Текст книги "Меж двух мгновений Вечности (СИ)"

Автор книги: Владимир Карман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Вот и тогда в тёмной пещере Антуан ждал развития событий, уже сожалея о своей выходке. Не потому, что испугался развязки, просто Крот нормальный командир и требовал он положенное. Надо бы извиниться, да и дело с концом. Со стороны Крота не слышно было ни малейшего шороха. И вдруг кто-то обхватил Антуана сзади. Но не жестко, а мягко, хотя и очень умело, фиксируя ему руки и перекрывая доступ к кобуре.

– Не бузи, галл, – прошептал Крот ему в ухо вполне доброжелательно, – аккумуляторы нам нужны? Нужны! Мне что ли за ними нырять?

– Не надо тебе, – ответил Антуан, расслабляясь. – Сейчас, посижу немного.

– Вот и добре. – ответил тот, освобождая Антуана. – Ты учти, что попали мы с тобой, дружище, крепко. Выберемся ли? Так что давай не будем ссориться. Мы друзья, но я командир. Не потому что умней, а потому что назначен. Понял?

– Понял. Ты начальник, я... – выдал он было русскую поговорку, но тут же, словно спохватившись оборвал себя. Чуть погодя, добавил, – Виноват. Перенапряжение. И вообще... Спасибо тебе, я же понимаю... Если бы не ты, я бы тут два, нет, три раза загнулся.

– Разговорчики в строю! Отдыхай.

Слабо засветился экран компьютера. Это Крот запустил зонд и включил сканер. Зонд – шарик размером с теннисный мяч, в который встроен антигравитатор – плавал где-то под сводами, фиксируя инфракрасное излучение. Монитор светился тусклым серебристым сиянием. В середине его темнел, занимающий почти весь экран круг резервуара, окаймляемй более теплой "набережной". В нижнем левом углу слегка пульсировали две светлые точки. Это они сами.

– А снизу греет, – сказал Крот. – Странно.

– Самое время искупаться, – хмыкнул Антуан, беря фонарь.

– Отставить купаться, – вдруг остановил его Крот.

На экране – в верхнем левом углу образовалась вдруг третья светлая точка, которая медленно двигалась по направлению к двум первым.

Антуан оторвался от воспоминаний, вздохнул, подхватил ноутбук и отправился вешать лапшу на уши высокопоставленным гостям. Рассказывать людям, имевшим высшую степень допуска можно было всё, кроме главного. Впрочем, это главное, было так зыбко, что неизвестно было, есть ли оно вообще.

Глава четвертая

Комиссия улетела, Драккар инаких не вернулся, и жизнь в гарнизоне вошла в рабочий ритм, приобретя осмысленную напряжённость, не выматывающую личный состав, а наполняющую сознание людей чувством не зря прожитого дня. Крот уставал, как и все, потому что поблажки не давал и себе тоже. Вечерами он сидел в удобном кресле на веранде особняка, смотрел на заходящее солнце, и думал о том, что, в принципе, жизнь закончилась. Рановто. Хотя бы могла и раньше закончиться, конечно. Вернее, оборваться. Если бы поймал пулю бэра, или попал под луч Драккара. Этот год – в любом случае, последний год службы. И от этого было грустно. Он не представлял себя без военной формы, да и не умел носить гражданскую одежду. Конечно, последнее их приключение с Антуаном может иметь какое-то продолжение. Хотя, скорей всего, для продолжения найдут кого-нибудь помоложе. А то и вовсе закроют тему. Есть в ней нюансы, находящиеся вне пределов человеческого понимания.

Вернувшись на Землю, он думал, что после их рейда непременно должно что-то произойти. С ним и Антуаном беседовали множество раз – и вместе, и отдельно. Они извели, отчитываясь, толстую пачку бумаги и наговорили десятки аудиофайлов. А потом их разделили, вывели из боевой работы – отправили по разным санаториям восстанавливать здоровье – и словно забыли обо всём, что они рассказали. Наверное, здесь вмешалась политика. Отношения между Россией и Западом в последние двадцать лет несколько наладились, но не настолько, чтобы стать доверительными и согласованными. В итоге – одного подняли вверх, чтобы был постоянно на виду, другого запрятали в лесах, чтобы видно не было. Жаль было потраченных трудов. Дело даже не в том, что информация была уникальной, а в том, что собрана она была по их личной инициативе. Могли бы заниматься исключительно самоспасением, но ведь нет – полезли дальше, вместо того, чтобы искать выход. А лазейку бы оттуда он нашёл. Ведь нашёл же её туда.

