Текст книги "Отныне я – странник (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Виновник этих переживаний ехал немного впереди, и видимо ему прискучило издеваться над молодым воином, и он снова замолчал. Но тишина возникла по другому поводу. Дорога уже шла по лесу и впереди, делала крутой поворот. И подъезжая к нему, Магнуссон почувствовал чей-то недоброжелательный взгляд. Кто-то смотрел на него из лесу, и этот неизвестный наблюдатель, по ощущениям олицетворял собой смертельную угрозу для каравана. Гуннар уже собирался поделиться своими тревожными предчувствиями с товарищами, как услышал знакомый «звук смерти» – звука выстрела не было, но немного позади, вжикнула пуля, и было слышно, как она с характерным звуком вошла в чью-то плоть. Старый вояка, молниеносно прижался к шее своего коня: и скорее почувствовал, чем услышал, как нал ним пролетела ещё одна «смерть».

– Засада! – Закричал он: направив своего коня туда, где, по его мнению, скрывались враги.

За спиной он услышал крики, вторившие его предупреждению. В лесу, мерзко застрекотали неизвестные птицы. А направляемый всадником конь, послушно спешил туда, куда его направили: он с трудом преодолевал глубокий снег, хрипел от усердия, но пробивался по сугробу вперёд. Время вокруг как будто замедлилось, вот Гуннар заметил одного из участников засады: тот был в белых одеждах; стоял на колене, прислонившись плечом к дереву, и держал странное оружие, которое стрекотало – извергая языки пламени. Раздумывать что это за оружие, было некогда: потому что бандит тоже заметил на коне всадника и уже был готов по нему стрелять. Магнуссону повезло, он на мгновение опередил врага, – провалившись в седле на его сторону и нанеся своей саблей удар по шее противника. Снова оглядевшись, бывалый кавалерист заметил ещё одного из нападавших. Тот тоже был в белом одеянии и хладнокровно убивал его товарищей из более длинного оружия – с двумя короткими ножками для упора. Шведу стало ясно, что это были не местные повстанцы – это точно. Он резво развернулся, чтобы атаковать и его. Русский тоже заметил всадника и, с перекатом упал на снег, взяв Гуннара на прицел. В ответ на это – скорее всего на уровне подсознания, кавалерист поднял коня на дыбы. И в следующее мгновение, конь неожиданно завалился на спину, придавив собой своего седока. Тщетно Магнуссон пытался освободить раздавленную ногу, неподъёмная туша убитого животного крепко прижала её к земле, и любое его движение отдавало болью. Вскоре к нему подбежал вражеский воин в белой одежде и белой вязаной маске. Быстро окинул холодным взглядом поверженного: присел рядом с ним и отточенным движением нанёс удар ножом – отправив душу Гуннара на божий суд.

Егерские команды выкладывались полностью, работая во всех направлениях. Во избежание гибели мирного населения: были заранее эвакуированы в лес жители деревеньки, стоявшей на пути движущейся армии. Местные крестьяне не хотели сниматься с насиженных мест и покидали своё селение с большой неохотой. Уходя в лес они, забрали с собой весь свой скудный скарб и все имеющиеся запасы провизии. Для этого егеря выделили им трофейный обоз и разместили вынужденных беженцев в своём резервном лагере, – который крестьяне уже сами стали расширять – копая новые землянки. Благо им были выданы для этих целей хорошие инструменты.

Как егеря не старались, но полностью перекрыть снабжение войск противника, не получилось. Санные поезда – уходящие к ближайшим селениям, конечно, перехватывались и уничтожались. Но самой большой проблемой, были обозники, идущие вторым эшелоном – вслед за войском. Они шли под усиленной охраной и следовали друг за другом слишком плотно. Поэтому, говорить об их полном – поголовном уничтожении, не могло быть и речи. Для выполнения этой задачи, ни хватило бы, ни сил, ни времени – на выручку попавшей в засаду колонне, могла подоспеть охрана следующего обоза. Пришлось довольствоваться беспокоящими утренними набегами по примеру скифов.

