Текст книги "Месть Клеопатры"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Сивер вновь сунул короткую сигару в рот.

– Тогда это будет для них серьезным ударом.

Алехандро понял, что согласие на операцию им наконец получено.

«Историческая ассоциация» помещалась на девятом этаже серого здания на Дуэйн-стрит, поблизости от старого мясо-молочного городского рынка.

Пол и потолок здесь были выложены голубой звукопоглощающей плиткой, на полу лежал оранжевый ковер, в помещении не было окон. Икона Распятого Христа в золоченой рамке была украшена тремя бумажными розами. Двое мрачного вида мужиков, которым не мешало бы побриться, играли в домино за длинным кофейным столиком, со столешницей, имитирующей мрамор. Кряжистый тип со шрамом от правого уха до толстогубого рта листал «Ежеквартальник джентльмена» за письменным столом. Жирный коротышка сидел перед телевизором и, потирая руки, смотрел порноленту.

Дверь отсюда вела в большой добротно обставленный кабинет, в котором Гектор Писсаро, наркоделец с рябым лицом и с седой прядью в волосах, проводил большую часть дня, работая за письменным столом розового дерева, на котором лежала стопка коллективных фотографий за несколько лет школы ФБР. Установленный на конце стола компьютер хранил в банке данных копии «Городских анналов» – газеты нью-йоркских юристов, в которой публиковались сообщения обо всех назначениях, равно как и другая информация по тематике муниципальной службы, начиная со сведений о заключении контрактов и кончая отчетами о проведении дорожных работ. На другой кассете имелись имена всех сотрудников городских служб с указанием места работы и должности, в том числе и все кадры стационированного в городе отделения ФБР. Еще одна кассета содержала информацию обо всех муниципальных выплатах, равно как и о медицинском и социальном страховании в многочисленных страховых компаниях. Было также отдельное досье, содержащее специальные распоряжения по департаменту полиции, включая все назначения, повышения, переводы, отпуска, отставки, увольнения, командировки и больничные бюллетени. И смерти.

Большая часть сведений, накопленных «Исторической ассоциацией», была добыта сравнительно легко – из открытых источников. За получаемую здесь информацию Гектору Писсаро приходилось платить всего лишь по два грамма кокаина и по двести долларов в месяц. Доступ к закрытой полицейской информации обходился ему дороже – соответственно пять граммов и пятьсот долларов. В общем, сущие пустяки за столь высококачественные разведданные. Писсаро провел рукой по волосам и поглядел на стол, где лежала стопка журнала «Спринг-3100». Этот журнал издавался самим департаментом для служебного пользования. Он выбрал журнал, в котором была закладка, и раскрыл его на заложенном месте.

В номере журнала семилетней давности на странице 42 была помещена фотография группы захвата полиции Северного Бруклина, разгромившей к тому времени два склада, на которых хранились и распространялись наркотики, да и прочие предметы криминальной деятельности. На фотографии были деньги, оружие, многочисленные пакеты наркотиков, а надо всем этим высились участники группы захвата. В центре фотографии, обнявшись, стояли Дилео и Леви.

Писсаро не переставал удивляться тупости полицейского начальства, позволяющего своим сотрудникам фотографироваться для журнала, на который – хоть и был он для служебного пользования – свободно мог подписаться любой. Он пробежал по страницам, бегло просматривая улыбающиеся лица людей на пикнике или в лодке. «Идиоты», – пробормотал он, уже пересев к компьютеру, поставив кассету с кадровым составом силовых структур и набрав имя Алехандро Монэхен. Нет данных. Он обратился к списку отставников. Нет данных. Он обратился к картотеке медицинского страхования, он начал поиск всех Монэхенов, нанятых на службу в любое из ведомств города. И, нажав соответствующую кнопку, начал распечатку данных. Но тут сработало сигнальное устройство вызова, и Писсаро, не отводя глаз от монитора, достал радиотелефон.

Звонил Моралес. И он приступил к делу, не церемонясь.

– Какая информация относительно Роберто и умершей трепачки?

