Текст книги "Охота на тринадцатого (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

Соавторы: Владислава Груэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Так – не делали, – сказал стрелок, уязвленный обвинениями. – Потому что еще жить хочем! И если б знали, что у вас есть против центра управления свои средства, то Борух не стал бы надрываться! Так что еще вопрос, у кого тут тайны…

– Мы не боги, – серьезно добавил пилот. – Разворотить силой мысли целый сектор – немножко для нас не по силам. А вот у особой службы, получается, есть такая возможность?

– Так он надорвался? – пробормотал офицер. – Уже что‑то…

– Не физически надорвался, а… – встрял стрелок.

– Может, вы еще и медики, кроме всего того, что умеете, но скрываете от меня? – поморщился офицер. – Нет? Тогда не лезьте под руку. Пилот, возвращаемся на «Локи», но так, чтоб нас там ни сном ни духом! Бориса надо срочно в медблок. Можно бы и здесь, десант скоро закончит, но у нас врачи проверенные… так… Олег, замени старшину на установках невидимости! А то как бы нас свои снайпера не поджарили.

– Я больше по трассерам…

Офицер подарил ему злобный взгляд, стрелок заткнулся, помог вытащить старшину из компенсатора и молча занял командирское место.

– И сделай связь на «Локи»!

– Связь точно не умею! – буркнул стрелок. – Это специализация Бориса!

– Включить сферу не можешь? – удивился офицер. – Режим радиомолчания снят, олл – аут с «Нибелунга» не было…

Стрелок беззвучно помянул одну из внучек Даждь – бога, и внутреннее пространство истребителя огласилось множеством голосов.

– Всем молчать! – приказал офицер.

Гомон в эфире разом стих.

– Гончар! Пилотажную группу на «Нибелунга», досмотровую команду, с составом определись сам, и… десятка два канониров из тех, кто уже умеет стрелять. Выполнять.

– То есть «Нибелунг» взят?! – недоверчиво спросил невидимый капитан.

– Практически, – поморщился офицер. – Эс – оу – эл они передали. Десантники добивают несогласных. Да, и там центр управления взорван, будете работать из резервных постов, так что не забудьте автономную связь.

– Ну десант дает! Так они и Клондайк голыми руками заломают… Товарищ император, а вы вообще где?

– За вашими спинами! – буркнул офицер. – И вот еще что: эскадре готовность раз на боевой вылет. На подходе два европейца, надо встретить…

– Истребители против двух маток?!

– Радуйтесь, что не против всего Седьмого флота! Да, истребители! У нас нет других сил!

– А «Локи»?

– А «Локи» еще брать Клондайк.

В эфире установилась напряженная тишина. Опытные офицеры на «Локи» не хуже своего императора понимали, что такое жестокая целесообразность войны. В данном случае это – задержка европейских маток ценой гибели истребителей «Локи».

Пилот осторожно вывел истребитель через один из разбитых куполов центра управления, и «семерка» непривычно медленно и плавно полетела к родному уже «Локи».

– Товарищ император, если честно: у «Локи» есть шанс взять Клондайк? – донеслось наконец из сферы.

– У «Локи» есть возможность принять на борт всех пленных в случае успеха, – сказал офицер. – У истребителей такой возможности нет. Выпускай эскадру, капитан. Поведешь сам.

– Есть выпускать эскадру.

И капитан Гончар, и «товарищ император» понимали, что ни один истребитель из вылета не вернется.

Отдав приказ, далее «товарищ император» в боевую деятельность объединенной эскадры не вмешивался. И капитан Гончар, и тем более капитан Овчаренко лучше него знали, как организовать боевой вылет истребителей. Он только коротко потребовал, чтоб амазонок оставили в «императорском» резерве, и дальше просто угрюмо наблюдал, как надвигается на них темная громада «Локи». В принципе его должно было подсвечивать солнце, орбита Клондайка находилась достаточно близко от звезды, но защитно – маскировочное покрытие «Локи» пока что справлялось с обязанностями, и разглядеть его было не так просто. Но с новыми возможностями офицера – возможно.

– Не знал, что в «Локи» есть сервисные выходы, подходящие для истребителя, – заметил он. – Что, вы вот так в любой корабль пролезете?

