Текст книги "Личный дневник моей фиктивной жены (СИ)"
Автор книги: Виктория Стальная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Глава 52
Накануне нашей свадьбы Вероника заехала к моей маме. Они договорились последний раз примерить свадебное платье и что-то там подшить. Я заехал за своей будущей супругой, позвонил в дверь, постучал, но мне никто не открыл. Я толкнул дверь, та подалась и оказалась открыта. Мы заключали с Никой фиктивный брак, потому я решил наплевать на глупую традицию – не видеть до свадьбы невесту в свадебном платье. Я собрался было уже ворваться к ним в зал, показать жене сразу, кто в доме хозяин. Но до меня донёсся их разговор, и я остановился.
– Зинаида Макаровна, миленькая, пожалуйста помогите мне, без вас я не справлюсь. Я в отчаянии.
– Голубушка, прекращай сырость разводить, завтра свадьба, у тебя глаза красные будут, да нос распухнет. Чем смогу, я помогу. И зови меня мамой. Что стряслось?
– Я не хотела, не думала и не ожидала… Но я влюбилась в Алексея. Знаю, знаю! – Я слышал, как Вероника заплакала. Она быстро и нервно говорила, захлёбываясь слезами. – Я не имею никакого права жаловаться вам на сына и не собираюсь. Но Алексей холоден, равнодушен ко мне. А вы! Вы хорошо его знаете. Вы можете посоветовать, как мне себя лучше с ним вести, чтобы понравиться ему. Я… Я – совершенно неопытная. Да, мы оформляем фиктивный брак. Но что, если я попробую сделать наш брак настоящим, создать полноценную семью? Нет, нет, мне не нужны деньги Алексея. Честно, честно! Я рана начала работать и обеспечивать себя, да и умею жить по средствам, скромно. Я просто люблю Алёшу.
– Никуша, детка, что же ты так убиваешься? Да мой сын не стоит твоих слёз. Прости, девочка, я тебе тут – не советчик. Вряд ли Алексей тебе когда-то ответит взаимностью, отлюбил он своё.
– Как отлюбил? Но Алексей ещё такой молодой. – Ника перестала плакать и начала икать.
– Молодой, да что с него взять? Любил мой сын одну… Тоньку Зорькину. Он любил её, а она позволяла себя любить да из него верёвки вила, это ей не так, и то не эдак. А мы жили в те годы бедно, как вспомню, в какой нищете прозябали, стыдно перед Алёшей становится, слёзы на глаза наворачиваются. Да где мне было простой учительнице в школе денег больших заработать? Вот и пошёл сын рано работать, совсем юнцом, чтобы копейка в доме у нас водилась. А как Тоньку встретил… давай её задаривать цветами, одеждой импортной, украшениями, с челноками связался. Да не по нраву Алексей ей был, как угодить не старался. Но любовь ослепляет, вот и сыночек мой не видел ничего вокруг. Я поначалу пыталась его вразумить, да он на меня рукой махнул, мол я старая и ничего не понимаю. Конечно, где мне понять? А ведь у Тоньки отбоя от женихов не было, ходили слухи, что за ней ухаживал сын какого-то богатея в нашем городе, да она и ему дала отворот-поворот.
– А потом что? Почему Алексей не с ней?
– Потом был суп с котом да пирожки с котятами. Знаешь, как Алёша называл её? Мой ангел! Да он чуть ли не молился на свою Тоньку. А она однажды ушла после свидания с ним и больше не вернулась. Ни записки Антонина не оставила, ни позвонила. Алексей бедный искал её, бегал по друзьям и знакомым, в милицию ходил. Да след простыл этой Зорькиной. Как же мой мальчик страдал, тосковал по своему ангелу.
– Мама, спасибо, вы мне очень помогли. – Голос Вероники стал ледяным, равнодушным и смиренным.
– Никочка, и чем я тебе старая помогла? Душу твою разбередила да надежды тебя всякой лишила?
– Нет, вы сказали мне правду. И теперь я не стану питать иллюзий, строить воздушных замков и пытаться понравиться Алексею. Когда мужчина называет свою женщину ангелом – это высшая степень проявления его к ней любви.
