Текст книги "Отныне я – странник (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

– А Карлуша! Поверил, что я боюсь твоих фланговых ударов, да так боюсь, что про свой центр оголил! … – Радостно кричал Пётр и в запале хлопал себя ладонями по бёдрам. – … Давай вводи в прорыв больше своих воинов! Милости просим в Ад! …

Месье Готье недоумевающе смотрел на происходящее. Ему было непонятно почему царь так радуется тому, что враг прорвал его оборону. Государь, в свою очередь, заметив это удивление своего «дорогого гостя» – не поленился пояснить ему:

– Дорогой Готье, не всегда то, что выглядит победой – является таковой, как впрочем, и обратное.

Романов снова посмотрел на несущихся во всю прыть вражеских всадников и на сильные взрывы, – которые стали вырастать в самой гуще наступающих кавалеристов. Затем снова перевёл взгляд на гостя, приосанился и продолжил свои пояснения:

– Вот, видишь? Поэтому все и передвигались только по тем трём дорожкам. Иначе мина грохнет так, – что костей не соберёшь…. А сейчас, позволь откланяться, – Я при Преображенском полку капитаном бомбардиров служу, поэтому, мне надлежит идти к своим орудиям.

Когда Пётр повернулся к спуску с платформы, то все присутствующие без команды расступились – образуя живой коридор. Сделав пару шагов, самодержец остановился и, не оборачиваясь, дал распоряжение:

– Меншиков, займи моего «дорогого гостя». Пусть смотрит – ему это на пользу пойдёт. – И шёпотом добавил. – Жаль, никого из Речи Посполитай здесь нет – вот уж кому полезно посмотреть на этот бой.

Когда замолчали пушки; отстреляли зенитные автоматы, поразив тех, кто намеревался вырваться из ловушки. Голоса – усиленные рупором предложили сдаться. А Гаврилов, посмотрев по сторонам, ненадолго задумался, затем взяв со стола ракетницу и никому ничего не говоря, пустил в небо красную ракету. Вскоре ответом на неё полетело множество разноцветных огненных точек: – только их траектория была более пологой, и летели они во вражеский лагерь. Вся эта феерия окончилась докладом всех сигнальщиков, – по очереди:

– … Юрий Витальевич, все вражеские обозы подожжены!

В подтверждение этих слов – прогремело несколько сильных взрывов. И над позициями Шведов, поднялись густые столбы дыма. С некой усталостью смотря на это, Юрий сожалел лишь об одном. – Мысль с ракетами как орудием поджога обозов, ему пришла перед самым началом боя. Когда его егеря собирались выходить на позиции. Поэтому он и использовал их в конце сражения, чтобы врагу было не до повторных атак.

– Виктория – а – а!

Кричал Романов, возвращаясь на помост, его руки и лицо были в пороховом нагаре. Нетрудно было догадаться, что царь не гнушался не только стрелять из пушки но и собственноручно банил её ствол. Но внешний вид, не смущал молодого царя. Он ликовал, хватал за плечи всех, кто попадался на его пути и троекратно их целовал.

– А-а-а! Смотрите! Так будет со всеми, кто пойдёт на Русь! – Кричал Пётр, указывая рукой на пленных шведов. Подойдя к своему «дорогому гостю» и гордо став перед ним, он громогласно проговорил. – А-а-а, месье Готье, видели?! Так и передайте своему королю. Русский царь, друзей встречает радушно: а вот врагов бьёт нещадно! …

Вскоре внимание самодержца привлекли несколько саней идущих с запада: на них навалом лежали кавалерийские доспехи. Этот маленький караван сопровождали несколько Донских казаков, по которым было видно, что они довольны тем, как на их трофеи все оглядываются.

– Стоять молодцы! – Радостно прокричал самодержец и быстро направился к Донцам. – Чего это вы такое везёте?!

Сани остановились. А уже немолодой казак, едущий впереди всех, не покидая седла ответил:

– Так ваше величество, это наш атаман, по уговору с вашим полковником Гавриловым, все порченые доспехи велел сюда привести. – Ну, чтобы ваши кузницы их в дело пустили: стало быть, такой уговор у них.

