Текст книги "Охота на тринадцатого (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

Соавторы: Владислава Груэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Потом к ним пробились офицеры управления, и началось то, о чем предупреждал командир.

– Все, прекратили представление! – для начала скомандовал один из них, причем не самый старший.

– Господин заместитель директора центральной базы флота, первая эскадра бригады спецназ «Амазонки» вернулась из боя, – тихо доложила сержант Милая, глядя поверх офицеров. – Под флагом.

– Господин заместитель директора центральной базы флота… – начал доклад офицер, так же глядя поверх голов, потому что не видел, к кому обращается.

Какой‑то майор попытался его взять под руку. Командир, вроде бы не двигаясь, прикрыл офицера с одной стороны, пилот со стрелком плотно встали с другой.

– … экипаж истребителя «Черт», опознаватель «семерка», первой эскадры бригады спецназ «Внуки Даждь – бога» вернулся из боя под флагом! – громко и по возможности твердо закончил доклад офицер.

– Хорош уставничать! – взорвался майор. – Сержантскому составу пройти в помещения для отдыха! Военной полиции – сопроводить! Командиру «семерки» и комэску – один «Амазонок» – немедленно в дисциплинарную комиссию! Выполнять!

В неловкой тишине офицер свернул флаг, спрятал в нагрудной карман и отправился следом за майором. За его спиной так и осталась тишина, но… какая‑то другая тишина. Нехорошая. Конечно, в российском космофлоте не чтили ничего, в том числе и традиции, но и у равнодушия, оказывается, имелся предел. Если б вернулись из боя мужики, может, и ничего б, но когда у дисколетов стоят измотанные девчонки, явно вышедшие из неравного боя, чудом спасшиеся, то… не такого они заслуживали отношения, не такого. Офицер успел заметить, как космодесантники плотно окружили вернувшихся, раздавшись только для того, чтоб пропустить эвакуаторов к комэску амазонок, как оттеснили не очень вежливо чинов военной полиции…

Майор провел его почему‑то не к помещениям дознавателей, а прямо в зал военного трибунала. Офицеру сразу вспомнились слова песни из старого фильма, что‑то вроде «меня вызывают в особый отдел, почему вчера ты в танке не сгорел?», и на душе стало нехорошо. Ну, зато мгновенно прошла эйфория от возвращения, и перед дисциплинарной комиссией он встал полностью готовым к бою.

– Где комэск амазонок? – брюзгливо осведомился офицер – протоколист. – Ее вызывали!

– В медблоке она! – отмахнулся майор. – На ногах не стоит, а туда же, боевой космонавт…

– Лейтенант, ты башкой когда‑нибудь работаешь? – зло спросил протоколист. – Или только трассерами?

– Трассерами лучше! – четко доложил офицер.

И пристально посмотрел на протоколиста, представив его рожу в прицельной глобе, в захвате одноразовой системы сопровождения целей. Тот что‑то понял и ответил бешеным взглядом – но и только. Взгляд, как шутили в штабах, к делу не подошьешь. При чем тут шитье, никто не понимал, но шутка бытовала повсеместно.

– Ну, выступил красиво с флагом, – буркнул майор. – Ну, молодец, устав чтишь. А теперь подумай: мы где прямо сейчас матку возьмем? Ты же, умник, на всю базу заявил, что эскадра вернулась из боя. Под флагом заявил! Значит, часть положено сохранить и восстановить под прежним названием. А как? А? Мы где новую матку для вашего драного «Черта» возьмем, придурок ты разжалованный?! Тебя в сержанты гнать надо! Ты почему у старших офицеров не спросил, прежде чем делать? Ты вообще думал, когда говорил?

– Думал он, майор, – спокойно заметил председатель комиссии. – Он думал, что займет место директора, вот что он думал. Герой. Если вернулся из боя, это не значит, что хороший руководитель. Понятно, лейтенант? При восстановлении эскадры все назначения и перемещения будет осуществлять кадровая служба флота. Командный состав матки-2 скоро вернется в строй по программе обмена военнопленными, так что место директора занято, как и прочие. И тебе, лейтенант, сильно повезет, если вернешься на прежнюю должность. Хотя вряд ли, после сегодняшнего. А теперь к делу. У отдела дознания к тебе есть вопросы. Приступайте, капитан.

