Текст книги "Сын рыбака"
Автор книги: Вилис Лацис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)
С наступлением знойного штиля работы по возведению мола быстро двинулись вперед. На море – ни ветерка, ни малейшего волнения, от жары люди работали полуголые, в одних трусах. Уже затопили несколько ряжей, и над поверхностью воды показались длинные неровные гряды камней. Рабочие их выравнивали, укрепляли вбитыми в несколько рядов кольями; теперь и каменщики могли исподволь приступать к работе.
Глядя на большую семью этих тружеников, которые весь день дружно работали плечом к плечу, можно было подумать, что между ними все идет гладко, без сучка и задоринки. Но так казалось только с первого взгляда. Скрытое недовольство с каждым днем росло среди поселковых парней – их до крайности злило поведение приезжих. Особенно это было заметно по вечерам, когда умытые и приодетые рабочие выходили на берег и прохаживались по улице поселка. Добро бы эти рижане довольствовались тем, чтобы зайти в лавку или завернуть к кому-нибудь из рыбаков за молоком, копчушкой и хлебом, – нет, они еще норовят подъехать к поселковым девушкам, пуститься с ними в нескончаемую болтовню, постоянно бродят возле Осисов и Лиепниеков! Когда в доме у Дунисов устраивают танцульки, чужие играют там первую скрипку. Городских сразу видно: отложные воротнички сорочек белеют на загорелых шеях, у кое-кого красуются ручные часы, иной бренчит на мандолине а на землечерпалке есть один, – так тот кого угодно заговорит. Оно и понятно: человек побывал в России, дрался с Врангелем и бандами Махно, – заслушаться можно, когда он принимается рассказывать об Украине и Крыме… Девушкам-чешуянкам надоели вечные разговоры про ветер да про салаку; поселковые парни примелькались им с детства – ничего нового от них не дождешься. Все один к одному – неповоротливые, насквозь пропахшие рыбой и смолой, кожа на руках шелушится, как древесная кора… С подругами они обходятся запросто, не умеют даже как следует сказать «барышня». Ясно, что чужие имеют больше успеха, и хотя они тоже обыкновенные рабочие, матросы с землечерпалки, кочегары, каменщики, но поди втолкуй это женщинам! Словом, парни-чешуяне получили временную отставку. Некоторое время они покорно переносили это и как будто примирились со своей участью. Но вот двое рижан пришли как-то ночью на свидание к лиману. У одного была с собой мандолина, другой играл на гребенке. Они так расшумелись, что впору мертвого поднять. Девушки смеялись и визжали, парни играли, а когда все умолкло, чешуянам стало невтерпеж. Кристап Лиепниек и Индрик Осис ушли на дюны и стали выжидать. У Индрика было с собой сломанное весло, Кристап даже не счел нужным вооружиться. Под утро на дюнах произошла короткая, но отчаянная схватка. Возвращавшимся со свидания кавалерам задали основательную трепку: у одного после этого долго болели спина и бок, у другого совсем заплыл глаз, – пришлось потом рассказывать, что упал и ушибся о борт лодки. Превосходство сил оказалось на стороне чешуян. Внезапной атакой они принудили противника к бегству и загнали его в море. Рижане как были, в праздничных костюмах, так и бросились вплавь и, вымокнув до нитки, добрались до землечерпалки, где наконец почувствовали себя в безопасности.
С тех пор чужие больше не сходили на берег в одиночку или вдвоем, а старались держаться компанией. Поселковые парни делали то же самое. Две враждебные армии маршировали по поселку, но из обоюдного уважения к боеспособности противника воздерживались от стычек. Днем наступало перемирие, вчерашние враги работали рядом, были вежливы, помогали друг другу.
Однажды вечером у Бангеров зашел разговор на эту тему. Оскар и Анита пришли за сынишкой, который весь день провел у бабушки в лавке, и в это время с берега вернулся инженер. Ему пришлось в тот день перевязывать подбитый глаз матросу землечерпалки.
– У нас здесь, как на поле битвы, – смеялся он, встретив во дворе Оскара с Анитой. – Раненые уже есть, не хватает только павших.
Губы Оскара сложились в улыбку.
– Кто знает, может быть, со временем найдутся и такие.
И плечи его задрожали от сдерживаемого смеха.
– Все может быть, – усмехнулся Сартапутн. – О чем они в самом деле думают? Приехали в гости – и сейчас же охотиться на чужой территории. Так им и следует.
