Текст книги "Месть Клеопатры"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Как дела?

– Отлично, – ответил Сивер. – Мне нужно попасть вниз.

– Разумеется, – отозвался человечек и, не сказав более ни слова, провел Сивера в коридор, в середине которого была массивная деревянная дверь.

Вытащив связку ключей, он нашел нужный, отпер дверь и вежливо пропустил Сивера вперед. Как только они вошли, человечек сразу же запер дверь изнутри. На стене были размещены черные камеры слежения. Человечек вновь нашел нужный ключ и вставил его в замок лифта. Дверца лифта отъехала в сторону; они вошли. Потолок у этого лифта был ненастоящим – металлическая решетка, за которой Сивер углядел блеск телеобъективов. Под их тяжестью дверца автоматически закрылась. На кнопках этого лифта – общим числом шесть – отсутствовало обозначение этажей. Да и не кнопки это были, а замочные скважины. В одну из них человечек вставил соответствующий ключ, и лифт опустился на четвертый подземный уровень.

Они вышли в напоминающее пещеру подземное помещение, из самого центра которого расходились по окружности семь туннелей. Вход в центральный отсек из лифта был прегражден стальной – от пола до потолка – дверью.

В стенах туннелей были высечены ниши, и в каждой из ниш находились золото в слитках и купюры различных достоинств. На глубине пяти этажей золото, некогда принадлежавшее правительствам и людям во многих странах мира, перемещалось с одного места на другое, повинуясь приливам и отливам коммерции, но не выходило никуда из этого здания. Миниатюрные камеры слежения были незаметно встроены в стену каждой из ниш, а также вдоль по туннелям. Электрические роботы-манипуляторы сновали по туннелям туда и сюда, сжимая в стальных пальцах слитки золота и пачки купюр.

У стальных ворот перед входом в Казну была выставлена стража – с полдюжины вооруженных охранников. Сивер предъявил удостоверение сержанту, который, изучив его, передал в свою очередь другому сержанту через прутья решетки, а этот, последний, исчез с ним в офисе слева от стальных ворот. Вскоре он вернулся, в руке у него было краткое жизнеописание и фотография Сивера.

Сличив фотографию с лицом человека по другую сторону ворот и уставившись в жизнеописание, сержант спросил у Сивера:

– Девичья фамилия матери?

– Слинглэнд.

– Девичья фамилия бабки с материнской стороны?

– Макговерн.

– Имя жены?

– Холост.

Сержант дал отмашку, разрешая отпереть ворота.

Один из охранников открыл серый металлический стенной бокс и принялся манипулировать рычагами. Стальные ворота отъехали в сторону, впуская Сивера с сопровождающим в центральное помещение. Они пошли по одному из туннелей и очутились перед стальной дверью без петель, возле которой на стене имелась хромированная пластинка с шифровым замком, миниатюрной видеокамерой и отрывным блокнотом для записей вручную.

Сивер набрал свой кодовый номер на шифровом замке и встал перед видеокамерой. В ней вспыхнул красный индикатор и записанный на пленку голос произнес с расстановкой:

– Разместите вашу правую руку на блокноте.

Сивер так и поступил, и стальная дверь открылась перед ним.

– Ладно. Дальше сами. Но будьте осторожны, – сказал человечек и удалился.

Помещение, в котором очутился Сивер, было битком набито электронным оборудованием самого загадочного вида и назначения. Он попал в одно из самых потайных здешних гнезд, так называемое ПХ, или Полицейское хранилище. Такая комната имелась в каждом из двадцати четырех окружных участков федеральной резервной системы; здесь деньги налогоплательщиков передавались сотрудникам спецслужб для финансирования операций, связанных с деятельностью внедренных агентов и превышающим финансовые возможности локальных отделений Службы.

Рэй Киннехэн, коренастый мужчина с грубым лицом, одетый в серые брюки и в черную рубаху с открытым воротом, дожидался Сивера в самом хранилище. Подойдя к нему и крепко пожав ему руку, Киннехэн сказал:

– Спасибо, Энди, что вам удалось устроить перевод моего племяша из этой вонючей конторы на Шестьдесят седьмой. Парню там уже осточертело. Сплошное старичье.

– А он настроился на волну девятнадцатилетних?