Худой капитан из отдела дознания со странной улыбкой уставился на лейтенанта.

– Где находился ваш экипаж прошедшую неделю?

– Возвращались на базу флота после гибели матки, – уверенно ответил офицер.

– А почему живы?

Офицер недоуменно моргнул. Нет, он готовился к подобным вопросам, целую неделю готовился, но нельзя же так, буквально словами из песни! Или можно? Песни – они ведь отражают реальность в каком‑то смысле…

– Не понял.

– По предполагаемому маршруту вашего отхода прошла матка европейцев, – любезно пояснил капитан. – Ее отогнали…

– Не понял! – вырвалось у офицера. – Чем отогнали? Матки неуязвимы!

Потом он вспомнил, как разбили их матку, и прикусил язык. Капитан – дознаватель смотрел на него внимательно. Офицер подумал и решил изобразить каменную невозмутимость Буревого.

– Отогнали постановщиками помех, – продолжил капитан. – Наше новое оружие. Так что не могли вы возвращаться на базу на вашем минимуме расходников. Она бы вас обнаружила и сожгла. Ну и?

Офицеру страшно захотелось ответить словами из той же песни, мол, очень извиняюсь, в следующей атаке обязательно сгорю, и пришлось напрячься, чтоб не брякнуть неразумное. Капитан участливо следил за его гримасами. Офицер вздохнул, сосредоточился и принялся отвечать на вопросы, отвечать так же, как делал это в бою: короткими очередями, экономя боеприпас, точно в цель. Главное, не упоминать подробностей боя. Пусть вся слава достанется «тринадцатому». «Тринадцатому» все можно, а вот «семерку» за использование европейских опознавателей запросто обвинят в измене и подведут под трибунал, а оно надо, такое счастье? Так что – ничего не видели, стреляли куда попало, бежали зигзагами, и не стыдно. А амазонок спасал «тринадцатый», и SS крошил он же, зараза мистическая, больше некому.

Это оказалось неожиданно трудно. Если в помощь «тринадцатого» поверили все и сразу, то доклад о возвращении по инерционной комиссия восприняла с огромным недоверием. Он и сам теперь не верил, если честно.

– Повезло дуракам, – наконец решил председатель комиссии. – С нашими навигационными системами попасть точно в центральную базу… Свободен.

Офицер вышел из зала дознания на подгибающихся от усталости ногах, успел услышать резкую команду:

– Сыну Даждь – бога – слава!

А потом тьма приняла его в ласковые объятия.

Кто первым сказал «сыны Даждь – бога»? Несомненно, это был прозорливый человек. В древности таких звали – пророк. Ну а в нашей истории – майор Быков, командир роты космодесанта, приписанной к штату центральной базы космофлота. Один из тех, без кого новая вера не могла бы состояться – просто хороший человек.

Пятый флот, звездно – радужный флаг

Буковски с жалостью смотрел на своего кумира. Адмирал Штерн был безобразно, чисто по – русски пьян. Пара бутылок в углу кабинета валялась явным доказательством служебного проступка. Буковски присмотрелся и обзавидовался: настоящее виноградное вино от жаркой земли Испании! Таким не стыдно ужраться! К примеру, капитану Буковски о натуральных винах можно было только мечтать. Их же поднимают с Земли на классической тяге, отчего стоимость… космическая.

Старик пошарил бессмысленным взглядом по столу. Смахнул в угол к бутылкам настоящий хрустальный бокал, где тот и разбился с чистым звоном.

– Я зайду в следующую вахту, – пробормотал капитан и попятился к выходу.

Если честно, Буковски не понимал причин адмиральского загула. Ну не нашли русских «Чертей». Ну и что? Значит, они заблудились в космосе, выработали до конца жизненный ресурс, и… и можно про них забыть. Про них и про «тринадцатого».

– Останься, – пробормотал Штерн. – Я пьян. Но я все равно твой адмирал.

Адмирал поднял голову и взглянул на подчиненного осмысленно и твердо.

