Текст книги "Отныне я – странник (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

– Ни в коем случае. Если ещё сомневаешься, то гоняй, пока всё с ними не прояснишь.

– Хорошо командир.

– Я Захар, вот что думаю, пора из них группы формировать, пусть притираются друг к другу. И о другом важном деле подумать пора. Мне кажется, нам давно перевооружаться необходимо. Пистолет Намбу слаб, ручная граната тип 97 неудобна. Так?

– Есть такое. Но они, всё равно намного лучше европейских пистолей. – Не понимая, к чему снова клонит командир, сказал Захар.

– Так-то оно так, но грех не хотеть лучшего. Помнишь, на катерах были ящики с гранатами РГ-42 и к ним цинковые коробки с взрывателями. Смекаешь, к чему я клоню?

– Нет, ты их сразу убрал. А мы так и не поняли, что это такое. – Возмутился спецназовец.

– Ну да. Тогда я их решил беречь для особого случая. Вот думаю, он и настал. Завтра с утра у всего егерского состава соберёшь все намбу, и сдашь кузнецам на лом. А у меня получите пистолеты ТТ., они вам намного лучше подходят.

У темнокожего воина алчно загорелись глаза. И было видно, что только сила воли, не даёт ему вскочить с места, и начать просить выдать новинки прямо сейчас.

– Так сколько говоришь у тебя людей по списку? – Юрий не выдержал и снова потёр виски и уши.

– Сорок один, с Михайловым. – В его взгляде появилась неподдельная заинтересованность предстоящими переменами.

– Так. Значит, формируешь три команды, костяком для каждой из них послужат наши ветераны. Согласен?

– Витальевич, это бесспорно. – Заулыбался молодой воин, от его былой сонливости и недовольства, не осталось и следа.

– Из них же для каждой группы, сформируем по паре снайперов. Ещё по три стрелка с карабином Мосина (на катере были и они). А у остальных, штатным будет ППШ – 41. Плюс, для всех финки, катаны и ТТ.

– Командир, а что такое ППШ. – 41 и ТТ.? – На сей раз, воин выглядел немного растерянным.

– Ну как тебе объяснить? Пистолет пулемёт, хорош для ближнего боя с противником, превосходящим по численности. Стреляет пистолетным патроном. Тоже, из арсенала катеров. А пистолет ТТ. более мощный и надёжный.

Захар Павлович, всё-таки не сдержался и вскочил со своего стула. И начал возмущённо вышагивать по кабинету.

– Командир, и ты об этом молчал? Да если бы у нас, было это оружие во время того задания, когда мы пошли за конями, может и Жука остался жив.

– Ну, во-первых, он и с этим оружием, замешкавшись, поймал бы свою стрелу. Да и не было у меня возможности на тот момент вас вооружать по-другому. И хватит об этом. Мне самому его не хватает, и я часто корю себя за то, что уговорил его пойти, а не оставил его тогда в лагере.

– Проехали командир. – Совладав с эмоциями, тихо сказал Зенауи. – Давай иди, поспи, на тебе от недосыпа лица нет. А пока «разобью» личный состав на три группы.

– Нет, брат. Пойдём в караулку, там возьмём начальника караула и разводящего и с ним, прогуляемся к арсеналу. Пусть нам его откроют. Насколько мне помнится, в складских помещениях свободна дальняя комната. Вот из неё и пойдём делать потайные подвальные залы, где по легенде давно храниться наше оружие и боеприпасы.

– Понятно. Больше никого не берём?

– Зачем? Глупо расширять количество людей, посвящённых в мою тайну.

– Как знаешь, а то я кузнецов и Адису позову. Их помощь, точно понадобится….

