Текст книги "Месть Клеопатры"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Вильям Дж. Каунитц
«Месть Клеопатры»

Моим внукам, Джошуа и Мэтью

Глава 1

«Д у хи» прибыли рано. Первые двое вышли из такси у отеля «Савой» на Парк-авеню в Манхэттене. На часах было без малого десять утра. «Духи» спокойно проследовали через холл к лифту. Они выдавали себя за бизнесменов, поэтому оделись, как подобает душным нью-йоркским летом, в легкие костюмы. В руках у них были кейсы от Луи Вьюттона, а на запястьях – часы с массивными золотыми браслетами.

Поднявшись на одиннадцатый этаж, они прошли по коридору к 1101-му номеру. Один из них вложил пластиковый ключ в прорезь над дверной ручкой и, выждав, пока не загорится лампочка, открыл дверь. Они прошли в номер. Через пятнадцать минут прибыли еще четверо хорошо одетых «духов» с кожаными дорожными сумками в руках. Они осторожно постучались в дверь 1103-го номера.

Вскоре после этого пожилая дородная женщина-«дух» с коротко стриженными седыми волосами, одетая в униформу горничной, появилась на одиннадцатом этаже, катя перед собою тележку с постельным бельем и полотенцами. Она остановилась у 1102-го номера и постучалась. Не получив ответа, она постучалась еще раз. Ответа по-прежнему не было, поэтому она отперла дверь собственным пластиковым ключом. И вошла в номер. Постоялец, проживавший в этом номере, должен был успеть к десятичасовому авиарейсу на Лос-Анджелес и, соответственно, отбыть в восемь утра. Ей надо было убедиться в том, что он и впрямь убыл. Войдя в номер, она окликнула из прихожей: «Эй, есть тут кто-нибудь? Это администрация».

Из небольшой прихожей путь лежал в просторную гостиную, из окна которой открывалась вертикальная – сверху вниз – панорама города во всей его архитектурной эклектике: новые велико-лепные здания соседствовали со старыми, приземистыми и довольно жалкими. Женщина-«дух» первым делом прошла в ванную и собрала с полу брошенные там грязные полотенца, а затем снова поспешила в коридор и затолкала полотенца в отделение тележки для грязного белья. Из другого отделения она достала стопку чистых банных простыней и, вернувшись в номер, закрыла за собой дверь, нажав для верности коленом, затем положила полотенца на диван, стоящий у стены, отделяющей гостиную от спальни соседнего 1103-го номера. Взобравшись на стопку банных простыней, она сняла со стены восемнадцатидюймовую картину – копию работы неизвестного художника, на которой был изображен пастух, пасущий стадо на склоне холма, и поставила ее на пол, прислонив к спинке дивана. Затем взяла другую, идентичную первой, картину, которую принесла с собой, и повесила на место прежней. Отойдя чуть в сторону, убедилась в том, что картина висит ровно и выглядит вполне естественно. Подняв с полу первую картину, она завернула ее в грязное белье, снятое с кровати в спальне, отнесла в служебную тележку и, взяв комплект чистого белья, снова застелила кровать.

«Духи», находящиеся в 1101-м номере, тем временем распаковывали свое далеко не бизнесменское оборудование в спальне, соседствующей со спальней 1102-го номера. На постель рядышком легли два автомата «узи». Тот из «духов», что был меньше ростом, раскрыл второй кейс, прислонил крышку к стене и нажал на кнопку возле чемоданного замка. В кейсе загорелся плоский телеэкран и возникло цветное изображение горничной, меняющей белье в спальне соседнего номера. Другой «дух», роясь в своем кейсе, проверял подслушивающее и записывающее устройство. Неписаный закон гласит: если подсматриваешь и подслушиваешь, то позаботься, чтобы, как минимум, одно из двух у тебя получилось.

В 1103-м номере другие «духи» открыли свои дорожные сумки и извлекли оттуда автоматический пистолет с глушителем и три двуствольных помповых ружья. Старший из них – мужчина с нечесаными и немытыми белокурыми волосами – набрал на своем радиотелефоне какой-то номер и спросил:

– У вас все готово?

– Да. А у вас?

– У нас тоже. Пока!

Прервав связь, он бросил взгляд на экран подсматривающего устройства – как раз вовремя, чтобы увидеть, как горничная с удовлетворенной и несколько страшноватой усмешкой на устах выходит из гостиной соседнего номера. Ухмыльнулся и «дух», подумав при этом: «С этим дерьмом покончено». Набрав другой номер, низким, напряженным голосом он отдал по радиотелефону команду:

– Доставляйте «капусту».

