Текст книги "Забудь меня… если сможешь (СИ)"

Автор книги: Виктория Вера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 28
Я обещал тебе разговор

Рэйнхарт Константин Орнуа

Капли осеннего дождя стекают по волосам, проникают под ворот камзола и холодом пропитывают разгорячённую кожу.

Я что-то должен был сделать… Что-то очень важное.

Мысли путаются, то и дело соскакивают на пульсирующую венку под тонкой кожей её бледной шеи… Кожа пахнет мёдом и амброй.

Хочется дышать ею.

Лоривьева вся будто соткана из этого медового тепла…

– Милорд… подать вам в комнату ужин? – Леонио стоит на пороге и ждёт моего приказа.

Из гостиной слышится женский смех и звуки клавесина. Сквозь муть сознания проникает ощущение неправильности происходящего, и я замираю прямо на пороге.

Знаю, что должен подняться в свои комнаты… но мне не хочется заходить внутрь. Этот дом кажется чужим.

– Праведного вечера господин, я вот, как обычно, пирожные привозила. Свежие, чудесные, госпоже нравятся!

В холле появляется миловидная пухленькая женщина в чепце и белом переднике. Она кланяется, протискивается мимо меня и семенит к воротам.

– Милорд? – снова Леонио.

Он что-то хотел узнать…

Ах, да… ужин. Но я не ужинаю дома…

Прикрываю глаза, чувствуя каждую холодную каплю, что скатывается по моей шее и впитывается в ворот рубашки.

Хочется вернуться в полутьму кареты… но её больше нет.

– Ваша одежда промокнет, милорд, могу я предложить…

– Шшш!… – поднимаю ладонь, приказывая Леонио замолкнуть.

Мокрая одежда… что-то крутится в расслабленных мыслях.

Взгляд упирается в лужу на подъездной дорожке перед ступенями крыльца.

«Шёл дождь, и слуги вашей матушки выкидывали вещи прямо в лужу перед крыльцом…»

Вспомнил.

Я должен был поговорить с Лоривьевой.

– Милорд, что мне передать госпоже, если она спросит, где вы?

Голос Леонио растворяется в шуме дождя.

Ева

– Спасибо, Сэл, – она ставит поднос с ужином и горячий чай на столик возле камина.

– Госпожа, вы не против, если я лягу пораньше?

– Нет, конечно. Отдыхай, и спасибо за то, что принесла ужин.

Пока говорю, не оборачиваюсь, чтобы Сэл не заметила моего состояния.

Старательно переписываю данные о сегодняшних продажах с клочка бумаги в хозяйственную книгу. Как хорошо, что леди Тайлин помогает Сэл освоить грамоту. Её записи выглядят так, словно их сделал ребёнок, но они очень помогают в ведении учёта…

Капля чернил падает с кончика писчей палочки и делает на странице некрасивую кляксу.

Я заставляю себя делать вид, что не происходит ничего особенного, но что-то царапает горло изнутри. Даже мысль о позорном побеге Винлоу из гостиной Флюмберже не помогает почувствовать себя лучше.

Почему я такая неудачница? Что в той жизни, что в этой… Единственное, что у меня получается это зарабатывать так, чтобы хватало на хлеб с маслом… но вот с личной жизнью я вечный профан. Толку-то было перерождаться? Чтобы снова смотреть на союзы других и чувствовать себя лишней на этом празднике жизни?

Снизу раздаётся какой-то шум. Выхожу в коридор и немного свешиваюсь через перила, пытаясь понять, что происходит.

– Милорд, но вы не можете! – Джош пытается остановить Рэйнхарта, но его тут же оттаскивают за локти люди господина обер-прокурора.

Хочется улыбнуться, потому что милорд снова бессовестно превышает свои полномочия.

Какое-то двоевластие в собственном доме.

– Джош, всё в порядке, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно, но он предательски срывается, выдавая смятение.

Рэйнхарт вскидывает голову, встречаясь со мной взглядом, и взбегает по лестнице быстрее, чем я успеваю сделать вдох.

– Милорд? – рассматриваю его мокрую одежду и волосы, с которых стекают капли дождя.

Он что пешком сюда шёл?

