Текст книги "Личный дневник моей фиктивной жены (СИ)"

Автор книги: Виктория Стальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 40

Я настолько спешил, что чуть не запер Вишнего у себя дома, он едва успел выскочить за мной, на ходу натягивая верхнюю одежду.

– Старик, ну ты газанул, переведи хоть дыхание. Никуда твой Лёвушкин не убежит.

– Олежка, пожалуй, ты прав. Что-то я разгорячился, поторопился.

– Чего стряслось то?

– Всё потом, как выясним точно, не хочу слова бросать на ветер.

– Как знаешь. Подбросишь до города?

– Не вопрос. Конечно, домчу тебя. Могу и в офис отвезти, или куда ты собираешься? А где твоя маздочка?

– Моя ласточка-маздочка в сервисе, двигатель полетел. Поэтому временно я пополнил ряды пешеходов.

– Аааа, нам иногда стоит походить по земле и спуститься со своих небес.

Уже, когда мы ехали в город на моей машине, я продолжил разговор с Олегом.

– Удивительно. Вы с майором знакомы недавно, он тебя недолюбливал всегда, а ты позволяешь ему называть себя Вишней. К тебе ведь так только близкие обращаются. – Мой зам нервно сглотнул и ослабил затянутый шарф на шее.

– Эммм, ты по-своему прав, но в данном случае я сделал исключение. Илларион Львович – классный мужик, человек своего дела, вызвался мне помочь.

– Ага, и ты как желешка растаял? – Я нервно засмеялся. – Впрочем, моё дело – сторона. Вы – мальчики большие, сами как-нибудь разберётесь, кто и как кого именовать может.

– Алексей, Алекс… Останови машину.

– Что? Что случилось? Тебе плохо?

– Нет, но я должен тебе сказать одну вещь… Не знаю, как ты воспримешь информацию. Лучше притормози.

Я остановил машину, а сам покрылся испариной и выжидательно посмотрел на Олега.

– Я никак не мог найти подходящий момент, чтобы раскрыть тебе её секрет…нашей Вероники.

– Оооо! У Ники был ещё секрет от меня?! Выходит, жизнь моей жены состояла сплошь из тайн и секретов, неведомых мне одному. О ней все всё знали: ты, Береслава, моя мать, Марго. Но только не я.

– Корф, не кипятись. Ника любила тебя и скрывала многие вещи поэтому.

– Правильно, в нашей совместной жизни я же – исключительно крайний. И жила Вероника со мной, как в Аду, вот и недоговаривала, привирала, умалчивала.

– Ты преувеличиваешь, не так страшен чёрт, как его малюют. Но…не попрекай ты каждый раз Никулю вашим брачным договором, она могла бы быть с тобой откровеннее.

– Спасибо, Вишня, давненько мне не напоминали про наш фиктивный брак и брачный договор. Излагай уж, милости прошу. Что там за секрет?

– Вероника была беременна.

Словно свет померк на мгновение, стало тяжело дышать. Я открыл дверь машины, впуская морозный ветер и пытаясь восстановить дыхание. Моя любимая, маленькая девочка ждала от меня ребёнка и…

– Она утаила от меня, что я стану отцом?!

– Не то чтобы. Поначалу Ника не хотела сглазить, беременность протекала болезненно, была угроза выкидыша. А потом она узнала про Анжелу и решила с тобой развестись, и погибла.

– Почему сейчас?

– Что почему?

– Олег, не тупи. Почему сегодня ты решил мне поведать истину? Эта информация теперь не даёт ровным счётом ничего. И какого…ты вообще знал про беременность моей жены?

– Ника никому не говорила о своём положении. Я случайно стал свидетелем, как она выходила из женской консультации, ей стало плохо тем утром.

– Ты-то что забыл в женской консультации?

– Мы ходили к Антонине, это в той же больнице, где ты лежал, Настеньке надо было купировать приступ панической атаки.

– Опять Антонина, Настя, больница. У меня иногда складывается ощущение, что события развиваются по кругу и возвращаются к тому, с чего начались.

– Жизнь в целом циклична. Я вспомнил о беременности Вероники сейчас, потому что это поможет взглянуть на ваше расследование под другим углом.

– Каким другим, прямым вместо острого?

