Текст книги "Сын рыбака"
Автор книги: Вилис Лацис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)
– Это много для тебя?
– Нет, такими деньгами я бы рискнул, если бы меня приняли в компанию. – Фред задумался. – А если в бурю мережу разобьет?
– Тогда надо строить другую.
– Или совсем отказаться от этого предприятия…
– Понятно, если нет средств.
– Гм… Дельце рискованное, но интересное. Много ли у тебя компаньонов?
– Только один.
– Двоим вам будет нелегко.
– Верно, что нелегко, но где взять третьего?
– Гм… На самом деле интересно… А сколько ты думаешь заработать?
– Вот этого я не знаю. Мы можем стать зажиточными за одно лето, а может случиться и так, что море разорит нас.
– Черт побери, с чего-то мне все равно надо начинать. На безденежье я не могу пожаловаться, тогда бы не стоило и домой возвращаться… Прямо ума не приложу. С другой стороны, вдруг не выгорит?.. Что делать? Как по-твоему, Оскар?
– Решай сам, я ничего тебе не скажу. Если желаешь участвовать, я беру тебя в товарищи, не желаешь – не надо.
Фред задумался. Американца терзали сомнения и соблазны. Не хотелось упустить хорошее дело, но и бросать на ветер доллары тоже было страшновато. В конце концов искушение взяло верх.
– Ладно уж, попробуем рискнуть! – сказал он. – Дело очень интересное, жалко упускать его из-за сотни долларов. Так по рукам, чертова перечница? Дело у нас обязательно выгорит, вот увидишь!
После этого он опять перевел разговор на женщин:
– Эльза Звайгзнит хочет, чтобы я на ней женился…
Наконец Фред раскрыл свои карты. Он терпеливо выслушал советы и предложения Петера и все их отверг:
– Нет, дорогой брат, лавочника из меня не выйдет, для таких дел я слишком неповоротлив. А о постройке дачи поговорим следующим летом.
– Моторную лодку ты бы мог построить и зимой. Корабельным мастерам сейчас как раз делать нечего, лодка обойдется очень дешево. Я только что разговаривал с Витынем – это который в прошлую войну строил парусники, ты его знаешь. У него сейчас есть несколько дубовых кряжей и основательные шпангоуты, а ты имей в виду, что позже их будет трудно найти. Доски можно достать в местечке, это пустяки.
– Скажи, нет ли у этого Витыня дочерей? – спросил Фред.
– Да, есть одна.
– Такая хорошенькая, с круглыми щечками?
– Ты ее знаешь?
– Позавчера у меня было с ней свидание…
– Вон что?.. Ну, как же насчет моторной лодки?
– Да у тебя ведь есть одна.
– Есть-то есть, да какая это лодка – семь лошадиных сил. Тебе бы надо раза в два сильнее мотор.
– Сколько такая может стоить?
– Думаю, десяти тысяч хватит. Ну, скажем, восемь тысяч.
Фред усмехнулся.
– Давай-ка, Петер, оставим этот разговор. Сначала я попытаю счастья в каком-нибудь деле понадежнее. Мы тут с Оскаром придумали одну вещь.
– С Оскаром? – Лицо Менгелиса вытянулось и приняло обиженное выражение. Он счел себя оскорбленным до глубины души: единственный брат больше доверяет чужому человеку!
– Как знаешь, – холодно ответил Петер. – Я все же посоветовал бы тебе сначала осмотреться и распознать человека, которому ты даришь свое доверие. У кого имеются денежки, тому всегда друзей хватит…
В один из бурных дней, когда в море нельзя было выходить с сетями, Оскар уехал в Ригу. В местечке он встретился с Бангером и поговорил с ним о делах. У лавочника не нашлось никаких возражений против Фреда.
– Чем больше средств, тем лучше, – сказал он. – Только не говори, пожалуйста, о моем участии, пусть люди думают, что вас только двое. Одно дело молодежь, тут народ и удивляться много не будет, а если узнают, что и я ввязался в эту затею, еще прозовут меня старым шутом.