Двери зала резко отворились, и Ника чуть не налетела на меня. Я зачарованно смотрел на неё. В своём свадебном платье, сшитом по её эскизу на заказ, она выглядела волшебной принцессой из сказки. Но, встретившись со мной взглядом, моя невеста вдруг побледнела и слилась со своим свадебным платьем, её глаза выглядели стеклянными, а тело словно окаменело. Я не узнавал Веронику, не видел в ней лучезарную, живую девушку, с которой недавно познакомился, вместо неё стояла безжизненная статуя.
– Алексей Владимирович, вы приехали? Чудно, я не заставлю вас долго ждать, сейчас переоденусь, и можем направиться, куда вы пожелаете.
– Что же тут чудного? Я не должен тебя видеть в свадебном платье до свадьбы. И что за официоз, Ника? Давай общаться на ты, нам завтра перед гостями придётся убедительно изображать влюблённых.
– У нас с вами фиктивный брак, и нам ни к чему обращать внимание на дремучие приметы. И я как раз смогу показать, что в тебя влюблена, а вот ты вряд ли. – Ника схватилась за стену.
– Вероника, тебе плохо?
– Алёша, сынок, что у вас происходит? – Маман вышла из зала с иголкой и ниткой в руках, переводя непонимающий взгляд с меня на Нику.
– Это я должен спросить, что у вас тут происходит? Ты погляди на неё. Почему она в таком состоянии? – Мама встревоженно захлопала глазами.
– Никуша, доченька, что случилось? Платье туго ушили, давай посвободнее сделаем? Я как раз шла за тобой, нам надо низ малость обмести. – Мама встревоженно захлопала глазами.
Но Ника молчала в ответ, закрыв глаза и прислонившись к стене. Я слегка коснулся плеча Вероники, и любимая без сознания упала мне прямо в руки. Вероника не приходила в себя, у неё поднялась температура, и мы вызвали скорую. Те привели мою будущую супругу в чувства, сказали, что «невеста переволновалась перед свадьбой», вкололи ей успокоительное и что-то от температуры и уехали. В тот момент я впервые, кажется, почувствовал, как Ника мне нравится, и испугался за неё. Она продолжала лежать безжизненно в зале на мамином диване…бледная, горячая. Но свадьба на следующий день у нас состоялась, празднование прошло на высшем уровне, Вероника блистала, влюбляя в себя всех моих партнёров и друзей, и…меня.
В памяти всплыло и другое воспоминание – самое важное.
На улице стемнело, фонари еле работали, в одном противно потрескивала лампа. Я брёл уставший после разгрузки вагонов, рассекая ногами разлившиеся, грязные, полные осенней разноцветной листвы лужи. Накануне мы повздорили с Тонькой, она в очередной раз доказывала мне, что я – не мужик, рассказывала в красках про каких-то ухажёров своих подруг, которые в пыльных конторках в отличие от меня штаны протирают, особо не напрягаются и при этом деньги лопатой гребут. Я любил Тоню до одури. Матушка верно заметила, что любовь к Тоньке меня ослепила. Я подошёл к своему подъезду и увидел Антонину. Она разговаривала с каким-то типом на серой волге, лица которого мне не было видно, я только слышал его голос. Тоня призывно наклонилась к нему с сигаретой. Тип зажёг спички и прикурил Тоне сигарету, шлёпнул её по попе и попытался запустить ей руку под джинсовую короткую юбку, но она его одёрнула, извиваясь при этом всем телом от удовольствия.
– Валик, мы же договаривались. – Тоня поправила юбку, как бы отстраняясь от своего воздыхателя, но продолжая с ним откровенно кокетничать.
– И куда подевались твои старые договоренности, когда ты ко мне в прошлый раз вернулась?
– Нууу… Это другое дело.
– Моё дело – твоё тело, детка. Ну что ты в нём нашла? Ни кола, ни двора.
– Зато его мамаша терпит меня и молчит, не то что твои родаки.
– Не смеши, Тонька. Ты пади с этим своим, когда спишь, тебе не вздохнуть, не охнуть, мамка его не дай Бог услышит за стенкой.
– Да там и вздыхать особо не от чего, у нас пока ничего такого не было, допуск к телу исключительно через ЗАГС.
– Рыбонька моя, значит, твой цветочек сорвать посчастливилось лишь мне?
– Тебе-тебе. Но смотри, он на мне жениться хочет поскорее.
– Неудивительно. Тонька, за жаркие ночи с тобой любой готов побежать в ЗАГС.
– Ты, видимо, главный бегун? Конечно, получил, что хотел, а теперь только развлекаешься со мной.
