Текст книги "Забудь меня… если сможешь (СИ)"

Автор книги: Виктория Вера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 32
Части мозаики

Рэйнхарт Константин Орнуа

– Ваше Величество, благодарю, что приняли меня.

– Говори, Рэйнхарт. Я слушаю.

Откладывает какие-то бумаги на край рабочего стола и поднимает на меня усталый взгляд. В последнее время король не позволяет себе отдыхать даже в праздники.

– Я прошу вас поддержать мой развод, – чеканю каждое слово.

– Развод? – вздёргивает бровь. – Серьёзно? Предлагаешь мне пойти против Варрлаты и усугубить мои разногласия с церковью?

– У меня на то веские причины.

– Рэйнхарт, ты хоть понимаешь, в каком я сейчас положении? Старые семьи не поддержат этого и снова назовут меня сумасбродным. В их глазах я и без того вношу слишком много смуты в привычные устои.

Сжимаю пальцы, стараясь сохранить спокойствие.

– Ваше Величество, в таком случае я вынужден сообщить, что вычёркиваю свою кандидатуру из числа претендентов на должность действительного тайного советника. И после того, как дело «зверя» будет закрыто, намерен покинуть столицу.

– Ты в своём уме, Рэйнхарт? О чём ты говоришь? – удар ладони о стол говорит о крайней степени его негодования.

– Это не праздное желание, Ваше Величество. У меня есть веские основания отказаться от брака с леди Анриеттой Бертан, – нарочно использую её девичью фамилию. – Вне зависимости от того, будет ли поддержан мой развод. Если официально этого сделать невозможно, я буду вынужден отказаться от службы и покинуть столицу.

– И какие же у тебя на это веские основания, позволь мне узнать? – почти язвительно.

– Мой брак с леди Бертан поставил под угрозу интересы короны, – выворачиваю ситуацию так, чтобы у короля не осталось вариантов, кроме как внимательно меня выслушать.

– Продолжай, – хмурится.

– Моя жена вовлечена в паутину заговора, и шпионит в пользу заговорщиков.

Я выкладываю королю, всё, что мне известно о подозрительных провалах в памяти, регулярном взломе моего кабинета и досмотре бумаг, связанных с делом «зверя».

С каждым моим словом король всё больше мрачнеет.

– Это очень серьёзные обвинения, Рэйнхарт.

– Я знаю. Также понимаю, что Анриетта лишь мелкая сошка, которая, возможно, не понимает, во что втянулась. И по этой причине даже после моего официального обвинения суд может её оправдать, сославшись на то, что она оказалась лишь наивной жертвой настоящих заговорщиков, а, следовательно, не понимала, какую опасность несут её действия, – даю себе возможность сделать глубокий вдох и продолжаю. – Ваше Величество, когда наступит время, я выдвину против леди Анриетты Бертан обвинения, но даже находясь в тюремных застенках, она останется моей супругой. Вот почему мне важна ваша поддержка.

Молчит. Хмурится и молчит.

– И для кого же шпионит Анриетта? – вопрос резонный, хотя я надеялся услышать от короля несколько иные слова.

– Одним из ключевых звеньев цепочки является леди Маноли, – мне приходится пояснить королю ситуацию с ложными сведениями в подставном дневнике. – И это одна из причин, по которой мне потребовалась срочная аудиенция. Насколько я знаю, леди Маноли, как старшая статс-дама, имеет дозволение находиться…

– Рядом с Паолой, – завершает мою речь Его Величество, и я наблюдаю, как сжимаются его кулаки. – Ты уверен, что она связана с заговорщиками? Информация – это власть, и леди Маноли могла лишь желать быть в курсе всего происходящего.

– Леди Маноли не могла не понимать, чем ей грозит вмешательство в ход тайного расследования по делу о готовящемся заговоре. Но ради этой информации миледи была готова нарушать законы. Это уже не праздное любопытство. Слишком велик риск поплатиться за подобные действия головой.

– И какие же законы ей пришлось нарушить, помимо вовлечения в интриги своей протеже? – приподнимает бровь.

