы можете без всяких виз пересекать все страны Западной Европы и Северной и Южной Америки. Со всеми странами, кроме Советского блока, конечно, у нас имеются соответствующие соглашения. А вот это – военный билет, – показал он мне бежевую книжицу, – Это будет вашим основным документом по прибытии в Республику Аргентину. Прибыв в Буэнос-Айрес, вы должны будете незамедлительно явиться по адресу, указанному в военном билете. Это военный комиссариат. Там, на шестом этаже расположен отдел, ведающий делами аргентинских граждан призывного возраста, прибывающих из-за границы. Вы там должны будете стать на учет и решить вопрос о прохождении воинской повинности. Мы уже направили туда отношение, так что вас там будут ждать. Поздравляю вас с получением аргентинского гражданства и желаю вам успехов в дальнейшей жизни. – И он пожал мне руку.

Я вышел, ошалевший от радости, не веря еще, что все завершилось столь удачно. Во внутреннем кармане пиджака у меня лежали документы, с которыми я мог ехать куда угодно и жить где только мне захочется. Я зашел в магазин, купил бутылку самого дорогого виски и коньяк «Метакса» и вернулся в посольство. Маркес вначале взглянул на меня с недоумением, затем лицо его расплылось в довольной улыбке:

– Сегодня у нас действительно торжественный случай. Давайте-ка откроем этот коньяк, а кофе нам сейчас принесут.

Вошел слуга с подносом.

– За новоиспеченного гражданина Республики Аргентина, – торжественно произнес Маркес, поднимая шарообразный бокал, на дне которого плескался коньяк.

– Присоединяюсь к вашему тосту. Это самый важный момент в моей жизни. – Мы сделали по глотку «Метаксы», затем по глотку кофе.

– Имейте в виду, что служба в армии поможет вам обзавестись хорошими связями, которые в будущем вам пригодятся, – сказал он на прощанье.

Придя вечером в наше посольство, я хотел было передать отчет Геннадию, но он, как и в прошлый раз, повел меня к резиденту.

– У вас, я вижу, хорошие новости, – сказал резидент, глядя на мое сияющее лицо. – Ну, похвалитесь, что там у вас за улов?

Я протянул ему только что полученные аргентинские документы. Резидент внимательно их рассматривал.

– Ну, вы просто молодец, – похвалил он меня. – Поздравляю вас с получением нового гражданства. Будем считать, что вы выполнили самую важную и наиболее ответственную часть своего задания. Это просто здорово! Это ведь, по сути, то, ради чего вы сюда приехали. – И он потряс в воздухе моими документами.

– Что, можно собирать чемоданы?

– Ишь, какой ты прыткий. Небось по жене скучаешь?

– Как не скучать? Я ведь и женился-то всего лишь в прошлом году. Что-то давно нет от нее известий.

– Как так нет? А вот и есть. – И он поднял трубку внутреннего телефона.

– Анатолий, зайди ко мне и захвати почту для Мартынова.

Вошел шифровальщик и вручил мне письмо (как всегда, в распечатанном конверте, что каждый раз вызывало во мне волну возмущения).

– Вот, держи, – сказал резидент, передавая мне конверт. – А документы мы отправим в Центр диппочтой. – С этими словами он взял плотный конверт и, надписав его, вложил в пего мои документы и убрал в сейф.

– Вот что, – сказал резидент. – На днях вернется из командировки Василий. Он у нас работает по вашей линии. Толковый парень. Он приедет к вам в Александрию, и вы с ним недельки две интенсивно поработаете над вашей легендой. Затем вернетесь сюда и составите отчет о проделанной вами работе за весь период командировки. И лишь после этого можете готовить чемоданы. И никак не раньше. Вопросы есть?

– Вопросов нет.

– Ну, тогда счастливо.

На следующий день утром дизельным поездом я выехал в Александрию.