По большому счёту произошедшее во время патрулирования для него не стало неожиданностью, потому что о прыжке в раскрывшийся для приема "водной упаковки" туннель, он обдумывал много раз. И хотя "раскрытие недр" раньше удавалось фиксировать только со спутников, реже – через беспилотники, – в жизни такой редкий шанс мог выпасть и во время патрулирования. И когда он выпал, Крот оказался готов. Стечение обстоятельств было уникальное. Ход открылся буквально у них под ногами, очень вовремя включилось опережающее зрение, благодаря чему он увидел целившихся в них бэров ещё до того, как они показались из-за скалы.

Ну а дальше – на автомате. Решения принимались мгновенно и исполнялись безукоризненно. Вплоть до того самого момента, когда на мониторе показалась светящаяся точка. Это был не бэр. Бэр светится много слабее: густая шерсть, заменяющая ему одежду, полностью гасит инфракрасное излучение. У того, кто приближался к ним, были голые ноги и руки, отчетливое затенение вокруг лица. Тогда он, включив антигравитатор и шёпотом бросив Антуану: "подстрахуй", спрыгнул на воду и по воде, скрываясь за каменным парапетом, пошел навстречу небэру. Бесшумно выпрыгнул на плиты, когда тот поравнялся с ним, и напал со спины. Ухватив за подбородок – рука утонула в густой бороде – оттянул ему голову назад. Человек, – а это был, без сомнения, человек, – вскрикнул от неожиданности и осел, не сопротивляясь. Крот тотчас отпустил его, потому что понял: незнакомец не опасен и ломать его не было надобности. В свете фонаря увидел испуганное, заросшее сверху и снизу густым волосом лицо.

– Это гном? – спросил, подходя, Антуан удивленно, кажется, на полном серьезе.

– Похоже. Поговори-ка с ним.

– Как же я с ним поговорю?

– На инакском... Как ещё?

Антуан что-то закряхтел на странном наречии, которое усиленно осваивал в лагере, разговаривая с пленными бэрами. Гном пришел в себя и стал отвечать. Но видно было, что разговор у них не клеился. Антуану явно не хватало словарного запаса. Он выругался по-французски. И бородатый тут же встрепенулся и спросил нормальным голосом:

– Do you speak English?

– Опа на... А ну-ка, Антуан, с английским ты, я думаю, справишься...

И они что-то забалабонили – очень складно и быстро, очень быстро, чтобы Крот мог уловить суть разговора. Немного послушав иностранную тарабарщину, пошёл за вещами. Когда вернулся, абориген уже стоял на ногах и держался достаточно уверенно: видно было, что полностью отошёл от испуга. Антуан скалился, поблескивая зубами.

– Ты чего? – удивился Крот.

– Ты знаешь, как зовут этого англичанина?

– Не имею чести...

– Толян его зовут.

– Ну и что?

– Ты часто встречал англичан с таким именем?

– Не встречал пока.

– И не встретишь...

– Русский что ли? – сообразил Крот.

– Именно. Его похитили лет сорок назад. Сейчас состоит при этом бассейне кем-то вроде смотрителя. Говорит, что у него тут есть какое-то жильё. Пойдём?

– А куда нам деваться?

