Текст книги "Ухожу на задание…"

Автор книги: Владимир Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

4

Давно, между мировыми войнами, паротурбоход «Юпитер» слыл весьма комфортабельным судном. Два ресторана, музыкальный и курительный солоны, бассейн, удобные каюты, ковры и ковровые дорожки – все это делало путешествие на «Юпитере» приятным, неутомительным. Строили его без спешки и настолько добротно, что корпус судна был и теперь прочен, а машина проработала бы, пожалуй, еще не одно десятилетие. Но пароход устарел морально. Давно пора было менять навигационное оборудование, электросистему и связь, трубы многочисленных магистралей. Обветшала отделка. Начальство не знало, как поступить с ветераном. И списывать вроде рано, и в дальний рейс не отправишь. А в это время потребовался «опорный пункт» для обживания дикого берега на месте предполагаемого порта. Вот и отправили «Юпитер» в далекую бухту, приткнули там кормой к берегу, определив на бессрочную стоянку. Для первых строителей, мерзших в палатках без света и тепла, это был роскошный подарок. На судне паровое отопление, прачечная, сушилка, горячая вода в душе, телевизор в салоне и даже маленькая библиотечка.

Вот уже и трехэтажное кирпичное общежитие возведено на берегу, и несколько пятиэтажных домов заселены в поселке, но жилья все равно не хватало, стройка быстро расширялась, «Юпитер» всегда был переполнен. Некоторые строители так привыкли к судовой жизни, что отказывались от койки в новом доме. Парни, конечно. А девушкам и семейным на пароходе трудно. Даже обед не сваришь, запрещено. Питайся в столовой, а там готовят по-всякому. Хоть в праздник, в выходной день поджарить бы себе картошки, как дома. Или яичницу…

Об этом подумала Женя, поднимаясь на палубу. Теплые солнечные лучи уже согрели воздух, до дна пронизывали воду у борта судна. Остановившись возле лееров, Женя глянула вниз. Словно в расплавленном хрустале, колебались водоросли, суетились между камней стайки мелких рыбешек. А вот и покрупней рыба показала темную спину. Прыснула в стороны молодь.

Сегодня ровно год, кок Женя Гречихина здесь. Первый раз оказалась тогда на пароходе, все было в новинку, всему удивлялась, особенно близости моря. Вот оно – со всех сторон, все время плещется в борт. Такой же был солнечный день, сновали на берегу машины, работали краны. Но тогда еще не грузились суда возле контейнерного терминала, не высилась конусообразная гора технологической щепы на древесном комплексе. И люди тогда посматривали на новенькую с любопытством. А теперь все встречные-поперечные здороваются охотно. Рыбак приятельски кивнул ей и опять перегнулся через борт. На пальце леска. Надергает рыбешек – уху на берегу сварит.

Привычно тут и все для Жени, и к ней привыкли, знают ее. Бригадир как-никак. А начинала с подсобницы. Впервые на стройке, ничего не умела. Девчонкам-отделочницам всем меньше двадцати, она среди них была самая старшая и самая беспомощная на первых порах. Приглядывалась, как другие работают, училась старательно. Через три месяца стала таким штукатуром, будто всю жизнь мастерок в руках держала.

– Гречихина, чего замечталась? – окликнули ее с берега. – Ждем тебя!

Сбежала по широкому трапу на временный деревянный причал. Догоняя подруг, спросила:

– Иллюминатор не закрыли?

– Нет, жаркий день будет.

– И я про то же.

– Ой, девочки! – воскликнула смешливая Светлана (в бригаде ее звали Света-Светофор, наверно, за большие, наивные, всегда сияющие глаза). – Ой, девочки, до чего мы к морским словам привыкли, теперь всю жизнь будем окно иллюминатором, а пол палубой называть!

– А кормой что? – грубовато сострила осанистая Дора, и фигурой и походкой смахивающая на парня, особенно сейчас, в рабочих штанах. У нее и голос низкий, мужской.