Видя, какие силы идут на Псков и, понимая, что его дальнейшее присутствие здесь лишне – его спецы и сами неплохо справляются с поставленными задачами. Гаврилов решил напоследок лично провести ещё одну операцию и далее, пока не поздно, пробираться к своему полку. Последнее время, у него всё чаше болела душа насчёт того – смогут ли они закрепиться и дать достойный отпор врагу. Не видя фронт проделанных работ Юра не находил себе места. Нет, Юрий доверял своему заместителю подполковнику Йикуно. Можно было не сомневаться, Михаил Иванович прекрасно справится с поставленной задачей. Он не раз это доказал во время штабных учений – когда на картах обыгрывались различные варианты событий, которые теоретически могут возникнуть. Тогда в штабе, они долго выбирали наилучшее место для проведения боя: обдумывали варианты тактических ходов противника и вырабатывали против них контрмеры. Но это было всё на бумаге – а действительность может внести свои коррективы. Поэтому, Юре хотелось самому присутствовать там и контролировать развивающуюся ситуацию. А перед этим, не грех было воспользоваться ситуацией и наказать врага за его оплошность. – А именно – артиллерия Карла одиннадцатого из-за тяжести орудий и большого количества обозов с порохом и ядрами, не поспевала за темпом передвижения основных сил: поэтому из середины войсковой колонны сместилась в её арьергард. А вот вчера, егеря заметили, что пушкарям выделили группу боевого охранения и они пошли как самостоятельная единица. Такое решение отрицательно сказалось на скорости движения бога войны. Больше никем не подгоняемые они замедлили свой ход: и прошлой ночью, они стали на ночёвку одним лагерем с фуражным обозом. А охрана, расслабившись, свела службу к соблюдению простой формальности. Если ничего не изменится, то сегодня всё произойдёт точно также.

Серое небо, ещё слабо освещало пробуждающуюся землю. Но люди ставшие ночлегом на поляне, уже возились, сворачивая свой лагерь, собираясь продолжить свой путь. Мороз пощипывал за щёки и норовил залезть под одежду – стремясь заморозить только что проснувшихся мужчин. Ему было мало тех несчастных, чей костровой, так, кстати, уснул: огонь его костра вскоре погас и все кто спал вокруг него, стали добычей этого старого злодея. А те, кому повезло не стать его добычей, сейчас бросали взгляды на замёрзших товарищей, которых готовили к спешному погребению. Они радовались, что сия чаша их миновала и не подозревали, что проведенье приготовило им не очень приятный сюрприз – сегодня ночью, их стоянку тайно посетили вражеские воины: чьё белое одеяние, делало их незаметными на фоне снега, а манера передвижения – неслышными.

Гости пришли незаметно, никого не трогая – их интересовали только сани с пороховыми бочками. Вот к ним, оба воина и поползли, передвигаясь на манер юрких ящерок проворно скользя к своей цели. Также тихо незнакомцы повозились, достигнув её, чего-то незаметно установили и никем незамеченными, скользя как бестелесные тени, ушли в лес.

И вот сейчас, когда полусонные люди, попытались впрячь в сани лошадей: раздался взрыв – заставивший содрогнуться весь лес. Взрывная волна, пронеслась вихрем, опрокидывая возы, ломая деревья и расшвыривая и круша всё, что попадалось на её пути. И не оставляя никакой надежды на благоприятный исход, тому, кого она встречала на своём пути.

Лес быстро погасил эту ударную волну, вызванную мощным взрывом. Правда, потерял при этом часть своих деревьев; но даже он, не смог удержать распространение грохота от сильного взрыва. Тот разлетелся по нему, испугав всё живое в округе. Но группа из шести человек – одетых в белые одежды, только оглянулась, услышав его отдалённый отзвук. Люди молча переглянулись и как нив чём небывало, продолжили свой путь. Они сделали своё дело и сейчас стремились, идя на лыжах как можно скорее уйти подальше – запутав свои следы.