– Рейдом матки мы перешагнули через запретную черту. У руководства империи совсем другие планы на войну, и очень жесткие договоренности с союзниками. Они, видишь ли, делают на войне бизнес! Сраные продажные сволочи. Такого своевольства нам не простят, у них контракты с русскими под угрозой. С русскими! Что скажешь, капитан? Только честно!

– Я горжусь вашим «мы»! – честно сказал Буковски.

Адмирал усмехнулся и кивнул на кресло. Поразглядывал офицера, словно прикидывая, не выгнать ли его. Или застрелить – приписывали старику и такую экстравагантность. Заговорил адмирал, когда Буковски уже облился холодным потом.

– Руководство империи выразило мне свое недоверие. В грубой форме. Только что. Мне, адмиралу Штерну! Списывают в резерв! Что скажешь, сынок?

– Весь офицерский состав флота будет гордиться, что служил под вашим руководством, сэр! Мы поставили русских на колени и распоряжаемся в их владениях!

– Тогда почему мы не развиваем успех?! – рявкнул адмирал. – Почему меня держат на поводке, как бешеного пса, и вот – вот пристрелят? Почему меня останавливают, когда русских можно добить?

– Превышение уровня допустимых потерь, – пробормотал Буковски, чувствуя неловкость от того, что адмиралу приходится напоминать элементарные истины. – Зачем терять ресурсы и личный состав, если мы и так побеждаем? Российская империя отступает по всем направлениям. Еще лет десять, и мы посадим ее на Землю. И там же закопаем.

– Через десять?! Буковски, так же говорили и десять лет назад, и двадцать, и тогда, когда ты еще не родился!

– Но мы побеждаем, – неуверенно сказал капитан.

– А я хочу не побеждать, а победить! – возмутился адмирал. – Добить наконец русского медведя в его берлоге! Никому прежде не удавалось, а я хочу! Я, адмирал Штерн! Я прославлюсь в веках как убийца самой опасной и непредсказуемой нации в мире – русских! Сейчас – мое время! Мы сильны как никогда!

– Руководство империи… – заикнулся капитан.

– А руководство империи – пошло оно в реактор! – угрюмо порекомендовал адмирал. – Там не понимают, с кем имеют дело! Космофлот – сила. А я, адмирал Штерн – его кулак! Меня поддерживают руководители всех флотов! Ну, пусть попробуют списать. Мне можно ни с кем не считаться! Стоит только отдать приказ… Флот устал бесконечно воевать, в космосе и без войны хватает важных дел. Всем нужна победа. Вот ты, Буковски, хочешь победить?

– Да! – вырвалось у капитана.

Адмирал медленно поднялся из‑за стола. У Буковски сердце сжалось от какого‑то нового, жутко – сладостного чувства. Сейчас, прямо сейчас война сделает резкий поворот! И его имя будет вписано в историю навечно! Капитан Буковски – верный сподвижник великого адмирала… Или – капитан Буковски, мразь и предатель, сообщник свихнувшегося отставного адмирала… Ну, тут уж как повернет фортуна.

– Боишься, капитан? – прошептал в лицо Буковски старик.

– Боюсь, – признался Буковски.

– Вот и я боюсь, – вздохнул адмирал и отвернулся. – А хочется… так хочется отдать приказ…

И вернулся в кресло.

– Ваши сомнения обоснованны, – утешающе сказал Буковски. – Государственная политика – не наш уровень. Настоящие решения принимаются там…

И капитан многозначительно указал пальцем в потолок. Что значил этот жест, никто толком объяснить не мог, но пользовались им повсеместно, и русские тоже, судя по донесениям агентуры.

– Буковски! – вздохнул адмирал. – Хороший ты мой солдат… Кто – там? Да там даже не понимают, во что превратился космофлот! А мы – сила! Нам даже не требуется спускаться на Землю, у нас все есть! Вот ты, Буковски, бывал на Земле?

– Нет, – виновато улыбнулся капитан. – Мечтаю, но как‑то все служба, некогда… да и дорого.

– Так зачем нам Земля?! – взорвался адмирал. – Настоящая жизнь идет здесь!

И адмирал грохнул сухим кулаком по столу. Буковски вздрогнул.