…Моя работа близилась к концу. Несколько дней и ночей мы просидели с вернувшимся из Йемена Василием, составляя отчет о проделанной работе, ползали по картам, листали справочники, неистово стучали на машинке. Он преподал мне наглядный урок самоотверженности в работе, за что я ему был очень благодарен.

Далее – борт нашего теплохода «Победа». Заходы в Пирей, Стамбул, Констанцу. И вот, наконец, Одесса. Поезд Одесса– Москва. Раннее мартовское утро. Медленно надвигаются своды Киевского вокзала. Москва.

Начало пути

Хмурое утро. Теплоход медленно тащится по мутным водам залива Рио-де-ля-Плата. На горизонте в серой мгле проступают громады небоскребов, которые словно вырастают из воды. Верхние этажи скрыты в облаках.

Дует свежий ветер. Июль месяц в Южном полушарии– самый разгар зимы. Белоснежный красавец «Прованс» входит в акваторию порта Буэнос-Айрес. Здесь мне предстоит легализоваться, пройти службу в армии, найти работу по специальности, освоиться в Стране, изучить язык и нравы и изыскать возможности для выезда в США или Канаду, где я должен буду непосредственно заниматься политической разведкой. Конкретно – против США, нашего главного противника. Медленно приближается берег страны, языка которой я совершенно не знаю, да, собственно, и не должен знать по легенде. Одним словом, будущее мое столь же туманно, как это хмурое утро.

Буэнос-Айрес, громадный город на берегу широкого, но довольно мелкого залива Атлантического океана у юго-восточного побережья Южной Америки, где сливаются две многоводные реки– Парана и Уругвай, одна река – мутная, другая – прозрачная. Океанские лайнеры, сухогрузы, танкеры с помощью лоцмана осторожно пробираются по морскому каналу, обозначенному огромными буями с мигающими красными огнями. В канале постоянно работают земснаряды, подчищая и углубляя русло. Ошибки чреваты неприятностями: судно прочно садится на мель, его затягивает илистое дно, затем зимние шторма мало-помалу разбивают его. Подошел катер пограничной и таможенной службы. На душе было неспокойно, хотя документы у меня в порядке. Вдруг они знают, кто я такой? Вспомнились слова инструктора: «Не того бойся, кто в форме, а того, кто в штатском». Пассажиры стали заполнять таможенные декларации. Судно отшвартовалось у причала. На берегу толпа встречающих. Французский лайнер «Прованс» выполнял рейсы Неаполь– Буэнос-Айрес. На нем прибывали эмигранты со всей Европы, особенно из Италии и Португалии. Таможенный досмотр. Вереницы такси забирают пассажиров и встречающих и тотчас отъезжают, но подходят все новые машины черно-желтого цвета. Сотни такси. Если в Египте любой таксист знает хоть немного по-английски, то здесь этого нет. Взял такси, попросил отвезти в отель «Наполеон». Название отеля мне дал инструктор на встрече в Лозанне. Отель с полным пансионом, что означает завтрак, обед и ужин. Отель не отапливается, в номере сыро. Конец июля. Температура обычно в это время года 3–5 градусов плюс, редко – нулевая. Стоит промозглая погода, туманы. Теплая весенняя Европа вызывает приятные воспоминания.

* * *

Весна 1960 года в Европе была довольно теплой. По возвращении из Египта моя подготовка продолжалась уже в направлении отработки легенды. Первого мая удалось попасть на Красную площадь. После бесчисленных проверок мы с женой пробрались наконец к своим местам на трибунах для гостей. Мы стояли близко от Мавзолея. Хорошо было видно, как на трибуну поднимался Н. С. Хрущев с соратниками. Начинался военный парад и демонстрация. В то утро в районе Свердловска был сбит Пауэрс, что торпедировало встречу в верхах. Международная обстановка, близкая к разрядке, вновь накалилась, напряженность пошла по возрастающей, приведя в конце концов к Карибскому кризису.