– Вот-вот. Это как раз по нему.

Киннехэн был офицером связи в федеральной резервной системе и отвечал за финансирование спецслужб на территории второго округа. Он повел Сивера по проходу вдоль двух рядов консолей, нашпигованных электроникой. На стене была огромная карта полушарий, на которой сигнальными лампочками были высвечены пункты вложения и расходования денег налогоплательщиков в той их части, которая проходила по второму округу.

В кабинете Киннехэна не было окон. В углу был повешен звездно-полосатый флаг США, а на письменном столе стояла фотография в рамке: сам Киннехэн, его жена, их шестеро сыновей, невестки и внуки. Семейство было снято под рождественской елочкой.

Усевшись в кресло, Киннехэн полез в боковой ящик стола и достал оттуда стопку формуляров, а затем перекинул их по столу Сиверу. Такие формуляры требовалось заполнить, чтобы получить доступ к внебюджетным правительственным фондам; на каждом из них стоял гриф «Совершенно секретно».

Сивер в свою очередь перекинул по столу список лицевых счетов, составленный для Алехандро парашютных дел мастером Хансеном.

– Перечисление на эти счета увязано с инстанциями.

И далее Сивер изложил подробности относительно того, как именно следует перечислять деньги.

Проглядев список, Киннехэн спросил:

– И сколько же в общей сложности?

– Триста пятьдесят тысяч с концами, и еще пара сотен – взаимообразно.

Киннехэн откинулся в кресле.

– На всегдашних условиях?

– Да. Дядюшке Сэму будет возвращен весь долг сполна плюс половина всех конфискованных денег.

– Заметано.

Сивер снял бумажную ленту с пачки формуляров и стал их разглядывать. На каждом из формуляров сверху, на видном месте, значилось, что любая преднамеренная неточность влечет за собой уголовную ответственность по законам США. На обратной стороне формуляра была напечатана выдержка из налогового законодательства, а также напоминание о том, что любая выплата наличными на сумму, превышающую десять тысяч долларов, должна быть зарегистрирована по форме 4787, за исключением случаев, предусмотренных пунктом «е» параграфа 4 Закона, дающим благословение законодателя на тайную передачу, равно как и отмывание федеральных денег в ходе секретных операций спецслужб и других налогоплательщиков на счета промышленников и производителей услуг, снабжающих спецслужбы необходимыми «орудиями производства» в тех случаях, когда подобные платежи производятся не через офшорные компании и с разрешения соответствующих ревизионных инстанций.

Наблюдая за тем, как Сивер заполняет формуляры, Киннехэн поинтересовался:

– Крупная операция?

– У нас мелких не бывает, Рэй, и вы это прекрасно знаете. Но на этот раз – да, дело и впрямь очень важное. В нем есть, как у нас выражаются, привкус личной заинтересованности.

Киннехэн принял у него заполненные формуляры, вновь сложил их аккуратной стопкой, затем спросил:

– Ну а двести тысяч вы прямо на себе унести собираетесь?

– Нет. Меня ведь могут ограбить.

Киннехэн рассмеялся:

– Ну а пушка на что?

– На пушку в руках у полицейского всем в этом городе давным-давно наплевать. На прошлой неделе двое полицейских несли патрульную службу в районе Семьдесят девятой. На углу Фултон-стрит и Ностранда, представьте себе, их окружила банда наркоманов, сунули им в лицо стволы, забрали у них пушки и бляхи и пообещали, что прикончат, если те еще хотя бы раз попадутся им на глаза.

Недоверчиво покачав головой, Киннехэн спросил:

– Ну и как же поступили полицейские?

– Вернулись в участок и подали прошение об отставке.

Сапфировый зал, расположенный на втором ярусе ресторана «Версаль», представлял собой кобальтово-синюю раззолоченную залу с изысканной стойкой вишневого дерева, с полами, устланными синими коврами, с высокими потолками и с неярким освещением.

Алехандро, в темно-синей хлопчатобумажной куртке поверх желтой рубашки для игры в поло и джинсах, вошел в искрящееся кобальтовой синевой помещение за пару минут до семи.