Коморка, куда привел их бородатый смотритель, была вырезана в скале. Стены и потолок покрывала светящаяся нежным ровным светом оболочка. Крот погладил стену рукой: твёрдый, прохладный материал, похожий на пластик. Отделкой и каким-то сложным техническим устройством, размещенным на стене, цивильный вид жилья и ограничивался. В дальнем правом углу стоял грубо сколоченный топчан, на котором лежал примятый тюфяк из пористого материала. К топчану приткнулся небольшой столик, явно собранный из подручных средств. Столешница с идеально ровной поверхностью, но грубо вырезанная, была пристроена на деревянной колоде, напоминающей обрубок ошкуренного древесного ствола. Стульев или табуреток не было, как не было и шкафов, в которых можно было хранить одежду, утварь, продукты. И сам хозяин выглядел не менее странно. Он оброс, словно Робинзон, одет был в грубо сшитые бесформенные штаны и нечто, напоминающее рубашку. На ногах его были... Крот не смог подобрать название для этой, явно самодельной, обуви, но чтобы ходить по теплому полу её было достаточно. Да, мужичок был весьма колоритен. Показав на топчан, развел руками, дескать, больше ничего предложить не могу, пригласил садиться.

– Значит ты русский? – Спросил Крот.

– Точно. Из-под Брянска.

– Как же ты здесь оказался?

Толян посмотрел на него с интересом.

– А ты как?

– Толик, ну я же первый спросил, – ответил Крот, поправив автомат. Но Толика этот жест не смутил. Он усмехнулся.

– Давайте уговоримся. Или вы у меня в гостях, или я у вас в плену. Чтоб я знал, как себя вести.

– Если пленный, то будешь молчать, как брянский партизан? – Уточнил Крот. – Ну, конечно, мы в гостях. Случайно мы к вам попали. Патрулировали свой участок.

– С той стороны патрулировали? На Земле?

– На Земле. Ну и провалились в шахту. По неострожности.

– Бывает.

– Бывает? Что и раньше было?

– Раньше не было, но раз вы здесь и, если не врете, то, значит, бывает. Это вы стреляли?

– Мы. Чтобы оттолкнуться. Знаешь, что такое антигравитация?

– Догадываюсь. У анимеров видел приборы, когда во внутреннем городе работал. Они некоторых из наших допускают. Ну, кто может с техникой управляться. Я техникум окончил. Давно, правда. Сорок лет назад.

– Что-то вид у тебя... неинтеллигентный. – Хмыкнул Антуан, скользнув глазами от бороды до штанин.

– Так бриться нечем, и одежду достать трудно. Дорого. Плохо здесь с одеждой. Раньше, когда мультипликаторы работали, можно было изловчиться, надурить анимера. Что-нибудь раздвоить или даже растроить. Теперь. – Толян безнадежно махнул рукой. – Солнца нет, энергии нет. У них ведь вся энергия от солнца. Вот приспособились. Таскаем со складов, а то анимеры и сами что-нибудь подкинут. В награду за доблестный труд. Или так, чтобы не померзли.

– Из жалости.

– Скажешь – жалости. Это им не знакомо. Это чувства человеческие. А они-то ведь не люди.

– Как это?

– А так... Не люди и все. Нет у них такого, чтобы жалеть или злиться. У них только "надо-не надо".

– Что ж они вдруг расщедрились?

– А это потому, что мы им теперь нужны. Раньше не нужны были. Они нас не замечали, а теперь, когда холода наступили, нужны. Заметили, потому что без нас они никуда.

– А что, анимеры тебе приличных штанов не дали? Со своей... Со своего плеча... Или они тоже в рубище ходят?

Толян хмыкнул. Посмотрел весело. Видно было, что ему нравится разговаривать. На русском. С русскими. И не просто разговаривать, а вводить в курс дела.

– Они вообще голыми ходят. Зачем им штаны? Им в одежде плохо. Они в ней мерзнут.

– Это как? – удивился Крот. – Странно. Ты вот без одежды мерзнешь, а анимер твой – в одежде... Не понимаю.

– Чего тут непонятного? Организм у них, должно быть, такой. Вообще-то я и сам не понимаю. Они к теплу льнут. Раньше на солнышке греться любили, а теперь солнца нет, вот они и сидят на горячих камнях, греются, нос наружу не показывают. А снаружи мы всё делаем. Ну, нам так и лучше.

– Ладно, скажи-ка, а видео наблюдение здесь ведется? Вот сейчас ваши анимеры нас видят?

– Не знаю. Может быть, и видят.

– Это плохо.

– Чего плохого-то? Вам всё равно к ним надо будет. Теперь вам тут жить.

– Мы вообще-то надеемся вернуться...

