Текст книги "Все волки Канорры (СИ)"

Автор книги: Виктория Угрюмова

Соавторы: Олег Угрюмов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 41 страниц)

– Мне было видение, но меня не предупредили заранее, что оно состоится, и я не взяла с собой очки. Так что я все видела в тумане. Но я опишу вам, как оно приблизительно будет.

– Что будет?

– Ваша большая проблема. Я не разглядела. Там все пыхало, топало, грюкало, звенело и верещало дурными голосами. Думаю, какая-то крупная распродажа или жестокая битва. А вы на что рассчитывали?

– Мы, – сказал Дотт сердито, – рассчитываем услышать хоть одно вразумительное предсказание. И убедиться в том, что оно нам подходит.

– У меня твердые расценки, – предупредила Балахульда.

– Нельзя же так любить деньги! – возмутился Гизонга.

– Вы отказываетесь платить?

– За что?

– Это тоже вопрос прорицательнице. Он чего-то стоит. Бесплатно я только молчу.

– Если вы не заговорите немедленно, – прокатился по залу грозный голос, который легко узнал бы любой демон, воевавший при Липолесье, – вы замолчите навсегда. Это будет бесплатно.

Лилипупс посмотрел на даму Цицу. Такангор одобрительно посмотрел на даму Цицу. Зелг с восторгом посмотрел на даму Цицу. Юлейн благоговейно посмотрел на даму Цицу. Узандаф и Галармон с удовольствием посмотрели на даму Цицу. Балахульда со страхом посмотрела на даму Цицу. В общем, принцип вы уже поняли – все, находившиеся в пиршественном зале, смотрели на даму Цицу с самыми разнообразными чувствами. Преобладало восхищение.

– Хорошо, – сказала гарпия. – Дайте мне карту. Я покажу.

– Карту чего? – деловито спросил один из мороков графа да Унара.

– Чего-нибудь. Но лучше, чтоб там было всего побольше.

– Я б ее стукнул, – проворчал Дотт.

– Законное желание! – оживилась Балахульда. – Рекомендую. Бой с недовольным клиентом – дорогое удовольствие, но оно того стоит. Гибкая система скидок, три ценовые категории. Можно ограничиться безобразным скандалом с легким пиханием друг друга в нечувствительные места, это дешевле всего. За самую высокую цену я отбиваюсь как зверь.

* * *

– Кстати, – сказал господин Папата. – Помнишь, какой был переполох, когда в газетах напечатали, что археологи раскопали в Амарифе посох Варионна?

– Не помню, – честно ответил лакей, устанавливавший на место шкаф с рукописными изданиями по моде Лягубля трехвековой давности.

Библиотекарь с любопытством на него уставился.

– Вы здесь? – уточнил он.

– А где ж еще? – изумился лакей.

– Простите, любезный, я не знал. Продолжайте.

Лакей счел за лучшее продолжить в глубине помещения, подальше от безумного буквогрыза. Его предупреждали, что Папата совершенно безобиден, но, узрев утренний погром в библиотеке, лакей уже не был в этом так уверен.

– Зачем парня напугал? – спросил внутренний голос. – Сделал бы себе вид, что это ты с ним разговариваешь, я бы тебе отвечал.

– Не хочу отвлекаться, – пояснил честный библиотекарь. – Я и так ужасно рассеян последнее время. Столько мыслей, столько мыслей.

– И при чем тут посох Варионна?

– А я только сейчас сообразил. Когда раскопали посох, Аздак тут же заявил свои права на находку и отправил целую делегацию дипломатов и ученых в Амариф, чтобы удостовериться, что это не подделка. Сколько они его изучали?

– Да года три, не меньше, – внутренний голос охотно поддерживал беседу, ему было любопытно, к чему вдруг всплыла эта история.

– Потом еще пару лет шли жестокие споры между королевскими домами Аздака и Амарифа, у кого больше прав на легендарное орудие великого мага, потом начался суд, и только потом кто-то догадался внимательнее изучить завитушку на набалдашнике, которая…

– Оказалась подписью Су Фея, мастера, бесспорно, уникального, но жившего тремя веками позже Варионна и, следовательно, никак не способного создать его посох. Помню, помню я все эти перипетии, мы еще долго с тобой издевались над аздакскими экспертами. Но я все еще не понимаю, какое отношение это имеет к нашим минотаврам и Спящему.