Молча берёт за руку и шагает в мои комнаты, захлопывая за нами дверь. На всякий случай делаю пару шагов назад, ожидая объяснений.

– Лоривьева, я обещал тебе разговор.

– Вот прям сейчас? Ночью?

– Думаешь, стоит подождать ещё несколько месяцев?

– Издеваетесь? – скорее иронично, чем осуждающе. С губ слетает нервный смешок.

– Нет… прости… – шагает ко мне, становясь так близко, что его камзол едва не касается моей груди. Приходится приподнять подбородок, чтобы не рассматривать его губы. – Спасибо, что вытащила меня из особняка. Полагаю, сегодня ты пыталась заткнуть сплетников, но из-за меня дала им новую пищу для обсуждений. Не думай, что я не оценил этого. И я понимаю, чем тебе пришлось заплатить за эту помощь…

А он явно успел прийти в себя.

– Едва ли это испортит мою репутацию ещё больше, – нарочито беспечно пожимаю плечами, хотя ничего хорошего для меня в этом нет… и всё же в глубине души мне до безобразия приятно, что эта жертва не оказалась напрасной.

– Лори… – он медлит, будто перебирает в своей голове нужные слова.

Капля с его волос капает на мою щеку.

– Вы промокли, милорд, – хочется провести по его волосам и убрать со лба влажные пряди… неуверенно поднимаю руку и позволяю себе этот жест.

Рэйнхарт ловит мою ладонь, прикладывает к своей щеке и замирает, прикрыв глаза.

– Думаю, вам стоит снять свой камзол и положить его рядом с камином.

– Сделаю, всё, что скажешь, если перестанешь обращаться ко мне на «вы», – скидывает камзол, небрежно бросая его возле огня.

– Вы сами этого требовали… – начинаю укоризненно.

– Я помню… и сожалею о тех словах, – Рэйнхарт обхватывает ладонями моё лицо и прижимается лбом к моему лбу. – Лори, я был зол, очень зол. Ты появилась после того, как Эмильен объявил об отказе на тебе жениться…

– И решили, что, не получив желанного от лорда Эмильтона, я пытаюсь вернуть нашу помолвку…

– Прости, – не отрицает моих слов. – Я был груб… и позже не раз жалел об этом.

Пожимаю плечами и отвожу взгляд. Мне нечего на это сказать. Точнее, я не хочу говорить об этом.

– Лори, – полушёпотом и почти незаметно поглаживая большими пальцами мои скулы. – Я задам тебе вопрос, и что бы ты ни ответила, клянусь, я не стану тебя осуждать, винить или давить на тебя. Ты была вправе выбирать и ничего мне не обещала. Я это помню. Мне просто нужно разобраться во всех тех странностях, которые всплыли за последние дни, хорошо?

– Спрашивай… – тоже тихо и переходя на ты, потому что нет смысла и дальше играть в эти игры.

Уголок его рта дёргается в подобие улыбки, и он на мгновение невесомо касается моих губ, словно благодарит за эту маленькую уступку.

– Почему ты уехала из дворца с Эмильеном?

– Он уколол меня чем-то, я была примерно в таком же состоянии, как и ты сегодня в особняке Флюмберже.

Ладони Рэйнхарта деревенеют на моих щеках, а дыхание учащается.

– Уколол… – он старательно сдерживает в голосе эмоции, но их выдаёт его тело. – Как это произошло?

– В тот вечер во дворце мне было неприятно находиться в обществе некоторых леди, я хотела уйти… ну хотя бы отойти в сторону… потому что… они…

– Потому что они старались задеть тебя?

Киваю.

– Эмильен бросился за мной, якобы желая выразить поддержку, а затем сказал, что у меня что-то на шее. Я не успела отстраниться, когда он протянул руку и коснулся. Лёгкий укол и ощущение нехватки воздуха. Я поспешила покинуть зал, но на улице мне стало хуже и появилась сильная слабость… Тело ощущалось каким-то ватным, а мысли путались. Мне было то весело, то безразлично, кружилась голова… в этот момент Эмильен подхватил меня под руку, предлагая помощь.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Как ты себя чувствуешь? Если тебе трудно говорить… – в его голосе беспокойство, и оно растекается в моей груди приятным теплом.