«Своей Протеже»… это определение Анриетты царапает слух и отчего-то раздражает.

– Полагаю, вы помните, что весной я объявлял помолвку с леди Милс… помолвку, которую позже мне пришлось расторгнуть.

– Разумеется, – его голос смягчается. – Кажется, юная леди предпочла тебе другого?

Скрип собственных зубов кажется слишком громким в тишине комнаты.

– Это не совсем так, Ваше Величество. Леди Милс была похищена прямо из дворца и оклеветана намеренно. Место моей жены должна была занять Анриетта, в задачи которой входило следить за моим личным расследованием. У меня также есть уверенность, что подобные шпионы были внедрены во все дома или…

– Или в управления каждого из лордов, претендующих на должность действительного тайного советника?

Киваю.

– Да, Ваше Величество. Заговорщики с самого начала были слишком хорошо осведомлены о ходе расследования. Это помогало им раз за разом путать следы.

– По этой причине, как ты помнишь, мне и пришлось разделить лордов и позволить каждому проводить свои собственные закрытые расследования. Мне представлялось, что враги не смогут уследить за всеми. Это было бы слишком сложно…

Его Величество деликатно не упоминает, что главной причиной его решения была потеря доверия к лордм. Ко всем, включая меня. И его трудно в этом упрекнуть.

Кто-то из претендентов на должность мог напрямую сотрудничать с заговорщиками, а значит, быть причастным к убийствам самых преданных сторонников короля.

Взять, хотя бы Эмильена. Какова вероятность, что похищение им Лоривьевы – было сделано только из желания насолить мне лично?

Да никакая.

Потому что Эмильен, Анриетта, леди Маноли и даже моя мать – действовали сообща. Более того, их план был продуман заранее и включал в себя преступные действия.

Похищение, использование сомнительных опьяняющих снадобий, насилие по отношению к аристократке. Всё это слишком серьёзный риск. И этот риск должен быть оправдан серьёзной целью.

Если бы у меня были неотвратимые доказательства действий Эмильена, я бы отправил его в тюремные казематы до конца его дней. Но одного свидетельствования Лоривьевы и моей поддержки было бы недостаточно.

А вот если заручиться поддержкой короля…

– … Весь этот спектакль с леди Милс стал следствием того, что заговорщикам не удалось внедрить шпиона в моё управление, – завершаю рассказ.

– Почему ты уверен, что в твоём управлении нет крысы?

– Очень просто. Большую часть допросов я проводил лично, никого не посвящал в собственное расследование и ни с кем не делился сделанными выводами. Единственным источником сведений о проделанной мною работе могли стать мои записи. И крыса бы обязательно попыталась эти записи добыть. Но в мой кабинет без моего ведома никто зайти не пытался. Двери в моё отсутствие не трогали, как не трогали шкафы и ящики рабочего стола.

Приходится кратко рассказать Его Величеству о некоторых хитростях, наподобие прикреплённых к дверям и ящикам нитях, которые в последнее время приходилось использовать постоянно.

Помимо этого, я не раз проверял и провоцировал своего заместителя, секретаря и некоторых самых приближённых сотрудников. Например, просил их забрать из кабинета те или иные бумаги. Никто из них не попытался воспользоваться ситуацией. Ящики стола и секретера остались нетронутыми. Они даже не попытались заглянуть в лежащую на рабочем столе папку с документами.

А вот крыса бы не упустила такой удобной возможности что-то выяснить.

– Достаточно, Рэйнхарт. Я понял. Заговорщики не смогли внедрить шпиона на сколь-нибудь значимую должность в управление Правительствующего Собрания и решили подослать шпионку в твой дом… Как жаль. Анриетта казалась мне такой милой, – разочарованно.

– Милой? – я ожидал более жёсткой реакции короля, но никак ни его сожаления. – Я напомню, что Анриетта неоднократно опаивала меня, чтобы получить доступ к секретным сведениям государственной важности, и передавала их заговорщикам через леди Маноли.