Всё окончилось тем, что Юрий, придя на оружейный склад, скопировал ППШ., находящийся в самом лучшем состоянии набил его дисковый и коробчатый магазины патронами и тоже сделал с ними. Далее распылил остальные пистолеты пулемёты и их диски, чтобы не мешали. Таким нехитрым способом, ликвидировав, проблему взаимозаменяемости дисковых магазинов. И начал пополнение боеприпасов и нового комплекта оружия спецназа. Когда всё было готово, он разрешил войти, всем четырём помощникам и оставил друзей наводить порядок. То есть аккуратно всё уложить и, уходя замаскировать вход в новые помещения. Пусть завтра, воины, получая новое оружие, сами увидят, что его до этого надёжно прятали. А сам снова пошёл в штаб, чтобы поспать хотя бы часок. Заодно, мучая себя сомнениями, а не наглеет ли он, увлекаясь тиражированием сверх передового вооружения. Как не странно, не смотря на ненужные мысли, он уснул сразу, как только прилёг. И получилось так, что друзья – заговорщики, подарили ему целых три часа сна вместо одного.

Когда поутру, ничего непонимающий Гаврилов вышел из штаба, то первого кого он увидел, это был молодой Романов. Тот стоял посреди плаца и восхищённо разглядывал всё вокруг.

– Доброе утро, ваше величество, разрешите полюбопытствовать, что вас так восхитило?

– А, Гаврилов. Да вот никак не могу нарадоваться своему новому городу. И плац, и все улочки вымощены камнем, а ровные какие, с тротуарами. Домики у горожан, тоже на загляденье аккуратные, ухоженные, красивые. Опять же видно, построены жилища, по плану, а не в беспорядке стоят – лепота. А чистота то, какая вокруг, прямо, любо дорого поглядеть.

– Пётр обвёл вокруг себя руками, пытаясь охватить всё вокруг. Затем вновь повернулся к Юрию и продолжил. – Вот коров с козами, на пастбище недавно прогнали, и тут же с тележками прошлись, и убрали все следы, оставленные животными. И никто на дорогу помои не льёт и мусор не бросает.

– Так мы с самого начала так поставили, все знают, что для помоев, есть канализация, для мусора баки, а нерадивых горожан – наказывали….

– Вот и я говорю, чуть, что не так, пороть надо – нещадно. Тогда и порядок, и культура во всём появится.

– Да самодержец. Даже не знаю, смогу ли я хоть немного разубедить тебя, в этом твоём заблуждении. – Подумал Юрий, отведя от Петра взгляд и отрешённо, с тоской посмотрев вдаль, на местами заболоченную низину, расположенную по ту сторону Дона.

Осадок от этих слов начал развеиваться лишь после того, когда после общего сбора, объявленного егерям. Они с Зенауи разбили их по боевым группам, и начался запланированный процесс… В общем, когда всё списанное оружие, было отдано кузнецам, которые незамедлительно начали приводить его в негодность. Егеря, которые стали обладателями новых «игрушек» с нескрываемой радостью приступили к их изучению. Здесь очень выручили плакаты с катера и знания, доставшиеся от трансгена, и переданные при помощи симбионта Юрию.

Глава 3

Юрий часто, как только выпадал случай, стоял на стене и любовался пейзажем «настоящей» – снежной зимы. Везде, насколько можно было окинуть взглядом, простиралось волнистое снежное одеяло. До сезона ветров, ещё было очень далеко и падающие снежинки, кружась в медленном хороводе, одна за другой укладывались на землю. Так же, он не отказывал себе в удовольствии, в ясные дни смотреть на Дон, который стоял скованный льдом. Зима заботливо укрыла заледеневшее русло своей белоснежной периной и при взгляде на него с крепостной стены. Река напоминала немного извилистую дорогу, которая уходила куда-то вдаль. И полностью исчезала из виду, растворяясь в белой пелене, когда начинался обильный снегопад.

Ох, как правы были старики, говорившие в двадцатом веке. Что зимы испортились, и снега не стало. Они говорили это с неким упоением, извлекая из затаённых уголков памяти, воспоминания о том, что было раньше – по их юности. Сейчас, как в подтверждение этих рассказов, с появлением первого снега, не наступило ни одной оттепели. А снег всё падал и падал, укутывая землю в белое одеяло. Правда, снегопады были не каждый день, но все-таки обилие глубоких сугробов, уже создавало проблемы жителям Ростова. Горожане и приставленные к своим участкам дворники. Поначалу, убирая его с дорог и тротуаров, раскидали снежную перину, по клумбам. Но затем, когда эти горы слишком выросли, начали его вывозить за приделы крепости. Точнее сбрасывать в окрестные балки и на крутой склон берега, начинавшегося сразу за проделами города.