– Всё хорошо, – делаю попытку улыбнуться, но получается лишь нервно дёрнуть уголком рта. – Лорд Эмильтон сказал, что я неважно выгляжу, и потянул меня к фонарю. Там он запрокинул мне голову и долго рассматривал глаза, рассказывая что-то о странных симптомах. Когда я попыталась оттолкнуть его, мне не хватало сил.

– Со стороны всё выглядело…

– Будто мы целовались, – заканчиваю за него эту фразу. – Я догадалась, зачем это было нужно.

– Я видел вас и спустился в сад.

– И звал меня… я это помню. Но Эмильтон отошёл за какие-то кусты и закрыл мне ладонью рот. Впрочем, даже если бы он этого не сделал, едва ли я смогла бы выкрикнуть что-то внятное. В основном я что-то несвязно мычала.

– И никто из дворцовой стражи не обратили на вас внимание? – он злится, но при этом его голос звучит глухо.

– Обратили… лорд Эмильтон сказал, что я перебрала хмеля и меня нужно отвезти домой… или к лекарю. Кажется, он сказал, что отвезёт меня домой и вызовет туда лекаря. Да, именно так, – хмурюсь. – Там был гвардеец, который помог милорду довести меня до кареты. И это было словно в страшном сне – вокруг люди и никто не понимает, что происходит на самом деле…

Голос против воли начинает подрагивать, а горло сжимается. Рэйнхарт отпускает моё лицо и осторожно притягивает к своему телу. Сначала неуверенно, словно ожидая, что я буду вырываться, но когда я сама утыкаюсь лбом в его плечо, сжимает меня крепче.

Вдыхаю запах осени. Ощущаю влагу его рубашки и жар напряжённого тела.

Прикрываю глаза, позволяя себе раствориться в ощущениях.

Как давно меня кто-то обнимал?

Уже и не помню…

– Он отвёз тебя к себе домой? – на грани слышимости.

– Нет…

– Нет? – удивлённо.

– Эмильен обещал сделать всё то, о чём ты сейчас думал… но я выпрыгнула из кареты.

– Ты что? – немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо.

– Открыла дверь и на ходу выпрыгнула из кареты, угодив в какой-то овраг…

Он хмурится, будто пытается представить, как это могло быть.

– Сложнее всего было заставить слушаться собственное тело. Эмильен удерживал меня на своих коленях, а мне не хватало сил оттолкнуть его. Меня спасла брошь, которую ты подарил. Я воткнула иглу себе в ногу. Несколько раз. Чтобы разогнать кровь и быстрее отрезвить себя. Это помогло и тогда я вогнала иглу броши в шею Эмильена. Он не ожидал подобного и… отпустил меня, – чувствую, как сердце Рэйнхарта колотится под моей ладонью. – Я открыла дверцу кареты и выпрыгнула, скатившись в какой-то овраг.

– Что было дальше? – хрипло и глухо.

– Лорд Эмильтон отдал приказ кучеру вытащить меня, но там было темно, а склон оказался слишком скользким от влаги. Даже если бы кучер спустился ко мне, ещё неизвестно, как бы ему удалось меня насильно оттуда вытащить. Наверное, поэтому, когда в отдалении послышался звук приближающегося патруля, Эмильтон приказал уезжать…

– Я говорил со слугой, который утверждал, что ты появилась на пороге особняка лишь на рассвете… и была в грязи.

– Да, – киваю. – Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы выбраться из оврага, и ещё больше, чтобы добраться до особняка… я плохо знала дорогу.

Его руки сжимаются вокруг меня всё сильнее, но это именно то, что мне сейчас нужно.

– Мой слуга не пустил тебя.

– Не пустил. Я хотела дождаться тебя снаружи, но… на улице было холодно, а в овраге я полностью промокла. В тот день Ания приютила нас с Сэлли… Вот и всё.

– Ты не сказала про Анриетту, она видела тебя в то утро, верно?

– Видела, но отказалась помочь… что, впрочем, меня не сильно удивило. Анриетта знала, что меня подставили. И тогда на вечере в особняке леди Маноли, именно она сняла ленту с моих волос.