– Не принимай мои слова буквально. Я имею ввиду, что…Нику надо продолжать искать. Ей никто тогда не угрожал, и несмотря на недомогания во время беременности, наша Вероникочка была счастлива и спокойно ждала появления на свет малыша. И я не совсем верю в историю, рассказанную фрау Ротенберг. Я – не советчик вам. Но для начала хотя бы спросите у Маргариты про положение Вероники во время нападения на них бандитов. Очень интересно послушать, что же она скажет в свою очередь и как выкрутится.

– Дааааа… Спасибо тебе, Олег Юрьевич, что разбавил мрачные краски нашего дела. Хотя у меня и без того достаточно вопросов к Маргарите. А у неё ведь на каждый вопрос есть заранее подготовленный ответ.

– Сомневаюсь, что у неё найдётся ответ на вопрос о беременности Вероники.

– Может быть, может быть… Стоит проверить, конечно. – Я виновато посмотрел на Вишнего, раздумывая, как бы его отблагодарить… Секрет моей жены дорогого стоил.

– Не смотри на меня глазами брошенного щенка, которого подобрали и накормили. Я знаю, что ты благодарен мне. Но я открыл тебе глаза ради нашей Никуши. Если её уже нет с нами, то хотя бы узнай правду, что случилось на самом деле. Если же Ника жива и скрывается, то желаю тебе найти твою жену здоровой и невредимой.

Я довёз Олега до офиса и поехал в отделение. На город стремительно опускался вечер, темнело, и Иллариона я застал спящим за рабочим столом. По-человечески я понимал, как устал от всего Лёвушкин и тем более заколебался возиться со мной, и мне даже неудобно стало его будить. Но у майора завибрировал телефон, всплыло начало сообщения от некоей Фантазёрки: «Мне нужен только ты». Ларри сразу же проснулся, увидел меня, а сообщение читать не стал.

– Алексей, пожалуйста, коротко и по существу, у меня рабочий день не резиновый.

– Тебе там написали, не прочитаешь? Вдруг что-то важное?

– Да это бывшая, изменила мне, мы расстались, а она теперь хочет возобновить наши отношения. Не хочу её не слышать, не видеть.

– Понимаю, бывает. Тогда ну её в болото. К тому же у тебя есть перспектива развития отношений с Марго.

– О да. И ты пришёл развеять мои перспективы? – Илларион устало зевнул и грустно улыбнулся.

– Брось, ваши отношения – это одно, а наше расследование – другое.

– Да нет, у нас, к сожалению, всё взаимосвязано, запутанно и сложно. С чем ты пожаловал нынче?

– Во-первых, я попрошу тебя набрать Маргариту, включить громкую связь и запись разговора, и задать всего один простой вопрос. В каком положении была Вероника в момент нападения на них бандитов?

– Что-то новенькое. Знаешь, я безумно устал, поэтому и вдаваться в подробности не буду, что там тебе в голову взбрело. Раз надо – сделаю.

– А почему у тебя бывшая записана как Фантазёрка?

– Почему? Почему? Вот оно тебе надо, Алекс?

– Пардоньте, Илларион Львович, что вам докучаю. Можете не отвечать, обойдусь.

– Ну уж нет, ты сам напросился, извольте-с, удовлетворю ваше любопытство. Фантазёрка она – потому что идейная очень барышня, в авантюры разные ввязывается, мы и поэтому ещё с ней разошлись.

– Ну да, тебе вроде как авантюр и на службе хватает.

Марго нам ответила почти сразу, будто нашего звонка и ждала.

– Иллариончик, милый, ты уже соскучился? – Я покраснел и тихо заржал, показывая Иллариону большой палец в знак одобрения их с Маргаритой нежного общения. Лёвушкин же смутился, схватился за голову и сухо заговорил.

– Маргарита Эдуардовна, мы с вами не одни и говорим по громкой связи. В свете вновь открывшихся обстоятельств я попрошу вас ответить честно на один вопрос. Дело не терпит отлагательств, поэтому мы обойдёмся без личной встречи.

– Чувствую, товарищу Корфу опять неймётся. Алексей Владимирович, а вы предложите Иллариону Львовичу меня посадить? И жизнь ваша будет праздной, все злодеяния прекратятся. Только и дёргаете, пристаёте со своими вопросами. Вам не помогут мои ответы. Я говорила много раз и повторюсь: Алёша, ты не видишь очевидных вещей и ищешь не то.