– Не зли меня, Антонина. Кто тебя всю разодел-разобул? Твой нищеброд? Смотри, с огнём играешь.
– Вот, для тебя я – игрушка, а наши отношения – игра. А у него серьёзные намерения. И вообще: он в семье один в отличие от тебя, мамашу его я потом сбагрю куда-нибудь, не вечно же нам вместе ютиться. И у него что-то вроде наклёвывается. Получится, что я с ним с самого начала, полюбила его нищим, поэтому он будет считать меня благородной, любить до беспамятства и носить на руках.
– Как он тебя называет? Тонька-Зорька? – Тип зычно заржал. – Да ты у нас Тонька-фантазёрка!
– Ну тебя! – Тоня выпустила сексуально кольца дыма, у неё это хорошо получалось. – Точно, останусь с ним.
– Ты его любишь?
– Валик!
– Я девятнадцать лет Валик. Отвечай, любишь?
Антонина не успела ему ответить, потому что заметила меня, как бы я не старался скрыться за деревом у соседнего подъезда.
– Ой.
– Ладно. – Тип повернул голову в моём направлении. – Смотри не пожалей потом, мне тоже порченная девица не нужна.
Я зажмурил глаза. Перед глазами предстала картинка из недавнего сна:
«Алёша, милый, родной, я беременна. Но я не хочу тебя обременять ребёнком, принуждать к семейной жизни. Пелёнки-распашонки, бессонные ночи – ты же выше этого. А я…справлюсь одна. Пожалуйста не ищи меня, прости, я должна уйти. И будь счастлив!»…
И ровно в тот момент, когда за мной вернулась Береслава, меня осенило! Точнее я и раньше склонялся к сей невразумительной, необъяснимой мысли, но меня останавливали переполнявшие вопросы и противоречия. Чтобы удостовериться в собственной догадке, я мысленно «умыл» теперешнюю Береславу, заменил её чёрные стрелки на голубые тени, поменял модную, вызывающую одежду на не менее вызывающую джинсовую мини-юбку на пуговицах, розовые лодочки на высоком каблуке и кожаную косуху поверх приталенной белой в красный горошек блузы из крепдешина, а в завершение представил, как бы Береслава смотрелась с тёмными волосами. Когда она подошла ко мне вплотную и заглянула прямо в глаза, то сомнений уже не осталось.
– Ну здравствуй, Тоня. Смотрю, ты хорошо себя подрихтовала.
– Батюшки, что творится?! У тебя глаза прорезались.
– Что вам надо от меня, от моей семьи?
– Алёша, милый, очнись, у тебя нет семьи, мать твоя давно наладом дышит. А Веронику ты уничтожил сам до нашего появления.
Я бы много чего сказал Тоне в ответ, но за меня ответил голос из недр дома:
– Тонька, мать твою, харе там от себя нести чушь, веди его ко мне.
Моя первая любовь из юности, бывшая помощница по хозяйству и ныне сообщница мстителя Тоня-Береслава изменилась в лице, заторопилась, закрутилась и выдворила меня из комнаты, прихватив дневник Вероники.
Мы спустились по винтовой деревянной светлой лестнице с широкими перилами и оказались в просторной гостиной.
Гостиная чем-то походила на нашу с Вероникой в Слободе, но была обставлена куда богаче и пышнее. С потолка свисала золотая кольцевая люстра в скандинавском стиле с хрусталём, посередине на прямоугольном винтажном бежевом ковре с цветочным орнаментом стоял массивный белый двухэтажный деревянный журнальный столик со стеклянной столешницей и с украшенными мелкой резьбой рамой и ножками. Около столика горделиво растянулся угловой диван в стиле ампир бежевого цвета, декорированный резьбой и камнями и уставленный рядом декоративных подушек золотых с цветом бордо вперемежку.
Напротив дивана потрескивал настоящий камин с мраморной облицовкой и деревянными брусчатыми вставками по бокам. Рядом с камином в кресле в тон дивану в пол-оборота сидел мой мститель.
– Тоня, рыбонька моя, будь любезна, приведи-ка к нам Маргариту. Полагаю, в её присутствии наш разговор с товарищем Корфом пойдёт на лад.
– Валик? – Сорвалось у меня с губ, отчего Тоня ойкнула и остановилась на месте. Я наконец-то узнал его голос.