Отпуск мы провели в Ялте, как всегда «дикарем». Снимали комнатку в Верхней Ялте, питались где придется, благо снабжение в городе было превосходным. На набережной стояли бочки с молоком, квасом, пивом, всюду продавались булочки, пирожки, кругом рестораны и закусочные. Стали появляться иностранные туристы.

Был солнечный морозный день начала февраля 1961 года. Выйдя из дому, я окунулся в обычную толчею у станции метро «Новослободская». В условленном месте, на углу Селезневской и 3-го Самотечного переулка, стояла серая «Волга». На переднем сиденье рядом с водителем сидел Григорий, мой, уже четвертый по счету, куратор, круглолицый, румяный, с усами щеточкой. Я сел на заднее сиденье, и машина тронулась.

– Ну, как у нас идут дела? – спросил Григорий, поворачиваясь ко мне.

– Нормально, – ответил я. – Все идет по плану.

Завтра рано утром я уже должен был перевоплотиться в туриста из Канады и вылететь вначале в Бухарест, затем в Прагу.

Сегодня перед отъездом последняя встреча с руководством. Вернее, прощание.

Свернув с проспекта, углубились в переулочки, сплошь застроенные деревянными и кирпичными одноэтажными домами и особняками. На перекрестке двух узеньких улиц мы высадились, и машина тотчас ушла. Мы с Григорием не спеша шагали по переулку. Я даже не подозревал, что в этом районе есть такие чудесные тихие места. Остановились у калитки небольшого деревянного дома с мезонином, стоявшего в глубине сада. Григорий нажал на черную кнопку звонка сбоку от калитки. Из дома проворно спустилась невысокая седая женщина в накинутом на плечи ватнике. Она открыла калитку, и мы прошли по расчищенной от снега дорожке к резному крыльцу. Григорий уверенно шел впереди. Чувствовалось, что он здесь бывал не раз. В гостиной, устланной ковром, нас ждали три человека. Один из них, Станислав Тимофеевич, был мне знаком, коренастый, с энергичным массивным подбородком и быстрыми движениями. Мы встречались с ним в прошлом году в маленьком кабинете рядом с приемной КГБ на Кузнецком мосту. «Веста» тогда, пройдя бесчисленные тесты и собеседования, была окончательно признана годной для нашей работы и приступила для начала к изучению немецкого языка (в школе она изучала английский и знала его относительно неплохо).

Третий из присутствовавших на встрече был высокий мрачноватого вида седой блондин с выдающимся носом и колючим недоверчивым взглядом холодновато-голубых навыкате глаз, насмешливо взиравших на собеседников откуда-то с высоты собственного роста. Густые русые волосы его были зачесаны назад.

– В. А., – представился он.

– Проходите, садитесь, – пригласил нас всех за стол В. Г.

На столе, уставленном блюдами с бутербродами, возвышались бутылки армянского коньяка, грузинского вина «Гурджаани». Отдельно стояла большая хрустальная ваза-ладья с яблоками и апельсинами.

– Ну, что ж, выпьем за удачу в нашем деле, – предложил В. Г. – Что пьем? – спросил он, окидывая взглядом присутствующих.

Все, кроме В. Д., сошлись на коньяке, он же предпочел вино.

– Ну вот ты его и открывай, – сказал В. Г., передавая В. А. штопор. После чего он разлил коньяк в маленькие хрустальные рюмки на высокой ножке. Хрустальный звон наполнил гостиную.

– Мы сегодня провожаем В. И. в неблизкий и нелегкий путь, – сказал В. Г. негромким голосом. – Да сопутствует ему удача!

Мы осушили рюмки.

– В. И., – продолжал В. Г. – Вы отправляетесь на Запад в тяжелый для нас час, но пусть это вас не беспокоит. Мы знаем, что вы не из слабонервных, иначе мы бы с вами вот так не сидели. У нас крупный провал в Англии, какого давно не было. Захвачена нелегальная резидентура – резидент, радисты, агенты. Резидент, сейчас это уже не секрет, Гордон Лансдейл, псевдоним «Бен». Очень толковый. Фронтовик. Много сделал для нашей страны.