Пётр быстрым шагом подошёл к ближайшим к нему саням: и, не брезгуя крови, которая была на железе, извлёк шлем пробитый пулей на вылет.

– Это кто это так его прострелил? – Поинтересовался Романов, покрутив его в руках – рассматривая со всех сторон.

– Так это ваши, эти… каких там… Издали всех расстреляли. – Пояснил казак, подъехав поближе к царю. – Ну те, что на санях: кого мы охранять должны были. Ох и быстро они с ворогом справились. Мы даже понять нечего не успели.

Когда казак говорил об этом странном оружии, его взгляд буквально светился от восторга. И с нескрываемым уважением он продолжил:

– Мы все впервые такое странное оружие видели. С таким, коли у нас будет, мы, быстро всех османов прищучим.

Царь слушал, кивая в ответ, и не переставал крутить в руках трофейный шлем. Затем усмехнувшись своим мыслям: позвал всех людей стоящих на платформе.

– Ну что там толпитесь?! Такого вы ещё не видели! Так что, спускайтесь все и смотрите, что делает с вражеской бронёй русское оружие! Причём, с расстояния более пятидесяти шагов!

 
Затем, увидев своего любимца, обратился к нему:
 

– Алексашка, как все насмотрятся на это! Бери все сани и вези их в Псков! Там прибьёте всю эту красоту на воротах першей стены – ну тех что ведут к Свято-Троицкому кафедральному собору, пусть все видят и вспоминают нашу сегодняшнюю викторию! И чтобы никто несмел их оттуда снимать!

Пётр уже собирался уходить, когда к Юрию подошёл связист и что-то тихо прошептал на ухо. Гаврилов молча выслушал это, кивнул говорившему, – благодаря его за новость. Затем обращаясь к самодержцу радостно проговорил:

– Государь, мои наблюдатели передают что шведский король, с частью оставшегося у него войска, покинул поле боя. Перед нами остались только три батальона пехотинцев, – которые прикрывают его отход. – И поддавшись чувствам, напоследок воскликнул. – Это значит только одно, – победа!

Последняя фраза, вызвала очень бурную реакцию. И множество голосов заорали на разный лад.

– Ви-и-ват! … Ви-и-иктория-а-а! …

Будущий первый Российский император сам радовался этому известию: не меньше чем все остальные. Через какое-то время, он, подняв обе свои руки вверх, громогласно прокричал – перекрикивая весь этот восторженный гвалт.

– Тихо! Это, только победа в первом бою! Видит бог, не мы начали эту войну, но нам предстоит её закончить! Нам предстоит вернуть для России наши исконные балтийские территории! А вместе с ними, утерянные когда-то и морские торговые пути.

Эти слова, вызвали новую волну криков одобрения. Лейб-гвардейцы из царской охраны от обилия эмоций, в порыве радости, подхватили государя на руки и восторженно крича, начали его «качать».

Оставшихся прикрывать отход своего короля пехотинцев, в тот день никто так и не атаковал. «Дорогих гостей» из Франции и Германии отправили в Москву – выделив им почётный эскорт, – состоящий из воинов поместной конницы.

Юрий при первой возможности отправился узнать о судьбе своих стрельцов из «штрафного полка». В госпитале пока не могли дать точного ответа, сколько у них находится раненых из этого подразделения. Поскольку весь его персонал работал в авральном режиме, чтобы спасти как можно больше людей. Поэтому, никто не вёл статистику кто и откуда к ним поступил. Хотя если судить по обрезкам одежды, валяющимся кучей возле хирургии. То раненых в оранжевых кафтанах поступило немало.

Пятьдесят два человека по окончанию боя, сами пришли к Юриной землянке. И ими занимались санитары: перевязывая множественные мелкие раны, которые были у всех без исключения. Окинув быстрым взглядом всех выживших воинов, Гаврилов заметил и безносого Илью. Тот сидел с забинтованной головой, сквозь эту повязки уже успела просочиться кровь. А стрелец сидел, отрешённо смотря себе под ноги, позволив одному из санитаров бинтовать своё правое плечо.

– Ну что Илюша, надеюсь, не сильно тебя ранили? – Поинтересовался Юрий, направляясь именно к нему.