У него всё получилось: его поезд – состоящий из трёх саней гружёных трофейным оружием (пригодится стрельцам и казакам), удачно миновал все вражеские разъезды и, обогнав врага, уже почти прибыл на позиции занимаемые своим полком. Юрий в душе радовался, у него получилось пройти незамеченным. Если не считать один уничтоженный вражеский разъезд. Допросив пленённого дозорного, он знал, что король Швеции решил остановить своё войско – желая подтянуть растянутые тылы. Но не ведал, что Карл XI собрал весь свой генералитет и в данный момент решал: стоит ли идти дальше на Псков, или лучше повернуть назад. Недавний непонятный взрыв запасов пороха по урону не был критичным – запасы огненного зелья ещё были, хотя в недостаточном количестве. Однако этот дефицит можно было легко пополнить, доставив новые его запасы по основному пути снабжения – он был безопасен. Как показало быстрое расследование, подрыв запасов пороха был трагической случайностью. Немногие выжившие в один голос утверждали, что никакого нападения не было: а скорее всего, один из возов случайно подожгла искра от ночного костра. Эти недотёпы, сами виноваты в произошедшем ЧП.

Взвесив всё аргументы за и против, командование оккупационной армии в итоге решило – подождать отстающие обозы и продолжить путь на Псков: ну а то, что солдаты недоедают – так это только на руку. Они с большим рвением и упорством будут штурмовать крепость, узнав о богатых складах находящихся за её стенами…

Ещё не доехав до линии полковой обороны, обоз Гаврилова повстречал казачий разъезд. Казаки, с гиканьем и свистом выскочили из ближайшего леска. И разделились на две группы, одна понеслась на перехват саней, а другая – стала отрезать путь возможного отступления. Егеря, управлявшие санями, никак не среагировали на это, если не считать того, что они привили в боевую готовность своё оружие.

– Эй! Вы кто такие?! – Закричали всадники, приблизившись вплотную и резко сбавив ход своих скакунов. – Куда едите?! Стоять когда мы с вами разговариваем!

– Кто мы такие, мы и сами знаем! – С усмешкой ответил самый молодой егерь. – А вот, кто вы такие дяденьки?! Это признаться очень интересно!

Парнишка немного вольготно – полу лежал на санях. На его плечи был накинут огромный, тяжёлый тулуп, из-под края, не застёгнутого борта которого, выглядывал ствол ППШ. Гордей (именно так звали юношу), в силу своего юношеского максимализма, явно насмехался над казаками. Но так как конфликт с этими войнами не входил в планы Юрия, он одёрнул своего подчинённого:

– Цыц Гордеюшка! Негоже нам со своими братьями сориться! – И тут же заговорил с казаками: говорил деловито и спокойно. – Свои мы братцы, егеря Берберовского полка. Сопроводите нас в лагерь. Там всё и прояснится.

– А чё эта, вы тогда не в их форме?

Недоверчиво поинтересовался бородатый казачура с косматыми бровями. Все четверо его товарищей тут же напряглись. Заметив это, Гаврилов неспешно скинул со своих плеч тулуп: под которым оказался белый комбинезон, одетый поверх тёплой одежды.

– Как ты думаешь, казак, как сподручнее зимой подкрадываться к врагу? Так, или в полковом мундире?

– В белом конечно. – Добродушно улыбаясь: ответил старший среди казаков. – Только это, я-то точно не знаю, кто твой враг. Мы аль Шведы.

– И в этом, твоя, правда. – Нарочито небрежно ответил Витальевич, демонстрируя полное спокойствие. – Давай так. Вы нас отвозите к подполковнику Йикуно и если мы, не те за кого себя выдаём, то крошите нас в капусту. Ведь тогда, на вашей стороне будет значительный численный перевес.

Казак задумался. Этим временем подошла пятёрка отрезавшая путь отступления. И видя, что их руководитель о чём-то мирно беседует с незнакомцами, они, не сговариваясь, вложили ли в ножны свои сабли.

