Текст книги "Отныне я – странник (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

– Ух, хороша чертовка! – Не удержался от реплики царь, с восхищением глядя ей в след.

– Ой, не время сейчас надёжа царь, блуду то предаваться. – С укором заговорил воевода

– Одно другому не мешает Михаил Григорьевич: так что сказывай, какие вести принёс? – От былой Петровой бесшабашности не осталось и следа.

Бывалый вояка, немного покосившись на закрытую дверь, заговорил, стоя перед самодержцем:

– Бояре сказывают, что везде отправили гонцов, с известием об учинённой Смирновым измене, которую тот устроил по сговору со шведами. Что согласился подтвердить и дядька вашего брата – соправителя Прозоровский. Также, по вашему указу, арестованы все полковники, которые своими действиями вызвали недовольство своих стрельцов. Полк, от которого можно ждать неприятностей, отправлен на Дон. Также, во все стрелецкие полки отправлено жалование, и средства на пошив формы и закупку вооружения. Все воины, оповещены о нависшей угрозе нападения со стороны шведов. Так что, единый враг, сейчас нам только на руку. Новодевичий монастырь, в полной изоляции, а князь Голицын, на время, тайно вывезен из села Пинега. Так что большого бунта, скорее всего, удалось избежать.

– Это хорошо, Дай то бог, чтобы у нас всё получилось. А тем, кто спровоцирует стрелецкий мятеж, самолично буду головы рубать. Как впрочем, и всем его участникам, если таковой будет иметь место. Мои гвардейцы и полки иноземного строя, готовы к любому развитию событий.

– Надёжа государь, дозвольте совет вам дать. – Григорьевич покорно склонил голову, ожидая ответа.

– Говори.

От хороших вестей, царь прибывал в хорошем расположении духа. И позволил себе немного фамильярный тон в общении со стоявшим перед ним воеводой.

– Пётр Алексеевич, не ходили бы вы пока на слободу, нечего народ лишний раз гневить.

– А вот это уже, не их холопье дело…!

Горн играл сигнал общего построения, из казарм выбегали солдаты и сразу строились поротно. После беглой проверки личного состава, все организованно выдвигались на плац. Где на трибуне, в окружении штабных офицеров, их уже ожидал командир полка. Он стоял, спокойно поглядывая на карманные часы (их изготавливали в Ростове на Дону и по требованию Гаврилова, выдавали всем офицерам). И судя по его реакции, был удовлетворён действиями подчинённых, уложившихся в установленные им нормативы.

– Здорово богатыри! – Обратился он к построенному перед ним воинству, когда командиры батальонов сделали положенные доклады.

– Здра… жела… господин полковник! – Дружно ответили военнослужащие.

– Братцы, враг опять угрожает нашей родине! Снова пытается стравить меж собой Нарышкиных и Милославских! Надеясь, что когда мы ослабнем в междоусобных битвах, он сможет напасть на нас! И устроить такие же смутные времена, какие некогда учинили здесь поляки!

Полк возмущённо загудел – как встревоженный улей. И чтобы не потерять над ним контроль, Юрий, предупреждающе вскинул руку и прокричал:

– Тихо! Не время сейчас вече устраивать! Нужно соблюдать дисциплину и по возможности не допустить братоубийства! Так что витязи, от вас зависит, будет ли Русь жива, или сгинет под мечом завоевателей! Не подведите, покажите, что не зря мы вас учили тяжёлому ратному делу! Не дайте в обиду землю русскую!

На сей раз, никто не выказывал своих эмоций, и Гаврилов, переходя к организационным вопросам продолжил:

– Интендантская рота, у вас всё готово?!

– Так точно! – Коротко ответил её командир.

– Тогда капитан, выдвигайтесь немедленно! Ваша задача: по пути следования полка, обеспечить всё необходимое, чтобы на каждом привале, все солдаты были сыты, а на ночёвке, обеспечены палатками! Приступайте!

– Есть!

