Текст книги "Время хищных псов (СИ)"

Автор книги: Влад Вегашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Он не мог медлить. Прыгнул прямо со спины лошади, оказываясь прямо над скрипачом, еще в полете выхваченная катана тускло сверкнула – черное лезвие перерубило странную веревку, Ким, вздрогнув, вытянулся, попытался приподняться на руках – Вега подхватил его за воротник свободной рукой, с силой швырнул к оврагу, за пределы круга врагов, и выхватил второй клинок. Засверкала и зазвенела сталь – никто не пользовался магией, Грифоны знали, что на этого врага любое их заклинание может подействовать настолько непредсказуемо, что лучше не рисковать. Краем глаза де Вайл отметил, что Киммерион все понял правильно – эльф подполз к одному из умиравших, сорвал с него шлем, острые клыки впились в горло. В следующее мгновение даргел пропустил удар, зашипел от боли – меч рыцаря вонзился в незажившую еще рану от когтей сиаринитового грифона – дернулся в сторону, принимая на лезвие новую атаку…

Воспевая подвиги героев, сражавшихся в одиночку против десятерых противников, менестрели часто используют сравнения и метафоры, избегая хоть сколько-нибудь приближаться в своем повествовании к реальности. Их можно понять – едва ли кто-нибудь хотел бы слышать про то, как может проходить бой “один против девятерых” на самом деле. Вега, например, при всей своей любви к поединкам, при всем его стремлении сражаться, ненавидел подобные схватки.

Слишком много врагов, и каждый понимает, что даргела не одолеть в одиночку. Никто не стремится геройствовать сверх меры – они все знают, что противник не по зубам никому из них, и потому нападают скопом, полуторные и двуручные рыцарские мечи не покидают ножен – в руках Грифонов короткие легионерские гладиусы, которыми так сподручно драться в тесноте. Веге не хватает пространства для замаха, его катаны слишком длинные для настолько ближнего боя, и даже его нечеловеческая сила не дает особого преимущества. Нет возможности убивать одним ударом, и приходится бить туда и так, как возможно – под ноги летят отрубленные кисти, де Вайл выводит рыцарей из строя грязно, жестоко, здесь нет понятия “честный бой”, и дело даже не в соотношении сил. Сам Вега уже не раз ранен, и будь он человеком – давно лежал бы на земле, захлебываясь кровью. Но Вега – не человек, и в этом его единственный шанс выжить.

Пятый из девятерых падает на землю, его единственного удалось убить “чисто” – насколько применимо это понятие к убийству – сильным ударом пробив кирасу и пронзив сердце. Но и сам даргел пропускает очередной удар, чужой клинок пронзает легкие, и внезапно кровь бросается в голову, и уже нет дела до того, сколько еще ударов врага достигнет цели. Он забывает о защите, обращаясь в машину смерти, прыгает в сторону, освобождая, наконец, место для маневра, катаны взлетают и опускаются, лишая одного из рыцарей обеих рук, и Вега даже не стремится добивать искалеченного Грифона. У одного из нападающих, самого молодого, сдают нервы – он выкрикивает короткую фразу на староимперском, выбрасывает в сторону де Вайла руку – с кончиков закованных в сталь пальцев срывается молния, бьет даргела в правое плечо. Рука повисает плетью, обтянутая акульей кожей рукоять катаны выскальзывает из мокрых от крови пальцев, но вторая продолжает начатый путь, глубоко врубаясь в бедро седого, хотя еще нестарого рыцаря. В следующую секунду в него летит три молнии – седой, поняв, не сплоховал, хоть мог и не суметь сконцентрироваться на заклинании, но все же сумел. Два сгустка энергии бьют в левую, еще здоровую руку, третий – прямо в грудь, Вегу отбрасывает, он падает на спину и все еще рефлекторно пытается подняться, хотя уже знает, что не сможет…

Как и всегда, его спасла случайность. Везение. А может, и хитрый расчет кого-то неведомого – ведь не бывает, чтобы на долю одного разумного выпадало столько счастливых случайностей? Впрочем, все счастливое достаточно быстро уравновешивалось.