– Да, – как бы про себя сказал Оскар. – У таких охотников могут быть неприятности.
Анита внимательно посмотрела на мужа. Но он был по-прежнему спокоен и добродушен, только странная улыбка не сходила с его лица.
– Пойдем домой, – сказала Анита, подняв на руки малыша.
Несколько удивившись, Сартапутн посмотрел им вслед – он надеялся, что сегодня она пробудет здесь дольше. Ему так хотелось показать ей новые немецкие журналы, присланные сестрой из-за границы, а теперь придется просматривать их одному. Скучный вечер предстоял ему – ведь он уже успел привыкнуть к обществу Аниты.
Раздосадованный инженер ушел к себе в комнату. Завтра воскресенье, она опять не придет – муж на весь день останется дома. Если бы зайти к ним, будто невзначай, мимоходом… Что тут особенного?..
– Нет, лучше не стоит, – решил Сартапутн, – еще бог знает что подумают.
Глава четвертая РАЗНЫЕ СУДЬБЫОсису пришлось ждать возвращения Фреда чуть ли не целый месяц. И чего ради стал бы тот делать крюк в Гнилуши, тратить попусту время и горючее? Ему нельзя было зевать, пока шла рыба: каждый день был на счету, каждый рейс «Титании» приносил немалый барыш.
Ольга, встретив его в Риге, спросила, почему он не показывается, наверно, окончательно забыл родных?
– Нагостимся зимой, еще успеем надоесть друг другу, – ответил, как потом передавала Ольга, Фред, – а сейчас некогда – куй железо, пока горячо!
Куда ему было спешить? Жена не ждала дома, брат мог без него обойтись или нанять работника. Невеста?..
– Ну, этого добра везде хватает, – засмеялся Фред.
– Не мели зря, где же ты их в море-то достанешь? – спросила Ольга.
– Уметь надо, – таинственно усмехнулся американец. Вообще за последнее время Фред больше говорил намеками. Болтал он, как и раньше, с удовольствием и много, но в его рассказах всегда что-нибудь оставалось неясным.
В июле Роберт Клява получил отпуск и ненадолго приехал к родителям. Он тоже с нетерпением ждал Фреда и каждый день справлялся, не вернулась ли «Титания». Пока не было американца, Роберт целыми днями гулял по берегу, иногда доходил и до Гнилуш – навестить сестру, побродить по дюнам. Однажды его видели за поселком, где начиналось шоссе на Ригу. Вероятно, в сердце у него все еще сохранялась глубокая привязанность к родным краям. Ведь здесь каждое местечко было знакомо ему с детства, с каждым уголком связывало его какое-нибудь воспоминание. Иногда он заходил к Сартапутну, и, если к ним присоединялась Анита, они часами вспоминали прошлое.
Роберт часто удивлялся, глядя на Оскара.
– Я больше не узнаю в нем прежнего двужильного юношу, который носился с разными реформами, – заметил он однажды Аните. – Помнишь, как мне пришлось с ним сцепиться? Нет, теперь он стал гораздо спокойнее. Боюсь, что это признак апатии, усталости.
– Ты, пожалуй, прав, – согласилась Анита. – Он за это время успел измениться.
– Ну, тогда можно смело утверждать, что это твоя заслуга, засмеялся Роберт. – Ты его избаловала, усыпила лаской, а нам, мужчинам, это на пользу не идет.
Анита ничего не ответила.
Наконец появился Фред. Старый Осис видел его моторку, когда она проходила вдоль обметанного невода. Роберт помчался в Гнилуши, и они с Фредом тотчас пошли к берегу, чтобы поговорить наедине, а заодно осмотреть моторку. Фред показал ему рыболовные снасти и новые покупки, потом они спустились в трюм. Но возле них вертелся Баночка, так что из разговора ничего не вышло. Они ушли на дюны, прогулялись лесом и, остановившись у шоссе, долго разглядывали уединенную лощинку.
– Здесь редко кто бывает, – сказал Роберт. – Дачники купаются гораздо левее. Я тут обошел весь берег вплоть до бывшего пограничного поста и думаю, что лучшего места не сыскать.
– Пожалуй, годится, – согласился Фред. – Значит, сегодня вечером уходим. Я распоряжусь, чтобы Баночка держал мотор наготове.