В этих нормальных для Россиян условиях, труднее всего приходилось новому – темнокожему населению. Для них, такие низкие температуры, и «белые мухи» были в новинку. И принесли с собой, кучу проблем. Главной из которых, был непривычный холод и вынужденное ношение тяжёлых меховых одежд. Которые, тем не менее, не спасали от холода лица выходцев из Африки. Поэтому, как нельзя, кстати, пришлись плоды категоричных требований Юрия. Он приказал, чтобы с первых же дней, как они здесь обосновались, женщины умеющие вязать, обучали этому всех молодых девушек. И затем вязали свитера, шарфы и странные шапочки – балаклавы. Которые, позднее были по достоинству оценены всеми выходцами из Африки. Они, натягивали их на лицо и одевали поверх треух. Так же, им по душе пришлись валенки, которые были и теплы, легки и одевались легче сапог.

Единственными жителями города, кто искренне и беспредельно радовался приходу зимы и снегу, конечно же, были дети. Они, невзирая на цвет кожи, бегали, кувыркались, играли в снежки, строили снежных баб и крепости. Частенько, этими играми занималась и молодёжь, когда управившись по хозяйству, собирались вместе на уличные посиделки. То-то, в эти моменты, за крепостными стенами стоял визг и крик. Ну, конечно же, заводилами в этих игрищах, были коренные жители, которые знали в этом веселье толк.

С наступлением холодов, в Донском гренадёрском полку, выдали зимнюю утеплённую форму, и немного подкорректировали план занятий. Отменили, точнее, сделали более редкими рытьё штолиц (окопы), но с первым снегом начали обучать изготовлению лыж, хождению на них, и много чему ещё, что могло понадобиться солдату в зимних походах. А егеря, временами с завистью смотрели на своих товарищей, просто служивших в гарнизонном полку. В отличие от них, у спецов нагрузки только усилились. И поэтому, им жаловаться на холод не приходилось. Что касательно Юрия, него тоже возникла маленькая неприятность, в лице Кондрата. Тот, благодаря своей жене, уже давно стал частым гостем в доме Гавриловых. Больше не тушевался и оказался даже весьма любознательным юношей, который всё «схватывал на лету». Впитывал как губка всё, чему его учили, легко ориентировался в любых ситуациях, находя нестандартные решения. Но тут же, по началу, старался использовать в собственных интересах близкое знакомство с семьёй командира. До Гаврилова доходили слухи, что Кондратий, показательно демонстрировал личное знакомство с Юрой, считая, что это даёт ему некие привилегии перед остальными. Сказывалось это в том, что он немного вольготно стоял в строю, когда что-либо объявлялось его прямым командиром, то, несмотря на команду, смирно – крутил головой рассматривая что-то постороннее. На что, Юрий требовал, чтобы сержанты сами призвали наглеца к порядку. Но сегодня, проходя к штабу позади строя егерей, которые получали инструктаж по поводу того, чем они сегодня будут заниматься, Гаврилов услышал голос Кондратия:

– Здравы будьте, Юрий Витальевич, я завтра с Дарьюшкой к вам приду. Она собирается пирогов с грибочками напечь….

Юрий проигнорировал этот выкрик из строя и как будто не слышал обращения к себе, проследовал в свой кабинет. Но на входе дал распоряжение дежурному:

– Как у егерей закончится развод. Вызвать ко мне Марьина и сержанта Мелес Ивана.

– Есть. – Ответил он и тут же послал туда посыльного.

Через пять минут в дверь кабинета Гаврилова кто-то постучался. Он как раз проверял смету расходов на содержание своего «воинства».

– Да-да. Войдите! – Ответил Юра, убирая бумаги в стол.

– Вызывали?!