– Ну да. Это сперва все так. – Кивнул он. И успокоил, – ничего, привыкнете. – Потом, объяснил, – выйти без анимера отсюда нельзя. Это как на Тот свет попасть. Сюда можно, отсюда никак.

Ещё Толян рассказал, что здесь, в водоприёмнике, кроме него, людей нет, а есть только двое рабочих-балбесов. Так он называл бэров. И специализация у этих бэров не военная, а рабочая.

Узнав, что Антуан собирается нырять за утонувшей укладкой, Толян остановил его и, пощелкав тумблерами на приборе, подвешенном на стене, что-то в них прокашлял. Выслушав ответный кашель, пояснил, что послал за аккумуляторами бэра. И тот довольно скоро явился. С мокрой укладкой, в капельках воды на шерсти.

– Располагайтесь, – сказал Толян. – Правда, кровать у меня одна, но я соберу каких-нибудь трухалей. Постелем на пол. Перекантуемся.

Глава пятая

Крот целый месяц выкладывался на начальствующей должности по полной, но потом, когда дело пошло на лад, вдруг резко остыл – надоело. Ему стало невыносимо скучно заниматься рутиной, и он как-то передал дела, не связанные с боевой подготовкой, Седых. И тот, надо отдать ему должное, справлялся с ними совсем неплохо. Пожалуй, даже лучше, чем это сделал бы Крот, который уже твёрдо решил, что перед увольнением в запас будет рекомендовать зама на должность командира базы. Действительно, лучшего кандидата найти было трудно. Седых же он намекнул в ответ на сдержанную укоризну по поводу того, что приходится решать вопросы, которые может решить только начальник:

– Набирайте форму, Игорь Александрович. Пригодится.

Седых намёк понял и больше недовольства не проявлял. Крот же стал проводить почти всё время со спецназом. Вечерами, если надоедало грустить, занимал себя всякой всячиной – играл с летчицами в волейбол, читал, разбирал с Григом боевые операции: Антуан, уезжая, оставил ему объёмистый том сводок и карт столкновений с бэрами.

Нога почти пришла в норму. Кросс он пока ещё не бегал, но на "фасаде" уже работал. Управлять антигравом – дело сложное, требующее серьезных навыков, хорошей координации и постоянной тренировки. Люди непосвященные, Марина, например, полагают, что с его помощью можно летать. Это не так. Конечно, если просто поставить на ноль – унесет ветром, если не расшибёт о дерево или здание. Назначение антиграва в преодолении препятствий. Горизонтальных или вертикальных. При этом главное освоить навык манипулирования с изменением веса. На "фасаде", который можно назвать полосой препятствия, поставленной "на попа", скорость подъема и точность перемещения во многом зависит именно от умелого переключения режимов и точного соответствия усилий каждому из них. Уйти от стены легко и назад к ней уже не подлетишь. Хотя он-то как раз это сумеет. А парней из спецназа, которые про антигравитаторы только в пособиях читали, чтобы не унесло ветром или в результате нерасчитанного толчка, приходилось цеплять фалом за пояс, пока не обвыкнуться. В другие занятия, чтобы не смущать Грига, он не вмешивался. А тот старался: чтобы не ударить в грязь лицом, не давал покоя ни себе, ни другим.

Так пролетело лето. Спецназ за эти месяцы подтянулся, сработался, и Кроту пришла мысль показать его гарнизону. Тем более, показать было что. Иной раз обидно было за парней. Пашут, как черти, если надо будет, всех собой прикроют, а кто их ценит? Ну ходят рослые ребята в потрепанных камуфляжах, а что эти ребята умеют, мало кто, даже из штабных, знает. Кроме насмешек, что де голова спецназовцу лишь для того нужна, чтобы кирпичи ломать, и не услышишь о них ничего. Хорошо бы провести День спецназа. С насыщенной, как говорят спецназеры, "показухой – театрализованной имитацией рукопашных схваток, а также продемонстрировать работу с нунчаками, метание ножей, топоров, сапёрных лопаток, преодоление полос препятствия – горизонтальной и вертикальной. Хорошо бы и воздушную акробатику показать, только на её подготовку нужно время. Ничего, прыжки без парашютов можно отложить до следующего раза. Ну и, конечно, в программу необходимо включить то, что для многих и является визитной карточкой спецназа: разбивания кирпичей разными частями тела.