– Я русских боюсь, не руководства! – сообщил адмирал с дикой улыбкой. – Русских! Они кажутся слабыми, да. Они и есть слабые! А как навалишься на них, появляется из ниоткуда какой‑нибудь «тринадцатый», и русские получают славу убийцы самой процветающей в мире империи – европейской! Так уже бывало! Русские «тридцатьчетверки» давили асфальт моего родного города!

И адмирала передернуло. Выглядело это страшно.

– «Тринадцатый» уничтожен, – уверенно сказал Буковски. – Мы сами проверили путь отхода – нет его. Потерялся в пространстве и давно выработал ресурс. Забудьте о нем, сэр.

– Да? – желчно ответил адмирал. – А ты попробуй, ударь по русским! Увидишь, как полетят от нас клочки! «Тринадцатый» неуничтожим! Он – явление, символ, а не суперсекретный истребитель русских, как ты этого не понимаешь? Да что ты – и я не совсем понимаю, с чем собираюсь схлестнуться…

– Приказывайте, ударим! – вытянулся Буковски.

– Смелости мне не хватает! – признался адмирал с виноватой улыбкой. – Мало выпил. Но мы это исправим. Да, Буковски? Ну‑ка загляни в бар!

Настоящее виноградное вино оказалось противно кислым, капитан еле сдержался, чтоб не поморщиться. Кислым и не очень‑то крепким, не сравнить с пайковым алкоголем. Но адмиралу хватило. Очень скоро он улыбнулся, развалился в кресле и закинул ноги на стол.

– А позови‑ка, сынок, сюда избранных офицеров! Много не надо, великие дела совершаются маленькой дружной компанией! Вот тебе список подельников. Буковски, ты в нем, можешь начинать умирать от страха! Да, как думаешь, сынок, центральная база русского космофлота – достаточно крупная цель для начала? Или за наше руководство приняться?

Буковски побледнел. Вот оно, начало… да, начало конца! И он, всего лишь капитан, в самой гуще! То есть, если что, не отвертеться…

– База русского флота! – решил адмирал. – Руководство пусть ждет! А вот русские чтоб не ждали – и это, Буковски, под твою ответственность! Чтоб ни один русский шпион… как думаешь, Буковски, водятся у нас русские шпионы, а?

Капитан хорошенько подумал, прежде чем отвечать. Вопрос был конкретно по его служебным обязанностям, то есть очень опасным. Скажешь лишнего – используют против тебя и съедят. В родном Пятом флоте ели друг дружку за милую душу, так, что только косточки хрустели.

– Не бойся, не съем! – усмехнулся адмирал. – Говори, что думаешь!

– Думаю, русские шпионы здесь есть, – осторожно сказал капитан. – Они везде есть, почему не быть у нас? Русские славятся своей разведкой. Сами ничего делать не умеют, поэтому в области воровства технических секретов достигли определенных успехов. Но мы им максимально затруднили передачу информации. Современные технологии предоставляют такую возможность, а технологически мы опередили русских навсегда…

– А по старинке? Курьером?

– Через пространство? – недоуменно моргнул Буковски. – Под прицелами наших лазерных батарей? На чем?!

– Да, через пространство! – рявкнул адмирал. – И именно под прицелами! Сесть в «Дьяболо», отойти в сторону во время боя, а потом преспокойно постучаться в шлюзовую створку русской матки – что может быть проще?

– Мы бы знали! – уверенно сказал Буковски. – Наша агентура не дремлет! Да и что секретного может выдать простой пилот «Дьяболо»?

– Ничего, если только она не любовница начальника штаба! – сердито сказал адмирал. – Или моя, кстати.

Буковски похолодел.

– Лючия Овехуна… – выдавил он.

– Лючия Овехуна! – жестко подтвердил адмирал. – Сынки вы еще против русских шпионок, Буковски. Как и я. Не трясись, тебя прощаю. За этот прокол я съем руководителя разведотдела. Займешь его место. И сделаешь вывод. Правильный вывод, сынок! Мы идем на главную базу русского космофлота. Чтоб ни одна – ни одна, Буковски! – душа там не подозревала о наших движениях! Пусть спят спокойно! Пусть вся Россия спит, пока мы на них идем! Понял?

– Так точно, сэр! Пусть спят, сэр!

Великий Штерн не понимал одного: чем сильнее он бьет, тем больше укрепляет новую веру. С полным правом причисляю его к создателям возрождающейся России.

