Текст книги "Забудь меня… если сможешь (СИ)"

Автор книги: Виктория Вера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4
Грезы

Ева

После разговора с Томом, я прогуливаюсь по улочкам Илларии.

Сегодня один из последних тёплых вечеров и мне хочется поймать за хвост уходящее лето.

Возвращаться домой нет никакого желания. Теперь чердак напоминает мне о темноглазом лорде, и эти мысли оседают на моих губах горьким пеплом.

Орнуа прав, кроме меня, некому будет рассказать аристократам о подлости Анриетты. Фамилия Орнуа не звучала, и свидетели этого грязного спектакля даже не знают, кем были те самые леди и лорд.

Но Рэйнхарт не понимает, что меня бы и так не стали слушать. Слово грешницы, против слов компании влиятельных леди? Даже не смешно.

Да и с кем мне там разговаривать? Аристократы списали меня, как расходный материал. Подумаешь, сломанная жизнь какой-то провинциалки. Да кому до неё какое дело?

Погруженная в мысли, добредаю до готического особняка. Он стоит на отворотке между площадью Искупления и тихой респектабельной улочкой. Напротив – ресторация «Праведные грёзы».

Большие окна ресторации горят уютным рыжим цветом. Своим видом они словно дразнят заколоченное угрюмое здание. За идеально чистыми стёклами хорошо видны богатые леди и лорды. Их смех, томные взгляды, блеск драгоценностей и кокетливые улыбки.

Возможно, и темноглазый лорд сейчас там со своею дражайшей супругой.

Отворачиваюсь и рассматриваю силуэт особняка, плавно погружающегося в густые сумерки. Чудище с балкона задумчиво рассматривает меня в ответ. Мне кажется, ему тоже одиноко.

На двери и окнах нижнего этажа – ставни, поверх которых неаккуратно набиты доски. Эти окна кажутся довольно большими, и я представляю, что могла бы использовать их как витрину.

Интересно, кем были хозяева этого дома?

Обхожу здание по кругу, касаясь ладонью прохладных тёмных камней.

С обратной стороны окна расположены выше, но так же надёжно заколочены. Краем глаза улавливаю блик и не сразу понимаю, что это свет из маленькой щели в массивных ставнях.

Просто так мне туда не дотянуться. А вот если забраться на узенький уступ и подтянувшись, встать на носочки…

Заглядываю в щель, откуда идёт слабое свечение, вглядываюсь, но мне не удаётся ничего рассмотреть. Я уже собираюсь спрыгнуть на землю, как глаз выхватывает огонёк свечи, плывущий в полутьме комнаты.

Там кто-то есть…

Огонёк опускается, высвечивая белый силуэт.

Сглатываю, потому что во рту пересыхает.

Стоп, Ева. Ты уже слишком взрослая девочка, чтобы верить в призраков… живущих в тёмных готических особняках с заколоченным входом и окнами…

Да ну… бред какой.

И всё же ладони неприятно потеют, а сердце начинает стучать у самого горла.

Призрак тем временем опускается в кресло, и огонёк высвечивает худое измождённое лицо немолодой женщины.

Может ли быть, что это…

Пальцы соскальзывают, и я, не удержавшись, падаю с невысокого уступа.

Тусклый свет в щели гаснет.

Ну уж нет. Так просто я не уйду.

Поднимаюсь, вытягиваюсь на носочках и уверенно стучу кулаком в ставню.

– Уважаемая! Мне очень нужно с вами поговорить!

Тишина.

– Я понимаю, что вы не хотите общаться… – немного повышаю голос, чтобы меня было слышно. – Но уже завтра в полдень сюда придут клерки ссудной конторы! И придут они вместе со стражей! Потому что истекает срок вашей долговой расписки! Завтра это здание отойдёт ссудной конторе! Понимаете?

Тишина…

– Послушайте! Я просто хочу с вами переговорить! – в голове лихорадочно щёлкают мысли. Я стараюсь одновременно проанализировать ситуацию и подобрать слова. – Мне очень нравится ваш особняк, и, возможно, я бы смогла не только погасить ваш долг… но и выплатить некую сумму вам лично!

Тишина.

