Текст книги "Охота на тринадцатого (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

Соавторы: Владислава Груэ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Русские будут спать, сэр. Капитан Буковски оставил неплохие наработки в этом направлении.

– Вот и занимайтесь своим делом. А я займусь своим.

И адмирал захромал прочь.

– Сэр, прикажете ликвидировать Лючию Овехуна? – окликнул его разведчик.

Старик неохотно остановился.

– Если это необходимо.

– Наоборот, нам лучше сохранить ей жизнь, сэр. Дело в том, что… она ни с кем не вступала в близкий контакт, пока была с вами. Хотя с информативной точки зрения начальник штаба был бы ей более полезен. Он моложе, чем вы, гораздо симпатичней – и бабник. Легкая добыча для шпионки. Мы ждали от нее соответствующего шага в нужную постель. Однако она… получается, она хранила вам верность. Она испытывает к вам сильное чувство, сэр. И в нужный момент мы это используем.

– Лучше подумайте, кто такой «тринадцатый», и что, черт его подери, ему нужно в «черной бороде»! – бросил адмирал и ушел.

Могло ли зародиться что‑то подобное новой вере у европейцев? Вряд ли. Им это не требовалось, потому что и так все было. Опять же, качество человеческого материала. Вот Генрих фон Тирпиц, вроде бы сильная личность и настоящий специалист – но не хороший человек, а это главное. Палач и садист хорошим человеком быть не может, как бы ни убеждали в обратном историки всех времен, обеляя и возвеличивая известных всем государственных деятелей.

Уж я‑то знаю, я жил тогда.

Я – тот, кто молчит…

Шаг шестой
«Локи», оплот бунтовщиков

Широкое лицо десантника угрожающе нависало, закрывая своим неприятным видом нежно – зеленый потолок медблока. Офицер машинально определил у него слабую отечность, присущую всем злоупотребляющим стимуляторами, и легкий ожог глаз. Видимо, нарвался на лазер, и щиток не все загасил. Майор моргал слезящимися глазами, но глядел тем не менее свирепо.

– Не скажешь, каковы наши дальнейшие планы – обратно в кому введу! – пригрозил майор. – Вручную!

Офицер прикрыл глаза. Вздохнул. Подождал, пока прояснится сознание.

– Сколько десантников живы?

– Девяносто, но ты не увиливай от ответа…

– Летно – подъемные? И подробно, пожалуйста.

– Ну… два тральщика целые, малый постановщик помех, этот с центральной базы к нам прибился, ремонтные платформы местные мы не успели поломать, и парочку SS твой экипаж уже восстановил… а с «Чертями» плохо. Битые все, и мало кто вернулся. Шесть из «Амазонок», как будто заговоренные, да «семерка» еще на ходу… или вы вправду заговоренные, а? Молчишь? А мы и так знаем! Что еще… из эскадры прикрытия центральной базы два десятка экипажей твои ребята вытащили из боя, но боеспособных «Чертей» там практически нет: боезапас выбран, хорды пустые, сферы в дырках – и подошло звено из карательного корпуса, эти целенькие, гады. К нам просятся, представляешь? Что с ними делать, пока не знаем, ребята предлагают грохнуть. И это все.

– А десантные элементары?

– Десантные элементары – это наши элементары, а наше мы никому не отдаем! – возмутился десантник. – Ребята на них, как на Даждь – бога, молятся! С элементарами мы – настоящий десант! И не проси – наше!

Офицер открыл глаза и внимательно посмотрел на собеседника.

– Ты что‑то говорил про кому, майор?

Здоровенный десантник заерзал и попытался спрятать руки.

– Извините, товарищ младший лейтенант, брякнул не подумав. Больше не повторится.

– Что сделали с персоналом «Локи»?

Десантник неопределенно хмыкнул. Посмотрел на свои огромные кулаки.

– По – всякому, – наконец выдал он. – Кого застрелили, кого так… а тех, кто в лазерных батареях заперся, так вообще… а что?

