Текст книги "Время хищных псов (СИ)"

Автор книги: Влад Вегашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Я не сказал, что ты говоришь на моем языке. Ты только перенимаешь мою манеру речи.

– Это первый шаг к тому, чтобы заговорить на твоем языке.

– Ты научилась отвечать. Ты вообще быстро учишься…

– …но не тому, чему стоило бы?

Он рассмеялся.

– Да.

Протянул руку, двумя пальцами коснулся складки между ее бровей, над самой линией повязки. Слегка нажал, разглаживая.

– Тебе не идет. Это не твое.

– Я знаю. Это твое.

– С тобой все сложнее разговаривать.

– Я быстро учусь.

– Круг замыкается.

– А дождь заканчивается. Мне пора.

– Я знаю.

– Ты можешь ответить на один вопрос честно?

– Я же сказал, что сейчас не стану лгать.

– Да. Еще ты говорил, чтобы я никогда тебе не верила.

– Не сегодня. Спрашивай.

– Лианна. Она действительно в безопасности?

– Нет. Она постоянно в опасности – он мечтает до нее добраться.

– Ты говорил…

– Я говорил, что сейчас она находится там, где для нее наиболее безопасно.

– Когда ты вернешь ее?

– Когда Левиафан будет уничтожен. Но не говори об этом полуэльфу. Вообще никому не говори обо мне. Пусть и дальше считают меня врагом.

– Ты и есть враг.

– Правильно.

– Я скажу то, что сочту нужным.

– Делаешь выводы?

– Да.

Она встала, подобрала лежавший рядом на земле посох. Вышла из-под навеса, положила руку на холку подбежавшего коня.

– Мы еще встретимся.

– Это вопрос.

– Констатация факта.

– Это вопрос.

– Игра словами.

Он улыбнулся.

И смотрел ей вслед, пока тонкая фигурка на хищной лошади не скрылась за гребнями холмов.

Игра словами. Игра слов. Игра в слова. Какая разница? Главное, что слова в игре.

– Хайклиф разрушен, сэр Дальстон мертв, Левиафан разъярен и больше не станет ни таиться, ни сдерживаться, – подытожила Арна. – И я не знаю, что нам делать дальше…

Гундольф, черный от горя, рвал на мелкие клочья салфетку. Сэр Лайорн, казалось, просто не слышал слов Танаа – он уже минут десять сидел неподвижно, глядя в одну точку, и почти что даже не дышал. Талеанис нервно кусал губы и пил вино стакан за стаканом. Орогрим просто сидел мрачнее грозовой тучи. Эстис де Карнэ, чувствовавший себя чужим в собственном доме, только подзывал порой слугу – тот, не дожидаясь приказа, по одному взгляду графа понимал, что требуется, и через минуту на столе оказывались очередные две бутылки вина.

– Что мы будем делать дальше? – нарушил воцарившееся в гостиной гробовое молчание сэр Лайорн. Он бы молчал, но тишина стала уже просто невыносимой.

– Я не знаю, – покачала головой Арна. – Теперь – не знаю… Левиафан повсюду запустил свои щупальца, преданные ему люди по всей империи занимают высокие посты, но это не беда – ими займутся в Тринадцатом департаменте. Насколько я поняла, эта служба умеет делать свою работу.

– Уметь-то умеет, но… – Гундольф залпом осушил стакан и тут же заново его наполнил. – Арна, мне кажется очень подозрительным то, что тебя отпустили. Зная, какой информацией ты обладаешь… кстати, а откуда этот следователь вообще знал о том, что ты в курсе, как уничтожить эту мразь, Левиафана?

– Я проговорилась, – поморщилась девушка.

– Тем более. Получив такую зацепку, он тем не менее тебя отпустил… почему?

– Я не хочу об этом говорить, Гундольф, – она понимала, что слишком резка, но в то же время знала – если не расставить точки сейчас, то молодой Грифон не отвяжется. – Довольно того, что я здесь, с вами, а не еду в Мидиград в кандалах и под конвоем.

– Что дальше, что дальше… – невпопад сказал вдруг Талеанис. – Вы как хотите, а я намерен заняться исполнением пророчества. Если уж мне положено убить Левиафана, то я это сделаю. Вне зависимости от… всего остального.