– Кхм… раз уж у нас пошёл разговор о твоей жене, – он откидывается на спинку кресла и смотрит на меня долгим оценивающим взглядом. – Скажи мне, Рэйнхарт, как ты отнёсся к тому, что Анриетта не была девственной?

– Откуда Ваше Величество осведомлён о столь деликатном вопросе?

– Так она тебе не сказала? – удивлённо вскидывает брови, встречаясь со мной взглядом.

Этого взгляда мне достаточно, чтобы сделать несложные выводы.

Что ж… Ваше Величество, это даже забавно.

Глава 33
Высочайшее дозволение

Рэйнхарт Константин Орнуа

«Так она тебе не сказала?»…

Этот вопрос звенит в моей голове, всплывая картинками в королевской спальне.

Король и Анриетта. Анриетта и король.

Нет, она мне ничего не сказала.

– Ваше Величество, – отбрасываю ненужные эмоции, сохраняя спокойный тон. – Анриетта до сих пор считает, что ей удалось обмануть меня. В нашу брачную ночь она опоила меня, а затем устроила спектакль, обвиняя в том, что я был с ней слишком груб.

– Тогда как ты понял, что… хм… что она не была невинна? – следует вполне логичный вопрос.

– У меня есть свидетельница. Повитуха. Анриетте пришлось обратиться к ней, чтобы избавиться от собственного ребёнка. Так как срок уже был немаленьким, то для неё это закончилось бесплодием. Повитуха несколько раз наведывалась в мой дом, чтобы выпросить у Анриетты деньги за молчание.

– Глупые. И Анриетта, и эта повитуха, – мрачно. – Странно, что повитуха после такого вообще осталась жива.

– Полагаю, Анриетта не рискнула связываться с наёмниками. Они, знаете ли, могут оказаться ещё большими шантажистами, чем безобидная старуха.

– И то верно, – заключает король. – Выходит, Анриетта избавилась от королевского бастарда. Побоялась рисковать, когда появилась Паола.

– Ваше Величество, могу я задать деликатный вопрос?

– Разумеется, Рэйнхарт, судя по всему, нам с тобой давно требовался откровенный разговор.

– Вы считали, что я желал отомстить вам за то, что моя жена была вашей любовницей?

– Считал, – его губы дёргаются в подобие невесёлой улыбки. – И жалел, что не отговорил тебя от брака с юной леди Бертан, потому что это могло стать причиной потерянного между нами доверия. Хотя изначально, после той истории с леди Милс, мне виделось, что Анриетта для тебя весьма неплохой выбор. Кристальная репутация, любовь общества и её красота должны были компенсировать отсутствие невинности. Казалось, что именно Анриетта, как никто другой, поможет тебе справиться с той нелестной ситуацией, в которой ты оказался из-за ситуации с леди Милс и именно Анриетте было под силу заставить твоих злопыхателей умолкнуть… Сейчас я понимаю, что ошибался.

Короли не извиняются, но в его глазах я вижу сожаление.

– Могу я узнать, почему Анриетта не была объявлена вашей фавориткой официально?

– Я не успел этого сделать… – раздражённо пожимает плечами. – А, возможно, просто не захотел. Между нами была лишь пара ночей, и это было минутное помешательство. В то время я скучал по Паоле. До её приезда в мой дворец оставался целый месяц, а Анриетта… она чем-то напоминала мне Паолу. Эти волосы цвета льна, тонкая кожа… Когда леди Маноли привела леди Бертан прямо в мои покои… я не стал отказываться, – отводит мрачный взгляд. – И опережая следующий твой вопрос, Рэйнхарт: Анриетта при мне выпила настойку от беременности.

Хмурюсь.

– Но эту настойку принесла в мои покои леди Маноли, – завершает король и снова невесело усмехается. – Выводы делай сам.

Понятно, в настойке могло быть всё что угодно, только не средство от беременности.

– Значит, они рассчитывали сделать Анриетту вашей главной фаворткой, чтобы через неё усилить своё влияние и ослабить власть будущей королевы.