Я – пыль бесконечных дорог…

Шаг пятый
Центральная база космофлота России

Не спи, кэп! – буркнул Буревой. – Подошла наша очередь на земной имитатор, ты в команде. Подъем.

– Не кэп, а младший лейтенант! – жизнерадостно ляпнул стрелок. – Смотри, как на комбезе звездочка сияет! Одна и маленькая, но го – о-рдая!

Офицер криво усмехнулся и встал. Общежитие для временного состава отличалось от личных сот простором и возможностью общаться, но, к сожалению, не защищало от насмешек собственного экипажа.

– Ну понизили в звании, – утешающе сказал стрелок. – Ну и что? Кэп, ты все равно офицер! А ответственность меньше!

Новый комбез пришелся точно по фигуре. Офицер придирчиво осмотрел идентификационные знаки: погоны с одинокой маленькой звездочкой, шевроны все с той же звездой, значок офицера с внутренней стороны воротничка, капюшонный индекс младшего лейтенанта, нагрудную сигнатуру. Все оказалось в порядке, совсем как при выпуске из академии. Только звание меньше, м – да. Самое маленькое из офицерских званий. Меньше – только у сержантского состава. Похоже, он установил рекорд космофлота по скорости падения по служебной лестнице.

– Кэп, давай быстрей, не тормози! – поторопил стрелок. – Ты был в земном имитаторе? Если не был – удивление гарантирую сразу от входа!

Офицер недоверчиво покачал головой, но удивиться действительно пришлось, и гораздо раньше. Прямо у выхода из общежития незнакомый капитан резко кинул руку к виску, отдавая ему честь. Ему, младшему лейтенанту. Такое в космофлоте, мягко говоря, не практиковалось. Младшие приветствовали старших, это да, бывало, хотя нечасто. Но наоборот…

– Смирно! Равнение на…

Группа десантников лязгнула оружием. Майор десантуры вскинул руку к берету. После чего спокойно повернулся к проходившему мимо полковнику из штаба спиной и повел команду на полигон. Полковник проводил бойцов недоуменным взглядом, потом с нехорошим вниманием уставился на экипаж «семерки». Офицер дернулся было поприветствовать, но стрелок мягко придержал его руку и увлек за собой. Офицер мгновенно обозлился – опять экипаж понимал что‑то, что не дошло до него, и не собирался делиться информацией!

– Никуда не пойду!

– Пока не поймете? – участливо поинтересовался стрелок. – А, ну стойте тогда.

– И чего тут понимать? – проворчал пилот не останавливаясь. – Банальный игнор руководства, и понимать нечего. Первый раз, что ли… в восемьдесят девятом и не такое видали…

– В восемьдесят девятом, – внушительно напомнил Буревой, – игнор кончился бунтом и прибытием карательного корпуса. Оно нам надо?

– Да пострелять их всех! – взбеленился стрелок. – Трассерами! Мы‑то ладно, наш кэп святой, ему плевать на звания – а девчонок наказали за что? За то, что не сдались, что отбивались до последней и погибли почти все? Есть и у нас предел терпения! Русский медведь просыпается долго, но когда встает, летят клочки по закоулочкам! Тут не бунтом пахнет, а кой – чем похуже! Если уж десантура за нас обиделась, что‑то будет!

– Десантура обиделась не за нас, а за амазонок…

– А все равно будет! Я тоже за амазонок обиделся! А инкубаторские жалости не имают!

– Не имеют! – поправил ошеломленный офицер.

До него начало доходить. Вот оно, то самое, о чем говорили на лекциях по истории гибели государств – и о чем предупреждал незнакомый полковник – особист на инструктаже по окончанию академии. Рвануло! И где – в сердце российского космофлота, на центральной базе! Как и положено русскому бунту – неожиданно и со страшной силой. И если не остановить, разнесет всю Россию. И он, простой российский лейтенант… э, уже младший лейтенант, оказался в самой гуще событий, не вывернуться, не отстраниться…

