Текст книги "Отныне я – странник (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

– Стёпка, курв… сын, ты чего балуешь? Ты вот от Миньки то бегаешь, а глядишь, очаг то без дров и загаснет! От сейчас матери твоей скажу, она-то тебе покажет, где раки зимуют.

Женщина, занимавшаяся птицей, и отвлеклась на ребятню, чтобы их приструнить и не успокоилась на том, что пожурила детей. А подняла с земли и бросила в их направлении кусочком сучка, валявшегося у неё под ногами. На удивление, это возымело действие на обоих озорников. Они молчком, понуро пошли назад к поленнице. Только тот, кого звали Степаном, выждав момент, когда никто на них не смотрел, отпустил Михаилу лёгкий подзатыльник. Малец замахнулся, чтобы ответить обидчику, но тут его окликнул конюх – пообещав надрать уши.

Во всю эту идиллию, не вписывалось только одно – Юрины лошади были явно чем-то встревоженными. Но почему были возбуждёнными именно его, а не все находящиеся рядом животные? И это настораживало.

– Спокойно красавица. Ну что с тобой, что случилось? – Гаврилов достал из дорожной сумки и протянул на открытой ладони сухарик, желая угостить им свою пегую лошадку.

Она, было, потянула к нему свою морду, но когда Юрий захотел поправить сумку, висевшую на ремне, через плечо – испугавшись этого движения, отпрянула. По тому, как она это сделала и косилась на руку, было ясно, что кто-то недавно её напугал, или причинил боль.

– Ну что с тобой произошло девочка? Кто тебя обидел?

Услышав спокойный, и ласковый голос, пегая кобыла снова успокоилась, и польстилась на угощение, аккуратно взяв его своими губами с Юриной ладони. Он же, в свою очередь, стараясь больше не делать резких движений, решил проверить свою догадку, касающеюся такого поведения лошади. Немного наклонившись, он заглянул ей под брюхо и заметил то, что так боялся увидеть – передняя и задняя подпруги кавалерийского седла, были подрезаны. Тот, кто это сделал, видимо торопился, так как, делая надрезы на заднем ремне, глубоко поцарапал шкуру бедного животного.

Такая же «история» была и у вьючной лошади. Единственным плюсом было то, что чёрной лошади не поранили шкуру. Но всё равно, в такой ситуации, на какую бы лошадь Юрий не сел, через какое-то время, он гарантированно с неё упадёт: причём, скорее всего на скаку. И как следствие: человек совершивший такое падение никому, полноценного отпора оказать не сможет.

– Бери, как говорится, если не голыми руками, так … Сволочи, где мне теперь хорошего шорника искать?

С этими мыслями, Юрий опустошил обе перемётные сумы, переложив самые необходимые из вещей в свою суму. Затем, снял с задней части села и приторочил к переднему вьюку скатанную попону, и расстегнул заднюю подпругу (чтобы она не бередила рану на шкуре животного). Управившись с этим, призадумался, придирчиво осматривая своих лошадей. Сел на вьючную лошадку, перед этим перенеся её поклажу, на спину пегой кобылки и неспешно направил свой мини караван к выходу. Гаврилов понимал, что так ехать рискованно, намается, ожидая неизбежного – не зная в какой момент лопнут подрезанные ремни. Но ничего другого он не смог придумать. Так и проследовал к воротам, кожей чувствуя взгляды возившихся во дворе людей.

Когда лесная дорога сомкнулась за спиной почти сплошной стеною, скрыв от взгляда постоялый двор, Гаврилов неспешно проехал ещё немного, убедившись, что его пока никто не преследует, спешился и, взяв коней под уздцы, свернул в лес. Да, это был не парк культуры и отдыха или ботанический сад, уже через несколько шагов, небо не было видно, и вокруг, несмотря на то, что был ясный день, всё погрузилось в сумрак. Под ногами хрустел валежник, толстые стволы деревьев стояли абсолютно не упорядоченно, вперемешку с молодой порослью, затрудняя продвижение. Хотя, чем дальше, тем молодняк встречался реже, но местами появилась другая беда – упавшие деревья, зацепившись своими сухими ветками за ещё живых собратьев, угрожающе нависали над путником.