– Опаньки. Алексей, разве в записях твоей фиктивной жены было что-то о каком-то Валике? – Мой мститель удивился гораздо больше Антонины-Береславы.
– Не придуривайся! Чёрт возьми, я вспомнил, где тебя видел. Валик – это ты!
– Попрошу мне тут без бесовщины. И не распаляй меня, я еле успокоился. Умеешь ты, однако, заинтриговать. Походу я чего-то о себе не знаю. Где говоришь, я умудрился засветиться?
– Восемнадцать лет назад ты сидел в серой волге возле моего дома и флиртовал с Тонькой, по-хозяйски лапая её за зад и уговаривая уйти от меня.
– Браво! – Мой мститель зааплодировал, поднялся с кресла и повернулся лицом ко мне. Он был в гриме и с розовым клоунским носом. Грим мешал разглядеть мне мстителя, но его глаза…я будто видел у кого-то вот-вот на днях. Однозначно, передо мной стоял не Илларион.
Я сверлил своего мстителя взглядом, а он в ответ меня. Моё сердце бешено колотилось. Мститель подошёл ко мне предельно близко и по-клоунски сказал:
– Бу!
Мне показалось, что я перестал дышать. Моё тело рефлекторно сжалось. На шее предательски запульсировала вена, а уши заложило. Теперь совсем рядом мститель пугал меня сильнее, ибо я умом понимал, что знаю его. Я видел эти чёртовы глаза, слышал голос мстителя. Я столь усердно анализировал происходящее и пытался узнать, кто же под маской клоуна, что у меня заболела голова, а на лбу проступила испарина. А паззл всё не собирался воедино, как бы я не шевелил мозгами.
– Дааа… А я было поверил тебе, Алёшенька, что ты решил со мной сразиться. А ты… Эх. Ещё и меня обвинил в трусости. Сам, того и гляди, в штанишки наделаешь.
– Я тебя не боюсь. Отбоялся своё! Семьи у меня нет, деньги вы мои приберёте к своим рукам, со мной или без меня. Мне нечего терять.
– Мммм… Блестяще, значит, мы постарались на славу, раз сломали тебя морально.
– Злорадствуй на здоровье, с меня не убудет. Только прошу, отпустите Маргариту.
– Нет, вы посмотрите на него. Ты только что подозревал фрау Ротенберг в причастности к нашей шайке.
– Мы же играем? Вот я и рассматриваю разные варианты ходов.
– Хитрец! – Мститель потрепал меня за ухо, как нашкодившего котёнка, что я дёрнулся от него. А он лишь продолжал торжествующе насмехаться надо мной. – Мои же слова да против меня, хитрюшка!
– Где Марго? Я хочу убедиться, что она в порядке.
– Сейчас разузнаем, мой игрунок. – И мститель пошёл следом за Береславой.
Прошло немало времени. Первым вернулся мститель. На удивление он вёл себя растерянно, переминаясь с ноги на ногу. Я почуял неладное.
– Что? Что с Маргаритой?
– Понимаешь, Алексей, неувязочка вышла. Барышни слегка повздорили, а у Тонечки гармончики шалят, вот она и переборщила.
– Тоня убила Марго? – Я закрыл глаза, стараясь сдержать подступившие слёзы.
– Боже упаси. Просто разукрасила мальца твою немецкую подружку. Вот они идут наши красавицы.
Береслава-Антонина вела под руку Маргариту, та едва стояла на ногах, из-под очков у неё струилась кровь, а на щеке расплывался синяк.
Мои слёзы моментально испарились, я сжал кулаки, подумав про себя: «Хоть очки не тронули, ироды. Хотя зачем ей теперь очки? Или я ошибаюсь на счет Марго?». Я хотел было наброситься на Тоньку, но остановился.
– Чего медлишь, Корф? Давай ударь беременную женщину?
– Не хочу об тебя руки марать. Тьфу! – Я смачно плюнул Тоне в лицо. Она закатила глаза, развела руками и возмущенно заверещала.
– Нет, ты видел?! Ты вообще видел?! Котик? Ты примешь меры?
– Заткнись. – Мститель психанул, но не на меня, а на свою Тонечку. – Что ты вечно лезешь? Кто тебе разрешил трогать гостью?!
– Но ты…мы же всё равно потом собирались их убрать, я решила ускорить процесс зачистки.
– Это тебе мозги пора прочистить и давно. На хрена я с тобой только связался?! Дура!
