Текст книги "Океан. Выпуск десятый"
Автор книги: Виталий Коржиков
Соавторы: Андрей Некрасов,Виктор Дыгало,Виктор Федотов,Евгений Богданов,Николай Флеров,Юрий Дудников,Николай Ильин,Александр Миланов,Владимир Павлов,Иван Слепнев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
На баке матросы пели под гитару:
Мои дом стоят на берегу
Бристольского залива,
Но без тебя я не могу,
Но без тебя я не могу
Жить в доме том счастливо.
Ты говорила мне не раз,
Что жить со мной согласна.
Но каждый день
И каждый час
Я жду тебя напрасно.
О, моя Дже-е-ейн!
Егор понимал не нее слова песни, исполнявшейся по-английски, но была она так напевна и трогательна, что ему невольно взгрустнулось. Ведь и у этих моряков, наверное, остались дома жены или любимые девушки, так же как и у него осталась на берегу Северной Двины светлоглазая Катя, лоцманская дочь…
Но ведь если бы Егор не ушел из дому и не пустился во все тяжкие, странствуя по океану, увидел ли бы он еще когда-нибудь эту южную синюю ночь, это бархатно-глубокое небо в крупных звездах и большую, чуточку словно подтаявшую с одного бока луну; услышал ли бы вечернюю песенку моряков с клипера «Поймай ветер»?
* * *
Море зовет каждого по-своему. Но в этом вечном зове, на который непременно откликаются отчаянные и самозабвенные сердца прирожденных землепроходцев-путешественников или просто мечтателей, романтиков-бродяг или даже сомнительных авантюристов, для всех есть общее: неукротимое стремление узнать незнаемое, повидать невиданное, испытать себя в трудном, рискованном деле. Так, наверное, было и с этими моряками, которые шли плавать не только ради заработка, а из других, более высоких побуждений.
Этому зову одинаково повинуются сердца и умы знаменитых капитанов-первооткрывателей и простых матросов, для которых свист ветра на салинге звучит музыкой.
Для одних море – средство наживы. Таковы корсары знаменитого Дрейка и других флибустьеров, каперские набеги которых были узаконены восковой печатью на разрешительных грамотах королей и королев, принимавших участие в доле добычи. Для других оно объект великих географических открытий. Таковы хладнокровные и отважные русские капитаны Лисянский и Крузенштерн, расчетливый и обстоятельный француз Луи де Бугенвиль, горячий и решительный англичанин Джеймс Кук и еще множество великих и не столь великих, но смелых людей, проложивших свой курс к неведомым материкам и островам.
Имена очень многих из них навечно запечатлены на морских картах и в лоциях. Даже имя Дрейка, который был не только пиратом, но и путешественником и после Магеллана первый обошел вокруг света, носит пролив между мысом Горн в Южной Америке и Антарктическим полуостровом. Его корабль с пиратским флагом на грот-мачте впервые в истории мореплавания вошел в этот пролив.
Судьба морей и океанов столь же сложна и труд непостижима, как и судьба всей земли с разноязыкими, разноплеменными народами, возросшими под добрым и всемогущим солнцем. Сложны и извилисты судьбы моряков-скитальцев, бороздящих океаны и стремящихся поймать ветер своими многоярусными широкими парусами, готовых в трудный час смело идти навстречу опасности или так или иначе обмануть судьбу-злодейку, которая была так несправедлива к ним на берегу…
* * *
К борту клипера подвалила шлюпка, и вахтенный начальник, помощник капитана Эванс, подошел и стал наблюдать за высадкой матросов. Сначала по трапу поднялся один из команды клипера, а за ним, подбодряемый тычками и сочной руганью боцмана Ли, карабкался пьяный незнакомый моряк. Приходилось только удивляться, как он не сорвался с веревочной лестницы с деревянными, вплетенными в нее перекладинами. Следом стал влезать другой, еще пьянее. Он все что-то бормотал и отлягивался ногой от боцмана, который подсаживал его обеими руками сзади. Матрос беспричинно смеялся и повторял только одно слово: «Компоте… компоте…» Моряки с клипера, сидевшие в шлюпке, хохотали и кричали:
– Будет тебе компоте!
В шлюпке на днище лежал еще один моряк, мертвецки пьяный. С корабля спустили веревочный конец с петлей-удавкой, надели петлю на туловище пьяного, пропустили ее под мышки и так, на тросе, подняли на борт.