– И куда только смотрят эти местные, столько сухостоя, давно бы уже на дрова порубили. – Удивлялся путник, временами поглядывая на мёртвых исполинов, и шёл, ведя за собой своих лошадей, при этом, чего-то старательно выискивая.

Когда ему повстречалась хорошо проторённая тропинка, он смело свернул на неё, и уверенно пошёл прочь от людского селения. Пару раз лесную дорожку пересекали звериные тропы, Юрий боролся с соблазном свернуть на них, но продолжал двигаться по уже выбранному пути. Примерно через полчаса, Гаврилов нашёл то, что искал, это была небольшая полянка. Витальевич внимательно осмотрелся, а затем вышел на неё. Здесь он решил сделать временный лагерь, чтобы постараться хоть как-то отремонтировать испорченные сёдла. Ему так не хотелось портить спины своим лошадям, потому что, они точно не выдержат длительную поездку седока без седла. Слава богу, в тюке у вьючной лошади лежали несколько сыромятных ремней. Конечно, делать подпруги самому (пусть даже используя старые вместо шаблона), это не лучший выбор, но как говорится на безрыбье и рак – щука. Поэтому, для начала Юра расседлал своих лошадок, при этом был сильно удивлён тому, как сёдла ещё «были живы» ремни всех подпруг «держались только на честном слове» готовые порваться в любую секунду. Затем стреножив животных, достал кожаные полосы, сапожный нож и нитки приступил к ремонту. Разобрать седло, сняв всё, вплоть до крыльев, оказалось не самым сложным, даже отвязать подпруги от ленчика не вызвало проблем. А вот дальше, было то, о чём Гаврилов имел только отдалённое представление, вот здесь и началась морока.

Увлечённый этим занятием, Юрий чуть не прозевал тот момент, когда лошади насторожились. Перестав на несколько секунд работать пробойником, которым делал помеченные отверстия, – на стороне ремня который был без пряжки. Гаврилов прислушался, вроде всё вокруг было спокойно. Но лошади продолжали коситься в сторону тропы, откуда они ведомые своим седоком недавно пришли. А это, уже само по себе настораживало:

– Значит, кто-то целенаправленно шёл именно за нами. – Думал Юрий, имитируя продолжение работы и пытаясь незаметно осмотреться. – Они увидели прогалину: оставленную мной, когда я входил в лес и как хорошие следопыты пошли по моим следам.

Но вокруг всё было спокойно, и мужчина занятый ремонтом седла, уже стал привязывать подпруги к ленчику, положив их свободно на него. И в этот момент, семеро мужичков выросли как из-под земли. Их хмурые лица, не обещали путнику ничего хорошего: лишая всякой надежды на мирный исход этой встречи. Да и то, что они стояли, окружив путника, подтверждало их намерения. Лицо одного из разбойников было уже знакомо, это был тот чернобородый крепыш, который кивнул корчемнику. – «Мол, всё понял и займусь этим чудиком». Этот бандит, держал в руках косу, переделанную под рогатину. Ещё у двоих ватажников были старые, успевшие изрядно поржаветь бердыши, у остальных в руках были увесистые дубинки, которыми они поигрывали, пытаясь устрашить свою жертву.

– Эй, чужеземец, ты зря теми людьми интересовался. – Пискляво заговорил крепыш с косой наперевес (тембр его голоса, никак не сочеталось с его комплекцией). – Они предупредили нас, что, такие как ты, появятся, и хорошо заплатили за то, чтобы мы со всеми разобрались.

– Так что не взыщи, – пробасил стоящий рядом с крепышом ватажник с дубинкой – и не глупи, тогда мы быстро, чтобы ты не мучился, убьём. Мы же не звери какие-то.

Говорящий басом бородач осклабился и шагнул вперёд, это и решило его судьбу – быть первым среди павших. Гаврилов, как в тире расстрелял претендентов на его голову. Единственный с кем пришлось повозиться, был «Писклявый». Юрию пришлось перезарядить пистолет и выпустить почти всю вторую обойму, пока этот крепыш шаг за шагом приближался к нему, невзирая на множественные ранения. Он упал, совсем немного не дойдя до Гаврилова, и даже после этого сделал несколько попыток подняться. Так продолжалось до тех пор, пока очередной выстрел, окончательно не поставил жирную точку на его жизни.