– Какое-то имеет, – сказал Папата. – Я тут подумал – как так вышло, что, когда в этом году все газеты трубили о находке рийской короны, ни один минотавр не заинтересовался таким значительным событием, не попытался претендовать на величайший артефакт их расы, не возразил, не возмутился, не комментировал, даже украсть не захотел.

– А ведь верно, – протянул голос с удивлением. – Мы тогда внимания на это не обратили.

– Нам было не до того. Генсен занимал все наши мысли. А вот сейчас мне кажется, я знаю, в чем дело.

– И мне кажется, я знаю.

– Кто первый скажет?

– Давай ты, ты первый придумал.

– Отлично, – господин Папата торжественно откашлялся, как перед почтенной аудиторией. – Я могу объяснить подобное вопиющее равнодушие к наследию великих предков единственной причиной – минотаврам отлично известно, как выглядит настоящая корона рийского царства, и, видимо, она настолько отличается от всех этих подделок, что простого описания в газетной статье достаточно, чтобы они сохраняли ледяное спокойствие. Вот поэтому ни один из них даже не шелохнулся, даже палец о палец не ударил, когда заварилась эта каша с покупкой короны в королевскую сокровищницу Лягубля.

– Думаешь, они узнают ее с первого взгляда?

– Прямых доказательств нет, но похоже на то.

– Забавно, что это вообще никому не пришло в голову.

– Чересчур просто, – пожал плечами Папата. – Людям скучно, когда все настолько просто, им подавай посложнее, позаковыристее, чтобы побольше тайн и загадок, правда?

– Не знаю, – осторожно ответил лакей. – Я человек простой, мне как раз лучше, чтобы без сложностей, а чтобы все наоборот понятно.

– Я же не с вами разговариваю, – вскипел библиотекарь.

– Вот и этого я туда же не понимаю, – вздохнул лакей, пятясь к дверям.

– Ты перекопал все материалы о минотаврах, – сказал голос, когда он исчез в темноте коридора. – Отчего все так уверены, что рийская корона находится на Ламархе, а не на континенте Корх?

– А вот просто уверены и все.

– Все! – фыркнул голос. – На кого ссылаются?

– Ни на кого. Раз, пишут, Пупсидий с Бурхлидием полжизни искали этот артефакт, чем другие хуже. Дескать кровопийцы, мироеды и крохоборы высшей марки знали, что заводить в хозяйстве, последуем же их примеру.

– Если бы ты жаждал великой власти – не над королевством-двумя, а с размахом, разве бы ты не хотел обеспечить себе такую корону?

– Тем более, никакая другая корона, как таковая, не дает законного права на трон. Да еще какой трон. Если представить, что континент Корх существует, и там до сих пор процветает Алайская империя, то какие возможности ждут ее владыку. Боги позавидуют.

– И был бы я Спящий, я бы горы своротил, чтобы выяснить, как она выглядит и где находится.

* * *

При выборе карты обратите особое внимание на то,

что на ней должна быть именно нужная местность

– Это будет здесь, – Балахульда уверенно ткнула когтем в карту.

– Мадам, – сказал галантный Мадарьяга, – и пускай себе. Тогда вообще нет никаких причин для беспокойства. «Это» находится в самом центре моря Мыдрамыль. Там и без того мрак, запустение и исполинский водоворот.

– Какой водоворот? Зачем водоворот? Значит, это не здесь, я плохо вижу. Какая зараза утащила мои очки?

Кальфон выпустил из ушей несколько язычков пламени. Он был очень огорчен. Как мы не раз уже упоминали, славный демон ужасно любил коварные планы, таинственные предсказания, заговоры, леденящие душу пророчества. Он так надеялся на Балахульду, а она его разочаровала. Насколько он видел, гарпия возила когтем где-то по юго-восточному побережью Амарифа, заезжая то в пролив Ака-Боа, то отважно выходя в открытые воды моря Киграт и Мыдрамыль.