Дома Роберт сообщил родителям, что американец приглашает его на один выход в море.
– Схожу с ним разок, просто так, для развлечения, – интересно поглядеть, как он там орудует в открытом море.
– Значит, все-таки берет? – удивился старый Клява. – Вот чудеса-то! Здесь уже кое-кто подъезжал к нему, просились взять, а Фред и слышать не захотел.
– На меня он может положиться, – смеялся Роберт, – я рыбачить не собираюсь, с этой стороны ему нечего бояться конкуренции.
– Ну, потому и берет. Станет еще такой прожженный плут каждому показывать, где есть рыба! А ты все же примечай хорошенько, потом расскажешь. Вдруг и мы с Оскаром надумаем…
– Это можно…
Поздно вечером, когда неводчики вернулись с лова, а рабочие, строившие мол, уже спали, «Титания» подошла к Чешуям, приняла на борт Роберта и, не задерживаясь, направилась в открытое море.
Увеселительная поездка Роберта продолжалась три дня. «Титания» вернулась поздно ночью, и никто даже не заметил, как она подошла к Гнилушам. Мотор работал так тихо, что дальше ста шагов выхлопов совсем не было слышно.
Вернувшись из этого путешествия, Роберт больше не остался у родителей и вернулся в город. Фред сам отвез его в местечко на мотоцикле, чтобы заодно навестить и Оттилию.
– Теперь все в порядке, дальше ты справишься и один, – сказал на прощание Роберт.
– О, уж теперь-то я развернусь! Ты не зевай по своей части, а здесь я один управлюсь.
– Языками ты владеешь, пожалуй, лучше меня, – польстил ему Роберт.
– Пожалуй, что так. Ведь я же бывал за границей.
Оттилия так и просияла при виде запропастившегося обожателя и принялась ухаживать за ним, как за женихом: побрила, постригла, сделала маникюр и опрыскала духами, так что он заблагоухал, словно какая-нибудь барышня. Она уговаривала его остаться до утра, мешать дома некому: мать уехала к сестре в деревню, отец работал на какой-то дальней стройке. Но Фред отказался самым решительным образом.
– Нет, никак не смогу. Ночью мне опять придется уйти в море. Работа остается работой, а любовь – статья особая. На это и зимой времени хватит.
– Скоро ведь праздник рыбаков, ты хоть к тому-то времени вернешься? – донимала его Оттилия.
– Вот это я тебе обещаю твердо. Праздник рыбаков я не пропущу.
Ночью Фред ушел. Осис только руками разводил: всю ночь караулили с сыном и мотор держали подогретым – и опять американец ускользнул из-под самого носа. И черт его знает, где он раздобыл такой мотор. Пускаться вдогонку не имело смысла – за «Титанией» не поспела бы ни одна моторка.
– Наверно, думает один все море обловить! – сердился Индрик.
– Это уж у них в роду такая привычка. Разве кто слыхал, чтобы они сказали, где хорошо рыба идет?
– Ну, ты и сам, положим, не лучше их…
– А ты попробуй иначе! Налетит весь народ, а сам оставайся ни с чем…
– Нам-то он мог бы сделать одолжение.
– Нам? Когда он родного брата не берет в компанию, где уж там чужих.
– Роберта же брал.
– Роберт не рыбак.
– Зато ты кассир кооператива.
– Гм-да! Если он и дальше будет нас водить за нос, придется потребовать возврата ссуды.
– Вот тогда он у нас заговорит… – заранее радовался Индрик.
– Зря не прижали его раньше.
Но и тут не пришлось им порадоваться. Спустя неделю вернулся Фред и пришел к кассиру кооператива.
– Пора нам и рассчитаться… Сколько там с меня приходится? – небрежно спросил он, бросая на стол толстый бумажник.
За один раз Фред вернул всю ссуду. Денег у него куры не клевали; не моргнув глазом, он бросался сотнями латов. Вечером он хвастался по всему поселку:
– Теперь я разделался с долгами, и «Титания» принадлежит мне от киля до вымпела. У меня нет такой привычки, чтобы тянуть с отдачей. Как завелось что в кармане – на, бери свое и оставь меня в покое.
Фреду так везло, что он уже стал помышлять о даче в курортном местечке и даже подбивал лавочника Бангера вместе строить гостиницу с рестораном – по крайней мере рыбакам будет где развлечься в свободное время. Бангер готов был уже согласиться, только ему хотелось, чтобы Фред взял как-нибудь в Янтарное море и Эдгара. Но такие разговоры не понравились американцу, и о гостинице он пока замолчал.