– Он разотрет тебя в пыль раньше, чем ты приблизишься на расстояние удара мечом, – серьезно сказала Арна. – Я видела, на что он способен – у тебя нет ни единого шанса.

– Я все же попытаюсь. В конце концов, нам больше ничего не остается, так ведь?

– Разрешите мне сказать, – поднялся сэр Лайорн. – У меня есть одна мысль… она совершенно безумна, но все же лучше, чем вообще ничего, не так ли? Я много думал о том, как временно… нет, не лишить Левиафана силы, но хотя бы ослабить его достаточно, чтобы Талеанис мог сразиться с ним. И кое-что придумал. Левиафан – демон, так? В старые времена, когда наша империя только зарождалась, демоны в мире не были такой уж большой редкостью. Они прорывались в наш мир через врата, открытые неопытными демонологами, замахнувшимися на слишком высокий для них уровень, они приходили, порабощая людей – думаю, все слышали о печально известных “сделках с демонами”, когда люди платили своей душой за какие-либо блага. Если есть опасность – люди ищут способ с ней бороться. Демоны были опасностью – и против них тоже нашлось оружие.

– Какое? – заинтересованно вскинул голову Талеанис.

– Вера. Чистая вера и искренняя молитва. Боги – тогда их было много – помогали своим смертным последователям. Специально обученные священники странствовали по миру и силой молитвы изгоняли демонов обратно в ад. За три века удалось истребить почти всех тварей, а те, что уцелели, вынуждены были бежать в горы, за Вайратский хребет. Ходили слухи, что там они вновь расплодились, но в империю больше не совались.

– Вайратский хребет? – удивился Гундольф. – Но сразу за ним ведь находится Сэйкарон.

– Верно. Но Сэйкарон существует всего лишь около трехсот лет. Его основал Камалайн, бывший первосвященник Магнуса, приговоренный к казни кардиналами – за ересь. Признаться, я не помню деталей, но, кажется, Камалайн пытался совершенно иначе трактовать святые слова Магнуса и даже создал некую теорию, опровергающую его божественность. Разумеется, Церковь не могла такое простить. Неизвестно, как еретику удалось сбежать, и не одному, а с большинством своих последователей – то было смутное время, и многие считали, что Магнус отвернулся от своей страны и своих верующих, так что зернышко сомнения упало в подготовленную почву. Камалайн и его соратники бежали за Вайратский хребет, и их долгое время считали погибшими… пока спустя восемьдесят лет не с стало известно о возникшей словно бы из ниоткуда стране. Согласно логике, тысяча человек – именно таково примерное число ушедших с Камалайном – никак не могли меньше, чем за век расплодиться в таком количестве, но факт оставался фактом. Сейчас Сэйкарон – небольшая, но очень сплоченная страна, каждый житель ее является последователем церкви Мазуса – так, согласно Камалайну, звали брата-близнеца Пресветлого Магнуса, который на самом деле и совершил все подвиги, приписываемые Первому императору.

– Это все очень интересно, – перебил рыцаря Талеанис. – Но какое отношение…

– Самое прямое. Если вы помните, я начал с того, что демоны ушли за Вайратский хребет, и больше о них никто и ничего не слышал. Спустя почти полторы тысячи лет туда же ушел Камалайн и его последователи. И мало того, что выжили, так еще и сумели добиться невозможного: создали страну, которая на данный момент является достаточно серьезной угрозой для империи. Напрашивался один вывод – они сумели договориться с демонами. Вот только Кодекс Мазуса – их священное писание – категорически осуждает любые контакты с демонами. Демонопоклонничество – одно из страшнейших преступлений в Сэйкароне. Даже за чтение книг по демонологии сжигают на кострах, делая исключение только для боевых клириков.

– Боевых клириков?

– Именно. Это священники Мазуса. Их посвящают богу еще в младенчестве, специально обучают. Они владеют особой магией, схожей с магией легендарных паладинов Магнуса, но куда более сильной. Они знают о демонах все, что о демонах возможно знать. Их основная задача – находить и уничтожать демонов, неважно, прорвавшихся в наш мир сейчас, или оставшихся с тех древних времен.