В баре было полно народу, все столики заняты, за исключением одного-единственного, к которому метрдотель и проводил Алехандро, едва тот прибыл. «Как раз я его и заказал заранее», – подумал он, наблюдая за тем, как метрдотель, закатив глаза, прячет в карман десятидолларовый банкнот. «Классное местечко для встречи», – подумал он далее, проходя в зарезервированную кабинку и уже подзывая взмахом руки официанта.

– «Джонни Блэк» с содовой.

Потягивая виски и осматриваясь по сторонам, Алехандро принялся гадать, кто из присутствующих занимается наркобизнесом и где здесь пристроены видеокамеры. Он решил, что в кабинке, которую для него зарезервировали, есть «жучок».

Ровно в полвосьмого у входа показался Роберто Барриос и, даже не подумав о том, чтобы поискать Алехандро у стойки, прошел прямо к нему в кабинку.

– Пошли отсюда, – бросил он.

Алехандро подозвал было официанта, чтобы уплатить по счету.

Почесав подбородок, Барриос сказал:

– Уже уплачено.

Черный седан с матовыми стеклами пасся на ближайшем от гостиницы углу. Хорошо одетый мужчина – кожа на лице туго натянута, скорее всего, после косметической операции, волосы выкрашены в черный цвет, а зубы сияют белизной – стоял на углу у дверей машины.

Барриос, обняв Алехандро за плечи, подтолкнул его к незнакомцу.

– Моя карточка, – сказал тот, вручая Алехандро визитную карточку.

На ней значилось: «Карлсен, Сромберг, Стассен и Пич, члены коллегии адвокатов».

Спрятав карточку в карман, Алехандро поинтересовался:

– Ну и?..

– Меня зовут Джон Куртни Карлсен, и я должен предупредить вас, что мои клиенты, господа Роберто Барриос и Гектор Писсаро, не намереваются вступать непосредственно ни в какие контакты криминального толка и что, если вы являетесь офицером полиции или агентом федеральных спецслужб, я настоятельно призываю вас прекратить противозаконную активность, затрагивающую интересы и личности моих клиентов. Я также предупреждаю вас, что в том случае, если мои клиенты являются объектом уголовного расследования, от вас требуется напомнить соответствующим лицам о поправке, внесенной в Билль о правах. Я предупреждаю вас далее…

Пока адвокат разглагольствовал, Алехандро приблизился к нему вплотную, стиснул зубы, нашарил рукой и расстегнул «молнию» на джинсах, залез в них, выудил член и начал мочиться на ногу Джону Куртни Карлсену.

– А-а-а! – заорал адвокат. Отшатнувшись от Алехандро, он привалился к машине. – Сукин сын!

Алехандро спрятал член, застегнул «молнию», поглядел на Барриоса.

– Давайте ближе к делу.

– Мне нравится твоя манера держаться. – Барриос открыл машину и, поглядев на адвоката, сказал: – Мы вам позвоним.

Но как только Алехандро следом за ним влез в машину, Барриос сразу же вышел из нее, захлопнул за собой дверцу и вернулся в гостиницу.

Гектор Писсаро, одетый в шикарный золотистого цвета костюм, сидел в углу на заднем сиденье, уставившись на Алехандро. Подавшись вперед, он постучал по стеклянной перегородке, отделяющей их от водителя. Машина тронулась с места, удачно вписавшись в поток автомобилей, спешащих по Парк-авеню.

Проседь в волосах у Писсаро напомнила Алехандро сугроб посреди угольно-черного вешнего поля. «Да, он слишком самонадеян, чтобы закрасить ее», – подумал Алехандро, на которого такая наглость произвела сильное впечатление.

Писсаро передал Алехандро пластиковую корзинку из прачечной, стоявшую перед тем на полу в машине.

– Раздевайся.

Алехандро посмотрел на оранжево-красную корзинку, на мгновение замер в нерешительности, затем начал раздеваться. Снимая каждый следующий предмет туалета, он тщательно складывал его, а затем опускал в корзинку.

Через пару минут он сказал:

– Готово.

Писсаро, перед этим глазевший в окошко, бросил беглый взгляд на Алехандро:

– Трусы тоже.

Алехандро стянул плавки и положил их в корзинку.

Писсаро нажал на кнопку, вмонтированную возле его сиденья, и разделительное стекло отъехало в сторону. Писсаро передал корзинку с одеждой Алехандро смуглому человеку, сидящему на переднем пассажирском сиденье.