– Что здесь должно произойти? – решительно спросил граф да Унара, беря ситуацию под контроль. – Здесь снова может появиться Генсен?

– На это у меня есть предсказание номер триста сорок семь, – ответила Балахульда.

Все обратились в слух.

– Нет, – и гарпия протянула графу раскрытую ладонь.

Тот рассеянно порылся в кармане и положил ей в руку пару пульцигрошей. Раздался сдавленный стон, как если бы Анарлет прижала бюстом Гописсу – Мардамона настигло прозрение. Он понял, сколько денег мог бы заработать на пирамиду своей мечты, и сколько замечательных возможностей упустил навсегда.

– Тогда, – сказал Кальфон, не отличавшийся кротостью нрава, – какого беса нас интересует, что случится в Амарифе, если это на краю света отсюда?

– На это у меня есть предсказание номер пятьсот сорок шесть. Нас не интересует Амариф.

– Зачем же вы тут пальцем елозите? – взвился Дотт, и без того доведенный до состояния нервного срыва.

– На это у меня есть предсказание номер… не помню… неважно. Я не вижу, где елозю. Мне нужна карта Тиронги и прилегающих государств, чтобы вы твердо установили мой палец в нужном месте, сообразуясь с инструкциями.

Юлейн, которому наскучило ждать сведений от гарпии, вдумчиво изучающей карту не той местности, развернул следующую газету. На сей раз ему в руки попался тот самый внеочередной выпуск «Усыпальницы». Он пробежал пару строк и присвистнул.

– Ого! Они там что, совсем сдурели?

– Ха! На это у меня есть замечательное предсказание номер двести семнадцать, – тут же откликнулась Балахульда.

– Валяйте, – велел король, снова подтверждая свою репутацию расточительного монарха.

– Да.

Самокритика для монарха – роскошь, которой следует наслаждаться в узком семейном кругу

Малколм Фрейзер

– Ладно, я, – возмутился Юлейн. – Меня можно уговорить на любую глупость, если подойти с умом. Но Килгаллена я полагал здравомыслящим монархом, да и Ройгенон никогда не казался мне самоубийцей. Тукумос, когда был маленьким, даже в прятки боялся играть, потому что, где его не видно, там темно и страшно. Да они одного нашего Такангора должны бояться до дрожи в коленках, не говоря уже о тебе, братец.

– Значит, они боятся кого-то другого, – грустно улыбнулся да Унара.

– А кого тогда? – спросил король, требовательно глядя на Мадарьягу.

Вампир собирался было сказать что-нибудь в том смысле, что не надо на меня так смотреть, но потом вспомнил, что недавно тоже назверопусничал и теперь пожинает плоды.

– Круг подозреваемых весьма широк, – сказал граф. – Но главным я склонен считать того, кто уже посягал на Кассарию и ее сокровища. На лорда Таванеля, – он поклонился в сторону Уэрта, – Лже-Таванеля, разумеется, но другого имени его мы пока не знаем.

– Это очень короткое пока, – заговорила Балахульда. – Что до имени, то я вам его подскажу, и так и быть бесплатно, в качестве рекламной акции, но уже за остальное вы будете платить, у меня твердые расценки. Итак, прорицание о вещем сне. Лорд Саразин подбил трех королей – Килгаллена, Тукумоса и Ройгенона – напасть на Тиронгу не далее, как через три дня. Тайно, ночью, без объявления войны. Они оправдывают свои действия тем, что король Юлейн Благодушный чересчур близко сошелся с нашим гостеприимным хозяином Зелгом да Кассаром и тем самым примкнул к силам тьмы.

– Позвольте, – вскипел Юлейн. – Это все написано в газете.

– Я пошлю им протест, – заявила гарпия. – Это мой вещий сон, а не их сенсационная статья.

– Указано все, кроме срока нападения, – возразил справедливый Зелг, проглядывая «Усыпальницу». – И вы знаете, где произойдет вторжение? Если да, будьте уверены, мы заплатим за ваши бесценные сведения.

– Конечно, я знаю, – запыхтела гарпия. – И я бы уже давно выставила вам счет, но есть одна маленькая неувязочка. Я…

– Старая курица!!!

