Текст книги "Ангел тьмы"
Автор книги: Вирджиния Эндрюс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
2. Усадьба Фартинггейл
Оказавшись внутри этого громадного каменного особняка, я сняла пальто и, забыв обо всех правилах приличия, стала озираться вокруг, не в силах оторвать взгляд от обстановки, которую мои сопровождающие воспринимали как должную и обыденную. Наконец я опомнилась и сообразила, что так себя ведут лишь неотесанные провинциалы. Джиллиан смотрела на меня с осуждением, но по выражению лица Тони я поняла, что он очень доволен.
– Кажется, мой дом оправдал твои ожидания? – спросил хозяин.
О да, он даже превзошел мои самые смелые ожидания!
Именно о таком доме грезила я в детстве в далекой горной лачуге. И вот наконец моя мечта сбылась!
– Нам нужно поторапливаться, милая, – сухо напомнила мне Джиллиан. – Располагайся как дома, осматривайся в этом замке короля игрушек, но я, к сожалению, сейчас не смогу составить тебе компанию: мне необходимо вздремнуть. Тони, покажи Хевен свой дворец и ее комнаты. Милая моя девочка, – виновато улыбнулась она мне, – прости меня, но я тебя покидаю, у меня еще уйма дел. Мы еще успеем надоесть друг другу, я ведь весьма скучная личность. С Тони тебе будет гораздо веселее, он не спит днем, полон сил и энергии, и ему не нужны режим и диета, и одевается он мгновенно. – При этих словах Джиллиан как-то странно взглянула на мужа, с раздражением и завистью одновременно, и обреченно вздохнула: – Видимо, кто-то благоволит ему там, на небесах!
И с просветленным лицом, видимо, уже предвкушая целительный сон и предстоящий вечером банкет, которые я никак не могла ей заменить, женщина грациозно стала подниматься по лестнице. Охваченная паническим ужасом, я проводила ее долгим взглядом.
– Пошли же, Хевен, – потянул меня за руку Энтони. – Мы совершим сперва экскурсию по дому, а потом ты пойдешь в свои комнаты и приведешь себя там в порядок с дороги. Или, может, ты хочешь это сделать сейчас?
– Нет, спасибо, со мной все в порядке, – торопливо ответила я, покраснев от его намека.
– Вот и славно, – кивнул он головой. – Значит, у нас останется больше времени для общения.
Мы прошли в просторную гостиную, где Тони показал мне рояль, на котором играл его младший брат Трой, когда бывал здесь.
– К сожалению, Трой у нас редкий гость, – вздохнул Таттертон. – Он не в ладах с моей женой… Но ты с ним рано или поздно познакомишься.
– А где он сейчас? – из вежливости поинтересовалась я, с интересом рассматривая мраморные стены и пол.
– Даже и не знаю, – пожал плечами Тони. – Он всегда так внезапно появляется и исчезает… Трой чрезвычайно талантлив, он закончил колледж в восемнадцать лет и с тех пор разъезжает по всему свету.
Закончил колледж в восемнадцать лет? Ну и мозги же у этого парня! А мне в мои семнадцать еще год предстояло учиться в средней школе. Этот вундеркинд Трой, при всей его одаренности, вдруг стал мне неприятен. Я не желала больше ничего о нем знать. Не велико удовольствие – встретиться с человеком, в присутствии которого чувствуешь себя полной идиоткой. А ведь мне всегда казалось, что и я не лишена способностей к учебе.
– В детстве Трой сильно болел, – скользнув по мне отрешенным взглядом, продолжал рассказывать Тони. – Мне даже казалось одно время, что он навсегда останется для меня обузой. После смерти наших родителей он относился ко мне скорее как к отцу, а не как к старшему брату.
– А кто так искусно разрисовал стены и потолок? – спросила я, разглядывая украшающие музыкальную гостиную сцены из сказок: тенистые рощи, пронизанные косыми лучами солнца, извилистые тропинки среди туманных гор со средневековыми замками на вершинах, порхающих по сводчатому голубому потолку-небу волшебных птиц, человека, летящего куда-то на ковре-самолете, и еще один загадочный, словно бы парящий в облаках, старинный замок.