– Теоретически, – процедил пилот, филигранно вписываясь в проем. – А практически надо, чтоб на порте предварительно кто‑то отключил аварийку и открыл замки, а снаружи это не так просто, как кажется всяким дилетантам…

– Но Борис может, – утвердительно сказал офицер.

– … и еще надо, чтоб техники поблизости не болтались, а их в ремзоне полно, особенно у русских. Мы же такие, берем количеством! В «Локи» наши генералы тысяч пять втиснули б! А у европейцев штатный экипаж – полторы тысячи, зато в каждом закутке стоят датчики давления, их тоже как‑то надо отключить, чтоб не заорали, а они конструктивно неотключаемые…

– Но Борис – может? – настойчиво переспросил офицер.

– Техников убрать не может, – очень неохотно сказал пилот.

Офицер с сомнением посмотрел на него, но возражать не стал.

Втроем они кое‑как вытащили старшину из истребителя, перенесли в экспериментальную мастерскую, и лишь оттуда офицер вызвал парамедиков.

– Вот это правильно! – обрадовался стрелок. – И не надо всяким лишним знать, где мы были да что там делали! Любопытство – это вообще недостаток! Сопряженный с угрозой здоровью, вот!

И бросил на офицера красноречивый взгляд.

– Остаетесь в моем резерве вместе с амазонками! – предупредил офицер. – Чтоб без разрешения – никуда! Я все вижу!

– Глаз – алмаз! – охотно поддержал стрелок. – Взгляд – рентген!

– Вот именно, – откликнулся офицер, и улыбочка стрелка увяла.

Парамедики прибыли не сразу, зато со всем необходимым оборудованием в руках, как принято у европейцев. Выслушали рекомендации офицера, вежливо попросили дать им возможность нормально работать и укатили безвольное тело старшины в медблок.

«Товарищ император» вышел в стартовую зону. Там царила предполетная суета. Как принято у русских, техники и пилоты пытались все сделать в последний момент. А сервис – команды, оставшиеся от прежнего экипажа «Локи», работали методично, тщательно и неторопливо. В результате над стартовой зоной висело плотное, почти осязаемое облако ругани – и не только на русском.

– Да пошла эта целесообразность к чертям собачьим! – вдруг прошипел офицер.

Быстрым шагом он вернулся к «семерке». Стрелок, загружающий в приемники кассеты с боезапасом, почему‑то поморщился.

– А я что говорил? – заметил пилот из‑под истребителя. – Я говорил, он вернется!

– Товарищ император! – проворчал стрелок. – По законам войны вам надо быть где? В навигаторском посту, вести «Локи» в атаку на Клондайк! Какого черта вы тут забыли? Я Сергею щелбана проиграл!

– Да пошли эти законы знаешь куда? – взорвался офицер. – Истребителей на смерть не отправлю, и все! Не для того бунт устраивали, чтоб снова телами заваливать врага! Где эти чертовы оружейники с ракетными подвесками? Где, я спрашиваю?

– Европейцы, – флегматично заметил пилот и выбрался из‑под истребителя. – Идут. Да, кстати: расходники я поменял, хоть сейчас на Клондайк и обратно. Двадцать четыре хорды под завязку. И это последние, больше российских нет. На чем летать станем?

– На европейских. На европейских SS с европейскими расходниками.

Явились оружейники. Не спеша, но удивительно быстро подвесили ракеты. Офицер посмотрел контроль времени и проглотил замечания: европейцы, никуда не спеша, управились быстрее специалистов генерала Кожевникова. Старший наряда еле заметно усмехнулся и приложил пальцы к каскетке. Офицер смущенно козырнул в ответ и запрыгнул в люк от позора подальше. Стрелок без напоминаний занял командирский компенсатор и включил связь.

– «Локи»! – позвал офицер сердито. – Капитан Овчаренко, ты сейчас за старшего? Три – ти – ти, щука – таймер – аверс! Как понял?

– Смотря что понял, – осторожно отозвались из пилотажной. – Что последний приказ отменяется – не дураки, коды знаем, поняли. А откуда вы передаете, пока что нет… А хотелось бы, ибо жутко интересно…

– Из‑за вашей спины! – привычно огрызнулся офицер. – Капитан! Европейцев видишь?