– Не смей орать на мать. Всё, всё из-за тебя. – Откуда-то сзади меня выбежал Вишня и схватил мстителя за горло.
Мститель совершенно хладнокровно отодвинул от себя Олега и тоном нетерпящим возражений ответил.
– Дорогой Олег, если бы ты не провалил свою часть операции, мы вполне могли обойтись без жертв и выяснений отношений между собой. Тебе и надо-то было своего папашу задобрить, бдительность усыпить. А что сделал у нас ты? Правильно, всё с точностью до наоборот.
– Какого папашу? – Марго слабо подала голос…на чистом русском, и, к сожалению, это заметил не я один.
– Любезная, фрау Ротенберг. Позвольте поинтересоваться, а куда подевался ваш немецкий говор? – Мститель недоумённо приподнял бровь.
– Обрусела с вами, ясно?! – Маргарита сидела полусогнуто в углу дивана и придерживала разбитую щеку рукавом.
– Яснее ясного. На чём мы остановились, господа?! – Мститель почесал свой розовый клоунский, что-то обдумывая. – Ах да! Играем, играем! Игра не должна останавливаться. Давай, Алёшенька, сыграем в угадайку?
– Сколько можно, Вэл? Я для чего с вами поехал? – В гостиную ворвался разгневанный Илларион, размахивая перед собой пистолетом с глушителем. – Что вы за детский сад устроили? Давайте по существу, день вообще-то не резиновый.
– Как Вэл? – Я попятился назад, споткнувшись о высокий светильник с абажуром.
– Лёва, мать твою! Какого…ты выперся? Твоё дело сторона – сиди да посматривай в камеры. – Мститель нервно зашагал по гостиной.
– Ааааа… Лёва – это Лёвушкин? Как я сразу не догадалась. – Маргарита сказала это тихо-тихо, но все снова заметили, что у неё исчез акцент.
– Я один не понимаю, почему наша лжесвидетельница начала говорить на чистом русском? – Илларион продолжал размахивать пистолетом, прицеливаясь то ко мне, то к Марго.
– Может, Тоня ей что-то повредила? – Я попытался перетянуть внимание шайки на себя и сбить их с толку.
– У кого это голос прорезался? Алекс? А я про тебя и забыл. Тебе куда для начала выстрелить…в руку или в ногу? – Лёвушкин решительно наставил на меня пистолет. Я мысленно перекрестился и начал прощаться с жизнью, с сожалением осознавая, что нам с Маргаритой не спастись. И тут мститель наставил взявшийся из воздуха спортивный пистолет на Иллариона.
– Только тронь его. Мы так не договаривались.
– Вэл, миленький, какие договорённости? Ты заигрался. А я хочу свою долю.
– Ежели ты убьёшь Корфа, мы никто ничего не получим.
– Ммм…. Я лишь попугаю, пару отверстий прострелю, зато наш Алёша будет покладистей. Правда, Алёшенька?
– Кривда! Что? Что вам надо? Какие доли?
– Алекс, – Марго с трудом встала с дивана, направилась к Олегу и заговорила со сносным акцентом. – Антонина ушла от тебя восемнадцать лет назад к Валику будучи беременной, но она не знала о своём положении. Ребёнка решили оставить. А когда ты разбогател…
– Мы решили получить за отцовство с тебя по полной! Маргарита Эдуардовна, благодарим, но дальше мы уж как-то сами.
Я ухватился за лампу, дабы не потерять равновесие, в ушах звенело, сознание путалось. Я смотрел на Тоню, Валика, Олега, Иллариона и Маргариту по кругу и медленно шёл вперёд. Я растерянно опустился в кресло и в который раз взглянул на мстителя. Нет, он был вполне себе реальным – Вэл Мальвине.
– Всё, у меня когнитивный диссонанс. Я думал, ты – Валик из юности. При чём здесь Вэл?
– Господи, Корф, да меня кроме Тоньки никто Валиком не называет. Вэл, Валик, Валентин – всё я собственной персоной.
– Вэл Мальвине – звучит богаче, как бренд проектирования в строительстве.
– Да у тебя, Алекс, феноменальная память. Значит, наговаривали мои помощники, что ты амнезией страдаешь, и мы перекачали тебя препаратами.
– Я хорошо запоминаю определённые моменты, моя фиктивная жена привила мне любовь к деталям. – Я посмотрел на Марго, надеясь, встретиться с ней взглядом сквозь толщу тёмных солнцезащитных очков. Из-под очков по запёкшейся крови у неё потекла слеза.