Все воины намеревались было встать – отреагировав на его голос. Но Витальевич, не дал им это сделать.

– Сидите, сидите: вы и так сегодня стояли так, что дай бог каждому так выстоять. Низкий поклон вам за это, братцы.

 
С этими словами, Гаврилов поклонился стрельцам до самой земли.
 
 
В землянке занимаемой Петром, бушевали нешуточные страсти. Все собравшиеся в ней люди сидели за большим, грубо сколоченным столом и оживлённо спорили. Но, несмотря на все разногласия, они сходились в одном, – необходимо добить врага, пока он не опомнился. Некоторые из присутствующих – князь Меншиков, Головик, Апраксин, и поначалу сам царь: настаивали на немедленном преследовании отступившего противника. Утверждая. – «Необходимо буквально на плечах отступающего противника пройтись по всей Прибалтике: при этом, не давая ему опомниться». А Гордон, Гаврилов и Шереметев: настаивали, что с имеющимся в наличии войском преследование равносильно самоубийству. Они апеллировали тем, что полки понесли немалые боевые потери. И не пополнив их, идти на территорию врага, это мягко говоря – большая глупость.
 

– Государь, порох и свинец мои егеря частично восполнят тем, что мы успели отнять у врага: но этого недостаточно. Фураж и провизия, тоже в некотором количестве имеются – они тоже трофейные. Но где мы будем пополнять потери, которые будут неизбежны, когда мы будем стоять, например, у стен Ямбурга, надо накопить силы здесь…

– Да Питер, в этом есть резон. Во время осады, нам придётся воевать не только с теми, кого будем осаждать. А также, с войском, которое придёт на выручку гарнизону крепости. Поэтому, перед выходом, надо подготовиться основательней: и солдат, и боеприпасы с провизией, надо иметь с запасом. Иначе, нам нечем будет воевать.

– Везде ты прав учитель. – Сжав кулаки и смотря на столешницу, ответил Пётр. – Но, нельзя нам Карла отпускать. Он быстро наберёт новое войско и ударит совсем в другом месте – где мы его не ждём. Что нам тогда делать?

– Шли гонцов Питер. Пусть поторопят тех, кто не явился к началу сражения. Отпиши, что в случае повторной неявки, ими займётся Ромодановский. Всей фамилией будут в его застенки согнаны…

– Да Карлуша вообще непредсказуем и непонятен! – Невпопад вставил своё слово Меншиков. – Не знаю, зачем он напал на нас зимой: ведь день длится всего-то около шести часов. Одни неудобства от такой войны: солдаты мёрзнут; коней кормить сложнее; да и по глубокому снегу немного-то в атаку набегаешься.

– Это, смотря с какой стороны на это посмотреть: Александр Данилович. – Снисходительно улыбаясь, возразил ему Гаврилов. – Первое преимущество: замёрзли все болота, – значит можно идти, не слишком растягивая войско на марше. Второе: некто не ждёт нападения. Карл знает, что у нас почти нет регулярной армии. А это значит, пока ополченцы и стрельцы мобилизуются, пока дойдут по снегу – порознь: будут взяты и снова укреплены несколько городов. Вот и собирались Шведы нас громить частями. Сам же князь видел, что у нас с этой мобилизацией получилось. Скольких полков мы так и не дождались?

От былой радости победы не осталось и следа: все присутствующие в землянке, сидели потупив взор. Но Юрий, несмотря ни на что, продолжил, обращаясь к царю:

– Вот поэтому я государь и ратую за регулярную армию, которая способна в любой момент отреагировать на любую угрозу. А эту железную дорогу, я делаю, чтобы при любой погоде, по твоему указанию эти войска могли быстро сосредоточиться в любом месте России…

Через час, когда все обсудили услышанное и пришли к единому решению, самодержец неожиданно обратился к Гаврилову. Тот как раз собирался покинуть помещение.