– Но, к сожалению, он ведет себя на следствии не так, как надо, – подал голос В. А.

– Ну, сейчас не об этом, – сказал В. Г., недовольно покосившись на В. А. – Ему там видней, как себя вести. Легко нам здесь рассуждать, сидя за столом.

– Скоро вы сами обо всем этом деле узнаете, – вступил в разговор С. Т., – сидевший справа от меня. – Там на Западе все газеты только об этом деле и говорят. С фотографиями, со всеми подробностями…

– Страны НАТО захлестнуло сейчас волной истерии и шпиономании, – продолжал между тем В. Г. – Поэтому будьте осторожны. Ваше задание на первые два-три года не предусматривает проведение каких-либо активных операций. Никакой разведки от вас не требуется. Вам, прежде всего, предстоит превратиться в иностранца, вжиться в этот образ, стать настоящим аргентинцем, с тем чтобы в дальнейшем, в какой бы вы стране ни находились, вы бы уверенно выступали как аргентинец.

– Весь парадокс в том, что В. И. не знает испанского, – сказал В. А.

– Что из этого? – сказал В. Г. – Попадет в армию– быстро выучит. К тому же он по легенде никогда и не жил в испаноязычной среде. Откуда же ему знать испанский?

– По приезде в Аргентину вы сразу же начнете изучать язык, – продолжал В. Г. – Испанский, насколько мне известно, не такой уж трудный. – И он снова наполнил рюмки. – Есть одна притча, – продолжал он задумчиво, медленно вращая на столе рюмку с коньяком. – Прилетали лебеди на одно озеро, где у них в изобилии был корм. Но однажды вожак стаи стал замечать, что озеро стало все больше и больше затягивать какой-то маслянистой пленкой. Предупредил он всю стаю не летать больше на это озеро. И стали они искать себе корм на других озерах. Но один молодой, очень самоуверенный лебедь не послушался совета вожака. «Зачем это я буду летать на дальние озера, когда здесь полно рыбы? И что мне какая-то масляная пленка?»– говорил он и продолжал прилетать на это озеро. А крылья его между тем незаметно для него самого все больше и больше пропитывались этой маслянистой пленкой и становились тяжелыми. И вот в один прекрасный день он уже больше не мог взлететь с поверхности озера. Так выпьем же за то, чтобы В. И. всегда вовремя замечал опасность и вовремя уходил от нее.

После третьей рюмки мы встали из-за стола. Все по очереди пожали мне руку, пожелав счастливого пути, и проводили нас с Григорием до порога. Мы вышли на улицу. Дошли до угла, где стояла наша машина. С Ленинградского проспекта доносился приглушенный расстоянием шум мчавшихся машин.

– Ну что, В. И., поехали? – спросил Григорий, подходя к машине.

– Я, пожалуй, пройдусь пешком, – ответил я. – Хочется подышать свежим воздухом.

– Так не забудьте, завтра в 5.15 утра на Каляевской. Я вам утром предварительно позвоню.

– Хорошо. До завтра, – сказал я.

День отъезда. Накануне до поздней ночи в тазу в ванной жег записи, черновики. Спали всего два часа. В четыре– подъем. Наша коммунальная квартира, состоявшая из четырех комнат, в которых обитали три семьи, еще спала. Позавтракали вдвоем. Последний перед отъездом завтрак. Следующий завтрак – через два с половиной года. Никогда бы в это не поверил. Впереди – долгий путь. И такая же долгая разлука с молодой женой. Телефонный звонок прогремел как гром в тишине спящей квартиры. Машины через пятнадцать минут. Жена провожает до дверей. По широченной мраморной лестнице нашего старинного дома с небольшим чемоданом в руках спускаюсь вниз. Выхожу на улицу. На Каляевской ни души. Вдоль по улице метет жуткая морозная февральская поземка. Пронизывает насквозь. Усилием воли подавляю дрожь. Теплота домашнего очага, жена, с которой прожили чуть больше года, – все позади. Когда-то мы теперь увидимся? Увидимся ли? Пути Господни неисповедимы. Так, кажется, говорят материалисты-атеисты. А у разведчика нелегальной разведки стратегического назначения пути эти в основном проходят по краю бездны.