– Нет, и еще долго не увижу. Я же не ваша особая служба, мне радарные группы требуются, знаете ли! – непочтительно отозвался капитан. – Включатся, посмотрю!

– Тогда… – офицер прикинул координаты. – Тогда минус, двадцать, двадцать, начинай движение! И когда увидишь европейцев, дай‑ка по ним из «Торов»!

– Из «Торов»? Не попадем! У нас не канониры, а смех в тельняшках…

– А должны попасть!

– Ну… а смысл?

– Не знаешь, для чего из «Торов» стреляют? – удивился офицер. – Пусть европейцы отбивают, тренируются! А ты им следом открытым текстом, что здесь зона интересов свободной России! И кто влезет, того грохнем! «Нибелунга» грохнули, и их грохнем! Понял?

– Вроде да, – неуверенно пробормотал капитан. – Мол, в сердце владений европейцев – вдруг зона интересов свободной России, и чтоб не лезли, а то убьем. Чего тут непонятного… а европейцы поймут?!

– Не поймут – грохнем! – отрубил офицер. – Пусть на «Нибелунга» посмотрят! Кстати… на «Нибелунге», как у вас? Майор!

– Бегаем! – прохрипел издалека десантник. – Экипаж, падла, прыткий, фиг догонишь! Спортсмены, наверно! Но резервный центр и огневые посты наши, спасибо «тринадцатому»!

– Отлично. Пилотажной смене начать движение на минус, двадцать, восемнадцать!

– Есть начать движение! – отозвался звонкий голос Лючии Овехуны. – Цель не определяется, иду по координатам!

– Как не определяется? – не понял офицер. – Вон же они…

И лязгнул зубами, получив мощного тычка от пилота.

– Врежь ему еще, Сергей! – прошипел стрелок. – На пыточный столик захотелось, да? Там не обычные матки, а рейдеры, на гадальный сайт не ходи! Под невидимостью в шесть слоев! А у него – вон же они! «Нибелунг» не видит, а наш император – запросто! Тут никакой особой службой не отбрехаешься! Вырвут глаза и под микроскопом изучат!

– Рейдер должен определяться! – шепотом возмутился офицер, потирая шею. – Или мне врали, когда пели красиво про широкую линейку локаторов?

– По этой линейке локаторов прямо сейчас наш десант с гранатометами бегает! Ничего у Лючии нет, кроме основных радарных разверток! Стратег…

– Рейдеры… – озадаченно пробормотал офицер. – Какого черта их сюда занесло? Они, если Лючия не ошиблась, в «черной бороде» должны сейчас нас искать…

– Вот и нашли, – заметил пилот меланхолично. – Им же расходники не требовалось экономить. По следу прибежали. Тут нам и конец. Потому что против рейдеров у нас ничего нет. И Борух в медблоке.

– Против рейдеров у нас есть мы, – угрюмо сказал офицер. – Это неправда, что матки неуязвимы. В прошлую войну гробили и матки.

– Ага, гробили! – процедил пилот. – Как сейчас помню! Людей!

– Не, Сергей, он что задумал? – возмутился стрелок. – Как в девяностых, что ли?! Вывести матки лоб в лоб, истребители в параболу построить и проверять, чья плотность огня возьмет верх? А что потери личного состава в таком бою до восьмидесяти процентов, нашего сраного императора уже не волнует?!

– Не будет потерь! – крикнул офицер. – Да, мы пойдем лоб в лоб! И истребители в полусферу поставим! Но боя – не будет! Европейцы испугаются!

– Европейцы не испугаются, – усмехнулся пилот. – Они для такого боя лучше приспособлены. Матка потому и считается рейдером, что у нее вместо зеленой зоны – дополнительные силовые установки, а огневых постов столько, что экипажа не хватает обслуживать. «Локи» – мирная станция по сравнению с рейдером!

– Они должны испугаться! – упрямо сказал офицер. – У них столько лет не было настоящих боев! И «Нибелунга» потеряли! Они – должны – испугаться!

Огромный корабль неуловимо изменился – «Локи» начал движение.

– Эскадре старт! – приказал офицер. – Минус, двадцать, семнадцать! Освободить директрису для «Торов»!