– Хорошо, Марго, раз я эдакий слепой и недалёкий, скажи мне прямо, что и где я должен искать?! – Я не выдержал издёвки Маргариты и психанул.

– Эмммм, нет, дорогой фиктивный муж моей подруги, так дело не пойдёт. Ты должен сам докумекать. Товарищи, я слушаю ваш вопрос, не терпящий отлагательств.

– Маргарита, скажите нам, в каком положении находилась Вероника Игоревна в момент нападения на вас бандитов?

Я готов был к поражению Марго, что она начнёт волноваться и нападать в ответ. Но голос у неё звучал спокойно и уверенно.

– У вас вопрос с двойным дном, и вы хотите меня подловить на чём-то. Но ничего из вашей затеи не выйдет. Когда бандиты вломились в мою квартиру, Ника сидела за барной стойкой, пила вино и смотрела на тарелку с приготовленной для неё мной пастой карбонара. Подразумеваю, что вы ожидали услышать другой ответ. Если речь о беременности или её отсутствии у Вероники на тот момент, то я развожу руками и признаю, что не в курсе данного положения вещей. Не возлагайте на меня слишком много, лучшая подруга – ещё не священник в церкви, которому исповедаются. Чем-то мой ангел делилась со мной, но и от меня у неё были свои тайны.

– Маргарита, благодарим вас за исчерпывающий ответ по нотам. – Я не скрывал своего разочарования.

– Марго, спасибо, я заеду, как договаривались. – Илларион предвкушал встречу с нашей рыжей скрытной распутницей. Но фрау Ротенберг остудила его пыл.

– Илларион Львович, наши договорённости аннулируются. Verrückt werden, вы после очередного моего допроса ещё на что-то смеете надеяться?

– Маргарита, при чём здесь вопросы по делу и наши личные отношения? Не надо смешивать мух с котлетами.

– Вы русские любите всякие несуразные поговорки. Какие мухи и котлеты? У нас впредь не может быть с вами, товарищ майор, личных отношений. Ибо с лёгкой руки вашего доблестного Корфа я из свидетелей перекочевала в подозреваемые. И лимит моего доверия для вас исчерпан.

– Ваше право, фрау Ротенберг, я настаивать не буду. Не смеем вас задерживать, приятного вечера.

Лёвушкин совсем приуныл и молча сидел, смотрел в одну точку.

– Я не понял, что Марго сказала на своём языке. – Я решил прервать страдальческое молчание Иллариона.

– Она сказала, что я сошёл с ума.

– Ааааа. Ты теперь закроешь дело, да?

– С чего вдруг? – Майор резко оживился, расправил плечи и недоумённо посмотрел на меня.

– Как же? Я разрушил твою личную жизнь, не дав ей и начаться. Я подумал, ты разозлишься на меня, и дело с концом.

– Я тебя умоляю, одной женщиной больше, одной меньше. Наоборот, скажу тебе спасибо. Ты меня избавил от очередной головной боли. Потому что Марго со своими перепадами настроения и закидонами мне прилично надоела. У некоторых женщин, видимо, на генном уровне заложен ген – выносить мозги мужикам.

– Есть такое, некоторые женщины умудряются даже в своё отсутствие запарить мозг и вымотать нервы.

– Ты про свою Веронику? Да, она у тебя даёт стране угля, что называется.

– Ага, с ней не соскучишься, и покой нам только снится.

– Что там у тебя за во-вторых?

– Ооо, точно! Я принёс личный дневник Ники.

– Зачем? Ты же сказал, что прочитал его, и там ничего нет про убийство Вероники.

– В дневнике появилась новая свежая запись, написанная…неизвестным. – Я открыл дневник на нужной странице и положил перед Илларионом. – Вот читай.

Лёвушкин углубился в чтение, затем просмотрел другие страницы дневника и вынес свой вердикт.

– Почерки разные, стиль другой. Ииии…мы ведь об этом говорили сегодня с Маргаритой?

– Именно. Из чего я сделал вывод, что запись появилась не случайно, а в доказательство слов Марго, чтобы подтвердить их с Вероникой знакомство. Видишь, как чётко прописаны даты, место, встреча. Нам нужно провести экспертизу, как у вас она называется, по почерку?

– Графологическая.

– Да. Надо сравнить почерк Маргариты с новой записью в дневнике Вероники.