Когда рота обеспечения покинуло плац, Гаврилов обратился к оставшимся командирам:

– Господа урядники всех звеньев! Начиная от капралов, до капитанов, проверить экипировку у своих солдат! У всех должна быть сменная одежда и запасная обувь! Особое внимание уделить наличию предметов личной санитарии и походной посуды! При необходимости доукомплектовать! В расположении остаётся только сапёрная рота и сводный взвод охраны, состоящий из тех, кто сейчас находится в наряде. У каждого из них своя задача, первые ускоренно постигают азы установки защитных сооружений; другие охраняют имущество нашей войсковой части. Всем, кто участвует в боевом выходе, построение через полчаса: разойдись! …

Несмотря на то, что это был первый такой крупный выход, подразделение прошло свой путь чётко и организованно. И что больше всего радовало Юрия, полк не понёс так называемых не боевых потерь. Единственный неприятный инцидент произошёл на первом привале (на котором солдат ждала походная кухня). Гаврилов мимоходом заглянул в котелок солдата, только что получившего свою кашу и отходившего в сторону, ища, где можно было присесть для приёма пищи. Ему сразу «кинулось в глаза», что овсянка с солониной явно была выдана не полной порцией.

– Воины, ты, ты и ты, ко мне! – Обратился он к трём солдатам, которые получили еду, но ещё не ещё успели, начать её есть.

Те, на кого Юрий указал, подбежали к нему и вытянувшись по струнке, собирались уже начать докладывать, что – «Господин полковник, рядовой такой-то по вашему приказу явился»! – Но Гаврилов, опередил их, немного выставив руку, ладонью вперёд и сказав:

– Спокойно братцы, это сейчас лишнее, лучше предъявите содержимое ваших котелков.

Бойцы послушно выполнили приказ: как оказалось, и у них порции были ополовинены.

– Все за мной. – Коротко приказал Витальевич и направился к котлам полевой кухни.

Все кто стоял в очереди, расступались, освобождая дорогу полковнику и, с любопытством поглядывали на сопровождавших его солдат с котелками в руках. А Юра, подойдя к аналогу знакомых по прежней жизни Походных Армейских Кухонь, остановился, и обратился к кашевару:

– Скажи ка ты мне голубчик, кто здесь главный?

– Вы, ваше высокоблагородие! – Отчеканил повар, став по стойке смирно. Чудом, не свалившись с ПАКа.

– Нет уважаемый, ты меня не понял. Кто сейчас твой непосредственный начальник? – Почти отеческим тоном уточнил Гаврилов.

– Так подпрапорщик Ныгуайе Фёдор Семёнович, ваше высокоблагородие!

– Тогда в чём дело? Зови! – Полковник широко улыбнулся. – Или прикажешь мне самому его искать?!

– Ваше благородие, Фёдор Семёнович, вас господин полковник, на пункт раздачи пищи требует!

Выкрикивая эти слова, кашевар спрыгнул с подножки походного котла и побежал в направлении одиноко стоящей палатки. Не успел служащий кухни до неё домчаться, как она распахнулась и из её недр, выглянул Ныгуайе с заспанным лицом.

– Господин подпрапорщик, ко мне, бегом, марш! Доложите, как поставлена у вас служба! – Рявкнул Юрий, увидев это безобразие.

Это возымело результат – вскоре младший командир стоял перед Юрием и ждал ответ на свой устный рапорт.

– Так что Фёдор Семёнович, говоришь у тебя всё в порядке? Так мы это сейчас проверим.

Повернувшись к очереди ожидавшей продолжения раздачи пищи, Гаврилов обратился к ближайшему солдату:

– Ну, ка боец, дай мне свой котелок. – И тут же передал его Ныгуайе. – Путь твой подчинённый положит порцию каши на пробу.

Это было тут же выполнено, и как было положено, в котелок плюхнулось содержимое полного черпака.

– Ну что же, похвально, армию, которую так кормят, измором не возьмёшь. – Подытожил Юрий, заглянув в него и кивнув на троих солдат спросил. – Вот только как мне понимать такие порции? С какими силами пойдут в бой эти орлы, после такой то кормёжки?