Весело переговариваясь, ввалились они в столовую, поднялись на второй этаж в зал самообслуживания. Народу было немного. Отсыпались люди в субботу. Только отделочницы явились в полном составе. Раздатчица даже удивилась:

– Вкалываете нонче?

– Нет.

– А чего по-будничному?

– Штукатурить идем.

– Шуточки вам! Пошто темните?

– Девочки правильно говорят, – улыбнулась Женя.

Раздатчица хмыкнула: шалые девки! Женя опустила на стол поднос. Ну конечно, вчерашние котлеты. Сверху подогретые, а внутри холодные…

За окном призывно, настойчиво засигналила автомашина.

– Светофорчик, взгляни.

– За нами. Шофер и тот раскачался раньше обычного!

– Всегда бы так, а не только по праздникам.

– Разве праздник сегодня? – пожала плечами Дора.

– По-моему, да, – ответила Женя и подумала: лишь бы не сорвалось! Девчата веселые, будто на Первомай вышли. У Зины и Зои щеки всегда румяные, а сейчас ярче обычного. Улыбается даже мрачноватая Дора. Только не погасить бы искру. Тем более что срыв уже был.

Началось-то все хорошо. Комсомольский штаб стройки разработал Положение о соревновании за звание «Лучший по профессии». Каждый, кто примет участие в этом состязании, должен показать не только практические, но и теоретические знания, строго соблюдать технику безопасности… Ну, молодежь загорелась, конечно. Хотелось помериться силами. Но состязание перенесли, и кое-кто поостыл, перестал готовиться. Женя говорила по этому поводу с начальником комсомольского штаба, с главным инженером плавучего строительно-монтажного отряда. Теперь недоразумений не должно быть. Но стройка есть стройка, на ней все в движении, возможны всякие неувязки.

Грузовик быстро доставил отделочниц в будущий город, к устью речки, где высились несколько законченных домов и вдвое больше строящихся. Контуры одних лишь угадывались по фундаментам, другие имели уже стены, третьи были выведены под крышу. Комиссия оказалась на месте. Главный инженер плавстройотряда Коренев сухо, резко говорил что-то полному, лысому прорабу, взмахивал при этом рукой, будто воздух ребром ладони рубил. А прораб удрученно покачивал головой. Женя подошла ближе, прислушалась. Вот оно что: рабочие места не готовы, раствора нет. И как же теперь?

Хоть и огорчена была она этой новостью, внимание ее все же привлекли два пограничника, выделявшиеся своей формой. Люди пришли в рабочих спецовках, даже некоторые члены комиссии, а эти парни в чистеньких кителях со сверкающими пуговицами, при галстуках, в наглаженных брюках. Особенно тот, что помоложе и постройней, с тремя полосками на погонах. Лицо у него смуглое. Брови густые, черные. Цыган, что ли? Рядом с ним как-то не очень заметен другой, с маленькими звездочками на погонах. Если погон без просвета, значит, прапорщик – это Жене известно.

Лицо у прапорщика очень простое, неброское, круглое. Форма чуть-чуть мешковата. И весь он похож чем-то на заботливого школьного учителя. Держался в сторонке, не вмешиваясь в разговоры, зато другой, с нашивками, весело спорил с прорабом, деловито переговаривался с председателем комиссии. Видимо, он был главный.

– Товарищи! – громко произнес инженер Коренев. – Давайте подготовим все необходимое силами участников соревнования и членов комиссии. Меньше слов, больше дела. Приступаем!

– Да, другого не придумаешь, – одобрила Женя. Толстый, неповоротливый прораб принес лопаты и опять побежал куда-то. Коренев сбросил пиджак, засучил рукава белой сорочки.

– Будем готовить раствор.

– И сразу закачивать?