– А бастарда бы использовали, чтобы внести разлад в наши с Паолой отношения. Чего они не ожидали, так этого того, что я решу всех своих фавориток выслать из столицы. Полагаю, это и заставило заговорщиков изменить свои планы, а Анриетту использовать, чтобы следить за тобой.

Он поднимается, закладывает руки за спину и отворачивается к окну:

– Рэйнхарт, я не хочу, чтобы Паоле стало об этом известно.

– От меня о вашей связи с Анриеттой никто не узнает, – прикладываю кулак к сердцу, в клятвенном жесте. – Но я снова вынужден вернуться к своей просьбе: Ваше Величество, прошу вас поддержать мой развод.

На какое-то время в комнате повисает тишина, и я буквально чувствую, как король взвешивает каждое, произнесённое нами за этот разговор, слово.

– Хорошо, Рэйнхарт. Церковники будут недовольны, и я уверен, что это решение мне ещё не раз выйдет боком… но я подпишу указ о высочайшем дозволении на развод в связи с интересами короны.

Его Величество возвращается за стол и кладёт перед собой чистый лист с гербовой королевской печатью. Стараюсь скрыть растекающееся в груди ликование, когда его рука выводит нужные мне слова.

– Предъявить этот указ обществу ты сможешь не ранее, чем будут выявлены заговорщики, – протягивает мне подписанный документ. – Мы не можем допустить, чтобы наши враги раньше времени узнали о том, что нам что-то известно. Ты же понимаешь?

– Более чем. Ради этого я до сих играю роль несведущего мужа, – усмехаюсь, но тут же себя одёргиваю. – Благодарю, Ваше Величество.

Благосклонно кивает, подтягивая к себе листы с записями, которые он читал, когда я вошёл в кабинет:

– Рэйнхарт, ты всё также уверен в непричастности к заговору короля Дарцеха?

– Сейчас даже больше, чем прежде, – складываю королевский указ пополам и затем аккуратно скручиваю его в трубочку, которую вставляю в серебряный тубус для особо важных документов. – Я не отрицаю, что заговорщики имеют с Дарцехом некоторые связи. Но кто-то уж слишком явно хочет переложить всю вину за убийства на наших соседей. В руки лордов легко попадают «улики» против Дарцеха, хотя враг ведёт себя крайне осторожно. Так не бывает. Да и леди Маноли не стала бы поддерживать жестокого короля. Такие, как она, хотят вернуть себе былое влияние, а не подчиниться строгим правилам тирана.

– Полагаю, ты прав… хотя остальные лорды пытаются убедить меня в обратном, – он снова поднимается из-за стола и отходит к окну, заложив руки за спину. – Есть что-то новое по делу «зверя»?

– После нападения на лорда Керна ни одного нового покушения.

– Они затаились. Это меня и пугает. Похоже, кто-то опасается, что лорд Керн придёт в себя и начнёт говорить.

– Перевести его во дворец под личную королевскую охрану было лучшим решением.

– Да. Но это вынуждает моих врагов торопиться. Уверен, они попытаются что-то предпринять до того, как лорд Керн очнёнтся и заговорит. То есть… в самое ближайшее время, – бросает на меня мрачный взгляд.

– Поэтому во дворце собралось так много преданных вам генералов?

– Да, Рэйнхарт. Ты верно заметил. Это некоторая попытка усилить мои позиции… но я боюсь, что это бесполезно.

– Бесполезно?

– Помнишь, мы с тобой обсуждали, что по какой-то причине все жертвы были застигнуты врасплох?

– И сделали вывод, что жертвы доверяли убийце.

– Именно. «Зверь» оказывался в самых неожиданных местах, при этом никто из лордов не ждал от него подвоха, – король смеряет меня долгим взглядом, и я понимаю, что он подозревает всех без исключения. Даже меня.

Не удивлюсь, если под сюртуком Его Величества спрятана пара кинжалов.