Черный «линкольн», сделав правый поворот с Шестьдесят третьей улицы, въехал на стоянку перед отелем «Савой». Из машины вышли трое крепких парней в дорогих спортивных костюмах. Один из них открыл багажник, а другой махнул швейцару, чтобы им подали багажную тележку.

Широкоплечий мужчина в белой мексиканской рубахе навыпуск с вышивкой на груди, сидевший рядом с водителем, вышел из машины, крепко держа в руках нейлоновую дорожную сумку. Вместе со своими спутниками он наблюдал, как носильщик извлек из багажника и погрузил на тележку четыре чемодана.

Семь минут спустя все четверо поднялись на лифте на одиннадцатый этаж и проследовали за своим багажом к 1122-му номеру. Здесь человек с нейлоновой сумкой протянул носильщику пятерку и внушительным тоном сказал:

– Дальше мы справимся сами.

Уже в номере он достал радиотелефон, набрал соответствующие цифры и сказал:

– «Капуста» доставлена.

В тот же погожий июньский день, в полчетвертого, внедренные в преступную среду детективы Вито Дилео и Джерри Леви вошли в 1102-й номер «Савоя». Оба были смуглые, среднего роста, оба с курчавыми черными волосами, правда, Леви уже начинал лысеть. Леви был чисто выбрит, но синеватый оттенок его смуглых щек свидетельствовал о том, что бриться ему приходится дважды в день. Несколько коротких черных волосинок осело на вороте его легкой хлопчатобумажной рубашки. Его длинное узкое лицо было несколько аскетично, напоминая те, что писал Эль Греко; большие черные глаза только подчеркивали это сходство. Оба выросли на улицах Манхэттена – Дилео на Мулберри-стрит в Малой Италии, а Леви – в небольшой еврейской общине, осевшей в окрестностях Честер-стрит. Леви свободно владел испанским и так называемым ладино – еврейско-испанским жаргоном западноевропейских евреев-сефардов, тогда как Дилео умел изъясняться на нескольких диалектах итальянского. У него было открытое приветливое лицо – лицо человека, готового и пошутить, и первым посмеяться собственной шутке.

Последние восемь месяцев они пытались внедриться в разветвленную структуру наркосиндиката, участники которого десять месяцев назад разоблачили и убили предшествующую подсадную утку. Убитого детектива звали Тони Ферми; он, как и Леви, был из евреев-сефардов. Дилео и Леви выдавали себя за крупных дельцов наркобизнеса, представляющих интересы разветвленной сети, действующей в Бруклине, в Куинсе и на Стэйтен-Айленде.

Помимо белой хлопчатобумажной рубашки на Леви были коричневая спортивная куртка и бежевые брюки с подтяжками. Дилео носил серый летний костюм и голубую рубашку на пуговках с открытым воротом. У обоих сзади, под ремнем, жались автоматические пистолеты «Беретта-380».

Дилео подошел к картине над диваном, поднял в знак восхищения большой палец и произнес:

– Ну что, умник, прием?

Один из засевших в 1103-м номере «духов» трижды постучал по стене.

Леви полез в левый нагрудный карман куртки и извлек оттуда предмет, похожий на пластиковую авторучку. Держа прибор прямо перед собой, он произнес:

– Раз, два, три, четыре, морячок уже в эфире. Все ли вы, «духи», меня слышите?

В ответ через стенку застучали и в гостиной, и в спальне.

– Касса обустроена? – спросил Леви.

Раздался новый стук в стену.

Тщательно оглядев невинную и дешевую с виду «авторучку», Леви сказал Дилео:

– Удивительные все же умельцы у нас в техническом отделе. Прошли времена, когда агенту приходилось звать на помощь, постукивая полицейской дубинкой по асфальту.

Он спрятал «авторучку» в карман.

Дилео подошел к окну и полюбовался нью-йоркской панорамой в дымке на редкость жаркого для июня дня.

– Люблю я этот город.

Леви плюхнулся на диван. Взяв в руку прибор дистанционного управления и включив телевизор, он сказал:

– Надеюсь, что сегодня все и закончится. Через две недели бар-мицва [1]1
  Бар-мицва – в иудаизме праздник в честь тринадцатилетия мальчика, когда он «обретает ответственность перед Богом». (Примеч. ред.)


