Текст книги "Падшие сердца"

Автор книги: Вирджиния Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Да, мне кажется, вы правы, так можно сказать.

– Ах, значит, так можно сказать, – Вэндл широко улыбнулся, победоносно окинул зал и снова обратился к мистеру Миксу.

– И вы считаете, что так ведут себя хорошие ученики?

– Нет, не…

– Разве плохая посещаемость занятий не является серьезным нарушением дисциплины?

– Конечно.

– Несмотря на свое легкомысленное поведение, Фанни Кастил, по крайней мере, регулярно ходила в школу, не так ли, мистер Микс?

– На первый взгляд, это верно, хотя…

– Мистер Микс, – неожиданно благожелательно произнес Вэндл Бэртон, – я вас прекрасно понимаю. Очень сложно, основываясь на школьных характеристиках, судить о том, какая из двух взрослых женщин может стать лучшей матерью для ребенка. Все это несколько похоже на гадание.

– Я возражаю, Ваша честь, – запротестовал Кэмден. – Он склоняет свидетеля делать выводы из собственных показаний.

– Но, Ваша честь, мистер Лейквуд стремится обратить внимание суда на вескость оценок мистера Микса.

– У меня на этот счет другое мнение, мистер Бэртон, – ответил судья. – Мистер Лейквуд лишь привел фактические данные. Что касается их вескости и обоснованности, то судить об этом мне. Таким образом, возражение мистера Лейквуда принимается. У вас есть еще вопросы к свидетелю, мистер Бэртон?

– Нет, Ваша честь. Хотя, впрочем, еще один, – проговорил Вэндл, резко поворачиваясь к мистеру Миксу.

– Мистер Микс, правда ли это, что недавно миссис Стоунуолл обратилась к вам с просьбой принять Дрейка Кастила в школу?

– Да, это так, – мистер Микс откинулся на спинку скамьи, молитвенно сложив руки.

– И вы его приняли, хотя мальчик не достиг еще установленного возраста?

– Да, но…

– Другими словами, вы сделали исключение в угоду мистеру и миссис Стоунуолл.

– Совсем не поэтому. Мы делаем исключение, если ребенок способный и подает надежды.

– Хорошо. Значит, на ваше решение совершенно не влияло то высокое положение, которое занимают мистер и миссис Стоунуоллы в местном обществе?

– Примите мое возражение, Ваша честь.

– Их положение не влияет также и на ваши показания? – торопливо добавил Вэндл Бэртон.

– Ваша честь, – не отступал Кэмден. Мне понравилось, что он вел себя так же напористо, как и Бэртен.

– Ваша честь, я только хочу показать, что этот свидетель не беспристрастен.

– Мистер Бэртон, я уже вам заметил, что принимаю во внимание исключительно одни факты, а не субъективные оценки. Поэтому не пытайтесь убедить меня в пристрастности свидетеля. У вас есть еще к нему вопросы?

– Нет, Ваша честь.

– У меня есть вопрос, – сказал Кэмден.

– Прошу вас.

– Мистер Микс, не так давно миссис Стоунуолл вернулась в школу Уиннерроу и некоторое время проработала в ней учительницей. Как бы вы оценили ее работу?

– Она очень хорошо себя зарекомендовала. Миссис Стоунуолл понравилась ученикам, она показала хорошие знания предмета, и ее хорошо приняли в коллективе.

– Значит, у нее установились хорошие отношения с детьми?

– Да, конечно, дети очень скучали по ней, и я был крайне огорчен, когда она сообщила о своем намерении уйти из школы. – Услышав слова директора, я почувствовала на глазах слезы. Мне вспомнилось, как тяжело мне было уходить из школы, когда я решила поселиться в Фарти. Логан сразу уловил мое настроение и ободряюще пожал мне руку.

– Спасибо, больше у меня нет вопросов, Ваша честь.

– Благодарю вас, мистер Микс, вы можете вернуться на свое место.

– Ваша честь, мы хотим заслушать в качестве свидетеля его преподобие мистера Уэйланда Вайса.