– Мне приятно, что тебе понравились эти фрески, – сказал Тони. – Идея их создания принадлежала твоей бабушке. Джиллиан была когда-то известной художницей, она иллюстрировала детские книга. Мы с ней познакомились при довольно любопытных обстоятельствах. Как-то раз, когда мне было всего двадцать лет, я вернулся домой переодеться после игры в теннис. Мне хотелось быстренько принять душ, сменить костюм и незаметно исчезнуть из дома, пока болевший в то время Трой, вынужденный почти все время проводить в одиночестве, не увидел меня и не стал упрашивать остаться с ним, потому что ему одному скучно… И тут на стремянке я заметил самые стройные женские ножки, которые мне приходилось встречать, а когда это великолепное создание спустилось вниз, я увидел ее лицо, и оно мне показалось неземным. Это и была Джиллиан. Придя вместе с одним своим приятелем-декоратором, она предложила тогда расписать потолок и стены. Я поддержал эту идею, и с тех пор Джиллиан стала появляться у нас чаще. «Королю кукольных мастеров нужны достойные сказочные декорации», – сказала она, принимаясь за эту работу.
– Но почему она назвала тебя королем кукольных мастеров? – в недоумении уставилась я на Тони. – Игрушка она и есть всего лишь игрушка, – пожала я плечами, хотя это и не относилось к кукле моей матери.
Мой вопрос явно пришелся Тони по душе.
– Девочка моя, – начал он. – Неужели ты подумала, что я делаю обычные пластмассовые куклы? Таттертоны снискали славу королей среди игрушечных дел мастеров, наши творения предназначены для коллекционеров, для состоятельных людей, в душе остающихся детьми и мечтающих о рождественских сюрпризах под елкой, которых им не хватало в детстве. Это люди, чьи бедные родители никогда не устраивали им настоящего дня рождения. И таких, представь себе, среди богачей немало. Теперь вот, в зрелом и даже почтенном возрасте они хотят иметь то, о чем всегда мечтали, поэтому покупают редкие и дорогие изделия известнейших мастеров, самые лучшие в мире. Переступая порог магазина игрушек Таттертонов, ты вступаешь в страну сказок – это и мир прошлого, и мир будущего. Как ни странно, но самых богатых моих клиентов больше интересует прошлое. Мы завалены заказами на игрушечные замки – со рвами, подъемными мостами, крепостными стенами, кухнями, конюшнями и подсобными помещениями, а также с загонами и навесами для скота, свиней и кур. Тот, кому это по карману, может построить целое игрушечное королевство, где будут обитать господа и слуги, лорды, леди и их крестьяне. Мы придумываем настолько хитроумные игры, что в них можно играть часами, не замечая, как летит время. Это помогает богатым и известным людям избавиться от скуки, а именно невыносимая скука, да будет тебе известно, толкает их на коллекционирование игрушек, картин, а порой даже женщин. Над ними висит проклятье – имея много денег, они не могут купить себе ничего нового и оригинального, вот я и стараюсь по мере сил помочь им.
– Значит, есть люди, готовые выложить сотни долларов за игрушечного петушка? – изумленно спросила я.
– Некоторые из них с радостью выложат и тысячи долларов, чтобы стать обладателем того, чего ни у кого больше нет. Таттертоны делают свои изделия только в одном экземпляре, и подобная кропотливая работа ценится очень высоко.
Я была напугана, потрясена и заворожена этим открытием. У меня в голове не укладывалось, что на свете существует столько богатых людей, готовых попусту, на мой взгляд, потратить свои деньги. Какая разница, есть у тебя единственный в своем роде лебедь из слоновой кости с рубиновыми глазами или нет? Или какую особую радость может доставить пара петушков, высеченных из полудрагоценного камня? Этих денег хватит, чтобы накормить тысячи голодных ребятишек в Уиллисе. Но богач предпочитает отдать их за уникальный шахматный набор.