– Возможно, она была осведомительницей. Я еще не уверен.

– Узнай наверняка.

Писсаро закусил губу.

– Хорошо.

– Леви и Дилео подобрались к нам слишком близко. Мне не нужны в цепи слабые звенья.

У Писсаро замерло сердце.

– Понял.

– Надеюсь, Гектор, что понял, – бросил Чи-Чи и отключил связь.

Писсаро набрал код, означающий ввод досье «Ассоциативная память». Это досье содержало имена и прочие необходимые сведения относительно всех, кто когда-либо вводил в синдикат новичков. Затем эти имена совмещались с именами членов синдиката, которых арестовывали. Когда Писсаро, работая с «Ассоциативной памятью», выяснил, что Йордон Хайес ввел в синдикат человека, оказавшегося агентом, а потом тот же Йордон ввел Леви и Дилео, ему стало ясно, с кем он имел дело – с тайным осведомителем полиции и с двумя внедренными агентами из отдела по борьбе с наркотиками. Почему он не обнаружил этого раньше? Только потому, что идея создания досье «Ассоциативная память» принадлежала не ему, а Юдит, и сама программа была совсем недавно составлена. «Ассоциативная память» выдала информацию и на Алехандро Монэхена: он ввел в синдикат банкира Франклина Панцера. Писсаро откинулся в кресле, сцепил пальцы рук на затылке, уставился на экран. Посидев в таком положении несколько минут, он расцепил пальцы, нажал кнопку внутренней связи и сказал:

– Юдит, надо повидаться.

Дверь во внутренней стене кабинета открылась, на мгновение продемонстрировав его взору систему сложного компьютерного и телефонного оборудования. Миниатюрная женщина лет сорока в крайне короткой юбке и белой шелковой блузке явно от кутюр вошла с блокнотом в руке. С пышными черными волосами, широкими скулами и толстыми губами, она была либо очень смуглой либо чрезвычайно хорошо загорелой. Подойдя к столу, она села в кресло и осведомилась гортанным голосом:

– Чем могу быть вам полезна?

– Одна из подружек Роберто Барриоса умерла. Ее хоронят во вторник, и мне хотелось бы, чтобы ты присутствовала на похоронах. Весьма вероятно, что она была тайной осведомительницей, а если так, значит, на похоронах появится и ее контролер. Ищейки дорожат своими осведомителями, когда какую-нибудь из этих свиней разоблачают и устраняют, у ее начальника возникает ощущение собственной вины. Возьми с собой несколько человек и озаботься фотографиями и номерами машин.

– Ясно.

Она закинула ногу на ногу.

– Из-за утечки информации под сомнением вопрос о прибытии партии товара морем. Если подружка Роберто была осведомительницей, значит, источник утечки – сам Роберто. Совсем от своего траханья ослеп. Тогда ему придется скверно.

– Я позабочусь об этом.

– Затеряйся в толпе прощающихся с покойницей…

Она сделала большие глаза.

– Гектор, мне же не впервой!

– Понимаю, что не впервой. – Он перевел взгляд на ее длинные практически обнаженные ноги. – Еще одно. Певец по имени Алехандро Монэхен свел наших людей с банкиром Франклином Пензером с Тортолы. Это на Британских Виргинских островах. Его банк находится в Роадтауне, это столица острова. Мы там отмываем кое-какие деньги. Хочу, чтобы кто-нибудь слетал туда и посмотрел на этого мистера Пензера и на банк, который он возглавляет. Надо убедиться, что у него нет начальства в Вашингтоне.

– Слетать мне самой?

– Нет. Ты моя заместительница, и ты нужна здесь. – Еще раз посмотрев на ее гладкие ноги, он добавил: – И, кроме того, мне бы тебя не хватало. Кого-нибудь из этих поганых адвокатишек, которым мы платим жалованье.

– Я позабочусь об этом.

Она поднялась было с места.

Его взгляд скользнул по всему ее телу и задержался на губах. Он схватил ее за руку.

– Перед уходом сделай мне кое-что.