О блестящих успехах владельца «Титании» лучше всего свидетельствовало процветание Баночки. Произошло что-то непостижимое: Баночка, у которого раньше не мог удержаться в кармане даже один лат, теперь обзавелся собственным бумажником, в котором шелестели новые кредитки. Это служило верным доказательством того, что Баночка был уже не в состоянии истратить свои доходы. Одевался он теперь, словно какой-нибудь хозяйский сынок, и все стали посматривать на него с известным почтением. Если бы он захотел жениться, не одна девица – из тех, что постарше – ответила бы ему согласием. Но Баночка женщинами не интересовался – его невестой, навеки обрученной с ним, была бутылка, и никакие силы не могли разлучить его с ней. Кое-что и Джиму перепадало от его щедрот – Баночка никогда не приходил с пустыми руками. Но когда тот или иной приятель пытался разузнать подробности лова в открытом море, Баночка вел себя так же таинственно, как и Фред.
Эта таинственность все сильнее интриговала жителей поселка. Почему они никого не берут с собой, а всегда удирают втихую, как тать в нощи? Почему не говорят, в каких местах рыбачили?
Людям случалось уходить далеко от родных краев, но ни на курземском, ни на видземском побережьях никто не встречал Фреда. Они стали расспрашивать о нем тамошних рыбаков – те также ничего не могли сообщить. Как «летучий голландец», носилась «Титания» по морским просторам. За последнее время Фред все чаще возвращался, и хозяйки каждый раз встречали его в Риге, где он по-прежнему появлялся с полным трюмом угрей, камбалы и другой рыбы. И так как в его каюте никогда не переводилась водка и другие приятные вещи, которыми можно было угостить соседей, рыбаки относились к нему с уважением.
Однажды в субботний вечер, возвращаясь на мотоцикле из местечка, Фред завернул в Чешуи и остановился возле лавки. Дорога была плохая, машину трясло, и костюм его сильно запылился. Фред попросил у мадам щетку и, стал у двери счищать с себя пыль.
– Не понимаю, почему у вас до сих пор не подумают о том, чтобы провести шоссе, – сказал он. – Какой толк от гавани, если к ней нельзя подъехать сухопутьем? У нас, в Гнилушах, дело обстоит гораздо лучше.
Вернув щетку, Фред стал рассматривать товары. Но что хорошего могло оказаться в такой лавчонке!
– Дайте мне, пожалуйста, две плитки молочного шоколада и большую пачку «Риги». Сколько стоит вон та кожа?
– Двенадцать латов.
– Заверните, пожалуйста, и отложите в сторону, а после я пришлю за ней Баночку. Пусть сделает себе кожаный фартук, чтобы не пачкаться о снасти. Терпеть не могу, когда люди зря портят вещи.
Фред брал все, что попадалось на глаза. Большой нужды в этих покупках не было, но почему же не взять, если имеешь возможность?
– Пожалуйста, подсчитайте, каковы мои военные издержки.
Сумма достигла почти двадцати латов. Фред вынул бумажник и с озабоченным видом стал искать деньги.
– Гм, никак не найдешь подходящей мелочи. Вы мне не разменяете?
Он подал мадам пятисотлатовую ассигнацию. Лавочница чуть-чуть покраснела от уязвленной гордости.
– Право, не знаю, как и быть… Вам придется немного подождать, пока придет муж. У нас в кассе сейчас не наберется сдачи.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, у меня не горит, могу потерпеть и до следующего раза, или отдайте Баночке, когда придет за покупками.
Фред решил показать, каковы его возможности. То, что у мадам не нашлось сдачи с пятисот латов, доставило ему громадное удовлетворение. Если бы у нее во всем доме набралось столько, она бы в грязь лицом не ударила! Ясно, что нет, а у Фреда этого добра вдоволь. Будто бы для того, чтобы удобнее уложить кредитки, он вынул целую пачку столатовых билетов, перегнул ее пополам и засунул в глубь бумажника. Там была и валюта.
– А вы не возьметесь разменять пятьдесят долларов? Ведь курс иностранной валюты известен, можно посмотреть в газете.
