Текст книги "Ангел тьмы"
Автор книги: Вирджиния Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
19. Ветер крепчает
Логан довез меня до аэропорта и вместе со мной дождался объявления на посадку. Сделав серьезное лицо, он посмотрел мне в глаза и еще раз повторил, что я верно поступила, оставив ребенка Фанни в надежных и заботливых руках Розалин Вайс.
– Ты все правильно сделала, – в третий раз сказал он, когда я выразила сомнения в логичности своих поступков. – Фанни не годится на роль матери, и мы оба это прекрасно знаем.
Возможно, что в глубине души я лелеяла надежду забрать малышку с собой в усадьбу Фартинггейл, уповая на то, что она покорит Троя своей младенческой красотой и он удочерит ее. Как глупо было с моей стороны даже допускать подобную мысль! Если Фанни была недостойна воспитывать Дарси, то откуда у меня уверенность, что этого достойна я?
– Прощай, – глядя поверх моей головы, произнес Логан. – Я желаю тебе счастья и удачи во всем. – И прежде чем я успела поблагодарить его, он развернулся на каблуках и быстро удалился.
Отойдя шагов на пятьдесят, он обернулся и натянуто улыбнулся мне. Мы обменялись пристальными взглядами, и я побежала к трапу самолета.
Спустя несколько часов я уже была в Бостоне. Едва держась на ногах от усталости и мечтая лишь о том, чтобы поскорее добраться до своей кровати, я подошла к такси и, хриплым голосом назвав водителю адрес, рухнула на заднее сиденье, закрыв при этом глаза. Передо мной возникло лицо Логана. Улыбаясь, он говорил мне:
«Я понимаю, почему ты так поступила. Ведь если бы Фанни действительно хотела оставить ребенка у себя, она могла придумать, как это сделать. И ты бы ей тогда помогла».
Все дальнейшее казалось мне нереальным: и странная улыбка, с которой меня встретил дворецкий Кур-тис, открывший дверь, потому что я не могла найти свой ключ, и его слова: «Рад вас снова видеть в этом доме, мисс Хевен», сказанные с какой-то особой интонацией. И почему он назвал меня по имени?
Пораженная, я проводила взглядом Куртиса, уносившего мои сумки с вещами, и, обернувшись, удивилась еще сильнее представшему передо мной зрелищу: двери в большой гостиной были распахнуты настежь, и в следующей комнате тоже. Несомненно, в доме готовились к большому приему. Но по какому случаю, подумала я, но решила не ломать себе голову: когда Тони был дома, он каждый день мог находить какой-нибудь повод для празднества.
Переходя из комнаты в комнату, я с изумлением разглядывала огромные букеты свежих цветов, расставленные повсюду, сверкающий хрусталь, серебро, золото и бронзу, ослепляющие своим блеском. А на кухне, где уже готовились горячие закуски, Рай Виски улыбнулся мне так, словно он и не знал о моем долгом отсутствии. От вида пищи у меня засосало под ложечкой, и я поспешила к лестнице.
– Итак, ты наконец-то вернулась! – услышала я громкий и властный голос. Из своего кабинета с недоброй ухмылкой на лице ко мне направлялся Тони. – Как ты посмела выкинуть такое! Ты нарушила свое слово! Ты даже представить себе не можешь, что ты натворила с Троем!
Я побледнела, колени мои задрожали.
– С ним все в порядке, надеюсь? Я болела. Я очень хотела вернуться! – бессвязно пыталась я оправдаться.
– Я сильно разочарован твоим поведением, моя девочка. Ты расстроила Троя, он впал в глубочайшую депрессию, заперся в своем коттедже и даже не подходит к телефону. Он забросил работу и не встает с кровати.
Ноги мои подкосились, и я опустилась на ступеньку.
– У меня был грипп, – едва слышно пролепетала я. – И высокая температура. Там шел такой ливень, что врач никак не мог приехать, размыло все дороги и смыло все мосты…
Тони внимательно слушал меня, поджав губы и не задавая вопросов, но в его пристальном взгляде я заметила нечто такое, от чего у меня мурашки побежали по спине. Внезапно он нетерпеливо взмахнул рукой, не желая больше меня слушать, и сказал:
– Отправляйся и приведи себя в порядок, а потом зайди ко мне в кабинет. Джиллиан сегодня устраивает банкет в честь своей подруги, собирающейся вскоре выйти замуж. А нам с тобой нужно решить кое-какие вопросы.
– Я должна немедленно видеть Троя! – с трудом поднимаясь на ноги, капризно воскликнула я. – Он меня поймет, в отличие от тебя!
– Трой так долго ждал тебя, что может и еще немного подождать.