– Ты уверена? – в его тоне нет недоверия, лишь желание разобраться.

– Когда я пошла в комнату для леди, Анриетта предложила проводить меня. Глупо было отказываться, учитывая, что сама я не знала, куда идти, а кроме неё помогать мне никто не спешил. Она вела себя очень дружелюбно, и когда мы остались наедине, Анриетта сказала, что лента в моей косе распустилась и поправила её… в тот момент я не придала этому значения, но позже поняла, что она просто сняла ленту и передала Эмильену…

– Прости, – его губы касаются моей макушки, и я чувствую тепло дыхания.

– За что?

– За многое… За то, что не оказался рядом. За то, что сделал неверные выводы. За каждое несправедливо брошенное слово… – шумно втягивает воздух. – Я прошу твоего прощения, но не готов простить самого себя.

– Это лишнее. Хорошо, что мы всё выяснили… хотя теперь это и не имеет такого значения.

– Я всё исправлю. Ты обещала выйти за меня, помнишь?

Серьёзно?

– Ты был не в себе, когда говорил об этом! И, вероятно, забыл, что женат, – хочу выкрутиться из его рук, потому что объятия начинают нестерпимо жечься.

– Не забыл. Но я найду способ добиться развода, – не отпускает, сжимает сильнее, словно это должно убедить меня верить.

– Варрлата не признаёт разводы. Общество не признаёт разводы… они отвернутся от тебя.

– Плевать на общество! Циничные ублюдки, которые радостно ломают чужие судьбы, прикрываясь маской праведности… Лори, я всё исправлю, и ты останешься со мной, потому что я не смогу отпустить тебя… Ты же останешься? – шёпотом.

Глава 29
Мифы и сказки

Ева

– Ты же останешься?

Я давно не верю в сказки и научилась ни на что не рассчитывать, чтобы не испытывать потом боль разочарования, поэтому не хочу давать пустых обещаний. Возможно, я всё-таки выполню свой план и смогу уехать в другой город с ребёнком под сердцем… а он останется здесь.

– В нашем случае присутствует слишком много «если», – отстраняюсь, чтобы заглянуть в тревожные бесконечно-антрацитовые глаза. – Думаю, ты и сам это прекрасно знаешь.

– Знаю, – глухо.

Провожу кончиком пальца по хмурой складке между его бровей и убираю со лба ещё влажные пряди:

– Побудь немного со мной. Сможешь?

Его взгляд меняется от мрачного к недоверчиво-удивлённому, а затем переполняется нежностью. Он как-то по-особенному бережно снова притягивает к себе, и мне чудится выдох облегчения:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что ты есть, – в тоне его голоса смешано слишком много эмоций, хотя он по-прежнему говорит тихо.

Укладываю голову на твёрдое плечо, растворяясь в тепле объятий. Прикрываю глаза и впитываю то, как его пальцы невесомо скользят по моим волосам и спине… осторожно гладят, заставляя тело томиться и признаваться себе в желании получить больше… дразнят и одновременно утешают.

– Ты голоден? – шёпотом, когда понимаю, что ещё немного и я сделаю то, что делать не стоит. Во всяком случае не так, не здесь и не сейчас. – Я ещё не успела поужинать и возможно ты…

– Мой голод несколько иного плана, – мне слышится тихий смешок и едва сдерживаемая улыбка, при этом Рэйнхарту приходится прочистить горло, потому что слова звучат слишком хрипло. – К-кхм… прости… с радостью разделю с тобой ужин, если позволишь.

Неохотно расцепляет руки, и я отворачиваюсь, чтобы он не успел прочитать эмоции на моём лице. Прикладываю ладони к щекам и чувствую жар собственной кожи.

– У меня пока нет кресел. Придётся сидеть на этих пуфах… – сбивчиво объясняю, пытаясь собственной болтовнёй унять волнение.

– Прости.

– За чт…

Вопрос тонет, потому что Рэйнхарт резко тянет меня обратно и ловит обрывок слов губами. Мягко, опасливо, словно спрашивает разрешение, но в то же время зарывается пальцами в мои волосы, чтобы удержать затылок… и не позволить отвернуться.

– Рэйн… – на грани слышимости и вплетая его имя в наше дыхание.