– Я имею в виду технический персонал, – уточнил офицер. – У нас это называется палубой жизнеобеспечения, у европейцев сервис – групп. Кто‑то меня лечил, и вентиляция работает, уборку недавно делали, как вижу… что с ними?

– Работают! – пожал плечами майор. – Не нам же с пылесосами ходить! Руководство мы грохнули сгоряча – а что они в погонах? Некогда было знакомиться! Ну и… а остальные работают. Как‑то договорились между собой, мы не вникали.

– То есть у нас на борту полтыщи потенциальных диверсантов, вредителей и шпионов, за которыми никто не присматривает?

– Почему – никто? – обиделся десантник. – А капитан Михеев? Он стукачей даже среди моих пытается вербовать, контрик поганый, представляешь?

– Молодец, – пробормотал офицер. – Поддержи его, он хороший человек. И помоги подняться, что‑то гравитацию дергает.

Полетный скафандр лежал на кокон – кушетке. Офицер оделся, проверил личное оружие – на месте. Потом поискал шлем. Майор виновато развел руками.

– Ах да, он же разбился, – с трудом припомнил офицер. – Принеси какой‑нибудь.

– Я бегать должен, как молодой? – оскорбился здоровяк. – За лепестком на входе охраны болтается полвзвода, щас прикажу.

– Охрана? – вяло удивился офицер.

– Охрана, – твердо сказал десантник. – Трехсменная, эшелонированная, с тяжелым вооружением, и один боец постоянно в активированном экзоскелете. У нас их мало осталось заряженных, но для тебя не жалеем. И еще я отдал приказ по всей роте держать тебя в сфере внимания постоянно и защищать ценой жизни. Комэск – один амазонок приказала своим то же самое. Теперь ты не останешься в одиночестве никогда.

– Представляю.

– Нет, не представляешь, – серьезно сказал десантник. – Мы все умеем драться и, если надо, погибать. Но решать, как жить дальше – только тебе.

– Почему? Я не старший по званию, не самый опытный…

– У тебя выходы на… верха. Ну, ты понял, да? Без них нам сразу конец, как и предыдущим бунтам, мы же понимаем – и будем беречь тебя и амазонок, как умеем и даже сильнее. А звание мы тебе придумали, выше не бывает!

Майор внезапно ухмыльнулся.

– Ребята за неделю, пока ты лежал, извелись на нет! – признался он. – Гадаем, что ты прикажешь делать! У тебя же наверняка есть… подсказки оттуда?

И десантник повел могучей челюстью к потолку. Офицер молча тронул сенсор лепесткового затвора. Мелькнули на расходящихся лепестках обнаженные девицы, стал виден коридор, почти полностью перекрытый широкими спинами десантников.

– Я сразу говорю за всех своих ребят! – решительно сказал майор. – Мы ради России готовы на все! Скажешь пойти штурмом на Луну-1, на генштаб войск внеземного базирования – пойдем! Лишь бы не зря, а так… жизни отдать не жалко! Задрало глумление над великой нацией!

Офицер аккуратно тронул охранника за плечо, тот чуть заметно сдвинулся, не прекращая наблюдать за пространством ответственности.

– А сами что думаете? – спросил офицер и шагнул в коридор.

– Мы‑то? – хохотнул майор, пристраиваясь сбоку. – Мы десантура, нам думать нечем! А так… власть в России надо захватывать, товарищ младший лейтенант, вот что мы думаем! И всех продажных манипуляторами рвать! И если появился такой, как ты, значит, судьба за нас! Ты – ее голос и руки, мы же понимаем! Только укажи цель!

– А если без захвата власти? – внезапно спросил офицер.

– Это как? – удивился майор. – В «черной бороде» сидеть? И много насидим? Корабль огневой поддержки в автономке способен находиться до двух боестолкновений включительно, а потом будьте добры пополнять склады на базе! Расходников здесь нет. Ремонтная база слабая. Производств нет. Собственная зеленая зона растит узкую линейку продуктов, все агроимперии на лунах. Так что нам надо двигаться к цивилизации, без вариантов!

– Можно корсарить, – обронил офицер. – Брать нужное на грузовых трассах.