По залу прокатились громовые раскаты, сопровождаемые волнами пламени, и перед изумленными кассарийцами возникли сразу две близкие родственницы правящего герцога – Эдна Фаберграсс и Моубрай Яростная, как никогда оправдывавшая свое прозвище.

– Старая безмозглая курица!!! – взревела Моубрай, демонстрируя огромную пасть, полную ядовитых клыков.

– Давно не видел ее в таких расстроенных чувствах, – сочувственно заметил Бедерхем.

– Тюфяк с перьями! – рычала Эдна, – Мешок с пометом!

– Но-но, дамы! – Балахульда выставила перед собой руки. – Оскорбления от недовольных клиентов оплачиваются отдельно…

– Держи ее, – сказала Моубрай. – Я ее сейчас освежую!

– Позовите кто-нибудь ваших таксидермистов, – посоветовал добрый Намора. – Они получат отличную консультацию и незабываемую практику. Лучше маркизы Сартейн свежует только Сатаран, но он давно уже не радовал нас подобными представлениями.

– А вы? – спросил граф да Унара с неподдельным интересом.

– О, нет! – вздохнул самокритичный Намора. – Я для этого слишком неловок и нетерпелив. Порчу материал. У меня всегда выходят какие-то кровавые клочки и ошметки.

– Пупсик! – сказала любящая невеста. – Ты на себя наговариваешь. Хочешь, попробуем вместе? Я тебе помогу. Уверена, у тебя все прекрасно получится.

Зверопус Второй категории взялся за голову.

– Думгар, Такангор! – воззвал он к высшему разуму. – Скажите им что-нибудь, не молчите!

– Только после десерта, – сказал Такангор. – Я настаиваю. Пончики с фрутьязьей сегодня определенно удались. Не хочу, чтобы меня что-то отвлекало.

– И в другом помещении, – добавил голем. – Зачем бы в замке иметь пыточную со всем оборудованием, чтобы осквернять пиршественный зал? Вы знаете, как трудно удалять с предметов обстановки окровавленные пух и перья?

Зелг понял, что тут поддержки не дождешься.

– Мадам! – он протянул руки к Моубрай, затем повернулся к Эдне. – Мадам! Поведайте, что вас так расстроило? Может, мы сообща решим эту, уверен, небольшую проблему?

Герцогиня Фаберграсс вспомнила, что она девочка из приличной семьи, и взяла себя в руки. Это стоило ей немалых усилий, во всяком случае, с ее алых когтей сыпались искры и слетали огненные всполохи, а красные крылья дымились и мерцали жарким маревом. Но ее воспитательница всегда порицала свойственную маленькой Эдне запальчивость и некоторую жесткость, настаивая на том, что высокородной демонессе незачем самой потрошить провинившихся, когда к ее услугам целый штат преданных слуг, не говоря уже о вооруженных до зубов громилах ее папеньки, которые высокопрофессионально исполнят любой каприз сердитой крохи.

– Мы послали этой старой курице…

– Да, – важно кивнула Балахульда, – я прожила долгую насыщенную жизнь, и горжусь этим.

Не знаю, сколько ей лет, но выглядит она старше

Янина Ипохорская

– Этой безмозглой туше!…

– В мое время кавалеры ценили приятные для глаз увесистые формы и не бросались на сушеные скелетики…

– Этому ходячему недоразумению…

– Я загадочная натура, меня не всякому дано постичь, – заметила царица гарпий.

– Этой выжившей из ума слепой пупазифе…

– Какая зараза сперла мои очки?

– Не перебивайте!

– Я не перебиваю, а уточняю.

– Вы уточнили уже четыре раза. Уточните один и не мешайте.

– Экая вы какая, – сокрушенно вздохнула Балахульда.

– Мы послали ей вещий сон с такими подробностями, что только годовалая слепоглухонемая вавилобстерица с тяжелым повреждением мозга не сумела бы его понять!!! – зарычала Эдна таким голосом, что Князю Тьмы следовало бы взять у нее пару уроков с целью повышения квалификации.