– Кажется, я понимаю, к чему вы клоните… – проговорила Арна. – Но как нам уговорить Церковь Мазуса помочь нам?

– Не церковь, – покачал головой сэр Лайорн. – Нужно найти непосредственно боевого клирика Мазуса, посвятившего себя истреблению демонов, и уговорить именно его. И сделать это придется вам, леди Арна.

– Я поеду с ней! – мгновенно вскинулся Орогрим.

– И не проживешь даже дня после того, как пересечешь границу Сэйкарона, – мрачно проговорил Мантикора. – Вы оба не проживете. Сэр Лайорн нам тут очень красиво все рассказал, только забыл упомянуть одну маленькую подробность: боевые клирики занимаются уничтожением не только демонов, а любых чудовищ. От василисков и гидр до эльфов и орков.

– Даже если у нас будет такой клирик, что нам это даст? – Гундольф, казалось, не слышал возмущенной тирады полуэльфа. – Убить Левиафана все равно может только Талеанис.

– Да. Но клирик продержится в поединке с демоном дольше, чем мы все, вместе взятые.

– Связать Левиафана боем и предоставить Талеанису возможность нанести решающий удар? Это был бы неплохой вариант, если бы не…

– Без “если”, – оборвала молодого Грифона Арна. – Если ни у кого нет других предложений – я завтра же отправляюсь в Сэйкарон. Одна. И это не обсуждается.

Предложений ни у кого не было, в отличие от возражений. Но девушка оставалась непреклонна – она приняла решение, и вряд ли что-либо могло заставить ее передумать. В конце концов, сдался даже Орогрим, чему очень посодействовала зачитанная сэром Лайорном по памяти выдержка из Кодекса Мазуса, подробно и красочно повествовавшая о казни, положенной за “якшанье с нелюдью”. Это убедило орка в том, что он только погубит и себя, и сестру, если все же навяжется ей в провожатые.

– Итак, завтра с утра я отправляюсь искать клирика, который согласится нам помочь. Гундольф…

– Я еду в Мидиград, – решительно сказал фон Кильге. – Буду добиваться аудиенции у императора. Быть может, мне удастся изменить его отношение к ордену. Сэр Лайорн, вы поможете мне?

– Нет, – покачал головой рыцарь. – Я должен собрать тех, кто уцелел. Быть может, уже нет того ордена, о котором вы собираетесь просить императора.

– Есть, – уверенно сказал Грифон. Арна вздрогнула – на мгновение она увидела восстановленный Клюв, отливавший все тем же черным блеском, просторный двор, рыцарей в парадных доспехах и все такого же молодого, только полностью седого Гундольфа, возлагающего на себя тяжелую цепь магистра ордена. – Есть, и вы их найдете. И приведете к Мидиграду – если я не найду поддержки у императора, я найду ее в другом месте.

Сэр Лайорн помедлил несколько секунд, затем кивнул.

– Хорошо. Я сделаю, как вы говорите.

– А я займусь эвакуацией жителей деревень и сел, расположенных на этом берегу Куальги, – первый раз с начала беседы заговорил де Карнэ. – О городах позаботятся и так, а вот деревни, скорее всего, оставят на растерзание Левиафану.

– Талеанис, Орогрим – вы можете помочь Эстису? – спросила Танаа, заранее зная ответ.

– Если ты меня бросаешь, мне без разницы, как убивать время, – проворчал орк, а Мантикора просто кивнул.

– Значит, решено. А теперь, если вы не против, я хотела бы немного отдохнуть перед завтрашней дорогой.