Офицер огляделся, со страхом ожидая заметить толпы беснующихся бунтовщиков. Но в пределах видимости бесновался только стрелок, а он не в счет, он свой, и бесновался постоянно и по любому поводу. Остальные занимались привычными ранневахтными делами, ходили туда и сюда. Ага, кроме звена десантников, вооруженных по самое не могу. Офицер тут же вспомнил недавно встреченную вот такую же вооруженную группу и запоздало удивился. Десантура по базам вооруженной не ходила. Оружие вообще не принято было таскать на себе: очень тяжелые, неудобные и, если честно, бесполезные в космосе железяки, лишенные всякой романтики. Не принято, а десантникам так прямо запрещено. Не хватало еще, чтоб среди людей ходили неадекватные отморозки с пулеметами. Однако вот они, ходят, десантные тесаки демонстративно торчат из бедренных креплений, и пулемет этак дружелюбно по сторонам посматривает, а военная полиция только злобно наблюдает издалека…

– Ваша охрана, товарищ младший лейтенант, – еле заметно усмехнулся старшина – десантник. – До обеда мы с вами, потом сменимся. Ходите везде свободно, проход обеспечим. И прикроем спину.

Офицер открыл рот. Закрыл. Подумал, снова открыл – и снова задумался.

– А на ходу думать никак? – проворчал Буревой. – Кэп, не тормози, в имитатор опоздаем!

Офицер, услышав надоевшее обвинение, вздрогнул и продолжил путь. И в который раз пообещал себе не тормозить.

Вход в имитатор отсекала настоящая вакуумная диафрагма, как будто там не беговой тренажер находился, а десантный полигон для отработки абордажных операций в открытом космосе.

– А у нас в инкубаторе имитатор для воспитательского состава был за обычной дверью! – припомнил мечтательно стрелок. – Знаете, как под ней приятно лежать? Такие запахи прорываются! И воздух свежий – свежий!

– Знаю, – буркнул офицер. – У нас тоже лежали некоторые… особо одаренные нюхом.

– А ты? – тут же полюбопытствовал стрелок.

– А я учился, некогда было дурью маяться.

– Понятно, не пускали.

За перепонкой оказался пряный, влажный, яркий мир. Офицер вдохнул полной грудью – и задохнулся.

– Не ходил в имитатор – и век бы не ходить! – прохрипел он и завалился.

– Валдай кэпу не светит! – непонятно констатировал пилот. – Психоаллергическая спазма горла, на гадальный сайт не ходи!

– Говорят, антиаллергены помогают, – возразил стрелок. – Наши, самые надежные в мире российские…

Офицер протестующе разинул рот, попытался ползти, но отключился раньше, чем почувствовал на себе крепкую хватку Буревого.

Тело оказалось ожидаемо легким, очень удобным в транспортировке, и втроем экипаж без труда вытащил пострадавшего в привычную атмосферу космической станции, где он и очухался, взбодренный взвесью родимой бетонной пыли.

– Чтоб я еще раз… садисты! – простонал – пожаловался офицер.

– А придется! – обрадовался стрелок. – Кэп, там песок и сосны! Ну просто одуряюще пахнут! Потом море, горы и… эта, как ее… лаванда!

– Да пошел ты по инерционной с лавандой вместе…

– Надо, кэп, – серьезно сказал Буревой. – У имитатора выходов штук десять, в зависимости от сложности уровня. Иначе не оторваться от почетной охраны. Выставят лидерами мятежа, а оно нам надо? Да и переговорить пора о том – сем, и о будущем тоже.

– Мы еще жить хочем, – поделился сокровенным стрелок.

– Если только задержать дыхание, – слабо сказал офицер. – И недолго. Да и то… понесете на руках.

– Мы сразу выйдем! – обрадовался стрелок. – У столовой! Кэп, мужайся! Но от моря зря отказался, ох зря! Там такие девочки танцуют! Как настоящие! Интим – роботессы!

– Кэпа тащи, мечтатель! А то затанцуем под трибуналом за организацию мятежа не хуже девочек!

Столовая встретила их негромким гулом, прохладой и сумраком.

– Люблю! – блаженно улыбнулся стрелок и развалился на стуле. – Мягкий свет, вкусности на столе, тихая музыка и никаких мятежей… кстати, что за музыка? Мне нравится!

– Когда в очередной раз жив остаешься, все нравится, – буркнул командир. – Это трек из фильма «Десант не сдается». Фильм, кстати, ты ругал со слюной и пеной.