– Эй? Вы меня слышите? – сама вслушиваюсь в тишину. – Эй! Я не буду стоять здесь до ночи! Если вам неинтересно моё предложение, то я…

Чья-то рука хлопает меня по плечу.

Вскрикиваю, отскакивая к стене.

– Да тише вы! – бледная женщина прикладывает палец к губам и жестом показывает мне следовать за ней.

Эээ… это как это она здесь оказалась?

Женщина тем временем сворачивает за угол, проходит дальше и ныряет под арку, ведущую на другую улочку. Внутри арки она резко сворачивает и входит в неприметную дверь.

Не отстаю и вхожу следом. Женщина закрывает дверь на засов, зажигает лампаду и шагает по узкому коридору, устланному ковровой дорожкой.

Коридор заканчивается несколькими ступеньками и дверью, за которой обнаруживается просторная полупустая гостиная. Мы в особняке?

– Проходите сюда, здесь будет удобнее разговаривать, – она жестом указывает мне на большой диван и аккуратно вешает на спинку соседнего кресла свою тёмную накидку. – Простите, не могу предложить вам чай. Сами понимаете, от огня будет слишком много света.

Присаживаюсь на край дивана.

– Я леди Милс. А вы, вероятно…

– Леди Тайлин, – она изящно присаживается напротив. Её спина идеально прямая, а взгляд печален. – Так, говорите, завтра истекает срок долговой расписки?

– Да. И по ней ваш особняк отойдёт ссудной конторе.

– Как же я могла это упустить… – удручённо качает головой и прикладывает ладонь к губам

– Простите, что лезу не в своё дело, но… как я понимаю, вы жили здесь тайно, чтобы избегать встреч с долговыми клерками? Верно?

Грустно кивает.

– Боялась, что меня найдут и потребуют погасить ссуду, – прикладывает руку к сердцу. – Такой позор… такой позор…

– Леди Тайлин, а могу я поинтересоваться размером вашего долга? Вы же знаете, сколько именно должны ссудной конторе?

– Я? Это всё мой муж… он надеялся излечиться и последнюю ссуду взял под залог особняка.

– Так у вас есть эти бумаги? Та самая долговая расписка, она у вас?

– Муж всё хранил в своём кабинете… если хотите, можем подняться туда и поискать вместе. Хотите? – она выглядит по-детски наивной, несмотря на возраст.

– Конечно, – уверенно киваю, и следующие полчаса мы вместе роемся в стопке документов, вытащенной из потайного сейфа.

Да-да, сейф она открывала прямо при мне.

Подозреваю, что прежде всё держалось на её муже, а когда его не стало, то леди оказалась слишком беспомощной и не приспособленной решать сложные житейские вопросы.

– Кажется, это оно! – протягивает мне документ, в верхней части которого каллиграфическим почерком выведено знакомое название и адрес ссудной конторы.

Внимательно вчитываюсь.

– Здесь указано, что вы брали ссуду в сто тысяч эке. И было это два года назад.

– Так и есть.

Хочется присвистнуть. Сто тысяч даже с учётом процентов… против трёхсот двадцати, которые намеревается выручить за этот особняк ссудная контора. Нехило, конечно.

– Если я правильно понимаю, то вы перестали выплачивать долг восемь месяцев назад и за это время набежал солидный процент за неуплату, – бормочу себе под нос. – Если вычесть то, что вы успели выплатить за шестнадцать месяцев и прибавить долг с учётом неустойки за просроченные выплаты… то мы узнаем, сколько вы остались должны ссудной конторе…

Поднимаю взгляд, натыкаясь на округлившиеся глаза хозяйки особняка.

– Что-то не так, леди Тайлин?

– Вы рассуждаете, как мужчина. Никогда не слышала, чтобы леди разбирались во всех этих мужских штучках.

– Мужских штучках? – непонимающе.

– Да… все эти вычесть и прибавить, какие-то проценты… вы так говорите, словно в этом нет ничего сложного.

Ах вот оно что. Улыбаюсь.

Выходит, не такая уж я необразованная.

– Простите, что лезу с личными вопросами, леди Тайлин… но, как оказалось, что вы остались без средств?