На пороге стояли сержант со своим неуправляемым подчинённым, причём последний, чему-то улыбался. И сняв головной убор, поправлял на своей голове волосы, которые, по его мнению, были немного примяты.

– Да вызывал. – Сказал Юра, вставая из-за стола. – Что это за бардак вы в моём подразделении устроили? Мне что, одного разжаловать в рядовые, а другого в полк отчислить?

 
Лица у обоих посерьёзнели, оба смотрели на Юрия и молчали.
 

– Так Ваня, объясни мне, почему злостный нарушитель дисциплины, у тебя регулярно ходит в увольнение и, как я знаю, каждую ночь домой?!

– Так у него лучшие показатели по боевой подготовке. – Оправдываясь, заявил Мелес. – Да и Жена живёт одна, и беременна.

– Зачем мне его показатели по подготовке? Если я не уверен, что в нужный момент он выполнит мой приказ, от которого многое будет зависеть. Или уподобляясь ему – Юрий ткнул в распоясавшегося солдата пальцем – и остальные воины выйдут из подчинения.

– Так что мне с ним делать? Лишить на месяц или два всех увольнительных?

От улыбки Кондрата не осталось и следа. Он удивлённо смотрел на своих командиров, и только моргал глазами.

– Отцы, не губите! – Наконец выкрикнул он. – Кто же моей Дарье помогать будет?! Ведь ей вот – вот рожать! И родни ни у неё, ни у меня нет!

– Так ты подскажи, что мне теперь делать? – Гаврилов посмотрел в глаза Кондрату. – Ведь я тебя предупреждал, что дома я ничего против фамильярных отношений не имею. У любого кто долго со мной служит, спроси. Но на службе, дело другое. Всё должно быть по уставу – никаких выкриков из строя, как ты сегодня устроил. Приказы твоих командиров должны выполняться неукоснительно и чётко. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да Юрий Витальевич. Клянусь, что не повторится больше такого! Только не лишайте меня возможности домой ходить. Кто же если ни я будет моей жене помогать?!

– Смотри. От тебя теперь зависит, на первый раз, я тебя не накажу. Но коли подобное повторится, не взыщи, месяц казарменного положения, без права обжалования. Ты понял меня? – Гаврилов старался говорить твёрдо, но без лишнего эмоционального нажима.

– Конечно, понял. – Марьин смотрел на Юрия с благодарностью и слезами на глазах. Но во взгляде читалось, что он до сих пор до конца не верит в то, что наказания удалось избежать.

– Ну а пироги, обещанные тобой, буду ждать непременно. Но после службы, заодно и Мелеса приглашу в нашу компанию, пусть он тоже с пирогами приходит: его жена так вкусно мясо готовит….

Надо отдать должное, после этой доверительной беседы Марьин, не считая мелких эксцессов (иначе, это был бы не он), был примерным воином.

Отдельной строкой в успехах Гаврилова и К проходило то, что удалось внедрить при полку ПМП (пункт медицинской помощи) и создать госпиталь. Никто не знал, скольких нервных клеток это стоило инициаторам дела. Им приходилось демонстрировать шрамы тех, кто получал ранения на острове и здесь. С пеной у рта доказывая, что только благодаря вовремя и грамотно оказанной помощи, эти люди не только живы, но могут, продолжить военную службу, или работать, принося пользу. Стараясь убедить, что таким образом они будут возвращать в строй, немало опытных солдат. Итогом стали: помимо официального одобрения уже существующих служб, ещё и осенний принудительный набор юношей и девушек с близлежащих селений на курсы лекарей и сестёр милосердия. Мари – она же теперь Мария Ивановна, была поставлена обучать сестринский факультет, а Элизабет – Елизавета Семёновна, врачебный.

После этих событий, жизнь в очередной раз показала Гаврилову, что в ней, ничего не проходит без последствий и не от чего нельзя зарекаться. Лиза, потратила немногим более двух недель, навязчиво убеждая Юрия в необходимости «рукоприложения» к пяти её избранницам.