Разумеется, никто не был против. И, пожалуй, только Змей догадывался, что этой ночью Арна вовсе не намеревалась спать…

Глава XXI

Возвращение домой

– Ну и денек сегодня выдался… – Ройн Маран, капитан стражи, грузно опустился на скамью, подхватил с грубо сколоченного столика услужливо наполненную кем-то из подчиненных кружку пива, в два долгих глотка осушил ее, рыгнул. – Ох, хорошо… После такого пекла ад прохладцей покажется! Ну, чего расселись? Давайте, на ворота, живенько! Совсем молодежь обленилась…

“Молодежь” быстро подхватилась и исчезла из поля зрения раздраженного, вымотанного жарой Ройна. Впрочем, капитан не стал долго рассиживаться – дождался, пока кираса перестанет обжигать при случайном прикосновении, тяжело поднялся на ноги, отряхнул штаны и, подхватив прислоненную к скамье тяжелую саблю, потащился к воротам. Еще два часа – и смена караула, и можно будет пойти в трактир, опрокинуть пару-другую кружек эля, не думая о том, что завтра снова жариться в доспехах на этом проклятущем солнце. И ведь наверняка на следующей неделе, когда придет его очередь дежурить по ночам, станет холодно и промозгло!

– Капитан, не пора ли закрывать ворота? – спросил лейтенант, совсем еще молодой парень – и когда только успел чин получить? Хотя, судя по его лени и развязности, правильнее было бы сказать не “получил”, а “купил”.

– У тебя что, глаза на заднице? На часы гляди! Ворота запираются в одиннадцать, и ни минутой раньше или позже! – рявкнул на лейтенантика Маран. – Вон, вишь – обоз подошел. Вот иди и оформляй.

Недовольно пробормотав что-то себе под нос, лейтенант поплелся к остановившемуся у самых ворот обозному. А капитан, оглядевшись, хотел было вернуться во дворик сторожки, но его внимание почему-то привлек въезжающий в ворота верховой.

Сперва Ройн не понял, что именно в нем было не так. А потом сообразил: всадник был одет в толстую кожаную куртку, с успехом заменяющую легкую броню, поверх которой тяжелыми складками лежал пропылившийся дорожный плащ, глубокий капюшон частично скрывал лицо – бледное, посеревшее. В расстегнутом воротнике куртки виднелась льняная рубашка. Путник даже не думал о том, чтобы снять плащ, и это в такую жару! Приглядевшись пристальнее, капитан стражи разглядел скрытые тканью ножны мечей, отметил, что путник сидит в седле как-то неровно, боком, а на плаще, сбоку, видны темные пятна, да и куртка местами распорота… Маран положил руку на рукоять сабли, преградил всаднику дорогу.

– Кто и откуда?

Верховой вздрогнул, дернул поводья, заставляя лошадь остановиться. Его взгляд сфокусировался на стоящем перед ним человеке, левая рука скользнула было за спину, но тут же отдернулась.

– Сверхсрочный курьер из Вестерхала, – с трудом разлепив спекшиеся губы, проговорил человек. Кое-как расстегнул непослушными пальцами седельную сумку, протянул капитану сложенный вчетверо лист бумаги. Маран развернул подорожную, быстро просмотрел – все в порядке.

– Проезжай. И… – он с сомнением окинул всадника взглядом. – Помощь не нужна? Еле в седле держишься.

– Благодарю, но я должен как можно скорее ехать.

– Ну, смотри… Удачи тебе.

– Вам удачи, капитан, – Вега сунул бумагу обратно в сумку и пришпорил вороную. – Давай, лошадка, немного осталось. Потерпи пока что.

На воротах Срединного города оказалось сложнее – гвардеец, старший смены, долго и тщательно рассматривал подорожную, потом с сомнением оглядел “курьера” и потребовал личные документы.

– Я – срочный гонец на императорской службе, – зло проговорил де Вайл. – Бумага, которую вы держите в руках, в пути заменяет мне любые документы!

– Так то в пути, – возразил гвардеец. – А сейчас вы в Мидиграде, в столице!

– Гонец в пути до тех пор, пока не передаст послание.

– Кстати, а что за послание и кому вы везете?

– Я не имею права отвечать на такие вопросы, равно как и не имею ни малейшего понятия о том, что и куда везу! А вы, похоже, плохо знаете правила!

Перепалка заняла еще минут десять, после чего гвардеец все же отступил – Вега не зря перед отправлением наизусть выучил все права и обязанности сверхсрочного курьера, благо Эйма снабдила его всеми необходимыми бумагами, включая шифрованное “письмо” для отвода глаз.