Стартовые створки распахнулись все сразу – и остались в открытом положении. Изворотливые техники генерала Кожевникова как‑то смогли их заблокировать, чтоб не заморачиваться с вакуум – перепонками. Наплевав на все правила безопасности полетов, разномастный сброд истребителей вырвался в космос вместе с клубами воздуха, только диафрагмы компрессионной защиты защелкали в подводящих коридорах.

– Олег, этот идиот ничего не понял! – напряженно сказал пилот и бросил «семерку» в черноту космоса. – Олег! Сейчас в командирском компенсаторе – ты!

– Я не могу! – истерично отозвался стрелок. – У меня специализация другая!

Офицер пристально вглядывался в пространство, торопливо выдавая корректировки движения. Рейдеры европейцев заметно смещались, стараясь уклониться от прямого боестолкновения. Видимо, надеялись на свои установки невидимости.

– Эскадре готовность раз к ракетной атаке!

Истребители не очень слаженно, но в целом дружно перестроились в полусферу, взяв в фокус приближающиеся матки европейцев.

– Молодцы! – прошептал офицер, напряженно всматриваясь в обстановку. – Молодцы, так держать… ждем команду!

– Олег! – крикнул пилот. – Делай!

– Я боюсь!

– Ты жить хочешь? – яростно заорал пилот.

– Очень!

– Тогда вспомни, кто ты!

– Я – Олег Огневой, первый стрелок «семерки» бригады «Внуки Даждь – бога» свободной России…

– Еще!

– Я тот, кого бросили в девяностых! – выкрикнул стрелок. – Я помню!

– Еще!

– Я – преданный в нулевые… – прошептал стрелок. – Расстрелянный в пятнадцатом… оклеветанный в семнадцатом… осужденный в двадцатом… я – мобилизованный на смерть за чужую выгоду, битый и искалеченный…

– Еще!

– Я – Россия, – измученно отозвался стрелок. – Я помню, Сергей. Я помню.

– Тогда делай! Нам больше нельзя умирать! Мы будем жить вопреки всем!

– Сейчас… поддержи меня, брат.

Пространство пронзила яркая вспышка – батарея «Торов» плюнула плазменными сгустками в далекого врага. Проскрежетал жутко измененным голосом свой ультиматум капитан Овчаренко.

– Сейчас… – прошептал стрелок.

– Э, чо творите? – весело откликнулись на другом конце. – Мы же сдаемси! А если б попали?!

– Кто – мы? – нормальным голосом тут же поинтересовались с «Локи».

– Да мы же, мы! Рейдер «Гуран» бригады спецопераций космофлота России! Посланы вас ловить, но вот переговорили с европейцами и сочли за лучшее примкнуть, как‑то так!

– Понятно, вы – «Гуран», – недоверчиво отозвались с «Локи». – А рядом кто?

– Да европейцы же! Рейдер «Рейн». Тоже посланы вас ловить, представляете? И они, того… тоже сочли за лучшее!

– Цель вижу! – раздался напряженный голос Лючии Овехуны. – В захвате!

– Э, не надо в захвате! – всполошились на другом конце. – Вам обязательно поломать, чтоб захватить? Мы и так сдаемся, дебилы!

– Прекратить атаку! – с облегчением приказал офицер. – Сам дебил.

– Не возражаю! – легко согласились на рейдере. – Но вообще‑то я – майор Бессонов, если чо!

– Погоди, «Гураном» командует генерал Хват…

– Откомандовался! Как и его штаб! Мы тут посовещались и вообще решили всех генералов стрелять при встрече без суда и следствия, как‑то так!

– У нас на радарных группах – генерал Кожевников, – подумав, сообщил офицер.

– Сложный вопрос, – признали на рейдере. – Кожевникова знаем, вроде он ничо… может, понизить в звании, и нет проблем, а? До сержанта!

– А европейцы чего молчат? – спросил офицер.

– Да не молчат они, они тут, рядом, кивают! Мы же составы перемешали! Так и шли! Так что на «Рейне» – тоже наши! А европейцы – они как бы и на «Гуране»… да они ничо, нормальные ребята! Вояки, как и мы! Так чо – берете в бунт? Или боитесь?