– Я, между прочим, все поняла, – Балахульда обиженно поджала губы. – Я просто не разглядела подробности. Знала бы, кто спер мои очки…

– Как она дожила до своих лет? – спросил непосредственный Кальфон. – И кто, скажите на милость, внушил ей мысль, что она провидица?

Балахульда приняла пышную позу.

– Юноша, – сказала она важно. – Когда вы были еще крошечным демоненком размером не больше светлячка, то есть в моей цветущей юности, у меня был бурный роман с Дардагоном.

– Папа был извращенец, – сухо сказала Эдна.

– Он называл меня своей путеводной звездой.

– Папа был романтик, – объяснила Эдна.

– Это он вдохнул в меня искру своей великой силы и наделил меня бесценным даром пророчества.

– Папа был идиот, – вздохнула Эдна.

Пол ощутимо заколебался, по залу прокатился рокот, похожий на эхо далекой грозы. Видимо, папа категорически возражал.

– И скандалист, – отрезала непреклонная дочь.

– Оставим лирику, нужно торопиться, – сурово сказала Моубрай. – Если нас хватятся в Аду, в дальнейшем нам будет сложнее тебе помогать. Итак, слушай – во-первых, лорд Саразин откопал где-то заклинание, именуемое «Словом Дардагона». Его действительно создал некогда отец Эдны для борьбы с не-мертвыми. Это было еще до появления Кассарии, но некроманты, оспаривающие власть демонов Преисподней существовали всегда. Вот для сражений с их несметными полчищами и придумано «Слово». Оно навсегда, подчеркиваю, безвозвратно уничтожает всех, кто переступил границу жизни и не ушел окончательно в смерть. Оно опасно и для таких как Узандаф, и для Мадарьяги, и для всех твоих не-живых подданных, Зелг. Именно «Слово Дардагона»…

– Это не страшно, – встрял Карлюза.

Эдна Фаберграсс бросила на него огненный взгляд, затем перевела его на тесак Валтасея Тоюмефа, украшавший западную стену, и в глазах ее погасла искра несбыточной мечты.

– Я достигал из подземелий Сэнгерая крутыми горными тропами через…

– Как же, как же, – сказал Думгар, улыбаясь троглодиту так, как улыбается тот, кто покупал полотенца, тому, кто бессмысленно изодрал их в клочья. – Мы все отлично помним – через бури и пустыни и страдания от морской болезни на паршивом корабле с пьющей командой.

Карлюза почтительно зашелестел своей потрепанной тетрадкой.

– На «Слово Дардагона» имею ответить словом матроса, словом боцмана, словом шкипера, словом лоцмана, словом кока, словом капитана. – Маленький троглодит мечтательно закрыл глаза. – Одно только слово боцмана изгоняет тех, кто на мачтах, в трюмы, а тех, кто в трюмах, на мачты. Не говоря об отличнополезном заклинании «Брысль», впечатлившем в нашу пользу многих супостатов.

Бывают подвиги похлеще перехода через Пальпы и прорыва обороны Тут-и-Маргора. Моубрая Яростная щелкнула зубами и слегка задымилась, но продолжила говорить, как ни в чем не бывало.

– Во-вторых, три армии и войска ордена перейдут границу Тиронги возле городка Нилона…

– Ну, вернемся домой, я такой скандал закачу тещиньке Анафефе. Подумать только, одна повсюду растыкивает крамольные фонтаны, другой шаловливый суслик за моей спиной продает отечество врагам, попирая семейные ценности. Это все ее воспитание! Пускай попробует объяснить, кого она вырастила на мою голову. А, может, я вообще после этого разведусь!

Мы неоднократно диагностировали, в чем главная беда высокородных демонов. Они выросли в тепличных условиях Преисподней, реальной жизни в глаза не видели, и самые обычные вещи глубоко травмируют их мрачные души. Вот и теперь – ну что такого особенного произошло? Юлейн счел необходимым сделать свой комментарий? И что страшного? Его можно понять – неприятно узнать, что твой близкий родственник, пускай и совершенно тебе несимпатичный, привечал врагов твоего собственного королевства одной рукой, а другой писал тебе слезные письма с просьбой о крупном денежном вспомоществовании на учреждение нового Института Кукологии и Куковедения, а также на основание Музея Примитивных Искусств Чоприков и Кукорисов. Просто маркиза Сартейн не привыкла, чтобы ее бесцеремонно перебивали несколько раз подряд в течение одной минуты. Из этого следует только одно: у кассарийского некроманта, ее внука, нервы покрепче, несмотря на то, что у нее было на несколько тысяч лет больше, чтобы как следует закалить характер.