– Пойми Юра – Говорила она. – Мне невозможно будет, и преподавать, и одновременно заниматься госпиталем. А эти девушки и так, почти готовые врачи. То, что мы с ними сделаем, они и не заметят. Но так, мне будет намного спокойнее за пациентов. Им просто очень необходим мой опыт. И положа руку на сердце, – признавалась она – пару учителей для преподавания, мне тоже бы не помешали.

– Только смотри, это единственный раз. – Всё-таки сдался под её напором Юрий.

Итогом этого сговора, стало то, что бывшая леди Грин, собрала у себя дома всех избранниц. Причиной этому, послужили обыкновенные, женские посиделки с вязанием и последующей ночёвкой. И уже перед сном, хозяйка напоила всех безопасным успокоительным сбором. Чтобы избранницы слаще спали, и ни дай бог не проснулись, от прикосновения к голове. И уже после того, как все крепко уснули, позвала Гаврилова. Тот, явившись, для начала, приложился к голове хозяйки. Получил необходимую информацию, а затем вместе с ней, подошёл к каждому будущему доктору. По завершению чего, заговорщики так же тихо расстались. А Юра в свою очередь, не подал виду, что среди кандидаток, узнал свою жену. Хотя это его очень обрадовало, даже если это был жест продуманной лести. Уже позднее по прошествии нескольких лет, Элизабет призналась ему, что, тогда подстраховалась снотворной микстурой и Ульяна, единственная из кандидаток, кто не пила этого отвара.

На этом фоне бурной подготовки, направленной для успешного отражения турецкой агрессии: осложнённой решением Пётра Алексеевича – на время этого конфликта, не покидать крепость. Гаврилов решил, потихоньку, незаметно пополнить запасы к башенным пушкам и зениткам, снятым с первых разобранных катеров и пулемётам с «Авеке». Если Турки, смогут натравить на крепость кочевников, то для успешной обороны, нужно больше бронников, да и боеприпасы, и дополнительная провизия, лишними не будут. Заодно надобно создать приличный НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС аптечек для медиков, и много чего ещё. То, что раненые будут и, причём в немалых количествах, это к бабке не ходи, За этим занятием, он снова исчерпал свой ресурс и получил «бонус наказания». Единственной радостью было то, что ни Пётр, ни его сподвижники не заметили его «колдовства».

Последнее время мысли Гаврилова, были только об одном. – Скорее бы Борис Самуилович, начал выпуск бездымного пороха на основе пироксилина, а с ним и хлората калия, для капсюлей. Они были так необходимы, чтобы окончательно прикрыть «фабрику» грозящую, принести множество проблем своему хозяину. Не приведи господь, о ней узнает царь, или кто ни будь из его свиты, особенно пронырливый Меньшиков.

От тяжких мыслей его отвлекло событие, заставляющее людей понимать, что в этой жизни является главным. Пришло время, и в декабре у Дарьи с Кирьяном родилась дочь, правда, это немного огорчило восемнадцатилетнего отца. Он хотел видеть первенцем сына, и, узнав о том, что его чаяния были напрасны, очень сильно расстроился. Но Ульяна, Юрий и все остальные знакомые, соседи его быстро убедили в том, что это не только хороший знак свыше. Но хорошее подспорье для Дарьи – поначалу, бог дал им няньку, а потом будет дана и опора – продолжатель рода, в смысле мальчик. А сейчас надо только радоваться тому, что дал господь.

На последовавшее вслед за этим приглашение Кирьяна стать крёстным, Юрий не задумываясь, ответил согласием. А как он позднее узнал, в крестные мамы была приглашена незнакомая ему молодая женщина – жительница нового «деревянного городка» (так прозвали бревенчатую крепость, пристроенную с севера) Пелагея. Женщина была невысокая и в теле – таких как она, в двадцатом веке называли «пышками». Она была женой Кокори Степана, неугомонное суетливое создание которому всё время надо что-то делать. После долгих переговоров, все расходы на крестины, Юра взял на себя, а остальным занялся новоиспечённый отец и крёстная мама.