Крадусь кончиками пальцев к его шее, скольжу вдоль бьющейся венки, осторожно провожу ноготками вверх, отчего он вздрагивает и покрывается мурашками.

Судорожно выдыхает, сжимает ещё крепче и заставляет шагать назад, пока я не оказываюсь зажатой между стеной и его телом.

Тёплые пальцы ласкают мой подбородок, мягко нажимают, уговаривают разомкнуть зубы… сдаюсь, позволяю им победить…

Чувствую, как кружится голова… и теряется воздух.

Впитываю его возбуждение, тяжёлое дыхание и едва слышное рычание.

Он первым разрывает поцелуй и соединяет наши лбы… пытается выровнять сиплое дыхание, смотрит – глаза в глаза.

Мы разговариваем взглядом, касаниями кончиков пальцев, тяжёлым дыханием, своими телами.

– Я не знаю, как отпустить тебя, – сипло, сбиваясь, на резкий вдох, словно ему всё ещё не хватает кислорода.

– Не отпускай, – моя неуверенная улыбка застревает в уголках рта. – Пока не отпускай. Но если у нас ничего не получится, то я уеду из города и буду пытаться выстроить новую жизнь вдали от тебя…

Хочу добавить «чтобы однажды не увидеть тебя рядом с ней»… но слова застревают в сжавшемся горле.

Рэйнхарт замирает, а затем подхватывает меня на руки и несёт к столику с остывшим ужином:

– Сделаю вид, что не слышал этого, – он пытается придать голосу шутливости, маскируя этим растерянность и беспокойство.

Камин потрескивает и стелется по комнате золотыми бликами. За окнами слышится шум дождя.

Ужин давно остыл, но я не помню, когда в последний раз еда казалась мне такой вкусной. Возможно, всё дело в том, что он удерживает меня боком на своих коленях и кормит, аккуратно поднося к губам на вилке маленькие кусочки.

– Рэйнхарт?

– М?

– Что не так во́ронами?

– Во́роны? Мифические птицы?

– То есть… что значит мифические?

– Такие же, как гаргульи, мантикоры, золотые змеи. Как фальхен на твоём балконе… Существа из старых легенд.

Подвисаю. Разглядываю абсолютно серьёзное лицо темноглазого лорда.

– Хочешь сказать, что ты не видел воронов?

– Ну почему же, – запивает проглоченный орешек ещё тёплым травяным чаем. – В толстых книгах древних легенд много изображений воронов. Его образ символизирует мудрость и тайны мироздания. Ворон был покровителем старой церкви Анхелии.

– Расскажи, – затаив дыхание.

– О воронах или о церкви?

– Обо всём.

Пристраиваю голову ему на плечо, наслаждаясь звуком тихого, словно немного простуженного голоса.

– В легендах говорится, что когда-то наши земли населяли древние существа. Они жили в гармонии с людьми. Гархалы и мантикоры охраняли покой людей, отпугивая зло, поэтому их образы так часто используют на барельефах дворцов. Грифоны и фальхены позволяли седлать себя, если находили своих ездоков. Говорят, на их крыльях можно было пересечь королевство от Илларии до южного побережья быстрее, чем полдень сменится полуночью.

– В легендах говорится, почему они пропали?

– Никто не знает. В древних трактах Анхелии говорилось, что они просто перестали рождаться, потому что наш мир захватила тьма. Эта тьма была не в небе, но в сердцах и умах многих. Это были времена больших войн.

– А вороны?

– Исчезли, вместе с силой Анхелии. Сейчас на всё королевство осталось лишь пара действующих древних храмов… но они мало кому интересны.

– Почему это произошло? Я имею в виду, что стало причиной прихода новой церкви?

– Голос Анхелии всегда был тих, в то время как Варрлата была очень громкой. Анхелия призывала к совести и умению слушать сердце… но что делать, если в сердце тьма? Как отличить хорошее от плохого, когда повсюду войны? Люди перестали понимать заветы старой церкви, но не перестали бояться кары богов. И тогда Варрлата предложила свои правила, пообещав защиту богов для тех, кто будет строго следовать наисвятейшим божественным конам. Правила освободили людей от необходимости думать и решать – теперь все знают, что они праведны до тех пор, пока строго следуют наисвятейшим правилам.