В Риге Оскар закупил все нужное для постройки мережи: пряжу, хребтину, посадочные нити, пробки и тросы. Нагрузившись огромными пакетами и связками, он пустился в обратный путь. В местечке ему даже пришлось взять подводу.
Теперь в комнате Оскара целые ночи напролет светила лампа. Вдвоем с Фредом они вязали сеть для мережи – петлю за петлей, ряд за рядом.
Иногда им самим становилось смешно глядеть на эту тяжелую сеть из грубой хребтины. От постоянного вязанья узлов болели руки, работа требовала нешуточных усилий.
– Ну, если сквозь такие путы прорвется какая-нибудь рыбина, это будет чудом! – рассуждал Фред. – И побрыкаются же наши лососики в этой ловушке!
Между делом он рассказывал про свои последние похождения с, поселковыми девушками.
– Пожалуй, придется жениться за Зельме Румбайнис, – говорил он в один из вечеров. А днем позже: – Марта Витынь, наверное, будет моей… – и еще через несколько дней: – Почему бы мне не жениться на Эльзе Звайгзнит?
Он и сам не знал, на ком остановиться. По легкости и скоротечности чувства его напоминали мыльные пузыри; они возникали без пыла и гасли без боли.
Закончив вязку сети и камер, они перенесли работу наружу, потому что для крепления обручей требовалось большое помещение. С этого дня двор Менгелисов стал чем-то вроде балагана для всего поселка. Каждый, кто смыслил что-нибудь в морском промысле, считал своим долгом выступить с насмешливой критикой.
– Вы, наверно, строите цеппелин? – попробовал зубоскалить старый Румбайнис. – Как же, теперь ведь воздухоплавание в моде!
– Правильно, дядя Румбайнис, – отвечал Оскар. – Это будет цеппелин. И знаешь, для чего мы его строим?
– Ну? – Старик даже трубку изо рта вынул.
– Готовимся к Судному дню. Когда начался всемирный потоп, Ной построил ковчег и спас и себя и по паре от всякой плоти. Но это была только репетиция Судного дня, а когда придет конец света, мы на этой штуке подымемся от горящей земли к небесам…
– Богохульник! – пробурчал рассерженный старик и отошел в сторону.
Другие подходили ближе и ощупывали детали мережи. Какой-то упрямец попытался разорвать петлю камеры, но безуспешно.
– Пусть их, пусть пробуют, скоро у них пропадет охота! – говорили за их спиной гнилушане. – После первой же бури одни лохмотья повиснут на тросах.
– Думают, что лососи сами придут к ним и будут искать горловину мережи, чтобы влезть туда, – смеялись другие. – Это все равно что сунуть под нос рыбе вентерь и приказать ей влезть в него.
– У кого денег куры не клюют, тому, конечно, можно пускать их на ветер, – жаловался соседям Петер Менгелис.
Никогда бы он не подумал про Оскара, что такой умница, бывалый ловец и кормщик способен на подобную глупость.
– Он еще разорит мальчишку, вот увидишь, – говорил Петер жене.
Ольге было стыдно за легкомысленного брата. Знала бы она раньше, ему пришлось бы искать пристанища в другом месте. Теперь она переносила его присутствие, как зубную боль, и когда по поселку разнесся слух, будто Оскар соблазнил какую-то сироту, а потом бросил ее, Ольга поспешила сообщить ему об этом.
Оскар и не думал оправдываться. Он опять был замкнутым и молчаливым. Но когда этот поступок с сиротою стал предметом обсуждения на одном из сектантских собраний и брат Теодор назвал его «вызовом безбожного развратника, брошенным в лицо всем честным людям», – Оскар насторожился. Он почувствовал здесь чью-то направляющую руку. Людей подстрекали против него с определенной целью.
«Гляди в оба, Оскар!» – сказал он себе.