Остальные убрали шлюпку. Боцман Ли доложил Эвансу:
– Сэр, только трое. Больше заарканить не удалось.
– Спрячьте их в трюм, – приказал Эванс. – Кто они?
– Двое – голландцы с «Олбани», а тот, что пьян в стельку, – из бродяжек. Он плавал, как говорил нам, двенадцать лет, потом отстал от судна и перебивается в Капштадте без гроша целый месяц.
– Проспятся – будут работать как миленькие. Куда им деться? – Вахтенный сдержанно рассмеялся. – Однако голландское судно стоит на рейде… Искать будут.
– Я спрячу так, что с фонарем не найдешь, – сказал боцман.
– Ну ладно, действуй.
На рассвете к борту подошел вельбот с голландского корабля. Вахтенный спросил, кто они такие и что им надо. С вельбота ответили, что для переговоров с капитаном клипера прибыл помощник капитана с голландского торгового судна «Олбани», и попросили трап. Трап подали, и на борт поднялся пожилой голландец в зюйдвестке.
– Мы выходим в море, но у нас не хватает двух матросов, – сказал он. – По справкам, которые я навел в порту, наших людей подпоили и увезли ваши люди, сэр! Капитан «Олбани» требует вернуть их.
– На борту клипера нет ни одного постороннего человека, – ответил помощник Кинга. – Уверяю вас!
– Но мы имеем точные сведения, – настаивал голландец. – Если не вернете тотчас матросов, я доложу коменданту порта.
– Как хотите, но я говорю сущую правду. Гуд бай!
Голландец, постояв у фальшборта и поколебавшись, стал спускаться в шлюпку. Оттуда он крикнул:
– Я еду к коменданту!
Вахтенный с клипера небрежно махнул рукой.
С восходом солнца «Поймай ветер» поднял все паруса и при утреннем бризе вышел из гавани.
Вскоре он миновал двадцатый меридиан, перевалив условную границу между Атлантическим и Индийским океанами. Он направлялся теперь в Зондский пролив между островами Суматра и Ява.
На параллели Порт-Элизабет моряки клипера «Поймай ветер» увидели паруса идущего впереди «Капитана Кука». Почти вся команда высыпала на палубу. Капитан Кинг приказал дать выстрел под ветер [34]34
Выстрелить на море из пушки под ветер – значит говорить с находящимся в виду другим судном по-дружески. Выстрел против ветра означает намерение силой остановить судно, если оно не остановится само.
[Закрыть]из сигнальной пушки. Выстрел прогремел. Через несколько минут донесся ответный выстрел с клипера «Капитан Кук». На нем уменьшили парусность, и вскоре клиперы поравнялись друг с другом. Генри Джеймс сообщил через сигнальщика, что он не стал заходить в Капштадт, потому что воды и продовольствия у него в достатке.
Пожелав друг другу счастливого плавания, корабли продолжали свой путь в Индийский океан. Подгоняемые течением западных ветров, они опять утеряли друг друга из вида.
Много сотен миль еще пройдут клиперы по Индийскому океану, Яванскому и Южно-Китайскому морям, прежде чем достигнут порта назначения в Тайваньском проливе, доставив туда грузы Британской Ост-Индской компании.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ1
История знает много войн на море и на суше, причиной которых была борьба морских держав за колониальное господство. Известны, например, опиумные войны в Китае. Они начались в тот период, когда Ланкашир был готов наводнить эту страну дешевыми хлопчатобумажными товарами, так же как он наводнил ими Индию. Война велась под предлогом заставить китайцев покупать индийский опиум, а на самом деле – чтобы сломать препятствия для свободного экспорта британских товаров, В результате первой опиумной войны Гонконг был аннексирован, и для британских торговых судов было открыто пять «договорных пунктов».
Еще раньше была война «из-за уха Дженкинса». Она началась в тридцатые годы восемнадцатого столетия, и формальным поводом к ней послужили действия испанского капитана, якобы отрезавшего ухо английскому моряку Дженкинсу. Хотя упомянутый Дженкинс и пострадал, однако его ухо было ни при чем: эта англо-испанская война велась за возможность для Англии торговать с испанскими колониями. Окончилась она в 1739 году.