– Э-э-э, бог с вами! – Принял решение бородач и махнул рукой. – На самом деле: если что, то неохота со своими воевать. Тем более, вы всё так складно баете…

Романов занял одну из землянок и, судя по всему, чувствовал он себя в ней весьма комфортно: несмотря на явную аскетичность её обстановки. В дальнем её углу стояла печка – буржуйка (работы Ростовских мастеровых), по центру жилища был дощатый стол, а рядом с ним широкая скамья, служившая по совместительству постелью. Об этом говорили шкуры лежащие на ней. Пётр устроил в этом жилище свой штаб, где на тот момент, (когда туда заглянул Юрий), находились: Йикуно; Емельянов; двое каких-то неизвестных Юрию стрелецких полковника; старинный донской «друзяк» Степан, который, оказывается, успел дорасти до атамана и неизменный Петров спутник Меньшиков. Все эти люди склонились над столом и при свете свечей пытались разобраться в карте. Все они обернулись, когда Юрий, постучав по дверной колоде, спросил:

– Разрешите войти?

– Проходи уже: давно тебя жду. А ты, все где-то гуляешь – Обернувшись, ответил Пётр.

Попав с дневного света в полутьму землянки, Юрий не мог разглядеть многого (симбионт был до сих пор заблокирован). – Поэтому, скорей всего по интонации голоса догадался, что в данный момент, самодержец ненадолго улыбнулся.

– Извини государь, не мог я раньше появиться. Мои орлы впервые с таким сильным противником столкнулись: поэтому, я обязан был быть рядом с ними.

– Ладно, хватит оправдываться. Ты мне лучше вот что скажи – как там враг, идёт на нас с войной?

– Идёт Пётр Алексеевич, и уже несёт свои первые боевые потери. – Гаврилов говорил бодро и уверенно – нельзя было по-другому.

Даже при плохом освещении было заметно, как заблестели глаза будущего императора. Он как мог, приосанился и с довольным видом окинул взглядом стоящих у стола людей. И произнёс твёрдым, уверенным голосом: адресуя сказанное именно им:

– Так значит можно бить шведа! И каково соотношение потерь?!

– У нас погиб один боец, а у противника потери такие, что мы давно со счёта сбились. И это без учёта солдат – умерших на марше.

– Надёжа государь, отец родной, – заговорил один из присутствующих стрельцов, – Так на марше врага намного легче бить, чем в бою – всяк уязвим для засад. Да и у нас, тоже в пути много людей померло от хворобы и мороза. А без надлежащей кормёжки, люди так отощали, что до сих пор слабы.

– А у моих соколов, по пути одёжа так обветшала – что просто, срамно смотреть. – Добавил второй. – На паперти, у попрошаек, она и то целее и приличнее выглядит.

Царь, немного пренебрежительно скривив губы, смотрел на полковников. Стоять в полный рост было неудобно, из-за невозможности выпрямиться в полный рост – мешал недостаточно высокий потолок. Поэтому он присел на скамью стоящую рядом, скрестив на груди руки, и выслушивал стрельцов сидя.

– А что же вы не взяли с собой сменное одеяние? Кто вам мешал? Вот, Михаил Иванович, – Пётр указал рукой на подполковника Йикуно. – Позаботился о своих воинах. Они у него, несмотря на проделанную ими долгую дорогу, все как ряхи одеты. И о провизии позаботился так, что даже вас на своё довольствие взял. А Силантий Феофанович, несмотря зиму придя сюда, жильё успел возвести. Где бы вы без него сейчас ночевали?

Оба стрельца, несмотря на свой уже не молодой возраст: стояли как провинившиеся мальцы – потупив взор. И ничего не говорили в своё оправдание. Неожиданно для всех, заговорил Емельянов и то, что он сказал этот прижимистый хозяйственник: заставило сильно удивиться Гаврилова.

– Пётр Алексеевич, так у меня это. Есть в запасе четыре полных воза с синими штанами и столько же с жёлтыми сапогами. Если надо, то я могу им их уступить. Всё лучше, чем в рванье ходить. А так, хоть, кого-то одеть сможем.