Сказано это было, с нотками метала в голосе, но не на повышенных тонах. И ответом на это была тишина. Не дождавшись ответа, Витальевич окинул взглядом, стоящих с поникшими головами служащих кухни и спокойно приказал:

– Возле каждого котла поставить по поручику. Их задача контролировать, чтобы всем солдатам пища выдавалась в полном объёме. И не приведи господь кому-то из солдат остаться голодным. Виновных запорю батогами. Далее, отныне и навсегда, старший наряда – последовал строгий взгляд на Ныгуайе – днём не спит, кухня ест последней – после того как поедят все служащие в боевых подразделениях. Выполнять.

В итоге, около тридцати человек остались без пищи. По приказу полковника им выдали по две банки тушёнки – из НЗ. Виновники же, были прогнаны через строй, состоявший из солдат, лишившихся обеда. Правда, на первый раз, Витальевич не контролировал, чтобы солдаты били своих обидчиков батогами посильнее. Да и медики в конце экзекуции констатировали, что наказанные, в госпитализации не нуждаются (служивые тоже пожалели своих товарищей). Но спать на спине, какое-то время не смогут.

В положенном месте оказались очень быстро. Интенданты, к моменту подхода основных сил, уже поставили на двух дорогах укреплённые блокпосты и «разбили» основной лагерь (благо, леса для хоз. – построек, в округе было предостаточно). Надо отдать должное капитану Емельянову, он уже построил и собирался запускать коптильню. Часть мяса и рыбы должны были добывать пятеро охотников, и с десяток рыболовов, служивших под его началом. Другую его часть, он собирался брать у местных, благо договорился с ними о том, что они сами будут привозить свой товар.

– Зря Юрий Витальевич смеётесь. Сколько здесь будем стоять – одному богу известно. А солдату есть каждый день надобно. Издали не навозишься, так что, как прижмёт нужда, сразу меня вспомните. – Обиженно бурчал Силантий, заметив с какой улыбкой, Гаврилов осматривал его хозяйство. – А у меня то, будет, и солонина, и мяско копчёное, и ваши любимые колбаски, даже грибочки заготавливаю, будет, чем солдатушек побаловать. Вот тогда-то и посмотрим, кто из нас будет смеяться последним….

– Да не смеюсь я над тобой Феофанович. Наоборот, рад, что ты у меня служишь.

– Одной радостью сыт не будешь. – Продолжал ворчать капитан, его низкорослая худая фигура и ворчливый характер, делали его похожим на кощея бессмертного. – Мне бы соли – с четверть пуда, да медяков – мошны две.

– А это тебе зачем? – Юрий даже остановился от удивления.

– Как зачем? Так на наш посол у меня есть излишек соли. А вот местные, на многие уступки ради неё готовы пойти – жадобы. Да и расплачиваться с ними чем-то надобно. А я что, здесь самый богатый, что ли?

– Сдаюсь, Силантий Феофанович, твоя правда, будет тебе всё, что ты просишь. Но и спрос за полученное «богатство», будет соответствующий.

– Так не я не для себя прошу, а это для дела надобно. Тоже мне, нашли просителя….

Наследующее утро, по радио пришло известие, о том, что ночью умер царь Иван Алексеевич. В предыдущей истории, ему было отмерено немного больше жизненного пути. И осознание этого, немного давило на Гаврилова. Деятельность которого хоть и была причиной происходящих искажений истории, но в этом не было его прямой вины – Юра, оказался здесь не по своей воле. И раз уж судьба так с ним пошутила. То он, должен наперекор ей не только выжить, но и постараться чего-либо добиться в этой действительности. На общем построении, состоявшемся после завтрака, он объявил солдатам о преждевременной кончине Ивана Алексеевича и довёл до них новый приказ:

– В полку объявляется повышенная боевая готовность, караулы будут усилены вдвое! Любые перемещения по лагерю только в полной боевой экипировке. Наша основная задача, не пустить в Москву стрельцов, расквартированных в новой – строящейся на Азовском море крепости Таганрог! Если они всё-таки здесь появятся, то поначалу постараемся их урезонить – решить дело миром! А, если эти господари будут глухи к нашим словам и по их вине возникнет угроза жизни кого-либо из вас! Только тогда, будем стрелять на поражение! Не посрамите братцы, не дайте разгореться смуте, я верю в вас!