Офицер подумал.

– Мы сейчас на захват Клондайка, – сообщил в результате он. – Поможете?

– А почему сразу не на весь Седьмой флот? – хохотнули на рейдере.

– Хотели, но Седьмой сейчас америкосов гоняет, так что ограничимся Клондайком. Вы как?

– А чо – мы? Мы ничо, задача нам нравится! И европейцам тоже, хоть и ссут! Пижон, подтверди!

– Pas pigeon! – возразил сердитый голос. – Kolonel Diju, s'il vous plais!

– Рад видеть вас на нашей стороне! – буркнул офицер. – Овчаренко! Капитан Овчаренко! Бригаде курс на Клондайк! Клондайк хотя бы видите?

– Сейчас я и рейдеры вижу! – обиженно откликнулся капитан. – «Локи» прогрелся, чего тут не видеть… Есть курс на Клондайк!

Офицер послушал деловитую перекличку в эфире – и развернулся к стрелку.

– Ну и сволочь ты, император, – шевельнул непослушными губами стрелок. – Специально нас проверял? Знал же, что рейдеры идут на соединение? Вижу, знал, разведка доложила! А мы тут чуть со страху не померли, сволочь…

– Значит, кое‑что все‑таки можете? – усмехнулся офицер.

– Мы? – удивился пилот. – Можем? Да ну!

– А что вот только что было?

– В смысле?!

Офицер молча поизучал его – и снова усмехнулся.

– Ну – ну. Нам, между прочим, еще Клондайк брать. Понял?

Пилот понял – и ответил мрачным взглядом.

– Мы‑то поняли! – прохрипел стрелок. – Но подумай вот над чем: а вдруг все, что ты видел – просто психологическая накачка перед боем, и мы вовсе не боги, а? А нам еще Клондайк брать. Понял?

Офицер понял – и похолодел от страха.

С начала времен человечеству известна лишь одна форма правления – автократия, власть одного. Решает один, исполняют все и желательно бегом – ситуация, не очень приятная для самолюбия этих самых всех. Поэтому автократия с того же начала времен всячески маскирует себя выборами, разделением властей, самоуправлением и прочим, оставаясь все той же изначальной автократией. Но для обидчивого большинства автократия, ряженая в одежды демократии, почему‑то предпочтительней.

Демократия – сладкий самообман.

Но самообман в космосе означает смерть. Поэтому такой выдающийся деятель эпохи разделения государств, как адмирал Штерн, свою автократию в чужие одежды не рядил. Адмирал Штерн свою автократию подавал в чистом, не испорченном приправами виде. И в общем‑то поступал правильно, то есть честно.

У адмирала Штерна не было выбора.

Зато в среде бунтовщиков сложилась уникальная, прежде не встречавшаяся в истории система управления. Ничего общего не имеющая с новой верой, она удивительным образом быстро стала ее неотъемлемой, чуть ли не самой важной, частью. «Товарищ император», препирающийся на ходу со своим экипажем, комендантом «Локи» и вообще всяким, имеющим собственное мнение, стал у «Внуков Даждь – бога» привычным зрелищем, как и комендант, препирающийся на ходу с помощниками, руководителями служб, десантниками и всяким, способным высказать коменданту наболевшее…

С точки зрения разведок это была анархия.

После очередного поражения воспринимаемая как небывалая военная хитрость.

С течением времени естественным образом трансформировавшаяся в символ непознаваемой исконной силы русских.

– Пусть только попробует штурмовать в лоб! – истерично всхлипывал стрелок. – Сволочь! Пусть только попробует! Я его лично застрелю! Гад!

Офицер морщился. На стрелка накатил запоздалый ужас, и нервы не выдержали. Вроде все понятно и извиняемо, но слушать в свой адрес ругательства – не очень приятное времяпровождение. Особенно перед Клондайком.

А Клондайк впечатлял. Он висел в космосе огромным подсвеченным облаком, и километровые матки смотрелись рядом с ним жалкими ничтожествами. Промышленный конгломерат европейской империи, яркий образец ее космической мощи. И, малой своей частью, концлагерь для российских военнопленных.