– Господа, а эффектно мы отыграли, неправда ли? Всех-то мы запутали, следы замели, не подкопаешься. – Мститель улыбался всем присутствующим во все свои тридцать два белых, ровных зуба. И как я сразу не вспомнил, что Вэл Мальвине улыбался мне при встрече у меня дома точно такой же голливудской улыбкой.
– Да, ваша преступная группировка блестяще сыграла, Валентин. Вообразить, что вы – мой мститель…мне и в голову бы не пришло. Я даже случайно не мог подумать на вас.
– Тоня, Олег, да нас короновали, не меньше. Мы теперь не какая-то мелкая шайка, а целая преступная группировка.
– Ларри прав, давайте ближе к делу. Вэл, ты или твоя свита читали дневник Вероники?
– Корф, ты серьёзно? Да на кой нам сдались сопливые россказни твоей фиктивной жёнушки?
– Тогда зачем вы мне их подсунули? В них не было ни слова про Вэла Мальвине и каких-либо толковых объяснений заговора против меня.
– С твоей лёгкой руки, так сказать. Мне очень нравилось наблюдать, как ты страдаешь, когда читаешь со слезами на глазах душеизлияния своей дражайшей Никулечки. Ты же сам себя изводил, нам и делать ничего не пришлось. Поэтому какое-то время мы отдыхали, довольствовались твоим мазохизмом в чистом виде.
– Но сегодня вы сказали, что в записях есть ответ.
– Ой, мы тебе много чего наговорили…чтобы запутать и свести с ума.
– Вэл, если ты далеко не бедствуешь, зачем вам я?
– Вот это правильный вопрос. – Илларион похлопал меня по плечу, провёл дулом пистолета по моей шее, что у меня аж сердце ухнуло вниз. – Тонечка, расскажи-ка нам, что мы затеяли.
Тоня вальяжно уселась на середину дивана, закинула ногу на ногу и начала рассказывать:
«Алекс, ну вспомни, каким ты был мямлей и слабаком. Одно название, а не мужик. Что ты мог мне молодой и красивой дать? Нищенское, убогое прозябание в крохотной квартирке с твоей вечно недовольной мамашей? Конечно, как только представилась возможность, я ушла к Валику… Я вообще его одного любила и люблю. Да, я ушла от тебя молча, не прощаясь, не оставив записки. Ведь иначе бы ты приполз ко мне на коленях, стал слёзно умолять вернуться. А я не желала поддаваться на твои манипуляции в очередной раз. Ты же постоянно пытался меня разжалобить, выпросить мою любовь. Ты выглядел жалко, а жалость, Корф, отвратительное чувство. Я не могла тебе позволить сломать мою жизнь и сделать несчастливой. Да, ты мне спасибо сказать должен, что я приняла за нас решение сама. И с сыном возиться не пришлось, вон, посмотри, какой красавец вырос без твоего участия. Сообразительный, хваткий – явно не в тебя. Всё благодаря Вэлу. Любимый Олежку воспитал, как своего сына, правильные установки ему дал по жизни. Жили мы себе не тужили, добра наживали. И тут увидели по телевизору некоего мужчину – тебя, представляешь?! Ты там давал интервью, до сих пор помню название передачи «Первые лица отечественного строительства». Я тебя поначалу и не признала, а вот отдыхавший у нас Лёва, то есть Илларион, сразу заявил, что это ты. Ещё бы он не узнал человека, который его чуть погонов не лишил и карьеру не сломал. И куда только подевалась твоя нерешительность? Мы посмотрели интервью с тобой, потом другие, навели справки, благо у моего деверя связи имелись. Постепенно мы втроём собрали на тебя досье, и из него следовало, что ты богаче нас всех вместе взятых. Разумеется, я хотела получить причитающееся мне за сына. Ты обрюхатил меня? Да. В жизни сына ты присутствовал, помогал его воспитывать? Нет. А знаешь, дорогой, нынче поднимать детей на ноги и давать им достойные условия – дорогого стоит. Вот я решила, что ты должен расплатиться со мной и с сыном. Потом ко мне присоединился наш майор, он жаждал с тобой поквитаться за ваши старые счеты. Мы долго и много обсуждали, обдумывали, прежде чем начать тебе мстить. И однажды Вэлу пришла гениальная идея – сделать