Не стоило Грифонам списывать со счетов полумертвого вампира. Особенно если учесть тот факт, что любой полумертвый вампир может очень быстро стать вполне живым и полным сил, имея вокруг такое количество несопротивляющейся пищи.

Киммерион ударил неожиданно для всех, когда его не ждал уже никто, включая Вегу. Сгусток тумана взметнулся в пелене дождя рядом с ближайшим к поверженному даргелу рыцарем, на мгновение материализовался – даже не полностью, хватило частичной трансформации, чтобы противник с коротким кинжалом в глазнице рухнул в смесь грязи и крови, покрывавшей дорогу. Молниеносное движение, второй кинжал, и третий, который эльф просто метнул – последний Грифон, неловко вскидывая руки к горлу, валится на тела своих погибших соратников.

Только когда со всеми врагами, остававшимися на ногах, покончено, скрипач позволил себе принять нормальный облик. Его вид был страшен – залитое кровью бледное лицо, перепачканная в грязи и все той же крови – она, казалось, теперь была везде – одежда, порванный воротник камзола, пылающие алым глаза, глядя в которые сложно было поверить, что их природный цвет изумрудный. Не стихающий ливень стремительно смывал грязно-бурое с волос, возвращая им привычный белоснежный цвет, пламя в глазах медленно гасло.

– Как ты? – коротко спросил он, опускаясь на одно колено рядом с Вегой.

Даргел попытался ухмыльнуться и почувствовал, что проваливается в темноту. Он знал, что терять сознание нельзя, и каким-то невероятным усилием воли сумел все же удержаться на грани, вот только надолго ли?

Ким внезапно вскочил, подхватывая с земли лук, молниеносно выхватил из почти опустевшего колчана стрелу, бросил ее на тетиву – и опустил лук.

Рагдар держался в седле лишь потому, что сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в луку, не смог бы разжать даже Вега. С трудом заставив себя открыть глаза, он кое-как сфокусировал взгляд на друзьях, слабо улыбнулся.

– Слава богам, вы живы… Я не успел уйти далеко, конь пал, пришлось перекидываться и уходить, но меня подстрелили… чертовы рыцари, откуда у них серебряные наконечники? Ранили в лапу, пришлось перекидываться обратно, драться, отбирать лошадь… где Ниалэри?

– Мой конь тоже пал, – перебил сбивчивый рассказ приятеля Ким. – У Веги, по-видимому, тоже. Он догнал меня здесь, спас, но сам не сможет даже в седле удержаться. Ты перебил тех, кто шел за тобой?

– Тех десятерых – да. Но за ними еще отряд… примерно такой же, если не больше. Надо ехать, как можно быстрее ехать… с ними нам не справиться. Пока что они далеко, миль десять – я подслушал разговор. Но скоро будут здесь… Где Ниа?

– Не знаю, прости. Ты прав, надо ехать… Но Вега не сможет сейчас сесть в седло!

– Не думай обо мне, – хрипло проговорил даргел, с трудом перебарывая очередную волну слабости. – Доберитесь до Александра, передайте ему папку, она за пазухой… пострадала, но ничего, разберутся… и скажите императору, что Левиафана может убить только…

– Заткнись, – оборвал его Киммерион. – Рагдар, ты продержишься до города? Миль двадцать осталось.

– Не знаю. Во мне семь серебряных стрел, если ты их повыдергиваешь, то шансы есть. Но меня все равно больше волнует, где Ниа…

– Кровью истечешь, – вздохнул скрипач, снова игнорируя вопрос.

– Если не выдернуть – сдохну гарантированно.

Ким прикусил губу, но не согласиться с северянином не мог. Вскочив на круп лошади Рагдара, он придержал друга за плечо. – Теперь терпи.

Когда со стрелами было покончено, Киммерион отловил одну из лошадей, выглядевшую наименее вымотанной и самой выносливой. Взвалил на нее потерявшего таки сознание Вегу, сам вскочил на спину коня перед ним, протянул вперед руки даргела, перехватывая запястья обрывком веревки – чтобы не упал.