– Ох… это просто злой рок! – взволнованно прижимает к груди обе ладони. – Сначала мой муж проиграл большие суммы в дархаш. Уже тогда нам пришлось распродать часть имущества и почти все мои драгоценности. А затем муж заболел багряной лихорадкой, и нам потребовались деньги, чтобы его вылечить. Епископ уверял, что наисвятейшая вода сможет подарить исцеление… но ведь она исцеляет только праведников! Моему мужу не помогло. Он не смог замолить свои грехи и покинул наш мир, оставив меня с долгами.

Какой, однако… «ненадёжный» механизм лечения…

– Выходит, это ваше единственное жильё?

Печально кивает.

– Леди Тайлин, как я уже сказала, завтра в полдень по условиям долга, этот особняк отойдёт ссудной конторе. Но если вы согласитесь продать его мне, то я позабочусь о жилье для вас. Скажем, обеспечу вас комфортными апартаментами в соседнем квартале и добавлю сверху десять тысяч эке. Вас бы устроил такой расклад?

– Леди Милс, этим вы спасли бы меня от позора!

Рэйнхарт Константин Орнуа

Образ взбешённой Лоривьевы преследует меня весь оставшийся день. Казалось бы, после её выходки я должен быть в ярости, но вместо этого меня тянет глупо улыбаться.

Когда впервые увидел её на пороге своего особняка, меня развеселила её дерзость. Она не опускала томно взгляд, не трепетала ресницами, не пыталась соблазнять… её гордо поднятый подбородок слишком сильно контрастировал с залатанным мокрым платьем.

На фоне приторных улыбок и отточенных движений других леди Лоривьева выглядела настоящей. Живой. Словно глоток свежего воздуха в душном подземелье.

Она дрожала от холода, а мне до судорог хотелось самому снять с неё то промокшее платье.

Я опасался, что Ева захочет долгую подготовку к пышной свадьбе, и придумывал аргументы, чтобы убедить её ускорить наш брак… но чего я не ожидал, так это её отказа… и последовавшей за этим оскорбляющей скандальной выходки.

– Милый, я готова.

Анриетта выплывает из своей спальни и идёт к моей постели. Ложится на спину ровно по центру.

Как предписано конами Варрлаты.

На ней пышная, как колокол, шелковая сорочка в несколько слоёв, отделанных оборками и кружевами. Сорочка закрывает всё тело, оставляя открытыми лишь ступни, голову и ладони.

Анриетта свято чтит коны Варрлаты, по которым муж не может видеть жену обнажённой.

Задуваю свечи. Скидываю одежду и надеюсь, что сегодня боги подарят мне будущего наследника.

Когда касаюсь тела супруги, она начинает усердно молиться.

Меня всегда это раздражало… но именно так предписано поступать благородным леди.

Выдыхаю.

Эти бормотания сбивают мужское желание. У меня нет настроения, но… мне отчаянно нужен наследник.

Если зверь доберётся до меня, то род Орнуа прервётся.

Я не могу подвести короля. Не могу подвести своих предков. Не могу подвести память отца и нарушить данные ему обещания…

Прикрываю глаза и представляю рыжие кудри, что падают на лицо с золотыми точками.

Лоривьева поднимается на своей маленькой соломенной постели и откидывает их раздражённым жестом. Смотрит на меня недовольно из-под золотистых бровей.

Мысленно опрокидываю её обратно и заставляю вспомнить, как она стонала мне в губы, когда осталась наедине со мной в той карете.

В паху болезненно пульсирует желание. Разливается под кожей острым жаром. Сводит внутренности сладкой судорогой.

– Рэйнхарт! – Анриетта сбивается с молитвы и её томный стон разрушает мои грёзы…

Зажмуриваюсь и начинаю себя ненавидеть.

Снова.

Глава 5
Ее сила

Ева

Выхожу из дома, когда утро ещё окутывает столицу лёгким туманом, отчего дома в конце улицы выглядят ненастоящими, будто художник мелом набросал эскиз на чистом листе бумаге.

Вчера мы с Томом договорились встретиться пораньше, чтобы отправиться на разведку в другие конторы и услышать их предложения по ссуде под залог земель.

Я и не представляла, что срочная помощь Тома понадобится мне сегодня для более важного дела.