Но как я разговариваю с человеком, семья которого эмигрировала из Европы, захватив с собой одно лишь мастерство, и за короткий срок сумела сказочно разбогатеть? Немного растерявшись от обилия впечатлений в этом громадном доме, я решила наконец взять себя в руки и поговорить о чем-то более знакомом.
– Значит, Джиллиан сама нарисовала все это? – спросила я с трепетом в голосе.
– Она выполняла наброски, а завершали работу ее знакомые, молодые живописцы, – ответил Тони. – Но должен отметить, что Джиллиан ежедневно приходила и проверяла, как у них продвигаются дела, а несколько раз я застал и ее с кистью в руке. – В голосе Таттертона появились мечтательные нотки. – Ее длинные волосы ниспадали почти да талии, порой она походила на ребенка, порой – на искушенную жизненным опытом женщину. Она обладала особой красотой, очень редкой, и знала об этом. Джиллиан понимает, чего можно добиться с помощью красоты, а чего нельзя. А я в свои двадцать лет еще не умел скрывать своих чувств.
– И сколько же ей тогда было лет? – с невинным видом поинтересовалась я.
Энтони нервно и коротко рассмеялся:
– Джилл с самого начала сказала, что слишком стара для меня. Но я еще сильнее стал заинтригован, мне нравились женщины старше меня, которые, казалось, могут дать мне больше, чем глуповатые сверстницы. Поэтому я лишь удивился, когда узнал от нее, что ей тридцать, – выглядела она гораздо моложе, – но не потерял интереса к Джиллиан. Мне хотелось снова и снова видеться с ней. Мы полюбили друг друга, хотя она была замужем и имела дочь, твою мать. Замужество, однако, не мешало ей предаваться забавам, на которые у ее супруга вечно не хватало времени.
«Знаменательное совпадение, – подумала я. – Тони на десять лет моложе Джиллиан, и Кэл был на десять лет моложе своей жены, Китти Деннисон».
– Представь себе, каково же было мое удивление, когда через полгода после нашей свадьбы я выяснил однажды, что Джиллиан не тридцать, а сорок лет.
Так значит, он женился на женщине, которая была старше него на двадцать лет?
– И кто это тебе сказал? – спросила я. – Она сама?
– Милая моя девочка, Джилл не любит затрагивать вопрос о чьем-либо возрасте, особенно своем. Мне сообщила эту новость Ли, твоя матушка.
Моя мама предала свою родную мать? Это огорчило меня: возраст – серьезный вопрос для женщины.
– Значит, мама не любила бабушку? – предположила я.
Тони ободряюще похлопал меня по руке и, широко улыбнувшись, увлек за собой в другую комнату, продолжая по пути свой рассказ:
– Конечно же, Ли любила Джиллиан. Но она ненавидела меня, за то что я отнял мать у ее отца. Тем не менее, как обычно и случается с молодыми людьми, она вскоре привыкла к этому дому, привыкла ко мне, и они с Троем стали хорошими друзьями.
Меня больше занимал не его рассказ, а роскошь этого замечательного особняка. Я быстро выяснила, что на первом этаже девять комнат и две ванные. Прислуга обитала во флигеле за кухней. В сумраке шикарной библиотеки хранились тысячи томов в кожаных переплетах. Рядом располагался личный кабинет Тони, который он показал мне мельком.
– Я очень ревностно отношусь к своему кабинету, – пояснил он. – И не позволяю никому входить сюда в мое отсутствие. Служанки почему-то считают своим долгом наводить здесь порядок: они аккуратно складывают в стопку мои записи, ставят раскрытые книги на полки, после чего я уже не могу найти то, что мне нужно. Уйма времени уходит на поиски сделанных заметок и необходимой литературы. Вот почему в отношении кабинета я настоящий тиран!