[Закрыть]Давида. Мне бы не хотелось упустить его, валандаясь со здешними бандитами. Надо же и семье уделять внимание.

Переключая каналы, он взглянул на Дилео и внезапно расхохотался.

– Что это тебя вдруг развеселило?

– Предвкушаю удовольствие от твоего присутствия на бар-мицве. Ведь тебе придется надеть ермолку.

– Поцелуй меня в зад! Не забывай, что ты наполовину пуэрториканец.

Леви дошел до гостиничного кабельного канала.

– «Море любви».

– Я его видел. Какое сегодня число?

– Тринадцатое.

– Хорошо, что мы с тобой люди не суеверные.

В пять часов хорошо одетый мужчина с новенькой черной кожаной сумкой от Глэдстона вошел в гриль-ресторан отеля «Савой» и попросил столик в зале для некурящих, причем непременно с видом на Парк-авеню. Десятка порхнула в воздухе и самым волшебным образом исчезла в многоопытной руке метрдотеля, и он препроводил посетителя в столику с табличкой «Заказан» у окна. Гость позволил метрдотелю раздобыть для него кресло, уселся и задвинул сумку под стол.

Две дамы в строгих, но явно дорогих костюмах пили чай с пирожными и непринужденно болтали за одним из соседних столиков. Одна из них была соломенной блондинкой, другая – яркой, не без налета «роковой дамы», брюнеткой. Одна из них, весело рассмеявшись какой-то шутке подруги, поднесла салфетку к губам и, вытирая рот, прошептала в микрофон, спрятанный у нее в правом рукаве: «Он только что прибыл».

Мужчине с сумкой от Глэдстона со своего места был виден весь ресторан и, кроме того, главный вход в гостиницу. Нервно постукивая ногой по спрятанной под столом сумке, он изучал меню. Официант в накрахмаленной белой куртке подошел к нему и осведомился:

– Вы уже выбрали, сэр?

– Да. Салат из листьев цикория, морской капусты и латука с лимонной приправой и дуврскую камбалу.

– Что будете пить, сэр?

– Воду.

Как только официант повернулся к нему спиной, посетитель заглянул под пиджак и убедился, что «жучок» включен. Переведя взгляд в окно, он как раз успел заметить, как красивая женщина, полуобернувшись к нему, усаживается на заднее сиденье такси, и полюбовался ее ногами. Ему нравилось это время года: женщины носят такие короткие юбки, что считай их нет вовсе.

Через семнадцать минут из такси перед отелем вышли двое строго одетых мужчин и остановились под козырьком подъезда, озираясь по сторонам с беспечным видом, как будто им было здесь назначено свидание. Один из них – коренастый, с приплюснутым носом и маленькими ушами, плотно прижатыми к голове. Другой – выше шести футов росту и сложен как профессиональный баскетболист. Коренастый заглянул через окно в ресторан и увидел посетителя-вегетарианца. Глаза их на мгновение встретились, и сразу же после этого двое, стоявшие под козырьком, прошли в гостиницу и поднялись на лифте на одиннадцатый этаж.

Дилео и Леви томились у себя в номере, почти не разговаривая и не обращая внимания на включенный телевизор. Они пребывали в состоянии лихорадки, неизменно присущей всем внедренным агентам: тревога за успех предстоящей операции и нетерпение из-за ее оттяжки. В такие минуты внедренный агент старается расслабиться и сберечь энергию, размышляя на отвлеченные темы, вроде стрижки газона, или похода всем семейством за покупками, или субботнего посещения с женой вечернего сеанса кино. Словом, размышляет обо всем, кроме мнимых сделок с бандитами по поводу килограммов кокаина.

Леви посмотрел на часы:

– Пять двадцать. Они должны были прибыть в пять.

– Торговцы всегда опаздывают, ты прекрасно это знаешь. – Дилео поднялся с дивана. – Пойду отолью.

Через пару минут в дверь трижды, с паузами между ударами, постучали. Леви вскочил с дивана, кровь заиграла у него в жилах. Заложив руку за спину, он извлек из-под ремня «беретту» и подошел к двери.

– Кто там?

– Это мы, Рамон и Конрадо.