Двадцать миль друзья преодолели примерно за полтора часа. Когда подъезжали к городской стене, лошади уже едва держались на ногах. Оборотень только чудом не падал с седла, то и дело на несколько секунд теряя сознание.

Несмотря на позднее время, ворота только-только закрывали. Киммерион истратил все свои силы на то, чтобы отвести глаза стражникам – вряд ли удалось бы адекватно объяснить состояние троих друзей, отсутствие у них каких-либо документов и наличие погони, которая должна была уже с минуты на минуту быть здесь.

В Вестерхале Киммерион никогда не был, и куда здесь податься не представлял даже примерно. Но делать что-то было надо, и эльф направил коня вдоль городской стены, выискивая трактир попроще, где не будут задавать лишних вопросов, а за пару золотых и вовсе забудут о странных постояльцах.

Минут через десять за спиной зашевелился Вега. Эльф почувствовал, как резко напрягся даргел, видимо, ощутив веревку на руках, и тут же поспешил успокоить друга:

– Мы в Вестерхале, погоня осталась за стенами города.

– Руки… почему связаны?

– Чтобы ты не свалился с коня. Мы скакали двадцать миль, ты все это время был без сознания.

– Ясно… Найди Кожевенный переулок, там таверна “Шкура неубитого медведя”… Трактирщик – агент…

Он закрыл глаза, снова проваливаясь в беспамятство.

Поиск трактира со столь двусмысленным названием занял около часа, не меньше. К тому моменту, когда эльф наконец нашел нужную улицу и разглядел в конце ее неброскую вывеску, Рагдар окончательно потерял сознание – пришлось вести его лошадь в поводу, предварительно привязав варвара к седлу.

Возле крыльца Ким распутал веревку на запястьях даргела, спешился, огляделся – вроде, никого.

Разумеется, таверна была закрыта. На стук никто не отреагировал, эльф заколотил сильнее. Минуты через две дверь распахнулась, на пороге перед Киммерионом возник… точнее, возникла, ибо трактирщик оказался трактирщицей.

Очень высокая, ненамного ниже Веги, женщина, рядом с которой широкоплечий Рагдар казался хлюпиком, смерила недовольным взглядом скрипача. В руках хозяйка “Шкуры” сжимала тяжелый тесак для разрубания костей.

– Какого Ярлига? – голос у нее оказался под стать – густой, звучный, очень низкий.

– Я просто так зашел, передать привет от Ника Вайленса, – прозвучал за спиной вампира слабый, но уверенный голос Веги.

Взгляд женщины стал чуть спокойнее, но Ким чувствовал исходящее от нее недоверие.

– И как поживает дядюшка? – осведомилась она.

– Прекрасно поживает, планирует в будущем году навестить, – де Вайл скривился, прижимая руку к ране на бедре – эльф почуял запах свежей крови даргела, ни с чем несравнимый, пугающе-пьянящий, и до боли прикусил щеку изнутри. Он сегодня расходовал слишком много энергии и слишком быстро ее же восполнял.

– Проходите, – посторонилась трактирщица. – Сколько вас?

– Трое.

Вега доковылял до ближайшей лавки, не сел – упал на нее, облокотился на стену и устало выдохнул. Киммерион через полминуты притащил Рагдара – при одном взгляде на раненого агент сделала жест идти за ней и проводила друзей в просторную комнату с четырьмя кроватями, отгороженными друг от друга ширмами.

– Целителя смогу привести только через час, – предупредила она, но де Вайл покачал головой.

– Целитель не нужен. Только вода, бинты, чистая ткань, спирт, очень острый нож и игла с нитью. И еще мяса побольше – он скоро придет в себя, и его нужно накормить. Да и нам лишним не будет.

Глядя на уверенно распоряжающегося Вегу, Киммерион только напоминал себе, что еще десять минут назад друг в полумертвом состоянии полулежал на его спине, чуть не падая с лошади.

Буквально через пять минут трактирщица – ее звали Эйма – принесла все требуемое, кроме еды, плюс еще кувшин вина и сменную одежду для всех троих.

– Благодарю, – кивнул Вега. – Займись его ранами, пожалуйста, – это уже Киммериону.

– Это моя работа, – пожала плечами женщина. – И, кстати – не могли бы вы представиться?