Оскар съездил в местечко и заказал кузнецу несколько больших якорей. Фред изготовил буи и распорные шесты. Перед рождеством все было закончено, и готовую мережу спрятали в клеть.
Наступило рождество. Весь первый день Оскар не выходил из дому. Запершись в своей комнатке, он шагал из угла в угол, останавливался по временам у окна и вглядывался в темную морскую даль. На душе у него было тоскливо, и как он ни старался думать о предстоящих делах, мысли его все время убегали к, родному поселку. С грустью вспоминал он прошлые праздники, проведенные среди родных… Бывало, приезжают дальние родственники, с которыми удается видеться только раз в год; мужчины беседует о своих делах, женщины осматривают клеть, хлеб, скот-молодняк…
Оскар стиснул кулаками голову, чтобы прогнать навязчивые воспоминания, но они следовали одно за другим, манящие, болезненно-грустные. Он тосковал по дому. А здесь от всего веяло холодом, все казалось неприветливым. Люди здесь подавили в себе любовь к жизни и прозябали в покорном и трусливом ожидании «светопреставления», а ловкий шарлатан отравлял им души, пропитывая их мраком и мутью.
На другой день Оскара навестила гостья – с самого утра пришла Лидия.
– Вот ты где устроился, – сказала она, осмотрев убогое убранство комнатки Оскара.
– Да, здесь я и живу, – ответил Оскар. Трудно было ему сдержать радость при виде сестры: она ведь пришла из того милого мира, куда он рвался всем существом. В этот миг даже Роберт казался ему довольно славным пареньком, только разве чуть-чуть шалопаем.
Лидия присела на пододвинутую скамейку и сконфуженно улыбнулась, не зная с чего начать.
– Ну, как вам там живется? – спросил Оскар.
– Ты ведь сам хорошо знаешь, как нам может житься. Много ли отец наработает, когда его все время донимает ревматизм. Руки совсем не переносят холода; не поймешь, что за напасть. Как ты тогда ушел, мы взяли в работники Кривого Янку. Ну, это ведь не то, что свой человек. Какая ему забота, целы ли сети или порваны…
– Да еще приходится платить ему за работу, – добавил Оскар.
Лидия покраснела и сконфузилась еще больше.
– Разумеется, надо платить… – сказала она тихо. – Конечно, правда, Оскар… Тебя обижали, но разве из-за этого стоило уходить из дому?
– Это не сразу так получилось. Да, кроме того, отец сам сделал выбор, думал – так будет выгодней.
– На позапрошлой неделе продали черную корову. Стала удерживать молоко, чего же ее зря кормить целую зиму. И потом я еще одну вещь хотела сказать… – Лидия начала шарить по карманам. – Приходила к нам Залитиене, сейчас же после твоего ухода, дала мне вот это. Это, говорит, было подарено Зенте к ее конфирмации. Ей они теперь не нужны, пусть, говорит, возьмут обратно – куда хотят, туда и девают.
Лидия протянула брату часики.
Оскар стиснул зубы, чтобы не выдать овладевшего им волнения. Прошло несколько минут, прежде чем он смог заговорить:
– Так вот что она сказала… «Куда хотят, туда и девают»… И мне они тоже не нужны. Оставь их у себя, я их тебе отдаю.
– Мне? Нет, Оскар, у меня уже есть одни. Что мне делать с двумя часами? Ты сам должен знать, куда их девать.
– Тогда отдай матери.
– Разве она возьмет такую вещь? Они ведь человеку принесли несчастье.
– Ну, тогда продай их! – сердито крикнул Оскар. – Купите себе что-нибудь на вырученные деньги, а меня оставьте в покое.
– Если уж так…
Лидия еще раз попыталась отказаться, а потом все-таки сунула часы в карман.
– Значит, черную корову продали? – спросил Оскар.
– Да, удерживала молоко.
– А на вырученные деньги купили Роберту новое пальто с котиковым воротником?
– Ты это напрасно, Роберт в нынешнем году не получил пальто. Вообще ему пришлось обходиться без нашей помощи. А Гароза больше не захотел ждать.