что-то типа реалити-шоу, где ты – главный герой, и твоя жизнь планомерно уничтожается. Согласись, это было бы куда круче, чем просто прийти к тебе и потребовать алименты на сына. Нас никто никуда не подгонял, поэтому я спокойно устроилась к тебе помощницей по хозяйству под видом неуклюжей Береславы, Олегу мы сделали протекцию в твой «Строй-Инвест» и прибавили несколько годков, чтобы ты ничего не заподозрил. А дальше пошло-поехало. Наши планы периодически менялись, ты частенько путал нам карты в начале. Но после того, как нам стало известно о твоём «АКИН-КОРФ», сокрытом от посторонних глаз и приносящем тебе ежемесячно в карман сумму с множеством нолей, нам пришлось поднажать. И всё бы ничего, да вот только нам беспрерывно мешала твоя чёртова фиктивная жена. Ох и потрепала мне нервы Вероника, её счастье, что она так стремительно исчезла из поля моего зрения. А-то я сама собиралась Нику убить, несмотря на увещевания мужчин. Мы опасались, что жена тебе успела наговорить на нас. Но у вас реально был фиктивный брак. Твоя жёнушка и словом с тобой не обмолвилась, а она многое знала…о нашей преступной группировке. Заметь, она тоже молча ушла от тебя и вообще на тот свет, хотя и любила.»
Я не выдержал и перебил Тоню, она говорила много и не по существу.
– Тонечка, ты чересчур пространно излагаешь, что вы и как затевали со мной сотворить. А меня не интересуют ваши мелкие делишки. Скажите кто-нибудь, что конкретно вам надо? Что я должен сделать, чтобы вы отпустили нас с Маргаритой? Мне оформить на Олега дарственную на дом? Доверить управление «Строй-Инвестом» Вэлу?
Пока Антонина предавалась воспоминаниям, Лёвушкин ходил по гостиной по кругу и чему-то своему улыбался, перекладывая пистолет из руки в руку. Мне на мгновение почудилось, что Илларион несколько отделился от остальных, он будто присутствовал отдельно, сам по себе. И чутьё меня не подвело. Майор наставил пистолет на Тоню и металлическим-елейным голосом ответил мне и другим заодно.
– Антонина, переигрываешь. Твоя речь преисполнена неоправданного пафоса и страданий. Ну иначе же было дело? Во-первых, я – тебе не деверь, Вэл так и не женился на порченой девице с приплодом. Во-вторых, Олег – мой сын, я посчитал по срокам, к тому времени ты слышать не слыхивала об Алексее. И, в-третьих, Валик, Тоня, без меня у вас бы ничегошеньки не вышло. Поэтому победитель забирает всё – то есть я.
На моих глазах разгорались нешуточные страсти, мне казалось, что наступил подходящий момент нам с Маргаритой слинять. Я сделал Марго жест рукой, чтобы она тихо стала выдвигаться к двери. Мы шли с ней параллельно друг другу каждый к своему выходу из гостиной, пока нас не заметил Валик.
– Стоять! – И Вэл выстрелил любимой в спину.
– Ника?! – Я, не раздумывая, бросился к Маргарите. Она тряслась, рыдала и истекала кровью.
– Как Ника? Ларри, что за фигня? Ты же говорил, девка утопла, а эта…проверенный свидетель? Ты туфту нам гнал? – Валентин накинулся на Иллариона и повалил его на ковер.
Я осторожно снял с Марго очки, боясь, что…увижу зелёные глаза, а не родные серо-голубые. Тогда в больнице мне показалось, что сквозь незатемнённые стёкла очков на меня посмотрели глаза Ники. Но я не ошибся– никакой Маргариты…фрау Ротенберг никогда не существовало. Моя жена не погибла, не исчезла, а была рядом со мной и с самого начала пыталась мне помочь, скрываясь под видом своей подруги Марго. Вероника улыбнулась сквозь слёзы и шёпотом заговорила.
– Как ты догадался?
– Вероника, я люблю тебя. Я влюбился в тебя с первого взгляда два года назад, когда мы познакомились под Лужковым мостом. Прости, прости, прости. Я слишком поздно догадался.
– Ничего не бывает поздно. Спасибо тебе.
– За что, Ника? За что спасибо? Я подверг тебя опасности. Ты…ты боялась меня, не доверяла мне. Ты из-за меня потеряла ребёнка.