После этого разделительное стекло вернулось на место.

Писсаро принялся осматривать тело Алехандро на предмет поисков передатчика.

– Повернись ко мне лицом и подними руки над головой.

Алехандро повиновался.

– Ляг и расставь ноги.

Алехандро повиновался.

Тщательно осмотрев все тело, Писсаро приказал:

– Задери яйца.

Алехандро сделал и это.

– Теперь перевернись.

Алехандро повиновался.

Обшарив его спину и убедившись в том, что там ничего не спрятано, Писсаро запустил пятерню ему в волосы, потом приказал:

– Встань на четвереньки и раздвинь жопу.

Алехандро кое-как встал на четвереньки, упершись лбом в подлокотник и раздвинул ягодицы.

Писсаро проинспектировал его и там. Не найдя передатчика, он сказал:

– Ладно, можешь сесть.

Алехандро перекатился на спину, сел. Писсаро подсел к нему вплотную, еще раз пробежал пальцами по его волосам, поелозил и в них, и за ушами, и под мочками ушей. Не найдя ничего и там, он достал с полки за сиденьем махровое полотенце и кинул его Алехандро.

– На случай, если ты из стыдливых.

Накинув полотенце на колени, Алехандро сказал:

– Ты, амиго, человек весьма предусмотрительный. Но не объяснишь ли ты мне, что означает вся эта история с адвокатом?

Писсаро подозрительно посмотрел на него:

– Если выяснится, что ты ищейка, все, что мы сделаем вместе и о чем договоримся друг с другом, не будет иметь доказательной силы в зале суда.

– Ты все продумал.

Писсаро откинулся на верхнюю подушку кресла.

– Расскажи мне о твоем дружке, о Франклине Пензере.

– А, об этом банкире? Я с ним едва знаком. Мы встретились в клубе. Ему понравилось мое пение. А он одна из самых крупных шишек в банке Роадтауна. Это на Британских Виргинских островах. Он тратит кучу денег и бабник он большой, это точно. Какое-то время назад я познакомил его с Чи-Чи. Мне кажется, они кое-что провернули на пару.

– А ты за него не поручился?

– Я ни за кого не ручаюсь, если не считать, конечно, меня самого. Откуда мне знать, не связан ли этот Пензер с полицией?

В машине работал кондиционер, Алехандро озяб, его начало слегка трясти.

Писсаро испытующе посмотрел на него:

– А откуда мне знать, не связан ли с полицией и ты сам?

На мгновение они замолчали, уставившись друг на друга.

Наконец Писсаро, отвернувшись и поглядев в окошко, прервал паузу:

– Твоя система доставки «Парапойнт» – интересная штуковина. Но откуда ты узнал про нее?

– Прочитал что-то такое в «Санди таймс». Не помню точно когда.

– Точнее говоря, в «Санди мэгэзин». 9 апреля 1989 года. Статья называется «Тайная война».

«Этот парень не промах», – подумал Алехандро. А вслух он произнес:

– Ты явно из тех, кто ценит точную информацию.

– В боливийской армии я служил в разведке и меня обучали истинные специалисты своего дела.

– Как же ты очутился в Нью-Йорке?

Оставив этот вопрос без ответа, Писсаро в свою очередь поинтересовался:

– Ну и как, по-твоему, можем мы использовать систему «Парапойнт»?

Алехандро еще раз пересказал ему все, что ранее поведал Барриосу, войдя в куда большие детали относительно сравнительно более высокой надежности данного метода.

– Манипулятор принимающего может одновременно управлять только пятью парашютами?

– Совершенно верно. Но я могу раздобыть вам сколько угодно манипуляторов. Сколько у вас героина, столько манипуляторов я и достану.

– А кто тебе сказал, что речь идет о героине, а не о кокаине?

– Барриос.

Стряхнув со штанины невидимую пушинку, Писсаро пробормотал:

– Вот как? В самом деле?

Он отвернулся к окошку. По лицу его было заметно, что он задумался – и выражение это было не из приятных. Затем Писсаро вновь повернулся к Алехандро:

– Значит, ты собираешься доставить столько систем, сколько нам может понадобиться?