Оставшуюся милю, отделявшую штаб на Охотничьей улице от ворот, даргел преодолел за несколько минут – гнать лошадь галопом в Срединном городе разрешалось только вельможам и курьерам, но он уже был не в состоянии воспользоваться этим правом. Вороная крупной рысью прошла по мостовой, и каждый звонкий удар копыт о камень вызывал очередную вспышку боли во всем теле.

Осадив коня у самого крыльца, Вега спрыгнул прямо на ступени. Пошатнулся, ухватился за перила, с трудом поднялся к двери, постучал.

Через несколько секунд перед ним возник дворецкий. Посмотрел на визитера, глаза расширились – старик, проработавший в Тринадцатом департаменте больше пятидесяти лет, легко узнал следователя, которого “казнили” три с половиной месяца назад. Даргел едва заметно покачал головой, дворецкий так же неуловимо кивнул, давая знать, что понял.

– Чем могу служить? – с легкой ноткой брезгливости, полагающейся при виде обтрепанного, запыленного плаща и грязных сапог, проговорил он.

– Сверхсрочное послание для господина Николаса.

– Это дом лорда д’Эверлеанетта, сударь.

– Мне велели доставить послание именно сюда, – удивился “курьер”.

– Что ж, проходите. Возможно, господин Вандекампф сейчас у лорда, – дворецкий посторонился, пропуская де Вайла, и аккуратно прикрыл за ним дверь.

– Спасибо, Виктор, – искренне сказал Вега. – Скажите, Александр здесь?

– Да, он внизу, в своем кабинете. Я правильно понимаю, что я вас не видел?

– Да.

– Хорошо. Вас проводить, или…

– Нет, я сам найду дорогу.

– Как скажете.

Раньше де Вайл не подозревал, что в доме Кирандрелла такое количество лестниц, что ступеньки на этих лестницах неимоверно круты, а в коридорах можно устраивать конные скачки… Несколько раз он едва не терял сознание, но пока еще ухитрялся удерживаться на ногах. Наконец, спустя пять минут, показавшиеся израненному даргелу вечностью, он добрался до комнаты, служившей кабинетом Здравовича в этом штабе. Не думая ни о чем, толкнул дверь – Александр не имел привычки запираться, зная, что едва ли найдется сумасшедший, способный войти к нему без стука. Справедливости ради надо заметить, что таковые порой находились, но их безумие всегда оказывалось оправданным. Ну, почти всегда.

Глава Тринадцатого департамента был не один, но наличие этого собеседника только порадовало де Вайла. Превозмогая боль, он опустился на одно колено, отстраненно подумав, что встать, наверное, уже не сможет.

– Мой император.

– Вега? – владей Лаарен собой чуть хуже, он выронил бы бокал.

– Да, мой император. Разрешите доложить?

– Докладывайте, – он быстро взял себя в руки.

– Я провалил маскировку. Александр, я вам говорил, что не надо было для конспирации выбирать такую мразь, я предупреждал, что могу не пройти проверку.

– Судя по тому, сколько времени прошло, вы все же успели выяснить многое.

– Вы даже не представляете себе, насколько вы правы, – даргел с трудом ухмыльнулся и, стараясь не задевать пылавшую болью рану, вытащил из-за пазухи плотно свернутые листы бумаги. – Вот. Это содержимое сейфа ближайшего помощника Левиафана. Дорамский шифр, пятая категория сложности. Всю информацию необходимо проверить, но учитывая подробности – это несложно. Теперь о Левиафане. Во-первых, он демон. Самый настоящий демон, чрезвычайно могущественный. Его цель – не захватить этот мир, а уничтожить его. Он практически неуязвим. – На этих словах Вега поднял голову, ловя взгляд императора. Тот мгновение помедлил, потом согласно опустил ресницы. – Пока что я не знаю, как его убить.

– Если вы не ошиблись в оценке этих бумаг, то я могу только поздравить вас с на редкость успешной операцией, – медленно проговорил Александр.

– Это еще не все. Хайклиф уничтожен, все земли, принадлежавшие Грифонам, под властью Левиафана. За Куальгу он пока что не слишком высовывается, но это лишь вопрос времени. Его энергия искажает магическое пространство – например, из Вестерхала невозможно связаться с кем-либо через лим, невозможно построить портал, вообще вся пространственная магия либо не работает, либо работает так, что лучше бы не работала.