– Наисвятейшим? Коны Варрлаты не осуждают убийства!

– Не совсем так. Там написано, что церковь равнодушна к смертям неправедников, ибо сами боги отворачиваются от них. Проблема в том, что именно церковники решают, кто праведен, а кто нет… а я не верю в праведность самих церковников.

– Почему?

Нет, я тоже подозреваю, что церковь Варрлаты просто разводит людей, внушая им страхи и чувство вины. Просто приятно, что не одна я разделяю это мнение.

– Кхм… потому что мне приходится следить за церковниками…

Кажется, он хочет что-то добавить, но осекается и резко меняет тему:

– Лори… а что не так с твоей постелью?

– В каком смысле?

– Леди в особняке Флюмберже требовали Валентайна Винлоу рассказать, что именно не так с твоей постелью…

Хмм, запомнил, значит.

– Эта комната не только моя гостиная, но и моя спальня, – улыбаюсь, замечая, как он начинает озираться.

– И где кровать?

– Её нет, – пожимаю плечами. – Когда я вошла в эти комнаты, здесь была кровать, но когда я присела на неё… она развалилась. Не то, что в доме не было других кроватей, но все они довольно старые… В общем, я подумала, что заслужила выспаться в собственной новой постели. Мой маленький каприз…

– И?

– И мастерская фира Кришана задерживает мой заказ уже вторую неделю, – фыркаю. – Говорят, там большая очередь желающих получить его творения.

– Я поговорю с фиром, – улыбается кончиками губ.

– Не стоит беспокоиться.

– Стоит. Фир Кришан задерживает некоторые заказы не потому, что у него большая очередь, а потому что он… скажем так… слишком рьяно чтит традиции Варрлаты и осуждает женщин, живущих без опекунов.

Это что, шутка такая?

– Тогда почему он вообще принимает эти заказы от таких, как я? – приподнимаю обе брови.

– Ты леди. Аристократка. Он не может отказать тебе прямо, это был бы скандал. Поэтому он действует так, чтобы ты сама отказалась от заказа.

Вот же му… чудак и нехороший человек. Трусливый женоненавистник и поборник кривой морали!

Значит, морочить голову девушкам он не стесняется, а прямо в лицо своим ротом сказать, что не дождусь кровати… это не-е, такое мы делать боимся.

– Не злись, моя хорошая, – легко считывает мои мысли. – Даю слово, что фир Кришан завтра же займётся твоим заказом, – на мгновение в его спокойном голосе проскальзывает что-то зловещее.

– Спасибо, – утыкаюсь носом в изгиб его шеи и закрываю глаза, чувствуя лёгкие поглаживания по волосам. – Рэйнхарт… завтра я должна быть в загородном королевском дворце на праздновании Осеннего Благоденствия. Ты будешь там?

– Я собрался пропустить эту часть праздника… но теперь буду.

Растягиваю губы в улыбке, при этом едва сдерживаюсь, чтобы не зевнуть. Для одного дня сегодня было слишком много эмоций, и мой организм совершенно вымотан.

– Тебе нужно отдыхать, Лори. Уже глубоко за полночь.

– Ты уходишь?

– Хочешь, чтобы я остался? – со смешком и нежностью.

– У меня только один диван, – сонно улыбаюсь.

Он поднимается со мной на руках и шагает к моей «постели».

– Боги, этот диван короче тебя. Как ты здесь помещаешься? – продолжает держать меня.

– Он очень мягкий, – совершенно серьёзно. – После тюков с соломой на чердаке Ании спать здесь почти божественно прекрасно.

Он недоверчиво качает головой, но опускает меня на постель. Сбрасываю мягкие тапочки и прямо в домашнем платье забираюсь под одеяло, укладываясь на бок.

– Давай, я побуду рядом, пока ты не уснёшь, – садится на пол и кладёт подбородок на край дивана, совсем как в то утро, когда я проснулась на софе в его кабинете.

– Рэйн… расскажи мне древние легенды о чудищах. Ты знаешь их?

– Знаю. Расскажу, – невесомо касается моих губ. – Закрывай глазки.