Кривая усмешка пробежала по ее губам. Она положила блокнот на письменный стол.

– Только не порти мне прическу.

Глава 9

Ленивая суматоха воскресного утра царила в Шарлотсвилле, штат Вирджиния. Стоянка у Первой пресвитерианской церкви была забита машинами прихожан. В кампусе Виргинского университета студенты поодиночке и группами шли в библиотеку. Вдалеке, над гребнями гор, стояли кажущиеся отсюда темной полоской тучи. Над расположенной на округлом холме фермой Дженкинса с запада появился одномоторный самолет «Муни-201».

За штурвалом сидела Фиона Ли. Самолет летел ровно.

В кресле второго летчика сидел Тед Порджес.

– Ты в небе не теряешься.

– Я управляю самолетом с пятнадцати лет.

– Что ж, давай назад.

Через четыре минуты Фиона Ли завела самолет на посадку на полосе возле гасиенды.

В ходе быстрой посадки Порджес не сводил глаз с приборов на пульте управления. Самолет выпустил шасси и плавно приземлился. Фиона подогнала его к джипу, стоящему у края полосы, выключила двигатель и подождала, пока винт не замрет окончательно.

Когда они уже ехали в джипе на гасиенду, Порджес сказал:

– Парни из наркобизнеса вечно ищут пилотов.

Лицо Фионы зарделось, когда она услышала этот невысказанный, но подразумеваемый комплимент.

Через несколько минут Порджес и молодая женщина, известная ему только под именем Мэри Бет, сидели в комнате с большой печью и с окном во всю стену, из которого открывался вид на горы. Порджес, взяв прибор дистанционного управления, включил видеомагнитофон. Снятый скрытой камерой фильм рассказывал о двоих мужчинах, переходящих через Кэнел-стрит в Манхэттене. У одного из них была в руках серая сумка из плащовки.

– Парня справа зовут Рейс Костас, а второго – Чи-Чи Моралес. Рейс – главный представитель медельинского картеля на территории Штатов. Моралес отвечает за доставку наркотиков в Штаты, главным образом через Мексику. Он оказывает те же услуги и синдикату Кальфа. Он изобретательный мужик, за это его и ценят в обоих картелях. Вон та сумка у Рейса в руках набита четвертаками. Для своих переговоров он пользуется исключительно телефоном-автоматом. Ну а теперь парочка вещей, которые тебе надо узнать и хорошенько запомнить, относительно этих людей…

Человек, стоявший на поле для игры в европейский футбол, носил на груди множество нашивок и наград. Это был сержант Дэйв Поллак, водитель транспортного спецсредства из группы «Дельта». Сейчас он вместе с Алехандро и Сивером пристально смотрел в небо на юго-восток. В руках у Алехандро был прибор, внешне напоминавший переносной телефон с выдвижной телескопической антенной. На ручке прибора имелось два рычажка.

В шестидесяти милях отсюда, летя на высоте в 30 000 футов, «черный» самолет «Бич Кинг-350», не имеющий других опознавательных знаков, кроме регистрационного номера, держал путь на юг. На борту самолета сержант из экипажа транспортного спецсредства, носящий кислородную маску, открыл люк в днище герметической кабины и тут же сделал шаг назад, ухватившись за подстраховочный ремень. Убедившись в его надежности, он подошел к люку и выбросил снабженный парашютом мешок.

Мешок полетел вниз.

Подстраховочный ремень напрягся, приводя в действие затвор парашюта. Полотнище вырвалось из мешка и раскрылось с такой силой, что вся посылка на мгновение взметнулась вверх, прежде чем начать плавный спуск на землю.

– Парашют раскрылся, – передал по радио сержант с борта «Бич Кинга».

Люди, стоящие на футбольном поле, уставились в небо. Сивер покусывал короткую сигару. Алехандро, обратившись к сержанту из отряда «Дельта», сказал:

– Ну-ка, повтори, как эта штука срабатывает.