Эдна Фаберграсс подхватила последнюю фразу Моубрай, как падающее знамя из рук смертельно пьяного знаменосца.

– Это случится на четвертую ночь, считая от сегодня. У вас всего трое суток, чтобы собрать войска и добраться туда вовремя, и это нелегко, учитывая, что жители Кассарии в большинстве своем вам не помощники. В-третьих, и едва ли не главных, лорд Саразин заручился поддержкой панцирной пехоты минотавров – они ревели от радости, когда узнали, что им выпала возможность скрестить клинки с лучшим из лучших из их племени.

– Это да, это я понимаю, – закивал Такангор. – Здоровый дух соревнования, рыцарские всякие турниры и поединки, как же, как же, сам такой. Это все от здорового питания, свежего воздуха и строгих нравов.

– Ну, – Галармон развел руками. – Не скажу, что нам конец. Но крышка.

Зелг попытался представить себе триста Такангоров, бодрым галопом несущихся в лобовую атаку, и понял, что напрасно полагал, что у него хорошо развито воображение.

– Мудрые слова, – сказала Моубрай, всегда полагавшая, что для того, кто намерен пожить подольше, оптимизм – ненужная роскошь, – Зелг, друг мой, тебе придется договориться со своим Спящим.

Опытный летописец, знающий умное слово «реприза», желал бы закончить эту часть своего повествования запоминающейся фразой маркизы Сартейн, но действительность крайне редко способствует осуществлению наших планов.

В относительной тишине, которая воцарилась в зале после впечатляющей сводки последних событий, раздался хриплый бас Балахульды:

– Мне есть видение. И даже без очков могу сказать, что это совершенный мрак. – Она подслеповато прищурилась. – На любителя. Но вам понравится.

В эту минуту в двери влетел гном-секретарь, посланный Думгаром к таксидермистам, и закричал на бегу, не сообразуясь ни с этикетом, ни с простыми правилами приличия:

–Караул!!! Караул!!! Караул!!!

– Грабят, – вздохнул Гизонга.

– Грабункен? – спросил Карлюза.

– Насилуют?! – оживились амазонки.

– Тонем? – взволновался Мардамон, возражавший против смерти через утопление.

– Хулиганы прозрения лишают? – предположил Бедерхем.

– Режут? – заинтересовался Такангор.

– Убивают? – воодушевился Зверопус Первой категории.

– Может быть, пожар? – с надеждой спросил Кальфон.

– Если бы, – неожиданно спокойно сказал гном. – Идемте в подземелье, сами увидите.

ГЛАВА 9

Будущее, как известно, бросает свою тень задолго до того, как войти

Анна Ахматова

Наконец-то подземелье кассарийского замка выглядело в точности так, как должно было по общему мнению выглядеть подземелье кассарийского замка – обители зла, цитадели некромантов, оплота тьмы и средоточия мрака. Ничего не забыли? А, да, еще – врат смерти. И этого, как его, приюта беззакония.

Зелг был здесь всего пару дней тому, – помнится, его еще порадовала чистота, порядок и обилие света; и хотя таксидермистов нельзя было назвать милашками, но дело свое они знали и делали его со всей ответственностью опытных профессионалов, гордящихся своим ремеслом. Поэтому, несмотря на специфику работы и обилие пугающих инструментов, их пристанище выглядело местом довольно приличным. А сами коротышки в красных фартуках представлялись не столько свирепыми и кровожадными, сколько слегка прибабахнутыми высоким искусством таксидермии.