– Я беременна, Лёша.
– Как беременна? От кого?
– От тебя глупый, там на старой квартире помнишь?
– Крутящаяся кровать, простыни… Мне не приснилось?
– Нет. Я позволила себе пойти на риск, нарушила правила Милены и Насти. Они скоро будут. На мне камера…всё транслирует в режиме реального времени.
– Если Милена и Настя следят за нами, то почему бездействуют, не торопятся?
Ника что-то сказала, но я не расслышал. Потому что Вишня, покорно молчавший последние несколько часов, перекричал всех. Даже Илларион с Валентином отпрянули друг от друга и недоумённо уставились на Олега.
– Я походу один теперь ни черта не понимаю? Мама, почему Ларри считает себя моим отцом? Ты что спала и с Вэлом…и с ним одновременно?
– Олежек, сыночек, не нервничай пожалуйста. Да, мы были близки с Лёвой, но неодновременно, а в параллели. Господи, я не знаю, как это объяснить. Ты – большой мальчик, должен меня понять, в отношениях между мужчиной и женщиной всякое бывает.
– Нет, мама, я отказываюсь тебя понять. Получается, что все пострадали из-за тебя. Я помню, как ты подстрекала Иллариона отомстить Алексею.
– Вишенка моя, да как ты можешь меня обвинять? Кто пострадал из-за меня, сыночка?
– Ты, ты и ты – кругом виновата. Ты – конченная эгоистка.
– Олег?!
– Заткнись и слушай. И пусть другие послушают. Ларри, ты возомнил, что мы здесь собрались благодаря тебе и твоим связям? Напрасно. Вэл, а ты? Ты правда считаешь себя грозным мстителем и предводителем преступной группировки? Ох, ребята, должен вас разочаровать. Вас переиграла Тонечка, она давно взяла узды в свои руки и только и делала, что погоняла вами. После увиденного интервью с Алексом моя маман долго ходила сама не своя. А потом как бы случайно призналась Вэлу, что я ему неродной сын, и предложила «подоить Алексея» – кровного отца. Алекс, дорогой мой начальник, основной твой мститель – не Валентин, нет, а она – моя мать. Мало того, что она сподвигла своих мужиков бодаться с тобой. Так она собралась и второго ребёнка повесить на тебя, Корф. Тонька-фантазёрка!
– Какого второго? – Я не сдержал удивления.
– Тссс…. Не сбивай меня с мысли. – Вишня вошёл в раж, видать, накипело у парня, он потому, наверное, и молчал долго, что готовился к речи. – Да, Тонечка забеременела от Вэла и уговорила его с Ларри выставить всё так, будто ты, Алекс, её как помощницу по хозяйству взял силой, мол у вас богатых ничего святого. А чтобы информацию не придали огласке, и твоя репутация не подпортилась, ты должен был подтвердить и новое отцовство. Далее, предполагалось, что ты передаёшь мне правление «Строй-Инвест», «Просто Я» и «АКИН-КОРФ», а затем тебя убирают, я получаю с матушкой наследство, и мы пилим твои денежки между собой. Но произошла осечка – исчезла Вероника. А согласно вашему с ней фиктивному договору в случае смерти одного из супругов второй бы унаследовал всё.
– И тут вам на радость появилась Маргарита с приятнейшей новостью о гибели Вероники. Ловко же вас, мужики, Тоня обвела вокруг пальца. Тонька, а ты себе хотела мои богатства заграбастать? – Я испытал облегчение с толикой грусти.
– Ах ты стерва! Да я тебя! – Лёвушкин кинулся на Антонину, но не успел с ней расправиться – возле дома послышался вой сирен и в ту же минуту в гостиную сбежались спецназовцы с автоматами и, скрутив, повалили Ларри, Вэла и Тоню на пол. А вот Олега почему-то не тронули. В дверях появилась Милена Антоновна и поспешила к нему.
Подполковник Толбухина пожала руку Вишнему и торжественно сообщила погромче:
– Олег Юрьевич, благодарим вас за оказанное содействие следственному комитету и мне лично.
– Олег! – Настенька, забыв, что находится на службе и дозволенном поведении согласно должности, бросилась с объятьями на Вишню, и влюблённые слились в страстном поцелуе. Я посмотрел на них с благодарностью и с досадой подумал: «Как жаль, что Олег не оказался моим сыном, а Настя дочкой».