– Так что вы думаете, это возможно? Я имею в виду: возможно ли погасить долговое обязательство леди Тайлин до полудня?

– Не буду обещать, Леди Милс. Если нам повезёт, то успеем. Но едва ли нам удастся обойти все конторы, как мы планировали.

– Все и не нужно, Том. Уверена, вы знаете, какая из контор может сделать хорошее предложение.

Том смущённо улыбается и кивает, а через пятнадцать минут мы уже входим в двери небольшого солидного здания.

На входе встречает охрана. В холле на мягких диванах вальяжно расположились трое богато одетых мужчин.

– Прошу, проходите, – клерк с седыми бакенбардами придерживает дверь, приглашая нас в кабинет.

Вдоль стен кабинета стоят шкафы с документами, а посредине – внушительный стол на толстых ножках в виде изогнутых львиных лап.

Том обрисовывает клерку наши задачи, и после некоторого спора тот соглашается выдать ссуду на пять лет под тринадцать процентов годовых. В залог они при этом берут десять сонитов земли.

Я стараюсь не показывать радости, но целых пять лет под тринадцать процентов – это вполне приемлемо. Справиться с такой ссудой у меня уже больше шансов.

Следующий час клерк проверяет мои документы, сравнивая их с архивными копиями. А мы с Томом за это время успеваем сделать два очень важных дела: несколько раз перечитать долговую расписку и составить договор купли-продажи особняка леди Тайлин.

Когда подлинность всех документов и моё право распоряжаться землями подтверждается, фир с седыми бакенбардами провожает нас в охраняемую комнату.

Там мы пересчитываем деньги и ставим подписи на пяти копиях долговой расписки. Одна копия мне, две – ссудной конторе, по одной в Королевскую Канцелярию, и в архив Благословенного Правительствующего Собрания.

Это нужно, чтобы защитить документы от подделки и утери, а ещё таким образом можно проверить подлинность.

Когда стрелка часов переваливает за одиннадцать, у меня на руках уже имеется целых двести тысяч эке.

Из них восемьдесят две тысячи золотом в отдельном кожаном мешочке.

Именно столько леди Тайлин задолжала ссудной конторе с учётом грабительских штрафов за просроченные платежи.

– Для безопасности своих клиентов контора предлагает услуги охраны, – заученной фразой произносит клерк с седыми бакенбардами.

Согласно киваю.

Двое широкоплечих стражей в форменных мундирах и аренда кареты обходится мне в тридцать восемь дополнительных эке, зато на душе становится как-то спокойнее.

– Том, а почему ты работаешь в другой конторе, а не здесь? Тебя тут, знают и приветствуют радушно, – спрашиваю, когда мы выходим на улицу.

– Вы поверите, если я скажу вам, что мне там нравится?

– Нет. И в то, что там больше платят, не поверю. Очевидно же, что усач, который нахамил мне вчера – премерзкий индивид и жмот.

– Ладно. Вы правы, – Том грустно улыбается. – Этот усач, фир Касх – он владелец конторы. Пару лет назад он лишил моего отца его единственного дома… дома моей семьи. А теперь я лишаю его лучших клиентов.

– И получаешь с этого долю от других контор?

Краснеет.

– Получаю. Как вы догадались?

– Было бы глупо помогать другим зарабатывать и ничего с этого не иметь. А ты не похож на глупца.

– Леди Милс, вы только не думайте, что я вас тоже обманывал. Поверьте, вам выдали ссуду на очень хороших условиях!

– Да я и сама это понимаю, Том. И вовсе не сержусь. Я даже рада, что нашёл способ вернуть деньги, украденные у твоей семьи. Ты поэтому смутился, когда я предложила тебе оплату?

– И это тоже. Но вы действительно предложили слишком много… для леди, в простом рабочем платье…

Том широко улыбается, кланяется и убегает в свою ссудную контору. Он итак уже значительно опоздал. Рабочий день в самом разгаре.

А я забираюсь в карету с охраной и направляюсь к особняку леди Тайлин, забираю её и возвращаюсь в контору усатого хама в тот момент, когда часы на стене показывают без четверти полдень.

Том с самым невозмутимым видом сидит за своим угловым столиком и разбирает документы. То, что мы знакомы, он, разумеется, не показывает.