Даргел несколько секунд помедлил.

– Нет. Мы под прикрытием, нельзя допустить ни единого шанса распространения информации. Я следователь из отдела под личным патронажем Александра, мои спутники – из моей группы.

– Вы можете показать мне кольцо?

– Госпожа Эйма, мы работаем под прикрытием, на сверхсекретном задании, – раздраженно проговорил де Вайл. – Я не имею права называть наши имена, и у меня нет при себе ничего – то есть абсолютно ничего – из того, по чему можно определить мою работу в департаменте! Ни кольца, ни бумаг, ни лима – ничего!

– Если бы у вас было кольцо, это вызвало бы у меня больше подозрений, – смягчилась агент ООР. – Что ж, не буду вам мешать – пойду, отдам распоряжения на кухне.

– Спасибо. За ужином я хотел бы с вами поговорить.

– Я в вашем распоряжении, господин следователь, – она коротко поклонилась и вышла.

Вега обернулся к эльфу, склонившемуся над Рагдаром.

– Как он?

– Жить будет. Ничего жизненно важного не задето, но он потерял много крови, а из-за серебра раны будут затягиваться очень долго.

– Помочь?

– Не нужно, я справлюсь. Лучше займись своими ранами, если можешь.

– Частично – могу, а на спине придется тебе. И вот еще что… – он обернулся, ловя взгляд эльфа. – Ты спас мне жизнь. Я благодарен тебе, и я…

– Если ты скажешь что-нибудь про “в долгу”, то сильно меня обидишь, – предупредил тот. – В конце концов, я уже со счета сбился, сколько раз жизнь мне спасал ты.

Вега промолчал, соглашаясь с правотой скрипача.

Промывание, обеззараживание, зашивание и перебинтовывание ран заняло около часа. Рагдар очнулся как раз к ужину, и Вега, умывшийся и переодевшийся, оставил их с Киммерионом, отправившись к Эйме.

– Нам необходимо как можно быстрее попасть в Мидиград, – без предисловий начал он, едва утолив первый голод зажаренной целиком уткой.

– Утром лучшие лошади в городе будут здесь, – как само собой разумеющееся, сказала хозяйка.

– Нет, лошади – это медленно. Нам нужен портал. Или хотя бы связь со столицей – я попрошу главу магического отдела проложить переход.

– Это невозможно, – Эйма тяжело вздохнула. – Магов, способных организовать портал, в этом городе нет, а связь… Сейчас сами увидите.

Она достала из кошеля на поясе темный шар, протянула Веге. Гладкая поверхность лима холодила кожу. Следователь сжал шар в пальцах, представляя лицо Александра и мысленно называя его имя – и ничего не произошло. Нахмурившись, де Вайл попробовал еще раз, теперь попытавшись связаться с Николасом – никакого эффекта.

– Любая магия, связанная с пространством – от порталов и разговоров на расстоянии и до сумок с эффектом уменьшения объема и веса – не работает уже три дня. Я вчера отправила курьера в Мерагон, но он еще не вернулся, разумеется.

Даргел выругался. Подумал, выругался еще раз.

– Значит, лошади… к утру мне нужна подробнейшая карта с несколькими вариантами дороги до Мидиграда, на ней должны быть отмечены почтовые станции, где я смогу менять лошадей, хороший конь – выносливый и быстрый, дорожная одежда и минимум припасов в дорогу. На одного. Мои спутники останутся здесь, пока раненый не окрепнет достаточно, чтобы продолжить путешествие.

– На чье имя мне прислать в столичное отделение счет? – только и спросила Эйма.

Вега ухмыльнулся.

– На имя Александра Здравовича, пожалуй. Так что кормите их получше.

Вернувшись в комнату, он коротко обрисовал ситуацию Киммериону.

– Один и в таком состоянии? Вега, ты уверен?

– Да. Ищут нас троих, одинокий всадник не привлечет столько внимания. Тем более, что я поеду в плаще курьера и курьерскими дорогами, и лошадей буду менять на почтовых станциях. Бросать Рагдара одного нельзя. Вы вдвоем рискуете меньше, чем со мной вместе, равно как и я один рискую меньше, чем с вами.