По рядам пробежал шумок, словно все собравшиеся сделали одновременно судорожный вздох. Отец Вайс неторопливо, без суеты стал продвигаться с конца зала, где он стоял, к скамье свидетелей. Он впечатлял своей решимостью и внушительностью. Сидевшая вдоль прохода публика невольно отклонялась в сторону: казалось, что священник, проходя мимо, раздвигал на своем пути воздух, подобно тому, как это сделал Моисей с водами Красного моря. Даже на судью вид священника произвел впечатление. Громко и внятно произнес Вайс слова присяги. Он не просто положил руку на Библию, а властно сжал ее. Лицо пастора было серьезное, взгляд сосредоточенный и напряженно внимательный. Именно таким становился его взгляд в церкви, когда во время проповеди он словно вглядывался в лицо самого дьявола, бросая ему вызов словами из Священного Писания.

Сердце бешено стучало у меня в груди, волнение охватило меня при мысли о показаниях, которые должен был дать священник, но, взглянув в сторону Фанни, я не обнаружила на ее лице и следа волнения. Она оставалась совершенно спокойной. Фанни что–то шепнула на ухо своему адвокату, который в ответ кивнул и улыбнулся, ободряюще похлопав ее по руке. На лице Рендла, смотревшего прямо перед собой, сохранялось бесстрастное выражение, но лишь до тех пор, пока он не посмотрел в мою сторону. Я увидела человека, попавшего в ловушку. От былой уверенности не осталось и следа, будто он сам недоумевал, почему оказался в зале суда. Рендл взглядом попросил простить его. В этот момент Фанни подтолкнула его локтем, и он быстро отвел взгляд.

– Преподобный Вайс, расскажите суду, при каких обстоятельствах в вашем доме оказалась Фанни Кастил.

– Господь дает нам много возможностей помогать ближнему, если наши сердца открыты для таких поступков, – начал его преподобие. – Мне было известно, в каком тяжелом положении находилась семья Кастил. У детей не было матери, да и отца они видели крайне редко. Семья жила в лачуге в Уиллисе, дети недоедали, за ними не было ухода и присмотра. Мы с женой поговорили и решили взять к себе хотя бы одного ребенка из этой несчастной семьи и заботиться о нем, как Господь заботится о нас, детях своих, – при этих словах многие прихожане заулыбались и согласно закивали.

– Итак, вы приняли Фанни Кастил в свой дом как дочь. Вы даже дали ей свою фамилию и другое имя.

– Да, мы с радостью сделали это.

– Пожалуйста, опишите Фанни, когда она впервые появилась в вашем доме.

– Она была благодарна и счастлива, что попала к нам. Естественно, я стал наставлять ее на путь истинный, зная, в каких условиях ей приходилось жить и как это обстоятельство повлияло на ее нравственное воспитание.

– И вам удалось добиться успеха? – спросил Кэмден. Своими темными глазами–буравчиками священник пристально посмотрел на Фанни, затем быстро оглядел зал.

– Она была ребенком с трудным характером, взбалмошная, как здесь говорили. Я чувствовал, что она находится под влиянием дьявола.

– Значит, несмотря на то что теперь она жила в приличном доме и о ней заботились, поведение Фанни мало чем отличалось от того, которое описал нам мистер Микс?

– Дьявол – упорный и коварный враг.

– Я прошу вас, ваше преподобие, прямо ответить на мой вопрос: да или нет.

– Да.

– И в этот период происходит превращение Фанни из девочки в женщину, – после этих слов Кэмден сделал многозначительную паузу. Стояла такая тишина, что упади в это время иголка, все бы услышали, настолько было велико желание публики узнать скандальные подробности. Пристально оглядев зал, Кэмден резко повернулся к священнику: – Преподобный Вайс, правда ли, что живя в вашем доме, Фанни забеременела?

Священник медлил с ответом. Он сидел склонив голову, словно молился. Затем очень медленно поднял глаза на Кэмдена Лейквуда, впившись взглядом в лицо адвоката.

– Это правда.

– Каково же было ваше решение в этой ситуации?

– У нас с женой не было детей, и мы решили усыновить этого ребенка и вырастить как своего собственного. Мы почувствовали, что имеем на это благословение Господа. – По рядам пробежал шепот, но судья стукнул молотком по столу, и шум мгновенно стих. Никому не хотелось быть удаленным из зала и пропустить такой спектакль. – Мы представили дело так, как будто это был ребенок моей жены. Это был обман, но в его основе лежали добрые побуждения. Мы стремились облегчить жизнь невинному младенцу. Хотели, чтобы общество не отвернулось от него. Такова была воля Божья.