Оскар остановился перед сестрой:
– А как с салаковым неводом, в порядке он?
– Кому же его приводить в порядок? У отца времени нет, а работник целый день с сетями в море.
– Так. А коптильня работает?
– Понемногу. Сейчас мы коптим только свой улов, другие больше не хотят. Не знаю, что там случилось: отец, наверно, кое-кому не смог сразу заплатить. Сейчас все идут к Осису.
– Осис? Это рыжий-то? – забывшись, Оскар даже кулаки сжал.
Но он тут же одумался: ему-то что за дело до этой семьи! Ведь его выгнали.
– Так, значит, Роберт живет кое-как? – задумчиво спросил Оскар. – Ну, когда кончит учение, обзаведется всем необходимым.
– В этом году ничего… навряд ли закончит…
– Что, заленился?
– Как раз теперь-то и начал работать. Но ведь посуди сам: много ли может отец посылать ему без тебя? Вот Роберту и пришлось поступить в какую-то контору, они там углем торгуют.
Оскар подошел к окну и загляделся на пасмурное зимнее небо, сплошь затянутое облаками.
– Сейчас ты мог бы смело вернуться домой, – поспешила подсказать Лидия, пока брат стоял к ней спиной. – Никто тебе больше мешать не будет. Хозяйничай, как тебе вздумается.
Оскар обернулся:
– Нет, сестричка, из этого ничего не получится. Отец не такой еще старик, чтобы отойти от дел, а я не настолько молод, чтобы оставаться под его опекой. Два медведя в одной берлоге…
– Ты, наверно, думаешь, что он на тебя все еще сердится? И напрасно. Отец давно все позабыл и простил.
Да, Лидии не следовало этого говорить. Оскар вдруг выпрямился:
– А что ему прощать! Что это за отпущение грехов? И кто из нас нуждается в прощении? Помнишь, как он мне сказал напоследок: «Забудь, что у тебя есть отчий дом!» Я и старался это выполнить как умел… Ну да хватит, поговорим о другом.
Когда они сошли вниз, Ольга и Петер тоже стали уговаривать Оскара, но он отклонил их посредничество и сказал, что не стоит пока ждать от него такого шага.
– Ну, а попозже, через некоторое время? – пристала обнадеженная его словами Лидия.
– Там посмотрим.
В тот же вечер в доме волостного правления устраивался бал. Фред уже за неделю прожужжал Оскару уши разговорами об этом и потребовал, чтоб он хоть раз выбрался из дому.
– Ты так раньше времени заржавеешь!.. Стоит только человеку немного поразмяться, и у него тотчас меняется настроение. Тебе надо проветрить мозги, и ты сразу увидишь жизнь в ином освещении… Я люблю веселых людей!
Оскар довольно равнодушно выслушал приглашение Фреда, но после ухода Лидии он уже больше не мог переносить одиночество. Чем больше клонилось время к вечеру, тем тревожнее становилось у него на душе. Спектакль в доме волостного правления не сулил ему ничего заманчивого, он их достаточно насмотрелся, но в этот раз он чувствовал, что многое потеряет на всю жизнь, если останется дома… Анита непременно будет там – в такой день она дома сидеть не станет. И если он не пойдет, то… Кто знает, что может случиться?
Когда Оскар с Фредом вошли в дом волостного правления, там уже было полным-полно народу, хотя все еще продолжали прибывать новые парочки и целые семьи. Заметив в коридоре у вешалки Оскара, знакомые парни окружили его и принялись расспрашивать, как ему живется. Фред не отходил от него ни на шаг, засыпая вопросами о всех незнакомых девушках, которых он встречал пронзительным взглядом сыщика.
– Оскар, а ту, в зеленом, знаешь? Вон ту, которая входит в зал! Красивая девчонка. А это кто, в синем джемпере, не из Чешуй? Гляди, как гордо выступает, надо будет пригласить ее на вальс. Пойдем в зал, посмотрим, кто там собрался. Ну, я вижу, девочек здесь достаточно.
