Текст книги "Меж двух мгновений Вечности (СИ)"

Автор книги: Владимир Карман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

К ним, огибая озеро, уже бежали. Со двора взлетела ракета и повисла, озаряя берег мерцающим зыбким светом. Бежавшие кричали, входя в азарт. Их было не менее двух десятков. Антуан прикинул расстояние – по кругу метров триста. Потом мельком взглянул на два неподвижных тела, махнул рукой. Что уж теперь. Поль, словно почувствовал его настроение: деловито разложив чемодан, достал из него пистолет. "А почему бы и нет?" – подумал Антуан. Они ведь и наглеют потому, что нигде не встречают сопротивления. Если бы не покорность обывателей, то и погромов не было. Он кивнул Полю, и тот снова понял его без слов. Пистолет блеснул в воздухе и лег точно в ладонь. Раскат выстрела вмиг отрезвил толпу. Те, кто уже обогнул озеро, остановились в нерешительности. За озером началось суматошное движение и над водой прокатился резкий треск автоматной очереди. Пули с визгом ударили о бетонную плиту, зачмокали по стволам деревьев. Ракета, меж тем, догорела и над Антуаном и Полем сошлись густые тени. Автоматчика это не остановило, он лепил наугад очередь за очередью. Антуан, зло осклабившись, укрылся за памятником, утвердил руку на колене нимфы и послал в сторону пульсирующих вспышек одну за одной три пули. На той стороне закричали. Автомат смолк. Тогда он вскочил, отыскав глазами Поля, махнул ему рукой:

– Уходим!

Бегом пересекли поросший липами участок парка и оказались на поляне. Здесь Антуан скрепил комбинезоны страховочной цепочкой, установил на пульте антиграва Поля и своем, "0", а потом, сильно толкнувшись, прыгнул. Их подняло метров на двадцать и подхватило ветром. Антуан оглянулся. Сверху хорошо видно было, как пылала усадьба, как в том месте, куда он стрелял, копошились люди. Кого-то вели под руки, а кого-то несли к машинам. Было большое искушение выстрелить ещё, но это было бы неправильно: стрелять вниз даже по наклонной нельзя – унесет в поднебесье, поэтому он выстрелил, держа пистолет параллельно земле. Сила инерции подхватила их и понесла в сторону восходящего солнца.

Ветер был попутный. Но слабый – километров двадцать. К тому же начинало светать, а болтаться на глазах у публики между небом и землей, привлекая внимание зевак, в планы Антуана не входило. Они приземлились в небольшой рощице, откуда Антуан связался с Дюпоном. Через час с небольшим из Кретея пришла машина. За рулём был сам Дюпон. Еще через два часа Антуан и Поль загружались в грузовой борт ФОРСИС, направляющийся на базу в Танзанию. Вылетали почти нелегально. База в Танзании обладала особым статусом: по сути дела, она считалась территорией ФОРСИС. Транспорт, пребывающий туда, не досматривался, а служащие базы пользовались дипломатической неприкосновенностью. Договор Францией с местными властями был заключён ещё в те времена, когда ФОРСИС не являлся международной структурой. После того, как силы противодействия инаким стали интернационализироваться, ситуация запуталась, и оказалось, что все права на эту территорию от государства перешли к руководству местного сектора ФОРСИС.

– Это тебе вместо России, – хмуро сказал Дюпон. – Зачем стрелял? Ушёл бы тихо, подумали бы, что сгорел. А с мёртвого какой спрос – поезжай, куда хочешь.

– Трупы есть? – поинтересовался Антуан.

– Чёрт их поймёт. Сводка написана на этом твоём любимом новоязе – сплошная транскрипция. Надо вслух перечитать, чтобы понять. Но вроде бы нет. Один тяжело раненный, один легко, один покалеченный. Ребра сломаны, с грудной клеткой что-то.

– Только один покалеченный? – спросил Антуан с некоторой даже обидой.

– Заелся, загенералился. Тренируешься мало. Вот и результат.

– Убить их надо было, что ли? – с ехидной бравадой спросил Антуан.

– Да надо бы, – процедил сквозь зубы Дюпон. Но, словно опомнившись, встряхнулся и продолжил, но заговорил о другом. – Кроме тебя, виноватых нет. Кто нападал на дом – неизвестно. А стрелял явно ты. Так что ответить, если найдут, за всех придётся.

– Почему мне? – горячо возразил Антуан. – Кто меня видел? Никто. Я, может быть, в это время был в Кретее и готовился к командировке.

– Свидетели у тебя есть? Улетай и увози Поля. – Дюпон помолчал и добавил недовольно, – вчера ночью, неизвестные, напали на лагерь бэров. Чувствуешь, как согласованно действуют? И твоего не забыли...

– И что там?

– Подожгли барак, а бэров расстреляли из пулеметов.

– Всех?

– Всех. И добили раненых. Долго добивали. Они ведь живучие. Такие вот дела. – он помолчал. Потом заговорил строго, напористо. – Ты учти, я тебя не прятаться отсылаю, а работать. Берись за дело. Нужен контакт с инакими, а сигналов оттуда нет. Что там случилось с твоим анимером? Почему не даёт о себе знать? Не всё безнадежно, раз "упаковка" воды туда на днях прошла. Но почему воду берут, а на связь не выходят – непонятно. Разбирайся. А я тут попробую твои дела уладить.

Он вдруг вскинул на Антуана веселый взгляд:

– И как ты умудрился с базы "шарик" вынести?! Шуму он там наделал. Два десятка голых мужиков в город привезли. Лучше бы убил, ей богу. Опозорил! Они теперь твои кровники.

– Пускай подходят, – ответил Антуан по-русски и вступил на трап.

Глава девятнадцатая

Крот отправил шифровку о Сандре в Российский штаб Форсис. Некоторое время колебался, не сообщить ли об улове Антуану, однако воздержался. Решил не лезть с такой информацией за границу – пускай сами разбираются, кому что сообщать. Москва откликнувшись немедленно, затребовала видеоматериалы на Сандра, фотографии его рядом с Кротом, а также фотографии одного и другого строго в фас и в профиль. Крот выругался по тому поводу, что военным чиновникам лень копаться в файлах, ведь его-то фотографий у кадровиков полно. А, выругавшись, потащил «родственничка» к Белобородько фотографироваться. С российской традицией – запрашивать на местах информацию, которую лень искать у себя, он уже сталкивался, но привыкнуть к этому не мог. Зачем было требовать ежегодные, ежеквартальные и ежемесячные отчеты, зачем было содержать архивы, если всё равно за каждой справкой – нужной и ненужной – Москва обращалась на места? Зачем нужно содержать на хорошо оплачиваемых должностях людей, которые только и умели делать запросы и подшивать отчеты, которые тут же бесследно пропадали в нетях? Да, ещё они умели давать бессмысленные указания. Ну вот, например, чего стоит их строгое предписание не разглашать информацию о схожести лиц Крота и Сандро, когда об этом сходстве уже знает всё подразделение? Но Крот, понимая, что спорить с ними бесполезно, по-службистски бодро ответил «есть», не тратя времени на пустые разъяснения. Белобородько споро и умело отснял их, как требовало того начальство: и рядом и отдельно. Пошутил:

– В семейный альбом сделать экземплярчик?

Крот скривился было, но подумал и махнул рукой:

– А сделай.

На другой день поступило указание передать руководство базой заму, а самому готовиться к командировке: доставить пленного приказано было лично, видимо, для непосредственного сопоставления личностей особенно компетентным товарищем. Приказано было ожидать борт из столицы, а не использовать свой или ведомственный почтово-пассажирский рейсовик. И, конечно, приказали привести базу в повышенную боевую готовность.

На другое утро во время оперативного совещания Крот, оглядев источающие плохо скрываемое, а то и откровенно не скрываемое любопытство на лицах, усмехнулся и спросил:

– Интересно, наверное, откуда у командира появился сын-шалопай?

– А то! – откликнулся за всех Григ.

– Хотел бы я сам это знать. Вот так живешь себе, поживаешь и вдруг – получите подарочек. Хорошо, что алименты платить не придется, учитывая возраст оболтуса. – Но подумал при этом, что как раз, если учитывать паспортный возраст, то ещё вполне может алименты затребовать. Вслух же продолжил, – А если серьезно, все мы оказались причастны к ещё одной государственной тайне. Ну и обсуждать, значит, здесь нечего. Скажу только, что его появление как-то связано с инакими. Как? Есть кому разбираться. Что касается меня, то я так же, как и вы, не имею ответа на этот вопрос. А заинтригован, что не удивительно, даже больше вашего. Поэтому, если что-то узнаете об этом, прошу без утайки рассказать мне.

– Мы лучше майору Белобородько, – негромко сказал Седых.

– Или майору, – согласился Крот. – что касается приказа о введении варианта усиленного несения службы...

И он перевёл разговор в деловое русло, с удовольствием отмечая, что командиры быстро и серьезно включаются в работу. Оперативно решили неотложные вопросы, те, кому требовалось, толково отчитались о проделанном. Всё-таки за полгода многое на базе изменилось. Никто не отсиживался, ни лавировал, стараясь оправдаться – как оправдаешься, когда командир в курсе всего происходящего? Поставив задачи, Крот отпустил подчиненных, задержав лишь Седых, которого оставлял вместо себя. Бог знает, сколько придется отсутствовать, препровождая Сандра в Москву. И неизвестно ещё не навсегда ли его отсюда забирают. Такой подтекст прослушивался в последнем его разговоре со штабом, да и опытный в штабных играх Белобородько намекнул об этом. Поэтому уже сейчас следовало решить важнейшие вопросы, среди которых – назначение замом по вооружению Грига, который вот уже три месяца, после увольнения прежнего оружейника, фактически таковы и является. Крот, очерчивая Седых круг неотложных задач, ещё раз подчеркнул, что будет добиваться, если вопрос с назначением Седых вдруг "зависнет", чтобы именно его поставили командиром базы. Тот, выслушав и никак не отреагировав, согласно кивал. Лицо его стало задумчиво-почтительным, но сквозь маску равнодушия проскользнула вдруг затаённая радость. Не сумел "сохранить лицо", как говорится. Это, несомненно, было связано с Ириной. Крота его радость задела, но он не подал виду и продолжил разговор, мягко посоветовав наладить деловые отношения с Григом, который отлично ориентируется в боевой подготовке, что сейчас, пожалуй, важней всего. Седых кивнул. Впрочем, насчёт того, что взаимодействие будет налажено, Крот не сомневался: Седых умеет, независимо от симпатий и антипатий, использовать для пользы дела, а, значит, и для своей пользы, нужные качества нужных людей.

– Когда улетаете? – спросил Седых в конце разговора.

– Жду транспорт, – отвечал Крот, – так что не могу даже предполагать.

– Лучше бы вам все-таки лететь по отдельности, – сказал Седых вдруг.

Крот чуть не спросил было "почему", но вдруг понял, что зам имел ввиду. Действительно, два их лица рядом – это повышенный интерес всюду, где им придётся передвигаться вместе.

– Наверное, лучше. Спасибо. Подам эту мысль руководству.

– Пожалуйста.

Они помолчали. Крот уловил быстрый взгляд, который бросил Седых в окошко. Он знал, на кого этот взгляд направлен. Видел мельком, что возле доски объявлений стояла Ирина и говорила по телефону. То ли телефонный звонок был такой серьезный, что вести разговор на ходу не представлялось возможным, то ли он был лишь поводом для того, чтобы остановиться и вроде бы ненароком задержаться возле штаба. Кого она ждала, догадаться было нетрудно. Но странно показалось то, что взгляд Седых, брошенный в её сторону, был напряженным и выжидательным. Что-то смущало его, беспокоило. И Крот догадался, что договоренности о встрече между ними не было. И ещё он понял, что Седых сейчас так же, как и он, мучительно недоумевает по этому поводу. Усмехнулся, представив, как тому не терпится закончить разговор и оказаться за стенами здания. И он, испытывая тревожное острое чувство, свернул разговор и отпустил подчиненного. Чтобы не видеть их встречи, включил компьютер, открыл почту, но, не удержавшись, взглянул в окно. Возле стенда закуривал сигарету Седых. Ирины рядом с ним не было. В коридоре раздался звук шагов – быстрых и легких.

– Александр Васильевич, – начала она, входя в кабинет, – я хочу извиниться.

Интересно, подумал он, за что она собирается извиняться? Не за то ли, что не улыбнулась вчера на прощание? Ну тогда ей придется извиняться за каждый день в отдельности, потому что она вообще никогда мне не улыбалась.

– Я хочу извиниться за поведение моей подчиненной. Это упущение в моей работе. И... Спасибо вам, что вы не стали входить в детали этого инцидента на оперативном совещании. Но самое главное, спасибо вам, что вы её вытащили.

– Тут все виноваты. А больше всех мы с вами. За все ЧП, которые случаются в подразделении, несут ответственность руководители. И это справедливо.

– Даже, если они не имеют к случившемуся никакого отношения?

– А так не бывает. Вот, например, случай с Пулеевой. Плохо в подразделении с дисциплиной, если она, находясь на дежурстве, занималась черт-те чем. Ваша вина – недостаточно хорошо работаете с подчиненными. Спецназовец допустил на охраняемый объект постороннего. Это уже недоработка Полупанова.

– А вы?

– А я виноват тем, что плохо работал с вами. Но теперь я вами займусь.

– Прямо сейчас? – спросила она почти с вызовом.

– Почему бы нет? – ответил в тон ей Крот. И добавил с улыбкой, – давайте-ка мы чайку попьём. И поговорим. Нам ведь есть о чём поговорить?

– Да, есть. – ответила Ирина, вдруг смутившись. – Только...

Она бросила беспокойный взгляд в окно, и Крот уловил этот взгляд.

– Секунду, – сказал он ей, нажал кнопку вызова спецназа и, услышав, ответ Грига, сказал деловито, – Григ, срочно найди Седых, сделайте опись трофейных антигравитаторов и поставьте их на баланс. Через сорок минут с бумагами ко мне. Давай быстренько, если хочешь, чтобы они у тебя остались. Москва уже удочки закидывает.

– Понял. Сейчас сделаем.

– Вот так, – сказал Крот, с удовольствием наблюдая реакцию Ирины.

– Ничего себе, – только и сказала она. Однако не возмутилась, не попыталась возражать, а с видом "что же дальше?" опустилась на стульчик.

Он же небрежно сдвинул бумаги на край стола, достал чашки, коробку конфет, печенье.

Потом оба они повернулись к окну и увидели, как Седых достал аппарат, что-то ответил в него, взглянул на окно, но ничего не увидев через блокирующую пленку, повернулся и быстрым шагом направился в сторону спецназа.

– А он ведь узнает и обидится... – задумчиво проговорила Ирина.

– На начальника? – удивился Крот.

– И на меня тоже, – ответила она тихо. И этот ответ был, пусть и вынужденным, но согласием с тем, что Крот принял правильное решение.

Он разлил чай, пошутив, намекая на запрет использования бытовой электроаппаратуры в служебных помещениях:

– Что положено Юпитеру...

– Генератор командирский чайник осилит, – подтвердила Ирина, усаживаясь поудобней.

– Вообще это не правильно – нарушать собственный приказ о запрете подключения бытовых приборов к генератору, – серьезно ответил Крот, – но мы дверь закрывать на ключ не станем. Уж лучше пусть застукают за нарушением приказа, чем вообразят невесть что.

– Вы думаете, что только вы приказ нарушаете? – ускользнула от горячей темы Ирина. – Да все чаи гоняют. – и добавила весело, – но я вам этого не говорила!

– Безобразие, – вздохнул он. – Надо будет подумать, как перевести служебные помещения базы на централизованное энергоснабжение. Как и бытовой комплекс. В конце концов – переключиться дело нескольких секунд.

– Нет, – отвечала Ирина. – Нельзя. Несколько секунд это много. А бывает, что и не переключиться. Лучше уж так. Пусть себе подворовывают. Комиссия будет выявлять случаи, а вы строго наказывать. Вкусный какой чай! – удивилась она. Искренне удивилась. – Это с чем?

– Григ какой-то травы накосил. Он места знает. Охотник, рыболов, собиратель...

– Я слышала, что вы улетаете, Александр Васильевич...– вдруг сменила она тему.

– Да, повезу сынка в Москву, надо же оболтуса пристроить в хорошее место.

Она прыснула, не удержавшись. Он в ответ улыбнулся.

– Ну сознайтесь честно, кто он вам? Ведь это же всё не просто так! – Она посерьезнела. Это очень всё не просто так.

– А ты не догадываешься? – спросил он, переходя на "ты", почувствовав, что самое для того подходящее время.

– Нет, – ответила она, настораживаясь. Крот залюбовался ею. Это была совсем не та Стрижич, которую он привык видеть на совещаниях и на полигоне. Куда подевалось холодное спокойствие и собранность? Лицо ее порозовело, глаза блестели. Она очень похорошела, хотя в общем-то всегда была хороша.

– Я открою тебе страшную тайну, – сказал он, – но с одним условием.

– Дать подписку? Поклясться на крови? – она приблизила к нему лицо. Теперь он мог без труда дотянуться до неё и поправить отбившуюся от прически прядку.

– Нет, перестать называть меня на "вы".

– Ой! Без брудершафта?

– Ну почему без? – тут же откликнулся он и пошёл к шкафчику.

– Я согласна, – поспешила она согласиться. Глаза её смеялись.

Но он уже достал два бокала, бутылку коньяка, а потом подошёл к двери и закрыл её на ключ. Ирина ожидала его, потупив глаза. Они обвили руки, выпили и поцеловались. Он долго не хотел её отпускать, но она всё-таки высвободилась. Поправила причёску, подошла к нему и, заглянув в глаза, спросила:

– Что же дальше, Крот?

– Всё просто. Если я вернусь, то мы поженимся. Если нет, то я через некоторое время заберу тебя к себе, и мы всё равно поженимся.

– Без моего согласия?

Он запнулся.

– Да, тут я немного... – но быстро нашёлся, – я же по глазам вижу, что ты не против.

– А вдруг я замужем? Хотя бы формально.

– Есть ещё Седых. Но у него я тебя отобью. А по поводу замужества в личном деле сказано, что ты в разводе.

– Ты смотрел моё личное дело? У тебя ведь нет наших личных дел! А поняла – ты вынудил Белобородько совершить должностное нарушение?

– Вынудил.

– Каким образом?

– Я ничего не сообщил в центр о нарушениях в организации охраны пленного, которые привели к неприятностям с Пулеевой.

– Ты шантажист, да?

– Я тактик. Мне очень хотелось завладеть тобой.

– А ты уверен, что я хочу этого?

– Мне кажется, что да. Но, может быть, мы спросим об этом у тебя?

Он поймал её и крепко прижал к себе.

– Ну я не знаю, – прошептала она. – Всё так неожиданно. Я ведь ничего не знаю о твоей личной жизни. Ты долго был в Африке. Может быть, у тебя там остался гарем... Вот и сын откуда-то появился.

– Он больше, чем сын. Он часть меня... Вот смотри. Ты, наверное, и внимания не обращала.

Он аккуратно отстранил её и вытянул вперед руки.

– Ты про что? Ой, мизинца нет... Я и правда не видела. Ты хочешь сказать?..

– Мальчик-с-пальчик. Я сам-то допетрил лишь, когда он сказал, что у них не хватало генетического материала.

– На что не хватало?

– На то, чтобы создать несколько Кротов. Палец я потерял девять лет назад. Осколком отсекло во время стычки с бэрами. Я потерял, они, выходит, нашли.

– Вот как... Значит, и мужчина может залететь невзначай?

Он хотел было вновь вернуть её в объятия, но она отстранилась:

– Давай отложим до вечера.

– Давай, – согласился он. И принялся убирать со стола.

Ирина направилась к двери.

– Подожди, – сказал он. – Я хотел спросить... Про Седых. У тебя ведь всегда всё серьезно.

Ирина в ответ поморщилась. Наклонила голову.

– Ты что думаешь, что он мой любовник? – она усмехнулась. – Нет. Определение любовник однокоренное со словом любовь. Здесь всё было по-другому. Он появился очень кстати. И пришёлся очень к месту. Но серьезных отношений получиться не могло уже потому, что он женат. Но когда он стал за мной... – Она явно хотела сказать "ухаживать", но запнулась, поняв, что слово это будет не совсем уместно, и не подобрав подходящего, сказала иначе, – когда мы стали встречаться, он был в процессе развода. Так он говорил. Я не дура. Понимала, что это психологическое прикрытие. Под этим прикрытием нам обоим было легче.

Она остановилась возле двери. Задумалась на секунду. И добавила:

– Мы расстались после того, когда состояние развода у Игоря завершилось укреплением брака. Второй женой или любовницей при первой я быть не собиралась. А потом появился ты... И я сразу поняла, что ты пришёл за мной. Потому и злилась, что ты сам этого не мог никак понять. И смотрел всё время мимо меня.

– На Марину? – подыграл он.

– На кого угодно. Но её, конечно, трудно было не заметить.

– Поэтому ты её отослала?

– А что такого? Я помогла ей делать карьеру. – она хитро сощурила глаза. Добавила, улыбнувшись, – Антуану спасибо.

– Антуану?! А он причём?

– При всём.

– Без меня меня женили... – поразился Крот.

– Не говори так... Ты мне нужен, но я на тебя не претендую. Пусть всё остаётся, как было.

– А я на тебя претендую, – отчеканил он, – обсудим всё вечером?

– Хорошо, – согласилась она и улыбнулась.

Но вечером им встретиться довелось. Через два часа неожиданно поступила шифрограмма, в которой Кроту предписывалось срочно вылететь в Красноярск, где его ждал борт, на котором их с Сандром должны были переправить в Москву. Белобородько, прежде чем передать распечатку Кроту, недоуменно покрутил её в руках, затем вывел на экран защитные обозначения, внимательно просмотрел их, пожал плечами.

– Ничего не понимаю, Александр Васильевич. Сами же вчера приказали носа не высовывать до их прилёта, а тут – на тебе. Я и подтверждение уже получил. Придётся лететь.

– Что вас смущает, Кондрат Алексеевич?

– Формально ничего, но по сути – всё неправильно.

– Ладно, там разберёмся. Видимо, что-то с крейсером. Тут час лету. Доберемся.

Он хотел было позвонить Стрижич, но передумал и подлетел к ней сам. Нашёл её в учебном классе за монитором. Она быстро взглянула на него, всё поняла, и, прервав занятие, привела к себе в кабинет.

– Тебе лучше всего лететь на штабном аппарате. Там есть запирающийся отсек. Так закроешь Сандра. В сопровождение дам тебе истребитель. Маршрут проложен. Пойдёте на автоматике, но я проконтролирую. Ох, не нравится мне всё это... Что они задумали?

– Откуда мне знать?

– Ладно, пойдем посмотрим машину.

Они вышли на площадку, куда из ангара уже подали тарелку. Вошли вовнутрь.

– Сюда закроешь Сандра, – она сдвинула дверь каюты.

Крот заглянул вовнутрь: вполне ничего так себе тюрьма: кожаный диванчик, столик, возле него несколько пластмассовых выпуклостей в форме миниатюрных стульев.

– Вот ключ, – она протянула ему магнитную пластину. – Здесь сам полетишь. Это вот типа шкафа. Тут всякая одежда – бывший командир у нас охотник был. У него тут на все времена года. Надо будет освободить всё это. В этом вещмешке тревожный комплект. Здесь средства связи. Передатчик, приёмник, компьютер. Что ещё? А ну, если вдруг проголодаешься – вот холодильник. Но думаю за час не успеешь. Умывальник и прочее – здесь. – Она показала на небольшую дверцу.

– А это что?

– Это тебе не надо.

– Что значит, не надо?

– Ну, аварийный выход.

– И как?

– Та же пластина, что закрывает каюту, только ставишь движок вот в это положение, а ногой давишь педаль.

– Понятно.

– Крот, мне что-то это всё не нравится. Куда они тебя забирают?

– Да кто ж их знает, – ответил он, обнимая её. – Думаю, не для того, чтобы посадить. За что меня сажать? Если переведут, я за тобой приеду. Поедешь со мной?

– Поеду, – ответила она и прижалась щекой к его плечу.

Глава двадцатая

На базе Антуана приняли как почетного гостя, каковым только и может быть национальный герой: большинство его бывших однополчан полагали, что это посещение последнего места службы – лишь часть турне по местам боевой славы. Его не воспринимали здесь даже как представителя штаба, прибывшего для проведения инспекционных работ. И совещания, которые он проводил с высшим руководством базы, все расценивали лишь, как официальное прикрытие начала триумфального турне по миру. Имеет право, поскольку является первым человеком, побывавшим Там. Правда, никто не знал, где расположено это Там, да и не пытались узнать, понимая, что информация о его прошлогодней миссии наглухо закрыта грифом «совершенно секретно». То, что он прибыл без эскорта значительных лиц, воспринималось с некоторым недоумением. Однако многие, кто ещё год назад топтал с ним патрульные тропы, видели в этом особое расположение к своим боевым товарищам. И гордились тем, что относятся к числу избранных. Антуан, словно в подтверждение их предположений, не чванился, был доброжелателен и доступен, развлекался тем, что разговаривал со спецназовцами на их родных наречиях, а таковых, кроме английского, тут было еще два. С ним фотографировались, его угощали виски, и он не отказывался пропустить стаканчик с бывшими сослуживцами. Правда, стаканчик этот был очень маленький, но все понимали, что Антуан должен держать марку и выглядеть явно подшофе никак не пойдёт на пользу его имиджу. Немалый ажиотаж вызывал его бэр, который ловко совмещал обязанности слуги и ординарца.

Антуан всячески подогревал представление о себе, как о свадебном генерале: с удовольствием выступая на встречах, блистая на дружеских ужинах у начальника базы и старших офицеров. Ещё год назад он не мог и мечтать о том, чтобы быть приглашённым к ним. Впрочем, за год многое поменялось. Прежний начальник ушёл на повышение, поскольку ему посчастливилось руководить базой в тот счастливый для него период, когда два его подчиненных в буквальном смысле провалились сквозь землю. И хотя он сам к их миссии не имел никакого отношения, провал этот стал причиной его служебного взлёта. Как, впрочем, и для всех, кто хоть в какой-то мере был сопряжён с тем происшествием.

Но время шло, и некоторые уже стали задаваться вопросом, почему герой не уезжает? Отметил посещением, дал возможность приобщиться к славе, но ведь в конце концов долгое присутствие дорогого гостя утомляет, да и нарушает порядок несения службы. Хотя в этом году службы, по сути, и не было. Инакие беспрепятственно, как того требовало строжайшее распоряжение самого высокого начальства, черпали воду и таскали её на гору. Больше они, правда, никакой активности не проявляли. Перестрелки давно прекратились. Может быть, потому, что патрулирование взгорья и побережья озера было отменено. Теперь охраняли район не от инаких, а от обывателей и туристов, которые нагло лезли со своими фотоаппаратами к самому побережью, дабы увековечить себя на фоне огромных водяных шаров.

В меру напитав честолюбие бывших сослуживцев, Антуан остановился в самый подходящий момент. Он еще не надоел, но уже настолько примелькался, что начал терять ореол национального символа. Как всегда, приближение того момента, когда его исключительность начинает вызывать легкую усталость, он почувствовал очень точно, и потому после трехдневного празднования Дня своего сошествия с транспортного борта на грешную землю, появился у командира базы не в парадном кителе, позвякивающем наградами, а в потертом камуфляже и стоптанных берцах. И в соответствие с формой даже выражение лица его изменилось с парадно-героического в буднично-деловое. Эти изменения были настолько кардинальны, что начальник базы в первый момент его даже не узнал. Они разговаривали полчаса за закрытыми дверьми, после чего Антуан ушёл, а полковник принялся распоряжаться. К вечеру Антуан с Полем перебрались в помещение стационарного поста, расположенного в закрытой зоне на берегу озера. Туда было завезено обозначенное Антуаном в списке, переданном командиру базы, оборудование. В их распоряжение был выделен катер, акваланг. Остальное, включая оружие, Антуан привез с собой.