– Ваше преподобие, мы не будем здесь обсуждать мотивы, побудившие вас так поступить, я хочу только спросить, предлагали ли вы Фанни Кастил десять тысяч долларов, если она откажется от всех прав на своего ребенка?

– Да, я так сделал, но у меня и в мыслях не было покупать ее ребенка. Моя жена и я считали, что эти деньги пригодятся ей, поскольку Фанни решила оставить наш дом и жить самостоятельно.

– Но в документах сказано, что тайна рождения ребенка будет сохранена в обмен на десять тысяч долларов, так ли это?

– Да.

– И Фанни Кастил была не против продать вам своего ребенка?

Его преподобие только кивнул в ответ.

– В протоколе будет отмечено, что свидетель ответил на вопрос утвердительно, – заметил Кэмден. – У меня больше нет вопросов к свидетелю, Ваша честь.

Кэмден сказал мне, что намерен избегать компрометирующих священника подробностей в надежде, что из его показаний будет сделан вывод, что Фанни распутничала, забеременела и продала своего ребенка. Кэмден надеялся, что Фанни и ее адвокат не захотят предавать огласке действительные события, когда под вопросом окажется нравственность Фанни. Но надежды Кэмдена не оправдались: Фанни пошла на риск.

– Преподобный Вайс. – На этот раз Вэндел Бэртон сорвался со своего места, как выпущенное из пушки ядро. – Предлагая Фанни десять тысяч долларов, вы заботились только о ее благополучии?

– Я не совсем понимаю…

– А не вы ли являетесь в действительности отцом первого ребенка Фанни Кастил?

Зал буквально замер, боясь даже кашлянуть.

– Я был им и продолжаю им оставаться, – признался священник, но голос его не дрогнул. Публика тихо ахнула, но судье на этот раз не пришлось стучать молотком. Больше не раздалось ни звука. В едином порыве все подались вперед, ловя каждое слово.

– Вы сделали беременной девочку–подростка в вашем собственном доме, простодушного, доверчивого ребенка, о нравственности которого вы были призваны заботиться, это так? – в пылу своей речи Бэртон даже наклонился в сторону Вайса.

– Мистер Бэртон, я никогда не утверждал, что представляю собой нечто большее, чем обыкновенный человек, которого избрал Бог, чтобы нести Его слова таким же обыкновенным людям. Я старался сделать все, что мог, чтобы изменить к лучшему Фанни Кастил, но мне это не удалось.

– Значит, вы соблазнили четырнадцатилетнюю девочку? – резко спросил Бэртон.

– Поверьте мне, никому из мужчин не было необходимости соблазнять эту беспутную девицу. Она, это порочное создание, – рука священника, словно десница пророка, собирающегося вещать слова Господни, простерлась в сторону Фанни. – Эта грешница прокралась ко мне в комнату и забралась в постель. Она прижалась ко мне своим податливым нагим телом и толкнула меня на путь греха, потому что я лишь человек, созданный из плоти и крови. – И добавил, опустив руку и склонив голову. – Только ничтожный и постыдно слабый человек.

– Однако факт остается фактом. Вы, взрослый человек, не смогли оттолкнуть ее? – настаивал Бэртон.

– Да, это так, – резко поднял голову священник. – Но я ни на минуту не сомневался, что она была во власти дьявола, который с ее помощью пробил броню моей веры, потому что моя вера доставляла дьяволу большое беспокойство в Уиннерроу, что могут подтвердить мои прихожане. И мне понятно, почему Господь надоумил меня купить ее ребенка. Он не желал, чтобы это дитя росло в доме женщины, находившейся под влиянием дьявола.

– И вы с помощью десяти тысяч склонили молодую девушку продать вам ее ребенка. А что же еще ей оставалось делать? Ведь ей было всего четырнадцать лет, – подвел итог сказанному Бэртон.

– Примите возражение, Ваша честь, представитель противоположной стороны задает вопрос, на который сам же отвечает.

– Возражение принимается. Мистер Бэртон, вы хотите задать преподобному Вайсу вопрос?