Провожаемая его взглядом, я поднялась по лестнице и вбежала в свою спальню, где застала горничную Перси – она распаковывала мои сумки.
– Рада снова вас видеть, мисс Хевен, – натянуто улыбнулась она. – Добро пожаловать домой!
Домой? Но станет ли когда-нибудь этот громадный особняк для меня настоящим домом? Пока еще я чувствовала себя в нем чужой.
Я быстро умылась, причесалась и переоделась перед зеркалом, из которого на меня смотрело усталое лицо с синевой под глазами, но упрямо сжатыми губами. Слегка напудрившись, я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице в кабинет Тони, когда дверной звонок громко оповестил о прибытии первых гостей. Куртис бросился встречать их, распахнув дверь перед женщинами, в руках которых я увидела красиво упакованные подарки. Гостьи были настолько взволнованы предстоящим торжеством, что на меня даже не обратили внимания. А я была только рада этому, поскольку терпеть не могла подруг Джиллиан, всегда задающих массу вопросов.
Подойдя к дверям кабинета Тони, я тихонько постучалась.
– Входи, Хевен, – отозвался Тони. Он сидел за письменным столом, спиной к окнам, за которыми сгущались лиловые сумерки.
Поскольку окна первого этажа этого дома находились на высоте не менее пятнадцати футов от земли, из них открывался прекрасный вид на лабиринт, такой уютный и скрытый от посторонних глаз, как мне всегда казалось, когда я пробиралась через него к коттеджу Троя. С его тенистыми дорожками были связаны мои самые романтические воспоминания, именно они привели меня к таинственному домику в глубине парка, где я нашла свою любовь. Я не могла оторвать взгляда от высоких рядов живой изгороди, но властный голос Тони вывел меня из оцепенения:
– Сядь, – приказал он из сумрака кабинета. – И расскажи мне еще раз, как ты ездила в Нью-Йорк за свадебными нарядами и попала под проливной дождь, который лил не переставая неделю кряду, затопив все дороги и посносив все мосты, так что доктор никак не мог до тебя добраться, пока ты металась в горячке.
Слава Богу, что Логан подробно рассказал мне о случившемся ненастье, когда умывал и причесывал меня, так что я без труда могла поведать Тони о стихийном бедствии, охватившем все восточное побережье. Тони дал мне выговориться до конца, и, только когда мой голос совершенно стих и я замерла в трепетном ожидании, сцепив пальцы рук, он тяжело вздохнул и наконец произнес:
– Я презираю лжецов. С тех пор, как ты уехала, произошло множество событий. Но сперва я хочу сообщить тебе, что мне известно, что ты не ездила в Нью-Йорк за покупками к свадьбе, а вместо этого сперва навестила в Джорджии своего брата Тома, потом проведала во Флориде своего отца, после чего слетала в Нашвилл к сестре Фанни.
В комнате стало еще сумрачней, и я не видела лица Тони, однако он не включал свет. Сквозь стены доносились оживленные женские голоса, сливающиеся в один неразличимый гул. У меня возникло безумное желание присоединиться к гостям: я была готова даже на это, лишь бы не сидеть здесь с Тони. И, тяжело вздохнув, сделала попытку встать.
– Сядь на место! – холодно приказал Тони. – Я еще не закончил. Тебе предстоит ответить на несколько моих вопросов, и ответить честно. Во-первых, я хочу знать, сколько на самом деле тебе лет.
– Восемнадцать, – не задумываясь ответила я. – Честно говоря, я и сама не понимаю, зачем я солгала вам тогда, при нашей первой встрече. Скорее всего потому, что стеснялась рассказать правду о том, как познакомились и поженились мои родители. Ведь мама согласилась выйти за отца, зная его всего лишь один день после их встречи в Атланте. Да и велика ли разница – один год?
Тони ничего не сказал на это, но его молчание в темноте было выразительнее любого ответа.
– Но ведь Трою я с самого начала призналась, что мне семнадцать, а не шестнадцать лет! – в отчаянии воскликнула я. – Умоляю, Тони, позволь мне сейчас же пойти к нему! Я ему нужна и сумею развеять его мрачные мысли. Я действительно сильно болела, поверь мне! Если бы только могла, ползком бы вернулась к Трою!
Тони уперся локтями в стол и обхватил ладонями голову. В темно-лиловом квадрате окна за его спиной выглянул из-за туч полумесяц. Время шло. На небе то вспыхивали, то гасли звездочки. Молчание Тони и темнота в кабинете становились уже невыносимыми. Ну почему он не отпускает меня к Трою?
– Тони, пожалуйста, разреши мне пойти к нему! – снова взмолилась я.