– В конечном счете, да. У меня есть две системы, на которых можно будет провести испытания, и еще десять по первому моему сигналу поставит изготовитель.

– Процветающее предприятие, причем перспективное, не так ли? Но мне хотелось бы понять, каким образом тебе удалось наложить лапу на систему «Парапойнт».

– У меня есть один друг.

На лице у наркодельца появилась пренеприятная усмешка.

– Этот ответ не годится, амиго. Попробуй еще разок.

Алехандро состроил гримасу крайнего изумления.

– Мой друг – майор резервной системы ВВС. Он служит в конторе на Квартермастер, в терминале Буша, в Бруклине. Я спросил у него, доводилось ли ему слышать об этой системе, а он ответил, что такого добра у них навалом. Ну вот я и попросил у него одолжить мне парочку. Но обещал вернуть их обратно.

– Если тебе нужно вернуть их другу, каким образом ты собираешься использовать их в наших интересах?

Алехандро поплотней закутался в полотенце.

– Я отвез их к изготовителю парашютов на Лонг-Айленде. Он нюхает, и это влетает ему в копеечку. За наличные он готов изготовить мне десять штук.

– Наркоманы – плохие партнеры по бизнесу.

– Он даже не знает, кто я такой. По его мнению, меня зовут Э. Браун.

– А как называется компания?

– Завод точных инструментов.

– А деньги у тебя откуда?

– Чи-Чи подарил мне тридцать тысяч, кое-что есть у меня в загашнике, на аванс этого должно хватить.

– А где ты раздобудешь остальное?

Алехандро похлопал себя по плечам, чтобы согреться, сел прямее, наконец выдохнул:

– Хочу одолжить у Чи-Чи.

Писсаро с улыбкой посмотрел на него:

– У Чи-Чи?

– Да.

– Ты, должно быть, осознаешь, что у нас хватит денег на то, чтобы самим купить систему «Парапойнт».

– Может быть. Но вам все равно понадобятся парашютоукладчики. Это удлинит цепочку, сделает ее еще более уязвимой для Ведомства генерального прокурора и всей остальной оравы. – Он испытующе посмотрел на Писсаро. – И кроме того, я беру дешево. Если захотите купить сами, это выйдет вам куда дороже. А я вам и упакую, и распакую.

– А где это ты научился укладывать парашюты?

– Мой друг-майор научил меня.

Писсаро замолчал, еще раз обдумывая слова Алехандро. Затем неожиданно произнес:

– Мы заплатим тебе по три тысячи долларов за каждый парашют. Я хочу сказать, за каждую доставку, произведенную каждым парашютом.

– Мы с Барриосом сошлись на четырех процентах.

– У Роберто не было полномочий о чем-либо с тобой договариваться. И, к твоему сведению, мы никогда не ведем счет на проценты.

– Пять тысяч за парашют, – сказал Алехандро.

– Три пятьсот.

– Четыре пятьсот, и вы оплачиваете доставку всей системы на переупаковку.

– Четыре.

– Четыре пятьсот и издержки, – настаивал Алехандро.

– Договорились.

Писсаро нажал на кнопку в подлокотнике кресла, и разделительное стекло отъехало в сторону. Жестом он приказал пассажиру с переднего сиденья вернуть Алехандро корзинку с одеждой. Наблюдая за тем, как певец натягивает на себе плавки, Писсаро полюбопытствовал:

– А почему это майор ВВС идет на риск оказаться за решеткой, доставляя тебе такую секретную систему, как этот чертов «Парапойнт»?

Влезая в тугие джинсы, Алехандро ответил:

– Я ему нравлюсь. Очень нравлюсь.

Писсаро смерил его взглядом, в глазах у наркодельца сквозило явное недоверие.

Поймав его взгляд, Алехандро сказал:

– Послушай, амиго, деньги не пахнут.

Он вновь запустил руку в корзинку, извлек оттуда желтую рубашку для игры в поло и надел ее через голову.

– Имя и адрес твоего дружка?

– Джефф Скотт. Он живет на Корнелия-стрит в Гринвич-Виллидже.

Глядя на затемненное разделительное стекло, Писсаро с самым бесстрастным видом и самым бесстрастным тоном осведомился:

– А что, твои мать и сестра по-прежнему проживают в Зихуатанеджо?