Так что не только герцога, но и всех его спутников поразило, как преобразилось подземелье со времени последнего посещения. Главная лаборатория изменилась сильнее всего. Во-первых, бесследно исчезли столы, верстаки, шкафы с книгами и инструментами, чучела и макеты, куда-то делись осветительные шары и летающие огоньки. Вместо них повсюду стояли тяжелые высокие бронзовые канделябры в виде монстров в позах, позволяющих предположить, что несчастные твари страдают артритом, радикулитом, подагрой, несварением и поносом. Пол из белого мраморного необъяснимым образом стал черным, лабрадоритовым, с синими прожилками. На полированном камне был начертан чем-то красным – не хватало еще, чтобы кровью, подумал Зелг – огромный, на всю лабораторию, сложный символ: переплетенные узоры, буквы, рисунки, пиктограммы. На один этот рисунок должно было уйти, по логике, не меньше времени, чем на все переустройство помещения. А если добавить сюда хлопоты с новым полом…

– Откуда они вообще взяли столько черного лабрадорита, как оплатили и протащили вниз без моего ведома? – удивился Думгар, явно выделяя вопрос финансирования.

– А кто перекладывал плитку? – внезапно спросил Гегава, обычно робевший перед блистательным големом. – Я почему спрашиваю. Мы недавно пережили ремонт парадного коридора – это такая морока. Конечно, наш дворец – не волшебный замок, люди работают со скрипом и скандалами, хоть и под страхом наказания, а смертная казнь за плохой ремонт у нас пока не положена. Понимаю, что у вас другие рычаги влияния, но все-таки какие-то рабочие и у вас должны были все переделать.

– Совершенно верно, – сказал Думгар. – И времени у них на это было, дайте подумать, часа полтора? Два?

– Час сорок семь минут, – сообщил морок в металлической маске. – Два часа тому я делал обход в этой части подземелья и говорил с Морисом, которого весьма взволновало появление в замке ее величества Балахульды – ему уже кто-то насплетничал, и он на всякий случай послал призрака снять мерки, а сам стал готовить подставку. На всякий, конечно, случай, – вежливо уточнил морок. – Мы проговорили минут тринадцать с половиной, затем я отправился с обходом дальше. Уверяю вас, все было спокойно.

– Как на кладбище, – проворчал Мадарьяга, растерянно оглядываясь по сторонам.

И было от чего растеряться. Преображенная лаборатория вовсе не пустовала. Повсюду лежали без признаков жизни гномы в красных фартуках и беретах; похоже, их уложили в определенном порядке, каждого в своей части символа, образуя непонятную, но явно неслучайную композицию.

– Живые, – сказал вампир, видя, как расширяются глаза молодого некроманта. – Дышат, и довольно ровно. Один даже храпит. Не думаю, что с ними случилось что-то ужасное, хотя проверить все равно придется.

– Пришлем десяток специалистов, – успокоил циничный Узандаф, который в свое время чего только ни творил с самыми разнообразными существами, включая гномов, – они тут все перелопатят, этих недочучелков осмотрят на предмет изменения их и без того деформированных личностей. Быстро выясним, что к чему. – Он махнул толпившимся на лестнице слугам. – Давайте, голубчики, не стесняйтесь, тащите их в лазарет. Пускай теперь феи поразвлекаются. Ничего страшного. Лаборатория надежно защищена от магического вторжения…

– Была надежно защищена, – глухо сказал Зелг.

Он принюхался, как хищник, выслеживающий добычу.

– Это не просто рисунок, это огромная дыра, – сказал он. – Оттуда тянет искореженным пространством и украденным временем. Не подходи, дедушка, тебе нельзя даже стоять рядом. А где Морис?

– Нет нигде, – Гризольда пыхтела трубкой с такой силой, что если бы ей дали еще пару минут, она вполне затмила бы чад сотен толстенных желтых свечей в фантасмагорических канделябрах.

– Отличные, кстати, канделябры, – Кальфон восхищенно поковырял бронзового монстра огромным пальцем. – Когда вся эта катавасия уляжется, я бы охотно приобрел у вас парочку. Можно больше. Или выменял. У меня на обмен есть чудесные сушеные головы мурилийских демонов и демонов Рюбецаля. Могу предложить также прекрасно сохранившиеся останки особо опасных соотечественников. Я такие штучки специально держу на тот случай, если попадется какая-нибудь редкость. Вы можете повесить их в спальне, в глаза вставить ночники. Они создают изумительную атмосферу умиротворения, тишины и покоя.