– Вот блин. – Тихо и с сожалением выругался Юрий. – Твоё здоровье, да упорство, да на благое дело. Цены бы тебе не было дядя….

…Задерживаться здесь не стоило. Эти семеро, сложивших свои буйные головы на этой поляне сюда добрались явно не пешком. Самым логичным было то, что, кто-то должен был остаться сторожить или лошадей или телегу и этот охранник, не дождавшись подельников, вскоре должен забить тревогу. – Думал Юрий, оглядывая поляну и погибших мужиков, лежащих вокруг него. – Как следствие, будет организован поиск и, не дай бог меня обнаружат рядом с этими телами. Долго разбираться не будут. Я чужак – они свои.

Когда Гаврилов окончил сборку обоих сёдел и оседлал своих лошадей, уже слышался далёкий собачий лай. Он быстро посыпал по поляне мелко натёртого табака, и направил свой мини караван прочь от погони. Временами, посыпая остатками табачной крошки свои следы. Световой день уже заканчивался, и Юра шёл по тропе, ведя за собой пегую кобылу. За ней на привязи шла чёрная кобыла, но из-за наступившей темноты, они обе ничего не видели и немного упирались, пугаясь темноты. Но это всё равно не мешало медленно удаляться прочь от преследователей. В данный момент Юрия успокаивало только одно, тела убитых не станут добычей для диких зверей. Как не крути, но они люди: даже не смотря на их недобрые намерения относительно его. Ими займутся те, кто шёл по его следу и уже их должен обнаружить….

Часа через два, выйдя на очередную поляну, Гаврилов устроил привал, потому что дальнейший путь был далёк и не лёгок, поэтому и он, и лошади нуждались в отдыхе. Костёр решил не разводить, чтобы не облегчать труд следопытам, на тот случай, если они будут его преследовать. А хищный зверь летом не так лют и голоден: авось пронесёт, и ни волк, ни другая плотоядная тварь, на ночлежников не позарится.

Видимо права пословица – гласящая, что дуракам везёт. Если не считать что Юрий спал урывками, просыпаясь от малейшего шороха, то ночь прошла хорошо. На стоянку никто не напал: ни те, кто ходит на двух ногах ни те, кто на четырёх лапах. Лошади спокойно стояли и щипали траву, небосвод уже был светел, где-то вдали дятел выбивал дробь – пытаясь достать свой завтрак. Такая идиллия расслабляла и Гаврилов, открыв глаза, лежал, раскинувшись на конской попоне, не в силах отвести взгляд от чистого, прозрачного неба. Затем опомнившись, сделал над собой усилие и начал сворачивать ночёвку.

– Первым делом догнать Фокса, а когда тот ответит за содеянное зло, вот тогда можно и расслабиться. – Подгонял себя Юрий, ища дорогу. – А так каждая потерянная минута увеличивает шансы противника уйти от расплаты.

Или сказывалось отсутствие, каких либо карт, или Юра просто заблудился, но, выйти на дорогу, никак не получалось.

– Вот придурок. – Бурчал на самого себя Витальевич, при этом стараясь выдержать выбранное направление, уточняя его по мху на стволах. – Какого ляха ты себе настолько жизнь усложнил? Кто тебе мешал, расправившись с той семёркой, сделать рывок и «убрать» человека оставшегося охранять обоз. Сейчас бы ехал на телеге, чинил бы на ходу седла. А может быть, уже управившись, отпустил в обратном направлении повозку и пусть домой едет. А ты в своём направлении поспешай.

В таких терзаниях Гаврилов шёл где-то до полудня, пока не заметил немного впереди и слева просеку, которая буквально светилась на фоне тёмного леса. Уставший и уже не чаявший найти так необходимый ему тракт, Юрий поначалу ошибочно принял его за поляну и принял решение, выйти на неё, чтобы сделать привал. И какова была его радость, когда он увидел что ошибался: на этой просеке была накатанная колея. Снова сориентировавшись относительно сторон света, он ловко вскочил в седло чёрной кобылки (пегую лошадь он берёг, пока не заживёт порез на брюхе). И еле сдерживая себя чтобы не пустить лошадей в галоп, Юра продолжил свой путь.