– Снова эта девица? И где ж твой хозяин? – язвительно фыркает владелец конторы и демонстративно закидывает в рот конфету из хрустальной вазочки на своём столе.

Отодвигаюсь с прохода и пропускаю внутрь бледную леди Тайлин, за которой следуют двое шкафообразных стражников.

– Уважаемый фир Касх, – обращаюсь подчёркнуто вежливо. – Позвольте мне представить вам леди Тайлин, хозяйку трёхэтажного особняка, что напротив ресторации 'Праведные грёзы". Она готова погасить ссуду, взятую два года назад её мужем. Разумеется, с учётом всех набежавших процентов.

Усач давится конфетой и заходится резким кашлем.

Подхожу и от души влепляю ему кулаком по спине.

Конфета выпадает на стол.

Фу.

Том старательно прикрывает рукой лицо, пытаясь скрыть своё веселье.

– Итак, здесь необходимая сумма, – бросаю на его стол мешочек золотых. – Прошу свидетелей зафиксировать время передачи долга!

Об этом нюансе предупредил Том, когда понял, что до полудня у нас почти не осталось времени. Теперь, даже если усач попытается затянуть с подсчётом монет и проверкой документов, это уже не будет иметь никакого значения.

Фир Касх поднимает на меня слезящиеся из-за кашля, глаза и смотрит, примерно так, как бык смотрит на развевающуюся красную тряпку.

Похоже, единственное, что его останавливает от каких-либо необдуманных действий, – это двое внушительного вида стражей за моей спиной.

– Ишь, какая! Вот же дрянь… – шипит, заставляя свои усы смешно шевелиться. – Том!! Принеси бумаги по особняку лордов Тайлин!

Том подрывается к шкафу, а фир Касх подтягивает к себе мешочек золотых монет.

– Смотри, девка! Если только недосчитаюсь хоть одного эке…

Чтобы фир Касх обязательно «досчитался», мы дважды перепроверили нужную сумму и даже положили несколько золотых монет сверху.

Исключительно на тот случай, если бы вдруг какая монетка «случайно» упала под стол и «потерялась». И это не мои фантазии. Том видел подобное своими глазами.

А ещё я добавила стражам по пять эке, чтобы они проследили за порядком во время сделки. Надеюсь, их пристальное внимание отобьёт у фира Касха желание жульничать.

Всё-таки прекрасно, когда за тобой есть хоть какая-то сила.

После подсчёта я демонстративно сгребаю со стола оставшиеся «лишние» эке и забираю документ, в котором написано, что долг погашен полностью и вовремя.

Губы тянутся в широкой улыбке, а в груди становится радостно и светло.

Кажется, я только что стала владелицей целого особняка.

Потому что леди Тайлин уже успела подписать составленный Томом договор. По его условиям особняк переходит мне, если я смогу вовремя погасить её долговую расписку.

По этому же договору я обязуюсь приобрести для леди Тайлин комфортные апартаменты и передать ей десять тысяч эке золотом. А пока будем выбирать апартаменты, леди Тайлин останется в особняке.

Итог? Особняк с одиноким чудищем обошёлся мне не в триста двадцать, а примерно в сто пятьдесят тысяч эке.

Уф.

От всех этих цифр и документов кружится голова, но от мысли о том, что уже сегодня я смогу принять ванну и выспаться в нормальной постели, моя душа ликует.

Всё же собственный особняк, это не просто жильё. Это моё новое убежище, гарантия стабильности и уверенности, которой мне так не хватало в последнее время.

Осталось только решить, как погасить ссуду.

Хотя на этот счёт… у меня уже есть соображения.

Глава 6
Закон, что дышло

Ева

Доски с грохотом падают на мощёный тротуар, обнажая массивные деревянные ставни.

– Миледи, это последние! Прикажете теперь ставни открывать?

– Открывайте! А заодно проверьте петли, думаю, их надо смазать. И остальные петли в доме тоже проверьте! – выкрикиваю с крыльца.

Рабочие, которых посоветовала Ани, были рады получить аж по три эке за неполный день. А я была очень рада, что всего за три эке смогла найти рукастых помощников.