– Вчера глава управления Правопорядком сообщил, что за последние месяцы пропало более тридцати свидетелей, так или иначе связанных с делом «зверя», – продолжает король. – И знаешь, что странно?

– Ни одного тела не было найдено. Я в курсе. Те свидетели, которых мы не успели допросить, словно испарились.

– Да. Свидетели испаряются. Главная статс-дама работает на заговорщиков. А убийца вызывает доверие у своих жертв. Этот бардак должен прекратиться…

Моё внимание привлекает мелькнувшая за окном чёрная тень. Всматриваюсь, напрягая зрение.

Это какая-то шутка?

– Рэйнхарт, выясни, кто стоит за Маноли и Эмильтоном. На данный момент ты единственный, кто не пытается убедить меня в том, что во всех бедах виноват король Дарцеха… Рэйнхарт? Ты меня слушаешь?

– Вы его тоже видите?

– Кого?

– Ворона, – подхожу к окну, рассматривая огромную чёрную птицу, каких прежде видел лишь на страницах книг да на барельефах заброшенных храмов Анхелии.

– О чём ты? – король смотрит туда же, куда и я. – Рэйнхарт, там ничего нет…

Ворон вспархивает с каменного уступа, уносясь куда-то вниз. Прослеживаю его полёт и чувствую, как холодеют ладони, потому что там внизу мелькает знакомая копна медных волос.

Лоривьева спешит к выходу из дворца.

– Простите, Ваше Величество, я вынужден немедленно вас покинуть.

Глава 34
Вдох

Ева

– Он тебе никогда не простит, если из-за тебя что-то случится с нашим ребёнком! Слышишь? Никогда!

Слова Анриетты бьют по ушам набатом, заставляя что-то внутри меня болезненно сжиматься.

Смотрю на неё, пытаясь определить, говорит ли она правду… но эта припухлость лица и округлившиеся формы… Судя по небольшому размеру живота, спрятанному под слоями платья, примерно четвёртый месяц?

Я в этом не очень хорошо разбираюсь, так как своего опыта не было. Но если четвёртый, то это было бы логично. Забеременеть в медовый месяц очень логично. Так?

Так.

В этом случае Рэйнхарт не мог не знать, что у него будет ребёнок.

К горлу подкатывает тошнота.

Выдёргиваю свою руку из ладоней Анриетты и отступаю. Мне нечего ей ответить, поэтому я молча разворачиваюсь, направляясь к леди Флюмберже.

– Что случилось, девочка? На тебе лица нет, – от проницательного взгляда вдовы едва ли можно что-то укрыть. – Неужто Анриетта ждёт ребёнка?

– Да. Она так сказала, – нет смысла отрицать, потому что иначе нашу сцену истолковать невозможно, хоть Анриетта и встала ко мне достаточно близко, скрыв от любопытных глаз наши руки.

– Анриетта может лгать, – Флюмберже подхватывает меня под локоть и как ни в чём не бывало продолжает нашу прогулку.

– Я это понимаю как никто другой. Но меня смущают все эти изменения в её внешности, – дышать становится сложнее.

– И что ты собираешься делать?

Вопрос миледи повисает в воздухе, потому что я замечаю довольное лицо Эмильена Эмильтона, шагающего нам навстречу в компании пары незнакомых мне лордов.

Сочетание его широкой улыбки и колкого взгляда заставляет внутренности сжаться. Не выдерживаю и опускаю глаза, когда он приветствует нас коротким кивком.

Лорды что-то весело обсуждают, продолжая свой путь, а я окончательно теряю внутреннее равновесие.

Мне становится не по себе.

Что я вообще здесь делаю?

Чего жду?

Новых подтверждений того, что мне не место на этом празднике жизни?

– Миледи, возможно, мне лучше уйти…

– Погоди, Лоривьева, – чуть сжимает мой локоть. – Никогда не показывай недругам своей слабости. Сожрут и не заметят.

– И что же мне стоит делать? – поднимаю на неё взгляд.