– А что посоветуете, Гречихина? – быстро повернулся к ней инженер. – Сам знаю, что свежий раствор жидкий, работать с ним трудно. Но другого выхода не вижу. Главное – условия у всех участников соревнования будут одинаковые.

Женя кивнула и тоже взяла лопату. Рядом оказался прапорщик, снявший китель и фуражку. Волосы у него были густые, светлые и, наверное, очень мягкие: ветерок шевелил, перебирал их. Совковой лопатой прапорщик набрасывал в носилки песок. А другой пограничник тем временем беседовал с журналистом из местной газеты. Женя кивнула в ту сторону:

– Начальник-то ваш руки запачкать боится?

– Начальник? – недоумевающе переспросил прапорщик и вдруг улыбнулся так весело и так заразительно, что Женя почувствовала: и у нее на губах улыбка. – Это вы хорошо подметила насчет начальника. Скорей всего, он договаривается о статье под заголовком «В содружестве с шефами».

– Поработать сначала надо, чтобы было о чем писать.

– Извиним его, организаторские способности у человека через край бьют, – продолжал улыбаться прапорщик, и Женя почему-то подумала, что такие, как он, редко сердятся на кого-нибудь.

– Гречихина, через десять минут жеребьевка! – сообщил главный инженер.

– Ну и что?

– Пойдемте посмотрим, где будут соревноваться отделочники.

Женя воткнула лопату в песок:

– Вот, для вашего организатора!

– Сейчас призовем ого на трудовой фронт, – весело заверил прапорщик.

Гречихина пошла, чувствуя, что он пристально смотрит ей вслед. Оглянулась, встретила его взгляд и вдруг помимо воли приветливо помахала. Прапорщик даже растерялся, не сразу ответил. Вскинул обе руки, выпустив лопату, она стукнулась о носилки.

Больше Женя не оборачивалась. Вот уж действительно не хватало ей: переглядываться, словно девчонке!

Бригадиры в состязании не участвовали. Им лишь наблюдать да делать выводы. В какой-то степени на соревновании проявляется не только мастерство отделочников, но и опыт, и способности самих бригадиров. Они учат, они показывают, готовят к конкурсу. Девочки из бригады Гречихиной на таком состязании впервые, и Женя боялась, как бы их не подвели нервы. Дело они знают. Да и специально тренировались, отшлифовывали трудные приемы, где требуется не одно умение, но и сообразительность. Углы, откосы – к ним по шаблону не подойдешь.

Восемь пар отделочников заняли отведенные им места. Осмотрелись, приготовились…

– Начали! – Главный инженер Коренев пустил секундомер.

Девочки сразу взяли такой темп, что Женя забеспокоилась: долго ли выдержат? Однако время летело, а скорость не снижалась, даже возрастала. У Светы-Светофора лицо сосредоточенное, глаза возбужденно сияют, волосы выбились из-под кепки. Работает легко, красиво. Руки взлетают, как крылья, словно без всяких усилий.

– Песня, – услышала Женя негромкий голос.

– Что?

– Будто песню поет, – повторил прапорщик, оказавшись у нее за спиной, – и не одна, а дуэтом, вместе с напарницей.

– Настоящий трудовой энтузиазм, – произнес второй пограничник, и эти его, в общем-то правильные, слова резанули слух… На митинге он, что ли!

Первая стена между тем была ужо готова. Опустила Света мастерок, улыбнулась, довольная. И смутилась, увидев зрителей.

– ОЙ, Женя, раствора мало осталось!

– Сейчас закачают, – успокоила Гречихина. – Пойдемте, товарищи, – увлекла она за собой пограничников.

Прошли по комнатам, посмотрели, как трудятся другие пары. Особенно здорово – Зина и Зоя. Обе пухлощекие, в одинаковых платочках, одного роста, они были так похожи друг на друга, что их считали близнецами. А они встретились недавно на стройке. Одна – из Брянска, другая – из Мордовии. Сработались здорово.