– Мы обязательно обсудим ваше предложение, милорд, – сказал Зелг таким странным голосом, что Моубрай подумала, как бы ее кроткий внук для создания атмосферы тишины и покоя не обзавелся сушеной головой Кальфона.

– Нет, нет, не нашел, не видел, нигде нет, – посыпались со всех сторон короткие доклады привидений, гномов и домовых, посланных Думгаром на поиски исчезнувшего таксидермиста.

Тем временем демоны окружили загадочный символ, вытягивая шеи, ворча, принюхиваясь, то окутываясь пламенем разных цветов и оттенков, то искрясь льдом или превращаясь в крохотный вихрь. Они становились прозрачными и невидимыми, похожими на кипящую лаву и монолитный камень – несть числа было их превращениям.

– Дикая сила, – сказал, наконец, Бедерхем. – Дикая, необузданная, древняя сила, замешанная на крови и смертях. Не думаю, что у вас пропал только Морис. Он всего лишь открыл проход, облегчил задачу вторжения, так сказать. Ищите, что важного, что бесценного исчезло в замке и окрестностях. Ищите быстрее.

Думгар взмахнул огромными руками, как дирижер, повелевающий оркестром, с целью извлечь музыку из тишины, но Зелг остановил его.

– Не нужно искать, – произнес он все тем же незнакомым голосом, в котором все явственнее слышались монструозные ноты, – я и так знаю, за кем он приходил. Точнее, за чем.

– Да, милорд? – спросил голем.

– Гухурунда. Ему для чего-то потребовались останки нашего каноррского убийцы.

– Ясно, для чего, – сказал Гампакорта. – Коли он способен был его отыскать, пробудить и подчинить, то способен дать ему новое существование, увы, с гухурундой это сделать легче, чем с кем бы то ни было. Тварь никогда не была настроена умирать целиком и полностью.

– Зачем такие сложности? – изумился Юлейн. – Вам не кажется, что это все как-то нарочито запутано, как в детективах из серии «Спина в черном», помните, такие синенькие книжечки в разную полоску?

Узандаф радостно закивал головой. Он пятьдесят лет собирал эту серию и по праву гордился тем, что у него есть все выпуски. Таких полных коллекций в мире было всего пять, и многие библиофилы соблазняли его заманчивыми предложениями, желая заполучить бесценные экземпляры, но мумия твердо стояла на своем: она была большим поклонником бессменного героя сериала, Гортензия Циклопонтуса, мыслителя и частного сыщика по совместительству. Когда же Ллойд Митфорд, автор детективов о циклопе-сыщике скончался, Узандаф быстренько призвал его дух и по взаимному согласию поселил со всеми удобствами в библиотеке, где тот к этому дню написал еще тринадцать эксклюзивных романов специально для кассарийского правителя. Юлейну только предстояло услышать эту радостную весть, и он, как многие из нас, даже не ведал, что буквально за ближайшим поворотом его ожидает неописуемое счастье. К тому же, Узандаф авторитетно утверждал, что не стесненный более издательским произволом и проблемами заработка ради пропитания, Митфорд после смерти создал куда более совершенные произведения, чем при жизни. Но молодой некромант думал не о знаменитых детективах, хотя и использовал сейчас дедуктивный метод.

– Нет, – терпеливо пояснил Зелг. – Дедушка прав. Замок надежно защищен от недружественного магического вторжения. Гухурунда не смог бы пройти внутрь, поэтому он сделал так, чтобы мы сами его притащили, и Кассария не увидела в нем угрозы. А затем, по всей видимости, Морис, по всей видимости, не по собственной воле, открыл проход, и враг беспрепятственно вошел внутрь.

– А почему не наоборот? – упорствовал Юлейн. – Если он такой ловкач, что ему стоило войти самому – при помощи того же Мориса и потом протащить целого и невредимого гухурунду?

– Куча ненужных хлопот плюс дополнительный риск, – охотно откликнулся Кальфон. – Сколько у него было времени? Меньше часа на все про все.

– Еще меньше, – сказал Гизонга, все это время занимавшийся тем, что умел лучше всего – считал.