– Ну что дети мои! Не дадим в обиду Русь матушку?! – Поддержал Юрия полковой священник, обращаясь к солдатам. – Защита отечества святое дело! Благословляю вас дети мои! …

Неспешной чередой шли дни, вокруг всё было тихо и спокойно, даже слишком. Всем, включая и Юрия, начало казаться, что ничего плохого уже не случится и опасность миновала. Воины, несущие дежурства на постах стали расслаблять своё внимание, и только постоянные проверки устраиваемые Гавриловым, не позволяли, свести службу к пустому, формальному ритуалу. Возле лагеря крутились местные мальчишки, которые с восторгом смотрели на боевую учёбу солдат. Играли в войну и, подражая бойцам, ходили строем (правда, вместо штуцеров, брали на плечо палки). Служивые, в свою очередь тоже не остались равнодушными к ребятне – балуя их, то кусочком сахара, то бутербродом с копчёным мясом, то ещё чем ни будь. А не так давно, Юрий заметил, что некоторые солдаты, в свободное время чего-то стругали. И буквально на следующий день, некоторые пацанята, с гордостью носились с деревянными ружьями.

– Ой, пора это прекращать, пока не поздно.

Недовольно проворчал Силантий Феофанович, когда Юрий, задумавшись, наблюдал за ребятнёй.

– А это ещё почему? – Витальевич удивлённо посмотрел на Емельянова.

– Так ведь мало того что солдаты так и норовят, со своей пайки урезать, что ни будь на гостинец этим босякам. Так они ещё и несколько хороших холщовых мешков из-под сухарей у меня увели, пошили этим голодранцам из них рубахи. Вон они, бегают в них.

– Феофанович, а вы знаете, кто это сделал?

– Конечно.

– Тогда поступим так, ребятня пусть как бегала к нам, так и бегает. Наш солдат, должен видеть, кого защищает….

Увидев удивление капитана и его порыв начать возражать, Гаврилов его отдёрнул:

– Тихо Силантий Феофанович, слушайте меня. Через час, у нас построение на развод, вот на нём вы мне о пропаже и доложите. Мы, перевернём весь лагерь, но нечего не найдём. Вы поняли? На сей раз, мы никого не уличим. Но, преступление недолжно оставаться без наказания, и всему полку будет об этом объявлено. Уж кто-кто, а я знаю, как надо гонять, чтобы служба не казалась мёдом и, повторно не захотелось через такую экзекуцию проходить….

– Ну а если? …

– Ну, коль не пойдёт урок впрок. То тогда, поймаем виновных за руку, и показательно накажем, со всеми вытекающими из этого последствиями.

– Я бы, прямо сейчас виновных розгами наказал. – Не унимался интендант. – Незачем мудрить.

– Вот здесь, я с тобой не согласен. – Возразил Юрий, внимательно посмотрев на местных ребят, которые копируя солдат, как могли, играли в штыковой бой. – Коллективное наказание более действенно: больше шансов, что, за нарушителями будут приглядывать и их товарищи, которые, помня о том, что было, не позволят повториться воровству. А ты со своими орлами, выкопай яму, которая будет служить гауптвахтой….

К вечеру, солдаты, еле держась на ногах, бег, когда почти постоянно приходилось держать тяжёлые штуцера над головой, вымотал всех без исключения. И поутру, Гаврилов мог уверенно сказать, что знает одного из сердобольных воришек. Заметил одного военнослужащего с подбитым глазом. А в остальном, жизнь в лагере шла без изменений, пока вскоре, в один чудесный день, на пост стоящий у дороги, не прибежали мальчишки – крича:

– Дяденьки, стрельцы идут! … Их много! … У них….

Сразу же была объявлена тревога, и солдаты побежали на позиции – занимая каждый своё место (постоянные тренировки не прошли даром). Так что, к появлению стрелецкого войска его встречали ровные шеренги солдат, готовых в любой момент ощетиниться штыками своих штуцеров. Эта картина, заставила ратников идущих на Москву остановиться. И толпа из взбунтовавшихся вояк, стала медленно перестраиваться в подобие боевого строя.

Пока происходила эта эволюция, Гаврилов, оседлав белую лошадь, выехал перед строем своих солдат. И обратился к ним, прямо из седла:

– Ну что братцы, у всех примкнуты штыки и заряжены ружья?!