– Это вариант! – оживился майор, и охрана поддержала его одобрительным гудением. – Благородные разбойники, а что? Как в фильме, как его… «Бей чужих, чтоб свои боялись!», во, вспомнил!

– Благородные разбойники – оксюморон, невозможное сочетание, – пробормотал офицер. – Разбойники – они благородными не бывают, они грабят тех, кто послабее – и не думают о глумлении над великой нацией. У разбойников сил нет на благородное поведение, им просто хочется жрать…

– Вот любишь ты хорошую песню испортить! Хорошо, а что сам предлагаешь? Приказывай, товарищ император!

Офицер вздрогнул и пристально глянул на десантника.

– Ну, как‑то же надо тебя называть? – смутился майор. – А то «товарищ младший лейтенант» ухо режет! Младшие лейтенанты передо мной, майором, должны на задних лапках бегать, а не наоборот! Твой экипаж тебя кэпом обзывает – дураки! А мы не дураки, мы умные, и своего лидера позорной кличкой не назовем! Значит, товарищ император. Чем не нравится?

– Ответственность большая, – буркнул офицер и отправился по коридору к осевой. – Давай лучше ознакомимся с собственностью. Где тут пандус на эскадренную палубу?

– А здесь нет пандусов! – с удовольствием сообщил майор. – Здесь лифты!

– То есть, если лифты в бою откажут…

– Европейские не откажут! Это тебе не российские корабли, самые надежные, мать их Даждь – бога от внебрачной связи правнучка…

– Что возвращает нас к вопросу о техническом персонале «Локи», – вздохнул офицер. – Без них лифты встанут, я вас, разгильдяев, с детства знаю. Ладно, лифты. Поехали.

Зеркальные стенки лифтовой кабины напомнили офицеру кое‑что, он огляделся в поисках трупов и оторванных рук, но не увидел даже затертых пятен крови. Похоже, персонал, устрашенный видом десантников, работал и за страх, и за совесть.

– Охрана твоя бесполезна, майор, – тихо сказал офицер. – У «Локи» жгутовая структура, как у большинства кораблей подобного класса. То есть параллельно жилым коридорам идут технические проходы. В меня могут выстрелить сквозь любой светильник, сквозь любую решетку вентиляции, и охрана успеет разве что отомстить, и то не факт. На корабле полтыщи человек враждебного контингента, плюс в собственных рядах кого только нет. Меня сохранит только тайна, майор.

– В смысле? – так же тихо спросил десантник и оглянулся на охрану.

– Можно меня свергнуть, – криво улыбнулся офицер. – Видели в видеомирах, как императора свергают? Например, ты свергнешь. Ты и целый майор, и с самого начала в лидерах бунта. Я вернусь в экипаж «семерки», а ты правь. Второй стрелок малого истребителя – личность совсем незаметная, кому он нужен?

– Ага, щас, разбежался! Значит, сразу я стану нужен всем, да? А я после абордажа что‑то жизнь возлюбил всеми синапсами души, представляешь? Не, не пойдет.

– То есть пусть стреляют в меня? – уточнил офицер.

Майор не нашелся с ответом, переглянулся с охраной.

– Мы подумаем, – тихо сказал один из охранников. – Ваше предложение… слишком сложное по последствиям. Нашему майору только доверь, он так науправляет, всей ротой не разгребешь.

– Но – но! – покраснел майор. – Субординация где?!

– А возле матки Штерна сгорела, товарищ майор. Вместе с ребятами.

Майор подумал – и угрюмо кивнул, соглашаясь.

– Привыкай, – вздохнул офицер. – У меня в экипаже такая же вольница, слова не дают сказать.

– Мы можем создать дымовую завесу, – предложил тот же охранник негромко. – Со стороны будет казаться, что командует наш майор. И капитан Михеев. И еще кто‑нибудь. Но правьте вы. А майор Быков будет кричать громко и уверенно, у него хорошо получается.

– А куда я денусь, – вздохнул офицер.