– Что с орденом Грифона?

– Практически полностью уничтожен. Немногие, сумевшие распознать обман, сбежали, остальных либо убили, либо они примкнули к Левиафану.

– А где ваши спутники? – спросил Лаарен. Де Вайл с усмешкой подумал, что об этом должен спрашивать Здравович.

– Я оставил их в Вестерхале – Рагдар не мог продолжать путь, кроме того, одному мне было проще и безопаснее добраться до Мидиграда.

– Как именно вы провалились? – вновь заговорил Александр.

– Я выполнил… – начал даргел, но почему-то запнулся. Попытался оглядеться – картинка перед глазами помутнела, лица Лаарена и Александра стали размытыми пятнами, все вокруг закружилось одновременно в разные стороны. В конце концов, самое главное из того, о чем стоило говорить при Здравовиче, он рассказал… Вега закрыл глаза и позволил себе наконец-то потерять сознание.

В комнате было прохладно, воздух насыщали ароматы трав и меда, мягкие простыни пахли свежескошенной травой, а тяжелые шторы, закрывавшие окно, не пропускали назойливый и жаркий солнечный свет.

Проснувшись, Вега еще долго не открывал глаза, наслаждаясь редким ощущением покоя и безопасности, а еще – отсутствием необходимости немедленно вставать и прыгать в седло, мчаться, сломя голову, к Ярлигу на рога, убивать тех, кто встанет на пути… Он никогда не думал, что может устать убивать, но сейчас чувствовал себя уставшим от количества крови на руках. Не зная, где именно находится, Вега почему-то ощущал себя… дома?

Минут через десять после пробуждения он все же решил оглядеться. Он находился в небольшой комнате, на широкой постели. Рядом стояла тумбочка, на ней – кувшин с водой и бутылка вина, стакан. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику, Вега быстро обшарил комнату взглядом и тут же успокоился, найдя перевязь с катанами висящей на спинке стула.

Убедившись в собственной безопасности и в наличии оружия, даргел внимательнее прислушался к ощущениям тела. Никакой боли он не чувствовал, но это еще ничего не означало – были такие обезболивающие средства, которые действовали даже на него. Некоторый дискомфорт ощущался в бедре, плече и под ребрами справа – откинув простыню, де Вайл обнаружил свежие повязки. Если бы его сию секунду спросили, как он себя чувствует, Вега ответил бы, что замечательно – но когда он попытался сесть, чтобы дотянуться до тумбочки и налить себе воды, комната закружилась и он рухнул обратно на подушки. Таким слабым следователь себя не ощущал очень давно.

При более внимательном изучении обстановки возле кровати обнаружился шнур, за который Вега немедленно дернул – безумно хотелось пить и есть, да и просто узнать, что вообще происходит за стенами этой безмятежно-спокойной комнатки.

Не прошло и полминуты, как дверь распахнулась, и на пороге возникла миловидная пухленькая шатенка в простом белом платье.

– О, вы пришли в себя! Наконец-то! – совершенно искренне обрадовалась она. – Хотите пить? Есть? Как вы себя чувствуете?

Вега, слегка ошарашенный таким количеством вопросов одновременно, не сразу нашелся, что именно сказать, а девушка, пробормотав: “Одну секунду, я сейчас приду!”, выбежала за дверь.

Вернулась она и правда буквально через несколько секунд.

– Ну вот, теперь я в вашем распоряжении. Как вы себя чувствуете?

– В целом – хорошо, но очень хочу есть, а особенно – пить. Сколько я здесь нахожусь?

– Вас принесли четыре дня назад, – отозвалась шатенка, смешивая в стакане вино и воду и протягивая сосуд Веге.

– В каком состоянии?

– В отвратительном, честно сказать. Вашими ранами занимался сам мэтр Ленаор! Он больше двух часов с вами работал, никого не пуская в комнату, а когда пустил, вы были уже перебинтованы, хотя обычно он такую работу оставляет сестрам-целительницам… Потом сразу господин Кирандрелл пришел… – На этом моменте девушка покраснела, чего Вега тактично не заметил. – Он спросил, когда вы придете в себя, а мэтр Ленаор сказал, что разбудить вас можно уже завтра, но в таком случае он не дает никаких гарантий, и что лучше вас не трогать, пока вы сами не проснетесь, и только давать все нужные зелья. А еще сказал, что вы будете очень голодны, когда проснетесь, но сразу много есть нельзя, а сначала лучше вообще просто бульон – я уже сказала, что вы очнулись, и бульон скоро принесут…

– Как вас зовут? – прервал даргел щебет целительницы.