– Нет, – прохрипел он. – Сперва ты расскажешь мне все, что тебе известно о знакомстве твоей матери с твоим отцом, и как можно подробнее: я хочу точно знать день, месяц и год, когда они встретились и когда поженились. Расскажи мне также все, что тебе известно о своей матери от бабушки и дедушки. А к Трою ты пойдешь не раньше, чем ответишь на все мои вопросы.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я закончила свой сбивчивый рассказ о семье Кастилов и их нищенском прозябании вообще и о том, что знала о Ли ван Ворин, в частности, хотя знала я о ней очень мало. Потом Тони начал задавать мне свои бесчисленные вопросы:
– Значит, пятеро братьев в тюрьме… – задумчиво повторял он за мной. – И тем не менее она вышла за него замуж. Ты сказала, что твой отец всегда ненавидел тебя? А ты когда-нибудь задумывалась, в чем причина его ненависти?
– В том, что, родив меня, мама умерла, – просто ответила я, окончательно подавленная холодным мраком надвигающейся ночи и гнетущей тишиной в комнате. Я уже не слышала голосов гостей, мысленно перенесясь в прошлое: снова меня окружали горы, и снова я стала одной из презренных Кастилов, которым никогда не суждено выбиться в люди. Никогда, никогда, никогда! Боже, ну почему же он так странно смотрит на меня? Все страхи и сомнения вдруг навалились на меня одной громадной глыбой. Стоунуоллы отвергли меня, теперь, видимо, отвергнут и Таттертоны. Я сжалась и замерла в тягостном ожидании.
Мне казалось, что прошло не менее получаса после того, как я ответила на последний вопрос Тони, а он все продолжал хранить молчание, сидя спиной к окну, из которого мне на лицо падал мертвенно-бледный лунный свет. Наконец он заговорил нарочито спокойным голосом:
– Когда ты только появилась у нас, я думал, что сам Господь послал тебя, вняв моим молитвам, чтобы спасти Троя от его саморазрушительных навязчивых идей. Он крайне замкнутый человек и трудно сходится с девушками, как мне кажется, из-за своей застенчивости и ранимости… И, конечно, из-за этих странных мыслей о неминуемой скорой смерти…
Я машинально кивнула, хотя ровным счетом ничего не понимала. Почему он так серьезно говорит обо всем этом? И откуда этот вкрадчивый, настороженный тон? Разве он не одобрил своим молчаливым согласием наши с Троем планы на совместное будущее?
– Он говорил с тобой о своих снах? – спросил Тони.
– Да, – кивнула я.
– И ты тоже склонна верить в них? Как и он?
– Даже не знаю. С одной стороны, мне хочется верить, потому что Трой считает, что сны часто предсказывают будущее. Но, с другой стороны, мне не хочется верить, будто он умрет молодым.
– А он не говорил тебе, сколько, по его мнению, ему еще осталось жить? – с тревогой в голосе спросил Тони, так, словно бы и сам не был до конца уверен, что все это лишь неизжитые фантазии, рожденные воображением больного ребенка, на плач которого он часто прибегал когда-то по ночам.
– Когда мы с Троем поженимся, ему уже не будет так страшно и одиноко, и он перестанет думать о смерти, – сказала я. – Я постараюсь понять его, вселить в него оптимизм, научу радоваться жизни, и тогда он навсегда избавится от всех своих тревог. Мне кажется, он очень боится одиночества, и в этом корень всех его страхов и волнений.
Тони наконец включил настольную лампу. При свете глаза его показались мне удивительно голубыми.
– Похоже, ты считаешь, что я уделял Трою мало внимания, – с досадой воскликнул он. – А ведь именно ради него я и женился, когда мне было всего двадцать лет, на женщине, которая была вдвое старше меня. Я надеялся, что она станет Трою настоящей, заботливой матерью, не то что какая-нибудь сопливая девчонка, которой совершенно не хочется нянчиться с болезненным и хилым ребенком. И еще я думал, что Ли станет для него сестрой…
– Может быть, он был настолько потрясен твоим объяснением смерти его матери, что рай стал казаться ему притягательнее реальной жизни, – заметила я.