– Не отвлекайте! – раздался резкий голос главного инженера. – Все на улицу, на воздух. Потом подсчитаем, а теперь не мешайте!

Женя вышла из подъезда и, зажмурившись, подставила лицо солнцу. Ласковое оно здесь, на берегу океана, в редкие ясные дни. Будто копит, копит тепло, а потом торопится отдать… И прапорщик тоже рад теплу. Щурится, морщит лоб, но от солнца не отворачивается.

А чернобровый красавец спросил деловито:

– Какие призы получат победители?

– Разряд повысят тем, кто займет первое и второе места.

– А награда?

– И это есть. Для той пары, которая на втором месте окажется, подарок универсальный, для всех пригодный.

Чайный сервиз. А с той парой, которая первое место займет, забот больше. Туфли им куплены. Хорошие дорогие туфли. Вот теперь организаторы и волнуются.

– Почему волнуются? – не понял сержант.

– Тридцать шестой размер.

– А какой нужен?

– В том-то и суть: неизвестно, кто победит. Может, у них тридцать седьмой размер или тридцать пятый…

– Действительно, уравнение с двумя неизвестными, – оживился прапорщик. – Как же тогда?

– Машина стоит, видите? А продавщица в магазине ждет. Обменит. Рассчитано – двадцать минут в оба конца. Пока итоги, митинг.

– Нам тоже потребуется время и место, чтобы внести в грамоты фамилии победителей, – сказал сержант.

– Ладно, успеем. Минутное дело, – ответил ему прапорщик. – Я вот жалею, что не собрал сюда всех желающих комсомольцев. Посмотрели бы, как девушки работают… Сам постоял возле глазастой в кепке – мастерок в руки взять захотелось.

– Не последний праздник у нас, – улыбнулась Женя. Каменщики будут соревноваться, бетонщики, шоферы.

– Ваши гости.

– Всегда рады крепить надежные и полезные шефские связи, – бодро произнесла девушка, обращаясь к сержанту, а тот не уловил иронии, ответил совершенно серьезно:

– Воспитательное и познавательное значение таких мероприятий трудно переоценить.

– А ну вас, – махнула рукой Женя и пошла к другому подъезду.

– Что это она так? – спросил сержант.

– Скучно ей стало с нами, товарищ Агаджанов.

– Анекдоты сейчас неуместны. Анекдоты я по вечерам рассказываю, на свиданиях. Девушка понимать должна. Вникать надо.

– Зачем ей вникать, Агаджанов? Она ведь не представитель, как мы с вами. Тут ее жизнь, ее заботы. За своих болеет. А мы проблемы ставим.

– Больше не будем ставить, – согласился сержант.

А Женя ушла от них не потому, что наскучил разговор. Ей даже приятно было пошутить, поиронизировать с этими симпатичными парнями. Просто увидела она прораба и поспешила к нему. Говорила ведь этому тугодуму, чтобы поторопился застеклить окна в доме, где ведутся отделочные работы. Сквозняки там, простужаются девочки. А он в одно ухо впустил, из другого выпустил. Такого сразу не прошибешь, повторять надо…

Время, отведенное для состязания, истекло. Началась проверка. Тщательно, до квадратного сантиметра, замеряли члены комиссии оштукатуренную поверхность. Больше всех успела сделать Света-Светофор со своей напарницей. У расторопных «близнецов» Зины и Зои чуть поменьше, зато качество самое высокое. Та и другая пара набрали одинаковое количество очков.

Девушки томились, ожидая решения. Наконец сторонники качества сумели переубедить оппонентов. Лучшими по профессии были признаны Зина и Зоя.

Вместе с ними радовалась и Гречихина: победили представители ее бригады.

Начался митинг. Главный инженер Коренев сказал, что от соревнования выиграло прежде всего дело. Уже сейчас, по горячим следам, видно, какие резервы времени есть у отделочников.