Сержант Поллак, заткнув большие пальцы за поясной ремень оливкового цвета, объяснил:

– Система доставки «Парапойнт» способна доставить посылку весом до тысячи фунтов в точно заданное место со скоростью свыше шестидесяти миль и на высоте в 30 000 футов. У прибора есть усиковые антенны, способные изменять направление полета. Внутри находится черный ящик пятнадцати дюймов в поперечнике и двух дюймов в высоту, замкнутый контуром с усиковыми антеннами. В ящике мотор, работающий на никелево-кадмиевой батарее, и радиоприемник, воспринимающий сигналы той штуки, что у тебя в руках. Эти сигналы передаются в черный ящик и автоматически изменяют направление усиковых антенн. Проще говоря, эта штука у тебя в руках действует как магнит: она притягивает посылку.

– А к чему тогда эти рычажки на ручке? – поинтересовался Чилиец.

– Они нужны, только когда возникает необходимость управлять прибором вручную. Ну, например, если ты находишься в лесу и хочешь, чтобы посылка попала прямо к тебе, а не повисла где-нибудь на деревьях.

Увидев, что издали к ним по воздуху уже несется посылка, Чилиец спросил:

– А что насчет ветра?

– Парашют должен раскрываться по ветру, поэтому сопротивления воздуха не возникает, – сказал сержант Поллак. – Корректируя направление по твоему передатчику, прибор сам подстраивается под ветер, чтобы уменьшить угол падения. – Он указал в небо пальцем: – А вот и она!

В молчании все трое наблюдали за тем, как белый цветок парашюта у них на глазах становится все крупнее и крупнее.

– Убийцы, задействованные в наркобизнесе, предпочитают пользоваться револьвером, – пояснил Порджес той, кого он называл Мэри Бет. – Потому что револьвер никогда не заклинивает, он надежен и обеспечивает удвоенную скорострельность. Ну а когда им нужно устранить нескольких человек одновременно…

Он умолк, поняв, что она на что-то отвлеклась. Проследив за направлением ее взгляда, он увидел, как наземь опускается парашют.

– Должно быть, в отряде «Дельта» проводят воскресные учения.

– Но этот парашют опускается без человека, – ответила она, вставая с дивана и подходя к стеклянной стене.

Белый парашют показался Алехандро лебедем, величественным и изящным, без видимых усилий опускающимся наземь. Парашют проплыл прямо у них над головами, развернулся на сто восемьдесят градусов против ветра и опустился на газон.

Подойдя к нему, Алехандро спросил:

– И что, эта штука так безукоризненно срабатывает каждый раз?

Подойдя к парашюту и начав складывать его по заранее размеченным линиям, сержант ответил:

– Да. Каждый раз просто диву даешься. – На мгновение оторвавшись от своего занятия, он добавил: – Кроме как на высокогорном ветру. Но в Афганистане и в Пакистане эти малютки доказали надежность и эффективность. Круглые, так сказать, отличницы.

Помогая ему сложить парашют, Чилиец сказал:

– Мне бы парочку таких штук на несколько дней.

Поллак, не отрываясь от работы, задумался.

– Ну что ж, если тебе удастся связаться с какой-нибудь крупной шишкой в ЦРУ, в Ведомстве генерального прокурора или в армии… Потому что как пить дать здесь, у нас, никто не может взять на себя такую ответственность. У нас просто нет соответствующих полномочий.

Сивер вынул сигару изо рта, выплюнул табачную крошку, спросил у сержанта:

– А тебе когда-нибудь попадалось хоть какое-нибудь упоминание о системе «Парапойнт» в газете или в журнале открытого доступа?

Убирая уже сложенное оборудование, Поллак задумчиво посмотрел в небо.

– Да… Некоторое время назад мне попалась на глаза статейка в «Нью-Йорк таймс» о том, как мы помогали моджахедам. Да и в «Еженедельнике авиатора» что-то такое было.

– Значит, максимальная загрузка системы «Парапойнт» составляет тысячу фунтов? – спросил Чилиец.

– Да. Во всяком случае, вот у этой, последней, модели. Потому что у прежних моделей грузоподъемность была куда меньше.