Сердце сжалось в груди у Алехандро.

– А какое ко всему этому имеет отношение моя семья?

Писсаро и не подумал ответить на этот вопрос. Машина остановилась, и водитель, не сказав ни слова, открыл заднюю дверцу с той стороны, где сидел Алехандро. Контакт состоялся, поэтому продолжать разговор не имело смысла.

Гром грохотал в небе, когда Чи-Чи Моралес, выйдя из ресторана «Ла-Бандера» на углу Рузвельт-авеню и Шестьдесят шестой улицы на Джексон-Хайтс в Куинсе, устремился к только что вырулившему из-за угла черному седану.

Полюбовавшись на грозовое небо, Чи-Чи подумал, не означает ли нынешняя гроза благословения, ниспосланного ему великим богом Квецалькотале.

Один из его телохранителей, вышедший из «Ла-Бандеры» раньше, чем сам Моралес, поторопился к машине распахнуть дверцу перед могущественным наркобароном.

Чи-Чи уселся и посмотрел на уже сидящего в машине Писсаро.

– Договорились?

Писсаро нажал на кнопку в подлокотнике, и в салоне прозвучала магнитофонная запись его разговора с Алехандро. Когда кассета была дослушана до конца, Писсаро открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Чи-Чи предостерегающе поднес палец к губам.

Седан, за которым следовал микроавтобус с телохранителями, мчался по улицам Куинса. Глядя в окошко, Чи-Чи видел, как местные жители, главным образом промышленные рабочие, высыпая из своих домов, устремлялись в сумятицу, царящую на Лонг-Айленде. Обе машины проехали по Рузвельт-авеню, свернули на Скиллмен-авеню, там, где она переходит в Тридцать четвертую авеню, проехали мимо домов Равенсвуда и наконец, развернувшись на бульваре Вернона, оказались перед Рэйни-парком.

Наркоманы и мелкие торговцы наркотиками, давно облюбовавшие этот парк, услышав шум подъезжающих машин, с любопытством посмотрели в их сторону, но, увидев, как из микроавтобуса вываливается целая ватага устрашающего вида парней, почтительно покивали головами и сочли за лучшее удалиться. Один из телохранителей поспешил к седану, чтобы открыть дверцу. Наркобарон, в джинсах и в сандалиях на босу ногу, выбрался из машины. За ним следовал безупречно одетый глава его личной контрразведки.

Немногие из остававшихся еще в парке, при появлении Чи-Чи бросились врассыпную.

Чи-Чи и Писсаро направились к берегу. Волны с шумом ударялись о бетонированную набережную. Над городом уже сгущались сумерки, на мосту Куинсборо вспыхнули огни, высвечивая черные провода на фоне кроваво-красного закатного неба.

Писсаро, ухватившись за перила, посмотрел вниз на стелющийся над водой туман.

– А собственно говоря, для чего он нам понадобился, этот самый Алехандро?

Чи-Чи тоже ухватился за перила, но, в отличие от собеседника, посмотрел вверх – на неровную линию манхэттенских небоскребов.

– Потому что парашюты сэкономят нам кучу денег и помогут избежать массы неприятностей, и потому что все, что он рассказал тебе и Роберто относительно надежности такого способа доставки, – это сущая правда. Чем больше народу задействовано в цепочке, тем выше риск. – Он искоса посмотрел на Писсаро. – И обойдется нам это в жалкие гроши. Мой побратим и впрямь оказался изобретательным парнем. А нам нужны свежие идеи; пользуясь набившими оскомину методами, легко утратить осторожность.

Писсаро сунул руки в карманы брюк.

– Я еще не закончил его проверку.

– Он не ищейка. Я знаю его родных в Зихуатанеджо.

– Но его отец был гринго.

– Ну и что?

– Осторожность, Чи-Чи, никогда не помешает.

– Что верно, то верно. – В голосе у Чи-Чи впервые послышались нотки тревоги. – Проверь этого его друга из ВВС. Убедись, что он именно такой, каким расписывает его Алехандро.