 
Лошадь гарцевала под ним, чувствуя общее возбуждение.
 

– Так точно командир!

Дружно ответили шеренги его бойцов. При этом лица у солдат, были хмурые, а взгляды полны тревоги. Шутка ли, у всех, это было первое боевое крещение. Да и перед ними стоял не чужеземный враг, а свои – русские люди.

– Орлы, слушай мою команду! – Продолжил своё обращение к воинам Юрий. – Сейчас я пойду к мятежникам и постараюсь их урезонить. Надеюсь, они прислушаются к голосу разума. Но, если они заартачатся, то, как только я покину сектор обстрела, открывайте залповый огонь. Подполковник Йикуно, остаётесь за старшего. Так что, Михаил Иванович, от ваших дальнейших действий будет зависеть наш успех или поражение.

Находящийся рядом с полковником зам командира части Йикуно, подъехал к нему вплотную. Так что его гнедой конь, коснулся боком лошади Гаврилова и тихо, чтобы никто больше не слышал, проговорил:

– Юрий Витальевич, это очень рискованно. Может, я поеду на переговоры?

– Нет, Михаил Иванович, поверьте, если что, у меня намного больше шансов выжить. Да и не думаю, чтобы бунтари сразу начали стрелять в переговорщика. Так что, принимай командование.

Не дожидаясь ответа, Юрий развернул белое полотнище, нанизанное на пику и, неспешно поехал навстречу стрельцам. Как не странно, с их стороны парламентёра не было. Поэтому, не доезжая до них метров тридцать, Витальевич остановился и оглядел толпу, изображающую боевой строй. Их вооружение состояло из пищалей, фузей, бердышей и сабель. У всех поверх поношенных кафтанов, была перекинута через плечо берендейка – перевязь с привешенными к ней гнёздами для патронов и всем необходимым для стрельбы. Первая шеренга держала Юрия на прицеле, оперев на бердыши своё оружие с дымящимися фитилями.

– Ну что ратники? С кем я могу поговорить, кто у вас старшим будет?

Гаврилов старался говорить громко, но при этом спокойно и уверенно. При этом, неспешно осматривал стоящих перед ним воинов пытаясь вычислить их предводителя. Справа прозвучал голос:

– У – у-у, душегубы, не о чем нам с вами говорить! Лучше уйдите с дороги….

Заметить говорившего человека Юрий не успел. Так как тут же возмущённо заголосили и рядом стоящие воины:

– Сослали нас к чёрту на кулички…, а у нас семьи. Кто огороды обрабатывать будет?! Зима придёт, что есть будем?!

– Эти Петровы кругляки нечего не стоят даже осьмушки тына (Романов приступил к выпуску своих денег)! …

– Сам себе пусть за эти медяшки служит! Собака!

– Братцы, бей прихвостня Нарышкиных!

Стрельцы голосили, распаляя друг друга, и Юра понял, что диалога не получится. Перед ним стояла неуправляемая и непредсказуемая толпа.

– Да одумайтесь вы! Ведь именно вы, всегда были опорой государства Русского!

Юрий постарался прибегнуть к последнему аргументу, который он смог придумать в этой ситуации. Но его, никто не слышал. Один за другим в нескольких местах образовались сизые облачка, за которыми грянули выстрелы. Лошадь под Гавриловым передёрнулась и, не обращая внимания на его попытки приструнить её: развернулась и понесла его к шеренгам своих солдат. Скакала, тяжело хрипя и, позволила себя остановить только метров за шесть до строя, изрядно напугав людей стоявших в нём. Полковник спрыгнул из седла на землю – желая успокоить и, заметил на её груди, сильно кровоточащую рану. Через секунду животное покачнулось, её передние ноги подкосились и она, сначала уткнувшись мордой в траву, упала набок и несколько раз дёрнувшись, замерла навек.

– Видит бог, я этого не хотел! Вы сволочи, сами не пожелали меня слушать!