– Гулять. Мы продолжаем гулять, – прищуривается, заметив чуть поодаль следящих за нами ехидну и леди Маноли. – И улыбайтесь, леди Милс. Ничто не раздражает наших врагов больше, чем наши улыбки.

К Флюмберже то и дело подходят леди и лорды. Она представляет меня тем, с кем я ещё не была знакома. Я вежливо улыбаюсь, но не могу запомнить их имена и лица.

– Леди Милс? Ох, так вы и есть хозяйка «Розовых облаков»? – с лёгким смущением и интересом в больших голубых глазах, опушенных густыми ресницами.

– Леди Милс? Я так хотела с вами познакомиться! Знаете, я представляла вас несколько старше.

– Леди Милс? Та самая леди Милс? – обжигающий взгляд карих глаз и мужские руки, которые подхватывают мою ладонь, чтобы поднести к губам. – Миледи, я был бы счастлив пригласить вас на танец у костра…

– Простите, сегодня я неважно себя чувствую, – слегка отступаю, вытягивая свою руку из ладоней лорда, чьё имя я тоже не запомнила.

– Лоривьева, взгляни, моему платью успели перешить ворот! – леди Брижелин хвастается воротничком-бантом и наклоняется к моему уху, чтобы продолжить шёпотом. – Я уже поймала с десяток завистливых взглядов! Бьюсь об заклад, в ближайшие дни все леди потребуют от своих швей перешить платья таким же образом. Сейчас каждая кусает локти от того, что это изящное решение не пришло в голову ей самой!

Заставляю себя улыбнуться, поддерживая восторг леди Брижелин.

– Нет-нет, я считаю, что на празднике нужно раздавать наисвятейшую воду не гвардейцам, а беднякам! Ведь это именно бедняки разносят заразу! – уверенно заявляет юная аристократка с аккуратными чертами лица.

– Отчего же вы так решили, леди Айлен? – Флюмберже старательно прячет в голосе нотки раздражения.

– Ну как же? Бедняки не жертвуют церкви и этим гневят богов Варрлаты! Вот поэтому боги и насылают на них мор! Это же всем очевидно, – изящно ведёт плечиком красавица.

– Если бы это было так, леди Айлин, то аристократов бы не касалась багряная лихорадка. Ведь из ваших же слов следует, что боги должны защищать нас лишь потому, что мы оставляем в церкви немалые суммы денег, – скептически задирает бровь Флюмберже. – Тогда как вы объясните то, что аристократы тоже болеют и даже умирают от болезни?

– Уверена, что излечиться от болезни не смогли лишь те аристократы, кто гневил богов, нарушая коны Варрлаты! Ниорли!…

Я пытаюсь ухватить дальнейшую суть спора, но мысли соскакивают то на образ жмущейся к Рэйнхарту Анриетты, то на её же слова о беременности, то на колкий взгляд Эмильена Эмильтона. При этом меня не покидает ощущение, что кто-то рассматривает мою спину. Я даже передёргиваю пару раз плечами и оборачиваюсь… но не замечаю ничего особенного.

Парк постепенно погружается в сумерки, музыка звучит громче, и всё чаще мимо проходят жонглёры с факелами. То здесь, то там слышится смех, но мне не хочется веселиться. Оставаться во дворце на ночь мне тоже не хочется. Хочется вернуться домой и побыть в тишине.

– Миледи, я хочу уехать, пока не стало поздно, – тихонько обращаюсь к Флюмберже, когда её спор с юной аристократкой окончательно заходит в тупик.

– В таком случае, я, пожалуй, провожу тебя, – тоже понижает голос. – Глупость, знаешь ли, ужасно утомляет, и теперь мне хочется побыть в тишине.

Понимающе улыбаюсь.

Расстаёмся у центральных ворот, когда лакеи начинают суетиться, чтобы подать мне карету.

– Миледи, прошу, передайте Её Величеству, что я благодарна за приглашение.

– У тебя будет возможность сделать это лично, – мягко сжимает мои пальцы. – Я напомню, что Её Величество желает видеть леди Милс на заключительной праздничной церемонии в храме.