Помимо рабочих, Ани позвала знакомых женщин, которые за те же три эке, с радостью согласились помочь мне навести в особняке порядок.

– Сколько света! – восклицает Сэлли, когда три широких окна просторной гостиной оказываются свободными от глухих ставен.

Света здесь теперь действительно много… настолько, что в глаза бросаются толстые слои пыли, удручающее состояние стен и обшарпанность некогда прекрасной мебели.

Понятно, что леди Тайлин была не в состоянии поддерживать весь особняк в чистоте… ну просто потому, что она леди.

Нет, конечно, она убирала свою комнату, кое-как разобралась со стиркой и даже научилась готовить чай с гренками… но, откровенно говоря, жизнь её к подобному не готовила.

– Ой, да не переживайте вы, леди! Делов-то здесь много, да ничего сложно в них нет. Пыль протереть, ковры с подушками повыбить, да полы ещё намыть. Небось, за вечер-то и обернёмся, – сразу берётся за дело бойкая фира Таши. – Вы лучше другим подскажите, что ещё сделать надо, девчата-то вашего слова ждут!

Действительно, ждут. Шепчутся, хихикают, дом рассматривают и ждут, когда им раздадут задания.

Оставляю Таши с её сестрой убирать большую гостиную. Других девушек прошу пока навести чистоту в холле, а сама отправляюсь на разведку.

Ноги ступают по старинным мраморным ступеням, ладонь касается гладких перил. Я поднимаюсь на второй этаж, чтобы найти своё чудище.

Дверь нужной комнаты заперта, но у меня все ключи. Я хозяйка.

Замок щёлкает и в нос ударяет запах пыли.

Солнечные лучи пробиваются сквозь мутные окна, ласкают стены и мебель, накрытую белой тканью. В воздухе танцуют весёлые пылинки.

Судя по всему, это одна из гостиных, и, совершенно очевидно, что сюда давно не заглядывали.

Переступаю порог. Дважды чихаю. Осматриваюсь. Осторожно шагаю к дверце у противоположной стены. Ищу подходящий ключ…

Попадаю на балкон, где меня ждёт моё чудище.

Протягиваю руку и кончиками пальцев веду по загривку.

Часть спины и крылья покрывают каменные перья. Чудище был бы похож на грифона, но его голова напоминает своей формой голову большой дикой кошки.

– Я теперь буду здесь жить, – шёпотом.

– Живи. Я буду отгонять зло, – мысленно.

Чудище я отмываю сама.

Тёплая мыльная вода и мягкая чистая тряпка, чтобы протереть насухо каждое каменное перо.

Мне чудится урчание.

Чудище довольно.

Возвращаюсь в гостиную и зову девушек, чтобы помогли мне аккуратно снять все простыни, которыми была накрыта мебель. Когда становится понятно, что под ними скрывается, прошу мужчин вынести всё лишнее в соседнюю комнату.

Хочу, чтобы здесь было больше свободного места. Больше воздуха.

В боковой стене обнаруживается неприметная боковая дверь, она ведёт в маленькую спаленку с ванной комнаткой.

Просто прекрасно! Значит, я могу полностью обосноваться в этих комнатах.

Устало присаживаюсь на кровать. Что-то щелкает, и я вскрикиваю, потому что старое деревянное основание кровати разваливается прямо подо мной.

С губ слетают сдерживаемые смешки.

Ну вот и выспалась на нормальной кровати. Ладно, посплю пока на диване.

Возвращаюсь в гостиную, где полным ходом идёт работа. Занавеси сняты, пыль убрана, ковры вынесены, чтобы привести их в порядок. Осталось только окна да полы намыть.

Нда… одна бы я здесь и за месяц не справилась, а в три пары рук дело очень ладно спорится. Присоединяюсь к девушкам, и мы вместе заканчиваем уборку.

Солнечные лучи истончаются, уступая место вечерним сумеркам, но работы в особняке ещё много, и я прошу девушек приходить в течение следующих четырёх дней.

– Госпожа, Ани помогла мне разобраться с кухней! – с первого этажа доносится голос Сэлли. – Там ещё многое надо сделать, но ужин мы смогли приготовить.

– А Мика? Уже вернулся?