Было много и других войн, по более серьезным поводам, однако все они преследовали одну цель: завладеть рынками сбыта для развивающейся промышленности и обеспечить метрополии колониальными товарами и сырьем.
Внедрение в колонии шло и другим, более мирным путем. Но мирным относительно. Если не сражались между собой флоты или эскадры враждующих государств, то пушки гремели все равно в иных местах. Купеческие корабли были таковыми лишь наполовину. У них хватало и оружия, и, достигнув каких-либо островов в океане на востоке, капитаны наводили страх на местных жителей ружейной и орудийной пальбой, принуждая к безропотному их повиновению испанской, британской или португальской короне. Туземные короли, не искушенные в торговых операциях, заключали сделки с колонизаторами на смехотворно неравных условиях. За какую-нибудь пару старых ружей и мишурные украшения для жен племенных вождей пришельцы «покупали» на островах земли, строили форты и фактории, оставляли своих миссионеров, призванных обращать туземцев в европейскую веру, и отплывали, нагруженные богатой добычей.
В те давние времена в Европе держался устойчивый спрос на восточные пряности: черный и красный перец, лавровый лист, гвоздику, мускатный орех и другие. Цена на них была высока, потому что привозили их издалека – из Ост-Индии.
Поставщиками пряностей вначале были португальцы, затем их вытеснили с этого рынка голландцы. Монополия голландцев на торговлю в этой сфере раздражала англичан. Им хотелось найти свободный доступ к такому прибыльному рынку.
Первым английским моряком, который обогнул мыс Доброй Надежды и достиг в 1592 году Ост-Индии, был Джеймс Ланкастер.
В конце 1600 года в Лондоне была создана Британская Ост-Индская компания, и Ланкастер вторично пошел в Ост-Индию с флотом из пяти кораблей. Возвратился он оттуда с богатым грузом пряностей и принес компании солидные прибыли.
Пожалуй, с этого момента и началось процветание Британской Ост-Индской компании, которая постепенно монополизировала торговлю с Востоком. Большая часть доходов компании состояла из прибылей, получаемых от продажи в Англии экзотических продуктов Востока.
С каждым годом компания становилась все более могущественной и расширяла мореходство и торговлю. После 1813 года Британская Ост-Индская компания в течение двадцати лет безраздельно владела чайными рынками и ежегодно продавала чая на сумму около четырех миллионов фунтов стерлингов по ценам, вдвое превышающим закупочные.
От этой компании и пришли в Китай с грузом промышленных товаров клипер «Поймай ветер» и «Капитан Кук», завершив, наконец, многодневный путь по Атлантическому и Индийскому океанам.
Сдав представителям компании привезенные из Англии товары и грузы, клиперы стали готовиться под погрузку. Матросы вычистили, проветрили, просушили трюмы, чтобы принять в них черный байховый чай. Правда, на этот раз не первого урожая, который собирался в апреле – мае. Но все равно в качестве чая ни у кого сомнений не было. Капитан Кинг сам распробовал и оценил его высокие свойства за чаепитием в кают-компании накануне отплытия и гонок на обратном пути.
В чайных гонках должны были участвовать три клипера: «Поймай ветер», «Капитан Кук» и «Меченый Мавр», который вышел в Китай из Ливерпуля неделей раньше двух первых. Теперь он также готовился в обратный путь. Все эти корабли шли в Англию с грузом чая для Британской Ост-Индской компании. Они были однотипны по своему устройству, имели приблизительно одинаковую грузоподъемность – до девятисот тонн каждый – и могли развивать скорость при попутном ветре до восемнадцати узлов.
Во время гонок капитанам предоставлялась полная свобода действий, они были вольны в выборе курса, в заходах в порты. Важен был конечный результат: кто первый придет в Лондон и ошвартуется у причала. Капитану победившего клипера назначался приз – пятьдесят фунтов стерлингов золотом.
Корабли грузились в одно время. К борту клипера «Поймай ветер», стоявшего на рейде, подходили лихтеры с чаем, упакованным в фанерные ящики, обитые жестью по углам. Груз принимали на палубу и опускали в трюм. Матросы укладывали его там под присмотром первого помощника капитана Эванса.
Погрузка шла днем и ночью, и, когда, наконец, трюмы были заполнены, Дэниэл Кинг приказал готовиться к отплытию. Однако из-за большой осадки корабль мог выбраться из устья только с приливом, и пришлось ждать, когда он начнется.