– Товарищ император! – прорвался недоуменный возглас с «Локи». – Что это за дрянь? Оно локации не поддается!

– Лючия, введи ребят в курс дела! – буркнул офицер и продолжил вглядываться в переплетение полей.

Краем сознания он следил за звонкими разъяснениями разведчицы. Действительно, дрянь. За столетие непрерывной работы конгломерат выбросил в окружающее пространство столько всего, что сформировал вокруг астероидного кластера псевдоатмосферу. Псевдо – потому что удерживалась она принудительно, за счет так называемого эффекта гравитационного пузыря. Имени вездесущего Фридмана, естественно. Газопылеметеоритная субстанция очень плохо поддавалась локации и в силу своих естественных свойств, и в результате работы уникального оборонительного комплекса, размещенного в атмосфере.

А еще в облаке прятались стартовые платформы ракет, мины и много чего секретного, любовно пополняемого каждый год предусмотрительными обитателями Клондайка.

Хочешь бесславно погибнуть – добро пожаловать в облако, хоть в матке, хоть в чем. А если не сквозь облако – то тоже добро пожаловать. Единственный проход, так называемый «глаз бури», а на самом деле топологический изыск европейских генераторов защитных полей, охранялся выше всяческих похвал. Выше всяческих. И из облака, и с кластера непосредственно. Защищался он до недавнего времени и из космоса, «Нибелунгом» – но на корабле орбитальной обороны теперь хозяйничала госпожа Смерть в лице майора Быкова со товарищи.

– Чо‑то мы не поняли, как это штурмовать! – признались с рейдера. – Если через проход, то проще самоподорваться! А если не через проход, то… тоже проще подорваться! Пижон, подтверди!

– Il faut filer pour barbe noir! – нервно высказался европеец.

А офицер вдруг подумал, что никто в мире не видит то, что видит он. Даже операторы радарных групп располагали лишь малой частью информации, каждый своим кусочком. А он видел целостную картину. Клондайк, каков он есть. Прекрасный, сияющий всеми цветами радуги Клондайк. Волшебный цветок, завернутый в изящные плетения полей.

– Сергей, сделай‑ка облет объекта! – приказал он.

– Только попробуй штурмовать в лоб! – выкрикнул стрелок и затих.

– Готов! – завистливо сказал пилот и взялся за управление. – Хорошая у Олежки нервная система! Наорался, напсиховался, отрубился – и через час жив – здоров, как ни в чем не бывало! А я бы загнулся от таких перегрузок!

– Это что? – перебил офицер.

– Где? – не понял пилот. – Если в облаке, то я не очень‑то… но вроде ничего не вижу.

– И я не вижу! – удовлетворенно сказал офицер. – Дыра в защите!

– Да? А вон там синенькое мигает – не ракеты, что ли?

– Не синенькое, а сиреневое! – поправил офицер. – Ну, ракеты. И что? Десантника на ранце они не увидят, иначе давно разрядились бы на любой метеорит, так?

– На ранце? – задумчиво переспросил пилот. – На Клондайк – на ранце?! Не, можно, конечно – только скафандр любым трассером рвется в клочья. И если там стоит хотя бы один автомат… а он обязательно стоит, и не один… то десанту конец. Ты все же решил избавиться от полосатиков?

– А нам не надо на Клондайк! – счастливо улыбнулся офицер. – Нам бы только до ракет… Быков! Майор Быков! У тебя есть боевые пловцы?

– Мы все пловцы! – прохрипел далекий десантник. – Только заняты маленько! А для чего?

– Ракеты с защитной сферы Клондайка снять.

– Мы пловцы, а не служебные собаки! Мы как ракеты найдем в этой каше? Там же ни черта не видно!

– Вас наведут! – пообещал офицер.

– «Тринадцатый», что ли? – неуверенно хохотнул майор. – Ой не ври! «Тринадцатый» – наш парень, а там для самого Даждь – бога задачка!

– Я сказал! – отрезал офицер.

– Ты понимаешь, что сейчас будешь делать? – тихо спросил пилот. – ЭТО на особую службу не списать, понимаешь? И на Даждь – бога тоже. Ни черта ты не понимаешь… Олежка, ты как? Прикроешь мальчика?