Потом слово предоставили шефам. И тут Женя поняла, что начальник все-таки не чернобровый красавец, а прапорщик. Он произнес совсем короткую речь. Очень, мол, рад, что побывал на этом трудовом празднике. Девушки работали – прямо как песню пели. От имени пограничников поздравление всем участницам. И вот памятны грамоты.

Прапорщик называл фамилии, девушки подходили к сержанту и, смущаясь, получали из его рук плотные листы с золотым тиснением. Только Дора нисколько не застеснялась и сказала сержанту то, на что не решилась бы ни одна другая: за грамоту спасибо, а вечером в гости приходите. Отметим.

Между тем Зоя и Зина примеряли полученный приз. Туфли обеим пришлись по ноге. Девушек окружили подруги, разглядывая обнову.

5

К начальнику политотдела пришли вдвоем. Сержант Агаджанов, не раз бывавший в кабинете подполковника, чувствовал себя здесь уверенно. Получив разрешение, сел в кресло, положив на колени блокнот, приготовился записывать. Но такой надобности не возникло: начальник политотдела принялся обстоятельно расспрашивать сержанта и прапорщика о строителях, о прошедшем соревновании отделочников.

– Вижу, интересно было, – сказал он. – А выводы какие? Идеи, соображения?

– Есть идеи, – солидно произнес Агаджанов. – Планирую беседу с комсомольцами на тему «Трудовой энтузиазм советской молодежи». С примерами из жизни нашей стройки.

– Не выходя из казармы?

– Зачем выходить? Помещение просторное.

– Что же, и это полезно, – согласился подполковник Дербаносов. – Да ведь интересней было бы показать комсомольцам само строительство, там и беседу можно провести.

– Посещение строящихся объектов предусмотрено на следующий месяц. – Агаджанов был невозмутим. – Это предложение товарища прапорщика.

– Хочется пошире развернуть, чтобы со всего отряда комсомольцы там побывали, – уточнил Сысоев.

– И знаете что хорошо бы? – повернулся к нему под-полковник. – Собрать главным образом тех, кто скоро уходит в запас. Многие еще не решили, куда им ехать. Подают заявления с просьбой отправить на всесоюзные комсомольско-молодежные стройки. А у нас у самих тут большое строительство, людей не хватает. Молодежь сюда из других республик и областей едет.

– Я свяжусь с комсомольским штабом стройки, сказал Сысоев.

– И без промедления. Пусть наши старослужащие посмотрят, что создается здесь, узнают, какие профессии нужны,

каковы перспективы, условия. А потом – вечер вместе с молодыми строителями. Это, разумеется, лишь общая схема.

– Спасибо, товарищ подполковник.

– За что?

– Я насчет тех, кто уходит в запас, тоже думал, только четкости не было. А при таком подходе двойная польза: и стройке, и нашим парням.

– Вы ведь тоже заканчиваете службу? – спросил Дербаносов сержанта.

– Через полтора месяца. Еще сорок один день – и будет ровно два года, как призывался.

– Очень домой тянет?

– Очень, товарищ подполковник. Мне уж там и работу подыскали. Сразу в районный комитет ДОСААФ – инструктором. Пока временный человек до меня на должности.

– Значит, определились… А как идет подготовка к стрельбам? – переменил тему Дербаносов.

– Строго по плану, – автоматически ответил сержант.

– А конкретней? Кто у вас слабо стреляет, с кем надо проводить дополнительные тренировки?

– Рядовой Чапкин.

– Кто-нибудь из комсомольцев помогает ему?

– Прикрепим ефрейтора Кондина.

– Кондин у вас загружен, – вставил слово Сысоев.

– А почему бы вам самому не позаниматься с Чапкиным? – спросил сержанта Дербаносов. – Вы же отлично стреляете.

– Слушаюсь, товарищ подполковник!