Время шло, а у Юрия не было ни единого признака, что штрафные санкции, за бездумное пользование «скатертью-самобранкой» подходят к концу. И это стало его настораживать. Не предусмотрели ли инопланетные яйцеголовые, полного и окончательного отключения симбионта, к которому он уже так привык. Приложив её, как крайнюю меру, для наказания особо упёртых особей. Коли так, то с этим, ничего не поделаешь, придётся отвыкать к новым реалиям, а занятий по боевой подготовке, никто не отменял.

На сегодня, Юра запланировал учебный выход всех егерей на четверо суток. Пойдут в полном вооружении, а затем, разделившись на две команды, поочерёдно, друг на дружке, отработают скрытное проникновение в стан врага. Гаврилов ещё раз осмотрел своё снаряжение и не нашёл к чему придраться. Вроде всё в порядке, ни чего лишнего не взял и всё необходимое, уложено на свои места.

Такие выходы бывали и в прошлой жизни, когда после института он служил в армии. А на душе, всё равно, сильное беспокойство. Хотя нет – здесь как раз всё понятно, это Пётр Михайлов. Хоть к нему и приставлены в «няньки» четверо бывалых бойцов, но мало ли что может случиться. Да и было решено, что из – за этого, далеко от крепости отходить не будут.

– Ульянка, да сядь ты, посиди спокойно, все, что мне надо, я уже взял. – С укоризной отчитал он жену. Она суетливо ходила в более удобном для неё сарафане, поэтому, Ульянкин животик был совсем не заметен. Она крутилась около стола и пыталась пристроить к вещмешку мужа увесистый узелок со всякой снедью.

– Да как же так, я тут, и горячую какорю положила, и хлеба, и сальца, и лук, и репу. – Причитала, она не прекращая. – Долго вы, на своей басурманской еде протяните? Тем более, в степи ночуя.

– Солнышко ты моё. Я ведь воин, должен уметь обходиться малым.

– Ага! Поэтому и мрут некоторые, так и не дойдя до войска ворога! – Вспылила она. И почти сразу спокойным голосом продолжила. – Я в твои служивые дела, конечно, не лезу, но не возьмёшь еду, с тобой пойду и сама её понесу. Раз говоришь, положить некуда.

По ней было видно, что она очень переживала за мужа, который, надо же чего учудил, решил своё малое войско научить зимой в степи выживать. Оно, конечно, ничего, охотники, и подальше, и подольше ходят. Но ведь то местные, знающие, что к чему и как делается. Конечно, мужу перечить не дело, но с другой стороны, что это за жена, которая не заботится о своём супруге.

– Родная моя, ты присядь рядом, на минутку. – Юра похлопал ладонью по дивану, на котором сидел сам, приглашая на него беременную жену. – А я, твой гостинец, себе на санках пристрою. И съем, в первую очередь.

Молодая женщина сразу успокоилась и с видом довольной победительницы, положила приготовленный узел на стол. Присела рядом с главой семьи и, обняв его руку, прильнула к ней…

Это было почти торжественно и достойно стать кадрами, какого ни будь героического фильма о войне. Отряд егерей, неспешно удалялся от крепостных стен, на которых стояли провожающие и махали в след уходящим спецназовцам рукой. Бойцы же, шли на лыжах не оборачивались, выстроившись в ровную цепочку. И ритмично работали руками, помогая себе лыжными палками. Каждый из них, тянул за собой небольшие санки с необходимым скарбом. За плечами под белым маскхалатом угадывался вещь мешок, а на ремне весело новое спец оружие странной конструкции. Снег, отражая солнечные лучи, искрился, мешая смотреть людям, стоящим на стене. Поэтому, они скоро окончательно потеряли из виду уходящий отряд. Оно и не мудрено, невозможно разглядеть белые силуэты на белом фоне. Провожавшие, ещё немного постояли, пытаясь хоть что-то разглядеть, ориентируясь по двум полосам лыжных следов. Они тянулись, временами исчезая в неглубоких лощинах и снова появлялись, когда выходили из них. Затем, поняв всю тщетность своих усилий обнаружить ушедшую группу, стали нехотя расходиться по домам. Для них оставалось лишь одно, ждать.