– Нет, – поспешно ответил Бэртон. – У меня нет больше вопросов к свидетелю.

– Преподобный Вайс, позвольте мне задать вам вопрос, – вступил Кэмден. – Был ли у Фанни Кастил выбор, или ей больше ничего не оставалось, как продать вам ребенка?

– Ну конечно. Она могла его оставить. Для этого существует благотворительность, – он обвел взглядом зал. – Еще Фанни могла настаивать, чтобы я содержал и ее, и ребенка.

– Суть в том, что ей не нужен был ребенок, верно?

– Да, ее интересовали только удовольствия и не нужны были обязанности и ответственность.

– У меня больше нет вопросов, Ваша честь.

Его преподобие направился к своему месту с высоко поднятой головой, и взгляд его не утратил сосредоточенности и решительности, с каким он шел давать показания. Мне показалось, что на лице Вайса отразилось облегчение, я даже заметила чуть различимую улыбку. Он совершил то, что хотел сделать на протяжении многих лет. Священник признался в совершенном грехе, но облек свое признание в такую форму, что можно было с уверенностью сказать: прихожане простят его без колебаний. Его следующая проповедь будет основана на утверждении: я видел дьявола и знаю его злую силу, но мне Господь даровал прощение, и я уверовал – он всесилен.

Я посмотрела на Фанни. С ее лица исчезла улыбка, которая появилась, когда его преподобие занял место на скамье для свидетелей. Ее адвокат вновь наклонился к ней и снова что–то зашептал, но его слова не улучшили ее настроения. Рендл сидел, опустив голову, и вертел в руках карандаш. Помимо воли, мне стало жаль обоих. Они услышали только часть правды, а слушание только началось. Фанни следовало трезво оценить силу и могущество денег.

– Ваша честь, – обратился к судье Кэмден. – Мы хотим заслушать показания миссис Пегги Сью Мартин.

Фанни удивленно вскинула глаза, на лицах Рендла и Вэндла Бэртона отразилось замешательство: кто такая Пегги Сью Мартин? Тот же вопрос задавали друг другу и присутствующие. Раздался стук молотка, и шум утих. К скамье для свидетелей подошла сама Пегги Сью Мартин. На вид ей было около шестидесяти лет.

На ней был дешевый палантин под лисицу. Количество грима на лице делало ее похожей на Джиллиан: грубый слой грима покрывал щеки, губная помада была нанесена слишком толстым слоем, ресницы отяжелели от обилия голубой краски. Волосы, вытравленные до светло–желтого цвета, напоминали солому; она их завила и уложила, но тем не менее оставались заметны места, где волосы сильно поредели. Тонкое, сиреневого цвета платье плотно облегало ее бедра, юбка едва прикрывала колени. Мы ей заплатили две тысячи долларов, плюс ее дополнительные расходы, чтобы она приехала из Нэшвилля.

Ее быстро привели к присяге, и она уселась на скамью, закинув ногу на ногу, улыбаясь подошедшему к ней Кэмдену.

– Миссис Мартин, – начал он, – прошу вас рассказать суду, где вы живете и чем занимаетесь.

– Я живу в Нэшвилле, мне принадлежат полдюжины домов, в которых сдаются комнаты.

– Миссис Мартин, знакома ли вам Фанни Кастил?

– Конечно. Несколько лет назад она появилась в одном из моих домов. Она приехала в Нэшвилль, чтобы попытаться стать певицей, как сотни других девушек. – Она улыбнулась судье, но лицо того осталось бесстрастным.

– Когда вы сказали, что Фанни появилась в одном из ваших домов, вы имели в виду, что она сняла комнату?

– Да, верно.

– И у нее были для этого деньги?

– Сначала были. А потом ей их постоянно не хватало. У меня тоже есть сердце, но я не могу ждать оплаты бесконечно. Мне нужно иметь доход, чтобы оправдать расходы на содержание и обслуживание.

– А Фанни зарабатывала что–нибудь как певица? – задал вопрос Кэмден.

– Господи, какое там, – миссис Мартин рассмеялась. – Из нее такая же певица, как и из меня.

– Значит, вы ее выселили.

– Нет.