Говорил он немного нескладно, видимо перебарывая своё прирождённое чувство хозяйственника. Судя по всему, царь тоже был немного удивлён таким поворотом событий, поэтому от удивления даже приоткрыл рот. Немного помолчал и задал интенданту вопрос:

– Силантий, ты ли это? Да и откуда у тебя это богатство?

– Так мы это. Тех воинов, которых вы к нам прислали: должны были во что-то одевать вот и решили пошить на них такое обмундирование. Ну, чтобы их полк, стало быть, от нашего внешне отличался.

– Ну что стоите как пни – берите, коли дают. – Романов надменным взглядом смерил обоих полковников и горестно усмехнулся, затем продолжил, с явным упрёком в голосе. – Возьмёте и поделите меж собой всего поровну, а по завершению компании, чтобы сполна расплатились с Силантием Феофановичем. Проверю!

К вечеру Войско стоявшее лагерем пополнилось ещё одним подразделением – прибыл сформированный этим летом полк иноземного строя. Командовал им немецкий наёмник Фридрих Зиберт, с трудом изъяснявшийся на русском языке. Зато надменность и щегольство: как говорится, – у него сквозили во всём. Его форма была пошита явно заказ и её владелец, не поскупился в средствах, чтобы придать ей франтоватый вид. Надо признаться, что в противовес ему, его солдаты выглядели весьма плачевно. На ногах у многих вместо пришедшей в негодность обуви были одеты чуни, обмундирование буквально разваливалось на части, а сами люди – были сильно вымотаны этим переходом, многие солдаты, еле держались на ногах.

Увидев это, Юрий приказал медикам немедленно осмотреть всех новоприбывших. Результатом стало то, что более полусотни солдат этого полка, были немедленно госпитализированы. Большей частью у них было диагностированы сильные обморожения и у многих, это усугублялось пневмонией. И только после этого, только что прибывший полк поставили на довольствие. За неимением лучшего, это, почти потерявшее боеспособность подразделение поставили на усиление правого фланга. Выделенный им рубеж, находился сразу за небольшим леском. Стоять он там должен был вместе с Псковскими стрельцами, которые по высочайшему приказу, уступили подразделению Фридриха часть своих землянок. Псковичи, были единственными, кто не вызвали у Гаврилова негодования: одеты все были добротно; прибыли со своими продовольственными обозами; да и как доложил Емельянов, без разговоров стали помогать в благоустройстве лагеря (заготавливали брёвна для строительства землянок). За что, в виде поощрения, Юра и отдал им всё трофейное огнестрельное оружие: ну а холодное, с высочайшего согласия Петра, досталось донцам. На данный момент, они были единственным конным подразделением – остальные до сих пор не прибыли. По правде сказать, в собранном войске, отсутствовала большая часть из запланированных полков, и поспеют ли они к началу битвы, было неизвестно.

Сложившаяся ситуация, сильно беспокоила не только Юрия, но и Патрика с Петром – царь несколько раз порывался лично поехать за неявившимися войсками. И только Гордон, при содействии Гаврилова смог удержать самодержца от этого рокового шага. Он и Витальевич, аргументировали это тем, что если сейчас покинуть войско, то его боевой дух сильно упадёт. Солдаты посчитают, что их бросили, а это, накануне сражения неизбежно приведёт к поражению. Поэтому, все силы были брошены на укрепление обороны. А командиры присутствующих полков: до поздней ночи работали в штабе. Они, по требованию самодержца, раз за разом обыгрывали различные варианты предстоящего сражения; строили планы; спорили до хрипоты с малоизвестным выскочкой Гавриловым – который пользуясь чрезмерным доверием царя, возомнил себя великим стратегом.

Глава 20

Этой ночью, Юрий так и не почувствовал сна – казалось, он только закрыл глаза: как его тут же разбудили крики и шум, доносящиеся из-за пределов его полевого жилища. Которое Юрий делил с егерями: это были воины из группы Николая Рябова и те, кто привёл вместе с Гавриловым обоз с трофеями. Они тоже проснулись от этой какофонии и быстро – без лишней суеты и команд одевали свою амуницию, проверяли оружие.