А если праздник удастся, то почему бы не сделать его регулярным? Надо будет подверстать к бенефису спецназа и разного рода развлекательные мероприятия – например, соревнования, в которых примут участие все желающие. Чем плохо совместить крайности: свести в двоеборье перетягивание каната и шахматный турнир? Кстати, шахматисты в подразделении есть. У Седых, кажется, разряд по шахматам. Вроде бы неплохо играет оружейник. В дежурке он видел полуторопудовик, второй метали на дальность, разминаясь, спецназовцы. Можно будет соревнования по гиревому спорту устроить. О, еще армреслинг! Классная вещь. У спецназеров столик стоит в спортзале. Вынести его к народу.

Крот всё больше и больше увлекался этой идеей, потому что, праздник – сам по себе хорошо, но что лучше совместного празднования объединяет людей? Только беда. А этого, как раз и не надо. На понедельничном совещании он прокатал свою задумку до начала обсуждения серьезных служебных вопросов. И все, кроме Седых, его активно поддержали. Седых отмолчался. Его можно было понять: на него ложились основные хлопоты. Но он, в общем-то, не возражал, просто грустно покивал головой, мол, делайте со мной что хотите, куда мне деваться... Крот сказал ему что-то одобрительное, мол, мы вас в беде не бросим. Беспокоила его Стрижич. Эта особа могла выкинуть что-нибудь неожиданное. Разговаривая, вдруг сообразил, что сидят Седых и Стрижич не вместе, как раньше, а на расстоянии и даже в разных рядах. Хотя свободных мест рядом с ними хватало. Ничего, в общем-то, удивительного в этом не было, многие сидели так – стульев в малом зале было больше, чем начальников, но, если остальные сидели так всегда, то эти, кажется, в первый раз!

Стрижич смотрела на вошедшего во вкус начальника с интересом и вдруг включилась в обсуждение: предложила устроить концерт детской самодеятельности. И это было правильно: о детишках он не подумал. Вопрос об их вывозе за пределы базы решен не был, а в связи с ослаблением напряженности, как бы отошёл на второй план, потому детишками надо было заниматься. Создали рабочую комиссию в составе трех человек – Седых, Стрижич, Полупанов. Ну, а общую координация и контроль, естественно, Крот оставил за собой. Обрадованный, что всё так хорошо организовалось, перешел к текучке, и тут Стрижич его ошарашила. Докладывая о ходе учебно-тренировочного процесса, вдруг, не без гордости, сообщила, что из Ржевского центра подготовки летчиков пришло сообщение о хорошей выучке курсантов их части. Отмечают всех троих.

– Так они в Ржеве? – удивился Крот.

– Так точно, – ответила она, погасив насмешливо-торжествующий взгляд, – в учебном центре Российского сектора ФОРСИС. Я вам докладывала о начале его работы. Наши девочки в первом наборе.

Наверное, докладывала. Только это прошло как-то мимо сознания и не связалось с отправленной на переподготовку группой. Наверное, потому, что улетали девчонки с иностранцами, а значит... Да ничего это, оказывается, не значит...

Вот где сейчас Марина. А совсем не в Париже, как он думал. Бог с ней, с Мариной, главное, что Антуан к её отъезду оказался не причастен. Вернее, причастен, но в этой причастности не было подленькой подоплеки. Во всяком случае, по отношению к нему.

Глава шестая

Толян в своем водоприёмнике был заточен, как в тюрьме, потому что выход оттуда, а точнее, вход туда, был перекрыт силовым полем. Правда, если верить смотрителю, тот не особенно тосковал, объяснив, что «там ещё хуже». Здесь хоть тепло и не надо думать о пропитании. И воды сколько хочешь! Что это за «там» Антуану увидеть так и не удалось. Маленький дворик, примыкавший к выходу из пещеры, в которой размещалось искусственное озеро, не давал хорошего обзора: горизонт закрывали близко расположенные каменные глыбы. Даже и неба Антуан не увидел: оно было постоянно затянуто серой ровной мглой. Но, как поделился радостью Толян, это уже намного лучше, чем два года назад, и что, Бог даст, всё снова наладится, и увидим ещё солнышко.