– Я не отказываюсь от проверки, завтра сделаем, но не кажется ли тебе, что кто-то пытается подставить нашу фрау Ротенберг? Я совершенно беспристрастно предполагаю. Но много чего указывает против Маргариты, при этом всё оказывается косвенно и мимо. Вот откуда у тебя сейчас возник вопрос о положении Вероники?

– Мне Вишня сказал по дороге к тебе, что Ника была беременна, и ничего ей не грозило.

– Занимательно. Но не то… Олег Юрьевич мог бы нас пустить по ложному следу вполне, но у него нет на то оснований, да и с Марго они не особо знакомы, чтобы он её пытался слить.

– Ок, если не Маргарита оставила запись в дневнике, то кто? Кроме нас троих об этом разговоре никто не знал. Я, выйдя из твоего кабинета, был нем как рыба. Ты, верно, тоже? Не сама же фрау Ротенберг пошла трубить направо и налево, мол, я вся такая светлая и чистая, защитите меня, впишите в историю? Или…

– Или кто-то из нас троих на прослушке, если мы втроём дружно молчим.

– А ты в итоге поставил Марго прослушку, как хотел?

– Как бы да.

– Что значит, как бы?

– Мы начали прослушивать её только сегодня, проверили у оператора предыдущие звонки и сообщения. И получается, что кроме нас с тобой, она ни с кем не контактирует.

– Как-то неправдоподобно, такого же не может быть?

– Вот и я о том же толкую.

– А как же она ведёт бизнес, держит связь с коллегами, обращается к врачу по поводу своих глаз и не только?

– Не знаю. И вечный бой! Покой нам только снится. Как говорится.

– Что если у Маргариты есть второй «реальный» телефон? А тот, на который вы установили прослушку, лишь для отвода глаз?

– Я думал об этом. Но тогда Марго действительно что-то очень тщательно от нас скрывает. И к тому же догадывается о слежке за собой.

– Значит, она сама понимает, что у неё рыльце в пушку, раз всячески скрывается и шифруется. Хотя, конечно, не пойман – не вор.

– Я ведь и хотел приударить за нашей фрау, чтобы быть в курсе её перемещений, связей, иначе мы не сможем за ней проследить. Она всегда на чеку. Я бы со своей колокольни даже легко предположил, что Маргариту обучили шпионским штучкам.

– Ого. Я-то слегонца подозревал Марго. А вы оно какой дальновидный, товарищ Лёвушкин.

– И не говори. И чем дальше в лес – тем толще партизаны. А ведь в твоём деле до сих нет самого главного?

– Да ты что? Ещё что-то не сходится? Я наивно полагал, что в деле всего навалом.

– Всё да не всё – мотива нет. Для банальной мести – слишком масштабно, гротескно придумано и устроено. Чтобы припугнуть – уже пора было остановиться, ты, итак, порядком наволновался. Если цель – убрать тебя, а мотив – приватизировать себе твоё имущество, бизнес, активы…то тоже сложная схема выбрана, и затянуто очень. А пока мы не поймём его или её мотив по отношению к тебе, дело с мёртвой точки не сдвинется.

– Мы пришли в тупик? – Я с горечью согласился с Илларионом.

– Или я – следак-тупак.

– Пора по домам и на боковую. Утро, как известно, вечера мудренее. Нового мы сегодня тоже ничего не придумаем.

– И то верно.

И мы с Лёвушкиным покинули вдвоём отделение, пожали друг другу руки, обусловились быть на связи и разошлись по своим машинам в разные стороны.