Оскар односложно отвечал, оглядываясь по сторонам в поисках Аниты, но ее нигде не было видно. Войдя в зал, они с Фредом влились в людской поток. Здесь Аниты тоже не было. Все вокруг потускнело, и бестолковой показалась ему веселая суетня. Понурившись, бродил он в толпе, здоровался и отвечал на приветствия, пожимая руки и кивая головой, а взгляд его все время искал знакомую девичью фигуру.
«Теперь уже не придет», – думал Оскар. Он не замечал блеска в глазах девушек, которые провожали его ласковыми взглядами, не прислушивался к трескотне Фреда, не отвечал на вопросы. Наконец они остановились у самых дверей и стали наблюдать за потоком входящих людей.
«Ее не будет… Зачем только я сюда пришел?» – беспрестанно повторял про себя Оскар. Но вдруг перед глазами у него все поплыло. Улыбка проступила на его лице: он заметил входящую Аниту. С нею были Эдгар и Лидия.
Фред дернул его за рукав.
– Оскар, погляди скорее, кто это такая? – без всякого стеснения показывал он на Аниту, которая прошла в нескольких шагах, не оглянувшись в их сторону. – Черт подери, какая изящная! За этой поневоле придется приударить! По крайней мере есть из-за чего постараться! Ах, чертенок! Походка-то у нее какая! Ты погляди на фигурку, на ножки! Кто это? Ты ее знаешь?
Оскар с трудом сдерживался, чтобы не заткнуть ему рот основательной оплеухой. Откровенные замечания Фреда глубоко оскорбляли его чувство; ему казалось, что американец одними помыслами и жадными взглядами оскорбляет любимую девушку. Какая непростительная подлость думать так об Аните, смотреть на нее такими глазами! Он все-таки сдержался и сказал равнодушным тоном:
– Это дочь лавочника Бангера.
– Того самого, нашего компаньона?
– Да.
– Ну, ей-то уж старик отвалит хорошее приданое! Как, по-твоему, Оскар? Да, с ней стоит познакомиться. Ты сам-то знаком с ней?
– Мы же соседи.
– Тогда ты меня и представишь. Тебе от этого ни в коем случае не отвертеться. А кто это рядом с ней?
– Это моя сестра…
– Что ты говоришь! Верно, я ведь видел ее фотографию в альбоме у Ольги. Ну, тогда за чем же дело стало, давай подойдем к ним, этого даже приличия требуют. Пойдем!
– Лучше попозже…
– Ах, да, у вас там какой-то семейный скандальчик… Все понятно. Ну, попозже, только уж будь так добр, обязательно. Она мне страшно импонирует.
Оскар скрепя сердце согласился. Выполнить обещание ему пришлось гораздо раньше, чем он предполагал: Эдгар увидел Оскара и стал пробираться к нему вместе с обеими девушками. Фред от удовольствия только руки потирал.
В ожидании спектакля они стали прогуливаться по залу. Фред говорил один за всех и сразу же пустил в ход тяжелую артиллерию: он, как и следовало ожидать, перескочил на свои приключения в чужих странах. Нью-Йорк… Панамский канал… Лондонские карусели… Да, одних этих слов было достаточно, чтобы вскружить голову женщине!
– Если бы вы знали, что это за карусели, – рассказывал он, молитвенно сложив руки. – Не то что какие-нибудь там санки или лодочки, а настоящие воздушные корабли! Вы садитесь в самолет и летите по воздуху, только все время по кругу, по кругу, а внизу играет оркестр.
– И оркестр? – сделала удивленное лицо Анита.
– Да, настоящий оркестр с флейтами и бубенцами.
– Даже бубенцы! Это правда?
– Я же вам говорю! Кажется, что мчишься на лошадях! Это мне весьма импонирует!