Поглядев в «глазок», Леви увидел крупным планом лица торговцев наркотиками. Конрадо, коренастый, с приплюснутым носом и с явной примесью индейской крови, вошел в номер первым и остановился в передней, осматривая оттуда пространство гостиной. Высоченный Рамон, следовавший за ним, закрыл и запер за собой дверь. В его бесшумных движениях проглядывало ленивое изящество.

На ходу застегивая «молнию» на брюках, в гостиную вернулся Дилео. Увидев прибывших «гостей» сказал:

– Ага, вот и вы. Наконец-то. – Подойдя поближе и обняв Конрадо за плечи, он добавил: – Рад повидаться с тобою, амиго.

Конрадо холодно глянул на внедренного агента:

– Не люблю гостиничных номеров. Здесь ничего не стоит установить «жучок».

– Послушай, амиго, если тебе тут не нравится, давай разбежимся. Можно перенести встречу в другое место. В следующий раз встретимся «на природе», а где именно – решай сам.

С этими словами Дилео подошел к телевизору и выключил его.

Рамон внезапно заинтересовался системой кондиционирования воздуха, установленной в номере. Его жестокое лицо, обезображенное шрамом на щеке и подбородке, теперь было повернуто к Дилео. Скрестив руки на груди, он низким, хриплым голосом проговорил:

– От тебя можно ждать чего угодно.

Дилео состроил обиженную гримасу и, указав пальцем на дверь, сказал:

– По мне, так можешь сваливать, амиго. У нас сделка на шесть миллионов. И если ты мне не доверяешь… катись к черту! Мы раздобудем товар где-нибудь еще.

Конрадо, изобразив изумление, взглянул в холодные серые глаза Рамона и сказал:

– Мой друг иногда проявляет чрезмерную подозрительность.

Леви улыбнулся:

– В нашем деле без этого нельзя.

Конрадо опустил свою сумку на письменный стол, стоящий в дальнем углу гостиной.

– Хочу убедиться, что вы усвоили наши условия. Мы позволяем вам торговать нашим товаром с заранее обговоренной наценкой, изменению она не подлежит. Вы не имеете права ухудшать качество товара. В обмен на это мы гарантируем своевременную поставку и защиту территории, где вы будете торговать, от посягательств других сбытчиков.

Тут вмешался Рамон:

– Вы обязаны использовать только наши упаковки, те, на которых имеется наша торговая марка. При заочных сделках вы кладете деньги на депозит и увеличиваете тем самым свою прибыль. – Расхаживая по комнате, он шарил пальцами по стенам, в надежде обнаружить спрятанные микрофоны. – Как условились, цена – сто шестьдесят тысяч за килограмм, минимальная партия для первого раза – десять кэгэ, оплата наличными. Если дело у нас с вами заладится и мы получше узнаем друг друга, можно будет поговорить о кредите. – Бросив взгляд на висящую над диваном картину, он добавил: – Вопросы имеются?

Агенты потрясли головами.

– Тогда займемся делом. Деньги у вас при себе, не так ли?

– Да, – ответил Дилео. – Но сначала мы хотели бы попробовать.

– Сначала деньги, – сказал Конрадо.

Дилео в нерешительности посмотрел на напарника. Леви подошел к двери, отпер ее, открыл и, отвесив торговцам шутливый поклон, поманил их за собою. Конрадо забрал свою сумку с письменного стола, и все вместе они вышли из номера.

Дилео дважды постучал в дверь 1102-го номера, сосчитал до пяти, затем постучал еще дважды. Дверь распахнулась, и за ней показалось неулыбчивое лицо мужчины в белой рубахе навыпуск. Пистолет с глушителем уткнулся в жестокое лицо Рамона.

Сбытчики волей-неволей вошли в номер, встреченные суровыми взглядами и еще более суровыми звуками передергиваемых затворов. Два чемодана стояли на письменном столе в гостиной, два других – на полу. Сбытчики подошли к ним и открыли те два, что стояли на столе. Конрадо ласковым жестом скользнул по туго упакованным стопкам банкнотов. Потом перевел взгляд на суровые лица «духов» с двуствольными помповыми ружьями в руках, ухмыльнулся и сказал:

– Расслабьтесь, парни.

Рамон расстегнул одно из отделений своей сумки и извлек оттуда электронный счетчик денег и похожий на авторучку с фонариком прибор «черный свет», распознающий фальшивые купюры. В произвольном порядке извлекая купюры из разных стопок, он принялся проверять их «черным светом». Делая вид, будто он уязвлен, Леви воскликнул:

– Неужели в мире не существует больше доверия?