Глава 41

8 декабря, суббота

Я радовался выходному дню, как ребёнок, и предвкушал, что в кои-то веки отосплюсь. Но увы сон не шёл. Я сам проснулся без пяти пять утра, лежал и бездумно смотрел в потолок…в светящееся звёздное небо надо мной, с любовью придуманное Вероникой. Я на редкость чувствовал себя бодрым и готов был свернуть горы, только не знал, с чего начать и что вообще делать. Можно было поехать в офис, заняться рабочими вопросами, но мои сотрудники заслуженно отдыхали, а одному работать мне не особо хотелось. Иллариона я решил не трогать, пока сам со мной не свяжется, несмотря на сильное желание удостовериться в подлинности почерка Маргариты на этой проклятой новой записи в дневнике моей любимой… Но Лёвушкин – человек и тоже имеет право на законный выходной, личную жизнь и свои дела. Раньше я был завсегдатаем баров, клубов, казино, художественных мастерских и современных театров. Но всё кардинально изменилось, и мне уже не хотелось встретиться с друзьями или приятелями, где-то отдохнуть, повеселиться, накатить рюмку другую. Подобное явление с моей стороны мне казалось, что ли кощунственным по отношению к памяти о Нике. Да и своих друзей, как выяснилось, я мог пересчитать по пальцам одной руки. Оставалось навестить матушку. Но сердце мне подсказывало, что у Зинаиды Макаровны наконец-то начала налаживаться личная жизнь, ибо во время нашего последнего телефонного разговора, она слишком быстро прекратила со мной общение, куда-то убежала, и голос её звучал непривычно и неприлично счастливо. За сим я решил не тревожить свою маман и вопреки себе самому отправился в «Строй-Инвест».

К моему удивлению, офис встретил меня оживлённо: Мальвине с Вишней о чём-то беседовали возле ресепшена, Настенька жива-здорова что-то печатала, попутно встревая в разговор, мой бухгалтер Вера Игнатьевна расположилась на гостевом диване и с кем-то спорила по телефону про неведомые мне расхождения в актах сверки. Но и я всех присутствующих удивил не меньше своим появлением.

– Ба, какие люди в нашем захолустье. – Вишня первым пришёл в себя и не смог себе отказать в удовольствии меня подколоть.

– Вы пади и забыли, как я выгляжу. Решил вас почтить своим присутствием.

– Эммм, Алексей Владимирович, так ведь сегодня выходной. – Радостно констатировала наша очаровательная секретарша и моя новоявленная дочь.

– Да, дочь моя, суббота нынче на дворе. Но и вы дружно здесь собрались. Стало быть, не я один борюсь со скукой. Или наоборот используете офисное помещение не по назначению, а для своих шалостей?

– Бог с вами, Алексей Владимирович, мы тут трудимся в поте лица. – Багровая после выяснения отношений Вера Игнатьевна включила трудового передовика и продолжила. – И заметьте, работаем на голом энтузиазме, исключительное по своей инициативе.

– Молодцы, хвалю. Отрадно, что у меня такие инициативные и организованные сотрудники, да ещё и альтруисты. Но могли и раньше мне поведать о своих сверхурочных трудовых подвигах, я бы давно вам выписал премии. Лучше поздно, чем никогда, поэтому с меня всем финансовые поощрения. А пока, Настенька, закажи-ка нам пиццу вкусную, да напитки какие-нибудь.

– Другое дело, Алексей Владимирович, а то держите нас в чёрном теле. – Вера Игнатьевна не унималась, но меня это даже забавляло. Мой бухгалтер от Бога была необычайно колоритным и интересным персонажем.

– Валентин, Олег, а вас каким ветром занесло?

– Алексей, морозным, снежным ветром. Приветствуем вас.

– Ооо, Вэл, общение с нашей Вишенкой определённо идёт вам на пользу. Вы даже пытаетесь шутить сами.

– С Вишенкой? – Валентин недоумённо посмотрел на меня и робко перевёл взгляд на Олега. А Олежка сделался пунцовым как варёный рак, недовольно надул ноздри, но промолчал.

– Мы так в кругу близких людей называем нашего славного Олега Юрьевича, производные от его фамилии Вишний – Вишня, Вишенка. – Я как можно дипломатичнее дал Мальвине разъяснение.

– Разве я уже в вашем круге приближённых?

– Несомненно, да, Олег Юрьевич?

– Конечно, Алексей Владимирович. Только можно вас на минутку.

Сердитое лицо Вишни не предвещало для меня ничего хорошего. Но я в первые за последний месяц радовался, сам не знаю, чему, что не собирался портить себе настроение из-за раздражённости Олега.

– Алекс, какого чёрта?!

– Давай без упоминания всуе чёрта, хотя бы сегодня, пожалуйста.

– Я серьёзно спрашиваю. Что за детские подколы? Тебя настолько зацепило, что Илларион назвал меня Вишней?

– Товарищ майор для тебя уже просто Илларион? Быстро же вы нашли общий язык и спелись.

– Тебе-то какая разница в самом деле? Что ты из мухи делаешь слона? И на ровном месте ищешь проблемы?

– Не поверишь, они меня сами находят и идут следом проблема за проблемой.