– Тогда скажи нашу первую цель! – ухмыльнулся майор. – У моих ребят пари зависли! Учти, лично я поставил на «луну-44»! Идеальное захолустье, я там бывал! И производственные мощности есть, там какая‑то исследовательская лаборатория. Захватить можно даже нашими силами – если лазерные батареи нейтрализовать, конечно.

– Не скажу, – мстительно улыбнулся офицер. – Пока что осваивайте корабль, готовьте канониров на лазерные батареи, операторов на радарные группы – в общем, всех, кого грохнули.

– Нас столько не наберется, – промямлил майор. – Мы тут… хорошо погуляли.

– Уверен, вы что‑нибудь придумаете… так, откуда у нас взялись две «Косатки»? Вон, на старте стоят?

– Прилетели, – пожал плечами десантник. – Каждый день прилетают. Как нас находят в «черной бороде», не понимаю, как будто им трассу провесили. Возьмите, говорят, к себе в бунтовщики, задрало глумление над великой нацией. Готовы рвать всех в клочья ради великой России. И не поймешь, шпионы или нет. Пока что думаем. Мы думаем, а они устраиваются, как у себя в личной зоне, наглые такие, почти как десант наглые! Одна прилетела неделю назад, а уже организовала разведку, представляешь? И ладно бы наша, а то испанка, представляешь? Хотели грохнуть за наглость, да наш контрик жизнью за нее поручился…

– Представляю! – странным голосом сказал офицер и дернулся сначала к ремзоне, потом обратно к лифтам. – Где она?!

– Так… она укрепленный сектор сделала рядом с генераторным отсеком, заодно экраны Фридмана охраняет… что, грохнуть?

– Я тебя сам за нее грохну! – всерьез пообещал офицер.

– Майор, у нас сейчас стрельбы лазерных батарей! – напомнил один из охранников.

– Почему я не…

– Уже знаешь. Пошли – пошли, заодно над субординацией поработаешь, пока мы стреляем. Да, это не то, что мы ожидали. Но товарищ младший лейтенант не совсем выздоровел, не видишь, что ли? Давай – давай, майор!

Десантники дружно отдали честь и зашагали к коридору, где над аркой входа на четырех языках было написано предупреждение, что входить запрещено всем, кроме офицеров с шевроном «блитц». А офицер развернулся и побежал к генераторному отсеку. Отсек, как на любом корабле, располагался в геометрическом центре корпуса, потому что российские генераторы, самые лучшие в мире, объемные формы сложнее шара поддерживали так, что матов не хватало, а европейские, наверно, поддерживали всё, но шаровая конфигурация все равно считалась самой устойчивой. Так что – тоже в центре.

Он бежал, не представляя, что станет делать, если сектор окажется закрытым. Теоретически он, лидер мятежа, мог пройти куда вздумается – но только теоретически. А практически люди, живущие годами в замкнутых объемах кораблей, в тесноте и скученности, отгораживались от суеты везде, где только можно. Ныряли в коконы виртуальной реальности в личных сотах и казармах. Ставили запароленные лепестковые мембраны на рабочие помещения – особым шиком считалось закрыть обычный вход диафрагмой компрессионной защиты. Укрепляли сектора, норовя ограничить право допуска туда даже военной полиции. И тащили туда все, что плохо лежит. Реально пройти по кораблю без препятствий возможно было только по осевым. Малые коллективы, к сожалению, не только отгораживались от бесцеремонного мира, но и устраивали обычно в своем закутке феодальную вотчину, а то и реальное рабовладение – смотря какие склонности имелись у непосредственного начальства. Каждая служба считала рабочее место своим личным пространством и крайне неохотно впускала чужих. К связистам, например, пройти было гораздо сложнее, чем к разведчикам. А на склады вооружений – вообще только с ротой десанта в качестве универсального пропуска. Феодализм в космосе он считал безобразным явлением и собирался это изменить, но – потом. Сейчас его душа пела и трепетала, и жаждала встречи.

Он увидел ее далеко впереди и чуть не сошел с ума от радости. Высокая девушка – лейтенант шагала в окружении пилотов и что‑то втолковывала им.

– Лючия! – закричал он и рванул.