Чилиец мысленно подсчитал: 2200 килограммов на парашют. Пять парашютов – 11 тонн белого порошка.

– А можно использовать четыре или пять парашютов сразу, управляя ими через один и тот же передатчик?

– Не вижу противопоказаний. Если их все сбросят сразу, то есть я хочу сказать – достаточно быстро друг за другом.

Чилиец посмотрел на Сивера:

– Как ты насчет того, чтобы заняться парашютным бизнесом?

Стоя у стеклянной стены и наблюдая за тем, как трое мужчин складывают парашют, Фиона Ли поняла, что до сих пор и не представляла себе, насколько велико поле для игры в европейский футбол. Наблюдая за тем, как они тащат за собой парашют по полю, она обратила внимание на того, что шел посередине, и подумала: попка у него что надо.

В три часа дня на поле шел второй тайм футбольного матча между отрядом «Дельта» и инструкторами здешней школы. «Дельта» вела со счетом один – ноль.

Сержант Поллак повел Алехандро и Сивера по длинному коридору, устланному коврами с цветочным орнаментом. Где-то на расстоянии из радиоприемника лились звуки музыки кантри, воздух наполнял приятный запах жареного хлеба и печеного картофеля. Поллак, шедший первым, открыл тяжелую дверь и пригласил Алехандро и Сивера внутрь. Впустив их и заперев за ними, сержант помчался на футбольное поле.

Они очутились в кабинете, стены которого были обшиты панелями розового дерева, украшены предметами западного искусства и от пола до потолка заставлены стеллажами с книгами. На темном паркетном полу лежали циновки племени навахо, а лоснящиеся от старости кожаные кресла пахли дымом дорогих сигар и – едва уловимо – старинными денежными купюрами.

Тед Порджес поднялся из-за овального стола, приветствуя своего давнишнего питомца, все еще известного ему только под кодовым именем Чилиец. Пожав ему руку, Порджес спросил:

– Ну, и как там дела? Я хочу сказать, в реальном мире.

– Сплошная облачность, – ответил Чилиец, горестно отметив, как постарел Порджес за последнюю пару лет. Усевшись в кресло, он обнаружил, что на столе перед Порджесом лежит пять плоских пакетов в алюминиевой фольге. Его улыбка утратила значительную часть своей сердечности, и он – еще как бы в шутку – спросил: – Мы что, собираемся сегодня нанюхаться?

– Не мы, а ты, – возразил Порджес.

Энди Сивер повернулся в кресле так, чтобы оказаться лицом к лицу с Чилийцем.

– Раз уж ты решил связаться с ними по-настоящему, тебе следует научиться имитировать прием дозы. Потому что в какой-то момент кто-нибудь из бандитов может настоять на том, чтобы ты употребил наркотик.

Порджес, кивнув, добавил:

– Такой у них тест на выявление ищеек.

– А почему ж вы меня этому до сих пор не научили?

Чилиец потянулся за одним из пакетов.

– Потому что раньше тебе это было ни к чему. – Порджес взял в руку прибор дистанционного управления и навел его на один из стеллажей. Часть книжных полок отъехала в сторону, перед ними появился экран. – А теперь смотри внимательно и запоминай: ловкость рук здесь главное. Рука реагирует быстрее, чем глаз.

На экране пошел фильм, снятый скрытой камерой. В нижней части каждого кадра мелькали индексный номер Ведомства генерального прокурора, дата и время с точностью до секунд. Номер отеля: трое людей сидят за стеклянным кофейным столиком, внутри которого – чемодан, полный денег. Двое из них негры лет по двадцать семь – двадцать восемь, хорошо одетые, похожие на представителей среднего класса, спортивные, но не вызывающие никаких опасений. У одного из них нет нескольких передних зубов; во внешности другого обращают на себя внимание ярко-зеленый галстук и коричневая рубашка. Третья в номере – красивая негритянка лет тридцати пяти, подстриженная под пуделя и одетая в костюм от Шанель с соответствующими аксессуарами. Она следит за тем, как мужчина в зеленом галстуке пропускает сквозь электронный счетчик пачку купюр.