– Но тогда каким же образом Фанни доставала деньги, чтобы расплатиться за комнату? – спросил мистер Лейквуд, взглянув на Фанни, и затем снова обернулся к Пегги Сью Мартин.

Пегги поерзала на скамье, поправив свой искусственный палантин.

– Я не слежу за постояльцами. Меня интересует только то, чтобы в комнатах был порядок и вовремя вносилась плата. Остальное не мое дело.

– И все же?

– Время от времени женщины развлекают мужчин.

– И получают за это деньги? – заметил Кэмден.

– Да, но я это не поощряю, – торопливо добавила миссис Мартин, поглядывая на судью, но тот продолжал сохранять невозмутимый вид.

– Миссис Мартин, вы согласны, что речь идет о проституции?

– Да, – тихо откликнулась Пегги.

– Миссис Мартин, попрошу вас говорить погромче, – заметил судья.

– Да, – повторила миссис Мартин, на этот раз достаточно громко.

– И вы точно знаете, что Фанни Кастил время от времени зарабатывала деньги на оплату комнаты подобным способом?

– Да, – откликнулась Пегги Сью Мартин.

Мне вспомнилась моя поездка в Нэшвилль и старый, видавший виды дом с облупившейся краской на стенах и покосившимися ставнями. Какой наивной я была тогда, не догадавшись, что за дела творились за этими стенами. Мне бы сразу все понять, когда я встретила там симпатичную белокурую девицу в шортах и бюстгальтере.

Фанни тогда было чуть больше шестнадцати, и у нее едва хватало денег на еду. Я очень беспокоилась, как отнесутся Тони и Джиллиан, если ко мне приедет Фанни, поэтому я не обратила должного внимания на ужасное положение, в котором она находилась. Я сводила ее пообедать и пообещала высылать деньги, но я не задумалась над тем, как жила сестра все это время.

Теперь же старая история увидела свет. Как будто на стол, на всеобщее обозрение, вытряхнули содержимое потайного ящика. Но винить Фанни в этом нужно было только саму себя. Я ведь ее предупреждала, не нужно ей было забирать Дрейка. Я старалась убедить себя оставаться твердой и не поддаваться жалости.

– У меня нет больше вопросов, Ваша честь, – сказал Кэмден. Я посмотрела на Фанни: ее взгляд был полон ненависти, я отвернулась.

– А у вас есть вопросы, мистер Бэртон? – спросил судья. Посоветовавшись с Фанни, Вэндл обернулся к судье.

– У меня нет вопросов к этому свидетелю, Ваша честь.

– Итак, первый раунд окончен, – сказал Кэмден Лейквуд, занимая место за моей спиной. – И это похоже на нокаут.

– В заседании суда объявляется перерыв, – изрек судья, трижды стукнув молотком.

Глава 17. Коварная сила зла

Наиболее щекотливый вопрос о связи Фанни и Логана еще не затрагивался. Кэмден рассчитывал, что Фанни не станет упоминать об этом, когда он вызовет ее для дачи показаний. По мнению адвоката, затрагивать эту тему было не в интересах моей сестры.

После того как мы все вернулись в зал, я поразилась, взглянув на Фанни. Она выглядела посвежевшей и повеселевшей, как будто не к ней относились неприятные и унизительные подробности, открывшиеся в ходе допроса свидетелей. Вид у Фанни был уверенный, как у кошки, стерегущей у норы мышь. Рендл по–прежнему казался смущенным, Фанни, напротив, громко разговаривала, приветливо махала рукой знакомым, явно не чувствуя никакой неловкости. Я хорошо понимала, что она разыгрывала перед нами спектакль, потому что время от времени поглядывала на нас, желая видеть, какое впечатление на нас производит ее поведение. Каким же все–таки ребенком продолжала оставаться Фанни! Она совсем не понимала, в какую историю попала, увозя Дрейка.

Мать Логана немного приободрилась. Во время перерыва ее окружили знакомые и сочувственно закудахтали, словно куры. Заслушанные до сих пор показания представляли Фанни в неприглядном свете, в то время как наше положение казалось более выгодным. Лоретта тоже питала надежду, что моя сестра теперь не захочет касаться своей связи с Логаном. Ее положение и без того представлялось незавидным, к чему было еще больше осложнять его.