Гаврилов шёл первым, прокладывая лыжню по глубокому снегу. В замыкающие он поставил Зенауи, а Петра Михайлова, в центр колонны, под неусыпной опекой Хызбэ, Амдэ, Ныгуайе и Иясу. Им он доверял и знал, что они чуть, что сами станут вод стрелу, или пулю. Но, не подведут его. Хотя лучше, чтобы этого не понадобилось. Эти воины, его проверенные боевые товарищи, были ему не менее дороги.

– О плохом, лучше не думать. – Юрий дал себе мысленную команду и, не сбавляя шага, ещё пристальнее стал осматривать горизонт.

Мороз крепчал, с севера, временами дул небольшой ветерок. Глубокий снег скрипел под лыжами и ноги уже начали уставать от нагрузки. Ничего, скоро он примет немного в сторону и позволит сзади идущему бойцу начать торить лыжню. А сам перейдёт арьергард, где можно немного отдохнуть. Затем и тот, устав, уступит своё место товарищу…

Никем не замеченный отряд, дошёл до Темерника. Задолго, до которого, начинался более или менее пологий спуск к его берегу. А с противоположной стороны нависал над берегом более высокий и крутой склон. Спуск для проспекта Стачки ещё никто не выкопал, и удобного подъёма не существовало… Как только с большим трудов перешли через реку и поднялись по склону вверх: сразу разбили базовый лагерь. Его поставили, не доходя тех мест, где позднее появится казачий рыбачий стан Гнилой, а спустя какое-то время и Гниловская станица. Преимуществом этого места было в том, отсюда, можно было осматривать всю округу и, самое главное снег был неглубоким. А мелкие балки и овражки, им наоборот изобиловали. Вот в них, бойцы поначалу и собирались делать себе «берлоги» для ночёвки. Тем более снег в них уже успел немного улежаться и, не был сыпучим. Глядя на то, как егеря копая в нем углубления, вытаскивали снег кусками, Юра вспомнил. Как когда-то ещё в своём времени. Они с друзьями, насмотрелись в интернете видео, еле дождались первого сильного снегопада, и построили во дворе хохмача Кирилла – ИГЛУ. И строил его, в основном именно Юрий – как автор этой идеи. Правда тогда, на эту стройку у него потребовалось пять дней и столько же раз, он рушил неудавшиеся хижины. Основной бедой был неправильный угол схождения стен. Поэтому сейчас, как говорится, ВСПОМНИВ БУДУЩЕЕ, он, скинув верхнюю одежду, чтобы не преть. И не намочить её снегом, который будет обильно сыпаться на него, забиваясь под одежду. Заставил свою команду нарезать из снега прямоугольные плиты, строго определённой толщины. А сам, тем временем выбрал место, где можно было построить несколько таких жилищ эскимосов. Если не получится подготовиться к ночёвке, можно спокойно вернуться в Ростов. А попробовать, всё-таки надо, на то он и учебный процесс.

Очертив границы нескольких жилищ, распределив среди подчинённых обязанности и фронт работ. Гаврилов выложил один из кругов, по намеченному периметру. Затем придав этим блокам, при помощи ножовки нужную форму, и сформировав скос позволяющий складывать хижину в виде «улитки». Далее, объясняя, что и зачем делает, начал возводить стены, постепенно сужающиеся к своду. При этом вовремя установки очередного «кирпичика» он постоянно подгонял клинком блоки между собою. Ставя их с опорой на предыдущие блоки в трёх точках. Только благодаря помощникам, он справился с полной постройкой хижины, за полтора часа. И переодевшись в сухую одежду, объявил обед, выложив на общий стол, провиант навязанный супругой. Бойцы, глядя на это угощение, странно заулыбались, и буквально, через минуту, все женатики добавили к этому, узелку свои. Остальные, набрав сухостоя и нарубив кустарника, развели в балке костёр, и, заварив травяного чая, позвали всех к «столу». Так что, первый обед в степи, получился, не по-походному разносольным. Оставшиеся иглу, доделывали всем миром – с участием всей команды, кроме дозорных. Гаврилов бегал между построек и исправлял возникающие ошибки, пока это можно было сделать малой кровью. Даже, несмотря на такую организацию. Из-за отсутствия опыта возведения иглу, лагерь был готов, когда уже начинало темнеть. Примечательно было то, что царь работал со всеми наравне, не требуя к себе поблажек. Единственный момент, когда он воспользовался своим положением, был момент, когда начали возводить хижины. Он просто, самопровозгласил себя строителем. Но, здесь, надо отдать ему должное, с работой он справлялся лучше всех. Так как у него был прекрасно развит глазомер.