– Все нормально, – говорит она.

– Но проверить не помешает, точно? – откликается Щербатый.

Зеленый Галстук искоса поглядывает на нее:

– Ты баба с яйцами.

Щербатый подсаживается к ней поближе, обнимает ее, ласкает грудь, вздыхает:

– Я б тебе больше верил, если б ты дала засунуть тебе в ротик.

Шлепком отбив его руку, она говорит:

– Если тебе нужно взбодриться, то засунь в ротик своей мамочке.

Ноздри Щербатого раздуваются от гнева. Его рука занесена над нею, готовая ударить.

Зеленый Галстук заканчивает проверку.

– Все в точности. – Потом он переводит глаза на женщину. – Можно просто оттрахать ее, а деньги забрать.

– Вас убьют прежде, чем вы дойдете до лифта, и вы сами это знаете. – Она защелкивает крышку чемодана. – Я этой негритянской хреновины вдосталь наслушалась. Все вы в городе такие. Или заключаем сделку, или я ухожу и «капусту» забираю.

Подавшись вперед, Зеленый Галстук вновь раскрывает чемодан, с жадностью смотрит на пачки денег. Он достает из внутреннего кармана пакет в серебряной фольге и протягивает его ей.

– Мы никогда не имеем дела с теми, кто с нами не нюхнет.

Она принимает пакет, рассматривает его с явной подозрительностью.

Щербатый встает с дивана и застывает в нескольких футах от нее. Сложив руки на груди, он пристально наблюдает за нею.

– Не потей так, детка. Это не отрава.

Возвращая пакет Зеленому Галстуку, она говорит:

– Сначала ты. Чтобы это не оказалось какой-нибудь дрянью.

– Людям надо доверять, сестричка.

Зеленый Галстук вскрывает пакет и выколачивает кокаин на стол. Затем берет из пачки стодолларовую купюру, складывает ее пополам и собирает ею кокаин со стола, словно совком. После этого сворачивает купюру в трубочку.

Женщина поднимается с места и встает рядом со Щербатым.

Перехватив трубочку в точке сгиба, Зеленый Галстук вставляет ее себе в ноздрю и втягивает носом наркотик. Глаза у него лезут на лоб. Изобразив на лице удовольствие, он облизывает губы:

– Ай как вкусно, сестричка!

После этого он вручает ей пакет, в котором осталось еще полдозы наркотика.

Приняв пакет, она выколачивает его содержимое себе на левую ладонь и возвращает Щербатому уже пустым.

Чилиец подался вперед, он тщательно наблюдает за происходящим на экране.

Женщина подносит ладонь с порошком к носу, словно бы упиваясь ароматом, одновременно проводя по белой линии кончиком языка, словно в попытке возбудить себя в сексуальном отношении. Она медленно проводит языком по кончикам пальцев, берет три пальца в рот, сосет их. А затем, одним молниеносным движением, подносит порошок к носу, втягивает, бросает руку вниз, запрокидывает голову, закатывает глаза и долго, протяжно вздыхает.

– Она приняла! – вырывается у Чилийца.

– Нет, не приняла, – поясняет Порджес и, орудуя дистанционным управлением, прокручивает пленку назад. Дойдя до места непосредственно перед приемом дозы, он запускает ее снова, но в замедленном темпе. – А теперь гляди хорошенько.

Теперь Алехандро обращает внимание на то, что самовозбуждающая игра женщины с собственными пальчиками отвлекает наркодельцов, потому что моментально заводит их. Он также обращает внимание на некий едва уловимый шорох в тот момент, когда женщина запрокидывает голову, закатывает глаза, строит гримасу и роняет руку, отводя ее от лица.

– Уловил? – строго спрашивает Сивер.

– А ну-ка, давайте еще раз, – просит Чилиец.

Порджес берется за дистанционное управление.

Просмотрев эпизод еще три раза, Чилиец говорит:

– Вместо того чтобы втянуть порошок в ноздрю, она сдувает его с руки в тот миг, как запрокидывает голову, и сразу вслед за этим роняет руку.