– Конечно. Что тут до пекарни-то бежать? Всё купил и вернулся.

Сэлли отправила мальчика за хлебом не просто так. Мы хотели проверить, как он распорядится монетами. Мика не подвёл, вернулся с покупками и даже вернул Сэлли положенную сдачу.

Честно говоря, на душе отлегло. Не знаю, что бы я делала, если бы Мика воровал не из нужды, а потому что… потому что ему это нравится.

Мальчик категорически отказывался идти домой к отцу и даже рассказывать нам, где живёт. Чтобы ребёнок был под присмотром, постелили ему на скамеечке в маленькой кухоньке фиры Кларис. А сегодня Сэлли забрала мальчика из лавки и привела в особняк.

Мика до сих пор не верит, что ему разрешат остаться здесь, но я уже присмотрела ему отдельную комнату.

После нехитрого ужина возвращаюсь в свои комнаты и застилаю диван для сна. Ноги на нём не вытянуть, зато он мягкий и, в отличие от соломенного тюфяка, совершенно не колется.

Всё время, что здесь шла уборка, окна оставались открытыми, поэтому сейчас вместо запаха пыли, комната наполнена свежестью последних летних дней.

На Илларию опускаются сумерки. Вокруг площади Искупления зажигают вечерние огни, а из окон ресторации «Праведные грёзы» льётся уютное рыжее сияние.

На столе возле дивана лежит толстая книга конов Варрлаты. Мне её дала леди Тайлин.

И нет, вовсе не для того, чтобы я задумалась о вечном. Мне нужно хорошенько подумать, как не попасть в неприятности со своими идеями.

Всё время, что я провела в лавке фиры Кларис, я внимательно слушала женщин этого мира. Хотела понять, о чём они думают.

Угадать их нужды. Страхи. Тайные желания.

Особенно меня интересовали мысли благородных леди.

Я видела, что они устали от строгости церковных запретов, устали от бесконечных и порой абсурдных правил.

Фира Кларис права. Праведность Варрлаты это не про свет, не про добро и не про совесть. В конах даже не считают нужным рассуждать об этом. Понятия совести и человеколюбия успешно подменяются строгими правилами «праведности».

Не удивительно, что праведность для многих превратилась во лживую маску. Одни носят её из страха быть осуждёнными. Другие – чтобы прикрыть своё гнилое нутро… словно блестящие фантики, скрывающие порченые конфеты.

Нет-нет, я не намерена мешать милым леди пускать пыль в глаза общества. Пусть продолжают носить свои маски.

Но у меня есть что им предложить.

Открываю книгу на нужном разделе и внимательно вчитываюсь.

Не в первый раз хихикаю над правилами брачной ночи для благочестивых леди.

Кто в здравом уме их соблюдает?

Дважды перечитываю строки о ночных сорочках. Ищу лазейку. Но там всё глухо.

«Оставаться непокрытыми могут только запястья, ступни и голова…»

Снова возвращаюсь к правилам брачной ночи… а точнее, к «конам исполнения супружеского долга во благо зачатия нового последователя наисвятейшей церкви Варрлаты» – именно так называется этот раздел.

«Благочестивые леди и фиры должны входить в спальню мужа в ночной сорочке».

«Благочестивые леди и фиры не могут обнажаться перед мужем».

Хмм…

А где написано, что они не имеют права снимать сорочку?

А нет такого.

Описание «благочестивой» ночной сорочки есть. То, что положено в этой сорочке прийти к мужу «для зачатия последователей церкви» – написано. И что запрещено обнажаться перед мужем, тоже написано.

А что запрещено снимать сорочку, не написано!

Выходит… если под благочестивой ночной сорочкой леди окажется, скажем, не совсем благочестивая… то леди вполне может предстать в ней перед своим мужем и совершенно не обязана в этом исповедаться.

Так? Так.

Раз в конах об этом ничего не написано, значит, все условия праведности соблюдены.

Вот как знала, что они где-то проколются!

Закон, что дышло: куда повернёшь, туда и вышло.

Помнится мне, Анриетта хотела найти «что-то особенное» среди ночных одеяний?

Будет ей что-то особенное.

Хотя нет… вот как раз ей и не будет.