Кроме того, Фанни следовало подумать и о Рендле. Адвокат считал, что если моя сестра женила на себе Рендла под предлогом, что ребенок его, то могла потерять Рендла, раскрой она правду. Но в глубине души я боялась, что для нее Рендл значил меньше, чем возможность досадить мне, получив Дрейка.

Во время перерыва к нам подходили родители моих бывших учеников со словами поддержки. Как я и предполагала, большинство собравшихся оценило мужество пастора Вайса, рискнувшего публично признаться в своем грехе. Он бросил вызов самому дьяволу, и тому пришлось отступить. В перерыве между заседаниями его преподобие стоял в углу зала в окружении своих прихожан и цитировал места из Библии, наиболее подходящие, по его мнению, к данному случаю.

Возвращаясь на свое место, я поймала на себе его полный самодовольства взгляд. Много лет назад я пришла к нему, чтобы убедить вернуть ребенка Фанни. Я угрожала ему разоблачением в его же церкви. И он заявил мне, что прихожане никогда не отвернутся от него.

После возобновления слушания Кэмден Лейквуд предъявил суду финансовые документы, удостоверяющие, что мы с Логаном являемся ответственными лицами за собственность, принадлежащую Дрейку. Затем Лейквуд вызвал для дачи показаний Фанни.

Она поднялась с места, пригладила волосы и, улыбнувшись Рендлу, не спеша направилась к скамье для свидетелей с таким видом, как будто ей предстояло появиться на сцене. На лице ее застыла улыбка, отчего оно больше походило на маску. Проходя мимо нас, она задержалась и взглянула на меня.

– Мне кажется, ты довольна, Хевен, – сказала она. – Но только рано радуешься.

Я покачала головой и отвернулась.

Когда ее спросили, намерена ли она говорить правду и ничего, кроме правды, Фанни ответила:

– Конечно, именно это я и собираюсь сделать. – По рядам прокатился сдавленный смешок.

– Миссис Уилкокс, – обратился к Фанни Кэмден. – Насколько мне известно, вы недавно стали носить эту фамилию. Когда это произошло?

– Мы поженились два дня назад. Нас, как положено, обвенчал священник в Хэдливилле.

– Как давно вы знакомы с мистером Уилкоксом?

– Да уж не так и мало, – ответила сестра, усмехаясь в мою сторону.

– Миссис Уилкокс, а не был ли это брак по расчету? – спросил Кэмден.

– Как?

– Не связан ли ваш брак со стремлением получить опеку над Дрейком?

– Примите возражение, Ваша честь, – вмешался Вэндл. – Я отклоняю этот намек. Ведь нет оснований для того…

– Но именно это мы и должны здесь выяснить, Ваша честь, – тихо ответил Кэмден. Судья с минуту размышлял, затем кивнул.

– Возражение отклоняется. Я считаю вопрос правомерным и хочу услышать ответ миссис Уилкокс. Миссис Уилкокс?

– Да, Ваша честь.

– Вы можете ответить на поставленный вопрос?

– Какой вопрос?

– Я повторю его, – живо откликнулся Кэмден. – Вы вступили в брак с Рендлом, чтобы показать, что у вас есть семья и вы можете обеспечить Дрейку нормальные условия жизни?

– Ну… – она бросила взгляд на Вэндла, тот быстро отрицательно покачал головой. Кэмден поймал ее взгляд и ответный жест адвоката. Он встал так, чтобы заслонить от Фанни Бэртона.

– Вы хотите знать, не липовое ли это замужество, для того только, чтобы судья отдал мне Дрейка? – она явно повторяла слова Вэндла, который предупреждал, что ее могут об этом спросить. – Так вот, ничего подобного. Мы с Рендлом любим друг друга и решили, что пришло время нам пожениться. И дом у нас есть хороший. Ведь приличный дом может быть и у тех, кто не так богат, как Хевен, а?

В зале одобрительно закивали.

– Вы раньше были замужем, миссис Уилкокс? – спокойно продолжал Кэмден, оставив без внимания выпад Фанни.

– Угу, я была замужем за стариком Маллори.

– Полагаю, ваш первый муж был значительно старше вас.

– Да, лет на сорок.

– На целых сорок лет?

– Угу.