После этого рассказал про виденные им в паноптикуме восковые фигуры известных преступников:
– Вообразите только, у них совершенно кабаньи клыки… А глаза! Такие мертвые, неподвижные, что мороз по коже продирает, когда вы на них смотрите! Я видел, как одна дама упала там в обморок… Ничего не поделаешь, нервы не выдержали…
Он видел и бой быков в Испании, и матч между боксером Демпсеем и, знаете, тем самым свирепым аргентинцем Фирпо… Но Анита не позволила ему об этом рассказывать.
– Пощадите мои нервы, я теперь всю ночь не засну! – в притворном ужасе взмолилась она. – Состязание боксеров – это, наверно, что-то кошмарное!
– А мне это импонирует!
В этот вечер ему многое импонировало.
Начавшийся спектакль разъединил их на время.
– Как полагаешь, Оскар, не пригласить ли нам их на стакан чаю с пирожными? – спросил Фред с озабоченным видом, когда они остались вдвоем. – Я займу столик. Любит она сладкое?
– Не знаю, право.
– Хорошо, я скоро узнаю это сам. Мне кажется, пока все оборачивается в мою пользу. Вот что значит уметь обходиться с женщинами! Если я сегодня же вечером не договорюсь с нею о свидании – больше я не Фред Менгелис.
Оскар засмеялся, но каким-то странным смехом.
– Не веришь? – спросил Фред. – Ну посмотрим!
После окончания спектакля он потащил Оскара на поиски Аниты, но Оскар не торопился. Пока из зала убирали стулья и освобождали помещение для танцев, в буфете уже хлопали пробки и молодые люди подкреплялись пивом и водкой. Прохаживаясь по коридору, Оскар встретился с учителем Акментынем. Они одновременно протянули друг другу руки и заговорили. Фред незаметно ускользнул – в женском обществе он чувствовал себя куда лучше.
– Как вам понравился спектакль? – спросил Акментынь. – Пустенькая вещь, рассчитанная на дешевый успех.
– Почему здесь ставят только комедии? – в свою очередь спросил Оскар. – Постоянно одни и те же глупые шутки: облить кого-нибудь водой, вывалять в муке, а то еще битье посуды! А игра! За весь спектакль хоть бы одно слово было сказано просто, по-человечески… И это называется искусством… Когда хотят изобразить веселье, начинается прямо-таки безумное ликование, какого в жизни и не бывает. Зато уж чуть дело доходит до печали – раздаются такие шумные вздохи, как будто людей постигло самое страшное несчастье. Почему это так?
– Конечно, это недостаток чувства меры у начинающих.
Понемногу они разговорились о духовных интересах местного общества.
У людей не было никаких духовных интересов – суровая тяжелая борьба за существование поглощала все физические и духовные силы.
– Говорят, вы начали уже осуществлять кое-что из своих намерений, – заговорил Акментынь. – Морская мережа, ледник… это не плохо.
– За это меня теперь и облаивают на всех перекрестках… – ответил Оскар.
Акментынь улыбнулся.
– Это борьба. Вы здесь, на взморье, угрожаете старому порядку, в особенности кое-кому из тех, кто живет за счет труда рыбаков. Неужели вы надеялись, что они сдадутся без боя, не попытаются удержать позиции?
– Нет, на это я не рассчитывал, – сказал Оскар и тоже улыбнулся. – Я только не ожидал, что они применят такие гнусные средства.
– Вам надо быть готовым к тому, что они прибегнут и к еще более гнусному оружию, – продолжал Акментынь. – Поэтому будьте все время начеку и готовьтесь к самой отчаянной борьбе. Не давайте им застигнуть вас врасплох.
Заиграли вступительный вальс. Они вошли в зал. Увидев в противоположном конце Аниту, Оскар извинился перед Акментынем и пошел приглашать ее на танец. На полдороге он заметил, как из толпы вынырнул американец и отвесил Аните глубокий поклон. Она поднялась и пошла танцевать с Фредом.
Оскар опоздал.