– Нет, – огрызнулся Рамон, не отвлекаясь от своего занятия. Конрадо тоже полез в чемодан, вытащил пачку купюр и начал пропускать ее через счетчик. Глядя на то, как скользят деньги, заглатываемые и выбрасываемые обратно чуть жужжащим электронным прибором, Дилео осведомился:

– А не послать ли кого-нибудь за парочкой бутылок «Дом Периньон», чтобы отпраздновать сделку?

Не отводя взгляда от мигающих на щитке прибора красных цифр, Конрадо сказал:

– Мы еще не закончили. Кроме того, от «Дом Периньона» меня пучит.

Прошло еще девяносто долгих, насыщенных напряжением минут, и Конрадо наконец поднял глаза на подельника:

– Все верно.

Рамон, кивнув, извлек из сумки ручной прибор для опечатывания лентой и три мотка ленты разных цветов. Поглядел на ленты, решая, какую выбрать, выбрал оранжевую, вставил в прибор и начал опечатывать содержимое открытого чемодана, зашифровывая его цветом и стараясь избегать соприкосновения ленты с банкнотами. Покончив с этим, он достал маркировочный карандаш и пометил инициалами каждую из вертикальных и горизонтальных полос. То же самое он проделал и с тремя другими чемоданами. Покончив с этим, сбытчики вышли из помещения «кассы», оставив чемоданы на месте. Детективы последовали за ними.

Внизу, в гриль-ресторане, мужчина, заказавший замысловатый салат с лимонной приправой, потягивал кофе без кофеина. Но вот сигнальное устройство у него под пиджаком чуть слышно зазвенело. Он отодвинул чашку, выключил сигнал и попросил у официанта счет.

Две привлекательные женщины за соседним столиком все еще беседовали, коротая время за чаем. Одна из них полезла за чем-то в сумочку, висящую на спинке кресла. Открыв сумочку и спрятавшись за нею, она прошептала в спрятанный в рукаве микрофон: «Он собирается отчаливать».

Мужчина расплатился с официантом наличными, достал из-под стола сумку от Глэдстона и вышел из ресторана. Проходя по холлу, он остановился полюбоваться вазой с чудесными цветами, стоящей на столике эпохи Людовика XV, затем, увидев, что лифт свободен, вошел в кабину.

Рамон открыл дверь 1102-го номера, взял у прибывшего сумку от Глэдстона и передал ее Дилео. Агент перенес ее на кофейный столик, а сам уселся на диван под картину, на которой пастух пас безмятежное стадо на склоне дышащего покоем и миром холма.

Открыв сумку от Глэдстона, Дилео вынул из нее два килограмма белого порошкообразного вещества в запечатанных прозрачных пластиковых мешочках и положил мешочки на стол. Сумку он переставил на пол, а сам раскрыл свой кейс и поместил его на диване рядом. Он достал из кейса швейцарский армейский нож и контрольный прибор и распечатал один из мешков, сняв с него шестидюймовую контрольную ленту. Используя самое широкое лезвие складного ножа, он ввел его под пластиковую поверхность, а затем осторожно извлек, сохранив на лезвии небольшое количество порошка. Затем открыл мешок, понюхал, встряхнул, чтобы весь находящийся в нем порошок осел на дно, закрыл его и, воспользовавшись той же самой лентой, запечатал. Хрупкая стеклянная ампула, содержащая реактив, способный идентифицировать опиаты и героин, была надежно прикреплена на самом дне пластикового мешка. Кончиками большого и указательного пальцев Дилео раздавил ампулу, и реактив вошел в химический контакт с порошком. Чуть встряхнув мешок, он понаблюдал за тем, как поначалу бесцветная жидкость стремительно превращается в фиолетовую.

– Гип-гип-ура! – нараспев протянул Дилео.

Рамон и Конрадо ответили улыбками, выражавшими глубокое удовлетворение.

– Ну и каковы результаты? – осведомился Леви.

– Судя по всему, на восемьдесят пять процентов чистый, – ответил Дилео. Проверив аналогичным образом и остальные килограммовые мешки, он поднял глаза на сбытчиков. – Определенно качественный товар.

– Значит, по рукам, – сказал Конрадо.

– Да, – откликнулся Леви, но тут же поспешил добавить: – Но есть проблемка. Вы проверили и отмаркировали все наши деньги, а сами предъявили всего несколько килограммов. Нам надо проверить всю партию.