– Юрий, по поводу твоего вопроса о твоих стрельцах: я считаю, что сегодня они все искупили свою вину. Комплектуй на их основе новый полк. Только солдатский – регулярный, а не стрелецкий: будет он именоваться Чудский гвардейский полк – в честь их героического противостояния шведам. Мои гости сегодня только о них и говорили: все восхищались их храбростью и упорством. Месье Готье особо поразило то, что солдаты знали, что им всем предстоит погибнуть и продолжали стойко удерживать позиции, чтобы враг не догадался о ловушке. Как он выразился: – «Это наглядный пример воинской силы духа и преданности своему государю»!

Юрий не успел ничего сказать в ответ: в дверь землянки ворвался радостный Меншиков – который только недавно её покинул.

– Мин херц, только что, без боя взяли оба Шведских пехотных батальона, которые остались для прикрытия отхода своего короля! Они улеглись на ночлег: а наши воины подкрались к ним, вырезали охрану, а остальных пленили – прямо тёпленькими вязали! У нас опять виктория! …

Неизвестно, что было самым весомым аргументом: толи страх попасть в застенки к Ромодановскому, толи победа возле чудского озера. Но, через неделю стало приходить пополнение, а вслед за ними и полки, которых так не хватало для преследования врага. Гаврилов, не теряя времени, приступил к муштре рекрутов – используя недавнее поле боя как полигон (оно было уже полностью убрано – погибшие захоронены, оружие собрано). Видя, как Юрий гоняет на эти занятия своих солдат, Романов в приказном порядке заставил все собранные подразделения заниматься тем же самым. По тому же указу, Псковский стрелецкий полк был полностью перевооружён трофейными мушкетами и под личным командованием царя и его приближённых офицеров, изучал азы строевой службы по новому уставу (иноземного строя).

Хватало забот и интендантам капитана Емельянова. Они не только копали новые землянки для новоприбывших, но и проверяли и по необходимости восстанавливали трофейные пушки (по необходимости устанавливая их на новые лафеты). Юра иногда сомневался, удаётся ли Силантию Феофановичу спать. Везде, где это только было возможно, было слышно его недовольное ворчание, и мелькала его худощавая фигура. Но надо признать, всё это работало на результат. Этот проныра – в хорошем смысле этого слова, договорился с купцами, и они привезли ему большой количество оранжевого сукна и всего необходимого. И в скором времени, все выжившие стрельцы из числа штрафников, щеголяли в оранжевых мундирах европейского образца, на которых красовались офицерские пояса (вдобавок к этому они получили у Гаврилова жалование – что немного прибавило им настроения попорченного тем, что их заставили сбрить бороды). Это конечно обошлось Гаврилову в копеечку: но он за это был не в обиде. Правда, не обошлось без недоразумений – из-за отсутствия новой формы, рекруты Чудского полка, носили стрелецкое обмундирование – которого в обозе было в избытке, и царь согласился на время боевых действий «закрыть на это глаза».

Глава 21

Прошло ещё три недели. За это время, была восстановлена вся трофейная артиллерия; прибыло в достаточном количестве пехоты и кавалерии, вследствие чего, стало слишком накладно кормить сильно «выросшую» – бездействующую армию. И вот, настал день, когда маховик военной машины хоть со скрипом, но начал набирать обороты. Войско медленно двинулось на север: оно шло в окружении обозов принадлежащих торговцам, которые знали, как и на чём можно поживиться на войне. Сейчас, они втридорога продавали продукты питания тем воинам, в полку у которых не было налажено должное снабжение. А когда появятся первые ценные трофеи: то они будут скупаться за бесценок – чтобы затем принести купцам неплохие барыши при перепродаже. Но без этих дельцов, у нерадивых командиров может начаться голод: поэтому и царь, и Гаврилов делали вид, что не замечают этих паразитов, снующих под ногами: и выискивающих где что плохо лежит.

Служивые, вынужденные перебиваться с хлеба на воду: с завистью смотрели на Петровских гвардейцев, у которых, как и воинов, подчинённых Гаврилову постоянно была горячая пища (её готовили в специальных котлах, поставленных на сани). Продукты для её приготовления постоянно пополнялись из магазинов, – которые были распределены по всему пути следования. Все только диву давались. – «Как это всё можно было заранее запасти и спрятать? А самое главное, как эти запасы не обнаружили Шведы, когда они шли на Псков?» Но, всем этим вопросам было суждено замолкнуть, когда в один из вечеров к общевойсковой колонне подъехало несколько обозов со свинцом, огненным зельем, шестью мощными стенобитными пушками и ядрами к ним. Это поразило даже царя: Пётр не поверил докладам и вскоре объявился сам возле прибывших возов – желая всё увидеть своими глазами.