Снова потянулась дорога, которая пролегала по лесу, утомляя своей монотонностью. Поближе к вечеру, стена из деревьев неожиданно закончилась, и устало бредущие лошади, выехали к обрабатываемым крестьянским полям. Чёрная кобылка, увидав такое обилие растущей пшеницы, приняла их за пастбище и потянулась мордой в их сторону, но Юрий резко её одёрнул: животное конечно голодное, но и чужие посевы тоже трогать нельзя. Он покормит своих лошадок – но немного позже. Путник окинул поля взглядом, подметив, что по занимаемым площадям, до колхозных угодий (которые ещё по прошлой жизни помнил Юрий), им было далеко, но и маленькими они тоже небыли. Сама же просёлочная дорога, пролегала как межа, между лесом и землёй колосящейся почти созревшей пшеницей, разделяя их чётко отчерченной границей. Также, она, вильнув, подходила к небольшому селению – дворов на пять, приближаясь к которому, Гаврилов почувствовал запах печного дыма. Видимо кто-то из местных готовил ботвинью, примесь других ароматов, распознать было невозможно. Да это и не было важно: главное, что впереди было селение. А значит, можно было рассчитывать на ночлег под крышей, а не среди деревьев. При дальнейшем приближении, стало заметно, что избы в этой деревеньке были низенькие – с виду неказистые, даже слишком приземистые. А рядом с ними находились ещё какие-то постройки, только более мелкие и без окон. Но убогости в этом не было – только расчёт на климат и особенности быт или как в будущем будут говорить менталитета. Возле ближайшего от дороги двора, стояла худая толи белая, толи седая лошадёнка, запряжённая в волокушу. И этот предок телеги, в который её запрягли, был загружен небольшим количеством дров. Этот воз неторопливо разгружал низкорослый мужичок, одетый в выцветший и многократно залатанный зипун, холщовые штаны, тоже многократно чиненые, лапти из которых местами торчали пучки соломы, а на голове уже облезшая, остроконечная меховая шапка. Определить возраст местного жителя навскидку было невозможно, прокопчённое солнцем, морщинистое лицо почти полностью прятали седые усы и борода, а взгляд был поникшим, безразличным и усталым. Крестьянин мельком взглянул на Юрия, положил назад на волокушу пару поленьев, которые только что с неё взял и низко поклонился.

– Бог в помощь хозяин. – Поприветствовал Гаврилов мужичка и, спрыгнув с лошади, тоже поклонился в ответ.

– Благодарствую, мил человек и вам доброго пути. – Бесцветные как у старца глаза крестьянина, смотрели на гостя с нескрываемой насторожённостью.

В воздухе «повисла» небольшая пауза и землепашец, не спешил её нарушать. А только выжидающе стоял, ожидая дальнейших действий спешившегося перед ним человека.

– Спасибо за пожелание хозяин, да разве может быть путь добрым, когда уже почти ночь на дворе. А где можно на ночь остановиться, ещё не ведаю. Может ты мил человек, пустишь путника на ночлег?

– Отчего же не пустить, Гость в дом – Бог в дом. Ответил мужичок, продолжая пристально разглядывать Юру. – Коли к нам с миром, мы завсегда рады. Только не взыщи, хоромы наши не богаты, как говорится, чем богаты… Обычно, у нас никогда, никто, не останавливается, все норовят мимо проехать.

– Этих мест боятся, что ли?

– Да нет боярин, – селянин посмотрел на собеседника как на неразумное дитя, – ось от одного постоялого двора, до другого ровно день ехать. Ото они, путники то и торопятся, на Псков то, много кто путь держит. Ой, простите меня старого милый гость, заболтался я, а соловья баснями не кормят. Вы проходьте то в хату.

Мужичок сделал приглашающий жест, объединив его с поклоном, указывая на свою курную избу и крикнул:

– Эй, Паранька, ну-ка встречай гостя!

 
Из-за избы послышался женский моложавый голос.
 

– Это чё, никак братка мой приехал?

– Ото дура баба, – усмехнулся седобородый, – нам чё, кроме твоего Ваньки, никто и придтить не может? А?