В сердцах выругался Юра, быстрым шагом направившись на правый фланг, чтобы командовать огнём шеренг. Мимоходом, он поглядывал на противника, который был еле виден через марево порохового дыма. – «Значит, вы гады ещё стреляли мне вслед». – Горестно подумал он, рассматривая фигурки стрельцов, спешно заряжавших своё оружие. Достигнув фланга, Витальевич достал свою саблю, прикинул расстояние до противника и скомандовал:

– Первая, вторая шеренга, товьсь! – Выждал, пока команда будет выполнена. – Цельсь! Пли!

Прогрохотал залп, было видно, как упало немало противников. Тем временем, отстрелявшиеся солдаты пошли в тыл – заряжаться.

– Третья, четвёртая шеренги, товьсь! Цельсь! Пли!..

 
Как только из-за дыма не стало видно врага, последовала другая команда:
 

– Вторая линия! Вперёд! Шагом! Марш! … Держать строй!

Выйдя из зоны задымления, Юрий увидел бегущих в атаку стрельцов и снова скомандовал:

– Первая, вторая шеренга, товьсь! Цельсь! Пли!

 
После третьего залпа – новая команда.
 

– Сомкнуть строй! Держать линию!..

По счастливой случайности полк Гаврилова занимал позиции с наветренной стороны, и белёсую пелену образованную сгоревшим порохом уносило в сторону врага.

– Чтобы не случилось братцы, держать строй! …

Надо отдать должное стрельцам – после того как они понесли сильные потери от залпового огня, они не отступили и совсем скоро столкнулись с передовой шеренгой солдат, ощетинившейся штыками. Уж здесь бунтари показали, что хоть бердыши и были устаревшим оружием; но до сих пор, в ближнем бою, да в умелых руках, оно было смертельно опасно. То тут, то там, падали сражённые ими солдаты: кого-то спасали бронники (правда, перед этим воин часто лишался руки), а кому-то, не помогли и они. Вот стрелец снёс бердышом солдатскую голову и по инерции рассёк руку его соседу. Но тут же сник пронзённый насквозь штыком. Многие из нападавших воинов, падали замертво, не успев нанести даже первого удара. Хруст, удары, выкрики бьющихся меж собой людей, стоны раненых, делали картину боя, ещё более ужасающей. Тем более что первая линия обороны редела буквально на глазах… Переломный момент наступил, когда третья рота – посланная по лесу в обход, ударила в тыл нападавшим, которые к тому моменту, успели увязнуть в рукопашной схватке. Вскоре, обезоружив сдавшихся участников смуты, солдаты собрали их на специально отведённой для этого площадке. А на поле боя вышли хозяйничать медики и их санитары. Которые, первым делом перевязывали всех раненых, а кого необходимо, спешно доставляли в операционную палатку. Мёртвыми займутся позднее.

Гаврилов в свою очередь, быстро приведя себя в порядок (умывшись и сменив порванную в нескольких местах форму), стоял, озирая место недавнего сражения и, ожидал рапорт о потерях.

– Михаил Иванович, – позвал он своего зама стоявшего немного поодаль, в окружении других офицеров, – вели взять нужное количество пленных и пусть копают братскую могилу для погибших.

 
Йикуно, почти сразу уточнил:
 

– Юрий Витальевич, одну на всех? Или супостатам отдельную яму копать?

– Смерть уже давно всех примерила. Главное – все они православные, к тому же русские. Надобно всех отпеть и похоронить, по-людски, как подобает, – со всеми почестями. И невдалеке друг от друга.

Но тут, подбегает запыхавшийся капрал – подчинённый капитана Емельянова. Тяжело дыша, с паузами на попытки восстановить дыхание, пытается доложить:

– Господин полковник! … Разрешите доложить! … Нашли командира стрельцов! … Он жив сволочь! … Только сильно ранен в ногу! …Что прикажите с ним делать?! …

– Отведи меня к нему, хочу поговорить с этим гадом. Важно знать, кто подстрекал их на бунт, но в поход на Москву не пошёл.

– Пойдёмте, … он у медиков в операционной… и заодно, под нашей надёжной охраной…

К моменту, когда Юрий со своей свитой достиг госпиталя, военноначальник стрелецкого полка был уже прооперирован и его как раз выносили на носилках из операционной, на него и указал капрал.