– Вполне возможно, что ты и права, – печально согласился Тони, пожав плечами и откинувшись на спинку кресла. Он оглянулся в поисках пепельницы и, не найдя, спрятал портсигар в карман. Я еще ни разу не видела, чтобы он закурил. – Мне и самому приходила в голову подобная мысль, но что я мог поделать, если он упорно не желал избавляться от своих печалей? Когда я женился на Джиллиан, Трой сильно привязался к Ли и после ее побега из дома долго плакал по ночам, уверенный, что именно он и стал главной причиной ее бегства. Он тяжело заболел и три месяца пролежал в постели. Чтобы успокоить его, я вынужден был говорить ему, что Ли непременно вернется, и с тех пор мальчик уже не расставался со своей надеждой на это. Подозреваю, что со временем тоска по ней переросла в детскую любовь. Ли стала его идеалом любимой женщины, ее образ укрепился в его подсознании настолько, что все эти годы, вплоть до того момента, как нам позвонил твой отец, он ждал, что твоя мать вернется и станет для него той единственной женщиной, о которой он всегда мечтал и не мог найти. Но вместо Ли появилась ты!
Все помутилось у меня в голове от этих слов.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что я как бы заменила ему мою мать, в которую он был с детства влюблен? – закричала я, впадая в истерику. – Трой любит меня за то, что ему нравится именно во мне, а не потому, что я похожа на свою мать! Как может трех-пятилетний ребенок влюбиться, словно взрослый мужчина, и оставаться влюбленным в свой идеал в течение семнадцати лет! Такое нелепо даже и предполагать!
– Пожалуй, ты и здесь права, – смерив меня пристальным взглядом прищуренных глаз, со вздохом согласился со мной Тони и снова полез в карман за портсигаром, оглядываясь вокруг в поисках пепельницы. – Мне просто пришло в голову, что Трой вознес Ли на пьедестал и сравнивал с ней всех женщин, но только ты совпала с его идеалом.
Кровь ударила мне в голову, я обхватила ладонями горло.
– Ты говоришь какую-то чушь! Да, Трой любил моя мать, он сам рассказывал мне об этом. Но он ее любил совсем не так, как мужчина любит женщину, а как одинокий маленький мальчик, нуждающийся в близком человеке, который принадлежал бы только ему одному. Я рада, что он нашел меня, я буду ему хорошей женой. Ему нужен человек из другого мира, не избалованный богатством, способный еще радоваться жизни. Меня унижали, били, оскорбляли, притесняли, я страдала от голода, нищеты и холода, но я все равно радуюсь, что живу на этом свете, и ничто не заставит меня предпочесть жизни смерть. И я научу тому же Троя!
– Да, полагаю, ты вполне подошла бы для него. И ты это уже доказала, за что я тебе чрезвычайно признателен: Трой стал совершенно другим человеком! И тем не менее, Хевен, ты не можешь выйти за него замуж. Я не могу допустить этого.
Вот оно – то, чего я больше всего и боялась!
– Но ведь ты сам говоришь, что я подхожу ему. Что же произошло? Не забывай, что в моих жилах течет кровь не только Кастилов, но и ван Воринов!
Он с жалостью посмотрел на меня, сразу вдруг постарев на несколько лет от сильного огорчения.
– Как прекрасна ты в своем благородном негодовании, – сказал он, – теперь я понимаю, за что Трой полюбил тебя. У вас с ним так много общего, хотя вы и не знаете, в чем истинная причина этого. А я не хочу говорить, что вас с ним роднит. Просто обещай мне, что пойдешь к нему и деликатно, щадя его чувства, скажешь, что не сможешь выполнить свое обещание выйти за него. Естественно, после этого ты должна будешь оставить этот дом, но я позабочусь о твоем финансовом благополучии. Ты ни в чем не будешь испытывать нужды, обещаю тебе.
– Ты хочешь, чтобы я отказалась от своих брачных обязательств? – не веря своим ушам, переспросила я. – И ты еще смеешь утверждать, что беспокоишься о Трое? Разве ты не понимаешь, что для него разрыв со мной станет страшным ударом? Он считает, что обрел во мне наконец ту единственную в мире женщину, которая способна его понять! Ту, которая будет с ним до его последнего дня!
Тони встал, озираясь вокруг, чтобы не смотреть мне в глаза, и хладнокровно повторил:
– Я пытаюсь сделать, как лучше. Ты должна понять, что Трой мой единственный наследник, после моей смерти вся наша компания перейдет к нему или же его сыну. Такова наша семейная традиция. На протяжении трех с половиной веков «Игрушки Таттертонов» переходили от отца к сыну или от брата к брату… И так должно быть и впредь. Трой должен жениться и иметь наследников, потому что моя жена слишком стара, чтобы рожать детей.
– Но у меня нет физических недостатков! Я способна рожать детей! Мы с Троем уже обсуждали этот вопрос и решили завести двоих.