– Ну, Гаврилов! Ну, кудесник! – Восторженно восклицал самодержец, внимательно осматривая каждое орудие. – Ты где такую красоту раздобыл?! … Знаю, знаю, можешь не отвечать! … Это твои егеря, у Карлуши отняли! – Правильно я говорю?!

Романов говорил, не переставая обстукивать и поглаживать тяжёлые пушки: которые полностью завладели его вниманием.

– Ты не представляешь: какой ты мне подарок сделал! И как он пригодится, когда мы будем крушить крепостные стены! Вот только жаль что калибр у всех неодинаковый: намаемся мы с ними! Что же ты так оплошал?! А!?

– Так Пётр Алексеевич, все претензии адресуйте шведам. – Сдержанно улыбаясь, ответил Юрий. – Что у них было: то мои орлы и взяли, – выбирать было не из чего!

– Вот здесь ты неправ! – Хитро улыбаясь, ответил царь, задержавшись перед одной из пушек. – Хоть выбор был и не велик, но в этой недоработке виновны не шведские мастера, а Английские! Видишь клеймо – пушки их производства, да и отлиты они были очень давно. Старьём торгуют джентльмены!

– Так может, они давно были куплены Мин Херц? – Раздался вопрос подошедшего к орудиям Меншикова.

– Нет, Алексашка! Не было такого калибра у шведов! Это я точно знаю! – Ответил царь, заглядывая в ствол пушке, возле которой он стоял. – Нет, всё же чего не говори, а сделаны они добротно. Решено, я их моим Преображенцам отдам – в дополнение к уже имеющимся: они, лучше всех с такими пушками умеют обращаться.

– Воля ваша государь. – Спокойно; с показным безразличием ответил Юрий. – Я вам давно, обещал отбить у врага пушки и отдать их вам. Вот теперь я его выполнил.

– Вот шельмец! … Обещал он! Ха-ха-ха! – Засмеялся царь. – Это когда было?! Когда мы с Османами воевали! А сейчас мы со шведами воюем!

– Петр Алексеевич, так лучше поздно, чем никогда. – Ответил Юрий, стоя возле обоза и с хитрой улыбкой наблюдая за тем, с каким восторгом царь разглядывал пушки…

Но не всё было так радужно и хорошо. В сорокатысячном войске, находящемся на марше: при отвратном снабжении люди слабели буквально на глазах; болели и умирали – «устилая своими костями дорогу» к Нарве. Поэтому Юрий приказал Емельянову, продавать по дешёвке небольшую часть трофейной провизии. – «Реализуй её только стрельцам и солдатам: пусть они сами готовят себе еду на кострах». – Инструктировал он своего капитана. Это решение стоило ему долгого, напряжённого объяснения с Петром: где ему пришлось оправдываться, что всё это он делал не из корысти, а чтобы улучшить питание людей служащих под командованием нерадивых военачальников. А деньги, выручаемые с продажи, идут не в, его карман, а на нужды всего войска: – мол, Силантий Феофанович, на эти средства, докупает у торговцев всё необходимое для армии. По причине того, что всего не предусмотришь и сразу не закупишь. Царь, просмотрел все записи по этим делам, которые предоставил ему Емельянов, и в итоге сменил свой гнев, на милость, после чего, больше не возвращался к этому вопросу.

Зато появились проблемы создаваемые шведами. – Они оказались способными учениками и их небольшие отряды, стали донимать частыми нападениями на обозы. Пришлось для решения этой проблемы привлекать егерей. Которые выслеживали и уничтожали группы этих новоявленных диверсантов. Налёты на обозы не прекратились, но стали очень редкими и малоэффективными: потому что возмездие, всегда достигало виновных, – когда они старались уйти со своими трофеями.