– Вы его любили?

– Он меня любил и хотел обо мне заботиться, вот я за него и вышла. Лет мне тогда было меньше, да и советчиков не нашлось, не то что у других, – ответила Фанни, бросая взгляд в мою сторону.

– Почему вы развелись?

Она снова посмотрела в сторону своего адвоката, Кэмден его загораживал.

– Мы никак не могли поладить.

– А правда ли, что вы разошлись из–за того, что он хотел детей, а вы нет? – быстро спросил Кэмден. Фанни передернула плечами.

– Нет, – ответила она.

– А если мы вызовем в суд тех, кому вы это говорили?

Фанни опустила глаза, а когда подняла, в них горел гнев. Я ее предупреждала, что буду использовать против нее все, что смогу.

– Я не хотела иметь от него детей, потому что он был слишком стар. Я имею в виду, что было бы со мной после его смерти, а? – с этими словами Фанни повернулась в сторону судьи. – Я бы осталась без мужа с детьми на руках. Кто бы на мне с детьми женился? Я ему так и сказала, мы поссорились, потом развелись, а вскоре он умер, а мне так ничего и не оставил. Выходит, что я оказалась права.

– Но сложилось мнение, что вы вообще против детей, миссис Уилкокс, разве не так?

– Конечно нет, – ответила Фанни. – Посмотрите, я как раз собралась обзавестись ребенком. – И ткнула себя пальцем в живот.

– И вы замужем всего два дня? – вкрадчиво заметил Кэмден, поглядывая в сторону судьи.

– Я же вам уже сказала. Неужели забыли, – парировала Фанни, в зале засмеялись. Судья стукнул молотком, призывая публику к порядку.

– Теперь, миссис Уилкокс, прошу вас рассказать суду, как оказался в вашем доме Дрейк Кастил.

– Что значит, как оказался. Да я его забрала и все, и привезла домой.

– Откуда забрали?

– Во время праздника у новой фабрики. Я увидела, что он один, а Логан с Хевен хвалятся перед всеми своей новой фабрикой. Ну, я подъехала к нему и сказала, что он может со мной прокатиться. Дрейк сел ко мне в машину, и мы приехали ко мне домой, где и есть его настоящий дом.

– Значит, вы увезли его, никому ничего не сказав?

– А почему я должна была с кем–то разговаривать? Он мой брат.

– Но разве вы не подумали о том, что мистер и миссис Стоунуолл будут беспокоиться по поводу исчезновения Дрейка?

– Но им–то было безразлично, что я думаю. – Фанни повернулась к нам с Логаном. В ее черных глазах горел огонь. – Они ведь не спрашивали у меня разрешения, когда увезли его в свой замок около Бостона, а потом сюда, в Уиннерроу. Да и отец захотел бы, чтобы я заменила Дрейку мать, а не Хевен. Он любил меня больше, чем ее, и ей это прекрасно известно. Она знает, что он бы захотел, чтобы Дрейк жил со мной. Ты же знаешь, Хевен, что я говорю правду, – сверкала на меня глазами Фанни.

Я сознавала, что отец любил ее больше, но одновременно у меня было чувство, что он в меня верил, видел во мне ответственного человека, а Фанни была эгоистична и безответственна. Мне подумалось, что встань в этот момент Люк из могилы, он бы захотел, чтобы Дрейк жил со мной. В конце концов, он меня назначил его душеприказчиком. Я была уверена, что он бы отдал мне опеку над Дрейком.

– Но, по крайней мере, вам, миссис Уилкокс, было известно, где находится мальчик. Разве не был ваш поступок безответственным? Взять ребенка и никому об этом не сказать. Они даже в полицию обращались. И почему вы не позвонили и не сообщили, что ребенок у вас?

– Я уже сказала, – ответила Фанни. – Они никогда ни о чем мне не сообщали. Даже не известили, что приехали в Уиннерроу.

– И все же, миссис Уилкокс…

– Я поступила так, как следовало поступить, – упрямо стояла на своем Фанни. – Хевен считает, что ей все позволено, потому что она богата. Мне нет дела до ее богатства. Дрейк мой.

Всем стало очевидно, с какой неприязнью относилась ко мне Фанни. Мне стало неловко и обидно.