Всё стало более или менее ясно, когда Гаврилов и его люди покинули свою дернушку (она же землянка). На правом фланге – за леском, полыхало зарево пожара. Оттуда доносились крики и звуки редких выстрелов. Небосклон уже был освещён утренней зарёй, но это, не скрывало красных сполохов бушующего там пламени. Причины этого происшествия были неизвестны, а незнание обычно порождает страх: ещё немного и людьми, бегающими вокруг, также могла завладеть паника. Поэтому, Юрий достал свой пистолет и пару раз выстрелил из него в воздух.

– К оружию братцы! К оружию! – Прокричал Гаврилов.

Это возымело определённое действие. Почти все воины его полка, повинуясь приказу – кинулись к своим жилищам. И в воздухе, как эхо, – разными голосами повторялся приказ:

– К оружию! … К оружию! …

Главное достигнуто, – люди перестали бесцельно бегать. А сейчас им надо поставить какую ни будь задачу. Возле соседней дернушки, Юрий заметил подполковника Йикуно и Емельянова. Они оба только выскочили из своего жилища и осматривались вокруг – пытаясь понять, что вокруг происходит.

– Михаил Иванович, Силантий Феофанович! – На ходу позвал их Юрий.

 
Те, мгновенно обернулись в его сторону.
 

– Берите командование полком на себя! Постройте его в боевые порядки и с его помощью наведите здесь порядок! Будьте готовы к отражению нападения врага! А я, со своими егерями иду за лес. Посмотрим чего там у них!

Йикуно кивнул в знак того, что он всё понял и стал чего-то говорить только что подбежавшим к его землянке капралам. И уже через несколько мгновений над землёй понеслась трель выдуваемая из боцманских свистков (Юрино нововведение) – призывающая всех к боевому построению. Её подхватили другие капралы, благодаря чему, солдаты – уже без паники занялись привычным делом.

– Ну что братцы, расчехляйте своё оружие, и становитесь на лыжи, – обратился Юра к своим спецам, – айда – посмотрим, что, и почему там горит.

Этим временем к группе егерей подбежал царь, в окружении своей команды лейб-гвардейцев: которые, окружив самодержца – прикрывали его со всех направлений. Было видно, что Пётр уже давно справился со своими эмоциями и сейчас, спокойно, по-хозяйски осматривался: старался понять, что надо делать для наведения порядка.

– Гаврилов, что здесь происходит?!

– У нас – здесь. Объявлена боевая тревога. – Как можно обыденней и спокойнее ответил тот. – А причину пожара и переполоха, происходящего за лесом, скоро выясню. Как раз туда, мы и собираемся идти.

– Но там, явно стреляют. – Царь, скривив в усмешке губы, смотрел на приготовления егерей. – Каковы будут ваши действия?

– Коли палят от испуга, – став на лыжи и обернувшись к самодержцу, ответил Юра, – то успокоим. Ну а если произошло нападение: то постараемся, наведя порядок, дать врагу отпор. А сейчас, прости государь, время не ждёт, – пойдём мы.

Пройдя метров десять, Витальевич обернулся, чтобы окинуть взглядом своих бойцов – идущих следом. Это было лишним, – бойцы шли след в след и, отставая «растягивать мини колонну», никто не собирался. В данный момент вызвало беспокойство совсем другое – самодержец со своими охранниками, становился на оставшиеся в общих пирамидах лыжи. И зачем он это делал, было нетрудно догадаться. Возвращаться и объяснять Романову опрометчивость такого поступка, было некогда. Поэтому Гаврилов только горестно вздохнул и ускорил шаг.