Нет, мадам не смогла сделать и этого. От удовольствия Фред только покашливал – хе-хе, что же она в конце концов может? Он заметил, как заблестели глаза у мадам. Такой кучи денег она, наверное, ни разу в жизни не видела, хотя Бангера считали богатым. Существует же разница между каким-то там лавочником и человеком, который ворочает делами большого масштаба!
– Мне часто приходится иметь дела с иностранцами, – объяснил Фред, пряча в бумажник свои пятьдесят долларов. – Они охотнее платят валютой. Да, что я хотел спросить, – далеко ли ушел Бангер? Мне надо с ним поговорить.
– Он в кооперативе. Кажется, сегодня заседание правления. Вот-вот должен вернуться.
– Я подожду.
– Тогда лучше зайдите в комнату, поболтайте пока с господином инженером.
– Гм-гм… с инженером… – Это ему понравилось.
Фред успел уже с ним познакомиться, когда ходил смотреть мол, и нашел, что этого человека стоит узнать поближе. Дружба с образованным человеком придала бы американцу в глазах людей известный вес; и Сартапутн ничего бы не потерял – ведь Фред наверняка зарабатывал больше.
Он застал инженера сидящим за письменным столом.
– Пардон, извините, что побеспокоил, – сказал Фред. – Если вы очень заняты, не буду вас тревожить.
– Ничего, я уже кончил, присаживайтесь, пожалуйста. – Сартапутн подал ему руку, затем перегнул пополам исписанный листок, вложил в конверт, но адрес надписывать не стал. – Вы опять дома?
Оба чувствовали себя неловко. «Чего ему от меня надо?» – удивлялся про себя инженер, глядя на полузнакомого человека. «О чем я буду с ним говорить?» – спрашивал самого себя другой. Но не таков был Фред, чтобы не найти выхода из любого положения.
– Скажите, вы на самом деле инженер? – спросил он, предлагая сигарету. – Это «Кепстен». Привез знакомый боцман с одного английского парохода.
– Да, инженер, – с улыбкой ответил Сартапутн, протягивая Фреду спичку. – Недурной табак.
– Могу достать вам целую баночку – сто штук.
– Не стоит беспокоиться. Долго вы плавали на пароходах?
– Двенадцать лет.
– Очень интересно. А кем вы работали?
– На палубе… У меня были разные обязанности… Ну, а скажите, что вы умеете строить?
– Ну, разные плотины, мосты.
– А дома вы не строите?
– Я не архитектор.
– Вот это жалко. А мне как раз архитектор и нужен.
– Да? Что же вы намереваетесь строить?
– Пока подумываю о даче, а там и еще кое-что…
– Тогда вам достаточно пригласить какого-нибудь хорошего строителя. Архитектору закажите только план.
– Я тоже так полагал. Жаль, что это не по вашей части, но я хотел узнать, сколько это будет стоить.
– Могу порекомендовать вам хорошего специалиста.
– Вот это здорово! Ну, об этом мы еще поговорим в другой раз.
Да, это он отложил на другой раз, а сейчас ему не терпелось порассказать о себе, и в таких случаях другим оставалось только молчать да слушать. И опять посыпалось: Америка, Нью-Йорк, Лондон… А вот в Генуе он слушал певицу Галли Курчи… Конечно, и «Титания» не была упущена из виду – доброе суденышко, знаете ли, и кое-что приносит…
Вначале инженер слушал внимательно, потом начал улыбаться – не то над рассказом, не то над самим рассказчиком. Иногда он беспокойно посматривал в окно, рассеянно переставляя с ребра на ребро только что заклеенный конверт. Вдруг он поднялся, извинился перед гостем и вышел, захватив с собой письмо. Несколько обескураженный, Фред вскочил со стула и начал прохаживаться по комнате. Взглянув в окно, он увидел, как Сартапутн, выйдя на улицу, передал письмо одному из рабочих, что-то сказал и вернулся в дом.
Из лавки послышался голос Бангера.
– Где он? – спрашивал лавочник.
– У господина инженера, – ответила мадам. – Я его сейчас позову.
Фред вошел без приглашения.
– У тебя ко мне дело? – спросил Бангер, здороваясь с ним.
– Да, я хотел бы окончательно выяснить, как ты решил насчет постройки гостиницы. Пора ведь начинать. Согласен идти в компанию, или мне придется одному строить?
– Гостиницу? Да, ты ведь как-то об этом упоминал, но я, признаться, думал, что это шутка.