Девушка оглянулась, замялась, но потом подала знак пилотам идти без нее. Он налетел на нее в каком‑то безумном порыве и, наверно, подхватил бы ее и закружил, но она едва заметно уклонилась и выставила вперед руки. Огромные черные глаза глядели на него немного испуганно.

– Живая! – выдохнул он и схватил ее ладони.

– Я тоже рада, что ты уцелел, – настороженно сказала она.

А его словно ударили в лицо. Он выпустил тонкие ладошки девушки и отступил на шаг. Лючия удивленно и вопросительно смотрела на него и неуверенно улыбалась, а он почему‑то больше не мог посмотреть ей в глаза. Не так должна была встретить его любимая девушка, совсем не так, он понял это внезапно и предельно ясно. Он умел чувствовать людей. Открылось это свойство еще в академии, после занятий прикладной психологией, и поначалу здорово его испугало. Оказывается, это не так уж приятно, когда стоишь напротив кого‑то и с первых слов слышишь, что тебе врут. Слышишь и видишь. Зрительный ряд восприятия оказался даже более информативным, чем звуковой. Лючия, любимая его, его огонь и свет, звездочка космоса… а ладошки безвольные. Высокая грудь не взволнована дыханием. В глазах легкая настороженность. В голосе тепло, а за теплом – ничего больше. Она действительно рада его видеть живым – но это все. А с чего, собственно, он решил, что для нее он больше, чем лидер мятежа? С чего? С того, что у него на панели управления огнем ее голо?

– Занята? – спросил он, не поднимая глаз.

Девушка невольно оглянулась на уходящих пилотов. Занята.

– Мастер – класс для пилотов – разведчиков, – призналась она. – Немного подождут.

Резко кольнуло сердце. Это тоже пришло в академии, вместе с даром чувствовать людей. Этакий сомнительный бонус. Мол, воспринимаешь сердцем – получай. Он поморщился, потер левую сторону груди и наконец поднял глаза.

– У меня всего один вопрос, – спокойно произнес он. – Где европейцы держат пленных? Ты должна знать.

Девушка на мгновение задумалась.

– Клондайк, фильтрационный центр, – четко сообщила она. – Купол 1325…

Разведчица говорила ясно и очень правильно. Испанка, верно подметил майор. Русские такой четкости речи могли добиться лишь специальными тренировками на дикторских курсах, а у Лючии получалось само собой. Милая, страстная… чужая.

– Спасибо, – кивнул он и ушел.

До самого поворота коридора он чувствовал, что Лючия испытующе смотрит ему вслед, поэтому старался идти спокойно и ровно. А за поворотом сердце сдавило так, что от боли выступили слезы на глазах. Он опустился на колени, согнулся, но вдохнуть все равно не получилось. По горькому опыту он знал, что главное сейчас – вдохнуть воздух. И тогда отпустит. Не сразу, и больно будет – но отпустит. Проклятый дар. И ведь что противно – сердце‑то здоровое! Наведенные боли, хворь изнеженных девиц из старинных кинофильмов, вот что это было. Позор для боевого офицера.

Вдохнуть получилось, когда он уже готовился потерять сознание. Сквозь сжатые зубы, чуть – чуть, но удалось. Сначала удалось вдохнуть, а потом и подняться на ноги. Он прислонился к стене, постоял несколько минут, морщась и растирая грудь, дожидаясь, пока боль снизится до терпимого уровня, потом выпрямился и зашагал к эскадренной палубе, в мыслях ругая себя всяческими нехорошими словами. Позор для боевого офицера, стыд и срам.

Главный герой не может быть слабым, это базовое положение жанра. А у меня – может, потому что пишу не жанровую повесть, пишу саму жизнь.

В жизни человек без душевных слабостей – человек без души.

Бездушных правителей нам хватило за предыдущие века правления.

Умники наверняка возразят – руководитель не имеет права на душевную слабость, руководитель со слабостями уязвим. Это правда, но… а на кой черт он нужен, бездушный правитель, не задумывались? Он же вреда обществу приносит столько, что за поколения не исправить. Я жил при бездушных, я знаю.