В злобной усмешке Конрадо оскалил рот, полный золотых зубов:

– Качество мы гарантируем.

Леви и Дилео с улыбкой переглянулись.

– Вы гарантируете? – начал Леви. – Позвольте сказать вам кое-что. Люди, интересы которых мы представляем, выставили в качестве гарантий… наши жизни. Поэтому нам надо проверить всю партию, иначе сделка не состоится.

Конрадо хотел было что-то возразить, но тут у него засигналило переговорное устройство. Он недоуменно пожал плечами, давая понять напарнику, что не понимает, в чем дело, поглядел на сообщение, вспыхнувшее на крошечном дисплее, и, достав свой радиотелефон и отойдя к окну, стал набирать какой-то номер.

– Ну, в чем дело?

Все его тело напряглось, когда он услышал ответ. Он стоял, повернувшись спиной к остальным, иначе они заметили бы, как у него отчаянно затряслись щеки.

– Да, сэр. Да, разумеется, Гектор, – сказал он и отключил связь. Он продолжал по-прежнему стоять у окна, глядя на панораму города и не произнося ни слова.

Дилео испытующе посмотрел на напарника. Кто такой этот Гектор? Что вообще означает этот непредвиденный звонок? Любые непредусмотренные события являются для внедренного агента дурным симптомом. И неудивительно, что у него начинают бегать мурашки. Конрадо наконец повернулся, взглянул на Леви и произнес:

– Мы повезем вас туда, где хранится товар.

На выходе из номера Леви посмотрел на картину, висящую над диваном, и покачал головой, давая понять, что у него нет ни малейшего представления по поводу смысла происходящего. Конрадо, подойдя к Рамону, что-то шепнул ему, а затем побежал вперед, открыл дверь, ведущую на лестницу, и объявил:

– Обойдемся без лифта.

На лестнице было тихо и холодно, стены и ступени – как в казарме, серого цвета, а перила – кроваво-красные, как кардинальская мантия.

– На какой нам этаж? – спросил Леви, не в силах преодолеть охватившую его дрожь. Может, взять да арестовать этих сбытчиков? Или послать их подальше? И кто такой этот Гектор? Кем бы он ни был, подумал Леви, но это наверняка важная шишка, иначе бы такой матерый убийца, как Конрадо, не называл его сэром. – Так на какой нам этаж? – повторил он.

– На пятый, – сказал Конрадо.

Они только что миновали площадку девятого этажа, когда за спиной у них беззвучно распахнулась дверь. На площадку молча вышел мужчина. Это был рослый испанец, одетый в превосходно сшитый коричневый шерстяной костюм. В его густых черных волосах серебрилась седая прядка, а темные глаза испытующе глядели из-под пышных бровей. Он был рябым, и это сильно портило его внешность. Руки в резиновых перчатках, а на правой руке еще был надет и коричневый бумажный пакет. Поглядев вниз, на живые мишени, он поднял руку с пакетом.

Дилео, почувствовав опасность, резко повернулся, увидел застывшего в угрожающей позе незнакомца и хотел было предупредить Леви. Но испанец выпалил в него из автоматического пистолета с глушителем, и град пуль 45-го калибра взорвался в груди у внедренного агента, убив его наповал. Тело Дилео рухнуло на ступени.

Судорожно потянувшись за спрятанной под ремень «береттой», Леви тоже повернулся, чтобы взглянуть в лицо опасности. И он уже сжимал в руке гладкую рукоятку пистолета, когда новый град пуль из автоматического пистолета с глушителем обрушился теперь уже на него, подбросив его в воздух и отшвырнув к стене, где он и застыл в сидячей позе в мгновенно образовавшейся вокруг него кровавой луже.

– Я не попаду на бар-мицву к Давиду, – сказал он и умер.

Скомканный бумажный пакет полетел вниз по лестнице. Побелев от волнения, сбытчики наблюдали за тем, как по лестнице к ним спускается убийца. Его невыразительный взгляд был исполнен, казалось, пугающего равнодушия.

Рамон поднял руки в знак капитуляции, увидев, что автоматический пистолет с глушителем теперь нацелен в него и в его напарника.

– Нам сказали, что с ними можно иметь дело, – жалобно простонал он.

– Они были ищейками, – прошептал Гектор и застрелил Рамона и Конрадо.