– А я все фильмы про войну ругаю, – безмятежно отозвался стрелок. – Потому что врут. Ну какой в космосе десант, когда матки со всех сторон в лазерах? И десантных кораблей нет. И, кстати, именно десант своих бросает, такая у него специфика боя. Но музыка – хорошая. Эх, благодать! Только официанточек не хватает. Европейских.

– Вон амазонки пришли, – лениво заметил пилот. – Русские, зато много.

– Амазонки? Не, не заменят. Они все инкубаторские, а у инкубаторских на мужчин идиосинкразия. Амазонка бокала терпкого вина на хрустальном подносе не поднесет, амазонка скажет, чтоб брал пищевую кассету и проваливал. Это в лучшем случае.

– Ну? – обиженно спросил офицер. – Я прошел проверку? Вам сколько раз повторять, что я не кэптэн Джонс? Чуть не помер в вашем имитаторе!

– Ну и плохо! – буркнул старшина. – Мы‑то надеялись, что в экипаже имеется настоящий контрик. Вот как теперь выкручиваться?

– Кэп! – заискивающе сказал стрелок. – Ты жить хочешь? По глазам вижу, что хочешь! Вытаскивай! Ты у нас единственный с классическим военным образованием! Или не видишь, что нас ожидает? Мятеж, арест, трибунал, штраф – эскадра… не, кэп, мы по второму разу этот путь не пройдем, даже с тобой! Напрягай мозги, кэп! Как нам выкрутиться из мятежа, а? Вы в контрразведке должны знать хитрые ходы! Ты же наш командир! Ну, по званию…

Офицер безнадежно вздохнул:

– Вы что, всерьез считаете, что обычный младший лейтенант…

– А у нас нет других офицеров. В нашем распоряжении только один младший лейтенант. Давай, кэп, не тормози.

– Я не контрразведчик, – сказал офицер и поморщился. – Я тоже инкубаторский.

– Да знаем мы! – отмахнулся стрелок. – Всё знаем! И что инкубаторских обзывают космическим мусором, космачами, стерильными, и что не доверяют должностей, связанных с безопасностью государства. Но, кэп, ты ну очень похож на контрика! Сомнения так и гложут! Не тормози, кэп! Мы в приемнике отходов оказались, а ты тут скромничаешь, как девочка из «Сибирских амазонок»!

Офицер машинально отметил, что, судя по оговоркам, экипаж так же, как и он, увлекся «Сибирскими амазонками.» Хотя по внешнему виду не скажешь. Где голо героев видеомира, разбросанные в «семерке» тут и там? Где личные неймы с указанием достигнутого уровня, гордо пропечатанные под уставными шевронами? Нет ничего. Экипаж вообще оказался на удивление скрытным по части личной жизни, сведения приходилось собирать по крупинкам, по случайно оброненным замечаниям, вот как сейчас. Что наводило на размышления.

– Живите как все, – посоветовал офицер. – В армии – чего проще? Выполняйте приказы и не забывайте, что начальству – виднее!

– Это можно, – меланхолично согласился пилот. – Только Штерн вот – вот подвалит. Даст под хвост, и конец России. Это же центральная база, сердце флота. Основной ремонт маток здесь, и все снабжение через центр идет. А у нас мятеж, службу нести некому, даже на «семерке» ни ракет, ни фантомов, ни банальных зарядов на укрупненные трассеры…

– Откуда знаете? – напрягся офицер.

– О, совсем как контрик! Чего тут знать‑то, чего? Нашу матку завалили, значит, следующей будет база флота, на гадальный сайт не ходи.

– Штерн может взять перерыв для отдыха личного состава! Может начать охоту за другой маткой! Почему сразу база флота?

– Может, если дурак. А если умный, то обезглавит флот, пока руководство спит. Европейцам нравится, когда русские спят.

– Штерн не дурак, – обреченно признал офицер. – Всегда нас бьет, когда на «тринадцатого» не нарывается… Что, точно вот – вот подойдет?

– Кэп! – укоризненно сказал старшина.

– Что кэп? – взорвался офицер. – Мне, может, страшно! Я жить еще хочу! А вы толкаете… на подвиги, вот! Да, я не просто офицер флота! Довольны?