– Щас, – невнятно пробормотал стрелок. – Щас, Серый, еще десять сек…

Пилот тяжело вздохнул и сгорбился.

Подошел «Нибелунг», из него брызнули элементары десантников. Офицер машинально пересчитал, мучительно скривился и потер грудь. Укрепленный периметр на «Нибелунге» десантники щедро оплатили собственной кровью.

– «Двойке» – раскрытие! – резко приказал он. – Минус, пятнадцать, восемьдесят пять!

Первая тройка нырнула во мглу, следом другая…

Через полчаса офицер готов был признать правоту десантника. Он смог довести до ракетных платформ два десятка боевых пловцов, но чуть не умер от напряжения. А самая работа только предстояла. Ему еще нужно было провести расчищенной трассой весь флот бунтовщиков – и уронить его на Клондайк в самом незащищенном месте, желательно рядом с куполом концлагеря для военнопленных. Вроде бы несложно – но это если вести по одному кораблю. Один корабль он уже вел уверенно. Однако в процессе расчистки выяснился неприятный факт: защитная сфера оказалась запрограммирована на самовосстановление, и на место нейтрализованных ракетных платформ начали подтягиваться различные огневые системы. И задача разом усложнилась на порядок. Вести флот, отслеживая и учитывая перемещения всего защитного периметра – не для человека работа!

Можно было, конечно, пойти напролом. Выбрать на Клондайке незащищенную точку – и… Сколько‑то попаданий ракет матки могли выдержать. Ну, если не зацепит распределенный двигатель. Вот только потери личного состава при штурме в лоб – до восьмидесяти процентов.

Офицер упрямо стиснул зубы и приказал флоту начать движение…

Он провел флот к Клондайку. Не на силе воли, не на предельной сосредоточенности, а… если честно, он сам не знал, как и за счет чего сделал это. Но сделал, потом приказал пилоту начать движение, еще успел услышать тихое «есть» – и лишь потом отключился.

У него тоже оказалась очень хорошая нервная система. Такая… с защитой от перегрузок. Так что он даже не увидел, как странно повел головой пилот – и в свою очередь ткнулся лицом в панель управления…

В результате они позорно пропустили уникальную операцию по захвату европейского промышленного кластера. Когда их нашли, стрелок все так же валялся в отключке, пилот тихо истекал кровью в своем компенсаторе, а офицер… европейские парамедики уверяли, что сердце у «господина императора» вообще не билось, но им потом никто не поверил, и сам офицер в первую очередь. Как не билось, если оно – здоровое?!

Клондайк… он стоит в одном ряду с такими названиями, как Олимп, Мекка, Иерусалим. Именно после Клондайка новую веру стали называть верой чудес. Причем верой – исключительно по традиции. Веры как таковой там не было ни грана.

«Верь!» – требовали все религии мира до того, как исчезнуть с лика Земли.

Верь, соблюдай обряды, вверяй себя богу, изучай священное писание, и тогда… с воздаянием за веру на этом свете, правда, у религий было туговато, основные преференции ожидались за смертным барьером.

А приверженцы новой Традиции просто совершали чудеса. Захватывали корабли и базы, считавшиеся неприступными, и решали вопросы из разряда нерешаемых. Верить в это не требовали, а кое‑что из свершенного так даже пытались сохранить в тайне. Обрядов не придерживались, если не считать таковыми канонов военной службы, закрепленных в уставах и инструкциях.

Только по уставу служили все, а чудеса творили лишь сыны Даждь – бога.

Священного писания на руках у них не было и не ожидалось, да и богу самому не находилось места в их вселенной.

Они просто совершали чудеса.

Луна-1, конференц – зал Европейского института космоса, звездно – радужный флаг

– Только не говорите мне, что русские совершают чудеса! – желчно предупредил адмирал Штерн. – Я знаю, что они совершили. Чего я не знаю – почему вы им это позволили. Но надеюсь узнать. Приступайте, у вас у всех мало времени.

Руководители отделов, лабораторий и исследовательских групп сидели, уткнувшись в информаторы. С адмиралом Штерном им ранее сталкиваться не доводилось, и они пока не решили, как реагировать на его хамскую манеру общения с лучшими научными умами человечества. По крайней мере, они считали себя лучшими.