– Ты прекрасно знаешь, что я не любитель шуток.
– Гм-гм… Ну, тогда зайдем ко мне.
Они вошли в комнату Бангера. Фред сразу приступил к делу. Он самым серьезным образом решил строить гостиницу, и не какую-нибудь, а перворазрядную, чтобы людям было где приятно провести время.
– Все должно быть поставлено на широкую ногу… Устроим бильярдную, отдельные кабинеты. Ну, конечно, и девочки… В такое заведение из самой Риги будут наезжать. Место тихое, уединенное, столичная публика это любит. А разве наших не потянет, если цены у нас будут доступные? Сейчас они могут повеселиться, только когда случается съездить в Ригу. Уверяю тебя, дело прибыльное.
– Во что же это нам обойдется?
– Не меньше сорока тысяч потребуется. Потому и зову тебя в компаньоны, что не хочу тянуть с этим делом. Раз есть наличные, пора и начинать.
– Да тебе-то что, ты, наверно, хорошо заработал.
– Ну и у тебя порядком накопилось за столько лет!
– Гм… Как сказать.
– Наконец, ты можешь заложить дом, это ведь тоже деньги. Потом за один год все вернем.
– С этими закладными я бы не хотел связываться. А знаешь что… – Бангер придвинулся к Фреду. – Ты бы лучше взял с собою моего Эдгара. Здесь на прибрежном промысле он только время теряет. Ну, что тебе стоит? Станет зарабатывать, тогда можно будет пустить деньги и на постройку гостиницы. А с закладной я не стану возиться.
Опять за старую песню: «Возьми с собой!»
– За каким чертом выходить ему в открытое море? – пожал плечами Фред. – И потом я не могу ждать, надо начинать немедленно.
– Потому и возьми Эдгара. Тебе ведь за него работать не придется. Если ему повезет, может, я решусь взять ссуду.
– На буксир я его брать не могу, а в море мы все равно разойдемся. Нет, нет, из этого ничего не получится. Если у тебя сейчас нет денег, буду строить один… Надо будет присмотреть местечко.
Фред решительно попрощался и ушел. Ни разу в жизни Бангер не чувствовал себя таким униженным. До сих пор слыл за человека денежного, и вдруг приходится сознаться, что тебе не по плечу постройка какой-то гостиницы! Взошли новые светила, затмевающие своим сиянием старые звезды.
Мадам мучило иное: этого человека, который скоро прогремит на всю страну, она когда-то могла заполучить в зятья. Если бы только Анита не оплошала…
«Вышла за этого угрюмого козла, а много она от него видит радости? У Фреда она бы как сыр в масле каталась».
Выйдя от Бангера, Фред направился к пляжу, ведя мотоцикл по песчаной дороге. У дюн он увидел Аниту. Она шла впереди и что-то читала. Услышав за собой шаги, Анита обернулась и, словно испугавшись, несколько раз сложила пополам исписанный листок. Бумага была такая же, какую Фред видел на столе у инженера.
– Добрый вечер! – крикнул он ей и добавил со смешком: – На свиданьице, что ли? А как же муж?.. Впрочем, извините, это я так – сболтнул.
Порозовевшие щеки Аниты вспыхнули еще ярче, краска разлилась до кончиков ушей. Она отрывисто засмеялась:
– Мне нечего думать о таких вещах, это уж вам…
Они вышли на пляж. Песок здесь слежался, можно было ехать на мотоцикле. Прежде чем сесть в седло, Фред остановился и рассказал, по какому делу он навестил сейчас Бангеров.
– Пора подумать и о благополучии рыбаков. Я решил строить гостиницу с рестораном.
– Вот так благополучие, – усмехнулась Анита.
– А куда в самом деле деваться человеку после работы? Сидеть дома – радости мало; это вы и на себе испытали. А в ресторане музыка, светлое помещение, будет где потанцевать. Это не то, что толкаться в темной комнате у Дунисов.
И пошло и пошло. Несколько минут Фред говорил в полном самозабвении. Невзначай взглянув на Аниту, он вдруг заметил, что она, совершенно его не слушая, с задумчивым видом смотрит куда-то по направлению к поселку. Фред тоже обернулся и увидел вдали человеческую фигуру, – это шел к пляжу инженер Сартапутн.
– Ну, извиняюсь, мне пора. – Фред вскочил на мотоцикл и понесся вдоль пустынного берега.