Вэндл Бэртон поднялся со своего места и направился к скамье для свидетелей, на этот раз он держал руки за спиной. Вэндл остановился на полпути между Фанни и нами и встал так, чтобы видеть нас обоих. Он покачался на каблуках, и мне стало ясно, что должно за этим последовать. Сердце мое сначала замерло, потом яростно заколотилось.

– Миссис Уилкокс, вы ждете ребенка, от кого он?

– От него, – сказала Фанни, указывая на Логана. – Я забеременела от него.

Я услышала, как тихо охнула мать Логана. Зал возбужденно загудел. Бросив взгляд на Рендла, я заметила на его лице изумление. Мое предположение оказалось верным. Он приподнялся, но в этот момент возвращавшийся на свое место Бэртон, схватил его за руку и, что–то шепнув, заставил сесть. Может быть, он сказал, что Фанни солгала, ради того чтобы получить Дрейка. С покрасневшим от гнева лицом судья стучал молотком, стараясь навести порядок.

– Я предупреждаю всех, – заявил он. – Если подобный шум повторится, я удалю из зала суда всю публику. Продолжайте, мистер Бэртон. – Вэндл еще что–то сказал Рендлу и вернулся к Фанни.

– Миссис Уилкокс, вы указали на мистера Стоунуолла, мужа вашей сестры?

– Да. И он не сможет это отрицать! – выкрикнула она. – Он платил мне, чтобы я могла заботится о будущем ребенке, а в последний раз деньги не поступили.

Логан посмотрел на меня. Мое лицо осталось невозмутимым, хотя внутри все кричало от боли, как будто своим жестом Фанни пронзила мне сердце. Я не отвернулась и не опустила глаза, зная, что взоры всех присутствующих обращены ко мне в ожидании моей реакции. Видимо, все считали, что для меня это явилось откровением. Как и боялся Кэмден Лейквуд, Вэндл Бэртон посчитал репутацию Фанни настолько пошатнувшейся, что решил нанести удар по нашим нравственным позициям.

– Миссис Уилкокс, вы сообщили суду, что вступили в брак всего лишь два дня назад. Знал ли ваш муж, Рендл Уилкокс, что отцом вашего ребенка является Логан Стоунуолл, который оказывает вам материальную помощь, чтобы вы могли оплачивать ваши расходы? Известно ли было об этом Рендлу до вступления с вами в брак?

– Да, знал. Рендл настоящий джентльмен. Он меня любит, и его раздражает, что богатые и влиятельные люди позволяют себе помыкать мной, – заученно проговорила Фанни. Было очевидно, что Вэндл заставил ее выучить эту фразу наизусть, и теперь она сияла гордостью, словно школьница, без запинки протараторившая свою роль в школьном спектакле.

Но также было ясно, что Рендл не был посвящен в их планы. Этим и объяснялось его полнейшее недоумение по поводу услышанного.

– И, значит, Рендл захотел, чтобы у ребенка был отец и у вас всех появилась настоящая семья? – вопрос Бэртона прозвучал скорее как утверждение.

– Угу.

– Мне придется вызвать Логана для дачи показаний, – шепнул, наклоняясь к нам, Кэмден Лейквуд.

– Я понимаю, – отозвался Логан. – Извини, Хевен. Мне очень жаль, очень.

– Знаю, делай что следует и давай закончим с этим, – торопливо проговорила я.

– А теперь, миссис Уилкокс, – продолжал Вэндл Бэртон, расплываясь в своей слащавой улыбке, – мне представляется справедливым заслушать вас после всех неприятных обвинений, затрагивающих вашу репутацию. Расскажите, как вы оказались в доме пастора Вайса.

– Мой отец продал нас, по пятьсот долларов за каждого. Меня купил его преподобие.

– Он купил вас за пятьсот долларов, как рабыню или какую–либо вещь? – переспросил Вэндл Бэртон, округляя глаза и обводя взглядом публику. – И этот человек еще обвинял вас, называя орудием в руках дьявола!

– Да, сэр, он так и говорил.

– Расскажите суду вкратце о своей жизни в доме священника.

– Сначала все шло хорошо. Они накупили мне разных вещей, его преподобие говорил о Библии и всяком таком, но потом он повел себя странно.