– Ну что, господа. – Обратился Юрий к соратникам, когда всё было окончено. – Поздравляю вас с первым удачно завершённым учебным днём. Позднее, даст бог, ещё потренируемся строить эти «домики». А теперь, старшие групп, организовать караульные смены, остальным поужинать и отбой.

Было заметно, что люди топчутся рядом с иглу и не очень спешат залазить на ночлег в эти снежные постройки. Поэтому Гаврилов первым залез в свою постройку, мол, делай как я. Следом, хоть и с неохотой, но к нему присоединились и остальные. Они по очереди залазили через узкий лаз, некоторые при этом, бормотали что-то себе под нос. Но, последний человек, забравшийся в его временное жилище, был уже явно лишним. Им оказался «Михайлов».

– Гаврилов, тут у меня к тебе давно вопрос возник, да всё недосуг мне его тебе задать. – Начал он говорить, как только протиснулся в лаз и присел возле него на корточки.

– Да, государь. Задавайте. – Гаврилов уже лежал, укрывшись тулупом, поэтому приподнялся на локте, глядя на монарха. А другой рукой, приподняв повыше кружку со свечкой, которая освещала иглу.

– У тебя по крепости, много мальцов и отроков, в вашей форме ходят. А над ними бывалые воины поставлены. Они что, тоже находятся на службе?

– Ни в коем случае, ваше величество. – Юра даже улыбнулся. Среди них в основном сироты – дети моих погибших бойцов. Конечно, есть и те, у кого оба родителя живы и здоровы. Каждый, кто хочет, чтобы их чадо, могло в дальнейшем добиться в этой жизни успеха. Отдаёт их в кадеты. Где они получают образование, а самое главное посильно, познают азы армейской службы.

– А тебе лично, какая в том выгода? – Царь изобразил на лице искреннее удивление.

– Государь, занимаясь их воспитанием, я приучаю детей к тому, что считаю правильным. Это намного надёжнее, чем начинать воспитывать уже взрослого человека. Они с детства проникнутся нашими чаяниями. Поэтому, у них в воспитателях находятся те, кто может в увлекательной и понятной форме донести им, о наших великих целях, о ратных подвигах их отцов. И пусть не все воспитанники, но большинство из них, когда вырастут, будут ярыми продолжателями наших дел.

– И кто тебе сказал, что так оно и будет? – Романов не шелохнулся, но в его глазах читался интерес к сказанному.

– У меня на родине, государство так и делало. Оно, с детства растило себе молодую смену.

– И что?

– Я прошёл через это. – Даже не моргнув глазом, брехал Гаврилов. – У нас были кадетские корпуса, только по окончанию которых, у молодых людей открывалось много перспектив для карьерного роста.

– А если отроков совсем от семьи отнимать? – Пётр даже хотел было встать, но вовремя передумал.

– Не стоит Пётр Алексеевич, тогда многое в воспитании теряется. Не скажу, что с воспитанников ничего толкового не выйдет, но ….

– Господа гасите свечи! – Прокричали охранники. – А-то, ваши домики, как фонари в темноте светятся! Любой их ещё издали заприметит.

– Ну ладно Витальевич, я всё понял… А наследника моего возьмёшь к себе в кадеты? – Спросил царь, обернувшись, уже было, собираясь вылизать через лаз.

– Разумеется, государь только, как ты думаешь? Не будет ли лучше такой лицей, и в столице сделать. И набирать туда в основном, детей твоих сподвижников и служащих, лет с пяти – шести.