На второй день в этом дворике Крот и Антуан решали, что делать дальше. За "куполом" шёл густой снег, сюда же почти не заметало: видно "вязка" силового поля была достаточно плотной. Крот был деловит и мрачен. Он сказал, что шансов вернуться немного, но если вернутся, то прийти с пустыми руками будет позором, а, может быть, и преступлением. Потому что возможность они получили уникальную, и не воспользоваться ею не имеют права. Значит перво-наперво надо собрать как можно больше информации, а уж потом искать пути выхода.

После этого он, помолчав, словно решаясь на что-то, открыл Антуану, что умеет преодолевать силовое поле, а это еще один аргумент в пользу того, что непременно следует провести вылазку "в тыл противника". Антуану же предложил в эти несколько дней (именно предложил, а не приказал, и это уравнивание в правах честолюбивого француза тронуло) как следует разговорить Толяна и узнать у него все о порядке работы водозаборника, изучить планировку комплекса, попробовать войти в контакт с бэрами, чтобы понять их психологию, если таковая существует, нащупать слабые места и возможности влиять на них, а главное – заняться языком анимеров. Толян, вроде бы, неплохо кашляет и кыхает. Именно тогда договорились всё фиксировать на носителях, а перед попыткой вырваться на Землю информацию свести, чтобы у каждого был полный набор сведений. На случай, если одному из них не удастся выбраться. Вторую причину, предусматривающую сведение информации, они не стали озвучивать. Но она была и без того понятна: боевое дружество – это важно, но есть ещё и интересы своей страны. И здесь всё должно быть честно.

Накануне рейда они долго разговаривали с Толяном. Тот, как всегда, рассказывал подробно и с удовольствием.

– Вы мне, ребята, как родные стали! Ну, правда, будто бы племянники в гости приехали. Может, и откусит мне голову анимер, но я вам всё выложу, как есть.

Однако начал с того, как хорошо жили они в Брянске с родителями. Получалось у него, что иначе, как хорошо, в Брянске и жить невозможно. Город раскидистый: между четырьмя районами – рощи и луга. Воздух свежий, приятный, не то, что в Москве или здесь, в этой чертовой Анимерии! А родников сколько! Попал сюда, как и все или почти все – похитили. Возвращались с рыбалки на машине с другом, а она вдруг заглохла на проселке. Вылезли наружу, друг открыл капот, чтобы посмотреть, что там, а тут сверху огоньки в кружок. Ровный такой кружок метров пять в диаметре. А может, и больше, кто ж его мерял? А потом словно сто прожекторов включили. Он глаза закрыл, потому что невозможно было не закрыть, так стегнуло светом. Ну и отрубился, конечно. Открыл глаза уже в какой-то комнате с белыми стенами, понял, что лежит на столе типа операционного, а вокруг рожи такие, что не дай Бог! Испугаться не успел – накрыло его какой-то плитой, стеклянной что ли, или пластиковой, и он снова забылся. А когда окончательно пришёл в себя, увидел, что снова лежит, но теперь уже не в стерильной чистоте, а на каком-то корявом топчане, покрытой замызганной тряпкой. Рядом крутятся незнакомые люди. Мужчины – все сплошь бородатые. Как потом выяснилось, обросшие они потому, что бриться здесь особенно нечем. Одежда его пропала. Потом он видел свои штаны на одном местном ирландце, но драться с ним из-за этого не стал. Традиция такая – новичков здесь обирают. Вот и вас оберут, – сказал он. Но посмотрев на них внимательней, засомневался в сказанном, и добавил, – а может, и не решатся. Ну даже, если и оберут, потом можно будет свои штаны купить. Если их удастся протащить в мультипликатор и размножить. Раньше так делали. Теперь – сложней с этим: энергию анимеры экономят. Всё, что можно отключили. А если что включают, то контролируют.