– Вот он, господин полковник.

Мужчина, которого несли, был очень бледен и под простынёй, которой был он прикрыт, угадывалось, что вместо левой ноги у того была культя. Гаврилов подошёл к ним поближе и тихо приказал санитарам:

– Стоять. Поставьте его на землю и отойдите. Дайте мне с ним наедине побеседовать.

Раненый – лежавший на носилках, в свою очередь с нескрываемой ненавистью смотрел на склонившегося над ним мужчину, который зачем-то прикоснулся к его голове…

– Ну что, вражина? – Прохрипел он, очнувшись и перекосив синюшные губы в кривой ухмылке. – Пришёл позлорадствовать? Тебе мало собака, что ты нас разбил подлым ударом в спину?

– Эх, дурья ты башка, откуда тут радости взяться? Когда русские – русских так дубасят?

– Тоже мне праведник нашёлся! – Отвернувшись, проворчал покалеченный собеседник. – Давай, неси меня к своим душегубам. Вот, ногу уже отняли, чтобы не бежал, пусть дальше калечат, ироды…

– Дурак ты полковник. – Перебил раненого Юрий. – Что тогда, когда можно было ещё избежать беды, ты не хотел меня слушать; да и сейчас, разговор с тобой не возможен. Как шелудивый пёс – рычишь на всех, кто к тебе подходит и желает протянуть руку.

– А что мне твоя длань (устаревшее, рука, ладонь). Она что, гнев Петрухин от нас отведёт? – Сказал он, смотря с нескрываемой тревогой на группу пленных, копающих невдалеке братскую могилу. – Или жизнь моим товарищам подарит?

– Ты прав. Не мне и не сейчас их дальнейшей судьбой распоряжаться. Но, дать тебе шанс избежать палача, в моих силах. – Сказал Юрий, достав из голенища сапога пуффер и, взвёл его курок. – Так что помолись – всё лучше, чем на дыбе, в мучении помирать.

– Э нет, мил человек, Христом богом прошу, не стреляй.

Взмолился стрелец. Но в его взгляде не было испуга (он перевёл его с пленных товарищей на Юрия). Возникла небольшая пауза, которую вскоре нарушил пленённый полковник.

– Я своих людей на это дело повёл и мне, вместе с ними, за всё держать ответ. Ты лучше прикажи меня к тем, кто землю копает поднести и, пистоль свой дай. – Увидев недоумение Гаврилова, он пояснил. – Там сын моего старинного друга, он по своей молодой горячности, много чего наговорил, призывая идти на Москву. Так что под пыткой, кто ни будь, всё равно про его речи расскажет, так пусть его минует сия участь – отец его как-то меня от смерти спас. Не можно мне теперяча, этому молодцу допустить смерти лютой.

– Тебе решать. – Сказал Витальевич и с этими словами, вложил оружие в руку своему бывшему врагу и накрыл простынёй. – Только давай, без глупого геройства. И аккуратно, порох с полки не рассыпь.

– Не бойся служивый, не подведу. Хотя будь моя победа – никого бы из вас не пощадил. – Устало проговорил пленник. – Ну…, прощай и не поминай лихом.

Юрий издали наблюдал, как полковника поднесли к людям, копающим землю. Как положили на траву носилки с ним, затем к нему подошёл юноша, в сопровождении конвоя и присел рядом. Вот они о чём-то переговорили, и отрок, став на колени начал молиться. Снова наклонился над пожилым воякой и… прогремел выстрел: воин – охранник, среагировав на этот звук, несколько раз ударил прикладом пожилого вояку. Когда Юра подошёл к месту разыгравшейся драмы, то ему оставалось только констатировать две смерти. Так что, его оппоненту удалось спасти сына боевого друга от пыточных застенков. Да и по воле случая, и его самого миновала чаша сия.

– Этих двоих, похороните вместе.

– Ваше высокоблагородие, а разве можно хоронить в одной могиле убивца с его жертвой? – Поинтересовался солдат, вытиравший приклад своего штуцера.

– В этом случае – можно. Здесь, убивая, спасли от худшего. – Тихо, чтобы не слышали пленные, проговорил Юрий. Так что, делай, как я сказал.