– Позволить или не позволить что‑то русским могут только военные, – наконец мирно заметил престарелый ректор.

– А вы кто? – удивился Штерн. – Ваш институт на три четверти финансируется нашим космофлотом, а лаборатории загружены военными заказами!

– Но мы…

– Ежи! – поморщился адмирал. – Эти дармоеды оторвались от жизни, как я посмотрю! Где там… где, где, я спрашиваю, эти, как их…

Адъютант аккуратно подложил ему панель информатора.

– Конвой где, я спрашиваю?! – рявкнул адмирал.

Гремя протекторами, в конференц – зал решительно вошел наряд военной полиции и остановился в ожидании в центральном проходе. Ученые мгновенно замолчали, оценивая ситуацию с научной точки зрения. В смысле – к чему бы военная полиция на научной конференции?

– Систему защиты Клондайка разрабатывала ваша седьмая лаборатория! – хищно уставился в притихший зал Штерн. – Освоили все средства, как помнится, и дважды просили добавки! Руководитель лично просил, вон он сидит… да – да, ты, жирный, как тебя там?

– Доктор Либеров, – подсказал адъютант.

– Сам знаю! Так на что потрачены средства? На защиту, которую спокойно проходят какие‑то сраные бунтовщики?!

Толстяк в средних рядах под всеобщими взглядами изобразил бурное негодование.

– Мы выполнили все до одного пункты проектного задания! – выпалил он. – Приемная комиссия – ваша флотская приемная комиссия! – не предъявила претензий и замечаний!

По условному знаку полицейские стремительно продвинулись через ряды кресел, подхватили руководителя лаборатории и вытащили из зала. Среди ученых прокатился возмущенный ропот.

– Я согласен, доктор Либерофф не допустил в работе своей лаборатории брака, – неожиданно спокойно и рассудительно сказал адмирал. – Его сотрудники добросовестны. Так же добросовестны, как разработчики систем связи – группа «Гамма» и конструкторы полигона Љ6, вижу вас – или создатели новейших локаторов, коими являются многие из присутствующих, потому что локаторы – специализация вашего института… но флоту не нужна ваша добросовестность. Флоту нужны локаторы, обнаруживающие противника. А вот с этим проблемы. Господа, вынужден констатировать: вы не находитесь в авангарде современной науки. А посему космофлоту более не нужны. Я не кровожаден, господа. Я даю вам на то, чтобы убраться на Землю, целых два часа – вполне достаточный срок, чтоб дойти до космодрома шагом. Через два часа ваши жилые модули будут зачищены имперским спецназом, и они с вами церемониться не станут, потому что очень огорчены гибелью боевых товарищей на Клондайке. Да, и я разрешил им стрелять на поражение. Не смею задерживать. Капрал, подайте сигнал на выход!

Один из полицейских поднял автомат и выпустил очередь в потолок. Адмирал удовлетворенно проследил, как с потолка падает декоративная панель и разбивается об голову какого‑то несчастливца, и не спеша пошел к выходу вслед за толпой ученых.

– Научно – исследовательский институт – очень сложная структура, – осторожно заметил идущий рядом адъютант. – Поломать легко, на восстановление уйдут годы.

– Знаю! – раздраженно сказал адмирал. – Но допустить, чтоб мои корабли тыкались по космосу слепыми котятами, тоже не могу! Чтоб ответить на новые вызовы, институту нужна свежая кровь, а для этого надо спустить старую. Русские прошли через наш сектор – это как? Захватили корабль орбитальной обороны – нормально, да? Между прочим, именно вот эти яйцеголовые разрабатывали для него глаза и уши! Ежи, «Нибелунг» предназначен именно для обороны! Его захват ничем иным, кроме тотальной слепоты, объяснить невозможно! Как и успешный десант русских на Клондайк! Мы его, конечно, вернем обратно – но сколько там русские успеют разломать? А из‑за кого? У меня сложилось впечатление, что там, где появляются русские бунтовщики, всех вдруг поражает слепота! Пусть яйцеголовые ответят за это по законам военного времени, если не могут объяснить, как русские сделались невидимками! Или тоже считаешь, что русские творят чудеса, а, Ежи Радзивилл?