Через дорогу от парка, перед одним из домов Равенсвуда, остановился бензовоз. Водитель вышел из кабины и подошел к газону около дома. Взял там шланг и вернулся с ним к бензовозу. Надев на шланг наконечник, подсоединил его к чему-то в своей машине, убедился в том, что все закреплено надежно. Затем подошел к кузову и нажал на кнопку автоматической подачи бензина. Счетчик заработал, показывая, сколько галлонов бензина уже набежало, хотя этот бензовоз не вез никакого бензина, кроме как в собственном баке.

Надпись на фургоне гласила: «Матараццо и сыновья». Умельцы из технического отдела нью-йоркского департамента полиции установили на днище гигантского овального бензобака металлическую платформу, с тем чтобы детективы, находящиеся в кузове и нацеливающие во все стороны сквозь невидимые постороннему глазу отверстия свои лазеры и видеокамеры, могли проделывать это в стоячем положении.

Лейтенант Сал Элиа, широкоплечий, на первый взгляд рыхловатый человек с бычьей Шеей, начальник разведывательного подразделения и тот самый ловкач, который первым увидел Алехандро в магазине автозапчастей Лопеса, стоял в дальнем конце платформы, рядом с кабиной водителя, глядя в телеобъектив на двоих мужчин на берегу. Через какое-то время он приказал помощникам:

– Навести лазеры на эту парочку.

Два детектива, находящиеся в псевдоцистерне с бензином, нацелили лазерные приборы на железные витые перила парапета. Лучи лазеров аккумулировались в точке, находящейся в непосредственной близости от рук и тел наркодельцов. Лазерные лучи затрепетали на перилах, улавливая вибрацию воздуха, возникающую в ходе разговора Моралеса и Писсаро. Эта вибрация обусловила изменение волны лазерных лучей, модулируя тем самым воспроизведение разговора на лазерном приемнике, расположенном на треноге внутри цистерны. Лазерный приемник передал модулированный луч на фотомультипликатор, который, в свою очередь, преобразовал его в серию электроимпульсов. Эти импульсы попали в амплификатор и в компьютеризованный демодулятор, которые отделили вибрацию от звучания, вычленив оригинальные голоса разговаривающих, озвучив их и одновременно начав записывать на кассету.

Писсаро, ухватившись за перила обеими руками, сделал несколько энергичных наклонов, искоса посмотрел на Чи-Чи и осведомился:

– Как нам доверять этому твоему дружку, если он путается с лидерами?

Чи-Чи нетерпеливо и даже отчасти раздраженно посмотрел на него, потом махнул рукой в сторону, где маячили телохранители.

– Думаешь, никому из них никогда не отсасывал мужик?

Писсаро ничего не ответил.

– Мне нужно, чтобы наш синдикат функционировал как герметическая конструкция. При возникновении любого рода проблем их надо устранять немедленно. И раз уж речь зашла о проблемах, что там насчет Роберто и его покойной подружки-наркоманки?

– Юдит проверила. Ее настоящее имя было Бонни Хэли, и она была осведомительницей Ведомства генерального прокурора.

Чи-Чи напрягся.

– Избавьтесь от Барриоса.

Писсаро бросил взгляд на другой берег реки.

– Нам понадобится самолет. Да и пилот тоже.

– У нас полно самолетов и уйма пилотов.

– Я не доверяю пилотам. Большинство из них – пьяницы-гринго без малейшего чувства собственного достоинства.

Чи-Чи нетерпеливо махнул рукой.

– Тогда заведи нового пилота. Кого-нибудь, кому можно было бы доверять.

– Я позабочусь об этом. Ну а как ты поступишь, если он и впрямь попросит у тебя в долг?

Моралес неторопливо улыбнулся:

– Я собираюсь одолжить ему деньги и стать тем самым его партнером.

Отбросив волосы со лба, Писсаро сказал:

– Нашим колумбийским друзьям может не понравиться, что мы начинаем действовать на свой страх и риск, оспаривая у них контроль над рынком героина. Нас могут и убить.

Алехандро прибыл домой из «Энвиромана» утром в пятницу, в пятом часу. Загоняя машину в подземный гараж, он почувствовал смутную тревогу. Чи-Чи не появился нынешней ночью в клубе, так что у Алехандро не было возможности попросить у него денег в долг; кроме того, он так и не сумел пока доложить Сиверу о беседе с Гектором Писсаро.