– Вот видишь, Аникита Иванович, вот здесь, где инженеры уложили поверх льда переправу, ты, со своим войском переходишь через Нарову и берёшь крепость в осаду. А ты, Пётр Матвеевич, смотри не забудь про оборону: все укрепления делай так, как мы учили. – Напутствовал Романов идущих на приступ Нарвы Репнина и Апраксина. – А мы с Гавриловым, одновременно с вами, Ивангород осадим.

– Пётр Алексеевич, отец родной, не извольте беспокоиться: всё будет сделано как вы и сказали. Тем более, с нами идёт Пётр Иванович, под его командованием, мы всё сдюжим. – Отвечал Репнин.

– Да, самое главное: не забывайте высылать вокруг себя разъезды. – Как будто не слыша их, продолжал говорить царь. Пусть конница Шереметева вас постоянно охраняет. – По территории врага идём: поэтому, не расслабляйтесь, будьте готовы ко всему.

Пётр давал напутствия, не покидая седла своего белого коня: его тяжёлый взгляд, постоянно переходил с окольничего, на Репнина и обратно. Временами, его взор устремлялся за их спины – на левобережье – куда в данный момент, двигались передовые отряды. Они уже преодолели крутой спуск и двигались по замёрзшей реке к противоположному берегу. Там им предстояло занять плацдарм, и охранять его от всевозможных непрошеных гостей, – пока туда не перейдёт вся остальная часть войска – вместе с осадной артиллерией.

– Государь, не изволь беспокоиться: чай мы не дети малые, всё сделаем как надо. – Успокаивающе проговорил Апраксин. – Уже столько раз всё оговорено, что в любой момент ночи разбуди нас, мы всё без запинки ответим…

– Повторенье – мать ученья. – Строго оборвал говорившего окольничего Романов. – Не зря я вас на штабных картах гонял, обыгрывая каждый ваш шаг. И ни дай бог вам меня подвести…

Хеннинг Рудольф Горн (история менялась, и его уже перевели из Кексгольма – в Нарву), забравшись на самый верх пятидесятиметровой башни Ивангорода – «Длинный Герман»: и не обращая внимания на холод, глядел на юг. Рядом с ним, невозмутимо, стоял подполковник Стирнсталь (командир гарнизона Ивангорода). И также рассматривал приближающееся вражеское войско, которое шло по обоим берегам Наровы: и с ходу начинало готовиться к осаде обеих крепостей. Русские полки, становясь лагерем, первым делом начинали возводить оборонительные сооружения.

– Да. Эти Иваны, понимают толк в войне. – Проговорил Горн, рассматривая противника в подзорную трубу. – Видно, что этот шотландец Гордон и его друг Лефорт: постарались на славу – все подразделения идут организованно и все солдаты знают, что им делать.

– Да – а…. Но как они собираются штурмовать наши новые бастионы французского типа? – Задумчиво проговорил находившийся рядом с генерал-майором подполковник. – Видит бог – эти московиты ещё пожалеют, что так опрометчиво сюда пришли.

В этот момент, обоих мужчин обдуло порывом ветра: и они немного поёжились.

– Мы-то будем ночевать в тепле наших домов, а эти варвары пусть мёрзнут возле наших стен. – С презрительной улыбкой проговорил Рудольф Горн: направляясь к лестнице ведущей вниз. – Хорошо, что наши дозорные вовремя заметили этих Русских: и мы успели послать людей за помощью. Теперь наша задача измотать, обескровить этих выскочек, чтобы они к приходу основных сил сами сдались на милость победителю – то есть нам.

Уже подходя к мосту, соединяющему оба города, Хеннинг Рудольф остановился и обратился к Стирнсталю:

– Подполковник, нам надо усилить охрану нашего моста. На месте Русских, я бы, или постарался, подойдя к нему по льду разрушить его, или, через него проникнуть в крепость. Так что, распорядись немедленно о выделении часовых. И пусть не спят. А охрана на воротах, ночью пускай внимательней смотрит за факелами тех, кто дежурит на мосту. – Начнут тухнуть, или падать вниз – объявляйте тревогу.