То ли приглашение, то ли королевский приказ, который я не могу проигнорировать.

– Конечно. Я буду, – заставляю себя улыбнуться.

– Выше нос, милая. Иногда жизнь преподносит нам и добрые сюрпризы, – неожиданно подмигивает вдова.

Лакей захлопывает дверцу кареты, оставляя меня наедине со своими мрачными мыслями. Лошади трогаются, увозят прочь от бесконечных бесед, восхищённых и осуждающих взглядов, гуляний, смеха и танцев. Всё дальше от темноглазого лорда и его секретов.

Устало прикрываю глаза.

Наверное, я всё же успеваю задремать, потому что пропускаю момент, когда начинает происходить что-то странное. Снаружи слышится беспокойное ржание, и карета начинает катиться быстрее.

Что происходит?

Тянусь к слуховому окошку, чтобы задать вопрос кучеру, но в этот момент карета резко тормозит, а я впечатываюсь лбом в переднюю стенку.

Дверь распахивается… и в неё запрыгивает тот, кого я искренне надеялась больше никогда не встречать.

– Надеюсь, моя милая невестушка рада нашей встрече, – на губах лорда Ходрикуса растягивается зловещая улыбка. – Ты же не думала, что сможешь скрываться от меня вечно?

Кровь лихорадочно бьёт в виски, а мысли сбиваются в кучу.

Дёргаюсь к противоположной двери, но Ходрикус хватает меня за платье и резко тянет на себя, отдавая при этом кучеру приказ трогаться.

Руки того, кто фактически разорил семью Милс, всё сильнее сжимаются на моей талии, рождая внутри жгучую смесь ненависти и страха.

– Знаешь, милая, твоё бегство пошло тебе на пользу, – шепчет на ухо, бесцеремонно ощупывая меня сквозь ткань моего платья. – Из невзрачной моли ты превратилась в маленькую сладкую бабочку, и я даже подумываю простить тебе все эти грязные сплетни вокруг твоего имени… если, конечно, будешь себя хорошо вести.

Сердце сбивчиво колотится, угрожая пробить грудную клетку. Одной рукой я пытаюсь оттолкнуть руку Ходрикуса, отвлекая его внимание, а второй… второй рукой я незаметно нащупываю шпильку Ом Хелии в кармане своего платья.

– Лори-вье-ва, – нараспев. – Прекрати сопротивляться и будь послушной девочкой. Не стоит злить своего мужа.

– Ты мне не муж и даже женихом-то никогда не был, – злым шёпотом.

Наконец, удаётся зажать шпильку в кулаке, и теперь я пытаюсь осторожно выдвинуть из неё иголку.

– Это не тебе решать, милая, – усмехается. – Твои земли так удачно граничат с моими, что вопрос нашего союза всегда был лишь вопросом времени. Твои глупые родители просто не понимали этого и, разумеется, поплатились за свою глупость.

Уверена, родители Лоривьевы просто видели, что их сосед – форменный мудак.

Так, Ева. Вдох, выдох.

Надо сосредоточиться. Один точный удар в шею, а дальше…

Что делать дальше я придумать не успеваю, потому что неожиданно открывается слуховое окошко и слышится незнакомый бас кучера:

– Господин, нас догоняет какая-то карета.

– Что за карета? – Ходрикус отталкивает меня и тянется к шторке маленького заднего окошка, но в эту же секунду раздаётся испуганное лошадиное ржание, карета резко разворачивается и затормаживает.

Снова.

Успеваю сгруппироваться, чтобы не удариться лбом о стенку, при этом изо всех сил сжимаю в кулаке драгоценную шпильку.

Дверь кареты распахивается, и в её проёме на фоне сгустившихся сумерек появляется торжественно-самодовольное лицо Эмильена Эмильтона:

– Пора на выход, моя милая птичка! У меня на тебя большие планы и на этот раз…

– Ты кто такой? – Ходрикус рассматривает Эмильена, чьё самодовольство мгновенно испаряется, сменяясь озадаченностью:

– Это ты, кто такой? – Эмильен зло щурится и тянется к своему клинку.