Вскоре из-за хаты показалась и сама Параня, к удивлению Юрия она выглядела старше мужичка, который согласился приютить Юрия. Выцветший платок, повязанный на голову, надёжно скрывал её волосы, обветренное, загорелое лицо, изборождённое множеством морщин. Но, карие глаза (как две крупных, чёрных пуговки) смотрели по-юношески пытливо и открыто. Остальное её одеяние, хоть и было уже сильно изношено, но было аккуратно отремонтировано и на удивление чистым.

– Ой! – Удивлённо – растерянно вскрикнула женщина, и прикрыла своё лицо ладонями. – Чё же ты ирод не предупредил, что у нас в гостях столь знатный путник!

Быстро придя в себя, запричитала крестьянка. Скоро оправив подол понёвы и рубахи, – который был, подвернут, видимо, чтобы не мешал возиться по хозяйству.

– Сенька, сынку, поди, баньку приготовь! У нас гость, которому с дороги помыться надобно! Марья, Фроська, живо поменяйте сено в тюфяке и положите его около очага. – Начала командовать селянка.

Судя по всему, она и была единственной хозяйкой в доме. Потому что после её слов, все вокруг послушно засуетились, спешно выполняя её указания.

Молодой, чернявый парень со всклокоченной бородой и шевелюрой кинулся к самому низкому и маленькому строению, стоявшему немного на отшибе двора. А две девицы, одна лет десяти, другая не старше семи чего-то, щебеча, и смеясь, вытащили из жилища большой матрас и куда-то с ним побежали.

– А ты Фёдор… – Женщина замолчала, посмотрела на гостя и продолжила уже в другом тоне. – Как думаешь? Коням гостя, уход нужен? Чего прикажешь делать?

Мужичок слегка встрепенулся – приосанился и, судя по реакции Парани, сказал то, что она хотела от него услышать.

– Параньюшка, давай невестку зови, пусть дрова до конца разгрузит, а я пока лошадьми займусь. А ты проводи гостя к баньке, пусть Сенька его в ней попарит.

Чистый и разморённый паром Юрий переоделся в запасной дорожный костюм и, еле двигая ногами – от приятной истомы, сделавшей тело «ватным», и непослушным (не в смысле от усталости, а от неги, охватившей всё тело), направился в крестьянскую избу. Где удивлению Юрия не было придела: первое, что его поразило – в крестьянской избе не было двери – в привычном понимании этого слова, её заменяло небольшое входное отверстие, примерно метр на метр, прикрываемое парой бревенчатых половинок связанных вместе и тяжёлым пологом. Когда же Гаврилов протиснулся в этот лаз – служивший входом, то его ждало другое открытие: полов в хате – полуземлянке, как таковых не было, лишь плотно утрамбованная земля. У входа с лева, в огороженном углу стоял маленький телок, который сразу потянулся к вошедшему единственную комнату хаты Юрию, видимо надеялся, что тот его покормит. Справа от символической «двери», было убогое подобие печи – без дымоходной трубы. Возле неё стояла широкая скамья, на которой лежал набитый свежей соломой тюфяк.

– Так вот почему в Ростове, все русские поселенцы так испуганно и с непониманием косились на дома, которые он им строил. И роптали поначалу, что мол, зима придёт, и они все помёрзнут. – Подумал Юрий, удивлённо оглядывая жилище. – Оказывается между домами в городах и сёлах, такая большая разница, благословляя трапезу.

Возле небольшого оконца (не затянутого бычьим пузырём – по случаю летнего тепла) стоял большой, тяжёлый стол, на котором красовался приличных размеров глиняный горшок, Дополняла эту композицию крестьянская семья, которая ожидала к столу дорогого гостя. Только после того как хозяин усадив рядом с собой Гаврилова, сел сам, остальные тоже заняли свои места – по старшинству. Когда все уселись, Фёдор, щуря полуслепые глаза, окинул всех взглядом и начал благодарственную молитву….

Ужинали в полном молчании: каждый, начиная с главы семьи, по очереди черпал кулеш из горшка. Затем, дожидался, пока наступит его черёд, и снова погружал ложку в посудину за очередной порцией каши. И так продолжалось до тех пор, пока всё содержимое горшка не доели. После чего мужчины (включая детей) встали из-за стола, и пошли во двор, а женщины засуетились, наводя порядок.