Ему тогда дали какую-то убогую одежонку, типа той, что на нём сейчас. Неудобная, но вечная. Сносу материалу, из которого её сшивают, практически нет. Узнав, что вернуться отсюда никому ещё не удавалось, сначала пришёл в отчаянье. Поискал друга, но его здесь не оказалось. И затосковал ещё больше, потому что понял Сашку теперь обязательно посадят: судья бред про летающую тарелку слушать не станет. Понятно ведь, что убил дружка, а труп закопал. Но сколько же можно отчаиваться? Через некоторое время начал осматриваться. И увидел, что вокруг совсем неплохо. Тропики! Тепло круглый год. Растения такие, каких он раньше никогда не встречал. Огромные. А когда живность местную увидел, тогда вообще в изумление пришёл.

Первым делом товарищи по несчастью рассказали ему, что, тем, кто его похитил, он совершенно не нужен. Как, впрочем, и все остальные. То есть поначалу новичком занимались, обследовали, а, покопавшись во внутренностях, предоставляли самим себе. Свободу никак не ограничивали. Куда нельзя было соваться, они и так пройти не могли. В окрестностях города было полно свободных коттеджей, так они сами их называли. Типа пеналов. Залезай и спи. Удобные норки. Там и свет есть: стены сами по себе светятся. А люди в этих местах уже много лет живут. Лет сто, а может, и двести. Ну и новых много. Семьи создаются. Детишки рождаются. Но те, что здесь родились, держатся особняком. Живут на выселках, типа колхозами, сами себе хижины строят, говорят так, что не сразу поймёшь. Хозяйство ведут, как умеют.

Новички же, кто как. Кто к тем, давешним, пристраивается, словно бы в батраки, а кто сам по себе держится. Ну, если и сам по себе, то все одно надо поддержку искать. Потому что, один в поле не воин. Особенно сейчас. Раньше-то всего было много, потому и не прессовали одиночек. Кормили всех, до самого Светопреставления, хорошо. Мясо, очень вкусное. В любом количестве. Но кормили только мясом, потому что сами хозяева, кроме мяса, ничего не едят. Фруктов-овощей своих тут нет. Как один умник сказал, его откуда-то из Греции похитили, что растения тут только голосеменные. Ну типа ёлок да сосен, на вид, как кедровые, есть. Верней, были раньше. А теперь, какие орехи, когда лета три года уже нет? И еще здесь хвощей полно. Только они огромные. Трава, а выше любой сосны! И толщиной в столетний дуб. Ради хлеба насущного, а точнее растительной пищи, приспосабливались пленники к земледелию, как могли. Разбивали плантации, выращивали кое-что из того, что находили в джунглях. Вот, правда, каким-то чудом картофель сюда попал. То ли у кого с собой оказался, то ли анимеры специально завезли. Картошки было вдоволь. А вот хлеба ни корочки. Немчура всякая без хлеба свободно обходится, русскому же человеку тяжело привыкнуть.

Но растения – ладно. Самое удивительное – звери. Тут такое зверье водилось, что представить себе трудно. Как на Земле в давние времена, в эпоху динозавров. Толян сам видел некоторых. Целые стада паслись огромных чудищ с длинными шеями. Каждое тонн на тридцать, а может, и больше. Кто ж из взвешивал? В общем, анимеры их, как мы коров, разводили. Даже нет, не так. Они их не разводили, а только защищали полем от хищников, а мясом пользовались. Брали, когда надо. А на хищников охотились. Это у них такое развлечение было. Хищники страшные. Насмотрелся Толян, когда убитых в город привозили.

– Крупные звери? – поинтересовался Крот.

– Монстры. Человек в пасть свободно войдет. Ты фильм "Парк Юрского периода" смотрел? Так вот, здесь до Светопреставления водились точно такие. Сейчас они от холода...– он задумался, – оцепенили, что ли. Не подохли, хотя некоторые и подохли, наверное, а некоторые застыли. Ну как у нас ящерицы зимой. Так люди их под снегом находят, разделывают и едят. Они свеженькие. Только вот надолго ли хватит? Сколько эта зима ещё продлится?

– А что это за светопреставление такое?

– Ну катастрофу эту я так называю.

– Расскажи-ка подробней.