– Шэйми.

– Шэйми, мэтр Ленаор не сказал, что со мной? Из-за обезболивающих я не могу нормально оценить свое состояние.

Похоже, он выбрал правильную тактику. Девушка мгновенно посерьезнела и насколько могла подробно рассказала о всех повреждениях, их последствиях, накладываемых ограничениях…

– Спасибо, – Вега допил разбавленное вино и протянул опустевший стакан Шэйми. Та тут же наполнила его заново, а де Вайл откинулся на подушки и закрыл глаза. Целительница подождала полминуты и тихонько вышла из комнаты.

В общем, все могло быть и хуже. Рана на плече, как это ни странно, учитывая, сколько раз по ней попадали уже после ее появления, оказалась самой пустяковой – ну, насколько вообще могут быть пустяковыми раны от сиаринита. С ногой дело обстояло похуже – еще как минимум неделю нельзя ходить, да и потом еще долгое время надо пользоваться тростью и всячески беречься. Самым опасным повреждением предсказуемо была рана от стрелы с сиаринитовым наконечником. Тогда, стремясь поскорее избавиться от опасности, Вега выдернул стрелу, не особо беспокоясь о том, какие ткани заденут острые края. В итоге сиаринит поцарапал осколки переломанных ребер, зацепил печень и что-то там еще, в связи с чем мэтр Ленаор категорически запретил больному покидать постель в течение недели, да и потом на столько же забыть о верховой езде и каких-либо тренировках и поединках. Де Вайл знал, что после казни его “собирал” именно старый эльф, и сделал вывод, что в работе его организма лекарь разбирался хорошо – во всяком случае, он точно удалил отравленные сиаринитом ткани. Иначе даргел был бы уже гарантированно мертв.

Через пятнадцать минут звук открывающейся двери выдернул его из полудремы. Это была Шэйми, принесшая бульон. Ощущения сытости золотистая жидкость не дала, но голод отчасти заглушила, и Вега, поблагодарив девушку, провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, была глубокая ночь. Есть и пить хотелось еще сильнее, к тому же действие обезболивающих эликсиров закончилось, и чувствовал себя де Вайл куда хуже, чем в первое пробуждение, что не замедлило сказаться на настроении. В этот раз у его палаты дежурила другая целительница, худенькая и неразговорчивая блондинка Ильма, полная противоположность Шэйми, и Вега был рад этому – Ильма коротко осведомилась о его самочувствии, предложила обезболивающее, спокойно восприняла отказ, без дополнительной просьбы дала напиться, а еще через десять минут принесла кружку бульона, в котором на этот раз было некоторое количество мяса. Съев и выпив все до капли, Вега вновь уснул.

В следующий раз его разбудило ощущение кого-то рядом. Открыв глаза, даргел с удивлением узнал императора.

Первым порывом было вскочить, но организм активно сопротивлялся. От Лаарена не укрылось неловкое движение раненого.

– Лежите спокойно. Вам еще выздоравливать и выздоравливать. Вы нужны мне, и как можно скорее – но в целом виде и не падающим с ног от усталости. Лекарь говорит, вы сможете вернуться на службу через месяц.

– Он недооценивает мои способности к регенерации, особенно в спокойной обстановке и при хорошем питании.

– Хорошо. Но тем не менее, я запрещаю вам возвращаться на службу до полного выздоровления.

– Как прикажете, мой император.

– Расскажите мне о Левиафане, Вега. Я понял, что вам не удалось уничтожить его. Но почему? Вообще, расскажите мне о завершении операции.

Даргел тяжело вздохнул, рана в боку тут же отозвалась резкой вспышкой боли.

– Завершении? Я бы назвал это провалом.

– Учитывая добытые вами сведения, я называю это завершением.