В машине, кроме водителя, лишь Григорий. Обмениваемся приветствиями.

– А что, жена не захотела с нами ехать в аэропорт?

– Нет. Мы договорились, что она проводит меня лишь до порога. В прошлый раз, когда я уезжал в Египет, она поехала провожать меня и не выдержала, расплакалась. Поэтому мы решили, что на этот раз в аэропорт она не поедет. Я ей оставил звуковое письмо, записанное на пленку. Она его прослушает, когда мой Самолет уже будет в воздухе.

В предрассветной мгле мелькают подмосковные перелески. Слева проплыла возвышающаяся над лесом водонапорная башня НИИ полиомиелита, где около года работала жена. Низко над лесом, мигая красными огоньками, набирал высоту самолет, только что взлетевший из Внуковского аэропорта. Это был двухмоторный Ил-14 с ярко-оранжевыми крыльями.

– А что это у него такие крылья? – спросил водитель.

– Это самолет ледовой разведки полярной авиации, – сказал я. – У них тут база.

О полярной авиации я, разумеется, знал не понаслышке: в дальнем углу аэропорта Внуково располагались здания и ангары авиаотряда полярной авиации, где работал радистом мой тесть В. П., а родной дядя жены был полярным летчиком и занимался на Севере ледовой разведкой, отыскивая подходящие льдины для научно-исследовательских станций, именуемых «СП», а также оказывая помощь ледоколам, проводившим караваны по Северному морскому пути. Самолет высаживал на льдину зимовщиков, и те организовывали арктические станции, а также промежуточные ледовые аэродромы. Вот на таких-то станциях и ледовых аэродромах и зимовал отец «Весты», обеспечивая радиосвязью зимовщиков, передавая метеосводки и давая пеленг самолетам, летевшим над бескрайними просторами Арктики.

– Слушай, В. П. – обратился как-то к тестю, хитро улыбаясь, начальник отдела кадров, когда В. П. зашел в свою контору. – Куда это твоя дочь оформляется, что ей такую проверку учиняют? Уж не за границу ли?

– Откуда мне знать? Может, и за границу. Муж там у нее по заграницам ездит.

В. П. в то время еще не знал, на какую именно работу оформляли «Весту». Он узнает об этом лишь через несколько лет. А в то время шла обычная проверка «Весты» и ее родственников по каналам КГБ.

Машина остановилась напротив служебного подъезда аэропорта.

– Ну, В. И., счастливого пути, ни пуха ни пера. Дальше иди сам. С этого момента ты уже чужеземец, турист, следующий транзитом через Москву в Румынию и далее.

– К черту, – отвечал я и, подхватив чемодан, направился к главному входу в аэропорт. Шел, не оглядываясь назад. С этого момента я – канадский гражданин Р. Митчелл. И никто другой. Никто другой. Другим не имею права быть. Теперь все мое поведение, манеры, жесты должны соответствовать моему новому положению. Я уже здесь чужестранец. Я вхожу в новую роль. Играть ее теперь придется долгие годы. Посмотрим, как это у меня получится. Взвешиваю свой не слишком тяжелый чемодан. Объявляется посадка на Бухарест. На русском, английском и французском языках. На румынском тоже. Прохожу пограничный и таможенный контроль и присоединяюсь к пассажирам, столпившимся у выхода на летное поле. В основном летят русские, но есть и иностранцы. Оглядываю зал. В толпе провожающих мелькнуло лицо Григория. Он должен проследить, как у меня пройдет посадка и взлет. В толпе пассажиров выхожу на летное поле и направляюсь к аэрофлотскому ИЛ-18, стоящему поодаль. Взревели моторы, вздымая облака снежной пыли. В иллюминаторе мелькнули и тотчас исчезли пригороды Москвы. Самолет вошел в облачность и стал упорно карабкаться туда, где солнце.