Уже в лесу можно было услышать и разобрать крики – «Нас предали! … Бей немчуру! …» – Эти выкрики, особенно чётко выделялись на фоне всеобщего гвалта. И идущие по лесу лыжники, понимая, что паника уже овладела людьми, и решить эту проблему миром, не получится: не сговариваясь, на ходу, дослали патроны в патронники своего оружия. Сделано это было как нельзя кстати. Вскоре, из-за деревьев, на них выскочил воин, истошно вопящий – «Бей немчуру!» – Он бежал с перекошенным от овладевшей им эйфории лицом, и размахивал своим мушкетом на манер дубинки. Сблизиться с группой ему не дали – он упал как подкошенный сражённый точным выстрелом одного из егерей.

Пока вышли из леса, отряд Юрия, остановил не менее двадцати бегающих по нему человек: половина из которых была без оружия – кто в неразберихе не догадался его взять, а кто в страхе забыл о его существовании. Всех их – как могли, привели в чувство и гнали назад. Правда, для наведения порядка, всё-таки пришлось «положить» двоих солдат – на отрез отказавшихся подчиняться.

Когда егеря вышли на открытое пространство, и сняли лыжи: перед их взором открылась удручающая картина. На фоне пожара – бушующего на противоположном конце лагеря (который занимали стрельцы), беспорядочно метались люди. Было видно, что кто-то, кого-то бил, кто-то убегал – спасаясь от преследователей, а большинство, метались в панике – не понимая, что вокруг происходит.

– Егерям! Строить всех кого схватите, буянов и паникёров в расход. – Юрий, не оборачиваясь, стал отдать приказы. – Остальные идут строем. У кого нет оружия – поднимать его с земли…

Юрий на мгновение отвлёкся, чтобы свалить подсечкой солдата бегущего прямо на него. Тот бежал, схватившись за голову руками и орал только одно слово: – «А – а! Предали-и-и!»

– Кто предал?! – Тут же спросил у упавшего юноши Юрий.

– Немцы! – Ответил тот, глядя на Витальевича непонимающим от ужаса взглядом.

– Стал в строй солдат! – Приказал Юрий, сурово сдвинув брови и нависая над ним. – Живо!

Видя как юноша, так и не придя в себя – стал в страхе отползать. Юрий обратился к Рябову, идущему ближе всех:

– Николай, принимай рекрута!

– Становись! … Стоять! – Было слышно слева и справа от Юрия: он и сам останавливал бегущих людей – кого словами, а кого и зуботычиной.

К несчастью, часто приходилось стрелять и не только в воздух… Но «поддерживаемая» егерями и Петровыми гвардейцами шеренга двигалась вперёд. Вскоре, некоторые воины, видя, что кто-то идёт организованно дать отпор напавшему врагу, сами – без принуждения становились в строй: который, двигаясь по направлению пожара. Его шеренги становились всё внушительнее и внушительнее. Хотя, егерям приходилось затрачивать немало усилий на его поддержание (были попытки снова удариться в панику).

– Вперёд братцы! Если враг здесь, то гуртом, мы его точно одолеем! … Не посрамим Русь матушку! …

Гаврилов обернулся в сторону – откуда доносились эти призывы. Этим увещевателем, оказался сам Романов. Он шёл с правого фланга: указывая своей саблей направление, куда надо идти. И люди шли – вдохновлённые его харизмой и уверенностью, – которая, в буквальном смысле этого слова веяла от него. Его головной убор был где-то утерян: но он, не обращал на это внимание. Царь рвался в бой и увлекал за собой других.

Вскоре, искомые враги – вызвавшие этот переполох, были обнаружены. Ими были шведские всадники, которые гонялись за мечущимися русскими пехотинцами и, пользуясь возникшей неразберихой, нещадно рубили головы всем пешим, попадающимся им на пути. Справедливости ради, надо заметить, что у врага не везде и не всё шло гладко. Несколько групп стрельцов, прикрывая друг друга, весьма удачно держали оборону. Они очень ловко орудовали своими бердышами, – сокрушая ими противника, который на них нападал. Топорище их оружия, то рубило лошадиную ногу, то лишало всадника ноги – впиваясь в бок лошади. Иногда эти молодцы умудрялись и достать только всадника.