Первым делом он изучил график забора воды за последние полгода. Так как препятствий инаким теперь не чинили, они действовали открыто, то есть поднимали шары в дневное время и точно через каждые тринадцать дней. Озеро, кстати, заметно обмелело. Это видно было по темной полосе на прибрежных скалах.

Антуан сверился по графикам и выяснил, что до следующего переноса оставалось три дня. Время поджимало, поэтому, стряхнув с себя одурь сладкого оцепенения, энергично принялся за дело. Первым делом изучил маршруты перемещения водяных шаров, которые каждый раз завершались в ином месте. И это было плохо. Вода сбрасывалась за считанные секунды, и бегать по горам, чтобы успеть нырнуть в хроноворонку, не было времени.

А никакой информации с той стороны так и не поступило. Не развернули инакие в горах и свои солнечные батареи. В это развертывание было важным пунктом договоренности. Потому что вокруг устройств, которые необходимо было обслуживать, и должны были завязываться контакты. Но на той стороне явно что-то случилось, а логику происходящего Антуан понять не мог. Вода нужна, энергия не нужна? Или они решили, что никаких изменений производить не будут: "Как брали воду, так и берем. А что не мешают – это нам на пользу"? Выяснить причины можно было, только попав Туда.

Накануне дня, когда должен был состояться забор воды, он поднялся на холм, спускающийся подножьем к озеру. Поль поставил палатку, уложил в расщелине надувной матрац, вынул из вещмешка и передал Антуану бинокль. А сам словно растворился в камнях. Видно, сработал закачанный в него генными процедурами инстинкт самосохранения.

А вскоре служба наблюдения сообщила, что в районе гор отмечено усиление магнитной аномалии – верный признак, что сейчас начнётся водозабор. Тарелка появилась внезапно. Она не прилетела, а будто бы возникла. Секунду назад над озером ничего не было – и вот уже возле самой воды, почти касаясь поверхности, замер серебристый диск. Он, медленно поднимаясь, потащил за собой водяную нитку, напоминавшую опущенный в воду шланг, остановился, и под ним образовался водяной шарик, который тут же начал набухать, расширяться, будто его надували. Струйка, меж тем, расширялась и вскоре превратилась в мощный поток, рвущийся вверх с силой перевёрнутого небольшого водопада. Антуан припал к биноклю. Видно было, как струя тащит обрывки водорослей, зазевавшихся рыб, какую-то озёрную мелочь. Озеро тяжело заколыхалось, к берегам побежали длинные, пологие волны. Несколько минут – и поток иссяк, а шар, покачиваясь, поплыл над озером. Антуан оторвавшись от бинокля, проводил его восхищённым взглядом.

– Куда нам до вас, Поль, – сказал он с грустным укором, адресованным человечеству. – Мы жалкие подражатели. Скопировали кое-что из военных разработок, научились, даже не летать, а носиться по ветру, а вот это... Это же какой-то примитивный рабочий процесс. Разновидность погрузочно-разгрузочных работ. Но как?!

– Я должен отвечать, генерал? – прокашлял Поль. Впрочем, "генерал" он выговорил по-французски и довольно внятно.

Антуан посмотрел на него с веселым удивлением.

– Ну ответь, если сможешь!

– Вы обратились ко мне, но не задали вопроса.

– Как они подняли столько воды, не используя никаких механических средств? Понятен вопрос?

– Вопрос понятен. Отвечаю: не знаю.

– И какого ты тогда?! – Антуан хотел было обозвать Поля бестолочем, но подумал, что он уже начинает вникать в смыслы, и обижать его напрасно не стоило.