…Бухарест. ИЛ-18, ревя моторами, подрулил к зданию аэропорта. Как-то здесь встретят новоиспеченного иностранца? К моему удивлению, меня встречал сияющей улыбкой молодой человек, представитель румынского интуриста, превосходно владевший английским языком. Назвался Георгиу. Быстро проведя меня через таможню, он поспешил к машине.

– Минуточку, – сказал я. – Я ведь, по-моему, не заказывал ни гида, ни машину, ни отель. Откуда же этот сервис?

– Видите ли, румынское посольство в Москве обычно оповещает нас о том, что к нам направляется тургруппа или турист-одиночка, вроде вас, и мы их встречаем. Разве это плохо?

– Это, конечно, неплохо, но я не собирался останавливаться в отеле, который мне не по карману.

– Ваш отель средней категории, находится он в центре столицы, – сказал Георгиу, открывая дверцу «Волги».

«Какая забота! – думал я. – Видно, не хотят, чтобы иностранные туристы здесь болтались без присмотра. Ну да ладно, посмотрим, что будет дальше. Потом я от него все-таки отделаюсь». Первые три дня следую программе, предложенной их «Интуристом»: достопримечательности столицы, загородные резиденции королей, музеи и т. п. Георгиу повсюду сопровождает меня, пытаясь завязать со мной дружеские отношения. Он задавал разные вопросы о политике, о личной жизни, о Канаде, о городе, где я проживал, одним словом, вел себя довольно тактично, обладал широкой эрудицией и, как агент румынской «сикуритате» (а именно таковым он несомненно являлся), был на высоте. Однако через три дня я с ним расстался, сославшись на то, что люблю просто один побродить по городу. Но одному мне побродить не пришлось. На следующий же день я обнаружил за собой наружное наблюдение. «У-у, «сигуранца проклятая!» – процитировал про себя слова Остапа Бендера из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова. – Появились-таки». Румынская «наружка» работала профессионально, вела наблюдение с больших расстояний, с использованием автомашин советского производства «Волга» и «Победа». Обнаружить «наружников» можно было лишь тогда, когда они приближались вплотную, опасаясь меня упустить. Город я изучал по плану, купленному еще в день приезда, и каждый раз я намечал новый объект туристического интереса, куда входили парки, музеи и т. п. Однажды вечером, выйдя из отеля, я взял такси и направился на ледовый стадион, где проходила встреча сборных Румынии и Югославии. «Сопровождавшие» следовали за мной неотступно. После первого тайма я направился к буфету, чтобы перекусить. У стойки толпа, все лезут без очереди, пытаясь добраться до заветной сосиски. Пару раз в сутолоке мелькнула сухопарая высокая крашеная блондинка с иконописным личиком. Волосы ее развевались на ветру. Когда меня в очередной раз оттерли от стойки, она вдруг возникла передо мной, как из-под земли. В каждой руке у нее были по две сосиски, вложенные в булочки, завернутые в бумажные салфетки. Она произнесла что-то по-румынски, обращаясь ко мне, с улыбкой глядя на меня большими карими глазами. Убедившись, что я ее не понимаю, она спросила по-английски:

– Так может, вы говорите по-английски?

– Да, конечно. Ведь я из Канады.

– Вот как? Очень приятно. А хотите, я вас угощу сосисками, а то, я вижу, вам тут ничего не достанется, а у меня пара лишних сосисок. – И без лишних слов она всучила мне два хот-дога, и мы направились к одному из круглых столиков на высокой ножке, где в пластмассовых красных бутылочках были горчица и кетчуп.