По лицу скрипача было видно, что следователь его не убедил, но спорить он не стал, и Вега был ему за это очень благодарен – не нужно ничего доказывать и объяснять, можно просто упасть на кровать и заснуть. Крепко, без снов и пробуждений от каждого шороха.

Когда Вега открыл глаза, первой мыслью его было – “что-то не так”. Что именно было “не так”, он понял, едва бросил взгляд в сторону окна – на Вестерхал опускался вечер.

– Сколько я проспал? – хрипло спросил он, чувствуя присутствие Киммериона.

– Чуть больше двенадцати часов, – спокойно ответил эльф. – И прежде, чем ты будешь выказывать свое негодование, позволь напомнить, что тебе предстоит проехать три тысячи миль до Мидиграда, причем дней за десять максимум.

– Быстрее, – коротко бросил Вега, садясь на кровати. – В конце концов, доберусь до столицы, передам информацию – и смогу отдохнуть. С разоблачением всех и вся они и без меня разберутся.

– Если быстрее – то тебе тем более надо было отдохнуть.

– Спасибо. Передай Эйме, что я через час отправляюсь – пусть приготовит что-нибудь поесть и велит седлать лошадь.

Через час выносливый и быстрый саврасый мерин скорой рысью подошел к западным воротам Вестерхала. Стражники преградили дорогу – всадник, осадив коня, протянул документы. Бумаги скромного курьера, везущего срочную почту, никого не заинтересовали. Всадник поглубже надвинул капюшон, пряча лицо от мелкого и колкого дождя.

Спустя несколько минут, отъехав от городских ворот на четверть мили, “курьер” перевел коня в кентер, а спустя еще минут десять – в карьер.

Дождь шел на северо-запад, и, кажется, шел он аккурат со скоростью саврасого мерина. По крайней мере, когда Вега остановил коня у почтовой станции, а небо на востоке начало светлеть, с неба летели все те же мелкие иголки.

Пока переседлывали коней, даргел выпил в крохотном трактире при станции стакан глинтвейна и помчался дальше. Днем он сменил полузагнанного рыжего красавца, не сумевшего выдерживать заданный всадником темп, на высокую и ладную вороную кобылу, на следующей заставе, глубокой ночью – взял гнедого жеребца, которого поменял днем. Вега пользовался каждой из отмеченных на его пути почтовых станций, даже когда ближайшие разделяло всего полсотни миль – зная, что скоро коня удастся сменить, он не щадил ни его, ни себя.

Через двое с половиной суток де Вайл осадил коня на очередной станции. Спрыгнул с седла, скривился от резкой боли в бедре – не желавшая заживать рана снова дала о себе знать.

Терять время не хотелось, но он понимал, что если свалится с лошади по пути, то это будет гораздо хуже. Несколько часов сна на сеновале, и снова седло, и снова скачка…

Города оставались в стороне – Вега не сходил с курьерской дороги, тонкой сетью пригодных только для всадника утоптанных троп опутывавшей всю империю. Поначалу он думал заехать в следующий город и попробовать отправиться порталом оттуда, но потом решил не рисковать и лишний раз не светиться. В конце концов, с такой сменой лошадей можно и верхом добраться.

Почтовые станции, похожие одна на другую до полного смешения, сменялись по четыре – пять за сутки, и даргел уже не всякий раз помнил, какой масти была его предыдущая лошадь. За первые двое суток он покрыл немногим меньше тысячи миль, второй переход оказался короче – в том состоянии, в котором он был, Вега не рискнул ехать сто пятьдесят миль до следующей станции. В третий раз он остановился всего в пятистах милях от Мидиграда. К тому моменту он был в пути уже полных шесть суток и надеялся в следующий раз лечь спать уже в столице.