Зал тактического планирования оказался маловатым для такого количества людей. Офицер с недоумением осмотрел собравшихся. Быстрый подсчет показал, что в сдвоенных креслах вокруг огромного тактического проектора расположились все без исключения летные экипажи, и амазонки в их числе, и даже команда «семерки» поглядывала на него настороженно из угла. Ну и десантники, разумеется, как без них. Эти явились всего лишь половинным составом.

– Почему десантники не все? – язвительно поинтересовался он. – И техничек бы прихватили, лифтеров, поваров…

– Не вижу ничего смешного, товарищ младший лейтенант, – угрюмо отозвался майор. – Мы бы все пришли, но кому‑то надо дежурить на батареях и средствах контроля пространства. Мы сейчас представимся по случаю вступления в должность, вы поймете. Майор Быков, командир ударно – штурмовой роты спецназ и временный комендант «Локи», честь имею!

– Капитан Михеев, контрразведка, временный командир группы лазерных средств поражения, честь имею!

– Командир первой лазерной батареи…

– Командир второй…

– Командир дивизиона «Тор», техник – лейтенант…

– Начальник объединенного узла связи, старшина…

– Начальник ЗАС и средств шифрования…

– Руководитель группы средств технического обеспечения оперативного управления боем, сержант Механик, честь имею…

– Начальник спасательной службы, сержант…

Должности сыпались и сыпались, и им не было конца.

– Старшина Буревой, особая экспериментальная группа, временный старший помощник временного коменданта, – буркнул старшина и поднялся. – Таким образом, товарищ младший лейтенант, у нас остаются незакрытыми более четверти руководящих должностей – если считать, что ремонтные, восстановительные и перманентные службы мы закроем предыдущим личным составом «Локи». Если примем решение европейцев к работе не допускать – более половины. И тогда ко всему прочему добавляется 418 заключенных, которых надо кормить, обслуживать и охранять. Да, и назначенные руководители не все имеют представление о новой работе, у нас просто нет нужных специалистов. Хватает пилотов и десантников, но они бесполезны на лазерных батареях, например. Честь имею.

И старшина сел.

Офицер тщательно обдумал ситуацию. Ему не мешали.

– Вы собрались здесь, чтоб узнать, что мы будем делать дальше, – в результате сказал офицер. – Что ж. Наша задача – атаковать Клондайк.

Возмущенный гул был для него ожидаемой реакцией.

– Мы не спрашиваем, почему! – пробился сквозь шум голос майора. – Мы спрашиваем – как?! У нас не хватает личного состава даже для управления кораблем!

Офицер поднял руку, и установилась тишина.

– Разведка, сколько пополнения мы принимаем в трехсменку? – негромко спросил он. – Ведь это вы провесили трассу из российского сектора в «черную бороду», к нам? Без приводных маяков нас не найти, значит, они поставлены. Лейтенант Овехуна?

– А расстрелять за такое? – раздался голос майора. – К нам по маякам карательный корпус подгонят как нечего делать!

Девушка поднялась во враждебной тишине.

– Приводные маяки установлены с разрывом и сменой вектора, – четко выговаривая каждый звук, доложила она. – В разрыве в режиме частичной невидимости дежурит разведчик. Его задача – проверять прибывающих по трассе и работать в случае необходимости дополнительным маяком. Отдел контрразведки принял за последнюю трехсменку восемь пилотов на «Косатке» и спецгруппу дальней разведки в количестве пяти человек на поисковике новой серии. Один пилот задержан по подозрению в диверсионной деятельности. Таким образом, при сохранении тенденции, восстановленная бригада «Внуки Даждь – бога», место дислокации корабль огневой поддержки «Локи», будет полностью укомплектована офицерским составом через пять трехсменок ожидания – без совпадения занятых должностей с профессиональной специализацией. Доклад окончен.

– Извиняюсь, – буркнул майор.

– Извинения приняты.

– Один вопрос решен, – невозмутимо подытожил офицер. – Теперь, товарищи специалисты с профессиональными умениями, не совпадающими со спецификой занятых должностей, извольте перечислить причины, не позволяющие нам провести заявленную операцию.