Ходрикус делает то же самое.

За спиной Эмильена видна потасовка из трёх человек – похоже, его люди пытаются приструнить кучера Ходрикуса.

Какая прелесть. Все заняты делом.

Значит, мне пора.

Недолго думая, тянусь к ручке противоположной двери и выпрыгиваю из кареты.

Не знаю, что там за большие планы на меня у Эмильена, но интуиция подсказывает, что мне они не понравятся. Так что если я не успею спрятаться, пока он занят Ходрикусом…

Короче, на всех у меня просто не хватит шпилек.

– Поймайте девку! – слышится за спиной выкрик, когда я уже несусь по дороге, пытаясь оценить обстановку.

По обе стороны от меня раскинулся луг, который перерезается водами речки. Через речку переброшен широкий каменный мост.

В голове что-то щёлкает, просчитывая риски.

Несмотря на сгустившуюся темноту, на лугу не спрятаться, и там меня быстро поймают.

Значит, река.

Мост невысок, а река выглядит достаточно глубокой.

Лёгкие горят от пробежки, сердце зашкаливает. До моста остаются считаные метры.

Ещё немного и аста ла виста, лорды.

– А-ну, стоять!

Взвизгиваю, чувствуя, как меня хватает грубая мужская рука.

Разворачиваюсь и успеваю рассмотреть самодовольную улыбку здоровяка. Улыбаюсь ему в ответ и бью вытащенной из шпильки иглой, попадая ему в запястье.

От неожиданности он разжимает пальцы, и этого мне хватает, чтобы вырваться.

Я даже не оборачиваюсь. Если вещество в шпильке не подействовало, то у меня есть всего пара секунд – трачу их на то, чтобы пробежать последние метры и прыгнуть.

В мгновение между толчком и погружением в реку мне кажется, что я слышу крик Рэйнхарта.

Холодная вода накрывает с головой, впиваясь в моё тело сотнями тонких игл. Течение подхватывает, унося всё дальше от моста и от тех, кто считает, что вправе распоряжаться моей жизнью.

Какое-то время я нарочно держусь под водой, сбивая с толку своих преследователей, а затем выныриваю, чтобы осмотреться.

Мост исчезает за поворотом извилистой речки, а берега становятся заметно круче.

Гадство. Теперь ещё попробуй отсюда выбраться.

Гребу вдоль отвесных стен, замечая, как постепенно сужается речное русло, а течение ускоряет ход. В свете луны плохо видно, что меня ждёт дальше, и от этого я начинаю нервничать.

Ну же, должно же здесь быть какое-то пологое место, чтобы можно было выбраться на берег⁈

Длинный подол то и дело путается вокруг ног, мешается, заставляет меня выдыхаться. Борюсь с ним, пытаюсь собрать и прижать ткань к телу, чтобы освободить ноги, но лишь теряю драгоценные силы и ещё больше выдыхаюсь. Отпускаю подол, чувствуя, как начинают гореть лёгкие.

Паника сводит внутренности и позволяет чёрной воде лишать меня остатков дыхания.

Мне кажется, я слышу своё имя, но это больше похоже на бред воспалённого страхом разума.

Едва не вдыхаю воду. Пытаюсь откашляться и ухватиться за ветки склонённого к реке дерева, но тонкие прутья выскальзывают из непослушных пальцев, оставляя на память болезненные царапины…

– Держись, моя маленькая, – надломленный полушепот и жесткая рука, которая обхватывает меня, утягивая за собой. – Только дыши, слышишь?.. Дыши…

Его голос проникает в сознание.

Спирает грудь и царапает горло.

Вцепляюсь в обхватившую меня руку, боясь, что она исчезнет, боясь, что всё это фантазия уставшего разума.

Рэйн…

– Я не отпущу тебя, моя хорошая, – его дыхание обжигает висок. – Никогда не отпущу.

Такой желанный. И такой бесконечно чужой.