– Ага! – злорадно сказал стрелок. – Все же мы тебя раскрутили!

– Но и не контрразведчик. Я из особой службы империи. Как раз для таких вот случаев: мятежей и измены космофлота.

Ошеломленное молчание было для офицера лучшей наградой. Наконец‑то он смог уконтрапупить экипаж «семерки». Один – троих.

– Умные люди есть везде, даже в руководстве, – криво усмехнулся офицер. – Они сделали выводы из истории массовой гибели государств за последний век – и создали особую службу. На самый крайний случай. Задача службы – оседлать волну. Лучше потерять часть, но сохранить империю. Понятно?

– Кэп, – промямлил стрелок. – Мы столько не просили. Нам бы из мятежа выкрутиться.

– Из такого мятежа не выкрутиться! – вздохнул офицер. – Его можно только возглавить. А потом еще всех победить. Карательный корпус подойдет при любом развитии событий, и его не встретишь фразочкой «мы не виноваты»! Тюремные заводы гарантированы, особенно нам и амазонкам. Так что – возглавить и победить. Ну, если жить «хочете». Это – мнение особой службы.

Экипаж в сомнении переглянулся.

– Брехня! – решили они дружно.

– Ну да, – кивнул офицер. – Как и «тринадцатый». Меня полностью устраивает ваше мнение.

И спокойно принялся за еду. Несмотря на назревающий мятеж, в столовой в этот раз действительно давали вкусности, а не как обычно. Хотя вполне могло быть, что именно мятеж повлиял на качество пищи. Слегка нетрезвый десантник с пулеметом на боку – не тот персонаж, которого можно успокоить сказками о дефиците продуктов на складе. А нетрезвых десантников с оружием в руках в столовой хватало.

Экипаж снова переглянулся.

– Кэп, и что конкретно предлагает особая служба? – подал голос стрелок.

Офицер с сожалением отставил пустую пищевую кассету и вздохнул.

– Пригласите сюда комэска – один амазонок, – приказал он.

– Амазонки не приглашаются! – воспротивился стрелок. – Амазонки послать могут. В лучшем случае.

– Сержант.

– Есть, – озадаченно отозвался стрелок и ушел.

Пилот и командир уставились на офицера не менее озадаченно. Такого кэпа они не знали раньше, даже не предполагали, что он может быть жестким и… властным, да. Куда только делась робость новичка. То есть – была ли она? Офицер особой службы империи мог и разыграть их, как пацанов…

– Не, брехня, – неуверенно повторил пилот.

– «Семерка», ваш летный алкоголь. «Букет смородины», лучшее, что нашлось в офицерском баре. Пожалуйста.

И Ольга Милая, в парадной форме и при тысяче светлых кудряшек, сердито замолчала. Стрелок за ее спиной скорчил кривую рожу и развел руками. Офицер недоуменно посмотрел на стройные ножки, потом выше, потом на фигурные бокалы, в которых чуть колыхался искристый фиолетовый напиток.

– Ну вы как бы спасли меня! – с вызовом сказала девушка. – И мне тут намекнули, что надо проставиться. Вот, берите.

– Иначе она бы не пошла! – прояснил ситуацию стрелок.

– Молодец! – скупо улыбнулся офицер. – Госпожа капитан, ситуация такова: по данным разведки ожидается атака Пятого флота на нашу центральную базу. А у нас руководство спит, и назревает бунт. В данных условиях успешный рейд европейцев означает разгром российского космофлота, следовательно, потерю космических активов в скором будущем и гибель России как государства в итоге. Значит, европейцам кто‑то должен противостоять…

Офицер подумал, кивнул своим мыслям и четко приказал:

– Чтоб сохранить эскадру амазонок как боевую единицу – немедленно вызвать личный состав в ремзону для дооборудования дисколетов к новым реалиям боя. Выполнять.

И встретился взглядом с девушкой. Неизвестно, что она прочитала в его глазах, но в результате молча вскинула руку к пилотке, стремительно развернулась и ушла. Амазонки разом поднялись из‑за столов и направились следом за ней. Стрелок посмотрел на старшину, реакции не дождался, притянул бокал, отхлебнул – и чуть не подпрыгнул.