– А я при чём здесь? Ты – сам виновник своих проблем и бед!

– Мммм… Продолжай, развивай мысль.

– Нет, закончим на этом.

– Нет, мы продолжим, Вишня. Сказал А – говори Б.

– Да ты даже палец о палец не ударил, чтобы решить сложившуюся ситуацию. Только ходишь и ноешь, всех подозреваешь. Ко мне ведь тоже столь пристальное внимание не из праздного интереса? А ведь ты сам давно мог выйти на преступника, покопался бы в памяти, архивах своей собственной жизни. Он тебе четко сказал чёрным по белому: ты увёл у него девушку, и ты виноват в убийстве его жены.

– Поправочка: в убийстве моей жены. И к чему ты клонишь?

– Нет, твой мститель говорил о своей жене, а ты даже не попытался понять верно его слова. И клоню я к тому, что ты – обычный ловелас, женщины – твоя слабость. Но ты – далеко не Джакомо Казанова, и у тебя не такой обширный список бывших возлюбленных. Поэтому вычислить ту единственную из-за которой всё происходит – не составило бы твоего труда.

– Складно говоришь, да вот не вспоминается та единственная, не приходит ничего на ум. В моём прошлом была только Антонина, которую я ни у кого не уводил. И тем более Тоня сама меня бросила и живёт-здравствует по сей день. Если верить твоему толкованию, что возлюбленная моего мстителя погибла из-за меня.

– И всё?

– И всё. И Вероника, разумеется.

– Ок. А если допустить, что ты увёл у него девушку не буквально, а фигурально влюбил в себя?

– Ага, влюбил и обезвредил, а она возьми и брось своего этого…моего недоделанного мстителя. Да и не обращал я на подобные мелочи никогда внимание, если девушка была не в моём вкусе.

– А были и такие, что тебе не по нраву?

– Конечно! Ты что смеёшься? – Я и сам повеселел от вопроса Вишнего. – Я же не всеядный. И, как ты заметил, я – даже не Джакомо Казанова. Поэтому не вёл счёт разбитых мной женских сердец. С меня и одного достаточно…сердца Вероники, за неё я во век грехи не искуплю.

– Ну исповедоваться мне тут не надо, не заводи меня лишний раз.

– Я ему душу излить хотел, а он заводиться изволит. Подумаешь.

– Поговорим ещё как-нибудь, а пока мне надо вернуться к Вэлу. Он небось думает о нас Бог весть что.

– Поверь моему опыту – никто ничего о нас не думает. Каждый думает только о своей шкуре, удовлетворяет собственный эгоизм. Даже мой пресловутый мститель не горюет о гибели любимой, а печётся о себе, о том, что она его предала, предпочла ему другого, да ещё и посмела окончательно бросить, отправившись на тот свет.

– Ты перегибаешь палку и чересчур драматизируешь.

– Жизнь – и есть драма, не замечал? Взять нашу Настеньку – какая фактура. Что ни день у неё, то целая трагикомедия, а мы где-то в эпизодах Настиной жизни мелькаем и помогаем играть-жить.

– Да, вы – философ, не иначе. Мой друг, пойду-ка я подальше, пока не заразился от вас склонностью к лирическому восприятию нашего жития-бытия.

Вишня вернулся к Вэлу, и все продолжили заниматься своими делами, а я удалился к себе в кабинет для дальнейших размышлений. Мой мозг усиленно работал, и мысли, словно поставленные на поток конвейера, шли одна за другой, но при этом я не успевал за них зацепиться и выудить хоть какое-то мало-мальски стоящее умозаключение, понять для себя что-то существенно новое. По сути, всё до чего я додумался ранее, приходило на ум снова и снова, слегка видоизменяясь, и мысли переливались из пустого в порожнее. Я никак не мог вспомнить какую-то особу из далёкой незапамятной юности, которой разбил сердце и у кого-то увёл. И меня это безумно злило, но особенно раздражало непонимание, почему мой чёртов мститель спохватился именно сейчас или только сейчас. Жил он себе рогоносцем все эти годы и жил бы дальше припеваючи, а тут вдруг вспомнил обо мне. Бессмысленный поток моих раздумий неожиданно остановил звонок Паши Баршая. Я даже не поверил своим глазам, когда его имя высветилось на дисплее моего телефона. Потому что мы с ним не общались с самых похорон Вероники.