Я никак не могла представить себе доброго на вид мужчину в роли тирана. Вот мой папаша – тот настоящий тиран! У него рокочущий голос, тяжелые кулаки, вспыльчивый нрав, в общем – настоящий деспот. Но сейчас, когда я вдруг вспомнила о нем, на глазах у меня невольно выступили слезы – мне так нужна была его любовь, но он лишил меня ее… Правда, уделял несколько больше внимания и ласки Тому и Фанни, но я ни разу не видела, чтобы он обнял Кейта или Нашу Джейн.
– У тебя сложный характер, Хевен, – прервал мои размышления голос Тони. – Ты только что светилась от счастья, а сейчас я уже вижу слезы на глазах. Вспомнила о своей матушке? Тебе лучше смириться с потерей и утешиться мыслью о том, что мама прожила счастливую жизнь. Не каждый может этим похвастаться.
На самом же деле она видела так мало счастья, подумала я, однако вслух этого не произнесла. Мне следовало обдумывать каждое свое слово, каждый свой шаг, пока я не обрету друга в этом доме! Я взглянула на Тони, предполагая, что буду видеться с ним чаще, чем с Джиллиан, и сердце подсказало, что именно он придет мне на помощь, если мне понадобится, – кажется, я понравилась ему…
– Ты выглядишь утомленной, – сказал Энтони. – Пошли, я покажу тебе твои комнаты, где ты сможешь расслабиться и отдохнуть. – Без лишних слов мы поднялись на второй этаж, и Тони театральным жестом распахнул передо мной створки широкой двойной двери. – Когда мы с Джиллиан поженились, Ли было двенадцать лет, и я переделал специально для нее две комнаты, превратив детскую в апартаменты для взрослой женщины: мне хотелось польстить ее самолюбию. Надеюсь, и тебе здесь понравится…
Он говорил это, слегка отвернувшись от меня, и я не могла видеть его глаза.
Рассеянный солнечный свет, падая сквозь палевые занавески, придавал гостиной мистический вид. По сравнению с другими комнатами, которые я успела увидеть в доме, эта казалась маленькой, но все равно вдвое просторнее, чем вся наша лачуга. Стены были обиты той же изящной тканью с вытканными на ней тонкими восточными узорами зеленого, фиолетового и голубого цветов, что и два маленьких диванчика с голубыми подушечками и китайским ковром на полу перед ними, расшитым шелком в пастельных тонах. Я представила себя в этой комнате сидящей у миниатюрного камина и едва не прыснула со смеху: моя одежда никак не вписывалась в это великолепие. Да я и пальцем не посмею прикоснуться к этим стенам, диванчикам и абажурам из дорогой материи. Но тотчас же вспомнила, что здесь мне не придется работать в саду и мыть полы, как в нашей горной хибаре и в доме Деннисонов в Кэндлуике.
– Взгляни теперь на свою спальню, – позвал меня Тони из смежной комнаты. – Мне нужно успеть переодеться для приема, который Джиллиан не хотелось бы пропустить. Ты должна извинить ее за это, Хевен, она запланировала, что мы непременно пойдем на него, еще до того, как узнала о твоем приезде. Прием устраивает одна дама, являющаяся одновременно и ее ближайшей подругой, и самым опасным ее врагом. – Он похлопал меня по щеке, заметив недоумение на моем лице, и направился к двери. – Если тебе что-нибудь понадобится, вызови по телефону служанку, она все принесет. Если же захочешь поужинать в столовой, позвони на кухню, тебе все устроят. Дом полностью в твоем распоряжении. Желаю приятного отдыха! – Тони вышел из комнаты, затворив за собой двери прежде, чем я успела раскрыть рот.
Как эти две комнаты в синих и палевых тонах, должно быть, нравились моей матери! Я с восторгом уставилась на симпатичную двуспальную кровать с четырьмя стойками по углам и балдахином из плотных кружев. Потом прошла в ванную комнату, не переставая изумляться обилию зеркал, хрустальных люстр и светильников в больших кладовых и стенных шкафах, куда по пути заглянула. Вдоль стены на длинном туалетном столике стояли фотографии в рамках. Я стала рассматривать снимок милой маленькой девочки, сидящей на коленях у своего отца. Это, несомненно, была моя мама! А этот мужчина – мой настоящий дедушка. Трепет и волнение охватили меня. И в этот момент кто-то негромко постучал в дверь спальни.
– Кто там? – спросила я.
– Это Беатрис Перси, – ответил строгий женский голос. – Мистер Таттертон послал меня узнать, не нужно ли помочь вам распаковать и разложить ваши вещи. – Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая женщина в черном костюме служанки. – Меня все зовут здесь просто Перси, – улыбнулась она. – Вы тоже меня можете так называть. Я буду вашей личной служанкой, пока вы здесь, могу также причесывать вас и делать маникюр. Если хотите, я наполню ванну, – предложила она тоном, не допускающим возражений.
– Обычно я моюсь перед тем, как лечь спать, или принимаю душ утром, – неуверенно возразила я, смущенная тем, что обсуждаю столь интимные вопросы с незнакомой женщиной.
– Мистер Таттертон велел мне позаботиться о вас.
– Благодарю вас, Перси, но мне пока ничего не нужно.
– А из продуктов вам что-то противопоказано? – спросила она.
– У меня хороший аппетит, я ем все и почти всегда с удовольствием. Будь я слишком разборчива в пище, я давно бы умерла с голоду!
– Вам прислать ужин сюда? – спросила она.
– Как вам удобнее, Перси, – ответила я.
По лицу служанки промелькнула легкая тень, словно бы подобная покладистость госпожи не устраивала ее.
– Слуги для того и находятся в этом доме, чтобы обеспечивать максимальные удобства для господ, – наставительно произнесла Перси. – Если пожелаете поужинать здесь или в столовой, мы сделаем все, что необходимо.
От одной лишь мысли об ужине в одиночестве за длинным столом в пустой столовой мне стало тоскливо.
– Будет достаточно, если часиков в семь вы подадите мне что-нибудь легкое, – попросила я. – Прямо в спальню.
– Слушаюсь, мисс, – сказала Перси, удовлетворенная тем, что может быть хоть чем-то полезной, и удалилась.
И лишь тогда я спохватилась, что забыла спросить у нее, знала ли служанка мою маму.
Я вновь занялась осмотром спальни. Похоже, все здесь оставалось нетронутым с тех пор, как мама убежала из дому, хотя и содержалось в идеальной чистоте и порядке: свежий воздух, нигде не заметно было ни пылинки. Одну за другой рассматривала я множество фотографий в серебряных рамках, пристально вглядываясь в каждую из них, и пыталась угадать неизвестные мне черты характера моей матери. С одного фото во всем блеске своей молодости глядела на меня Джиллиан с мужем и дочерью. По краю снимка выцветшими чернилами было выведено детской рукой: «Папа, мама и я».
Обнаружив в ящике комода толстый фотоальбом, я медленно переворачивала его страницы, разглядывая взрослеющую и хорошевшую девочку. Цветные снимки запечатлели все дни ее рождения, вплоть до тринадцатилетия. Каждая фотография была подписана: «Ли Диана ван Ворин», – мать явно гордилась своим именем. Здесь были также фотографии Клива ван Ворина, ее отца, Джиллиан ван Ворин, ее матери, Дженнифер Лонгстоун, ее подруги, и Джошуа Джона Беннингтона, первого, а возможно, и последнего друга моей мамы.
Я еще не просмотрела и половины альбома, а уже завидовала этой красивой белокурой девочке, с ее богатыми родителями и сказочными костюмами. Она посещала музеи и зоопарк и даже бывала за границей, а я лишь рассматривала блеклые иллюстрации в старых номерах журнала «Нэшнл джиогрэфик» или картинки в школьных учебниках. При виде Ли с папочкой и мамочкой на палубе теплохода, направляющегося в далекий неведомый порт, у меня к горлу подступил ком. Девочка махала рукой кому-то, кто фотографировал ее. Ли в бассейне на корабле, Ли танцует с отцом, вот она рядом с матерью в Лондоне на фоне Биг-Бена, а вот наблюдает смену караула у Букингемского дворца.
Мне уже не было жаль этой девочки-подростка, которая умерла такой молодой. За свою короткую жизнь она повидала в десять раз больше, чем я, и испытала столько радости, сколько мне не испытать и к двадцати годам. В детстве у нее был настоящий отец, судя по фотографиям, добрый и мягкий человек, который укладывал ее в кроватку, выслушивал ее лепет и учил жизни… Боже, как я могла подумать, что Кэл Деннисон любит меня? Как смела я мечтать о любви Логана? Ведь наверняка все относились ко мне так же, как мой папаша!
Нет, нет, пыталась я убедить себя. Это отец виноват в том, что не любил меня, а не я сама. И когда-нибудь, несмотря на весь позор и унижения, пережитые мною, я стану хорошей женой и матерью. Я стерла со щек слезы и приказала себе не хныкать: хватит распускать нюни, жалея себя. Я больше никогда не увижу своего папашу, и я не хочу больше никогда его видеть.
Я снова стала рассматривать фотографии. Мне и в голову не приходило, что у девочек могут быть такие прекрасные наряды! Для меня же с девяти до одиннадцати лет венцом мечтаний было платье с распродажи в Серси. На одном из снимков Ли была снята верхом на лоснящейся гнедой лошади, в шикарном костюме для верховой езды, подчеркивающем красоту ее белокурых волос, и конечно же, рядом со своим милым папочкой: он всегда был рядом с ней.
А вот Ли среди школьных подруг и друзей, любующихся ею, вот она лежит на пляже, плавает в частном бассейне – гордая своими округляющимися формами. На всех снимках у Ли был гордый и самодовольный вид.
Внезапно ее отец исчез с фотографий. Вместе с ним исчезла и счастливая улыбка с лица Ли. В глазах появилась тень озабоченности и тревоги, а губы упрямо сжались. Рядом с матерью теперь появился другой мужчина, молодой и привлекательный, я сразу же узнала в этом загорелом двадцатилетнем блондине Тони Таттертона. Чуть поодаль от них, с каменным лицом, стояла та же самая девочка, которая еще недавно столь гордо обнажала жемчужные зубки, улыбаясь перед камерой.
Я быстро перевернула страницу альбома. Боже мой, я увидела фотографии второго бракосочетания Джиллиан. Моя двенадцатилетняя мамочка, в длинном розовом платье подружки невесты, с букетом прекрасных роз, скромно стояла с ней рядом. Ли даже не пыталась изобразить на своем лице улыбку, в отличие от маленького мальчика слева от нее, который изо всех сил старался выглядеть счастливым. Но это у него не получилось. Худенький темноволосый и большеглазый мальчик был, по-видимому, младшим братом Тони – Троем.
Измученная нахлынувшими новыми впечатлениями, которые вызвали во мне бурю эмоций, я захлопнула альбом. Значит, моя мама не доверяла отчиму! Как же после этого мне верить ему? И все же я должна была остаться здесь и ради своего будущего закончить колледж.
Я подошла к окну и взглянула вниз, на подъездную дорожку: Джиллиан и Тони, в вечерних туалетах, садились в красивый новый автомобиль. Это был уже не тот лимузин, на котором меня привезли из аэропорта… Может быть, они просто не хотели, чтобы шофер их ждал? За руль сел сам Тони.
Боже, какой же одинокой я себя почувствовала, когда их машина исчезла из виду.
Надо было как-то убить время, оставшееся до семи часов. Я уже проголодалась и пожалела о том, что не попросила Перси подать мне еду немедленно. Раз задумала быть сильной и решительной, так отчего же веду себя столь застенчиво? Скорее всего, попыталась я оправдаться, сказывается долгое путешествие в одиночестве на самолете и потом поездка в закрытом автомобиле. Я сбежала вниз к гардеробу, где висели меховые шубы и накидки Джиллиан, и, надев свое голубое пальто, устремилась к парадной двери.