– Я надеялся, что мне удастся решить это дело без неприятных эксцессов. Я прошу тебя не ставить меня в неудобное положение и не вынуждать говорить то, чего мне говорить не хотелось бы, – произнес Тони, тяжело уперевшись ладонями в стол и продолжая рассеянно озираться по сторонам. – Но ты, кажется, не намерена проявить понимание и такт. Тем не менее я еще раз прошу тебя поверить мне на слово, что у меня имеются веские основания противиться вашему с Троем браку. Ну почему ты не хочешь пойти мне навстречу?
– Почему? Я не вижу никаких причин для этого! Что мешает нам стать мужем и женой, объясни же мне наконец! Мне уже восемнадцать лет, по закону я могу выйти за него, и никто не сможет мне помешать осуществить свое законное право!
Тони тяжело опустился в кресло, отодвинулся вместе с ним от стола и, закинув ногу на ногу, стал покачивать ею. И, как ни странно, я поймала себя на том, что с удовольствием смотрю на его вычищенные до блеска туфли и высокие темные носки. Он тяжело вздохнул и заговорил совершенно другим тоном:
– Все сложилось так нелепо из-за твоего возраста. Я был уверен, что ты моложе, чем ты есть на самом деле. И лишь случайно, когда ты уехала, Трой обмолвился, что тебе уже восемнадцать. До этого момента у меня не возникало и тени сомнения! Когда я смотрел на тебя, я видел копию Ли, только с темными волосами. Даже своими движениями и манерой держаться ты похожа на нее, особенно в минуты хорошего настроения. Но порой ты напоминала мне и кое-кого еще… – Он внимательно посмотрел на мои волосы, за лето заметно посветлевшие и даже порыжевшие у корней, и спросил: – Ты когда-нибудь носила короткую прическу?
– Да какое это имеет значение? – теряя терпение, закричала я. – При чем здесь моя прическа?
– Мне кажется, что, если твои волосы постричь покороче, они будут виться, как, впрочем, это и случается с ними, стоит лишь тебе попасть под дождь!
– Да разве это играет какую-то роль? – снова воскликнула я. – Ну и что из того, что они не такого же цвета, как у моей мамы или у Джиллиан. Трою они нравятся, он мне не раз об этом говорил. Пойми же, Тони, что он любит меня! Он уже махнул на все рукой и мысленно считал себя мертвецом, пока не появилась я. Это он мне тоже не раз говорил. Но я убедила его, что его предчувствие скорой смерти не оправдается.
Тони снова встал с кресла и, поправив стрелки на брюках, сказал:
– Скажу откровенно, я не любитель мелодраматичных сцен с признаниями и покаяниями. Я предпочел бы, чтобы они разыгрывались на сцене театра или на киноэкране. Сам я человек уравновешенный, и мне остается лишь восхищаться людьми с таким легковоспламеняющимся и взрывным характером, как у тебя. Возможно, ты этого и не знаешь, но и Трой обладает схожим темпераментом, с той лишь разницей, что он медленнее разгорается, а когда взрывается, то волна поражает его самого. Вот почему я стараюсь быть предельно осторожным. Еще раз готов поклясться тебе, что люблю своего брата больше, чем себя. Он для меня как сын, и могу с полной откровенностью сказать тебе, что я не желал иметь родного сына, чтобы не лишать Троя права на наследство. Мне кажется, ты и сама уже догадалась, что именно гению Троя наша фирма обязана своим процветанием. Это он создает новые игры и придумывает оригинальные игрушки, а я лишь продаю их по всему свету и пользуюсь славой, принадлежащей по праву ему. Я не более чем управляющий, мне и за десять лет не выдумать того, что так легко рождается в голове Троя.
Я слушала Тони с нарастающим недоумением: зачем он рассказывает мне все это? И почему именно сейчас, когда меня волнует совершенно другое?
– Так что президентом нашей компании должен стать Трой и никто другой, – повторил Тони. – И поэтому умоляю тебя: исчезни из его жизни без лишнего шума, а уж я позабочусь о том, чтобы смягчить этот удар. Ты можешь вернуться к своему Логану, не помню его фамилии, а я положу на твой банковский счет два миллиона долларов! Подумай над этим! Два миллиона, – раздельно повторил он. – Да за такие деньги убивают, – добавил он со своей обворожительной улыбкой. – Сделай это ради Троя! Да в конце-то концов – ради самой себя! И ради меня, и ради своей покойной матери…
Мое терпение лопнуло, этого я уже простить ему не могла.
– Да какое она имеет отношение ко всему этому? – закричала я, вне себя от ярости на него за то, что он посмел коснуться в такой момент памяти моей матери.
– Самое непосредственное, если уж тебе так угодно знать! – еще громче воскликнул он, словно моя ярость вспыхнула жарким пламенем прямо у него под ногами.