Утро встречало свежестью, которую смертельно бледный от усталости следователь даже не замечал. Кусок мяса и лепешка, стакан разбавленного вина – унять жажду, наполненная фляга и немного еды в мешке, скрип седла, рысь-кентер-карьер… Полуденное пекло, станция, глоток воды, пока переседлывают лошадей, рыжая кобыла, рысь-кентер-карьер. Вечереет, стаи мошки облепляют спешившегося всадника, ледяная вода из источника отгоняет усталость, но ненадолго – снова рысь-кентер-карьер. Прохлада наступающей ночи, мясо и каша, вино, седло на пегой спине, рысь-кентер-карьер. Рассвет на горизонте, сонная рожа не спавшего всего одну ночь станционного смотрителя, коврига свежевыпеченного хлеба, стакан молока, довольное ржание застоявшегося коня, рысь-кентер-карьер. Полдень, надо поесть, но кусок в горло не лезет, несколько глотков вина, вороная кобыла, рысь-кентер-карьер… все, это последний переход, больше нет на пути почтовых станций, да и самого пути осталась какая-то сотня миль, даже меньше…

Почти восемь суток слились в единую полосу, где единственным отличием одного отрезка путешествия от другого была масть коня. Сейчас Вега горячил уже третью вороную лошадь за все время своего пути и терзался сомнениями – действительно ли она третья, или он на самом деле еще только в районе Дангайра, и до Мидиграда – полторы тысячи миль? Он с трудом уже понимал, где и зачем находится, помнил только, что нужно не загнать кобылу до столицы, и ничего кроме. Окажись перед ним хоть сам Здравович – Вега сперва смял бы его конем, и лишь позднее, проехав с десяток миль, понял бы, что надо вернуться и доложить о проделанной работе.

К счастью, инстинкты и интуиция работали куда лучше мозга – де Вайл сперва поднял кобылу в высокий прыжок и только потом задумался, зачем он это сделал. Оглянулся – тропу перечеркивала едва заметная тонкая нить, поблескивающая в лучах солнца.

Из окаймлявших курьерскую дорогу кустов выметнулись четверо всадников, еще столько же поспешно взлетали в седла. Даргел пришпорил вороную, взвыл ей прямо в ухо – этот нехитрый прием по запугиванию лошадей он перенял у Рагдара. Через несколько секунд в спину ударила первая стрела – по счастью, попав в перевязь катаны. Проскакав еще пару миль, Вега натянул повод, вынуждая кобылу свернуть в кусты, промчался еще с четверть мили, осадил лошадь, спешился, набросив повод на ветку, и бросился навстречу преследователям. Усталость отступила под натиском ярости – он преодолел такое расстояние за рекордно короткое время, и его никто, никто не трогал! Так неужели он позволит себе помешать сейчас, в нескольких часах пути от цели?

Катана беззвучно выскользнула из ножен, только сам следователь мог даже не расслышать – кожей почуять хищный шорох, с которым клинок покинул свое ложе. Притаившись в тени густого кустарника, де Вайл ждал, пока преследователи поравняются с ним – вороная оказалась на редкость резвой кобылой: хоть она и уступала многим в выносливости, но зато даргелу удалось оторваться от погони на полмили, давшие Веге фору в несколько минут.

Ближе всех оказался один из трех лучников – тем проще. С силой оттолкнувшись от земли, Вега прыгнул, в полете срубил стрелку голову и сбросил фонтанирующее кровью тело с седла. Подхватил упавшие на шею коня поводья, тут же откинулся на круп, одновременно уклоняясь от стрелы второго лучника и доставая катаной ближайшего всадника. Тот рухнул на землю, зажимая руками обрубок ноги, а Вега уже распрямился, вскинул на дыбы лошадь, закрываясь от стрелы, соскользнул на землю быстрее, чем рухнул подстреленный конь, развернулся и прыгнул, в его руках были уже обе катаны, и сразу двое нападающих простились с жизнью. Не давая противникам опомниться, Вега вскочил в освободившееся седло, ударил находившегося опасно близко лучника, оставив клинок в его теле, а через мгновение на него налетели двое оставшихся, не считая последнего стрелка, воинов – и эти двое оказались гораздо более серьезными бойцами, они грамотно осыпали вынужденного перейти в оборону Вегу ударами, каждый из них был вооружен двумя мечами. Они даже сумели достать его, дважды – первый удар рассек икру почти до кости, второй глубоко прорезал бок и проломил два ребра, но для даргела такие повреждения были… нет, не несущественными, но, как минимум, не опасными для жизни. Уличив момент, Вега уклонился от очередного удара, заблокировал второй, намеренно пропустил третий, позволил четвертому соскользнуть по катане к цубе, а потом черный клинок взвился в воздух и опустился, со страшным, смертоносным свистом рассекая воздух, а со скрежетом – одетого в кольчугу человека.