– Прошу прощения, дорогой путник, ты издалече идёшь, много ли чего интересного на свете видел? – Обратился к Гаврилову Фёдор, когда они оказались во дворе.

– Да. – С небольшой тоской ответил Юра. – Куда меня только господь не закидывал, и даже за океаном побывал. Пришлось мне, по чужеземным дорогам пыль глотать. Да и теперь, никак осесть и спокойно пожить не получается.

– А по делу ходишь, или от дела бегаешь? – Не унимался землепашец.

– По делу, отец, по делу. – Юрий горестно улыбнулся. – Только никто меня не спросил, хочу ли я этими делами заниматься, или нет.

– Неужто и ты подневольный? А с виду то, вроде как вольный человек.

Этот вопрос задал какой-то древний, седой как лунь старик. Это соседи, заметив гостя, остановившегося у Фёдора, стали подходить ко двору, чтобы послушать свежие дорожные байки.

– Свобода– то, каждому своим ломтём нарезана. Кому побольше кусок достался, кому поменьше, а кому совсем никакой. – Задумчиво сказал Фёдор. – Коли он человек княжий, то и должен идтить туда, куда будет велено. И не роптать. А здеся, вроде и говорит чудно, но по нашенски. Только они безбородыми ходят, а я слыхал, что молодой, царь всех кто при нём на службе, с босой рожей ходить принуждает. Тьфу ты ….

Крестьянин ещё чего-то тихо прошептал и с гримасой брезгливости перекрестился. Присутствующие, соглашаясь со сказанным, дружно закивали головами.

– Вы барин, не взыщите за наглость, только расскажите, пожалуйста, каково там за морем-океяном? Это правда что у них там чудно всё, и не как у людей? А?

Гаврилов посмотрел на вопрошающего соседского мужичка, и, улыбнувшись, заговорил:

– Чудес там, как и везде – немало. Например, есть страны, где снега люди отродясь не видели. Зимы у них, в нашем понимании совсем нет. А коли ливень пойдёт, то такой сильный, что мгновенно весь промокнешь, а чуть замешкаешься, так в воде по колено стоять будешь. Дай бог, чтобы водяным потоком не смыло…

Несмотря на то, что уже вечерело, новые слушатели подходили и подходили. И лица у всех, выражали сильнейшее любопытство и удивление. Каждое слово ловили с жадностью, но при этом старались лишний раз не перебивать рассказчика.

– … Также за морем видел людей, которые кожей черны как уголь….

– Свят, свят… – Запричитали селяне, усиленно крестясь. – А они точно люди, а не сатанинское порождение?

– … Конечно люди – они также как и вы, также в поте своего лица занимаются землепашеством. Только выращивают сахарный тростник, картофель и другие чудные растения. Когда я эту пищу впервые попробовал, оказалось что всё это очень вкусно, особенно картофель….

Местные крестьяне, ещё долго слушали Юркины рассказы, утоляя свой информационный голод. Уже давно стемнело, но никто не собирался уходить. Стоило Юре замолчать, как тут же задавались уточняющие вопросы.

– Спасибо вам Юрий Витальевич, уважили. – Поблагодарил рассказчика седой старец: когда Гаврилов замолчал, в очередной раз, сделав паузу в своих рассказах. – Но пора и честь знать – время позднее, а завтрашние дела никто не отменял. Сейчас, каждый день год кормит.

– И вам спасибо за приём и то внимание, которое вы мне уделили. Так редко кто из путников у нас останавливается и то, чурается у нас на ночлег оставаться. – Посетовал сын Фёдора – Сенька.

– Ага, особо те чужеземцы, что коло двух днёв назад, около нашей деревеньки на повороте обломались и перевернулись. Поддержал Сеню юноша, приблизительно его сверстник. Тот, что в карете ехал руку повредил, а его охрана, и нашего старосту, и телегу с лошадью забрали, а больше никого из наших, и близко к месту крушения не подпускала. Всё сами собрали, перегрузили, на воз и поехали со старостой, к кузнецу – знать ремонтироваться.

– Судя по всему, если это мои знакомые, то мои шансы догнать беглецов растут. – Подумал Юрий….