Поднявшийся гвалт он решил считать проявлением мыслительной деятельности и отвел пять минут коллективу на «пошуметь». Еще ему было любопытно, кто возьмет на себя лидерство в переговорах с начальством, то есть с ним.

В пять минут, естественно, никто не уложился, но в конце концов поднялся один из офицеров.

– Командир дивизиона «Тор», техник – лейтенант Еремеев, – криво усмехнулся новоявленный артиллерист и неофициальный лидер летно – подъемного состава. – По основной специальности инженер ремонтной группы тяжелых истребителей серии «Косатка», то есть ни черта не смыслю в том, чем собрался руководить – это если перевести вежливые выкрутасы нашей испаночки на понятный язык. Но общие соображения готов изложить. Они таковы: для начала – нам не пройти к Клондайку. Российский космофлот не смог, чем мы лучше? Мы не лучше, мы хуже, то есть слабее. В последний раз к Клондайку не прошла сводная группировка из трех маток – а сейчас в нашем распоряжении всего лишь корабль огневой поддержки, с полуэскадрой битых истребителей на борту. Далее. Если мы пройдем, то нам нечем громить европейскую базу. Такую базу, как Клондайк, нечем громить и всему российскому космофлоту, если что. А у нас… истребителей фактически нет. Наша стрельба из «Торов» может рассмешить европейцев до полусмерти, но этого мало. Операторов дронов у нас вообще нет, это отдельная и довольно сложная профессия. Лазерные батареи укомплектованы, стыдно сказать, десантниками…

– Было б стыдно, если б пилотами! – рявкнул майор – десантник, поддержанный гулом коллег в тельняшках.

Офицер задумчиво потер подбородок. Вот и противоборствующие группировки обозначились, куда без них. Никакой бунт не отменит факта, что человек – прямоходящая хищная обезьяна, всегда готовая рвать собратьев – конкурентов. Разделение традиционное – десантники против летно – подъемного. Если б не было десантников – летно – подъемные против «обслуги», то есть ремонтников, связистов, оружейников… Но в данном случае – наглые, злобные выходцы из трущоб земной России против наглых, злобных выкормышей инкубаторов и трущобных секторов захолустных баз. Несколько смен назад рубились против европейцев плечом к плечу, и вот уже с презрением скалятся друг на друга. А за что? Групповщина – головная боль любого честного зама по работе с личным составом и профессиональный тупик для военного психолога…

– Продолжайте, лейтенант.

– Но самое главное – у нас нет базы снабжения. Запчасти для «Чертей» на «Локи» не производятся, он, знаете ли, не военный завод. Здесь даже заряды для трассеров не производятся, а их требуется огромное количество. И уж тем более не производятся расходники для распределенных двигателей. Я вообще не знаю, где их делают, это секрет из секретов, а нам они нужны, и сильно нужны, потому что европейские расходники не подходят. Точных подсчетов пилоты не делали, но навскидку – туда мы долетим, но обратно, с учетом того, что на Клондайке придется вести бой и много маневрировать, вряд ли. Но мы и туда не долетим. Пятый флот перекрывает трассу полета, а он, знаете ли, сила. Даже побитый Пятый флот. На один корабль огневой поддержки с избытком хватит. Если случится чудо и не хватит – Клондайк является местом базирования Седьмого флота. Его точно хватит.

– У десанта есть что добавить? – на всякий случай осведомился офицер.

– Экзоскелеты разрядились! – буркнул майор. – Зарядить не сможем, там разовые энергетические модули, на «Локи» таких нет.

– Я вас выслушал, – ровным голосом произнес офицер. – План действий на ближайшую пятисменку: готовиться к бою. Не смотрел, но уверен, что учебных имитаторов на «Локи» с избытком, европейцы серьезно относятся к боевой подготовке, в отличие от российских военных космонавтов, самых самоуверенных космонавтов в мире. Вот и тренируйтесь. Тренируйтесь до рези в глазах, до тошноты и головокружения – но сделайте все, чтоб «Локи» стал грозным оружием в наших руках. Руководители подразделений в отсутствие подчиненных могут начать подготовку с себя. Приступайте немедленно. Через пятисменку уходим в рейд. Совещание окончено.