И не дожидаясь ответа, твердой поступью уверенного в своих силах человека: зашагал по мосту в окружении своих охранников. Он знал, что бесспорно удержит крепость: у него много пороха; свинца; артиллерии и ядер к ней. Удалось сполна заготовить запасы фуража, провизии, и его гарнизон, – который он, не так давно принял под своё командование: сможет долго, и удачно сдерживать любое количество врагов. Он начал свою карьеру военного ещё в тринадцать лет – пошёл добровольцем в артиллерию. И ему ли бояться этих варваров – недоучек: пусть они трепещут перед ним – когда осознают, какую совершили ошибку, напав на него.

Дойдя по мосту до крепости, генерал направился домой. И уже там, ощутив тепло родного очага, Рудольф приказал своему адъютанту, сходить на кухню и распорядиться насчёт обеда. И чтобы его принесли прямо в рабочий кабинет. Где он собрался ещё раз посмотреть на план крепостных сооружений – чтобы постараться найти её слабые места. – «Не стоит недооценивать противника, – хочешь победы, строя свои планы, считай, что он не глупея тебя». – В этих раздумьях он шёл к своему кабинету, и когда поравнялся с библиотекой, из неё буквально «выпорхнула» его старшая дочь Кристина. Она чему-то улыбалась и её ангельские глазки – всё ещё наивно смотревшие на этот суровый мир поначалу «засветились радостью». Ребёнок уже собирался кинуться навстречу отцу, но неожиданно встретившись с ним взглядом, дитя интуитивно поняло, что папу лучше сейчас не трогать. И девочка, также тихо скрылась в двери, откуда она показалась. А Горн, не останавливаясь, проследовал дальше. – Комендант не был слишком суровым отцом, просто сейчас, надо было думать о защите города и самое главное своей семьи.

Покончив с едой, и даже не ощутив её вкуса, Хеннинг Рудольф Горн, снова подошёл к карте. Он снова выискивал места, откуда бы он начал штурм. И понимал, что везде может дать московитам достойный отпор. А они, подходя к крепостным стенам, неизбежно попадают под перекрёстный огонь, как пушек, так и другого вооружения. От этого занятия его отвлекает посыльный:

– Господин генерал! По дороге из Ревеля, к бастиону Глория, подъехали вражеские парламентёры!

– Пусть ждут, Сейчас я к ним подойду! – Коротко и сухо ответил комендант, ещё раз неспешно окинул висевший перед ним план крепости, и неспешно зашагал вслед за убежавшим солдатом в синем обмундировании.

– Пусть постоят и остынут, – думал Горн, неспешно одевая тёплые вещи, – зато поймут, кто здесь хозяин, и чего они здесь стоят…

Также неспешно, он подошёл к пушке стоящей на бастионе и посмотрел вниз. Там, перед рвом с замёрзшей водой, его ожидали трое всадников в тёмно-зелёных утеплённых накидках, а под треуголками у них были поддеты нелепые белые подшлемники. Они, с вызовом, достойным уважения, они поглядывали на бастион. Заметив коменданта, они немного приободрились и приосанились.

– Что вам надо, уважаемые? – С нескрываемой иронией поинтересовался Горн, смотря сверху вниз на парламентёров.

– Да так! Просто хотим передать вам ультиматум! – В такт Горну ответил на сносном шведском языке один из всадников – выделяющийся на фоне своих товарищей самым бесшабашным взглядом. – Вам предлагают открыть крепостные ворота и сдаться! Тогда вы имеете право выхода с надлежащей амуницией, то есть – верхним и нижним оружием, 12-ю зарядами и пулями во рту! В крепости же, остаются ваши знамёна, пушки, барабаны и прочие припасы! В случае вашего отказа от нашего предложения: таких выгодных для вас условий вашей капитуляции, больше не будет! Даём вам на принятие решения час!

– Ух, какие вы прыткие! Ха-ха-ха! – Рассмеявшись, ответил Хеннинг Рудольф. – Вы для начала попробуйте взять штурмом наш город! А затем и свой ультиматум диктуйте! А-то как Александр Македонский хотите! – Veni, vidi, vici. Но что-то, я этого великого человека среди вас не вижу! Так что убирайтесь отсюда, пока целы! Вот вам мой ответ!