– Как скажете. Левиафан приказал мне найти и доставить к нему троих – девушку родом из Париаса, полуэльфа и рыцаря ордена Грифона Гундольфа фон Кильге. Настоящего, а не того, который руководил орденом последние несколько месяцев. Я выполнил приказ, и в качестве награды Левиафан предложил мне изнасиловать эту девушку. Я не смог. Спасая ее и себя, я напал на Левиафана, ранил его, а потом ударил заклинанием, которое гарантированно должно было его убить, но только обожгло. Поняв, что демон мне не по зубам, я телепортировался из его логова вместе с девушкой, связался с друзьями, и мы покинули Хайклиф. Почти что сразу после нашего бегства город был уничтожен… У меня была информация, что часть жителей будет эвакуирована, но насколько эта информация реальна – я не знаю.

– Ни насколько, к сожалению. Хайклиф стерт с лица земли. В города, находящиеся вдоль Куальги на нашем берегу, стекаются толпы беженцев из сел и деревень. Быть может, кто-то и успел покинуть Хайклиф, но вряд ли ушел далеко, – голос Лаарена был обманчиво-спокоен, но Вега слышал горечь и боль за внешним безразличием. – Вы в любом случае не могли их спасти.

– Я мог их не губить. Это из-за моего нападения Левиафан разозлился до такой степени, что решил уничтожить город.

– Не думаю. Рассказывайте дальше.

– Мы покинули Хайклиф. За нами была погоня, но удалось отбиться. С нами была та девушка. Еще в городе она сказала, что я не мог уничтожить Левиафана, его защищает древнее пророчество, и, согласно этому пророчеству, есть только один человек, которому по силам убить демона. Я пытался узнать подробности, но она отказалась говорить – тогда я взял ее с собой, рассчитывая, что здесь она расскажет все, что знает. Мы бежали за Куальгу, на переправе я едва не погиб – эта девушка спасла меня. На следующий день, когда мы остановились в таверне на ночлег, я решил отпустить ее, зная, что за судьба ждет ее в застенках Тринадцатого департамента. И тогда она рассказала мне о пророчестве подробно…

Кратко, но стараясь не упускать важных деталей, Вега пересказал императору то, что ему поведала Арна. Включая просьбу оставить Левиафана ей и ее друзьям.

Выслушав рассказ, Лаарен несколько минут молчал.

– Насколько вы доверяете ей? – спросил он, наконец.

Де Вайл не обдумывал ответ. Он был уверен в нем еще с той ночи под звездами.

– Полностью. Она хочет уничтожить демона, она знает того, кто может это сделать, они в одной команде. С ними же – настоящий фон Кильге, которому есть, за что мстить. Я думаю, что они могут справиться. И она права: сам по себе факт уничтожения Левиафана – это только половина дела, если не меньше. Его щупальца расползлись по всей империи и далеко за ее пределы.

– Я ознакомился с информацией, которую вы добыли. Она еще проверяется, но пока что все указывает на то, что эти сведения – правдивы. Где-то через неделю мы вскроем этот заговор, этот гнойник на коже моей страны! – Глаза Лаарена на мгновение вспыхнули холодным синим светом. – Я уничтожу их всех, – закончил он спокойно. – И ты мне в этом поможешь.

– Да, мой император.

Эпилог

У разных людей – и нелюдей – разные ассоциации с понятием “умиротворенность”. Для кого-то это пронизанные солнцем золотые колосья на поле, для кого-то – аромат смолы и ровные красноватые стволы сосен, для кого-то – шелест листвы и журчание ручья, или тихая покорность опадающих осенних листьев, или кружащие в лунном свете снежинки, или…

У всех по-разному. Для Александера Валлентайна самым умиротворенным пейзажем был именно тот, что открывался сейчас глазам некроманта: старое, очень старое, давно заброшенное кладбище, аккуратные, но местами покосившиеся оградки могил, обтрепанные, источенные дождями и ветрами кресты, заключенные в круге. Раннее утро, щебет птиц, солнечные лучи, бликующие на отполированной гранитной плите, слабый, едва уловимый запах смерти – не нежити, не крови, не боли агонии и страха небытия, а просто смерти, как противоположности и одновременно естественного продолжения жизни.