Возмущенный гул возвысился – и постепенно стих. Его это страшно удивило. Он на месте офицеров уже запрыгивал бы в любое спасательное средство. Рейд на Клондайк даже ему казался сумасшествием. Это что… в него настолько все верят?! От этой мысли ему стало неуютно.

Офицеры, странно поглядывая на него, вставали, коротко отдавали честь и выходили.

– Экипажу «семерки» остаться на месте! – предупредил офицер. – Вы мне нужны.

– У нас по расписанию вылет в охранение через полчаса! – буркнул старшина, но остановился.

– Нормально, тогда я с вами! – тут же решил офицер. – Надеюсь, место второго стрелка не занято?

Буревой странно покосился на пилота, потом на стрелка.

– А я что? – тут же возмутился стрелок. – Я, что ли, ее зазывал? У Шурки вообще штатное место – стрелок «девятки»! Но освободим компенсатор, не проблема! Дел на пару минут! Вон… пилот пойдет и скажет. Сам зазвал, сам и скажет. Шурка не дура, поймет… наверно…

Офицер удержал в себе десяток любопытных вопросов, кивнул и тоже зашагал к выходу. Краем глаза отметил, что Лючия провожает его испытующим взглядом, поморщился и отвернулся.

Однако так просто уйти не получилось. Подошел майор – десантник, вроде как с огромным перечнем вопросов по организации внутренней службы, получил краткий совет работать самому, ухмыльнулся и задушевно сообщил, что он все понимает, секретность и так далее, но нельзя ли узнать настоящую цель операции – чтоб именно к ней и готовиться. Ибо бросок на Клондайк – из разряда дешевой космофантастики, какой дурак в нее поверит. Офицер заверил его, что умение метко лупить из высокоэнергетических лазеров – самое то в предстоящей суперсекретной операции, можно смело идти тренироваться. Майор попробовал возмутиться, но оказался перехвачен уже знакомым рассудительным капитаном – десантником, как оказалось, офицером по работе с личным составом, и благополучно убыл – чтоб на его место встал капитан Михеев, контрразведчик и временный командир лазерных групп.

– Что за недоразумение у тебя с Лючией? – сердито поинтересовался капитан. – Девочка не может понять, в чем провинилась! А она, между прочим, твоя разведка.

Офицер тщательно подумал, перед тем как ответить.

– Правду говорят, что термином «сестра» в контрразведке называют перевербованных шпионок? – тихо спросил он. – Причем перевербованных… как бы сказать… по любви?

Капитан мгновенно помрачнел.

– Правду, – все же ответил он. – Но Лючия действительно моя сестра. А ты дурак.

– Если бы! – тоскливо вздохнул офицер и закончил разговор – чтоб тут же нарваться на следующий, с комэском амазонок, и еще на один, и еще…

– Тяжела императорская доля, горек его хлеб! – ляпнул стрелок.

– Я хлеб не ем, как все инкубаторские, – обронил офицер и полез в дисколет.

Выпускающий у стартовых створок, немолодой уже мужчина в непривычной оранжевой униформе, зачем‑то опустился на колено, чтоб дать отмашку.

– Европеец, – буркнул Буревой, заметив недоумение командира. – Педант и зануда месье Берг. Прописано опускаться на колено еще со времен ихнего швейцарского капитализма, он и опускается, и не лень. Философ – рутеник, ему пофиг, за кем перепонку двигать, лишь бы отношение было нормальное. Нормальное отношение десант ему гарантировал.

Дисколет качнулся и скользнул в черноту космоса. Мимо и совсем рядом проплыл ярко освещенный купол лазерной батареи, дежурный канонир приветственно махнул рукой. Техник – юстировщик со знаком «блитц» на груди оторвался от приборов, приподнялся, приложил пальцы к каскетке и вернулся к работе. Тоже европеец.