Загнав машину на ее постоянное место в гараже, Алехандро выключил зажигание и, потянувшись под сиденье, нажал на потайную кнопку, обесточивающую все системы, задействованные в автомобиле. Посмотрел вверх на поисковые камеры, охраняющие гараж, и пошел в сторону лифта. Увидев телефон-автомат у колонны возле лифта, полез в карман джинсов за четвертаком. Может быть, стоит рискнуть и выйти на молниеносный контакт с контролером, чтобы назначить финальное рандеву с Сивером. Он снял трубку, быстро огляделся по сторонам, но затем, передумав, положил трубку на место. И прошел к лифту, размышляя над тем, что он сам на месте Писсаро непременно поставил бы «жучок» на этот телефон, да и на любой другой телефон-автомат в ближайших окрестностях.

Дверь из гостиной на террасу в его квартире оставалась во время его отсутствия открытой, и сейчас в затемненной комнате приятно пахло дождем. Выйдя на террасу, Алехандро глубоко вздохнул, поглядел на остатки завтрака на столике и мысленно понадеялся на то, что женщина по имени Джоанна все же не будет думать о нем чересчур скверно. Собрав тарелки, он вынес их на кухню и помыл, после чего расставил в сушилке.

Вернувшись в гостиную, он закрыл дверь на террасу, задернул штору, выключил свет. После чего сел на диван. Стопки книг, которые он изучал, проводя исследование на тему об исторической Клеопатре, лежали на мраморной столешнице кофейного столика. Пробежав пальцами по корешкам книг, Алехандро подумал: «Царица Клеопатра, как бы ты поступила на моем месте?»

Он бросил взгляд на наручные часы: 5.22. Он встал, подошел к своей любительской выставке, взял изготовленное из раковины и бирюзы изображение головы ацтекского воина в шляпе с плюмажем, бляха на котором изображала, в свою очередь, бога войны, и прошел с этим предметом в спальню.

Из спальни он отправился в ванную, плотно прикрыл за собой дверь, сел на стульчак, пересчитал мелкие ракушки под левых ухом ацтекской головы, дошел до двенадцатой, повернул ее против часовой стрелки. Челюсть головы отвалилась – и оттуда в заранее подставленную руку выпал небольшой сверток, упакованный в пластиковый пакет. Снял со стойки банное полотенце, сложил его и заткнул им отверстие в унитазе, затем осторожно положил голову ацтекского воина на бок.

В пластиковом пакете помещался приемник-передатчик размером с записную книжку, но обладающий недюжинными возможностями, а также раздвижная спиральная антенна диаметром пятнадцать дюймов. Расставив антенну, он подключил ее к приемнику-передатчику. Когда он включил устройство, на панели зажегся слабый зеленый огонек. Он начал нашептывать донесение в микрофон. Он описал самым тщательным образом Гектора Писсаро, сообщил, что внешность последнего в точности соответствует описанию человека, вышедшего из гостиницы непосредственно после убийства Леви и Дилео. Далее он подробнейшим образом изложил содержание собственного разговора с Писсаро, добавив, что тот служил в разведке боливийской армии и, на взгляд Чилийца, занимает высокий пост в системе разведки и контрразведки синдиката «Клеопатра». Он предупредил Сивера о том, что банкиру из Роадтауна следует остерегаться встреч с незваными гостями. Наконец он упомянул и о завуалированной угрозе Писсаро расправиться с его собственной, Чилийца, семьей и потребовал у Сивера, чтобы тот не спускал с его матери и сестры глаз.

Вся его информация уложилась, однако же, в тридцать секунд. Он вновь поглядел на часы: 5.28. Оставалось две минуты до отведенного Чилийцу «окна» в эфире. Он встал, выключил свет и в ванной, затем, забравшись с ногами на стульчак, открыл окошко с дымчатым стеклом. Направив антенну на юго-восток, он подождал, пока секундная стрелка часов не оказалась ровно на пяти тридцати, а затем нажал красную кнопку на передней панели прибора, превратив все заранее записанное и зашифрованное тридцатисекундное сообщение в один импульс, длящийся менее секунды. Сигнал этот воспринял вращающийся далеко за пределами земной атмосферы спутник, обслуживающий специальные операции как ЦРУ, так и Ведомства генерального прокурора.