И Толян рассказал, что три года назад на небе появилась звезда. Сначала она ничем не выделялась на звездном небе. Но потом стала увеличиваться и уже самые наблюдательные не мучились, объясняя другим, от какой звездочки забирать влево или вправо, чтобы увидеть эту новую.

– Знаете, что меня поразило с первых дней? Вернее, ночей... Звезды! Они как бы земные и в то же время – нет. Я созвездия узнавал. Но с трудом. Очень уж они искажены, как будто перекошены. Значит, где-то недалеко мы от Солнечной системы.

– Земное звездное небо, но другое очертание созвездий? – сделал вид, что удивился, Антуан. – Не может этого быть! Ты же не астроном, Толян. Может быть, тебе так показалось?

– Я в школе в астрономическом кружке занимался. Даже в олимпиадах участвовал, – отвечал Толян с гордостью, – правда, не выиграл ни одной, – добавил он с сожалением, – Ну, уж Большую Медведицу и ты бы узнал.

– А Луна здесь есть?

– Луна есть. – Смутился вдруг Толян. И добавил поспешно, словно возражал невысказанному предположению, – но она меньше нашей.

Потом он рассказал, что через неделю после того, как впервые увидели комету, она уже сияла ярче всех звёзд. А потом её даже на утреннем небе можно было разглядеть. Вот тогда им стало страшно. Больше всего пугало поведение анимеров. В эти дни их "тарелки" взлетали и опускались часто, как никогда. И ещё: они полностью натянули защитный купол. Раньше вокруг города действовало лишь кольцевое поле метров в пять высотой. И пролазы были открыты. Человек в них мог протиснуться, а зверюга уже нет. А как комета появилась, купол замкнули, оставили только рабочий "леток". В последнюю ночь перед катастрофой комета пылала, как фара. А потом грохнуло. Упала она где-то далеко. Как говорили на другой стороне планеты. Словно волна по почве пробежала. Несколько недель трясло землю. А на второй день после того, как ударило, пошел огненный дождь. И ветры сильные. Купол город защитил от пылающих камней и урагана. Те, кто имел доступ в жилища анимеров, рассказывали, что видели на экранах те ужасы, которые происходили в других местах. Обрушились на землю вода и огонь. Защита выдержала и город выстоял. Пылали джунгли, но анимеры их потушили. И вулкан местный попыхтел, кое что из себя выбросил, но не взорвался. А потом опустилась мгла. Сначала думали, что это дым от пожаров, но прошло пять дней, десять, а света не прибавилось. Пошли дожди, и не просто дожди, а едкие... То ли от вулканов, то ли заводы взорвались. Но это вряд ли. Они у них глубоко под землей. А на всей планете только дикие непроходимые леса, а в них звери огромные. Потом стало холодать, и наконец повалил снег. Тоже какой-то ненормальный. Цветной. А здесь раньше никогда не было снега. Тропики. В полдень, вспоминал Толян, солнце строго над головой, тень под пятками. А теперь. Где то солнце? Где те леса? Скалы, песок и смрадный мрак.

Закончил Толян рассказ восхвалением своего сегодняшнего места жительства.

– У меня, – сообщил он, – и воды свежей вдоволь, и тепло, и воздух чистый. И рыбка водится. Её сюда с водой забрасывает. Как воду сцедят, я её собираю и солю. Соли ему его анимер подбрасывает. Ну а он с ним рыбой делится. В обмен на соль. Анимерам тоже сейчас трудно приходится. Хотя едят они редко, но всё-таки едят. И помногу. Впрок. К тому же, его анимер, хороший анимер. Если про них вообще можно так сказать. Они не добрые, и не злые. Они справедливые. А этот ещё и с пониманием. Кстати, его как раз этот анимер, отвечающий за снабжение города водой, и определил сюда. Раньше Толян у него работал на зарядке аккумуляторов. Там, конечно, основное производство автоматизировано, но есть операции, которые удобней выполнять вручную. Анимеры сочетают технику и биологических роботов. А люди оказались проворней и разумней "шерстяных". Но они шкодливей, могут нарушить что-нибудь, сачкануть или украсть. Поэтому их не ко всем делам привлекают.