В этот момент звонко щелкнула тетива, острый и хрупкий наконечник, сделанный вовсе не из стали, пробил плащ, кожаную куртку, рубашку и вошел под ребра, те самые, сломанные. Вега гортанно вскрикнул от этой неожиданной, смертельно опасной боли, не осознавая, что делает, рефлекторно бросил катану – лезвие вонзилось лучнику под подбородок, ровно в ямку между ключиц. Вега обернулся к последнему оставшемуся в живых противнику и прыгнул, сбрасывая его с коня. Удар о землю, тошнотворный хруст, шея повернута под неестественным углом… Все.

Бой закончился, и притихшая на несколько мгновений боль с пугающей скоростью начала распространяться по телу. Нет, еще не время, еще совсем немного осталось…

Вега окинул взглядом побоище – в живых остался только один, тот, кому еще в самом начале даргел отрубил ногу. За полминуты, пока де Вайл убивал его соратников, он успел перетянуть ремнем культю и сейчас пытался взобраться на лошадь. Следователь спокойно подошел к нему, сдернул с седла, прижал к горлу подобранный кинжал.

– Кто вас послал? – холодным, не своим голосом спросил он.

Ответом был презрительный взгляд человека, готового умереть. Вега перевел взгляд ниже – на шее воина висел серебряный медальон Гильдии наемников. Те, кто получал такой медальон, не выдавали нанимателя… как правило.

Отвратительный и кровавый допрос занял не больше пяти минут. Полусумасшедший от боли наемник прохрипел имя, и быстрый удар кинжала оборвал его мучения.

Совершенно бессмысленные, если вдуматься. Потому что по словам воина, в которых не было ни единого повода сомневаться, за смерть Веги заплатил Кайран де Марано, личный адъютант Александра Здравовича.

Глава XX

Слова

Силуэт всадника – вернее, всадницы – удивительно четко прорисовывался в пелене дождя. Не отводя от нее взгляда, он протянул руку к сложенным поленьям, позволяя огню радостно вспыхнуть, жадно пожирая сухое дерево. Он знал – она здесь не случайно, она не сбилась с пути и не ошиблась в своих поисках. Она искала его, рассчитывая только на то, что он сам захочет, чтобы его нашли. Костер не был маяком – она все равно не увидела бы его пламя. Но он решил, что она будет не против просушить одежду и согреться после долгого пути под холодным ливнем.

Она почувствовала его задолго до того, как он ее увидел. Она искала его с утра, но сейчас, всего за пару часов до полуночи найдя, не была уверена, что их встреча – хорошая идея. Быть может, она так и не решилась бы приблизиться, если бы не почувствовала, что ее заметили. Быть может, она не решилась бы, даже зная, что обнаружена – но накопилось слишком много вопросов, на которые необходимо было получить ответы. И не завтра – а сейчас. Наверное, только потому она и тронула повод коня, направляя его к огню… наверное, только потому.

Он не сказал ни слова, когда она спрыгнула на землю, не поворачиваясь к нему, расседлала коня и сняла уздечку, отправив зверя пастись. Она не сказала ни слова, когда он подвинулся, освобождая место на расстеленном плаще.

Молча разломить хлеб, протянув половину. Молча ждать, пока она утолит первый голод. Сидеть неподвижно в ожидании первого слова, которое разрубит натянутую тишину, глухую настолько, что даже птичья трель слышалась как сквозь вату. Чистыми звуками кажутся лишь шорох капель на сделанном из ветвей навесе и биение сердец.

– Ты солгал, – не вопрос, констатация факта. Как ни странно – даже не обвинение.

– Я часто лгу. Гораздо чаще, чем говорю правду.

– В чем ты был искренен?