Наконец после полудня в реку хлынули морские воды, и к клиперу подошел небольшой буксир-паровичок. С него подали буксировочный трос. Паровичок запыхтел, зашлепал по воде плицами колес и натянул канат. На клипере подняли якорь, и буксир, подрагивая корпусом от чрезмерных усилий, выпуская из высокой трубы кольца дыма, медленно двинулся вниз по реке, таща за собой парусник.
Правила гонок не устанавливали точного времени выхода в море. Поэтому капитаны стремились как можно скорее покончить с погрузкой и покинуть порт. Как ни торопил Кинг грузчиков, «Поймай ветер» выходил вторым: его опередил «Меченый Мавр».
…Буксир еле справлялся с быстрым приливным течением. Капитан Кинг, стоя на баке, нетерпеливо поглядывал вперед и поднимал руку, помахивая сжатым кулаком. Трудно сказать, действовал ли на команду буксира этот красноречивый жест, но кольца дыма из трубы буксира стали вылетать чаще, и скорости как будто прибавилось.
Егору все это было в диковинку. Он стоял на палубе рядом с Майклом и смотрел, как слабосильный паровичок буксировал клипер.
Лотовый в носу кричал:
– Пять саженей!.. Пять с половиной!
Капитан оборачивался к нему и что-то спрашивал. Лотовый снова и снова бросал свинцовый груз за борт и выбирал лотлинь.
– Шесть саженей и четыре фута! [35]35
Фут – 0,3048 метра.
[Закрыть] – докладывал он.
Прилив поднял уровень воды в реке почти на треть.
– Ну, скоро начнется адская работа! – сказал Майкл. – Готовься, Джордж…
– Да я-то готов, – ответил Егор. – Пошлют ли меня на мачты?
– Пошлют, – со спокойной уверенностью отозвался Майкл.
Паровичок вдруг пошел очень медленно, он больше не мог справляться с приливным течением. Буксирный канат совсем ослаб, сильно провис в воду. Корабль вместе с паровичком начало относить назад, и Дэниэл Кинг раздраженно скомандовал:
– Отдать якорь!
Загремела ручная лебедка, якорь погрузился на дно, и клипер остановился. Его корма сразу развернулась по течению. Буксир подошел и, чтобы его не относило течением, виновато прижался к борту клипера.
Так шли около двух часов. Кинг ходил по палубе злой и раздраженно кричал на вахтенных, придираясь ко всяким мелочам. Моряки, находившиеся на палубе без дела, поспешно прятались от него.
– Дьявольское течение! – сказал Кинг боцману Ли. – Этот тщедушный буксиришко крепко подвел нас. «Меченый Мавр» наверняка уже поднял паруса! Мы потеряем по меньшей мере полсуток, пока тут барахтаемся!..
Боцман с кислой миной на чернобородом загорелом лице сочувственно кивал:
– Увы, сэр!
Наконец течение ослабло, это было заметно по тому, как за бортом проносило лот. Лотовый доложил:
– Течение слабеет!
Капитан, перевесившись через планширь, кричал на буксир:
– Какого дьявола стоим? Неужели вам и теперь не подняться?
Буксир словно нехотя оторвался от борта клипера и опять запыхтел, зашлепал колесами по воде. Он с видимым усилием стал натягивать провисший трос. На клипере подняли якорь, и корабль медленно, словно большой дог на поводке, потянулся за крошечным суденышком дальше.
В воды пролива выбрались только к вечеру. Буксир, дав прощальный гудок, с видимым облегчением повернул обратно. Капитан Кинг принялся за дело:
– Марсовые на марс марсель ставить! Отдава-а-ай! Марса-шкоты тянуть! Гротовые брасы на левую! На крюйсель и контра-брас! Слабину выбрать! Поше-е-ел, брасы-ы-ы! На бизань-шкот! Бизань-шкот тянуть! На кливер и стаксель фалы! Кливера поднять!
Матросы парусной команды загрохотали каблуками по палубе, мигом поднялись на марсы и салинги, облепили реи и в считанные минуты отдали почти все паруса. Затем повернули реи, приведя полотнища парусов к ветру. А капитан все командовал, резко, заливисто, словно бы любуясь своим голосом, и на палубе у кофель-нагельных планок продолжалась поспешная горячая работа.