– Вы не спешите уважаемый, – с сильным, насмешливым подчёркиванием слова уважаемый: ответил парламентёр, – пока подумайте хорошенько. Чтобы в будущем, вы не говорили, что мы не давали вам время на размышление и торопили с ответом! Ждём от вас разумного ответа через час! Так что всего вам доброго господа! Честь имею!

Переговорщик от русских, слегка кивнул, прощаясь: и не спеша направил своего коня прочь от крепости. Его примеру последовал и его эскорт.

– Так и передайте своему царю: наш ответ нет! – Уже в спину отъезжающим парламентёрам прокричал Горн. – Можете, коли вам так нравится, мёрзнуть сколь вам угодно долго – под нашими неприступными стенами!

Последняя фраза вызвала восторг среди всех, кто находился на бастионе: и генерал, показав рукой в сторону русского лагеря произнёс:

– Московиты пришли к нам в поисках славы! А получат только позорную смерть! Господь вовремя подсказал нам, что надо укрепить нашу крепость: и мы это сделали! А сейчас, он нам поможет наказать этих варваров так, что они навсегда забудут сюда дорогу! С нами Бог и наша вера крепка – как стены этой крепости! И мы победим!

Хеннинг Рудольф Горн знал, что без солдат ни одна крепость не устоит. А отличная муштра, дисциплина и хороший боевой дух солдат – это то, что приносит победу. И о последнем, нужно было думать сейчас, а первые победы над московитами окончательно укрепят дух защитников. Поэтому, он и произнёс эту последнюю тираду: а затем, неспешно, чинно пошёл в крепость. И не оборачиваясь, сказал.

– Если эти русские переговорщики появятся здесь снова: то можете меня не звать. Я не меняю своего решения – так им и передайте. – Больше переговоров не будет! Если только о условиях их капитуляции.

Через час, генерал стоял на крепостной стене и наблюдал за тем, как к бастиону Глория, снова подъехали русские. Они долго о чём-то говорили с солдатами стоящими на нём, чего-то требовали. А закончилось это тем, что под всеобщее улюлюканье и скабрезные реплики защитников крепости, московиты убыли назад – так и не дождавшись коменданта.

– Пусть знают своё место, свиньи! – В сердцах высказал капитан Берг: стоявший рядом с Горном и тоже наблюдавший за происходящим в низу.

Хеннинг Рудольф, снисходительно посмотрел на этого офицера: ничего не сказал, но подумал. – «Уже немолод, но по-прежнему несдержанно горяч. Прав был мой предшественник, когда сказал, что этого Эдвина не стоит далее повышать по службе. Хотя, даже капитан из него никакой: несмотря на то, что он исполнителен и усерден.»

Комендант не стал уделять много внимания стоявшему рядом с ним офицеру: и снова переключился на наблюдение за лагерем Русских. Они копошились как муравьи: копали рвы; делали насыпи; устанавливали засеки; строили в земле крытые брёвнами жилища. А где укрепления были уже готовы: заливали их водой, – для упрочнения их льдом.

– Да, готовятся они основательно. Какие укрытия делают для своей артиллерии. Не думал, что эти варвары на такое способны … – Думал Горн, рассматривая своего врага в подзорную трубу. С ними нельзя расслабляться…

Как он и предполагал, в этот день противник не предпринял никаких атак, а только укреплял свои позиции – окончательно беря обе крепости в осаду.

Поутру все горожане проснулись от грохота орудий и звуков выстрелов – доносившихся со стороны бастионов Виктория и Гонор. Когда комендант туда прибыл, то бой был в самом разгаре. Оказалось что русские, под покровом ночи подкатили свои осадные пушки на расстояние эффективного выстрела. И прикрывая их толстыми бревенчатыми щитами и катками из вязанок собранных из стволов небольших деревьев, начали обстрел стен. Защитники Нарвы, сразу открыли ответный огонь. Но надо отдать должное врагу – его примитивные укрытия хорошо защищали нападавших от свинца пуль. А пушки, никак не могли попасть по ним своими ядрами. Зато вражеская артиллерия, часто попадала по стенам куртины и если бы не земля, находящаяся за наклонной каменной кладкой. То они могли спокойно пробить в них брешь.