Без команды – как только Шведы были обнаружены егерями и гвардейцами: стали раздаваться короткие очереди – выпускаемые из ППШ: и вражеские кавалеристы, один за другим стали вылетать из своих сёдел. Что возымело своё действие – идущие рядом солдаты и сражающиеся небольшими группами стрельцы воспрянули духом: и стали с удвоенной силой уничтожать и теснить врага. Тем более – как оказалось, немалая часть напавших шведов – обнаружив обоз с продовольствием и водкой: забыли, зачем пришли и ведомые чувством голода – усиленно поглощали трофейные запасы. Они занимались чревоугодием, невзирая на то, что некоторые из их друзей, после длительного воздержания от пищи набили своё чрево так – что катались по снегу, сваленные коликами в животе. Видимо оголодавшие агрессоры, были настолько убеждены в своей победе, что увлёкшись утолением голода, совсем не смотрели по сторонам. И это было их роковой ошибкой – эту часть воинства, перебили без каких либо усилий и сожаления.

Когда полностью рассвело и солнце показалось из-за деревьев: стычка с врагом была окончена. По полю брани – особенно возле ещё дымящихся руин, ходили санитары – выискивая тех, кому требуется помощь и собирая для захоронения тех, кому она уже без надобности. Одновременно служба Емельянова: оценивала нанесённый ущерб, решала, что надо делать для его ликвидации и собирала трофеи. Сотники стрельцов, горестно вздыхая, считали свои потери и контролировали как грузили на сани их погибших. Только одно подразделение, сиротливо и тихо ожидало решения их дальнейшей судьбы. Это полк иноземного строя: этим утром, он был полностью обезглавлен. В нём не осталось ни одного офицера – самое обидное заключалось в том, что, их растерзали свои же солдаты. В итоге – лишившись командования, они метались по полю брани – как слепые котята.

– Ну что ты Юрка по этому поводу думаешь? – Взгляд самодержца, был строгим и одновременно надменным. – Что с этими холопами делать?

 
Царь кивнул – указывая на «осиротевших солдат».
 

– Будь наше войско в полном составе, то я бы наглядно и жёстко их всех наказал, да сделал бы это, перед общим строем.

Юра стоял перед царём, который восседал на стоящем на земле барабане, как на троне. И в данный момент, Гаврилов еле себя сдерживал, чтобы не прижать к своей груди своё левое предплечье. Оно было оцарапано шальной пулей и как было положено по «протоколу наказания», усиленно ныло.

– Что-то ты сегодня такой кровожадный?

Пётр криво усмехнулся: обведя взглядом всех присутствующих – давая понять, что сказанное адресовалось всем присутствующим. И они могут принять в этой беседе участие.

– А он видимо не настрелялся. И хочет продолжения! Га-га-га! – Мгновенно отреагировал Меньшиков.

– Уймись «Алексашко», уж тебя, перещеголять не кому не получится. Ты по всем, без разбора палил: по любому, кто имел неосторожность в мою сторону побежать.

– Так это я от усердия, мин херц! А вдруг, то ворог какой?! Темновато было – не разобрать!

Меншиков пародийно изобразил на своём лице, саму невинность. Отчего все окружающие его люди, не выдержав захохотали.

– Цыц скоморохи! – Спокойно и твёрдо прервал веселье Пётр. – Нынче, не та виктория, чтобы ликовать. С полком покойного Зиберта, что делать будем? Вместо боеспособного подразделения, нам досталось стадо безмозглых баранов. Хорошо, что они хоть своё знамя не утеряли.

– Не успели, мин херц! … – Поддакнул царский любимчик: но встретившись с взглядом своего кумира резко замолчал. – … Отдай их Псковичам, пусть стрельцы ими пока покомандуют.

– А ты что думаешь? А? – Самодержец буквально впился взглядом в Гаврилова. – Твоя виктория. Тебе решать их судьбу.

Все, кто в этот момент были рядом с Романовым, замолчали и все их взоры как по команде, устремились на Юрия.

Такие высказывания царской особы, немного сконфузили Юрия: но он, быстро справившись с собой – как ни в чём не бывало, ответил: