Текст книги "Месть Клеопатры"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Посетители, набившиеся в «Энвироман» во вторник к ночи, были в большинстве своем явно обитателями Ист-Сайда, что придало заведению налет в целом не свойственного ему шика. Алехандро прибыл к своему первому выходу заблаговременно и сейчас в одиночестве сидел на балконе, наблюдая за танцующими парами. Без Чи-Чи и его спутников заведение казалось ему пустынным. Алехандро полагал, что они остались на острове Томаса Кая, но у него не было ни малейшей возможности проверить свою догадку.

Он по-прежнему пребывал в полном смятении, не зная, что предпринять по отношению к девушке, известной ему под именем Белл Старр. Не было никакого смысла в том, чтобы предаваться раскаянию и бесплодным сожалениям. Эти игры с самим собой никуда не вели. Ему надо было разобраться в другом: как повести себя в создавшейся ситуации, чтобы не утратить контроля над нею. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что необходимо обо всем доложить начальству, но Алехандро прекрасно понимал, что непременно произойдет в таком случае. Его отстранят от дела, выведут из игры и дадут ему какую-нибудь работенку в департаменте полиции. А жизнь обыкновенного полицейского окажется для него просто невыносимой – после высоковольтного напряжения, в котором он провел последние двенадцать лет.

Ему надо каким-нибудь образом ухитриться и переговорить с Белл Старр, выяснить, на кого работает она сама, и заставить ее забыть о том, что они знакомы, и, главное, убедить ее ничего не сообщать своему начальству. Он чувствовал, что приходит все в большее и большее замешательство, – а для внедренного агента это крайне скверный симптом.

Сейчас они держат его на коротком поводке, но он, так или иначе, преисполнился решимостью сегодня же, после первого выхода, выйти на связь с Сивером. В этом заключается немалый риск, но ему необходимо было известить контролера о том, что десантирование груза может состояться с минуты на минуту, с тем чтобы тот держал электронные глаза и уши в боевой готовности.

У него возникло искушение просто позвонить контролеру, но он удержался от этого, потому что Писсаро вполне мог приставить к нему наблюдателей, умеющих читать по губам. Ему доводилось слышать о том, как тренирует таких специалистов Боливиец, – он усаживает их на долгие часы у телеэкрана с выключенным звуком, заставляя сконцентрироваться на губах дикторов и актеров. И эти чертовы специалисты могут сейчас оказаться буквально повсюду. А насколько он мог об этом судить или, вернее, догадываться, «золото Клеопатры» уже вполне могло быть к настоящему моменту сброшено с воздуха. Он огляделся в еще не слишком переполненном помещении. Барменша-китаянка Жасмин мыла бокалы. Увидев, что Алехандро смотрит в ее сторону, она спросила:

– Куда это все подевались?

Алехандро пожал плечами.

– Хочешь чего-нибудь?

Она жестом указала ему на свои припасы.

– Бокал содовой.

– Держи, красавчик.

Жасмин бросила в бокал кубики льда, вышла из-за стойки и направилась к столику, за которым сидел Алехандро. Она положила салфетку, поставила на нее бокал и спросила:

– Хочешь чего-нибудь еще?

Он заглянул в ее серые глаза.

– Нет, спасибо. – Она поклонилась ему, и он спросил: – А что, ты всегда носишь в волосах эту желтую ленточку?

Ее профессиональная улыбка барменши сменилась куда более откровенной, а пальчики заскользили у него по руке.

– Не всегда.

Он проследил, как она возвращается за стойку. Потягивая содовую, он увидел своего импресарио Йошуа Будофски. Поднеся бокал к губам, Алехандро следил, как тот деловито поднимается на балкон. Подойдя к его столу, Будофски бросил Алехандро листок бумаги, говоря:

– Вот номер дома и квартиры человека, с которым мы встречаемся, чтобы поработать над твоим новым имиджем. Встретимся там завтра, в три часа дня. И пожалуйста, Алехандро, без фокусов.

Алехандро встал из-за столика, убрал листок с адресом в карман и сказал Будофски:

– До завтра.

– Я посижу здесь и послушаю тебя.

Будофски посмотрел на Жасмин и заказал коктейль.

Музыка смолкла. Огни погасили, и толпа с танцевальной площадки ринулась к сцене, скандируя: «Алехандро! Алехандро!» Луч прожектора выхватил из мрака фигуру певца: он стоял неподвижно, опустив голову и, как всегда, держа в правой руке розу.

Через семьдесят минут он под бурные возгласы «Бис!» покинул сцену. Ворвавшись к себе в грим-уборную, он с изумлением обнаружил там Юдит. Она сидела на раскладном стульчике и освежала маникюр.

– Весьма недурно, – бросила она, даже не повернув голову в его сторону.

– Благодарю. – Сейчас впервые за все время ему бросилось в глаза, какие у нее красивые и длинные ноги. Короткая черная юбка выгодно подчеркивало это. – Но мне надо переодеться, причем немедленно.

– Ну, не меня же тебе стесняться, – возразила она, все еще подправляя маникюр и явно не собираясь подниматься с места.

– Не тебя, – согласился он, расстегивая рубашку.

Сняв пропитавшуюся потом рубашку, он положил ее в пластиковую сумку, предназначенную для похода в прачечную. И почувствовал, как его охватывает нетерпение.

Обтачивая пилочкой ноготок, Юдит наконец посмотрела на его пропахшую потом одежду и, сморщив носик, полюбопытствовала:

– И когда же ты все это отдаешь в прачечную?

– Когда сумка наполнится доверху, – ответил он, расстегивая «молнию» на брюках и позволяя им соскользнуть с него на пол. Затем поднял их и тоже швырнул в сумку.

Когда он, в одних плавках, наклонился к рукомойнику, Юдит с легким изумлением уставилась на него. Он тем временем снял плавки и надел свежие, и тут она соблаговолила даже отвести взгляд. Он оделся: джинсы, рубашка с короткими рукавами, туфли на босу ногу.

– Чего это ты сюда явилась? – поинтересовался он.

– Решила провести с тобой время вдвоем.

– Я собираюсь куда-нибудь поужинать.

– И я с тобой.

Последняя фраза прозвучала даже не констатацией факта, а приказом.

Прошел теплый дождь, освежив воздух. Ирландский ресторан «Изумрудный», в восточной части Второй авеню, находился на расстоянии меньше квартала от Пятьдесят первой улицы. Тяжелые двери-вертушки, выложенные узорчатым стеклом в форме ирландского трилистника, вели в зал, в левой части которого размещался просторный бар, дальше, по центру, – подиум для оркестрантов, а по правую сторону – обеденные столики.

В начале второго, когда в баре появились Алехандро и Юдит, здесь уже было полно народу. «Изумрудный» был одним из немногих заведений во всем Манхэттене, где по-прежнему «кантри мьюзик» звучала не «под фанеру»; часто появлялись здесь и заезжие солисты с жалобными и мятежными песнями, в которых находила свое отражение древняя и горькая история Ирландии.

Они с трудом пробрались сквозь толпу к обеденным столикам и, в поисках свободного, остановились у подиума для оркестра. Здоровенный мужик с бычьей шеей и мясистыми щеками стоял на сцене, горестно распевая о своих «печалях». Алехандро взглянул на него и, поймав взгляд певца, кивнул ему, одновременно потерев левое крыло носа большим пальцем правой руки.

Певец ответил ему тоже кивком.

Обеденная зала состояла из целого ряда ниш, которые при определенной доле фантазии можно было бы назвать и отдельными кабинетами; в пространство между нишами были втиснуты в два ряда столики. Официант повел Алехандро и Юдит в нишу, из которой было видно сцену. Они сели рядышком, уставившись на трио оркестрантов.

– Я никогда не бывала в ирландских ресторанах, – призналась Юдит.

– Тогда, детка, твоим образованием самым откровенным образом пренебрегли.

Она рассмеялась:

– Порядочной еврейской девушке вообще не пристало ходить в какой-либо ресторан.

– Но здесь чувствуешь себя в полной безопасности. – Алехандро с изумлением обнаружил, что говорит как бы оправдываясь. – Мы, ирландцы, люди добрые, мягкие, сердечные, жизнелюбивые. И вдобавок увлекаемся литературой.

Она критически посмотрела на него:

– Странный ты парень. Ты себя здесь чувствуешь как рыба в воде, не так ли?

– А как же иначе, детка? Моя фамилия – не забывай – Монэхен.

Она рассмеялась снова:

– Ты такой же ирландец, как я. Ты мексиканец, ты латиноамериканец, ты индеец племени тараскан. Бьюсь об заклад, ты тут единственный, кто не носит носков и здоровенных «семейных» трусов.

– Ты за мной подглядывала.

Она потупилась.

Он поглядел на нее, на какое-то время замешкавшись с очередной репликой. Потом сказал:

– Ну а как насчет Юдит? Сама-то она знает, кто она такая?

– Знает.

– А я даже не знаю ее фамилии.

Юдит помрачнела.

– Это не имеет значения. Да тебе и не нужно знать.

Подошла официантка, и они заказали «пастуший пирог».

Певец взял в руки микрофон, а барабанщик выдал громкую дробь, призывая к всеобщему вниманию.

– Леди и джентльмены, – начал певец. – Прошу вас поаплодировать, чтобы помочь мне вытащить на сцену старого друга и заставить его спеть для нас хотя бы одну песню. – Он махнул здоровенной лапищей в сторону Алехандро. – Ал Монэхен, споешь ли ты нам?

Алехандро посмотрел на Юдит, с наигранной беспомощностью пожал плечами, поднялся с места и зашагал по направлению к сцене, сопровождаемый вежливыми – но не более того – аплодисментами.

Двое людей, сидящих у стойки, обменялись удивленными взглядами. Один из них сказал:

– Что-то не похоже, чтобы его фамилия была Монэхен.

После небольшой консультации с оркестрантами, Алехандро повернулся лицом к аудитории. Он вытянул руки по швам и уставился в даль, которая казалась ему далью прошлого. И запел «Балладу о Вилли Макбрайде», охотничью песню, в которой говорилось о девятнадцатилетнем парне, погибшем в траншеях в 1918 году. В мягком баритоне Алехандро угадывалась ирландская манера пения, его голос звучал особенно проникновенно в повторявшемся многократно припеве, где речь шла о том, как горько юноше становится мужчиной в одиноком окопе и отдавать жизнь на войне, до которой ему самому нет ни малейшего дела. Постепенно публика попала под обаяние Алехандро, теперь к нему были устремлены взгляды едва ли не всех присутствующих. На нескольких бесцеремонных мужиков, продолжавших громко переговариваться, зашикали со всех сторон. Мужчина у стойки, только что весьма скептически отозвавшийся по поводу Алехандро, сказал приятелю:

– Может, он и не похож на Монэхена, но поет как самый настоящий ирландец.

Юдит следила за ним и слушала его пение не без неожиданных для нее самой томления и тревоги. Она обратила внимание на то, что непроизвольно стиснула ноги под столиком. Крутя в руке винный бокал, она сейчас не сводила глаз с красивых рук Алехандро с длинными выразительными пальцами.

Энди Сивер раздавил короткую сигару в медной пепельнице, слез с высокого стула у стойки и пошел прочь из бара. Чилиец должен был исполнить «Вилли Макбрайд» в том случае, если десантирование груза могло произойти с минуты на минуту. Пройдя быстрым шагом по Второй авеню, Сивер свернул на Пятьдесят вторую улицу и спрятался в темном подъезде запертого на ночь магазина. Торопливо извлек служебный радиотелефон, набрал нужный номер и, услышав ответ, сказал: «Началось» – и сразу же дал отбой.

Алехандро закончил песню. Публика, поднявшись с мест, бурно аплодировала ему, требуя новых песен. Он стоял на сцене, изящный и стройный, принимая заслуженные аплодисменты. Потом подошел к здешнему певцу, обменялся с ним рукопожатием, легко спрыгнул с подиума и вернулся за свой столик в зале.

– Ну ты даешь, – сказала Юдит, когда он подсел к ней впритирку.

– Воспринимаю это как комплимент и отвечаю на него: с моим удовольствием!

Когда они отужинали, Юдит взяла вилку и принялась сбрасывать ею крошки с тарелки.

– Почему ты не просишь счет? Нам уже пора.

– В моем распоряжении есть еще сорок минут.

– Чи-Чи отменил твой последний выход. Он хочет, чтобы ты отправился со мною, причем прямо сейчас.

Глава 24

Грузовой вертолет, похожий на доисторическую птицу, взмыл в небо со взлетно-посадочной площадки в Ист-Сайде. Путь его лежал на север. Алехандро и Юдит оказались единственными пассажирами на борту. Они сидели в креслах с откидывающимися спинками. Ряды металлических роллеров были смонтированы на полу. Поглядев в иллюминатор на спящий город, Алехандро увидел, как внизу под ними лишь немногие машины с включенными фарами мчатся по Франклин Делано Рузвельт-Драйв. Затем вертолет резко повернул на запад. Теперь они летели над гарлемскими трущобами.

Алехандро смотрел на мелькающие внизу крыши домов. Квартал за кварталом тянулись здесь дома, покинутые обитателями. И хотя различить что-либо невооруженным глазом было невозможно, воображение рисовало Алехандро небольшие группки подозрительных субъектов, собирающихся на углах пустынных улиц, чтобы обменять смятые купюры на стекловолокнистые пакеты с наркотиками. Потом они пролетели над испанской частью Гарлема, прямо вдоль берега ярко освещенного Гудзона. Он поглядел на загорелое лицо своей спутницы и спросил:

– Куда мы направляемся?

Ответ прозвучал на безукоризненном испанском:

– Подзаработать деньжат.

И вдруг вертолет резко развернулся и взял курс на северо-восток. Теперь они пролетали над Бронксом. Вскоре ослепительное сияние городских улиц уступило место одиночным огонькам, разбросанным там и сям, – они летели уже над пригородами. Прошло еще тридцать минут, и внизу под ними замаячили смутные очертания невысоких гор. Юдит не отрываясь смотрела в иллюминатор, явно ища или ожидая увидеть какой-нибудь опознавательный знак. Алехандро решил, что они находятся где-нибудь над горами Кэтскиллс.

И вдруг Юдит сунула руку в дорожную сумку, достала очки ночного видения и быстро надела их. Затем направилась к кабине пилота и что-то громко сказала ему, стараясь перекричать рев моторов. Вертолет развернулся на сто восемьдесят градусов, а Юдит по-прежнему продолжала оглядывать местности. Наконец, убедившись, что в зоне приземления все в порядке, приказала пилоту посадить вертолет.

Вертолет опустился на небольшую поляну, поросшую невысокой травой и со всех сторон окруженную деревьями, силуэты которых чуть заметно выделялись на темном фоне ночи. Впрочем, в центре поляны мигал один-единственный огонек.

– Живее вниз, – приказала она, едва шасси коснулись травы на поляне.

Схватив дорожную сумку, она выскочила из вертолета и жестом приказала Алехандро следовать за нею. Они побежали, уворачиваясь от замедляющих во тьме вращение винтов. Мотор был включен, и вскоре на поляне воцарилась звенящая тишина.

Алехандро понимал, что они где-то в глубине леса, и вскоре стал улавливать доносящиеся из-за деревьев звуки, но не отметил ни малейшего признака жизни. Юдит остановилась на участке, поросшем сочной травой, оглядывая деревья сквозь очки ночного видения.

– Радируй Гектору, что у нас все готово, – приказала она пилоту.

«Боинг-767» нырнул во тьму, пролетая без сигнальных огней, затем внезапно взмыл вверх, на высоту в тридцать тысяч футов, и бросился оттуда вниз на головокружительной скорости.

Пристегнув ремень безопасности и надев кислородную маску, впрочем, одновременно с радио-наушниками, Гектор Писсаро наклонился над последним из парашютов системы «Парапойнт», выложенных в линию у открытого люка в уже разгерметизированном отсеке. Крепко сжав в руках первый из парашютов, он нетерпеливо ждал сигнала. Услышав его в наушниках, толкнул последний из парашютов, тот толкнул предпоследний; толчок прошел по всей цепочке, и парашюты, один за другим, начиная с первого, высыпались из люка в воздушное пространство. Все десять систем поначалу летели со скоростью свободного падения, но затем канаты сработали, первый парашют рамочной конструкции, а за ним и все остальные, расцвели во тьме невидимыми цветами. С помощью другого наркодельца Писсаро с трудом закрыл крышку люка – слишком сильный свирепствовал на этой высоте ветер. Писсаро оказался явно неподготовленным к тому, чтобы разрешить эту почти неразрешимую задачу – задраить люк большого аэроплана в ходе полета. Когда это ему наконец удалось, он вырвал из настенной ниши телефон внутренней связи и, трясясь от усталости, скомандовал:

– Летим назад.

Фиона Ли припала к дисплею, поворачивая самолет и уносясь вместе с ним в сторону моря и навстречу своему весьма туманному будущему.

Алехандро, нервничая, расхаживал взад и вперед по лужайке, не отрывая взгляда от звездного неба и сжимая в руках приемное устройство. Другое приемное устройство было в руках у Юдит, она выставила вперед антенну и водила ею в воздухе, как фокусник, добивающийся внимания зрительного зала.

У них за спиной пилот вертолета, маленький усталый человечек, давным-давно разменявший шестой десяток и, видать, хлебнувший немало на своем веку, стоял в проеме дверей, служащих одновременно и для пассажиров и для грузов. На нем были потрепанная авиакуртка, джинсы и туфли на мягкой подошве. Он нажал на кнопку транспортера, проверяя его работу, и выпустил приводной кабель.

Алехандро первым заметил парашюты. Медленно, бесшумно и грациозно плыли они по небу, устремившись к лужайке. «Вот они!» – крикнул он, направив на них антенну приемного устройства.

Юдит, невольно охнув, подбежала, встала рядом с ним и тоже принялась «целиться» в парашюты антенной приемного устройства. Алехандро и Юдит видели, как парашюты, приближаясь к ним, увеличиваются в размерах. Один за другим они приплывали сюда, зависали над верхушками деревьев, а затем опавшие купола складывались по швам, а рюкзаки с грузом опускались в невысокую траву. Один из парашютов чуть было не застрял в ветвях, но затем все же выпутался из них – с треском, прозвучавшим в здешней тишине подобием ружейного выстрела.

– Кабель, – приказала Алехандро Юдит.

Алехандро бросился назад, к вертолету. Пилот передал ему пару рабочих перчаток, Алехандро сразу же надел их. Взявшись за конец кабеля, он побежал с ним к ближайшему рюкзаку и, отведя его «крылья», закрепил кабель скрепой и зажимом. Пропустил стальной трос и прикрепил его с другой стороны компрессорным зажимом, который подала ему Юдит. После этого он повернулся лицом к пилоту и дал отмашку, а тот нажал у дверцы соответствующую кнопку. Кабель начал сматываться назад, таща рюкзак по траве, пока тот не оказался поднят на борт вертолета. Пилот снял компрессорный зажим, вернул кабель, а рюкзак затолкал в заднюю часть вертолета. Еще тридцать три минуты ушло на то, чтобы аналогичным образом поднять на борт остальные девять рюкзаков. Покончив с этим, Алехандро принялся подбирать с земли парашюты.

– Брось их к черту, – распорядилась Юдит.

– Мы не можем оставить здесь это оборудование, – проорал он в ответ, стараясь перекрыть шум разогреваемого мотора и начавших раскручиваться винтов.

– Быстро на борт!

Но он не собирался уступать ей.

– Я не оставлю здесь это оборудование. Ты что, рехнулась? Ведь такая дрянь на ветвях не растет.

Она подбежала к нему, крича на бегу:

– Ты что, считаешь, что все остальные здесь круглые идиоты? Важен товар, а вовсе не эта дрянь. Так что изволь поторопиться. На борт!

Он забрался в вертолет. Юдит все еще стояла на траве. Выждав, пока он не окажется внутри, она достала из сумки переносной радиопередатчик и, повернувшись к нему спиной, чтобы он ничего не смог прочесть по ее губам, передала какое-то сообщение.

Вертолет взлетел с лужайки, оставив парашюты в траве. Их белый шелк едва заметно колыхался под порывами ночного ветра. И вновь Алехандро поневоле задумался над тем, какое именно место занимала Юдит в структуре синдиката. Когда вертолет миновал гряду низких гор, Алехандро заметил внизу нечто, напоминающее силуэтом грузовик. И этот грузовик, с включенными сигнальными огнями, стоял как раз на той лужайке, с которой они только что поднялись в воздух. «Выходит, – подумал он, – они и об „уборке мусора“ позаботились». И тут же его охватили волнение и тревога: а что, если они обнаружат передатчики, спрятанные в рюкзаках? Но в конце концов он решил, что этот риск минимален, и вновь принялся размышлять о Юдит. Сейчас она стояла в передней части вертолета, рядом с пилотом, при слабом освещении навигационных огней, рассматривая нечто вроде карты или схемы. Когда она повернулась к пилоту и что-то сказала ему, медальон вновь на миг выскользнул у нее из-под блузки. На него упал луч света, и Алехандро успел отчетливо увидеть его.

Когда она вернулась к Алехандро и уселась с ним рядом в кресло, он повернулся к ней и в самое ухо, чтобы она смогла услышать его в царящем здесь невероятном шуме, сказал, указывая на медальон:

– Кажется, мне откуда-то знаком этот профиль.

Поглядев на него во тьме, Юдит ответила:

– Едва ли. Она жила в Египте и умерла давным-давно. Но, можешь считать, она послужила нам талисманом.

– Все наши люди наготове? – спросил Романо у Сивера.

– Да, каждый на своем посту. – В голосе Сивера звучала куда большая уверенность, чем та, которую он испытывал на самом деле. Вынув изо рта свою всегдашнюю короткую сигару, он вгляделся в фосфоресцирующую схему района оперативных действий, с нанесенными на ней горизонтальными и вертикальными линиями, размещенную над большой консолью в коммуникативном центре отдела специальных операций. Между линиями там и тут мигали огоньки. Указав на них сигарой, Сивер пояснил: – Каждый огонек представляет собой один из наших мобильных отрядов. На схеме находятся пять основных районов Нью-Йорка, а также графства Нассау, Вучестер и Саффолк. Охвачена также часть территории Нью-Джерси по дуге от Байонны до Форт-Ли. Как только рюкзаки с наркотиками окажутся на этой территории, наша электроника сработает, и мы, окружив группу доставки с трех сторон, сумеем проследить ее путь до пункта назначения.

Романо с тревогой в голосе спросил:

– А если они изымут наркотики из рюкзаков с «жучками»?

– Тогда мобильные отряды выследят их по «встроенным» диодам.

Но тревога не оставляла Романо. Операция была беспрецедентной; ни в одном учебнике ни о чем подобном даже не упоминалось.

– Ну, если предположить, что они повезут наркотики в какой-нибудь пункт за пределами этой схемы, скажем, в Филадельфию, и выгрузят их там?

– Я бы поставил на то, что они так не поступят.

Романо продолжал упорствовать:

– А если все-таки?

– Тогда мы проиграли.

Поглядев на своих подчиненных, столпившихся у схемы, Бандюга Джой с досадой воскликнул:

– Черт побери! У кого-нибудь найдется закурить?

Вертолет спокойно зашел на посадку там же, откуда вылетел, – на взлетно-посадочной площадке в Ист-Сайде. За последние двадцать минут двое находящихся на борту пассажиров не обменялись ни единым словом.

Наконец Юдит посмотрела на Алехандро и не без участия спросила:

– Устал?

– Немного, – ответил он.

Она улыбнулась:

– Тебе, амиго, пора привыкать к сверхурочной работе.

Вертолет наконец приземлился.

– Разгрузку будем производить здесь? – спросил он, сам не веря в то, что наркодельцы решатся на такое в столь оживленном месте.

– А это уж нас с тобой не касается, – ответила Юдит, встав с места и направившись к выходу.

Они вышли из вертолета, подошли к дожидающемуся их седану и сели на заднее сиденье. Алехандро узнал в водителе одного из подручных Чи-Чи Моралеса. Оглянувшись назад, он увидел, что к единственной дверце вертолета подъехал черный фургон.

– Знаешь, – сказал Алехандро. – На мой взгляд, с таким же успехом это можно было проделать и на Таймс-сквер.

Юдит окинула его холодным взглядом.

– Ты не сечешь. Чем с большей наглостью себя ведешь, тем меньшие подозрения вызываешь. Если кто-нибудь поинтересуется, чем мы занимаемся, ему скажут, что идет разгрузка мешков с компьютерными распечатками. – Отвернувшись от него и уставившись в окно, она поинтересовалась: – Куда тебя теперь подбросить?

– Домой. Хочу забраться под одеяло и отоспаться.

Она положила руку ему на бедро:

– Я не прочь составить тебе компанию.

– Вряд ли это удачная мысль, – ответил он, отворачиваясь от нее.

Черный фургон без окон выехал со взлетно-посадочной вертолетной площадки на Шестьдесят шестой улице и свернул на север, в сторону Йорк-авеню. Над ним бесшумно скользил поезд канатной дороги, совершая регулярный рейс с острова Франклина Делано Рузвельта к конечному пункту на Второй авеню.

Едва заметно начало светать.

На Шестьдесят третьей улице фургон резко повернул вправо, к южной подъездной дороге на Франклин Делано Рузвельт-Драйв. Десять рюкзаков, набитых пакетами с «золотом Клеопатры», лежали в глубине кузова; их охраняли трое гангстеров – двое с мини-автоматами «узи» и третий – с гранатометом «лау». За рулем сидел широкоплечий толстогубый мужик, короткий конский хвостик его волос был стянут резинкой. В левом ухе у него поблескивала бриллиантовая серьга.

Жасмин, барменша-китаянка из «Энвиромана», с желтой ленточкой в длинной косице, сидела рядом с шофером. На ней были бежевые слаксы и бежевая шелковая рубашка, расписанная картинками морской фауны. Сумочка от Келли с бежево-золотистой ручкой лежала у нее на коленях. В сумочке, так, чтобы можно было мгновенно пустить его в ход, лежал девятимиллиметровый автоматический пистолет «смит-и-вессон».

Разбросанные по всему городу мобильные платформы слежения, замаскированные под коммерческие и увеселительные транспортные средства, улавливали сигналы, излучаемые передатчиками, спрятанными в швах на внутренней стороне рюкзаков с наркотиками.

В мобильной платформе слежения номер 1 – выпотрошенном изнутри фургоне – укрытая со всех сторон пустыми ящиками из-под содовой детектив Кэти Херер сидела у зафиксированной на полу контрольной консоли, с наушниками на белокурой головке, и принимала сигналы мобильных отрядов, преследующих черный фургон.

«Платформа номер 1 – всем мобильным отрядам, – набрала она на компьютере. – „Люцифер“ продвигается на юг по Франклин Делано Рузвельт-Драйв. Под углом в три и пять прикрыть выход через Боулин-Грин на случай, если „Люцифер“ попробует оторваться от нас».

Глядя на фосфоресцирующую схему в центре коммуникаций отдела специальных операций, Бандюга Джой подмигнул своему помощнику Сиверу:

– Судя по всему, удача начинает нам улыбаться.

– Да, может быть, – улыбнувшись уголком рта, ответил Сивер; он осознавал, что Чилиец по-прежнему находится в смертельной опасности.

Романо, поднявшись из кресла, поглядел Сиверу прямо в глаза, потом подошел к окну. Сивер понял намек и последовал за начальником.

Глядя на пустой школьный двор с баскетбольными кольцами, Бандюга Джой сказал:

– Они сейчас ввезли в страну кучу героина. Полагаю, нам надо наложить на него лапу. – Подтянув брюки, он добавил: – Полагаю, на этот раз мы разобьем их в пух и прах, как команда высшей лиги – команду из низшей.

– Если мы так поступим, то к нам в руки попадут одна партия героина и несколько «шестерок», но при этом мы рискуем оборвать нить, ведущую к руководству синдиката.

– Да брось! – возразил Романо. – Писсаро – не «шестерка». И мы можем обвинить Чи-Чи Моралеса в соучастии. Преступный импорт наркотиков – звучит совсем недурно!

– Чилиец далеко не убежден в том, что Чи-Чи – глава всей организации. – Сивер достал коробку сигар, вынул из нее очередную штуку. – Мне бы хотелось и впрямь изловить эту самую Клеопатру. Именно она отдала приказ о ликвидации трех внедренных агентов.

Романо перевел разговор на более всего волнующую его тему.

– Если мы не захватим груз, а им каким-нибудь образом удастся выскользнуть из сети электронного слежения, у нас могут возникнуть серьезные проблемы с начальством.

– Какой еще груз? – спросил Сивер, раскуривая сигару и глядя на шефа сквозь облако табачного дыма.