Растерянно стоял он посреди зала, а вокруг него уже закружились танцующие пары. Придя в себя, Оскар пробрался к стенке и присел на стул. Звуки вальса придавали его впечатлениям меланхолическую окраску, хотя вокруг него сияли счастьем лица проносившихся мимо парочек.
«Многие из этих смеющихся парней скоро разучатся улыбаться, превратятся в угрюмых, грубых мужчин, начнут пить и ругаться с женами. Некоторые станут даже пускать в ход кулаки. А эти девушки, эти милые существа – какими они будут несчастными в семейной жизни, как быстро увянут от нужды и горя!..» Он не мог объяснить, откуда взялись эти щемящие сердце думы, почему ему одному надо видеть эту изнанку жизни, о которой все знали и которая никого сегодня не тревожила. Когда он увидел танцующую с Фредом Аниту, – понял, что грустил от одиночества, что страдало уязвленное самолюбие. Если бы Фред сидел у стены, а он танцевал бы на его месте, все казалось бы иным…
Однако взгляд его невольно направлялся только в ту сторону, где кружилась эта пара. Оскар поднялся со стула и вышел в коридор, но Акментынь тоже танцевал, и ему ничего больше не оставалось, как прогуливаться в одиночку.
Вальс кончился. В коридор хлынула толпа. Раскрасневшийся Фред подскочил к Оскару и хлопнул его по плечу.
– Все в порядке! Черт возьми, ну и танцует легко! И характер веселый, оказывается: я говорю, а она только смеется. Вот это я понимаю!.. Я уже пригласил ее на следующий танец, недаром говорится: куй железо, пока горячо! Мы с ней проведем вместе весь вечер, вот увидишь! – И он снова куда-то ринулся с видом человека, которого ждут неотложные дела.
Оскар присел на подоконник и стал курить папиросу за папиросой, стараясь взять себя в руки, избавиться от мучительного беспокойства. Оркестр играл танец за танцем, коридор то наполнялся людьми, то снова пустел, а он все не уходил.
«Нечего себя мучить, Фред не такой человек, которого стоит опасаться. Да если бы он даже был самым опасным противником, я бороться из-за женщины не стану. Женщине надо выбирать самой: если она меня любит, мне нет нужды завоевывать ее. А такая, которая ждет, чтобы из-за нее боролись, и привязывается к тому, кто сильнее, мне не нужна».
И все же, когда он представлял себе Аниту в объятиях Фреда, его охватывало враждебное чувство. Не находя покоя, он снова пошел в зал.
Анита прохаживалась с Лидией и Эдгаром. Фред уже пристроился к ним и снова засиял экзотическим великолепием. Он так и сыпал названиями иностранных городов и словечками из жаргона английских моряков. Пусть все знают, что перед ними человек, который проходил мимо оперы Метрополитен, который видел в Египте укротителей змей и, возвращаясь на родину, пробыл целых четыре дня на одном пароходе с какой-то новой кинозвездой, о которой в Латвии и понятия не имели!
В это время дирижер объявил дамский вальс. Американец, уверенный в том, что его немедленно пригласят, одернул пиджак и воротничок. Но, пока он разглаживал галстук и поправлял высунувшийся из кармашка кончик зеленого платочка, Анита отделилась от компании и подошла к Оскару.
– Наконец-то нашелся, – сказала она с ласковым упреком. – Так давай же потанцуем. Где ты все время пропадал? Ну-ка дыхни! Нет, не пил…
Теперь начался другой, счастливый вечер… Они больше не отходили друг от друга. Когда американец пригласил Аниту на фокстрот, он получил в ответ отказ – Оскар выпросил у нее все танцы. А когда пришло время собираться домой, Фред с ног сбился, разыскивая исчезнувшую парочку: Оскар и Анита заранее догадались ускользнуть от него. Два счастливых часа остались в их распоряжении, и они пошли темной лесной тропинкой к берегу. Их тихому счастью не мешали больше никакие россказни про лондонские карусели.
Подобные выходки не могли импонировать американцу…