– Я советую, а уж вы сами решайте… У меня все, можете быть свободны. – Дербаносов протянул Агаджанову руку. Когда сержант скрылся за дверью, начальник политотдела налил воды из графина, заговорил неторопливо, размышляя вслух: – Знаете, Олег Иванович. что происходит с Агаджановым? Он не служит, а дослуживает по инерции, на старом запасе. Мыслями он дома. Понимаете, он уже демобилизовался, хотя еще и не снял погоны. Отсюда и равнодушие, казенщина, бессознательное стремление переложить заботы на чужие плечи. Он, в общем-то, добросовестный человек, старается выполнять все, как положено, только теперь делает без души. Он демобилизовал сам себя, – повторил подполковник. – И подобное случается не очень редко. Особенно с теми, кого ждет дома хорошая семья, невеста, привычная работа. А с другой стороны, в таком преждевременном расслаблении людей бываем повинны мы сами, командиры и политработники. Вот, мол, сержант – опытный воин, нет необходимости уделять ему внимание требовать с него по всей строгости. Зачем, если он дослуживает последние недели? А человек чувствует такое отношение и постепенно перестраивается на домашний лад.

– Как этому противостоять?

– Если бы имелся определенный рецепт на все случаи, легко бы нам жилось, Олег Иванович. Да ведь вся сложность-то в том, что люди разные, к тому же подвергаются влияниям, настроениям. Взрослеют, меняются… Одно только скажу: с первого и до последнего часа службы требования к воину должны быть такими, какие предусмотрены уставами. Без скидок на молодость и без попустительства на опыт. А по нашей, по партийной и комсомольской, линии требования к старослужащим должны быть особенно высоки. Тебя, дескать, учили старшие товарищи, передавали тебе свои знания, свое мастерство, а теперь твоя очередь готовить смену.

– Когда соберу старослужащих на встречу со строителями, поговорим и об этом… Может быть, собрания провести?

– Не обязательно во всех подразделениях, а там, где есть необходимость, – посоветовал Дербаносов. – К сожалению, преддемобилизационное настроение ощущается не только на КПП, по и на заставах.

– Это замечание мне, товарищ подполковник?

– Нет, Олег Иванович, если я вас и упрекаю, то в такой же степени, как и себя. Наше общее упущение. А у вас что же, комсомольская отчетность, взносы, планы – все в полном порядке, и это приятно. После своего предшественника вы изрядно потрудились с бумажным хозяйством, времени потратили много. Но не ослабла ли в эти месяцы ваша связь с людьми, с заставами? Дальше КПП да Луговой заставы вы ведь почти нигде не бываете. Далеко, ехать надо…

– Товарищ подполковник, в этом году я по два раза был на каждой заставе.

– Много ли это, Олег Иванович, ведь год к концу!.. Да и как побывали? Завернули на три-четыре часа – комсомольское хозяйство проверить, на собрании посидеть. А в наряд, в дозор с бойцами ходили? А на стрельбище когда последний раз были?

– Давно… В феврале.

– Так ведь и стрелять разучишься, Олег Иванович?!

– Готов к любому упражнению.

– Ой ли, без тренировки-то? – усомнился Дербаносов. – Да что толковать, попробуйте, а я посмотрю! – весело подзадорил начальник политотдела. И посерьезнев: – без обиды, Олег Иванович, но совет примите: как можно чаще бывайте с рядовыми бойцами, делайте то, что делают

они, помогайте, если умеете. А надо – учитесь, у них без стеснения. Особенно это важно сейчас, когда уходят в запас старослужащие, которые знали вас и которых знали вы. Но на старом авторитете не проживешь. Для молодых солдат вы человек неизвестный…

– Ну вот, – вздохнул Сысоев. – А говорили, нет замечаний.

– Какое же это замечания, Олег Иванович! – улыбнулся Дербаносов. – Это просто дружеские пожелания. На такую формулировку согласны?

– Разрешите принять к сведению и исполнению? – в тон ему, вопросом на вопрос ответил Сысоев.

– Можно и так, – согласился начальник политотдела.