– В том, что верил – тебе удастся. В том, что хотел спасти жизни – твою и их. В том, что надеюсь – твоему другу удастся уничтожить его.

– Ты говорил, что спасешь людей. Хотя бы часть.

– Я лгал. Это было невозможно.

– Зачем?

– Хотел, чтобы вы ушли. Остановить его в тот момент не смог бы никто, вы просто погибли бы – глупо и ни за что.

– Но смогли бы сделать то, что обещал ты.

– А он остался бы жив. И на этот раз его не смог бы сразить уже никто.

– Меньшее зло? – в ее голосе прозвучала горечь. Первая эмоция, которую она себе позволила.

– Нет, – он был спокоен. – Большее добро.

– Игра слов.

– Все понятия – только игра слов. Значение имеет только одно – что и ради чего мы делаем. Добро, совершенное во имя зла, все равно останется добром, а зло ради добра – злом, если не смотреть за рамки.

– Ты смотришь за рамки?

– Я не играю словами.

– Только что ты занимался именно этим.

– Я лишь привел пример.

– Ты оправдываешься.

– Нет. Оправдания – всегда ложь, в той или иной степени. Сейчас я не стану лгать.

– О чем бы я не спросила?

– Да. Но и говорить всю правду не стану.

– Лучше бы ты лгал.

– Возможно. Ненавидишь меня?

– Нет. Я видела тебя настоящего.

Он промолчал. Сидел, глядя на нее, изучал ее лицо, вспоминая, какой она бывала при других их встречах. Этой складки между сурово сдвинутыми бровями – еще не морщинки, но только пока – раньше не было. Линия рта стала жестче, скулы – резче. Она повзрослела на несколько лет за пару дней – и в том была его вина. Вина, за которую он себя не винил.

– Что теперь?

– То же, что и раньше. Каждый вернется на свою стезю и продолжит свой путь к общей цели, только и всего. Ты найдешь своих друзей, и вы вновь попытаетесь его уничтожить. Я вернусь к нему и буду продолжать изображать верного слугу.

– Изображать? Ты и есть верный слуга.

– Одно не отменяет другого. Почему бы не быть тем, кого изображаешь?

– Когда-нибудь ты запутаешься в своих масках.

– Ты заглянула слишком глубоко и не увидела самого главного, – он покачал головой. – И это хорошо.

– Если бы я знала главное, я могла бы тебе больше доверять.

– И совершила бы большую ошибку. Мне нельзя доверять.

– Ты говорил Веге, что никому нельзя доверять.

– Да. И он сделал именно то, чего я добивался этими словами.

– То есть?

– Он отпустил тебя, решив не доверять именно мне. Самое правильное, что он вообще мог предпринять.

– В ту ночь мне показалось, что я тебя поняла.

– Тебе только показалось.

– Я уже знаю. Почему я тебе доверяю?

– Потому что ты до сих пор хочешь видеть в других лучшее.

– Разве это плохо?

– Это хорошо. Такой ты и должна быть. Это для тебя правильно. Просто не забывай делать для меня исключение. Позавчера я помогал тебе – завтра предам. Через неделю спасу жизнь – а на следующий день ударю в спину. Я – это все противоречия, которые ты можешь себе представить, а доверять мне – самая большая ошибка, какую ты можешь сделать.

– Тогда как же мне с тобой быть?

– Слушай то, что я говорю. Не верь ни единому слову. Просто слушай и делай выводы.

– Этому мне тоже не верить?

– Делай выводы.

Теперь промолчала она, и еще несколько минут тишину нарушал только дождь.

– Ты – чужой, – неожиданно сказала она.

– Верно. Ты делаешь успехи.

– Я тебе верю.

– Зря.

– Не ты первый, кто говорит мне, что я что-то сделала зря. Но мне не довелось еще пожалеть ни о едином поступке из тех, что были по чьему-то мнению “зря”.

– Ни о чем не жалеешь?

– Жалею. Но то, о чем я жалею, те, кто говорил в других случаях “зря”, только поддерживали.

– Ты перенимаешь мою манеру говорить.

– С каждым надо говорить на его языке, иначе теряется большая часть сказанного.