– В точности так, – говорит Порджес. – Причем сила выдоха из ноздрей в тот миг, когда рука падает вниз, развеивает кокаин по воздуху. Порошок настолько мелок, что, будучи развеян, он становится невидимым. А наркодельцы увидели именно то, что и хотели увидеть, – как она приняла дозу.

– А что было бы, если бы ей не удалось встать и пришлось бы принимать порошок сидя? – спрашивает Чилиец. – Тогда у нее не было бы спасительного движения руки.

– Гляди. – Порджес проделал трюк сидя. Затем поглядел на бывшего питомца и пояснил ему: – Ладонь вокруг трубочки складываешь чашечкой и прячешь в рот. Проделываешь, как и в предыдущем случае, все одним движением – разве что сдувать порошок приходится не носом, а ртом. Конечно, это труднее и требует большей тренировки. – Он сурово посмотрел на Чилийца. – А главное, не забывай о каких-нибудь уловках, отвлекающих их внимание от твоего рта. Агент из учебного фильма поступила безупречно, соблазняя их облизыванием пальцев. И на все про все нужна секунда, максимум две. – Порджес подтолкнул по столу оставшиеся пакеты поближе к Чилийцу. – Ну а теперь давай практикуйся, пока эта процедура не станет для тебя чисто рефлекторной.

Он открыл ящик стола и достал оттуда целую пригоршню пакетов. Распечатав один из них, Чилиец воскликнул:

– Это не кокаин!

– Разумеется. Это сахар. Закон запрещает употреблять наркотики, – с ухмылкой пояснил ему Сивер.

На обратном пути из Шарлотсвилла в Нью-Йорк тем же вечером Алехандро сидел в самолете у иллюминатора, наблюдая за тем, как тьма окутывает виргинский ландшафт, и размышляя о своем повторяющемся ночном кошмаре. Дело во сне всегда происходило ночью, и всегда на челне у Клеопатры. Алые паруса трепетали на легком ветру, полуобнаженные, но в золотых украшениях рабы сновали вокруг Клеопатры и Чи-Чи Моралеса. На борту неизменно оказывалось множество женщин, с которыми Алехандро довелось побывать в постели. Они следили за ним и о чем-то шептались друг с другом. И каждый раз главный евнух позволял ему приблизиться к шатру, в котором находилась Клеопатра, – и каждый раз, стоило ему откинуть полог шатра, ятаган евнуха вонзался ему в сердце – и Алехандро просыпался в холодном поту.

Энди Сивер опустил спинку кресла и сейчас полулежал с закрытыми глазами, предаваясь мыслям о Вильме Гальт, своей подружке-метрдотеле, оказавшейся такой трудоголичкой, что целыми днями и ночами устраивает пиршества в отеле «Бэррингтон» для богатых дам, которых в глубине души презирает. Вспоминая все пять лет, на протяжении которых они с Вильмой были вместе, он диву давался, как это она ни разу не усомнилась в его «легенде» – в том, что он сотрудник отдела краж и афер. Но, подумал он, разве это имеет какое-нибудь значение?

– Устал? – спросил Алехандро.

– Немного, – сонным голосом ответил Сивер. – Как подвигается твое историческое исследование о Клеопатре?

– Превосходно. Она была первой феминисткой в истории человечества.

Сивер открыл глаза и посмотрел на внедренного агента:

– Непростая у нас проблемка с этим лжеприемом наркотиков.

В его тоне сквозила еще большая тревога.

– Думаешь, мне, возможно, придется принимать их по-настоящему?

– Нечто в этом роде. В нашем деле не много писаных правил, но кое-какие из них буквально высечены на скрижалях. Первое: если секретный агент оказывается вынужденным принять наркотик, то он или она подлежит обязательному медицинскому обследованию.

– А второе?

– Три раза примешь наркотик – и тебя отправят в отставку.

Алехандро тоже опустил спинку кресла.

– Не собираюсь совать свой нос в кокаин.