Наконец все паруса были развернуты, закреплены, и красавец «Поймай ветер» ринулся вперед, срезая острым носом гребни волн. Брызги с шумом летели по обе стороны штевня.
* * *
Первые десятки миль клипер шел при полной парусной оснастке, подгоняемый довольно свежим северо-восточным пассатом. Ясная погода перемежалась облачной. Иногда выпадали дожди.
Других кораблей в пределах видимости не было. «Меченый Мавр», выйдя из порта раньше, вырвался вперед, и «Поймай ветер» утерял его из виду. «Капитан Кук» закончил погрузку часом позднее и шел где-то позади. Но это еще ни о чем не говорило: путь предстоял дальний, условия плавания могли меняться каждые сутки, и в любой час корабли ожидали непредвиденные случайности. Поэтому капитан Кинг, зная, что исход гонки решают скорость судна, выносливость экипажа и прочность рангоута и парусов, уверенно вел судно Тайваньским проливом.
Чтобы выиграть гонку, предстояло обогнать «Меченого Мавра», не позволяя в то же время «Капитану Куку» обойти «Поймай ветер». Никакой связи между кораблями не было, не имелось ее и с берегом.
Шансы были приблизительно равными. Дэниэл Кинг поставил себе целью уже в начале гонки создать возможно больший запас времени и пройденного расстояния.
Кинг хорошо знал характеры соперничавших с ним командиров клиперов. Генри Джеймс с «Капитана Кука» имел за плечами большой опыт, восемь лет командовал военным бригом, а затем несколько раз ходил на четырехмачтовой шхуне в Австралию. Джеймс прекрасно знал южные моря, был очень расчетлив и аккуратен. Но Дэниэл Кинг за аккуратностью и расчетливостью Джеймса видел и слабое его место: Джеймс никогда не пойдет на крупный риск. А гонки без риска – не гонки.
Капитан «Меченого Мавра» Гарри Стоун – настоящий морской волк. Ему уже было под сорок, и он за свою жизнь проплавал втрое больше Кинга. Стоун сочетал в себе блестящее искусство судоводителя с отчаянной храбростью, свойственной разве только капитанам каперов [36]36
Ка́перы – военные корабли, получавшие от своих правительств во время войн разрешение нападать на одиночные суда противника и брать их на абордаж, грабя и уничтожая пиратскими способами.
[Закрыть]. На корабле у него была жесточайшая дисциплина. Он мог прибегнуть к самым изощренным наказаниям провинившихся матросов. Моряки боялись его, как дьявола. Команду ему всегда приходилось вербовать с помощью обманов с великим трудом. Но те, кто пошел к нему служить, были настоящие сорвиголовы. И уж в гонке капитан Стоун не посчитается ни с чем, лишь бы ее выиграть.
Что касается самого Дэниэла Кинга, то, несмотря на молодость, он в известной мере сочетал в себе качества обоих соперников – холодную расчетливость Генри Джеймса и отчаянную храбрость и непреклонность Гарри Стоуна.
Кинг не покидал палубы, все время следил за направлением и силой ветра и непрерывно отдавал распоряжения, с тем чтобы паруса своими плоскостями были всегда приведены к нему. Парусная вахта не знала покоя: при малейших переменах ветра моряки брасопили реи. Теперь клипер, как никогда прежде, оправдывал свое имя «Поймай ветер». Он именно л о в и л широкими полотнищами фоков, гротов, марселей и кливеров стремительно движущийся воздух. Капитан Книг выжимал все из оснастки своего корабля.
В начале пути оказалось, что нос клипера чуть перегружен и зарывается в волны. На ходу по приказу капитана часть грузов была перенесена ближе к корме – и парусник выправился.
На палубе неподалеку от штурвальных [37]37
Штурвальныхна клипере было обычно двое. Они следили за курсом по компасу и за работой парусов. В сильный шторм рулевые привязывались к вделанным в палубу рымам (металлическим кольцам), чтобы волна не смыла их за борт, так как находились они в самой корме.
[Закрыть]для капитана поставили плетеное кресло и укрепили брезентовый тент для защиты от дождя и солнца. В этом кресле Кинг отдыхал в минуты сравнительно спокойного и ровного хода судна, но едва что-нибудь менялось, он вскакивал и звонким молодым голосом принимался командовать и ругаться почище боцмана.
Отныне и до конца рейса место капитана было тут, в этом кресле. Он редко уходил в каюту соснуть часок-другой, передав управление клипером своим помощникам.
В глазах капитана Кинга стоял не только соблазнительный блеск пятидесяти фунтов. Он видел перед собой славу настоящего моряка, которую предстояло завоевать. Золото золотом, а слава – главное. Кроме всего прочего, он еще не был женат, и ему нельзя было уронить капитанскую честь в глазах невесты Бетси Джонсон, дочери сквайра. Весь Лондон, да что там Лондон – вся Англия должна знать имя капитана Кинга!
Еще в Фучжоу он сказал морякам:
– Потрудимся, парни, во славу Британии! Дело нашей чести прийти в Лондон первыми!
Матросы ответили ему дружным «ура».
2
В третьем часу пополудни 1 декабря направление ветра резко изменилось. Клипер, выйдя из полосы северо-восточного пассата, вступил в зону действия муссона, который в этих широтах в зимнюю пору дует особенно свирепо. Северный ветер усиливался с каждым часом, и перед вечером разыгрался сильный шторм. Порывы ветра срывали с гребней волн пену и забрасывали ее на палубу, низкие лохматые облака сеяли дождь. Он сек парусину, которая сразу потемнела и набухла от воды.
Капитан, надев плащ с капюшоном, озабоченно посматривал на мачты, на паруса. По дождевику рулевого лились потоки воды. Матросы надели клеенчатые штормовки с зюйдвестками.
Клипер летел по волнам, кренясь на левый борт. Волны накатывались на палубу; казалось, она прогибалась под их тяжестью. Вода едва успевала уходить за борт через шпигаты.
Обычно корабли в-таких условиях плавания спускали вниз верхнее вооружение и шли под нижними парусами.
Первый помощник Эванс и боцман Ли подошли к капитану, перехватывая руками туго натянутый трос. Эванс повернулся к ветру спиной и сказал Кингу:
– Надо уменьшить парусность, Дэниэл! Иначе начерпаем воды и попортим груз.
– Я же приказал закрыть все люки парусиной! – ответил Кинг недовольно.
– Все люки затянуты брезентом, – поспешил объяснить боцман. – Вода в них не просочится.
– И мачты надо беречь, – настаивал Эванс. – Если их поломаем, здорово задержимся в пути…
– Вы пришли меня учить? – Бледное лицо Кинга было мокрым, глаза бешено сверкали. – Когда в чайных гонках клиперы опускали паруса? Только трусы могут пойти на такое! Риск есть риск.
– Рисковать надо в разумных пределах, – продолжал убеждать Эванс, с неудовольствием морща свой длинный, с горбинкой нос. В серых больших глазах его таилась тревога. Помощник был старше капитана по возрасту, отношения их строились как товарищеские, и Эванс не боялся высказывать свои соображения напрямик. Ему казалось, что капитан слишком переоценивает себя и возможности судна в борьбе со штормом. – Груз у нас легкий, трюмы полны, а веса не набрали и семисот тонн!
– А, идите ко всем чертям! Я знаю, что делаю. У корабля хорошая остойчивость, он самой новейшей постройки! Киль у него что надо!
– Так-то оно так, но…
Капитан перебил Эванса:
– Что «но»?
Тут налетел сильный порыв ветра, и клипер накренился еще больше, вода залила палубу, все трое стояли в ней почти но колено.
– Надо потравить шкоты, Дэниэл! – крикнул Эванс. – Гляди, какой сильный крен!
На этот раз капитан был вынужден согласиться с ним. Шкоты у основных парусов были ослаблены. Но едва порывы ветра поутихли, капитан снова приказал:
– Шкоты подтянуть!
Ни один парус не был убран. Это был большой риск. Ни Эвансу, ни боцману не было понятно, почему капитан играет со смертью в кошки-мышки. «Поймай ветер» мчался по проливу с бешеной скоростью, сильно накренясь и почти не выравниваясь. По палубе передвигаться было опасно. Вахтенные матросы повязались штертами, чтобы их не смыло за борт.
А Кинг невозмутимо стоял на своем месте и не сводил глаз с рангоута. У него была своя цель: испытать корабль в большой переделке. Ведь на пути их будет еще немало.
Мачты угрожающе поскрипывали и, казалось, еле выдерживали напор ветра.
Егор в это время болел морской болезнью. Его сильно мутило, все внутренности словно переворачивались в животе. Он валялся на койке, измученный и бледный. Майкл, сменившийся с вахты, мокрый с ног до головы, переодевался в сухое и сочувственно посматривал на товарища. Порывшись в своем сундучке, он подал Егору увядший лимон, прихваченный еще в порту.
– На, соси, – сказал он. – Легче будет.
Егор достал складной нож и, разрезав лимон на дольки, сунул одну в рот. Он вспомнил теперь, как дед говорил, что в шторм у моряков «желудок на плечо виснет». Он, хотя и знал, что ничего такого не произойдет, все же подумал: «Хоть бы мой желудок не вытряхнуло наружу…»
Когда уляжется зверская качка? Конца не видно…
…Шторм продолжался всю ночь. Дэниэл Кинг, передавая управление кораблем Эвансу, предупредил его:
– Смотри не убирай ни одного паруса! Если что – буди меня.
Приказ есть приказ. За всю вахту Эванс, хотя и испытывал большое беспокойство за судьбу клипера, не спустил ни одного паруса.
К утру ветер ослаб, волнение поулеглось. Дэниэл Кинг вышел на палубу отдохнувший, бодрый, тщательно выбритый.
– Ну как дела? – спросил он у Эванса.
– Все в порядке. Но я всю ночь боялся за мачты, – ответил тот.
– Иди отдыхай, – сказал капитан. – Я буду ставить трюмсели.
– Ветер еще довольно свеж, – предостерег Эванс.
– Ничего. Надо догнать и во что бы то ни стало обойти «Меченого Мавра»! Иначе проиграем гонку.
– Как знаешь, – уклончиво отозвался помощник, еле державшийся на ногах от усталости.
Он ушел. Опять на палубе загремел голос капитана:
– Парусную команду наверх!
Услышав это, боцман повторил распоряжение и засвистел в дудку.
Моряки один за другим, словно пробки из бутылок с шампанским, вылетали из люка.
– Грота-трюмсель, фор-трюмсель, крюйс-трюмсель ставить! Поживей! Не спать на ходу! – приказал капитан.
Трюмсели – самые верхние паруса – были тотчас развернуты, приведены к ветру и закреплены. Клипер прибавил ходу, словно конь, которого подстегнули хлыстом. А капитан уже подумывал, не поставить ли ему еще паруса, называемые «небесными»… Но воздержался.
Ветер еще был силен: в обычных условиях капитаны ни за что бы не решились ставить даже «королевские» паруса: стеньги легко могли обломиться. Однако капитан Кинг решил с этим не считаться: у судового плотника имелся запас рангоутного дерева, а у парусного мастера – нетронутые кипы полотна…
Поставив «королевские» паруса, матросы ожидали новых приказаний. Но капитан был чем-то недоволен. Он напряженно смотрел вверх, задрав свою красивую голову, и шевелил губами, как видно что-то прикидывая. Но тут марсовый со своей наблюдательной площадки закричал:
– Прямо по курсу – судно!
– Какое судно? – тотчас спросил капитан.
– Клипер… – доложил матрос. – Судя по всему, «Меченый Мавр»!
– Наконец-то! – сказал Дэниэл Кинг удовлетворенно.
Когда подошли поближе, марсовый доложил:
– На «Меченом Мавре» сломана грот-бом-брам-стеньга. Снимают обломки!
– Ага! – с оттенком злорадства сказал Кинг. – Теперь мы их обставим! Марсовые на марс! Привести к ветру верхний фор-марсель! Привести к ветру верхний грот-марсель! Шкоты подтянуть! Штурвальный, крепче держи в бакштаг!
– Есть крепче держать в бакштаг! – пробасил штурвальный.
Клипер на всех парусах быстро поравнялся с «Меченым Мавром». Капитан Кинг в зрительную трубу увидел, как матросы под командой Стоуна поспешно сбрасывали на палубу обломки верхней стеньги. Пока поставят новую да закрепит парус, «Меченый Мавр» останется далеко позади… С «Меченого Мавра» Стоун кричал в рупор:
– Далеко не уйдете! На траверзе Манилы догоню!
– Догоняй, буду ждать! – ответил Книг. – Только покрепче привяжи стеньгу!
– Смотри не напорись на риф! – ядовито кричал Стоун.
– Все рифы оставим вам! – столь же «любезно» ответил Кинг.
Боцману капитан сказал:
– Стоун предостерег нас от рифов. Но мы ведь лицом в грязь не ударим?
– Точно так, сэр! – уверенно подтвердил Ли.
– Смотри на норд-ост, – сказал капитан.
Боцман посмотрел на северо-восток, и ему стало все ясно. Там, вдали, вода потемнела, от горизонта наплывало огромное серое облако. Темная поверхность на воде ширилась, приближалась к клиперу. Налетел шквал. Все вокруг переменилось: вода закипела, волны заслонили собой весь горизонт. Внезапный порыв ветра с пушечным громом ударил в паруса. Корабль содрогнулся. Шкоты фор-марселя лопнули, будто кто их перерезал ножом.
– Убрать фор-марсель! Живо! Трюмсели долой! – закричал капитан.
Не успели моряки убрать часть парусов, как на корабль обрушился новый шквальный порыв. Капитан скомандовал:
– Все брамсели долой!
Боцман в помощь работающей вахте послал вторую. Теперь больше половины экипажа находилось на палубе. Парусность наконец уменьшили, и опасность перевернуться миновала. Но и с половинной оснасткой клипер мчался по волнам с непостижимой скоростью.
И тут раздался крик:
– Человек за бортом!
– А, черт! – выругался Кинг. – Как его угораздило?
– Шлюпку не спустишь, – растерянно сказал боцман. – Такая волна!
Капитан поглубже надвинул на лоб фуражку и промолчал. Но в глазах его появилось беспокойство.
– Человек за бортом! – снова крикнул вахтенный.
– Заткни ему глотку, – сказал Кинг боцману, заметив беспокойство матросов. – Чего он там орет?
– Есть! – боцман Ли побежал к вахтенному.
– Без паники! Стоять по местам! – заревел капитан, и на шее у него набухли вены. – Верхние грот-марсели долой! Верхний крюйсель долой!
Капитан не зря распорядился убрать и эти паруса: шквал достигал наибольшей силы. Вода заплескивала на палубу, и клипер теперь кренился на правый борт.
Егор, оправившись от морской болезни, вылез наверх, подумав, что, быть может, понадобится и его помощь. Крепко вцепившись в штормовой канат, он стоял возле грот-мачты, готовый выполнить любой приказ капитана.
Услышав крик «человек за бортом», он встревожился. У него мелькнула мысль, что вот теперь настал момент, когда он, не занятый работой у парусов, может помочь в спасении несчастного моряка. Он глянул на матросов. Они работали, и все были заняты. Тогда Егор крикнул:
– Спасать надо! К шлюпке!
Перехватываясь по тросу, он кинулся к правому борту, где была закреплена одна из шлюпок.
– Эй, сюда! Шлюпку надо спустить!
Но боцман Ли, которого капитан послал одернуть вахтенного, чтобы тот не сеял паники, заметил Егора у шлюпки и, подбежав к нему, отшвырнул его в сторону. Егор упал, больно ударившись коленом о скользкую палубу. Набежавшая волна накрыла его, когда он пытался встать на ноги. В последний момент Егор уцепился за канат, и его не смыло за борт. Боцман уже бежал обратно от вахтенного, которому дал изрядную затрещину. Он сурово глянул на Егора и рявкнул:
– Какого дьявола вертишься тут? Марш в кубрик!
Он занес над парнем огромный кулачище, но Егор уклонился от удара и, прихрамывая, побежал к трапу в кубрик.
Там он некоторое время сидел на койке, переводя дух и морщась от боли в ушибленном колене…
«Вот и делай доброе дело! – досадовал он. – Человек-то теперь уж погиб! А они и не думали спасать его…»
Он вздохнул и лег на койку, думая о погибшем товарище.
Матроса, конечно, не спасли, даже не предприняли к тому попытки. Команда потеряла одного из «зашанхаенных» в Капштадте голландцев – Ван-Мея.
Во время гонок не принято было заботиться о судьбе человека, упавшего за борт. Важно было победить в состязании, а победителей не судят…
